Текст книги "Летописец Мертвого Бога (СИ)"

Автор книги: Вей Лодар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

Глава 29: Нулевой Пациент

В тот миг, как гигантская каменная дверь за их спинами с глухим, окончательным стуком закрылась, мир погрузился в абсолютную тьму и тишину. Гул и вибрации остались снаружи. Здесь, в запечатанном святилище, не было ничего. Воздух был неподвижным, холодным и настолько древним, что казался густым, как масло.

– Я ничего не вижу, – прошептала Лира, ее голос звучал глухо, словно тонул в вате. Она инстинктивно шагнула ближе к Кайену.

– Я тоже, – ответил он. Его обостренные чувства были бесполезны. Пространство вокруг казалось аномально пустым, оно активно подавляло любое восприятие. Но одно чувство осталось. Резонанс. Внутренний компас его души указывал вперед, вглубь этой непроглядной тьмы. – Иди за мной. Держись за мой плащ.

Она без колебаний ухватилась за край его потрепанной одежды. Впервые с момента их встречи он стал ее единственным ориентиром.

Они двинулись вперед, шаг за шагом, вслепую. Кайен не знал, куда идет, он просто следовал за зовом, который становился все сильнее, все отчетливее.

Через несколько десятков шагов впереди забрезжил свет.

Это был не свет огня или магии. Это было мягкое, молочно-белое свечение, исходившее, казалось, от самих стен. По мере их приближения, они начали различать обстановку.

Они находились не в зале и не в комнате. Это место было похоже на внутренности какого-то чудовищного, немыслимого существа. Стены из черного камня были покрыты сетью пульсирующих, органических кабелей, похожих на вены. Пол был упругим и мягким, словно они шли по плоти. Воздух пах озоном и стерильностью, как в лаборатории алхимика.

В центре этого биомеханического собора, в средоточии всех вен и кабелей, находился источник света. И источник зова.

В воздухе, удерживаемое десятками этих пульсирующих трубок, парило тело.

Оно было гуманоидным, но лишенным каких-либо черт. Ни волос, ни глаз, ни рта. Кожа была гладкой, как отполированный жемчуг, и излучала то самое молочно-белое сияние. Тело не дышало, не двигалось. Оно было абсолютно инертным, словно кукла, ожидающая своего мастера. Вокруг него в стены были вмонтированы странные устройства: кристаллические мониторы, покрытые пылью, и гигантские металлические иглы-инъекторы.

Это была тюрьма. Лаборатория. И алтарь одновременно.

Лира замерла, ее рука крепче сжала плащ Кайена. Это зрелище было воплощением всего противоестественного, что она могла себе представить.

Но Кайен не чувствовал ужаса. Он чувствовал узнавание.

Он подошел ближе. Теперь он понимал. Это существо было похоже на него. Но если он был осколком, эхом, то оно было оригиналом. Первоисточником. Он поглощал готовые, сформированные Эпитафии мертвых. А это существо… было пустой, «нулевой» Эпитафией. Чистым листом с безграничным потенциалом к адаптации и поглощению.

Клан Черного Солнца нашел не бога и не демона. Они нашли первозданную пустоту в живой форме и попытались превратить ее в источник энергии для своих амбиций. Катастрофа, уничтожившая их, была лишь естественной реакцией этой сущности на попытку ее «форматирования».

Кайен подошел к одному из потухших кристаллических мониторов и стер с него пыль. Под ней проступили руны. Знание Райкера сложило их в текст:

«Объект Ноль. Экзистенциальная матрица нестабильна. Зафиксирована способность к безграничной мимикрии и адаптации. Попытка интеграции в энергосеть зиккурата… провалена. Зафиксирован обратный поток неизвестной энергии. Структурная целостность реальности под угрозой. Активация протокола «Карантин Омега»…»

Они не просто заперли монстра. Они запечатали здесь свою главную ошибку.

