Текст книги "Демон-хранитель (СИ)"
Автор книги: TsissiBlack
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 70 страниц)
Глава 19 Балтазар ч.3
Мои мужья были очень разными, потому я и любил их совершенно по-разному. Страстно и чуть дико – Мора, который был удивительно похож на меня своей резкостью суждений и привычкой решать проблемы силой, а не дипломатией. Темный был гением в зельях и ментальных науках, отлично владел малым мечом и стрелял из лука, ездил верхом абсолютно на всем, что было крупнее его. Понимал язык животных, освоил мою магию. Так же как и я сам, он был склонен если не разрушать все вокруг, то, во всяком случае, менять под себя…
Эл был другим – чувственным, вдумчивым, просчитывающим все наперед. Его невозможно было заставить действовать под влиянием эмоций, разум всегда брал верх над сердцем. Всего парой вовремя сказанных слов он мог заставить окружающих поступать так, как было выгодно именно ему, не устраивая при этом скандала, как Мор. Светлый был прирожденным поэтом и астрономом, великолепно разбирался в растениях, постоянно создавая их новые и новые виды. Мне даже казалось иногда, что Эл говорит с ними, а они его внимательно слушают. Ну, стандартное для эльфа владение мечом и луком, использование магии для смены сути вещей (теперь это называется трансфигурацией). Как ни странно, боевые заклинания ему тоже удавались не хуже, чем Темному.
Если бы меня заставили когда-нибудь выбирать между ними – я бы не смог. Скорее умер бы сам. Это если кто-нибудь посторонний предпринял бы такую попытку – заставить меня сделать выбор. Но проблема была в том, что меня рвали на части сами эльфы. Я постоянно балансировал между ними, как канатоходец над пропастью, никаких нежностей по отношению к одному в присутствии другого, иначе ревность и обиды; никаких подарков кому-то одному, ни малейшего предпочтения, все всем поровну. Дошло до того, что я иногда ловил себя на том, что даже смотрю на них, переводя взгляд с одного на другого через равные промежутки времени. Это попахивало для меня нервным расстройством.
Так хотелось иногда сгрести их в охапку, завалиться в гамак в саду и целовать обоих, пока с них не слетит вся спесь. Но так поступать было нельзя. Друг для друга Эл и Мор оставались если не врагами, то соперниками. А я из главного злодея, против которого можно было дружить, превратился в ценный приз в соревнованиях «Кто более сильный/ловкий/красивый/умный/смелый».
Бездна свидетель, я не знаю, как было лучше. Когда они объединялись, изящно тыча меня носом в мою неполноценность, недалекость, эмоциональную тупость и так далее, или вот теперь, когда они пытались поочередно объединиться со мной друг против друга.
Я пытался с ними говорить, объяснять, доказывать, но Эл и Мор на все мои словесные кружева лишь вежливо улыбались и принимались за старое. Это не было триадой. У меня был гарем из двух эльфов, которые ни на кнат друг другу не доверяли, сердились и ревновали. По-своему, конечно, очень вежливо и сдержанно. Никто никого не проклинал, не грубил, но… в результате все мы страдали. Снова, но теперь уже по-другому.
Так продолжалось довольно долго, пока в один прекрасный момент я не вернулся неожиданно и не застал Эла с Мором целующимися. Стало еще хуже, потому, что ревновал теперь и я тоже. Мое богатое воображение рисовало восхитительные картины того, как они без меня коротают ночи друг с другом. Такие оба безупречно-красивые, одинаково воспитанные и понимающие все с полуслова. По-прежнему страстно влюбленный в обоих, я вдруг решил, что им будет лучше без меня. Идиот я, знаю. Пропал сразу на несколько лет, периодически присылая домой редкие растения, животных, книги, драгоценности, оружие, артефакты…
Когда я, наконец, переборол в себе страх оказаться третьим лишним и вернулся домой, то меня без лишних реверансов затащили в спальню и не выпускали оттуда трое суток, обзывая в перерывах между приступами страсти упрямым рогатым идиотом. Наконец, все стало так, как должно было быть – мы были все вместе, Мор и Эл предпочитали меня друг другу, но и между собой как-то сумели выстроить если не доверительные, то вполне дружеские отношения. За что я им был очень благодарен.
