Текст книги "Летописец Мертвого Бога (СИ)"

Автор книги: Вей Лодар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

Глава 58: Под Каменным Небом

Стон горы перерос в оглушительный, грохочущий рев.

Гигантские сталактиты, висевшие здесь тысячелетиями, один за другим начали отрываться от потолка. Это был не просто камнепад. Это было обрушение небес. Многотонные каменные копья падали вниз, и воздух наполнился пылью, запахом дробленого камня и пронзительным визгом Саламандры, в котором смешались ярость и боль.

Кайен, вцепившийся в стену в своей высокой нише, почувствовал, как вся пещера содрогается. Лира, на противоположном берегу лавового озера, успела нырнуть за массивный скальный выступ за мгновение до того, как первый сталактит рухнул на землю с грохотом, от которого заложило уши. Ударная волна горячего воздуха чуть не сбросила Кайена вниз.

На несколько долгих секунд пещера превратилась в ад из грохота и пыли. Оранжевый свет лавы померк, заслоненный густым, непроглядным облаком.

Затем все стихло.

Тишина, наступившая после, была почти такой же оглушающей. Пыль медленно оседала. Кайен, кашляя, осторожно выглянул из своего укрытия.

Место, где только что была Саламандра, превратилось в небольшую гору из расколотых, дымящихся валунов. Ни движения. Ни звука.

«Неужели… все?» – промелькнула в его голове мысль.

Лира тоже осторожно показалась из-за своего укрытия. Они переглянулись через озеро, их лица были покрыты пылью. В ее глазах читался тот же вопрос.

И в этот момент гора валунов взорвалась изнутри.

С ревом, полным такой агонии и ненависти, что у Кайена застыла кровь в жилах, из-под камней вырвалась Огненная Саламандра.

План сработал. Но чудовище было еще живо.

Его некогда неуязвимая обсидиановая броня была расколота во многих местах. Из глубоких ран на спине и боках сочилась густая, похожая на магму, кровь. Одна из передних лап была неестественно вывернута. И, самое главное, тварь лежала на боку, заваленная обломками, и ее мягкое, уязвимое брюхо, светящееся, как расплавленное золото, было частично открыто.

Оно было ранено. Оно было в ярости. И оно было в тысячу раз опаснее, чем раньше.

Вся его ярость сфокусировалась на одной цели. Оно увидело крошечную фигурку Кайена, цеплявшуюся за стену пещеры. Оно поняло, откуда пришла его боль.

Саламандра открыла свою чудовищную пасть, и из нее вырвался не просто огонь. Это был концентрированный поток жидкой лавы. Он ударил в стену рядом с Кайеном, и базальт, который не могли расплавить даже реки магмы, зашипел и потек, превращаясь в шлак.

Кайен уже не был там.

Используя «Танец Осеннего Листа», он отпустил руки и заскользил вниз по отвесной стене. Он не падал. Он танцевал со смертью, отталкиваясь от крошечных уступов, меняя направление, в то время как за его спиной стена пещеры превращалась в огненный водопад.

Пока все внимание монстра было приковано к Кайену, Лира действовала. Брюхо было открыто. Она выпустила три стрелы подряд. Ее лучшие стрелы, с наконечниками из закаленной кости горного дракона.

Они не отскочили. Они вонзились в раскаленную плоть, утонув в ней на несколько дюймов.

Саламандра взревела, на этот раз от чистой боли, и ее огненный поток прервался. Она инстинктивно повернула голову в сторону нового источника агонии.

Кайен приземлился на землю. Он был на одной стороне поля боя. Лира – на другой. А между ними, в центре, было раненое, обезумевшее воплощение огня и ярости.

Лира снова выстрелила, на этот раз целясь в глаз твари. Стрела не пробила его, но заставила монстра моргнуть и отвлечься. Это был их ритм. Их танец. Один отвлекает, другой наносит удар.

Кайен знал, что у него будет лишь один шанс. Бесконечно уворачиваться они не смогут. Ему нужно было добраться до сердца.

