Текст книги "Демон-хранитель (СИ)"
Автор книги: TsissiBlack
сообщить о нарушении
Текущая страница: 51 (всего у книги 70 страниц)
Глава 107 Пробуждение Иссинавалля
Главка своеобразная, но, надеюсь, вам понравится) На работе завал, так что проду сегодня обещать не стану – чтобы не обманывать. Эх...
Орки не умеют писать о любви от слова «совсем». Но каждая коряво выведенная огромной лапищей строчка, каждое простоватое слово буквально дышали заботой и грубоватой лаской. Незатейливые описания «псячего холода» и «сугробов, огромных, как шатры, клянусь зубами Орлангура, мой свет», приложенные к письму семена скудной местной растительности, цветные камешки («занятные они, правда, Делли?») и уменьшенная шубка из белоснежных шкурок неизвестных зверей («шустрые они – страх, да вот я шустрее. Попроси Высшего увеличить, больно чары мудреные, сам комендант гарнизона накладывал») – все это заставляло сердце биться сильнее, чувствовать себя любимым и желанным.
Балтазар, хмыкнув, легко увеличил крошечную белую шубку из разновидности горностая, и Делли с трепетом завернулся в невесомый мех, жадно вдыхая родной запах изготовившего ее орка. Он был готов спать с этой шубой, но благоразумие и природная стеснительность взяли верх. Обновка была убрана в сундук и доставалась лишь украдкой, ночью, когда тоска была особенно невыносима.
***
– Ты уверен, что мы сможем открыть комнату с порталом? – поинтересовался Северус у нахмурившегося Люциуса, стоящего под заветной дверью в небольшом горном коттедже, подаренном ему Балтазаром на помолвку.
– Нам Зар не запрещал сюда приходить, – чуть помедлив, отозвался Люциус. – Хм… войти-то войдем, но вряд ли незаметно. Ну, да ладно.
С этими словами он отпер дверь, и все трое оказались у арки портала в заснеженный негостеприимный мир. Все так же острые, злые снежинки секли лицо, а глаза – единственное открытое место – казалось, вот-вот обратятся в кусочки льда.
Быстро отойдя на безопасное от портала расстояние, эльфы переместились во дворец, снова попадая под очарование древних стен, упоительного, чуть горьковатого уюта когда-то любимого жилища.
– Фух, – выдохнул Северус, растирая щеки. – Кажется, тут стало еще холоднее. Конечно, не у всех есть такая шубка, – он перевел взгляд смеющихся темных глаз на застывшего в немом изумлении Делинталиора, но тот, казалось, его не слышал.
Золотоволосый эльф к чему-то прислушивался, грустно улыбаясь, глаза его стали просто огромными, в них стояли слезы. Он как слепой пошел, вытянув тонкие руки, касаясь стен, мебели, сложной резьбы на дверях и колоннах.
– Дел? Делли, ты что?
– Вы слышите? Слышите? – тихо спросил он по-эльфийски. – Великая Праматерь…
Люциус с Северусом тревожно переглянулись, но, как ни старались, ничего не смогли услышать, кроме прерывающегося шепота странного гостя:
– Столько любви… ею буквально пронизано все вокруг… сладкий запах тлена… жертва, да жертва… о, я молчу, молчу… как… больно. Но так было нужно…
Тонкие пальцы скользили по каменным перилам ведущей наверх лестницы. Замок сам вел своего гостя. Наконец, Делинталиор остановился у двустворчатой двери, прижался к ней лбом, будто спрашивая разрешения, и вошел.
За ней была большая светлая спальня. Стоило принцам переступить ее порог, как на полу вспыхнули какие-то руны, расположенные кругом, в центре которого стояло широкое низкое ложе. Простыни на нем были перекручены, будто только несколько минут назад на них страстно сплетались гибкие тела.
– Алтарь, – прошептал Дел, разглядывая руны. – Нам лучше уйти. Не думаю, что господин готов потерять вас снова, Ваши Высочества.
– Делли, – позвал Северус, когда дверь закрылась. – Что это было? Что ты слышал? Почему мы не… ДЕЛ?
Золотые волосы рассыпались по белоснежному ковру, шубка распахнулась, открывая шелковые, почти невесомые одежды целителя, а глаза его закатились.
