Текст книги "Демон-хранитель (СИ)"
Автор книги: TsissiBlack
сообщить о нарушении
Текущая страница: 55 (всего у книги 70 страниц)
Глава 116 Первый раз в первый класс
– Гарри, милый, подойди, я поправлю тебе воротничок.
– Я сам, мам.
– Драко! А ну прекрати!
– Так я ничего…
– Вижу.
– Все, отправляемся. Хватит разводить церемонии. И не вздумайте что-нибудь выкинуть на перроне! Потерпите до отправления поезда. Аппарируем. Тинки! Вещи доставишь вечером прямо в школу, понял?
– Тинки все сделать, хозяин Северус.
– Отлично. Нарси?
– Я готова, не сердись. Только перчатки надену. Люциус, возьми Драко за руку, что-то мне не нравится его выражение лица.
– Аппарейт!
На вокзале Кингс-Кросс было как всегда многолюдно. Аппарировав на специально оборудованную (наконец-то!) площадку, большая семья Принцев-Малфоев направилась ко входу на перрон. Как и следовало ожидать, многочисленное рыжее семейство перегородило проход между платформами 9 и 10.
– Уизли, – холодно заметил Северус, а Нарцисса приложила к носику надушенный платочек и подобрала юбку, будто боялась испачкаться обо что-то дурно пахнущее.
Люциус презрительно улыбнулся: по новым магическим законам Предателям Крови не запрещалось учиться в Хогвартсе, но уважения им это не добавляло.
Драко что-то зашептал Гарри на ухо и тот округлил глаза, разглядывая толпу неопрятно одетых… магов?
– Мистер Уизли, – холодно процедил Люциус, дотронувшись тростью до плеча высокого сутулого волшебника. – Если вы не поторопитесь, и ваши дети и мои НАСЛЕДНИКИ опоздают на поезд.
– Что, Малфой, – насупился Артур, – не доволен, что твоим чадам придется в поезде целый день трястись? Не все могут себе позволить порт-ключи в Хогсмид. Все мы ездили на Хогвартс-экспрессе в свое время, и дети поездят. Было весело. Хотя, такие, как ты, наверное, и не веселятся вовсе. Фред, Джордж, пошевеливайтесь. Мы задерживаем ИХ СИЯТЕЛЬСТВ.
Уизли смерил неприятным взглядом все семейство, чуть дольше задержав взгляд на Гарри, и прошел на платформу. Люциус предупреждающе сжал плечо побелевшему от гнева и нахлынувших эмоций Северусу. Принц не был на платформе с тех самых пор, как…
Воспоминания обступили плотным туманом, стоило ему оказаться у злополучного красного поезда. Здесь он впервые увидел Зара, ворвавшегося к нему в купе с Гектором на руках, его улыбку, чуть нагловатую, упоительно-красивую, его крепкое тело, способное моментально переходить от сна к бодрствованию. Вспоминался пинок Джеймсу, разговор о зельях, порванная Гектором рубашка, сквозь которую виднелась аппетитная смуглая грудь. Теперь, когда он знал книззла Балтазара гораздо лучше и не сомневался в его интеллекте, Северус был уверен, что чертов кот специально порвал одежду на своем хозяине, давая им тему для разговора.
Жгучая обида на Судьбу поднялась к горлу, сжала сердце стальными обручами. Хогвартс. Лорд Принц не без причин отказался войти в Попечительский Совет. Он просто не мог находиться в замке, где…
Первый поцелуй. Губы такие горячие, что, кажется, от них закипает кровь…
Душевая. Широкая смуглая спина, крепкие соблазнительные ягодицы, мокрые темные волосы, яркие змеи неприлично свивающиеся в брачном танце, демонстрируя настроение хозяина, большой, тяжелый, темный член, омываемый водой. Душное, почти невыносимое возбуждение, наверняка не укрывшееся от этих насмешливых зеленых глаз…
Дракон, запретный лес, десятки жарких, юных ночей, когда, казалось, нет мира вокруг, ничего нет, кроме этого сильного тела, обжигающей, пьянящей магии, этого яркого удовольствия – отдаваться бессмертному.