Беда пришла именно тогда, когда ее ждали меньше всего – в самый разгар нашего счастливого медового месяца. Меня вызвали в Инферно. Там стряслось что-то страшное, и нужна была помощь. Каждый демон – раб Князя, потому ослушаться я не мог. Быстро собравшись, долго не мог разжать объятия и отпустить моих змеенышей. Я никогда не говорил им, как люблю, как ценю их, своих супругов, как наслаждаюсь каждым, даже самым коротким, мгновением в их обществе. А тут меня как будто прорвало, как чувствовал что-то. Покрывал быстрыми поцелуями их совершенные лица и говорил, говорил, говорил… как сглазил. Когда я, наконец, нашел в себе силы взяться за кристалл межмирового портала, в двух парах прекрасных глаз моих супругов была такая тоска, как будто мы разлучались навсегда.
Отогнав невеселые мысли, я сжал портал и… попал в самое пекло. В прямом смысле – Инферно было охвачено восстанием. Огненные тролли, сумеречные великаны, саламандры и часть примкнувших к ним низших демонов. Непонятно было, где верх, где низ, кто свой, а кто по обратную сторону баррикад. Я мысленно вознес благодарность Создателю за то, что давно защитил Лунный замок всеми мыслимыми и немыслимыми слоями защиты, укрывая за ними моих принцев. Хоть это и вызвало у них бурю возмущения в свое время. Их высочества желали путешествовать, что им было строжайше запрещено без моего сопровождения.
Следующие события помню смутно. Вроде бы я попал в ловушку повстанцев, не помогала ни моя магия, ни огромный опыт, был ранен и почти умер. Я даже уверен, что был мертв некоторое время, пусть и недолгое. Очнулся от того, что мою спину пронзила совершенно невыносимая даже для демона боль, не мог даже сообразить, где я и как меня зовут. Агония длилась и длилась, кровь заливала глаза, потом была потеря сознания.
Пришел в себя я в замке Князя. Был очень слаб, ничего не мог понять, все тело болело. Восстание было подавлено, о чем мне и сообщил сам Люцифер. Он был как-то непривычно бледен и зол, а на дне непроглядно-черных глаз без белка и зрачка была… жалость.
Продиагностировав себя, я понял, чего мне не хватает – пропали мои Хранители. Спина была абсолютно голой, обожженной и изувеченной. Тхашш и Хссаш исчезли, а с ними и две трети моей силы. По меркам демонов я стал практически… обычным, хотя до этого был одним из самых сильных представителей нашей расы. Я стал едва ли сильнее обычного рядового служки. Какой уж там Каратель?
Но больше всего меня беспокоило не это – Тхашш и Хссаш были отражениями Мора и Эла. С трудом поднявшись, я еще раз осмотрел спину. Как мне объяснил придворный лекарь, змеи просто издохли, их пришлось ампутировать, дабы я не погиб вместе с ними, а потом прижечь раны адским пламенем, которое мог вызвать только Князь. Что он и сделал по своей высочайшей милости.
Я рванул домой, хотя и знал, что торопиться мне уже некуда, мои эльфы мертвы, иначе просто не может быть. Я ошибался. Мертвы были все – от самого ничтожного слуги до двух моих принцев, единственного смысла моей дурацкой жизни. Они лежали посреди широкой постели, обнявшись, и как будто спали – так спокойны и прекрасны были их лица. А тела – холодны и безжизненны, как мрамор.
Если бы мне была доступна моя магия в полном объеме, как еще несколько недель тому назад, я бы разнес все там в мелкую мраморную крошку. Но сил у меня едва хватило на то, чтобы создать гробницу для моих мальчиков, обратить их в мрамор, улечься между ними, чтобы никогда не вставать.