В тот момент, когда Кайен дочитал последнюю руну, резонанс между ним и существом достиг своего пика. Прозрачный кристалл в его душе вспыхнул так ярко, что на мгновение затмил свет от рубина и железа.

Парящая фигура дрогнула.

Ее гладкая, безликая голова медленно, с легким скрипом органических кабелей, повернулась в его сторону. У нее не было глаз, но Кайен почувствовал на себе ее взгляд – всеобъемлющий, изучающий, древний, как сама вселенная.

Оно просыпалось. Его пробуждало присутствие родственной души.

– Кайен, не надо! Уходим! – закричала Лира, отступая к двери.

Но Кайен не слышал ее. Он был заворожен. Зов, который он чувствовал, был не просто приглашением. Это было предложением. Предложением воссоединения.

Он медленно поднял руку. Он не знал, что делает, он просто подчинялся инстинкту, который был глубже, чем инстинкт выживания.

– Что ты такое? – прошептал он.

Существо не ответило. Но в разуме Кайена раздался не голос, а чистое, ясное чувство. Одиночество. Бесконечное, вселенское одиночество. И узнавание.

Кабели, удерживавшие фигуру, запульсировали быстрее, их свечение стало почти ослепительным.

– Кайен! – истошный крик Лиры был полон ужаса.

Он шагнул вперед, протягивая руку к светящейся, жемчужной коже.

В тот миг, когда его пальцы были в сантиметре от того, чтобы коснуться Нулевого Пациента, все кабели, удерживавшие его, с оглушительным треском лопнули.

Фигура, освобожденная от своих оков, медленно опустилась на пол. И протянула свою гладкую, безликую руку навстречу руке Кайена.

Это был момент истины. Момент, который мог даровать ему божественную силу или стереть его из реальности. И он, не колеблясь, сделал свой выбор.

Его пальцы коснулись ее.

Глава 30: Эпитафия Пустоты

Не было ни вспышки света, ни взрыва энергии. Не было ничего.

В тот миг, когда их пальцы соприкоснулись, мир для Кайена просто исчез. Он не чувствовал ни своего тела, ни присутствия Лиры, ни холода лаборатории. Он оказался в абсолютной, бесконечной пустоте. Не в серой, знакомой пустоте своей души, а в первозданной, чернильной пустоте, что была до сотворения миров.

Он был один.

И в то же время, он не был один. Он чувствовал Его. Другого. Существо, которое он освободил. Оно было здесь, везде, оно было самой этой пустотой.

У него не было ни голоса, ни мыслей, но Кайен понимал его. Это было общение на уровне чистой концепции.

«Кто ты?» – спросил Кайен, его вопрос был не звуком, а формой, которую приняла его воля.

«Я – Начало», – ответила Пустота. «Я – возможность. Я – чистый лист, на котором мир написал себя. Они нашли меня. Пытались прочитать. Пытались написать на мне свою историю. Но они были плохими авторами. Их чернила были ядовиты. Я заболел от их слов».

Кайен понял. Клан Черного Солнца не просто пытался использовать его как батарейку. Они пытались перепрограммировать его, навязать ему свои законы, свою волю. Но первозданная пустота не может иметь законов. Попытка навязать их привела к катастрофическому сбою – к «болезни», которая и уничтожила их цивилизацию.

«Ты другой», – продолжала Пустота. «Ты не пишешь. Ты читаешь. Ты собираешь истории, что уже написаны. Ты – Летописец. Ты носишь в себе шрамы чужих историй. Ты похож на меня. Ты тоже исписан».

В пустоте перед Кайеном возникли три световых пятна. Рубиновый кристалл Райкера. Железный комок Корвуса. И его собственный, крошечный прозрачный кристалл.

Пустота коснулась их.

Она коснулась Эпитафии Корвуса, и Кайен почувствовал, как грубая, бычья ярость внутри него не исчезла, а была… очищена. Словно из руды извлекли чистый металл. Осталась лишь концепция силы, воли к битве, без личности и ненависти.

