Текст книги "Маршал грозового мира (СИ)"
Автор книги: Юста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 32 страниц)
И теперь заняться этим предстояло уже Хору, который прошел несколько проверок от покидающего Квемеру авантюриста, и по их итогам остались довольны оба. Парвель – потому что избежал неприятностей, оставив всю систему в рабочем состоянии. А Хор – потому что ему требовался контроль над всеми попадающими в Квемеру кольцами памяти, чью судьбу приходилось тщательно отслеживать после продажи. Вообще комбинация со вступлением в контрабандисты выглядела чистого рода везением, свалившимся на голову просто так и оттого очень подозрительным. Возможность держать в руках большинство переправляемых сюда колец – при том, что его как раз интересовали эти кольца. Впрочем, «интересовали» – это было ещё слабо сказано, именно они служили главным ключом к тому делу, которое предстояло выполнить в первую очередь и ради которого Хор в свое время отказался от всех привилегий положения талантливого Ричарделя.
Парвель уехал в свой Крылатый Мир, а неделю спустя в комнате общежития обнаружилось письмо, гласившее, что получателю сего надлежит прийти в пять часов к памятнику Фэйна Эссентессера, дабы прояснить все нюансы договора об участии в поставке колец. Хора это не испугало, поскольку Парвель об этом предупреждал: теневая, незаконная жизнь Квемеры строго регулировалась людьми, которые так себя и называли – тени. Если длинно и более секретно – те, кто ходит в тени. Красивые иносказания с немалой примесью символизма они любили: Хору это слегка мешало, но он не возмущался.
Контрабандистов, находящихся под покровительством таинственной организации, именовали свободными торговцами: они не обременяли себя необходимостью платить некую сумму теням или как-то помогать им, просто не преступали принятых там правил, а взамен получали гарантию того, что ни один человек из организации не станет на них нападать.
– Те, у кого есть мозги и осторожность, а также нет достаточной наглости, – цедил тогда переговорщик-тень новому свободному торговцу, – вас не тронут. Прочие же поставят себя вне нашего закона. Нет, мы не станем им мстить из-за вас, но вы имеете полное право прикончить их, как последний сброд, и организация только одобрит это. Однако с полицией в любом случае разбирайтесь сами.
Ещё спустя неделю прибыл корабль из Серебряного Мира, и Хор смог получить первую партию колец. Он волновался, и все же дело прошло благополучно, а вскоре кольца перекочевали к торговцам из тени, пообещавшим, что о судьбе товара они проинформировать смогут.
И – потекло, пошло, постепенно прокладывая четкую колею. Хор осознавал, что действует против закона, но не беспокоился из-за этого. Во-первых, контрабанда не вредила никому и ничему, кроме, пожалуй, полной уверенности Серебряных в том, что их секреты самые лучшие и никогда никому не достанутся. Во-вторых, все это он проделывал ради серьезной цели, которая умудрилась быть ещё и благой. По крайней мере, для некоторых.
Через два месяца Хор впервые убил человека. Даже двух. Они вообразили, что неопытный торговец не сможет дать отпор, однако он сначала выстрелил по ногам, а потом и в голову, чтобы не создали шума. И хотя было жутковато нажимать на спусковой крючок, но Хор убедил себя в том, что избавляет столицу от действительно опасных, не подчиняющихся элементарным правилам людей, ведь они игнорировали даже теневые законы. В тот же вечер опять пришел вызов от организации, и его расспрашивали о случившемся, а потом мирно отпустили, сказав, что так и надо было поступить. Ещё спустя пару месяцев к опасным незаконным приключениям присоединилась Раль.
Они познакомились на общем занятии. Хор помнил, как тоненькая невысокая девушка с длинной косой темных волос, кончик которой она постоянно теребила, и большими зелеными глазами, в которых, на удивление, читалась искренность, доказывала преподавателю свою точку зрения. А говорили они как раз о системе образования и её нюансах. Впоследствии Хор ещё не раз встречал людей, не собирающихся выкладываться на полную или со всем соглашаться с учителями, но Адилунд Раль была первой. После урока они разговорились, и у неё оказался необычайно тихий и спокойный в обычное время голос.