– Мордред, – выругался Люциус, переходя на английский, и хотел, видимо, что-то добавить, но вместо этого проворчал: – Зар нас выпорет, как давно обещал. Да помоги же!
Опомнившись, Северус подхватил магией невесомое тело эльфа и повлек его в ближайшую комнату, оказавшуюся очередной спальней.
Стоило уложить хрупкое тело на кровать, как Делинталиор очнулся сам, открыв мутные, больные глаза.
– Мне так жаль, – сказал он хрипло, – так жаль.
– Чего тебе жаль? – тут же потребовал разъяснений Северус.
– Столько любви и заботы видели эти стены. Сотни, тысячи лет. Жертвы, отданные дракону, вместо узников его замка стали возлюбленными, хозяевами. Недоверие, ревность, боль, зависть – все сплелось в невероятный клубок, из которого в результате многолетней душевной работы родилось самое прекрасное чувство. Оно же и погубило все. Это так страшно – остаться одному, – эльф прикрыл глаза. – Если я потеряю моего Дро, я умру в то же мгновение. Но не все так слабы, как я. Господин смог. Ему удалось. Чтобы пробудить Иссинавалль, нужно вернуть сюда любовь. Тут я вам не помощник.
Люциус с Северусом переглянулись еще раз. Похоже, это уже вошло у них в привычку.
– То есть… – осторожно начал Северус.
– Любовь. Разделенная. Взаимная, – улыбнулся Делли. – Неужели…
– Мы уже занимались любовью здесь.
– Под снегом в лесу есть поляна… для праздника Пробуждения. На ней уже не раз совершался этот ритуал.
– В снегу, значит? – задумчиво уточнил Малфой, уже прикидывая комплекс согревающих. – Осталось уговорить Балтазара.
– Уговорить на что? – раздался от двери знакомый голос. Звучал он подозрительно и слегка недовольно. – Хорошо, что демоны не седеют, как магглы, мои остроухие, а то я бы давно был белым, как лунь. Я ищу вас уже несколько часов. Сложно было сообщить, что вы затеяли очередной эксперимент?
– Это моя вина, господин, – прошептал Делинталиор, осторожно поднимаясь с кровати и покаянно потупившись. – Их Высочества…
– В состоянии ответить за себя сами, – перебил его Люциус, разглядывая босого Балтазара и мысленно прикидывая, мерзнут ли демоны вообще и данный конкретный – в частности.
Северус, видимо, уловил направление его мыслей, с предвкушением улыбнулся и невинно поинтересовался:
– Зарри, а не покажешь ли ты нам некую волшебную полянку? Говорят, там весьма затейливо можно провести время, невзирая на снег.
– Да, холода чуть, – улыбнулся Хссаш, – а пользы целый…
– Вагон, – подсказал Тхашш.
Балтазар переводил взгляд с одного на другого, пытаясь понять, откуда в таких красивых существах столько наглости и какого-то простодушного, искреннего авантюризма. Сбежать из дома, залезть на запретную территорию, притащить с собой Делинталиора, которого вообще могли не пропустить чары, заставить его волноваться, а теперь, когда их застукали на горячем, они лишь ослепительно улыбаются и предлагают трахнуться в снегу. Нет, никогда ему не понять этих эльфов.
– Та, что для праздника Пробуждения? Есть такая. Только я вот в толк не возьму, к чему она вам, мои принцы? Просветите своего недалекого супруга, а? Имейте снисхождение к чужой недогадливости, м?
– Покажешь? – проворковал Тхашш, повисая у него на локте. – Любопытно – жуть просто.
Люциус молча встал с другой стороны и, деловито поправив теплую мантию, обратился к чувствующему себя весьма неловко Делинталиору:
– Отдыхай, мы скоро, – и, повернувшись к Балтазару, чуть ухмыляющемуся от осознания такой наглости, эльфам обычно неприсущей, поинтересовался: – Мы еще кого-то ждем?
Демон хмыкнул и, как был – босиком – перенес их в центр огромного сугроба, окруженного высокими деревьями со странной белой корой.
– Что дальше? – поинтересовался он, стоя по пояс в снегу. – Мне лечь? Вы распоряжайтесь, не стоит стесняться. Я весь ваш.