Лира, увидев его намерение, сделала нечто неожиданное. Она вложила в свой лук особую стрелу с широким, свистящим наконечником и выстрелила не в монстра, а в стену пещеры далеко слева от него. Стрела, ударившись о камень, издала пронзительный, высокий свист, похожий на крик раненой твари.

Саламандра, чьи инстинкты были взвинчены до предела, на мгновение повернулась на звук.

Этого мгновения хватило.

Кайен бросился вперед. Он не просто бежал. Он использовал свою силу Пустоты. Он создал перед собой крошечную, невидимую область, в которой было стерто трение. Его последний шаг превратился в невероятно быстрый, скользящий рывок, позволивший ему пронестись под неуклюжим ударом лапы монстра.

Он оказался прямо под ним. Жар был невыносим. Его одежда начала тлеть. Он видел перед собой пульсирующую, светящуюся плоть, похожую на раскаленное стекло. И в центре ее он увидел точку, которая светилась ярче всего остального. Сердце.

Он поднял унаследованный клинок Лиана – изящный, легкий меч, созданный для дуэлей, а не для убийства чудовищ.

И, вложив в удар всю свою силу, всю свою волю, все свое отчаяние, он вонзил его по самую рукоять в пылающее сердце живого вулкана.

Клинок вошел в раскаленную плоть, и Кайен почувствовал, как его рука погружается в само солнце. В тот же миг тонны обсидиана и ярости начали опускаться на него, угрожая превратить его триумф в огненную могилу.

Глава 59: Сердце, Что Горит

Мир на мгновение превратился в жар, боль и оглушительный рев тонущего в лаве камня. Клинок Лиана, вонзенный в сердце Саламандры, обжигал руку Кайена даже сквозь перчатку. Над ним, заслоняя свет и, казалось, саму надежду, опускалась туша из раскаленного обсидиана.

Времени на раздумья не было. Инстинкты, отточенные десятками смертельных ситуаций, взяли верх.

Кайен не пытался вырваться. Он не пытался отскочить. Он сделал то, что противоречило всякой логике выживания. Он толкнул меч еще глубже, одновременно направляя свою волю не на врага, а на землю под ногами.

Он не обладал силой Великанов, чтобы сотрясать горы. Но ему и не нужно было. Ему нужно было лишь найти правильную точку и «отредактировать» ее. Он нашел ее – тонкий слой базальта, под которым, как он чувствовал, проходил один из лавовых каналов.

Он стер его прочность.

Каменная корка под его ногами исчезла, превратившись в пыль. Кайен вместе с обломками камней провалился вниз, в пустоту, которую он сам создал. В тот же миг гигантская туша Саламандры рухнула на то место, где он только что был. Ее вес проломил ослабленный пол окончательно. С оглушительным треском монстр, земля и камни обрушились в раскаленную реку под пещерой.

Кайена спасло то, что он падал первым. Он рухнул на склон из остывающего шлака на несколько метров ниже основного пола, в то время как гигантское тело монстра застряло в проломе над ним, его агония создала огненный фейерверк.

Последний рев Саламандры был беззвучным. Из ее пронзенного сердца вырвалась волна чистого, белого пламени. Она прокатилась по пещере, превращая камень в стекло и заставив Лиру, даже на большом расстоянии, прижаться к земле.

Затем свет погас.

Чудовищное тело, застрявшее в проломе, начало быстро остывать. С громким треском его обсидиановая броня лопалась, сбрасывая внутреннее давление.

Лира, кашляя от едкого дыма, подбежала к краю нового кратера.

– Кайен!

В ответ из-под груды горячих камней и пепла показалась рука, покрытая ожогами. Он был жив.

– Помоги мне, – прохрипел он.

Вместе они смогли разобрать завал. Кайен был в ужасном состоянии. Его одежда почти полностью сгорела, кожа была покрыта ожогами, но он выжил.

– Сердце… – выдохнул он. – Нужно достать его, пока оно не остыло и не стало частью скалы.

Он указал на центр гигантской туши. Там, в глубине, все еще пульсировал яркий свет.

Это была гонка со временем. Лира использовала свой крюк, чтобы зацепиться за ребро монстра и подтянуться наверх. Кайен, направляя ее, остался внизу.