– Я ведь не хотела спорить-то, – произносила Раль негромко и ровно, и не хотелось её просить, чтобы повторила звучнее. – Как будто оно мне нужно, самоутверждаться, показывать, какая я тут несогласная. Нет. Но я видела их лица – и вы видели, они же сидели и слушали это как великую истину. И потом надолго затвердили бы неправду. Я не могла оставаться в стороне, вот и выступила.
Обоих мотало по разным группам, но знакомство постепенно переросло в крепкую дружбу. Женихом и невестой их прекратили называть уже к концу первого учебного года, но поняли, что эта парочка расходиться не собирается. Казалось бы, что могло привлечь двух настолько противоположных людей? Хором двигал трезвый разум, Раль нередко руководствовалась чувствами. Он мог лукавить, изворачиваться, изображать приветливость по отношению к людям, которых ненавидел. Она долго не соглашалась на ложь, если считала цель недостаточно оправдывающей это средство. Он был необычайно практичным, она любила тишину, чтобы подумать обо всем на свете, не обязательно полезном.
Они во многом различались, становясь похожими лишь тогда, когда в Раль просыпалось её упрямство, – но ведь сошлись. В первую очередь из-за отношения к Центру Одаренных и его методам обучения. Кроме того, Адилунд оказалось прекрасной собеседницей, начитанной и владеющей многими темами. С ней было приятно проводить время: Хор отдыхал рядом с человеком, которые не стремился скрыть св чувства или надавить на собеседника, чтобы что-то у него выпросить. Раль нравилось дружить бескорыстно, она привыкла так дружить, а Хор постепенно учился у неё этому. Окончательно близки они стали после того, как Ли передела свое имя в Ли Хан, и по ей примеру Мальс превратился в Хора. Адилунд поддержала его и навеки сделалась Раль: он знал, что будет называть её так, даже если она уйдет в другой Мир с другой фамилией.
Совмещать добросовестную учебу и деятельность контрабандиста оказалось не так уж и просто, и Хор решил, что ему в этом деле необходима напарница. Раль оказалась самым подходящим вариантом. Правда, первый год она немного робела, зато вот потом начала свои вызовы судьбе. Судьба пока принимала их без раздражения, но могла и обидеться.
Полной тайны из своих теневых занятий Хор делать не мог, отдавая себе отчет в том, что некоторым вышестоящим людям эти мелочи прекрасно известны, ведь они тоже сотрудничали с организацией, получая от неё немало полезной информации. Теперь выяснилось, что к теням имеет отношение и Ли. Это не особо удивляло, ведь директриса была далека от идеала начальницы учебного заведения.
Ли Ханненсдон стола во главе Центра уже около шести лет. Когда Хор впервые её встретил, он уже знал, что к этой даме стоит относиться со всем вниманием. Невысокого роста, с семенящей походкой и изящными маленькими ножками, обутыми в неизменные черные туфли, директриса выглядела привлекательно, дружеским отношением отыскивая нужный подход к людям. Ли нередко появлялась среди учеников, чтобы сделать важное объявление, но никогда не выступала, если приходилось извещать одаренных о каких-либо негативных вещах. Таким образом её появление практически у всех стало ассоциироваться с хорошими событиями, а о плохих сообщали прочие преподаватели, с которыми у учеников и так имелись натянутые отношения. Директриса не вела уроков, не устраивала воспитательные беседы, вообще не входила в близкий контакт с одаренными, соответственно, не проявляя перед ними никаких отрицательных черт.