Теперь мир есть, есть и дракон, и лес. И даже с Хогвартсом ничего не случилось. Нет ЕГО. Пропади пропадом такой мир.
– Северус, возьми себя в руки, ты сейчас перевернешь поезд.
Люциус смотрит понимающе, в его серых глазах та же боль, то же разделенное на двоих одиночество. Их солнце ушло, закатилось за неведомый горизонт, и тепло его не в состоянии повторить ни тусклый свет свечей, ни самый модный камин, но от сознания, что Хссаш тоже помнит, что у него все было так же, хоть и чуть по-своему, Тхашш привычно обуздал невероятно возросшую за десять лет магию и не позволил ей разрушить часть мира, в котором не было его Зара. Не стоит портить детям первую поездку во взрослую жизнь.
Стряхнув с себя оцепенение, он улыбнулся настороженно замершему сыну, обнял за плечи Гарри и проводил их к вагону.
– Ведите себя хорошо, мальчики. Вас двоих это касается особо. Гарри, – чуть грустный взгляд знакомых зеленых глаз, – не злоупотребляй волшебной мантией, хорошо?
– Я буду скучать, па, – чуть слышно.
– О, недолго, я тебя уверяю, – криво улыбнулся Северус.
– Пойдем, Гарри, – потянул брата в вагон Блейз. – А то еще мамы начнут нас расцеловывать, как тетя Бель свою Маргошу.
Гарри бросил взгляд на Розалинду и Нарциссу, трепавших Драко, и поспешил залезть в поезд, крикнув:
– Пока, мам, пап!
Люциус чуть усмехнулся и отсалютовал тростью мальчишкам, успевшим скрыться от проявлений материнской любви. Розалинда сделала шаг к сорванцам, но те уже махали ей из окна.
Глядя вслед уходящему Хогвартс-экспрессу, все четверо супругов когда-то счастливой семьи думали об одном и том же: они надеялись, что их детей никогда не постигнет такая участь: быть возлюбленными бессмертного. «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь».
***
– Ты – Гарри Поттер? – наглый рыжий предатель крови, похоже, не понимал, что входить в купе наследников без разрешения, плюхаться на диван и тыкать в одного из них не слишком чистым пальцем – моветон. – Я тебя знаю.
– А ты Уизли, – встрял Драко, брезгливо скривив губы, – один из этих нищебродов, к тому же дурно воспитанный.
– Погоди, Драко, – остановил поток гадостей Гарри. – Да, я Гарольд Джеймс Поттер. А откуда ты знаешь обо мне? По-моему, мы раньше не встречались.
– Еще бы мне не знать волшебника, рождение которого вызвало настоящую магическую бурю, убило глав родов Поттер, Малфой и Принц, разрушило Поттер-мэнор и…
– Заткнись, Уизел, – коротко приказал Блейз. – Будь ты нормальным чистокровным…
– Это правда? – спросил Гарри у очень испуганного и виноватого Драко.
На Блейза давить было бесполезно, а вот Драко не мог долго молчать, особенно если что-то знал.
– Пошел вон, – прошипел очнувшийся Малфой и вытолкнул рыжего из купе, запечатав дверь фамильными чарами. – Гарри…
– Это правда? Я убил дедушку Абрахаса? И…
– Нет, не ты. Если бы тупой Уизел был чистокровным, то знал бы, что при рождении не происходит разрушений, наоборот, это созидающий процесс. Разрушение несет смерть.
– И что это значит?
– Что твоя мать была великой волшебницей, сильной. Наверняка это ее смерть разрушила Поттер-мэнор. А все остальные бедствия… это явление до сих пор не изучено, хотя о нем написано множество статей. Причины магической бури не ясны, и уж прости, друг мой Гарри, – пояснявший ситуацию Блейз деланно-презрительно улыбнулся, – но вряд ли ты настолько силен, чтобы укокошить глав трех древних родов только своим появлением на свет. Ты просто маленький талантливый засранец, обещающий стать неплохим магом. Но уж никак не второй Мерлин, смею тебя уверить. А будешь якшаться с предателями крови – подхватишь какую-нибудь заразу, вроде глупости.