Они остановили свои сердца. Эльфы верили, что если сделать это правильно, то их души возродятся в более гармоничном и счастливом мире. Там, где нет боли и страданий, волнений и… демонов. Они ушли в свой эльфийский рай и оставили меня умирать, хотя знали, как я люблю их обоих. Не у кого было спросить, почему они так поступили, зная, что и мне не жить без сердец, отданных в их жестокие руки.
В то, что они могли чувствовать мое состояние и знать, что их муж при смерти, мне не верилось. Я ходил по лезвию кинжала уже много веков и не раз заглядывал в глаза Бездне, но мои супруги об этом не знали, я проверял. Мое физическое состояние никак не могло быть им известно, а значит, причина в другом – они просто… ушли. Туда, где я точно не смогу их найти – в великолепные чертоги эльфийского посмертия нет хода демонам. Даже безумно влюбленным.
Сколько я так пролежал, сказать не могу, но однажды ночью я нашел глазами Звезду Эарендиля и понял, что не смогу умереть ни от голода, ни от тоски, ни от любви. К сожалению. Демоническая природа защищает от подобных глупостей очень надежно. В последний раз проведя по мраморным лицам своих змеенышей, я поднялся, ощущая странную пустоту в груди. Не было бурлящего потока магии, такого привычного с детства, не было ласкового шипения Хранителей, не было ничего, ради чего стоило бы жить. И тогда я вышел из опустевшего замка и долго брел, куда глаза глядят – через лес, не разбирая дороги, не помня ничего. И вышел к источнику. Около него сидела очень красивая девушка и раскрашивала кисточками тончайший шелк. Я видел ее лишь со спины, но откуда-то знал, что именно она привела меня сюда.
«Нареченный Балтазаром Бескрылым, – зазвучал у меня в голове ее голос, – зачем ты явился к священному источнику Истины?»
Мысли прыгали у меня в голове, как зайцы, что видимо, не укрылось от незнакомки. В голове раздался серебристый смешок.
«Не имеющий нужды не найдет дорогу в Священный Лес и не услышит голос Хранительницы».
«Мои супруги», – только и смог прохрипеть я.
«Призовут тебя, как только придет время. Они должны пройти свой путь, который ты отнял у них своей любовью. Лишь познав боль и смерть, обретут они покой и радость в твоих объятиях. Иди».
И я ушел. Потратил триста лет, чтобы научиться жить без моих мальчиков и без магии, к которой так привык. Все это время я путешествовал по мирам, не отягощенный более войной и долгом, изучал различные виды магии, культуры различных рас. Вскоре начал даже находить жизнь вполне сносной. Пока однажды, заснув, не проснулся в Азкабане.
Оказалось, что мои змееныши родились заново, став магами расы людей. Большее наказание для гордых эльфов было сложно придумать. Но они выросли, ничего не помня о прошлом, выучились и поступили на службу к темному волшебнику – убогому ничтожеству, не достойному даже зажигать для них факелы. Маги между собой затеяли бессмысленную войну, пафосно именуя ее борьбой Света и Тьмы. Идиоты. Жертвами в этой войне стали очень многие – и безвинные, и виноватые. Сражаясь на стороне Тьмы, мои змееныши оказались среди проигравших. Тхашш погиб в бою, защищая одного безродного щенка, сына своего школьного недруга, Хссаш был схвачен победителями, и его приговорили к поцелую дементора.
Вы хотите спросить меня, почему я ничего не сделал для того, чтобы помочь им? Все очень просто. Судьба коварно уравняла наши силы. Я тоже родился смертным, намного моложе Мора и Эла. И вспомнил, кто я, лишь приняв демоническое наследие по достижении семнадцати лет. Когда уже было поздно. Это за меня отдал жизнь Морнемир. Это я родился сыном его школьного врага – Джеймса Гарольда Поттера.