В общем, Ли Ханненсдон возвышалась над прочими преподавателями, как королева цветника учеников, не возделывающая землю, не остригающая кусты, не выдергивающая сорняки, но светлая и прекрасная, где-то вдали от всех раздающая указания и появляющаяся среди сада яркой бабочкой, радующей глаз. Это было по-своему мудро. Ведь в Центре появился хоть один преподаватель, которого одаренные уважали и даже любили. Подчеркнутый контраст между доброй директрисой и строгими учителями позволял ей добиваться большего благодаря мягкому поведению и доверию к ней со стороны учеников. Особенно хорошо это действовало на тех, кто упрямился только ради того, чтобы упрямиться.
Хор к этому разряду не относился – впрочем, как и Раль. Они оба упирались лишь тогда, когда имели на это веские причины, и сама Ли в таких случаях понимала, что ничего не сможет сделать, а потому не вмешивалась, дорожа своей репутацией доброго духа Центра Одаренных, а с непокорной ученицей, не желающей посещать профильные занятия, по нескольку раз в месяц говорила Марджорис Амитале Зорренд, отвечавшая за Крылатых.
Ли имела обширные связи среди высших и низших кругов. Фамилия Ханненсдон означала её принадлежность к сфере образования, но магическим даром она похвастаться не могла и вообще не происходила из какой-либо знатной семьи, однако среди семи высших фамилий Объединенного Мира директрису уважали. Она наверняка проворачивала некоторые интриги со своими учениками и их родственниками, и потому Хора не удивляло, что она контактировала с тенями.
Но среди одной семьи Ли не удалось получить осведомителей. Мистерали оставались закрытыми, и именно потому Хор получил сейчас задание выведать побольше о них. И главным источником сделался Эвальд, совершенно непонятный, дружелюбный и наверняка скрывающий за открытостью нечто серьезное. Сейчас, даже если не считать задание Ли, Хор хотел прийти на этот званый вечер, поскольку наследник семьи Мистераль очень его интересовал.
***
Впервые за последний месяц Эвальд решил провести совместный вечер, и Хемену, конечно же, позвали. Она сначала не очень хотела идти, но названый братец пообещал нового гостя, сведущего в истории и музыке, и отказ плавно сменился согласием. Хемена с удовольствием присутствовала на таких вечерах, если было с кем поболтать о нежно любимой истории. Особенно о военной, но знатоки сражений прошлого отыскивались вне стен родной Академии редко.
Хемена Ричардель занималась совсем не тем безобидным делом, какому посвятила себя её младшая сестра Илана. Старшей из дочерей Рондера Мистераля с самого детства была уготована иная стезя. Военная.
Девушка в темно-красном платье, сшитом не по последнему писку моды, но где-то по предпоследнему – обтяг талии без корсета и вышитые узоры на груди. Маленькая черная шляпка, венчающая невысокую прическу завитых волос, рыжих на грани красного: пожалуй, самый яркий оттенок естественного цвета. Длинный кружевной зонтик в руке, неспешные движения, тихий голос. Можно ли в таком человеке заподозрить бойца? Можно ли предположить, что эта тонкая рука, любящая порой сверкнуть серебряными кольцами, будет писать приказы, которые армия беспрекословно исполнит? Лет сто назад она вызывала бы у всех изумление, но нынешний Объединенный Мир с легкостью допускал подобные противоречия.
Составленный при рождении гороскоп и проявившаяся буквально во младенчестве тяга к мальчишеским занятиям предопределили судьбу Хемены. Она начала в подробностях изучать искусство ведения боя, и Грозовой Мир определенно ждала женщина-командующий, вышедшая из семьи Мистераль. Она гордилась своим положением, своими знаниями, своими успехами в Академии, своими способностями. И считала, что достигла большего, чем названый брат.
Эвальд Мистераль родился в Облачном Мире, но гороскоп и сложившиеся обстоятельства сделали его наследником Рондера Мистераля. Подобные перестановки давно принимались как должно в Объединенном Мире. Каждый высокопоставленный родитель знал, что, возможно, ему придется передать ребенка тому, кто обучил бы его лучше, чем специализирующиеся в другой области родные. Детей строго распределяли по способностям. Тех, кто оных не имел, либо отправляли в Центр Одаренных, либо использовали для заключения браков, объединявших разные семьи.