Брат заботливо потрогал его лоб, будто искал первые признаки болезни, и Гарри рассмеялся. Он не Мерлин… и хвала Великой.
– Если па узнает, что ты говоришь «укокошить» и «засранец», он будет не позабавлен, – разрядил обстановку Драко.
– Но ты тоже только что это сказал, – нагло ухмыльнулся Блейз. – Так что влетит в случае чего нам обоим.
Гарри снова улыбнулся. У его семьи много тайн. А что еще нужно любопытному двенадцатилетнему мальчишке для счастья, кроме как найти разгадки этих страшных секретов? Невольно вспомнились таинственные окна, в которые так и не удалось заглянуть, запертые подвалы, исчезновения отцов по весне на несколько дней… возвращались они обычно грустными, долго держались за руки, не отвечали на вопросы, а матери украдкой вытирали заплаканные глаза.
Когда-нибудь он эти тайны обязательно раскроет. Не будь он Гарри Поттер!
***
– Лорд Малфой, лорд Принц, – Дамблдор устало оперся лбом о ладонь. – В который раз я вас вызываю за последний год?
– Шестой, Альбус. Что они опять натворили?
– Подожгли Запретный Лес. Когда я их спросил «зачем?», они ответили, что заблудились, а так как кентавры от мистера Поттера кинулись врассыпную, стоило ему достать палочку, то они решили таким образом привлечь к себе внимание, чтобы их быстрее нашли. Северус, Люциус, я вас умоляю…
– Нет, Альбус. Не для того мы ежегодно вкладываем в школу десятки тысяч галеонов, чтобы наши собственные дети не имели возможности получить лучшее в Европе образование.
– Но правила школы…
– Написаны Балтазаром и не распространяются на его собственных детей, верно? – голос Люциуса был тверд, а губы Северуса при упоминании о НЕМ сжались в узкую бледную полоску. – Оставим этот разговор. Сожженную часть леса мы вырастим заново. Что-то еще?
Дамблдор смотрел грустно и устало, потом по-доброму улыбнулся и спросил:
– Чаю?
– Спасибо, Альбус, – хрипло отозвался Северус. – Не откажусь. Заодно я бы хотел ознакомиться с программой по зельям. Гарри он… взрывоопасен, знаешь ли.
– Конечно, лорд Принц. Я бы вообще предложил ввести отдельный курс для одаренных детей.
– Хм… идея неплохая. Нужно подумать. Сам я, конечно, слишком занят, но вот Розалинда…
– Могла бы тебя подменять. Особенно если перепоручить Нарциссе столь нелюбимое тобой меценатство, то все будут при деле. И дети под присмотром хоть несколько раз в неделю, – решил проблему довольный Люциус. Северусу пора перестать погружаться в депрессию каждый раз, как он переступает порог Хогвартса.
– Дважды в неделю. И учеников я отберу сам, – чуть подумав, решил Северус, отпивая ароматный чай.
– Прекрасно, – с облегчением выдохнул Дамблдор. – Надеюсь, отбирать ты будешь по талантам, а не…
– Чистота крови в зельеварении не играет такой роли, как, например, в ритуалистике, так что от учеников требуется лишь усидчивость, чутье и хорошая память.
Дамблдор недоверчиво взглянул на него, а потом добродушно усмехнулся. Возможно, и ритуалистику можно будет со временем спихнуть на Принца, а то сам он уже как-то стар для того, чтобы вести уроки. Тем более у таких жадных до знаний детей, как отпрыски одного весьма занятного семейства, то и дело пристающих с вопросами, ответы на которые иногда нужно выискивать в далеко не самых светлых книгах.