Люциус с Северусом взялись за руки и прикрыли глаза, как учил их Дел. Они пытались почувствовать то самое дыхание земли, неба и всего живого, которое лежит в основе любого эльфийского заклинания. И вот деревья послушно стряхнули с себя многовековой снег, сугроб неожиданно сместился вглубь леса, а над мерзлой землей, на которой еще остались следы пожухлой травы, возник прозрачный серебристый купол, защищающий от ветра и секущего кожу ледяного крошева.
Потом Северус скинул с себя теплую мантию и, расстелив ее прямо на холодной земле, лег на спину, увлекая за собой Люциуса, и протянул к возлюбленному руки:
– Зарри… согреешь?
От вида этих изящных, доверчиво вытянутых рук, блестящих от нетерпения глаз, от смешавшихся на ткани черных и белых волос, Балтазару вдруг стало все равно, что они сейчас на той самой поляне, где он провел столько жарких ночей, празднуя со своими эльфами праздники Пробуждения, а потом и Плодородия, что супруги ничего не помнят о тех звездных часах, когда их влажные от сумасшедшей, почти звериной страсти тела овевал теплый ветерок, а пролитое семя щедро окропляло жадную землю.
Он обнял их снова, изгоняя из мыслей то, чего они, возможно, никогда не вспомнят. Зеленую, одуряюще пахнущую траву, раздавленную их весом, запах тяжелой, плодородной почвы, шелест бесстыдной листвы, страстное пение соловьев. И две пары огромных глаз, одинаково темных от страсти, в которых отражалась целая вселенная – мириады миров, кружащих вокруг своих светил-звезд. Тихие всхлипы Элла и страстное рычание Мора, их поцелуи, горячие языки и руки…
– Зарри, наш Зар…
Кое-что все-таки изменилось. «Наш», а не «мой». Стоило ли ради этого терять их? Наверное, ни одно слово на свете не стоит смерти.
– Люблю, – мучительно, на выдохе, – люблю… вас обоих.
Ни одно, кроме этого «люблю», идущего от холодного, казалось, сердца Хссаш.
Сквозь молочную мглу ледяного тумана проступили звезды. Балтазару, лежащему на спине с заведенными за голову руками, оплетенному страстно двигающимися телами возлюбленных, вдруг подумалось, что он уже и забыл, какие они здесь огромные, эти ночные миры.
Страстно выгибался Хссаш, принимая его, горячие губы Тхашш терзали шею, две пары рук ласкали его, точно зная, как правильно. И пусть за спиной у него никогда не развернутся крылья, как у всех нормальных драконов, но он готов отдать и все остальное, включая вечность, только ради того, чтобы у Врат, когда эта вечность минет, в его руках лежали две узкие ладошки.
Ослепительная вспышка никогда не приедающегося наслаждения зажгла, казалось, весь огромный, холодный мир. Скрипнули деревья, стряхивая многовековой сон, зашевелилась земля под напором пробивающейся молодой травы, стих ветер, и начал таять снег. Яркая ночь из пасмурной, безнадежной, полярной превратилась в звенящую весеннюю. В ночь, за которой обязательно будет рассвет.
Ярко-красное Око, занимающее тут половину небосклона, заглянет утром за верхушки деревьев и согреет своими жаркими лучами троих, переплетшихся на первой яркой траве, как молодые угри. Темноволосый молодой эльф проснется первым, удивленно оглядываясь по сторонам, а на обнаженный живот ему сядет большая бабочка. Он тихо улыбнется и, глядя в самое родное на свете лицо спящего супруга, такого сильного и вместе с тем – уязвимого, понадеется, что тот так же стряхнет с себя тяжесть потери и сможет жить дальше. Не ощущая привкуса смерти на их губах, отпустив прошлое.
Глава 108 Рождение наследников
Кровь вскипела в каменном кубке, обращаясь в зелье родства, и очень растерянный, даже какой-то робкий Делинталиор благоговейно поднес его к губам, предварительно взглянув на разве что не мурлычущего Балтазара, устроившегося с Люциусом на узком резном диване в ритуальном зале Иссинавалля. Господин милостиво кивнул, и горячее зелье опалило горло, скручивая тонкое тело болезненной судорогой. Даже после отречения отца было не так больно. Но боль быстро прошла, и Делинталиор совсем другими глазами посмотрел и на замок, и на своего Короля. В том, что перед ним именно Темный Король, не приходилось даже сомневаться, это ощущалось каждой клеточкой существа, каждой венкой, по которой бежала обновленная кровь, каждым биением сердца.