Лет в одиннадцать Эвальд получил фамилию Мистераль и очутился в Грозовом Мире, где царили представители его новой родни. До двадцати лет он проходил обучение у названого отца, Рондера Мистераля, и жил вместе с его дочерьми. Впрочем, они все тоже быстро разлетелись из родного дома, отправившись в столицу в различные Академии. Старшая, Хемена, готовилась стать военной, младшая, Илана, занялась живописью, и лишь средняя, Виорди, осталась рядом с матерью, ожидая брака с кем-либо из Грозового Мира. Адилунд Мистераль, ныне именуемая Адилунд Раль, была, как и Эвальд, лишь названой родственницей, воспитанницей, но гороскоп и оценка её талантов оказались ошибочными. Попав в семью в четыре с половиной года, она не оправдала надежд отца и в возрасте семнадцати лет оказалась в Центре Одаренных с неопределенным талантом.
С Хеменой они мало дружили ранее и редко виделись сейчас. На совместные вечера, куда Эвальд для двух названых сестер, причем больше для Иланы, приглашал разных интересных людей, Адилунд не приходила. Встречалась она только с Эви – и то не чаще раза в неделю, явно решив отгородиться от Мистералей.
Эвальду повезло с характером: необычайно легкий на подъем, он без труда переносил все кардинальные изменения в жизни. Казалось, для этого человека вообще не существовало чего-то, что могло бы привязать его к себе на длительное время. Названый брат интересовался всем одновременно, почти не расстраивался из-за неудач и мог спокойно бросить начатое дело, если на горизонте назревало нечто более любопытное. Ветреный, да. Ветреный математик. Ветреный финансист.
Эвальду все давалось без особых проблем. Педантизмом он никогда не страдал, но решал поставленные задачи качественно и скучал от перспективы долго и нудно работать с документами. Рондера это не смущало: он считал, что если дать Эви хорошего секретаря, то из наследника получится идеальный глава семьи Мистераль.
Эвальд помогал названому отцу с его делами, но последние два года находился в столице как представитель их фамилии, разбросанной по всем регионам-Мирам. Это немало облегчало жизнь Рондеру Мистералю, который не любил всех обязанностей, связанных со столицей. С Иланой и Хеменой Эви прекрасно ладил и постоянно обеспечивал им развлечения в виде таких вот вечеров. Правда, в последний месяц загрузили ответственностью Илану, да и он больше времени проводил там, где полагалось всегда быть представителю Мистералей. Но сегодня опять устраивался вечер.
В половину седьмого Хемена ещё шагала по главной улице Квемеры. Опаздывала, потому что задержалась на собеседовании с ректором. Впрочем, когда она стремительным шагом зашла в принадлежащую им квартиру, выяснилось, что новый гость тоже опаздывает. Хмуря светлые бровки, сестрица Илана с сожалением заметила, что, возможно, он вообще не придет. А Эви лишь пожал плечами:
– Придет. Не сомневайтесь.
Пока этот таинственный любитель опозданий задерживался, неуемная сестренка Илана воспользовалась ситуацией и занялась самым любимым делом: вытаскиванием всевозможной информации из старшей.
– А правда, что Маршал сейчас ищет себе преемника и для этого проводит кучу экзаменов в Военной Академии?
– Да кто его знает, этого Маршала, – не слишком-то вежливо высказалась Хемена, усаживаясь на диване рядом с сестрой. – Нас в это не посвящают. Экзаменуют по всем профилям, причем довольно жестко, но, в конце концов, я нахожусь на третьем курсе, и здесь все очень строго. С пятого, говорят, начинают на каждом уроке проверять знания, а тех, кто по итогам недели с ними плохо справился, сразу отправляют в низшие офицеры без возможности идти дальше.
– Да уж, весело вам живется, – пробормотала Илана Кровиндаст, которая в своей учебе утруждалась гораздо меньше, хоть и ворчала порой на слишком суровых преподавателей. Отец был гораздо требовательнее к своим дочерям, и теперь это помогало.