– Левее… теперь прямо! Оно там!

Лира, рискуя быть сваренной заживо остаточным жаром, вонзила свой нож в остывающую плоть, вырезая проход.

Кайен же сделал нечто иное. Он приложил руку к трупу монстра и сосредоточился. Он использовал свою силу Пустоты как тончайший скальпель. Он не стирал. Он «раздвигал» плоть и остывающую магму вокруг сердца, создавая узкий, но чистый канал.

– Сейчас! – крикнул он.

Лира опустила руку в созданный им проход и, с криком боли от жара, вырвала его.

Она спрыгнула вниз, держа в руках их трофей.

Это не было похоже на органическое сердце. Это был кристалл размером с человеческую голову. Идеально круглый, ограненный природой. Внутри него, словно в вечном плену, бушевал огонь, пульсируя, как живой. Он излучал невыносимый жар, но сам кристалл оставался лишь теплым на ощупь, сдерживая заключенную в нем мощь.

Они сделали это. Они добыли Сердце Огненной Саламандры.

И в тот момент, когда Кайен взял кристалл в свои обожженные руки, из остывающего тела монстра поднялась она. Последняя Эпитафия.

Она была не похожа ни на одну из тех, что он видел. Это был не кристалл, не сеть, не лист. Это был живой, кружащийся вихрь чистого пламени и расплавленной ярости. Наследие первобытной, стихийной мощи. Концепция «Разрушения».

Она манила его. Предлагала ему силу, способную сжигать города.

Кайен смотрел на этот огненный вихрь, и в его душе царил покой. Он посмотрел на кристалл Лиана, что вращался вокруг его собственной Эпитафии. Он вспомнил урок мастера о гармонии.

Эта ярость… она была прекрасна. Но она не была его. Она нарушила бы его хрупкое равновесие.

Он просто наблюдал. Он не стал тянуться к ней. Он не дал своего согласия.

И огненный вихрь, не найдя сосуда, который бы его принял, начал медленно угасать. Он распался на тысячи крошечных искорок и безвредно растворился в горячем воздухе пещеры.

Кайен сделал свой выбор. Он отказался от силы, которая могла бы его сломать.

Он и Лира, изможденные, раненые, но победившие, рухнули на пол пещеры. Они были одни в самом сердце горы, в гробнице мертвого титана.

В их руках было сердце вулкана. На их телах – бесчисленные раны. А впереди – дорога обратно, к кузнецу, который ждал их с огнем и сталью.

Самая сложная часть их миссии была позади. Теперь начиналось самое важное: сотворение легенды.

Глава 60: Горн и Душа

Обратный путь из «Глотки Дракона» был медленным и мучительным. Каждый шаг отдавался болью в обожженном теле Кайена. Лира, проявив чудеса выносливости, практически несла его на себе на самых сложных участках. Они использовали последние два целебных эликсира, что нашли в кольце наемника, и это спасло Кайена от заражения и позволило его собственной регенерации взять верх.

Когда через три дня они, грязные, изможденные и пахнущие серой, снова вышли на нижние уровни Пристанища Великанов, они были похожи на двух призраков, вернувшихся из мертвых.

Они не стали заходить на постоялый двор. Не стали отдыхать. Их миссия еще не была завершена. Ступая по каменным улицам, они игнорировали удивленные и брезгливые взгляды прохожих. Их цель была одна – кузница Фориана.

Они снова спустились в самое сердце горы. Жар и ритмичный перезвон молота встретили их, как старых знакомых.

Мастер Фориан стоял у наковальни, работая над каким-то замысловатым клинком, который, казалось, был выкован из лунного света. Он прервал свою работу лишь тогда, когда они подошли к его рабочему столу. Он окинул их своим огненным взглядом, оценивая их раны, их усталость. А затем его взгляд упал на предмет в руках Кайена.

Кайен осторожно положил на стол Сердце Огненной Саламандры.

Кристалл мягко пульсировал, заливая всю пещеру теплым, оранжевым светом. Жар, исходивший от него, был настолько сильным, что воздух вокруг искажался.

Фориан медленно подошел. Он не коснулся Сердца. Он просто смотрел на него, и в его старых глазах впервые появилось нечто, похожее на благоговение.