Глава 20 Туманные планы на будущее
Повисло долгое молчание. Глаза Северуса и Люциуса стремительно приближались размерами к галеону. Снейп открыл было рот, чтобы возмутиться, но Малфой, ухмыльнувшись, отвлек его тем, что чмокнул в приоткрытые губы. Балтазар на это хмыкнул и снова закурил, пока Тхашш, сбитый с толку, решал чем он больше возмущен – новостями или фамильярностью.
– Когда я переместился во времени сюда, – он обвел рукой вокруг себя, – то сразу решил, что не позволю пустить все на самотек. Люциус принял наследие, став Элеманилом. Память к нему не вернулась, что странно. Возможно, эльфы позже достигают совершеннолетия. А может он никогда ничего не вспомнит. Если бы Северус не оказался при смерти, я бы, наверное, не рассказывал вам всего. И уж точно не открывал бы вам своих чувств, не будучи уверенным во взаимности. Но… я так устал от всего от этого. От постоянных игр с вами, хождений вокруг да около. У меня сейчас нет тысячи лет на то, чтобы начинать все заново. Причинить мне большую боль, чем я уже испытал, потеряв вас дважды, проблематично. Поэтому я открываю все карты. Я люблю вас сильнее, чем сможет полюбить кто-либо другой. Вы оба часть меня, моя лучшая часть, и поэтому… я не стану неволить вас, торопить с выбором, давить. Сил у меня сейчас очень мало, около пяти процентов от былой мощи. Через несколько месяцев я надеюсь восстановить хотя бы пятнадцать процентов. Даже с таким ничтожно малым запасом магии я все равно сильнее всех ныне живущих людей-волшебников. И буду защищать вас, как и поклялся себе когда-то. Даже от того идиота, которому суждено стать моим отцом через пару-тройку лет. Убить его нельзя, хотя и очень хочется. Серьезно покалечить тоже, так что придется придумать что-то…
– Мерлин, – хрипло проговорил Северус. – Я не верю. Этого просто не может быть. ЭТО ПРОСТО НЕВОЗМОЖНО! Чертов Поттер! Да я…
– Чшшш, Тхашш, – попытался утихомирить его демон. – Ты был готов поверить, что я – демон, а ты – эльф, но отказываешься воспринимать информацию о том, что я – сын Джеймса?
– Брат еще куда ни шло, – зло выплюнул Темный, – но СЫН?! Не верю. Этого…
– А я вот верю, – вставил свои пять кнатов Люциус, – и доказательства по-моему очевидны, – он указал на себя, а потом на два браслета на руках демона. – Что будем делать?
Демон неопределенно пожал плечами.
– Это решать не мне. Я собираюсь вас защищать. А что до всего остального… я уже сказал – давить на вас не вижу смысла. Мне достаточно того, что вы оба живы, а я уж постараюсь, чтобы вы не ввязались в войну, которая закончится вашей смертью. К тому же я сомневаюсь, что предел мечтаний Северуса – должность зельевара в Хогвартсе и рабство одновременно у Дамблдора и Волдеморта, а у Люциуса – пытки магглов и страх за будущее своей семьи, пытаемой тем же Лордом.
– Я был женат? – с интересом спросил Малфой, оправившись от шока быстрее Снейпа. – И кто же эта счастливица?
– Нарцисса, – усмехнулся Балтазар. – Кстати, если решишь остаться в этом жалком мире, советую выбрать в жены именно ее. Более преданной семье и роду женщины я не встречал.
– Ожидаемо, – после некоторой паузы проговорил Люциус, внимательно наблюдая за демоном, – наши семьи как раз ведут переговоры о возможной помолвке. Еще одно очко в твою пользу, Балтазар. Впрочем, сомневаться и так глупо.
С этими словами он взъерошил волосы все еще пребывающему в шоке Северусу и неожиданно звонко чмокнул его в нос. Балтазар на это громко фыркнул, наблюдая, как Снейп набирает побольше воздуха для того, чтобы разразиться обличительной речью.