– Девочки, я побаиваюсь, что наш уважаемый гость просто заблудился в нашем квартале, – объявил с неизменной улыбкой Эви. – В конце концов, тут на половине домов едва номера найдешь, даже если знаешь, какая улица. А на нашей трехэтажечке же не написано, что именно тут гнездятся Мистерали. Так что я немного прогуляюсь – наверное, ему нужна помощь в ориентировании.
– А можно я с тобой? – моментально вызвалась Халана. Даже спустила правую ногу с дивана, где сидела на коленках, совсем как маленькая девочка.
– Не могу назвать это приятной прогулкой, так что лучше ты оставайся здесь. И стереги Хемин, – Эвальд подмигнул, – а то она без обещанного гостя того и гляди вздумает улизнуть.
– Как будущий полководец, я не улизну, а отойду с развернутыми знаменами, – с достоинством произнесла Хемена, хотя она, конечно же, шутила. – И вот тогда Илане будет малость сложно меня удержать.
– Она будет сражаться, как отряд грозовиков у Белой Горы, – пообещал Эвальд, напоминая про одно из легендарных сражений последней войны. – Так ведь? – и снова подмигнул младшей из Мистералей.
– Я постараюсь, – пообещала та.
Эви своим реактивным шагом покинул комнату, и скоро раздался щелчок закрываемой двери. Спущенная с дивана нога Иланы поднялась обратно, а её хозяйка тихонько хихикнула. Хемена промолчала. Эвальд предпочитал постоянно делать комплименты не старшей, а младшей – что ж, она не имела права винить его за такое особое отношение. Эти двое более сошлись по своему легкому характеру и оптимистичному взгляду на жизнь. Да и рядом они находились дольше: Хемена уехала на учебу раньше всех и возвращалась в родной дом только на лето.
Халана продолжала щебетать об экзаменах в обоих Академиях. Старшая сестра думала.
Маршал, один из четырех правителей Объединенного Мира, носивших фамилию Эссентессер, год назад лишился своего ученика и преемника. В их стране фамилии Эссентессер могли одновременно удостоиться только восемь человек: собственно Маршал, глава армии и полиции, Герцог, представлявший законодательную власть, Магистр, ведавший судопроизводством, Регент, отвечавший за магию, и ученики каждого из них.
В преемники люди выбирались также по гороскопу и способностям и могли получить это звание чуть ли не в младенчестве. Например, юная Кинэри Эссентессер, готовящаяся стать Герцогом после смерти действующего правителя, была выбрана в восемь. А вот Маршал решил взять себе в новые заместители одного из студентов Военной Академии, имеющего достаточно и способностей, и знаний. В этом был резон: в силу возраста Байонису Эссентессеру требовалось как можно быстрее подготовить преемника. Как именно он хотел выбрать – никто не знал, только ходило множество слухов, большинство которых Хемена считала чистой выдумкой.
Хлопнула дверь, застучало в прихожей. Илана встрепенулась, Хемена неторопливо повернула голову к входящему молодому человеку лет двадцати с учтивым, проницательным взглядом карих глаз. Коротко постриженные волосы цвета кленовых стволов слегка лохматились, но в целом гость выглядел аккуратным, и в нем чувствовалась даже какая-то военная подтянутость, свойственная людям из Академии. В сдержанно-вежливом выражении лица проскальзывало что-то знакомое, а затем Хемена поняла, что молодой человек напоминает ей Арктера Хорана. Поняла ещё, почему сравнила его волосы с кленами: гость казался такой же частью привычного Грозового Мира, как и кленовая аллея возле дома Мистералей.
– Позвольте вам представить Мальса Хора, – в комнату прошествовал по-прежнему веселый Эви, на которого сестры, занятые гостем, не обратили сразу внимания. – Он из Грозового Мира и умеет играть на рояле. Хор, это Хемена Ричардель и Илана Кровиндаст, мои названые сестры.