Глава 117 Тайны семьи
Близились пасхальные каникулы. Драко, у которого был тайный роман с Гермионой Грейнждер, самой сильной из магглорожденных волшебниц Хогвартса, оставался в школе под предлогом дополнительных занятий по Предсказаниям, на которые пришлось согласиться Фиренце – красивому белоснежному кентавру – после того, как в лес сходил Люциус Малфой, председатель Попечительского Совета школы.
Блейз с Крэббом и Гойлом затеял один довольно опасный эксперимент. После того, как в наследниках двух фамилий, испокон веков находящихся у Малфоев в вассалитете, обнаружилась орочья кровь, Принца-младшего стало от них не отогнать. Орки, по рассказам, обладали удивительной устойчивостью к различного рода проклятиям, и неразлучная с некоторых пор троица решила это проверить. Тайно, конечно. А что лучше подходит для тайных экспериментов, чем сама Тайная Комната?
Это милое помещение Гарри, Драко и Блейз обнаружили в конце второго курса. Ничего примечательного в огромном зале не было, кроме золоченой таблички, стоящей на высокой треноге прямо посреди не слишком чистого пола. Надпись, выведенная твердым почерком, гласила: «Здесь был Балти».
Никакого «чудовища из Тайной Комнаты» там не обнаружилось, как неугомонная троица ни пыталась его отыскать. Кто такой Балти и что он сделал с загадочным монстром, осталось невыясненным.
Гарри же Поттеру на этих каникулах совершенно нечем было заняться. Несмотря на свою довольно привлекательную внешность и буйство гормонов (пятнадцать лет все-таки!) ни девушки, ни парня у него не было. Особой тяги к запрещенным экспериментам – тоже. Поэтому, помыкавшись немного и помаявшись ерундой, он решил отправиться домой.
И пусть в этот период времени попадал на приступы странной тоски, мучившей старшее поколение, когда отцы пропадали на несколько дней и возвращались такими печальными, что на них страшно было смотреть, а матери, украдкой вытирая слезы, старались реже попадаться им на глаза, но дом – это единственное, что было у Гарри. Ну, еще и любопытство, конечно.
Его давно занимал вопрос, куда пропадают лорды Принц и Малфой каждую весну, кто или что так огорчает этих обычно невозмутимых, даже холодноватых мужчин? Периодически отцы говорили странные вещи, особенно если думали, что их никто не слышит.
Звучали загадочные названия вроде «Иссинавалль, дворец, Пробуждение» и еще что-то столь же загадочное и непонятное. Что там пробуждают Северус с Люциусом? Почему им после этого так тоскливо? Куда переносит загадочный портключ, выполненный в форме странной трехглавой змеи, спрятанный в специальном шкафчике в кабинете?
На все эти вопросы Гарри надеялся получить ответы. Беспокойство и любопытство снедали его. И беспокойное любопытство – тоже. Казалось, отцы скрывают что-то страшное, угрожающее семье, платят дань какому-то кровожадному божеству, лишающему их покоя и радости. Драко и Блейз отмахивались от Поттера, считая все его домыслы глупой блажью, которая не приведет ни к чему хорошему, но он-то всем своим существом чувствовал, что здесь что-то не так. И это «что-то не так» зудело в нем, заставляя строить тысячи самых нелепых предположений. И вот поэтому-то он дернул цепочку портключа, переносясь в апартаменты наследника в Принц-мэноре. Дома его бы сразу засекли, но вот в этом старом замке, сложенном из серого камня, наследников защищали и уважали их личное пространство. Пять комнат были опутаны такой плотной сетью чар, что заметить его появление не было никакой возможности.
Накинув плащ-невидимку, юный сыщик отправился домой через один из трех арочных порталов, соединявших мэноры друг с другом так ловко, что они с братьями лет до семи не догадывались, что это три разных поместья.