– Надеюсь, Дро не оторвет мне голову, – чуть удивленно выдал Его Величество и взмахом изящной гибкой кисти призвал зеркало. – Ну как?
Видимо, кровь Светлых значительно ослабилась, потому что волосы, бывшие раньше светло-золотыми стали чуть темнее и тяжелее. Ресницы и брови ярче выделились на породистом лице, а губы из бледно-розовых стали почти алыми.
– Ох…
– Делли, вы выглядите как бледный цветок хищной лилии, который пересадили в почву, удобряемую кровью, – подал голос Балтазар, подставляя шею вылизывающему ее Люциусу, который как будто заразился от Тхашш желанием постоянно тереться о старшего супруга, касаться его, ласкать, требовать внимания.
Эта ночь изменила его, открыв не только доступ к эльфийской магии, но и к какой-то страстности, прятавшейся до этого где-то глубоко внутри. Он ощущал себя влюбленной, обезумевшей вейлой, которой постоянно хотелось… хотелось, в общем.
– Хм… – довольно протянул тем временем Его Величество, обхватив родственника за точеный подбородок и поворачивая его голову из стороны в сторону.
Откинув тяжелые волосы, он осмотрел чуть больше удлинившиеся уши, а потом приподнял верхнюю губу.
– О, моя порода, – с ноткой исследовательского интереса воскликнул Тхашш, увидев заострившиеся клыки. – Бедный, бедный Дро, он еще и не догадывается, какое чудище пригреет на своей могучей груди, а, СЫНОК?
Если изменения во внешности и были заметны, то кроткий характер Делинталиора не претерпел значительных изменений.
– Сир, – тихо сказал он, восторженно глядя в темные смеющиеся глаза Его Величества, – но…
– Никаких «сир», никакого «но», – весело перебил его Северус. – Все по-прежнему, Делли. Теперь ты, правда, сможешь покусать кого-нибудь, и это для всех, кроме Дро, будет смертельно, но… я по-прежнему никакой не король. Видишь вот это безобразие? – он кивнул на страстно льнущего к Балтазару Люциуса. – Если для того, чтобы сесть на какой-то сраный каменный трон, мне придется отказаться от них, то пусть все эльфы Упорядоченного катятся в преисподнюю вместе со своим миром.
– Си… Северус, – Делинталиор покраснел и отвел глаза от начавшего проявлять нетерпение Балтазара. – Можно мне… я…
– Иди. К вечеру вернемся домой, не переживай. Погуляй в саду, сходи на водопад… да! И комнату ту можешь считать своей.
Благодарно поклонившись, эльф исчез, успев заметить, как испарилась одежда, до этого хоть как-то сдерживавшая страстного демона, и Его Светлое Высочество оказался на спине с закинутыми на смуглые плечи супруга ногами.
Интересно, Дро так сможет?
***
К декабрю у обеих леди начались спонтанные магические выбросы, после которых они чувствовали себя слабыми и разбитыми. Целитель закрылся в лаборатории на пару с Северусом, изобретая новые зелья, настойки, притирания. Дамы готовились вступить в последний, самый энерго– и маго– емкий триместр беременности. Дети уже полностью сформировались и начали шалить. А так как близнецы обещали стать весьма неслабыми магами, то и переполох был соответствующий.
Аурелиус и Абрахас сияли, как начищенные галеоны, наблюдая за тем, как будущие лорды Малфой и Принц проявляют характер еще в утробе матери, гасили зажженные мантии, отмахивались от летающих по всему замку предметов и смотрели на невозмутимого мессира, которому, казалось, весь этот бардак ничуть не мешал. Северус едва сдерживал раздражение, очередной раз отмывая лицо от остатков выплеснувшегося на него зелья, Люциус окружил свой кабинет такой плотной сетью чар, что проникнуть в эту крепость мог только Балтазар, Роуз с Нарси большую часть времени лежали в постели, поглаживая животы и уговаривая наследников не разрушать родовое гнездо.