Гость улыбнулся, и это вышло у него несколько слащаво, однако в глазах оставалась искорка, не соответствующая общей сдержанности и вежливости. Мальс Хор, некогда наследник Арктера Хорана. Он был таким знакомым и вместе с тем таким новым…
***
– Пусть меня съест какая-нибудь тварь, если вы умеете ориентироваться в этом городе, – раздался позади жизнерадостный голос Эвальда.
Наследник Мистералей стоял на углу улицы, в странной манере наклонив голову вперед и исподлобья смотря на Хора. На лице была обычная приветливость, но он не улыбался даже краем губ.
– Я умею ориентироваться лишь в некоторых частях этого города, – с достоинством ответил Хор. На деле он потратил слишком много времени на изучение этого квартала, думая, что быстро разберется, где здесь нужный дом, но номера зданий на этой улице отплясывали нечто неприличное. – Спокойное детство наследника фамилии приучает к тому, что тебя просто доставляют в нужное место, – и он глянул на Эвальда, с интересом ожидая его реакцию на этот намек. И реакция не заставила себя ждать.
– Ах, да, раз уж мы затронули эту тему, – прежним легкомысленным тоном произнес наследник и представитель Мистералей. – Я сразу у вас спрашиваю: как вы относитесь к разговорам об Одаренных и их нелегкой доле? Я не люблю расстраивать своих гостей, а потому готов закрыть для бесед на нашем вечере все темы, которые вам не понравятся. Да, кстати, вы ведь гость, так что можете заранее ставить все причудливые условия, какие хотите. Никто не обидится.
– Обычно эти моменты обсуждают до того, как приглашают на вечера, – с усмешкой заметил Хор. – Однако спешу вас успокоить: я не слишком люблю Центр Одаренных как организацию, но не возражаю против своего там присутствия. Что же касается нелегкой доли… Фамилию «Хор» я предпочту и Ричарделям, и даже Эссентессерам. Вы можете называть меня по ней, а не по имени.
– Хорошо, – кивнул Эвальд и едва заметно улыбнулся. – Однако не повторяйте этого перед Хемин, она же Ричардель, может обидеться. И не скромничайте так, Эссентессером мечтает быть любой. Это возможность изменить мир.
Разумеется, на посту правителя это сделать удалось бы в любом случае, но для некоторых вещей становиться правителем не требовалось.
– А вы бы мечтали? – серьезно спросил Хор.
– Разумеется, – он ответил стремительно, чуть не перекрыв ответом вопрос. – Впрочем… может, есть нечто ценное и в моем нынешнем положении, то, чего я не нашел бы на верхушке. И все же носить фамилию Эссентессер прекрасно.
Хор покачал головой:
– Я хотел бы оставаться только собой. Мальсом Хором. Да, не очень-то почетно, зато оригинально. Я единственный в своем роде – в буквальном смысле.
Эвальд снова улыбнулся.
– Такое может сказать каждый. Я тоже… единственный в своем роде. Идемте.
Они неторопливо двинулись по улице, а Хор задумчиво поглядывал на спутника, вспоминая, что о нем говорилось в материалах, собранных Ли. Похоже, об Эссентессерах он говорил не просто так, потому что было время, когда Эвальда пытались перевести в Зорренды, причем с самыми высокими результатами тестирования. Но не сложилось, появились более подходящие кандидатуры, и в конце концов приняли решение отправить двенадцатилетнего мальчика в семью Мистералей, где имел большую важность переход наследника из другой фамилии, поскольку своих наследников не существовало.
Среди семей Объединенного Мира центральное положение занимали семь: Ричардели, военные, из которых выбирался Маршал, Тиргирхольды, администраторы, из которых выбирался Герцог, Аусхассены, специалисты судопроизводства, из которых выбирался Магистр, Зорренды, сильные маги и ученые, из которых выбирался Регент, Хорана, ведающие промышленностью, Мистерали, распоряжавшиеся финансами, и Каэндра, нагруженные канцелярскими делами.