В Поттер-мэноре было тихо и как-то тоскливо, как и всегда по весне. Гектор, пробегавший мимо (он же только два часа назад был в Хогвартсе?) подозрительно на него посмотрел своими огромными желтыми глазами, насмешливо фыркнул (так и было, ей-Мерлин, к странностям этого животного все давно привыкли) и отправился дальше по своим загадочным делам. Сколько Гарри ни спрашивал у отцов, где они купили такого замечательного кота, ответа он не дождался. Ему лишь ответили «он был всегда, это фамильяр одного… человека, он умер» и попросили больше не поднимать эту тему, добавив в копилку загадок любопытного Поттера еще одну. О личности загадочного мертвого владельца Гектора. Все книги о фамильярах твердили, что те умирают вместе с хозяевами, а тут поди ж ты. Живой, наглый, вездесущий… котяра.
Пробравшись к кабинету, Гарри осторожно заглянул в приоткрытую дверь. Отцы стояли у окна, обнявшись, и о чем-то тихо разговаривали. Язык был незнакомым и очень мелодичным, но все равно было понятно, что родители спорят. Люциус уговаривал Северуса, а тот отказывался, отворачивая лицо от целующих его губ.
– Хссаш, я прошу тебя, – просяще прошептал Северус по-английски. Гарри никогда не слышал у отца такого умоляющего голоса. Дети отчего-то решили, что в этой паре главный Принц, тот был более резким, упрямым и вспыльчивым. Они принимали внешние проявления за суть и ошибались. – Отпусти меня. Я больше не могу. Пятнадцать лет. Почти шестнадцать… я…
– Тхашш, ты обещал мне. Я не выживу без тебя. Дети еще не готовы, они такие бестолочи. Избалованные маленькие паразиты. Я умру вместе с тобой, ты же знаешь. Не оставляй меня.
– Я задыхаюсь, Люци. Я просто тону в этой жизни, в этом чертовом солнце, путаюсь в людях, как в паутине. С каждым годом все хуже.
– Потерпи…
– Ради чего? Ради чего мы живем, Хссаш? Дети вырастут, у них будут семьи, каждый род продлится, а мы? Что нам делать с той холодной, одинокой Вечностью, подаренной ИМ? Ты сможешь так… всегда? Долгие, одинокие столетия?
– Я не прошу… столетия. Пусть подрастут дети. Пусть Гарри войдет в силу. Нельзя, Тхашш, родной мой, мы обещали.
Северус уткнулся Люциусу в шею и крепко обнял.
– Пойдем, Хссаш, – сказал он через минуту. – На Иссинавалль, где…
– Пойдем. Сегодня наша ночь. И она длиннее ночей в этом мире.
– Я люблю тебя, Твое Светлое Высочество. Прости, что редко говорю об этом.
– Все там. Я скажу тебе, когда мы будем дома.
– Аппарируем?
– Да, от портключа у меня мигрень.
– Я закрыл поместье, так что…
– Аппарейт!
Гарри стоял с разинутым ртом и понимал, что семье грозит какая-то страшная беда. Папа не хочет жить. Когда они с братьями чуть подрастут… Нет-нет-нет-нет! Этого… не может быть. Кто тот неведомый враг, подаривший Вечность? Это проклятие? Он должен знать. Должен!
Не снимая мантии, подросток ужом проскользнул в кабинет, схватил портключ-змею и дернул за цепочку.
В горах Шотландии была еще зима. Она заглядывала в окно небольшой комнатки с аркой-порталом в весну. Там пробивалась первая травка, сладко благоухали цветущие вишни, лепестки казались розовыми в лучах заходящего солнца. Гарри не удивился. Такие же арки связывали три магических поместья, почему бы этому домику не быть связанным с четвертым?
Он, чуть потоптавшись, перешел невидимую границу и тихо пошел за отцами, которые брели впереди, взявшись за руки. Окружающая природа была так ослепительна, так нечеловечески прекрасна, что у Гарри заболело сердце от какой-то переполненности красотой и тоскливым, сложным счастьем.