– Ну, все-все, иди сюда, мой Тхашш, – ласково проговорил демон, заставляя исчезнуть сигарету и раскрывая объятия, – расскажешь, что с тобой вчера произошло на зельях, что ты чуть не погиб?
Северус недоверчиво сверкал на него темными глазами, сложив руки на груди.
– Иди-иди, – усмехнулся Балтазар, – посмотришь на свой браслет, который спас тебе жизнь.
Малфой лениво улыбался, наблюдая за тем, как сомнения и борьба любопытства, смущения и какого-то страха отражаются на бледном некрасивом лице.
– Я тебе еще покажу, каким ты будешь после принятия наследия. У меня есть портрет, – добавил демон.
Северус нерешительно перебрался к нему, ворча:
– И это называется «не буду давить».
– Хотел бы надавить – ухватил бы тебя за щиколотку и притянул насильно, – возразил Балти, заключая его в объятия и целуя в макушку, – про уговоры и подкуп я ничего не говорил.
Пока Северус рассматривал «свой» браслет, Балтазар внимательно смотрел в глаза Элеманилу. Тот был так близко, казалось, протяни руку и все снова станет по-прежнему. Но это был не тот эльф, которого демон знал несколько тысяч лет. Это был почти человек, всего семнадцати лет отроду. Но что-то такое было в темно-синих глазах этого неземного существа, что не позволяло забыть о множестве ночей, проведенных вместе.
– Так что же произошло на зельях? – демон покрепче обнял Темного, но, не удержавшись, все-таки пощекотал Люциусу пятку, на что тот снисходительно улыбнулся и принял еще более провокационную позу.
– Мы варили костерост, – начал рассказывать Снейп, – но так как я уже полгода и так участвую в его заготовлении для больничного крыла, то Слизнорт разрешил мне заняться чем-нибудь другим. Осмотрев все наличные ингредиенты в кладовой, я решил усовершенствовать кроветворное таким образом, чтобы объем крови увеличивался сразу на полпинты – как раз столько необходимо…
– Вампиру, чтобы насытиться. Ничего не хочешь мне рассказать? – очень серьезно спросил Балтазар.
– При чем здесь вампиры? – покраснел Северус. – Магглы сдают кровь для переливаний. Это полезная практика во время операций и волшебники тоже могли бы…
– Ну, ладно, ладно. И что же произошло?
– Я как раз собирался добавить две капли крови дракона, как в мой котел попал кусочек печени рогатой жабы и, судя по всему, листок аира, что привело к взрыву. Последствия ты видел. Кстати…
– Как я тебя вылечил? – угадал Балтазар. – Не скажу, что мне это доставило много приятных ощущений, но, несмотря на то, что от магической мощи остался лишь пшик, регенерация у меня ослабла лишь наполовину. Поэтому я перетянул заразу на себя и выздоровел естественным образом. Лучше скажи, – продолжил демон, строго взглянув на эльфа, который, похоже, собирался поведать Северусу подробности этого «естественного выздоровления», – каким образом Поттер умудрился это все провернуть под носом у Слизнорта?
– Первый раз что ли? – фыркнул Снейп.
А потом как-то трогательно прижался щекой к смуглому плечу и прошептал еле слышно:
– Спасибо, Зар.
– Ну, что ты, Мор, мне без вас не жить. И без Эла я бы не справился. Видимо, моя магия при обретении Хранителей разделилась очень интересно – светлая, лечебная и созидающая – Эллеманилу. Темная, преобразующая и боевая – тебе. А мне осталась только разрушающая. Поэтому мне было трудно тебя вылечить, только перетянуть на себя.
– Ты обещал портрет, – напомнил Малфой.
Балтазар достал прямо из воздуха достаточно большую картину. На ней был изображен очень красивый юноша, сидящий на траве вполоборота. Вокруг него было темно, он повернул голову к зрителю, изгибая тонкую бровь, а вокруг него так и сновали светящиеся маленькие феи, игравшие с его роскошными волосами, тяжелой волной спадавшими до самой талии.