Представители первых четырех фамилий, соответствующих четырем ветвям власти, занимали ведущие посты во всех регионах. Тем не менее, фактическими правителями каждого Края становились главы остальных трех. Таким образом Облачным управляли Эссентессеры, Грозовым – Мистерали, Крылатым – Хорана, а Серебряным – Каэндра. Так что, становясь наследником, Эвальд получал перспективу в будущем сделаться человеком, стоящим лишь на одну ступеньку ниже Эссентессеров. Но, в отличие от четырех фамилий-«заместителей», как их называли, он уже не имел шанса оказаться на самой высокой ступеньке.
Сотню лет назад в королевстве Саанг произошел переворот, направленный против королевской власти. В результате правителем стал Фэйн Эссентессер, поменявший всю государственную систему. Благодаря ему появилось четверо правителей-Эссентессеров, и под их управлением страна начала расширяться, пока не заняла три из четырех материков. Она получила новое имя – Объединенный Мир, а фамилия Фэйна стала её знаменем. И все же Мальс Хор знал одну вещь. Может, во времена первого Эссентессера все эти преобразования виделись огромной пользой, то теперь некоторые из них не мешало преобразовать ещё разок.
Они прошагали к тому самому зданию, вокруг которого Хору уже довелось пройтись. Запачканный, едва различаемый номер располагался невысоко, но рядом с ним рос потрепанный куст, который и закрывал обзор. Эвальд рассказывал о своих названых сестрах примерно то, что содержалось в документах от Ли Ханненсдон, и больше всего в этом рассказе мелькало имя Халаны, раз пять была названа Хемена, вернее, как он её называл, Хемин, а о Хорди и Раль наследник Мистералей не упомянул вообще.
Они поднялись на второй этаж, и Эвальд толкнул слегка приоткрытую дверь с цифрой «17», а затем вежливо пропустил гостя вперед. Из узкой прихожей, где на вешалке Хор заметил два дамских плаща, он прошел в просторную гостиную. Бледно-желтые обои, несколько пейзажей в золоченых рамах на стенах, цветастый ковер под ногами. Возле стены находился длинный диван, на котором восседали две девушки. К нему придвинули узкий стол, накрытый для чаепития, а по бокам располагались ещё два пустующих стула. Вся мебель была одним гарнитуром, из янтарно-золотистой древесины, с резьбой. Хор оценил возраст и цену всего этого и вспомнил, что находится в квартире финансиста Мистераля. Почетное место в углу занимал рояль – тоже дорогая вещь, сделанная престижной фирмой.
– Позвольте вам представить Мальса Хора, – зазвучал звонкий голос организатора вечера. – Он из Грозового Мира и умеет играть на рояле. Хор, это Хемена Ричардель и Илана Кровиндаст, мои названые сестры.
– Приятно познакомиться, – первой произнесла девушка с ярко-рыжими, почти алыми волосами, спрятанными в простую прическу под маленькой черной шляпкой. По твердому голосу можно было сделать вывод, что из двух дам именно эта занимается войной. Да и её преисполненное достоинства лицо напоминало те лица, какие Хор видел в пору своего обучения военному делу десять лет назад. С той поры многое утекло, сменились не раз и учителя, и занятие, но кое-что твердо осталось в памяти.
– Рада познакомиться, – улыбнулась вторая, с более светлой рыжиной и дружелюбием в глазах, как у брата. В этой девушке чувствовалась тонкость, потому Хор и определил в ней творческую натуру. Хоть выражение лица и светилось радостью, однако чуть прищуренный левый глаз выдавал в ней хитрость, свойственную и названому брату. Халана Кровиндаст тоже носила изящную маску, вряд ли проявляя полную искренность. Она была одета в простое платье с широким белым воротником, рукавами чуть длиннее локтей, цветочными узорами и туго завязанным шелковым поясом.
– К нам кто-то ещё придет сегодня, Эвальд? – властно спросила Хемена.