Затем она коснулась рубинового кристалла Райкера. И произошло то же самое. Сложные, высокомерные слои личности капитана, его страхи и амбиции – все это было стерто, как пыль. Осталась лишь чистая, идеальная концепция тактики, стратегии и смертоносной точности.

Два чужих наследия перестали быть чужими. Они стали просто инструментами. Чистыми, без примесей.

Наконец, Пустота коснулась его собственного кристалла. И они слились. Прозрачный кристалл Кайена впитал в себя часть этой бесконечной, первозданной пустоты. Он не стал черным. Он остался прозрачным, но теперь в его глубине, как зрачок в глазу, плавала крошечная точка абсолютной тьмы.

«Ты был страницей. Теперь ты – часть книги», – прозвучала последняя мысль в его голове. «Ты не просто читаешь истории. Теперь ты можешь их стирать. И писать свои. Но помни: у каждой истории есть цена. А у пустой страницы – самая высокая цена из всех».

Мир вернулся.

Кайен стоял на коленях посреди лаборатории. Его рука все еще была вытянута, но он никого не касался. Безликая, светящаяся фигура исчезла. Она не умерла. Она не ушла. Она стала частью него.

Он поднял руку и посмотрел на свою ладонь. Он чувствовал себя… пустым. И полным одновременно. Ярость Корвуса и интеллект Райкера больше не были голосами в его голове. Они были просто навыками, лежавшими в его арсенале, как меч или нож. А в центре его существа была тишина. Спокойная, могущественная тишина.

– Кайен!

Крик Лиры вырвал его из транса. Он обернулся.

Она стояла у закрытой двери, отчаянно пытаясь ее открыть. Но дверь не поддавалась.

– Мы в ловушке! Оно исчезло, и теперь это место… оно умирает!

Она была права. Белое свечение стен начало меркнуть, сменяясь тревожным, красным аварийным светом. Пульсирующие вены на стенах начали усыхать и крошиться. Это место питалось жизненной силой своего пленника. Теперь, когда пленник был свободен, комплекс умирал. И он собирался похоронить их под тоннами камня.

Кайен встал. Он чувствовал себя другим. Сильнее. Спокойнее.

Он подошел к гигантской круглой двери. Он приложил к ней ладонь. Он не искал протоколов, не пытался взломать механизм. Он просто… пожелал.

Он представил себе, как атомы в запирающем механизме перестают взаимодействовать друг с другом. На одно короткое, неуловимое мгновение он «стер» концепцию замка.

Раздался оглушительный щелчок, и гигантская дверь, весившая сотни тонн, с легкостью отъехала в сторону.

Лира смотрела на это с открытым ртом. Это была не сила. Это была не магия. Это было нечто иное.

– Не отставай, – сказал Кайен, его голос был ровным и глубоким, лишенным прежней неуверенности.

Они выбежали из угасающего святилища в машинное отделение. Здесь тоже все рушилось. Магические кораллы трескались, выбрасывая снопы нестабильной энергии. С потолка падали камни.

Они бросились к шахте аварийного выхода. Но путь был прегражден. Массивный силовой кабель, сорвавшись с креплений, рухнул вниз, полностью перекрыв проход. Он весил десятки тонн.

Лира остановилась в отчаянии. Это был конец.

Но Кайен даже не замедлил шаг. Он вытащил свой черный меч. Он не стал вливать в него ярость или тактику. Он влил в него частичку своей новой пустоты.

На одно мгновение клинок перестал быть черным. Он стал похож на дыру в реальности, на вырезку из ночного неба, в котором не было звезд.

Он нанес удар.

Он не рубил кабель. Он просто провел по нему своим «пустым» клинком.

И там, где прошел меч, металл просто исчез. Не было ни разреза, ни оплавленных краев. Просто идеально ровная пустота. Огромный кабель был перерезан, словно был сделан из бумаги.