– Ядреное, – прохрипел он. – Чистое, первобытное пламя. Вы не солгали.

Он долго смотрел на кристалл, а затем перевел взгляд на Кайена.

– У вас есть огонь. А что насчет души? Ты нашел достойное наследие для клинка?

Кайен не ответил. Вместо этого он молча достал из-за спины унаследованный меч Лиана.

Фориан презрительно фыркнул.

– Хороший клинок. Работа старой школы. Но он уже наполнен. Его воля…

– Смотрите, – прервал его Кайен.

Он сделал шаг назад, на свободное место. Он взял меч в руку и закрыл глаза. А затем он исполнил одно-единственное, медленное, плавное движение. Это не был удар или блок. Это было движение, похожее на то, как осенний лист срывается с ветки и кружит в потоке ветра. В этом движении была заключена вся философия «Танца Осеннего Листа» – уход, принятие, гармония.

Глаза Фориана расширились. Он был величайшим оружейником, он видел тысячи стилей и десятки тысяч воинов. Он не знал этого танца, но он увидел его суть. Он увидел в одном движении Кайена тень настоящего, легендарного грандмастера.

– Танец Осеннего Листа… – прошептал он, и в его голосе было потрясение. – Невозможно. Наследие старого Лиана… Я думал, оно умерло вместе с ним.

Теперь он смотрел на Кайена совершенно другими глазами. Он понял. Этот мальчишка не был просто вором, крадущим силу. Он был преемником. Он заслужил это наследие.

– У тебя есть и огонь, и душа, – торжественно произнес Фориан. Он был больше не просто кузнецом, выполняющим заказ. Он был творцом на пороге своего величайшего шедевра.

Он бережно взял Сердце Саламандры. Затем он забрал у Кайена оба меча – легкий клинок Лиана и тяжелый, треснувший черный меч.

– Перековка займет семь дней и семь ночей, – объявил он. – В это время жар в моей кузнице будет таким, что расплавится сам камень. Мне никто не должен мешать. Вход будет запечатан.

Он подошел к стене и дернул за массивный рычаг. С оглушительным скрежетом со стороны входа в пещеру начала опускаться гигантская каменная плита.

– Мальчик, ты принес мне пламя и душу. Я верну тебе легенду, – сказал Фориан, его глаза горели в свете горна. – А теперь – уходите.

Кайен и Лира успели выйти за мгновение до того, как каменная плита с грохотом закрыла вход, отрезая их от кузницы.

Они стояли в тишине туннеля, оглушенные и опустошенные. Их невероятная миссия была выполнена.

– Семь дней, – сказала Лира, прерывая молчание. – Что будем делать семь дней?

Кайен посмотрел на свои руки. Они были пусты, но он чувствовал в них фантомную тяжесть будущего клинка.

– Будем готовиться.

Семь дней. В городе, полном врагов и возможностей, семь дней были вечностью. Работа по созданию его оружия началась. Теперь начиналась его собственная работа – стать воином, достойным этого оружия.

Глава 61: Семь Дней Тишины

Первый день после ухода от Фориана был самым странным. Впервые за все время их знакомства у Кайена и Лиры не было немедленной, угрожающей жизни цели. Не нужно было охотиться, не нужно было бежать, не нужно было сражаться. Эта внезапная передышка ощущалась почти как тревога.

Они использовали newfound resources для того, чтобы закрепиться в городе. Они купили новую, прочную, но неприметную одежду из темной кожи и плотной ткани, сменив свои оборванные охотничьи шкуры. Они создали запас еды, воды и самых необходимых алхимических реагентов. Лира, с горящими от интереса глазами, потратила целое состояние на редкие виды дерева, перьев и металлических наконечников, запершись в их комнате и начав создавать стрелы, каждая из которых была произведением искусства – и смертоносным оружием.

Кайен же посвятил себя тренировкам.

Его тело было инструментом, который слишком долго находился в плачевном состоянии. Каждое утро он поднимался до рассвета и до изнеможения истязал себя в тесной комнате – отжимания до тех пор, пока не сводило мышцы, упражнения на равновесие, медитации для концентрации. Он наращивал фундамент, на котором должна была стоять его новая сила.