Взглянув на родителей, Поттер едва не вскрикнул. С каждым шагом, который босые ступни отмеряли по этой необыкновенной земле, их внешность менялась. Они становились выше и мощнее, волосы отросли почти до колен, а сплетенные руки стали тоньше и нежнее. Дойдя до какой-то поляны, они сели друг напротив друга, и Гарри не узнал их: большие миндалевидные глаза, нестерпимо-прекрасные лица, тонкие гибкие шеи. Теперь он понял, в кого Драко и Блейз получились такими утонченными, даже смазливыми.
– Люци, – всхлипнул темноволосый незнакомец, – я уже и забыл, как ты красив. Как же я… Мерлин мой…
– Чшшш, мой прекрасный. Все будет хорошо, вот увидишь.
Несмотря на слова утешения, у светловолосого юноши в глазах тоже стояли слезы.
– Я так скучаю по нему, Мерлин, как я скучаю… помнишь, как он… каким он был, наш Зарри? Я хочу говорить о нем, хочу вспоминать…
– Говори, любовь моя, для того мы сюда и приходим. Поплачь, нельзя все время быть сильным.
Гарри еще несколько мгновений ошарашено смотрел, как вздрагивают широкие плечи самых прекрасных созданий на земле, как они сцеловывают слезы со щек друг друга, шепча слова утешения, переходя с певучего незнакомого языка на английский и обратно… и ему стало стыдно. За то, что он, как вор, подглядывает за самым интимным, что может быть у человека – за его горем, за слабостью.
Он так же тихо побрел обратно, поклявшись себе, что вернется в школу и никогда, никогда больше не спросит у отцов, куда они пропадают весной, никому не расскажет, что был здесь, никогда не станет выяснять, кто такой этот «Зарри».
Через час он уже был в школе – усиленно готовился к экзаменам, стараясь изгнать из души какую-то черную непроглядную тоску по несбыточному.
***
– Этого… не случилось, Люц… Ничего не случилось… Я только теперь понял, как надеялся, что… Я. Хочу. Умереть.
– Сев…
– Мерлин, какой я дурак! Наивный, как тогда, в шестнадцать. Мне казалось, что мой Зарри может все… Пожалуй, воскреснуть ему не под силу. Как жить, Люц? Как жить без последней крошечной надежды на… на…
– Сев…
– Гарри семнадцать. Семнадцать! Наследие он не принял, ничего… НИ-ЧЕ-ГО не произошло! ЛЮЦИ!!!
– Тхашш…
– Не могу, нет никаких сил. Прости, что я жалуюсь, это всего два раза в год. На Иссинавалле и в ЭТОТ день… Прости, Белогривка, иди ко мне, мое счастье, мой единственный…
– Морри…
– Мой светлый, мой терпеливый… Тяжело тебе со мной?
– Легко, Черноглазый. Гораздо легче, чем одному. Ты талантливый, страстный, тебе все удается: зелья, темные искусства, ритуалистика. Ты трижды Мастер. Я так горжусь тобой! Ты любишь наших детей, кладешь на лопатки этих надутых индюков в Палате Лордов, укрощаешь малолетних обормотов в школе, занимаешься дошкольным воспитанием магглорожденных…
– А вот забыть я не могу. Прости меня. Не могу совсем. Все напрасно, понимаешь? Все эти занятия с Мастером Гло, все эти исследования, разбор рукописей на Иссинавалле, найденный архив из прошлой жизни. Не могу даже на портрет его смотреть, ходить по полу, которого его босые ступни касались, кресло это в столовой, этот пятый прибор, который упрямые домовики все время ставят, эта сплошная стена на месте двери в спальню. В нашу с ним спальню. Склеп, а не дом. Мерлин, как же я устал.
– Потерпи… дети пусть хотя бы школу закончат. Прошу, Тхашш… еще немного, самую чуточку.
– Поцелуй меня, Люци. Поцелуй, иначе я тронусь умом, я буквально в шаге от пропасти. От страшной пропасти, в которую готов прыгнуть. Еще год, да? Пусть дети закончат школу. Я обещал. Ему и Роззи. Поцелуй меня, как тогда…