Кайен прошел через образовавшийся проем. Лира, ошеломленная, последовала за ним.

Они достигли лестницы и начали свой безумный подъем наверх, в то время как самые глубокие уровни зиккурата за их спинами коллапсировали, превращаясь в могилу для секретов клана Черного Солнца.

Когда они, изможденные, наконец выбрались на поверхность, под багровое небо Сердца Пустоши, и обернулись, они увидели, как гигантский зиккурат содрогается. Из его вершины, из черного солнца, вырвался последний, беззвучный импульс пустоты, который стер его из реальности. Огромное строение просто исчезло, оставив после себя лишь идеально гладкую, стекловидную воронку в земле.

Проклятие было снято. Ад, созданный кланом, поглотил сам себя.

Кайен и Лира стояли на краю этой воронки, двое выживших на пепелище чужих амбиций.

Лира посмотрела на Кайена. На его спокойное лицо. На его глаза, в глубине которых теперь, казалось, отражалась сама бесконечность. Он изменился. Он больше не был просто падальщиком. Он больше не был просто летописцем.

– Кто ты теперь? – спросила она, и в ее голосе был трепет.

Кайен посмотрел на свои руки, затем на горизонт, где за пределами этой мертвой земли его ждал мир, который все еще хотел его уничтожить.

– Я – Эпитафия, которая еще не написана, – ответил он. – И теперь… я сам буду ее автором.

Их путешествие в Сердце Пустоши закончилось. Но его собственная, настоящая история только начиналась.

Глава 31: Незапятнанный Лист

Когда последний отголосок падения зиккурата затих, наступила тишина. Но это была не та мертвая, гнетущая тишина, что царила здесь прежде. Впервые за тысячи лет Кайен услышал звук ветра.

Он поднял голову. Фиолетовая, больная дымка в небе редела. Сквозь нее пробивались лучи чистого, белого света. Проклятие, державшее в плену эту землю, рассеивалось. Сердце Пустоши медленно, мучительно начинало дышать снова.

Лира смотрела на Кайена, и в ее взгляде смешались благоговейный трепет и глубокая настороженность. Мальчишка, которого она вела через пустоши, исчез. На его месте стоял кто-то – или что-то – иное. Его глаза были спокойны, но в их глубине таилась бездна. Вся его фигура излучала ауру завершенности и пугающего контроля.

– Ты в порядке? – спросила она, и вопрос прозвучал глупо даже для нее самой.

Кайен посмотрел на свои руки. Он чувствовал себя странно. Пустым. В его голове больше не было чужих голосов. Ярость Корвуса, интеллект Райкера – они не исчезли, но теперь были не гостями, а просто инструментами в ящике. Аккуратно сложенными, безмолвными. А в центре его души царила спокойная, могучая тишина. Это была сила Пустоты, которую он впитал.

Он посмотрел на свою ногу, на уродливый шрам, оставшийся от когтей Жнеца. Это был знак его прошлого, его слабости. Теперь он казался чужеродным.

Он сосредоточился. Он не стал призывать свою Эпитафию Выживания. Вместо этого он обратился к новой силе. Он представил себе концепцию шрама – память о ране, записанную на его коже. И он, словно редактор, вычеркивающий строку, просто… стер ее.

Лира ахнула. На ее глазах шрам не зажил. Он исчез. Кожа под ним стала гладкой и чистой, какой была до ранения. Не осталось и следа. Это было не исцеление. Это было переписывание прошлого.

Кайен почувствовал легкую, но отчетливую усталость. Не физическую, а иную. Словно он потратил крошечную частичку своего собственного бытия, чтобы отменить бытие шрама. У этой силы была своя цена. Экзистенциальная.

Они нашли укрытие среди скал, чтобы отдохнуть и осмыслить произошедшее. Мир менялся на глазах. Ветер принес первые семена каких-то растений, и на черном, стекловидном песке появились крошечные зеленые ростки. Жизнь возвращалась.