Но главная работа шла внутри.

Он часами сидел с закрытыми глазами, путешествуя по своей душе. Теперь у него было три полноценных, очищенных наследия. Он учился их комбинировать.

Он использовал «Сеть» Королевы, чтобы расширить свое восприятие за пределы комнаты. Сначала он мог чувствовать лишь вибрации в стенах. К третьему дню он уже «слышал» шаги хозяина таверны в коридоре. К пятому – он мог с закрытыми глазами сказать, сколько человек сидит в общем зале внизу и кто из них вооружен. Его разум превратился в тактический центр.

Он тренировал «Танец Осеннего Листа» без меча. Но теперь он добавлял в него свою силу Пустоты. Он не просто уклонялся от воображаемой атаки. Он практиковался в том, чтобы на долю секунды «стереть» пространство, в котором должна была находиться его рука или нога, заставляя удар пройти сквозь пустоту. Это было невероятно сложно и опасно. Несколько раз он ошибался, и его рука на мгновение становилась полупрозрачной, вызывая приступ ледяной тошноты. Он учился редактировать реальность на лету, и его собственное тело было полем для экспериментов.

Пока он тренировался, Лира собирала информацию. В своей новой одежде она больше не походила на дикарку и могла легко затеряться в толпе таверн и рынков.

Новости, которые она приносила каждый вечер, были тревожными и в то же время вселяли мрачное удовлетворение.

– Весь северо-восток на ушах, – докладывала она. – Клан Алого Кулака понес потери, каких не нес уже лет пятьдесят. Они официально объявили охоту на «демона-падальщика» и его «ведьму из диких земель». Награда утроилась. Но… – она сделала паузу, – они не наступают. Они запечатали свои границы и, по слухам, проводят внутреннюю чистку. Ищут предателя, который мог слить информацию о маршруте их отряда.

Кайен кивнул. Он понял. Его победа была настолько невозможной, что клан не мог поверить, что их элитный отряд пал от руки двух оборванцев. Они искали более сложное объяснение. Искали заговор. Он не просто победил их. Он посеял в их рядах паранойю. Это давало им драгоценное время.

На седьмой день Кайен прекратил свои тренировки. Он был спокоен. Его тело окрепло. Его разум был острым, как никогда. Он сидел в медитации, и его внутренний мир был в полной гармонии. Железный кулак Корвуса, обсидиановая сеть Королевы и золотой лист Лиана вращались в медленном, идеальном танце вокруг его собственного, окрепшего кристалла. Он был готов.

Они ждали. Вечер наступил, и город за окном погрузился в огни. Каждый стук в коридоре заставлял их напрягаться.

Когда стук наконец раздался, он был не таким, как они ожидали. Не громкий и требовательный. А тихий, почти вежливый.

Кайен открыл дверь. На пороге стоял юноша, почти мальчик, одетый в простой рабочий фартук кузнеца. Он молча, с легким поклоном, протянул Кайену длинный, тяжелый предмет, завернутый в промасленную грубую ткань и перевязанный кожаным ремнем. Затем, не сказав ни слова, он развернулся и ушел, его шаги быстро затихли в коридоре.

Кайен занес сверток в комнату и положил его на стол. Лира подошла и встала рядом.

Воздух в комнате, казалось, застыл. Семь дней ожидания, вся их кровь и пот, все их надежды – все свелось к этому моменту.

Кайен медленно протянул руку и коснулся грубой ткани, под которой спала его новая душа.

Глава 62: Незапятнанный

Кайен медленно, с благоговением, развязал кожаный ремень. Слои грубой, промасленной ткани скрывали под собой плоды его невозможной миссии. Он откинул последний слой.

На их кровати лежали ножны и рукоять.

Они были воплощением его пути. Рукоять была выполнена из гладкого, черного металла его первого меча, но теперь она была обвита спиралью из серебристой стали клинка Лиана. Гарда была простой, изящной, повторяющей форму кружащихся листьев, но в ее линиях угадывалась смертоносная эффективность. Это был идеальный союз двух стилей, двух философий.