Тот развел руками.
– Я не нашел большого количества кавалеров, достойных вашего общества, – молодой Мистераль стремительно проскользнул мимо Хора и в два шага очутился возле дам. – Однако я надеюсь, что отсутствие поклонников скрасит музыка. Не так ли, Хор?
– Вы предпочитаете усеченную фамилию имени? Интересно, – произнесла Хемена. Прямая осанка, высоко поднятая голова – в этой комнате юная Ричардель выглядела самой старшей на фоне улыбчивого названого брата. – Эви, ты уже потряс нашего гостя своей чудовищной прямотой и узнал, почему это так?
– Его сложно потрясти, – Эвальд легонько двинул бровями. – Да, я узнал, но ваша прямота, сестрица, не менее чудовищна.
– Она идет в ход лишь тогда, когда я знаю, что никого ей не раню, – невозмутимо отозвалась Хемена. – Итак?
– Я люблю свою фамилию, – ответил вместо хозяина гость. – Может, от знакомых вам учеников Центра Одаренных вы и слышали негодование по поводу всего, что с оным Центром связано, но ко мне это не относится. – К нему это действительно не относилось, потому что Хор предпочитал сохранять все негодование в мыслях.
Илана наморщила брови.
– Может, не будем про эту тему?
– Странно, – заметил Хор. – Ваша сестра немного другого мнения.
– Нет, ну давайте правда не будем, – тонким голосом повторила Илана, по-прежнему щуря левый глаз. – У нас радостный вечер – отложим все серьезные разговоры. Вы с Эви ещё встретитесь не раз и успеете все это выяснить, а сейчас вы ведь сыграете нам на рояле?
– Безусловно, – Хор учтиво наклонил голову.
Он прошествовал к стоящему в углу инструменту, присел на невысокий табурет и открыл крышку рояля, отмечая золотые с завитушками буквы на ней: «Сermean». Одна из лучших фирм. Эвальд разбирался в инструментах.
– Что угодно услышать прекрасным дамам? – Хор непринужденно протянул ноги вперед и скрестил их в щиколотках, опустив пятки на педальную коробку. Пользоваться педалями во время игры он не любил и думал, что сегодня обойдется без этого.
– Программу вечера составляю я, прошу прощения, – встрял Эвальд. Он в два шага оказался возле одного из стульев и поднял с него десяток листов с нотами. – Скажите, вам доводилось играть легкомысленного содержания песни? Вернее, аккомпанировать им?
– Доводилось пару раз, – пожал плечами Хор. – Однако я мог бы исполнить нечто более достойное, – краем глаза он отметил, что Илана при этих словах хихикнула. Хемена оставалась царственно спокойной.
– В следующий раз, – постановил Эвальд и, шагнув к роялю, торжественно вручил гостю ноты. – Вы знаете мотив «Голубых ворот»?
Хор удивленно приподнял брови.
– Это же такой… примитив, – нашел он нужное слово, хотя хотелось сказать нечто более резкое.
– Если знаете главную мелодию, то особых проблем возникнуть не должно, – Эвальд водрузил ноты на подставку. – Со всеми нюансами аккомпанемента разберетесь? Я дам вам время познакомиться с нотами, можете даже порепетировать.
– Зачем? – удивился Хор. – Там же идет сплошной повтор, я мог бы и с первого раза сыграть.
– Не хорохорьтесь перед дамами, – улыбнулся Эвальд. – Вы это с первого раза не сыграете.
– Думаете, в семье Хорана не было хороших учителей музыки? – мягко спросил Хор. – Я получил прекрасное образование до того, как меня записали в одаренные. Вы будете петь? Я начну.
– Ладно, как хотите, – пожал плечами Эвальд, с легкостью отказавшись от своей позиции. – Там мудреная гармония, но, надеюсь, вы справитесь. Я буду петь не «Голубые ворота», а стихотворение того же ритма, но более качественное. К сожалению, ещё не нашлось композитора, который сочинил бы к нему музыку.