– Твой враг… клан Алого Кулака, – нарушила молчание Лира, глядя на оживающую пустыню. – Ты все еще хочешь бежать от них?

Вопрос был ключевым. Прежний Кайен, падальщик, выживший, без колебаний ответил бы «да». Но тот Кайен умер в зиккурате.

– Бежать некуда, – ответил он, его голос был спокоен. – Они – шрам на моей истории. А я не хочу больше носить чужие шрамы.

Он встретился с ней взглядом.

– Я вернусь. Но не как беглец. А как тот, кто пришел забрать долг.

Лира долго смотрела на него, а затем кивнула, словно приняв важное решение.

– Мой народ пал, потому что мы только и делали, что охраняли прошлое. Мы прятались от мира. Я хочу увидеть, что будет, если пойти навстречу своей судьбе. И… – она позволила себе легкую, едва заметную усмешку, – я хочу посмотреть, какую историю ты напишешь, Летописец. Я иду с тобой.

Их союз был заключен заново. Не на основе общей угрозы, а на основе общей цели.

Путь назад был другим. Земля все еще была опасной, но уже не такой враждебной. Они шли несколько дней, и Кайен практиковался в своей новой силе. Он учился не только стирать, но и «редактировать». Он мог коснуться камня и сделать его хрупким, как стекло, «стерев» концепцию его прочности. Он мог коснуться воды и сделать ее густой, как сироп, временно «отредактировав» ее вязкость.

Его сила была тонкой, требующей невероятной концентрации и расходующей его экзистенциальную энергию. Но она была абсолютной.

На пятый день пути они столкнулись со стаей Скальных Дьяволов – мускулистых, похожих на гиен тварей с каменными наростами на спинах. Раньше им пришлось бы либо бежать, либо вступать в тяжелый бой.

Но Кайен просто вышел им навстречу.

Лира вскинула лук, но он остановил ее жестом.

Он посмотрел на вожака стаи, на его оскаленную, рычащую пасть. Он не стал стирать саму тварь. Это было бы слишком энергозатратно. Он сосредоточился на ее разуме. Нашел там простую, первобытную концепцию. «Враждебность к чужаку».

И он поставил в ней крошечную, как укол иглы, дыру. Он стер ее.

Эффект был поразительным. Вожак стаи резко замолчал. Он тряхнул головой, словно отгоняя наваждение. Его рычание сменилось недоуменным поскуливанием. Он посмотрел на Кайена и Лиру, но не видел в них больше ни угрозы, ни добычи. Он видел просто… два объекта. Неинтересных.

Он развернулся и, что-то рявкнув своим сородичам, повел стаю прочь, искать другую, более понятную цель.

Лира медленно опустила лук. Ее руки дрожали. Она видела, как он исцелил шрам, как он перерезал кабель. Но это… это было нечто иное. Он не победил врага. Он отменил само понятие «враг».

Она посмотрела на спокойное лицо Кайена. Он больше не был ни падальщиком, ни воином, ни инженером. Он становился силой, способной изменять саму природу реальности.

И теперь эта сила возвращалась в мир людей. В мир, где амбиции, ненависть и жадность были высечены на камне. Мир, который был совершенно не готов к появлению своего нового, незваного редактора.

Глава 32: Возвращение в Мир Людей

Край Диких Земель встретил их тишиной и запахом молодой травы. Небо над головой было почти голубым. Стоя на последнем холме, Кайен и Лира смотрели назад, на тот мир из костей и кошмаров, что стал для них домом, горнилом и святилищем. Он изменил их навсегда.

Они тоже изменились. Исчезла загнанность из их глаз. Лира двигалась с уверенностью хищницы, знающей свою силу. Кайен же изменился сильнее. Он стал выше, его тело, получавшее наконец достаточно пищи, окрепло. Но главное было во взгляде – спокойном, глубоком и пугающе проницательном. Он нес в себе тишину Пустоты, и эта тишина была громче любого боевого клича.