Ножны были новыми. Простыми, из черной, небликующей кожи, без единого украшения.

Сердце Кайена забилось чаще. Он взял меч в руки. Рукоять легла в ладонь так, словно была ее продолжением. Он медленно, плавно потянул клинок из ножен.

Раздался не резкий скрежет металла, а тихий, мелодичный шепот, словно вздох.

Клинок, показавшийся из ножен, был не черным и не серебряным. Он был цвета грозового облака. Глубокий, матовый серый цвет, в котором, казалось, клубились невидимые тени. Поверхность стали была идеально гладкой, но создавалось впечатление, что смотришь в бесконечную глубину. Воздух вокруг лезвия едва заметно мерцал, искажаясь, словно от жара, хотя клинок был холоден на ощупь.

На нем не было ни узоров, ни рун. Он был чист. Идеально чист.

В тот миг, как Кайен полностью обнажил клинок, он почувствовал это. Связь. Меч был не просто куском металла. Он был частью его души. Он чувствовал, как в его сердцевине горит неугасимое пламя Сердца Саламандры. Он чувствовал, как по его структуре струится гибкая, уступчивая мудрость «Танца Осеннего Листа». И он чувствовал, как все это объединено его собственной силой Пустоты, которая сделала этот клинок пустым сосудом, готовым принять любую его волю.

В его разуме родилось имя. Не придуманное, а очевидное. Истинное.

Незапятнанный.

Клинок, чья история еще не написана.

Лира смотрела на оружие с благоговейным трепетом. Она чувствовала его мощь. Она исходила не грубой силой, а абсолютной, совершенной концепцией.

– Он… прекрасен, – прошептала она.

Кайену нужно было проверить его. Убедиться. Он взял с пола тяжелый драконий клинок командира Цзяо – трофей, который они так и не продали.

Он не стал рубить. Он осторожно, почти нежно, приложил режущую кромку «Незапятнанного» к широкому лезвию палаша.

Затем он закрыл глаза и направил в свой новый клинок крошечную, почти неощутимую частицу своей силы Пустоты. Он не приказал «сломать» или «разрезать». Он приказал «стереть».

Эффект был тихим и ужасающим.

Там, где серый клинок касался палаша, металл просто исчез. Он не рассыпался, не расплавился. Он беззвучно превратился в ничто. На великолепном клинке Цзяо остался идеально ровный, глубокий вырез, словно его выгрызла сама реальность.

Кайен отнял свой меч. Лира сглотнула, глядя на испорченное оружие. Она видела, как он стирал шрамы и враждебность. Но видеть, как он стирает закаленную, магическую сталь… это было на совершенно ином уровне.

В этот момент триумфа и тихого ужаса их прервали.

С улицы донесся не стук в дверь. А рев. Пронзительный, гулкий рев сигнальных рогов, эхом отразившийся от стен горного города. Звук общей тревоги.

Они бросились к окну.

То, что они увидели, заставило их замереть. Улицы внизу, еще минуту назад полные людей, опустели. Жители и наемники в панике прятались по домам. А по главному пандусу, чеканя шаг, маршировали отряды Каменной Стражи. Их серые доспехи блестели в свете городских огней. Они не бежали. Они шли, занимая оборонительные позиции на стенах, у мостов, у ворот. Весь город-крепость превращался в военный лагерь.

– Что происходит? – спросила Лира.

А затем они услышали крики глашатаев с башен.

– Внимание всем жителям Пристанища! Клан Алого Кулака нарушил священный нейтралитет! Их армия стоит у Восточных Ворот! Они требуют выдать им беглеца по имени Кайен, обвиняемого в убийстве их командира!

Сердце Кайена пропустило удар. Они не стали высылать убийц. Они не стали действовать тайно. Ослепленные яростью и позором, они пошли на немыслимое. Они привели армию к порогу неприступного города.

Тишина его новой души была нарушена ревом тревожных рогов. Клан Алого Кулака больше не прятался в тенях. Они принесли свою войну прямо к воротам Пристанища.

И «Незапятнанный», его только что рожденный клинок, уже чувствовал жажду своей первой битвы.