Люциус восхищенно присвистнул, а Северус еле удержался от того, чтобы открыть рот.
– Да, вот такой он, мой Морнемир, третий принц правящей Темной династии, – с горькой гордостью сказал демон. – Красивый, правда?
– Д-да, – сдавлено проговорил Снейп, – ты хочешь сказать, что…
– Да, я хочу сказать, что это ты, Тхашш. Что тебя удивляет?
– Он такой…
– Совершенный, – подсказал Малфой, впиваясь взглядом в портрет. – Вынужден признать… – начал было он.
– Начинается, – закатил глаза демон, – он не красивее тебя. Вы разные. И люблю я вас по-разному, но одинаково сильно.
– Балти, – вдруг посерьезнел Люциус, – если мы признаем тебя, ты восстановишь силу… что будет тогда?
Балтазар немного помолчал, поглаживая Северуса по плечу, после чего медленно ответил:
– Мне еще необходимо провести некоторые расчеты, но… я бы хотел забрать вас из этого дурдома. Есть небольшая загвоздка в том, что мне просто не хватит на это сил до Соединения. А после… будет видно. Мне хочется вернуться с вами домой. Потом можно было бы путешествовать. Война мне надоела за те тысячи лет, что я живу. В будущем вы, помнится, были замечательными бойцами – сильными и осторожными. Я мог бы начать учить вас, чтобы не пришлось присягать на верность непонятно кому и получать клеймо раба, от которого не отмыться и за всю жизнь. Но… почему-то мне кажется, что так гладко все не будет. Просто не может быть.
– А если мы откажемся? – прищурился Снейп.
– Тогда я останусь с вами здесь и прослежу, чтобы вы не влипли. А если уж и попали в историю, то хотя бы не погибли по-глупому, как в прошлый раз. Еще раз повторюсь, я вам не господин. Это я, наоборот, привязан к вам, а вы свободны. Теперь есть выбор – никто насильно замуж за меня не гонит, так что…
– Со мной могут возникнуть проблемы, Балти, – отозвался Люциус, – отец хочет, чтобы я принял метку, женился и обеспечил род наследником.
– Понимаю. Против женитьбы ничего не имею. Женщины абсолютные нули в плане магии, да и ребенок у тебя должен от человека получиться. Не такой красивый, как ты, конечно, но вполне себе ничего. А что до метки… я собираюсь наведаться к этому Волдеморту и оценить его, так сказать, вблизи. Глядишь, он сам тебя не примет. Будет видно, короче говоря, Элеманил.
– Ты будешь делить меня с женщиной? – поднял брови Люциус. – Я думал, что ты ревнивец, каких мало.
– К женщинам нет смысла ревновать. Трахать их – это все равно, что заниматься самоудовлетворением, только немного приятнее. Я и сам не отличаюсь примерным поведением, от воздержания становлюсь агрессивным. Так что вейлы кое-как помогают не разрушить все к чертям и никого не убить. Так что, если решите задержаться, чтобы выполнить свой долг перед родами, давшими вам жизнь, я не стану спорить.
– Вы? – удивился Северус. – У меня уж точно нет долгов перед родом. Потому что самого рода нет.
– В будущем ты носил титул главы рода Принц. Так что тебе тоже есть, чем заняться.
За выражение лица Северуса можно было взимать плату – настолько ошарашенным оно было.
– Так что помогу тебе принять род, если хочешь, Тхашш. Гоблины – наши вассалы, и этот поганый мирок не исключение.
– Мне… надо подумать, – выдавил Северус. – Слишком много информации.
– Думай, – чмокнул его в макушку Балтазар. – А пока что пусть все остается, как есть. Будем заниматься дуэлингом, зельями и ждать твоего совершеннолетия.
– А я вот уже совершеннолетний, Балти, – мурлыкнул вдруг молчавший до этого Люциус, – и хочу оценить то, что ты можешь мне предложить, прежде, чем решать – отказываться или нет.
С этими словами эльф грациозно перебрался к демону и потянулся за поцелуем.