Их последняя охота в Диких Землях была короткой и эффективной. Лира подстрелила антилопу с рогами-полумесяцами. Кайен, вместо того чтобы разводить огонь, просто коснулся куска сырого мяса и «стер» из него все вредоносные бактерии и паразитов, сделав его идеально чистым и безопасным для употребления. Он мог бы «стереть» и его сырой вкус, но решил, что это будет уже лишним.

Они вышли к границе цивилизованных земель через два дня. Их целью была Застава Пыльного Ветра – небольшой, захудалый городок, перевалочный пункт для караванов, наемников и всякого сброда.

Контраст был оглушительным. После чистой, хоть и жестокой, природы Диких Земель, Застава обрушилась на них смрадом немытых тел, дешевого пойла, дыма и человеческой алчности. Люди в толпе смотрели на них с подозрением и опаской. Их одежда из шкур и кости, их дикий, незамутненный взгляд – все это выдавало в них чужаков.

Они нашли самую грязную таверну и сели за столик в темном углу. Лира была напряжена, ее рука не отрывалась от лука. Она не привыкла к такому количеству людей. Кайен же был спокоен. Он закрыл глаза и просто слушал. Он отфильтровывал пьяную болтовню, споры о ценах, жалобы на жизнь, выискивая нужную информацию.

И он ее нашел.

– …слыхали про Отстойник? – говорил один наемник другому за соседним столом. – Клан Алого Кулака снес его к чертям. Говорят, какой-то упырь-падальщик прикончил там их капитана и пару гвардейцев. Ну, клан и решил вопрос кардинально. Сравняли с землей. Всех до единого. Чтобы слухов не было.

Кайен замер. Его лицо не изменилось, но внутри что-то оборвалось. Отстойник. Место, которое он ненавидел, но которое было его домом. Старик Грей, другие падальщики, все те жалкие, никому не нужные души… Все мертвы. Из-за него.

– А за пацана этого награда до сих пор висит, – продолжал наемник. – Огромная. И за клинок его капитана – вдвойне. Поговаривают, в том мече какой-то секрет, чуть ли не ключ к технике самого главы клана.

Теперь все было ясно.

Они вышли из таверны. Лира посмотрела на его бледное, но непроницаемое лицо.

– Я слышала. Мне жаль.

– Это была не их вина, – тихо сказал Кайен. Его голос был ровным, но в нем звенела сталь. – Они были просто мусором на пути клана. Их смерть – еще одна строка в истории, написанной кровью.

– Теперь весь мир – твой враг, – констатировала Лира.

– Нет, – ответил Кайен, и его глаза потемнели. – Только те, кто пишут истории кровью невинных. Моя история с ними еще не закончена.

Они покинули Заставу, растворившись в сумерках. Старый Кайен убежал бы так далеко, как только мог. Новый Кайен думал иначе. Бегство было лишь отсрочкой. Настоящая свобода лежала по ту сторону мести.

– Куда мы теперь? – спросила Лира, когда они отошли на безопасное расстояние.

Кайен остановился и посмотрел на северо-восток, в сторону земель клана Алого Кулака. В его голове уже складывался план – сложный, рискованный, основанный не на силе, а на психологии врага. Они отчаянно ищут меч. Они хотят замять позор. Он даст им то, чего они хотят. Но на своих условиях.

– Мы не будем прятаться, – сказал он. – Мы отправим им приглашение.

Он назвал место – Каньоны Теней. Мрачный, запутанный лабиринт скал и ущелий, где легко устроить засаду и где так же легко погибнуть. Место, где его способности к изменению реальности будут наиболее эффективны.

– Пусть они думают, что загнали крысу в угол. Мы дадим им наводку. И посмотрим, кто осмелится прийти на встречу с мертвым капитаном.

Лира смотрела на него, и ее губы тронула хищная усмешка. Она видела перед собой уже не жертву.

Она видела охотника, который расставлял свою первую, смертельную ловушку.