Сириус трусливо прятался на самых нижних этажах мэнора, потому что, казалось, детишки полюбили его с первого… взгляда, если им было, конечно, чем смотреть. Стоило несчастному демону появиться в гостиной или столовой, как выбросы обретали поистине колоссальную разрушительность. Восстановив столовую в третий раз, Балтазар запретил своему Ученику приближаться к наследникам ближе, чем на тридцать футов.
Рождество и Новый Год в этом году почти не отмечали, обменялись подарками и все. Гостей не принимали, так как вконец измученные домочадцы не имели никакого желания объяснять любопытным, почему дрожат стены мэнора и внезапно вспыхивают занавески.
Наконец, настал февраль. Делинталиору удалось высчитать момент появления долгожданных наследников с точностью до нескольких часов, а потому с утра все жители замка пребывали в нервном волнении. Измученные неспокойной беременностью леди дождаться не могли разрешения от бремени, их супруги нервно ходили из угла в угол, Сириус смылся в Инферно, Балтазар отменил все встречи и спокойно курил, забравшись с ногами в большое кресло и бездумно глядя на заснеженный сад.
– Началось, – сообщил ему яркий змей – патронус Люциуса.
Демон затушил сигариллу и переместился в спальню. Обе леди тихо стонали, опутанные тонкими нитями целебной эльфийской магии, а руны на их круглых животиках налились красным. Прислушавшись, Балтазар уловил нервные шаги обоих принцев под дверью и ободряюще ухмыльнулся обеим леди:
– Я здесь, никто не умрет, через час вы уже будете отдыхать, мои хорошие. Чуть-чуть осталось. Стесняться не надо, наследники слишком тяжелы магически для одного Делинталиора, потому я ему помогу.
Этот час был кошмаром. Все-таки не зря родители не всегда давали благословение на межрасовые союзы. Женщины часто не переживали рождения полукровок, особенно, если были слабее магически.
Нарцисса оказалась очень терпеливой, в отличие от измучившейся вконец Розалинды, она лишь сжимала зубы и держалась за руку обожаемого мессира, из которого вышел бы самый замечательный на свете муж. Он подбадривал, отвлекал, рассказывал какие-то небылицы и щедро делился магией, облегчая страдания.
Наконец, раздалось тихое, жалобное мяуканье, и на руках у Делинталиора оказался красный сморщенный младенец с белесым пушком на непомерно большой, как у всех новорожденных, головке. Нарцисса устало прикрыла глаза, пока целитель обмывал ее сына и пеленал его в специальные шелковые простыни, а Балтазар, погладив ее по голове, взял за руку Розалинду.
Сынуля обожаемого Тхашш вел себя совершенно по-другому. Если Драко тихо жаловался на жизнь, мяукая и суча крошечными кулачками, то Блейз, едва сделав первый вздох, заорал так, что Северус услышал его в коридоре через слои защитных заклинаний. Крошечное личико покраснело с натуги, сделав глубокий, судорожный вздох, темноволосый смуглый младенец снова зашелся низким криком, пока не выорал из легких весь попавший туда воздух, и не захрипел, делая новый глубокий вдох.
– Кого-то он мне напоминает, – устало прошептала Розалинда, глядя на сына, который, в отличие от Драко, и не думал успокаиваться, даже устроившись у матери на животе.
Он орал, словно пытаясь вывернуться из-под материнской ладони, колотил крошечными кулачками по выносившему его чреву и никак не хотел засыпать. Драко, видимо, поняв, что что-то не так, снова замяукал, морща носик и ворочаясь.
Северус, тоже не отличающийся терпением, распахнул, наконец, поддавшуюся его натиску дверь и, поцеловав в лоб жену, взглянул на сына. Тот как раз набирал побольше воздуха, чтобы пойти на новый заход.
– Чего орем? – поинтересовался новоиспеченный отец, дотрагиваясь до влажного темного пушка на темечке.
Блейз чуть подумал и снова заорал, ничуть не успокоенный.
Люциус тоже озадаченно поглаживал Драко, беспокойно ворочающегося на Нарциссином животе.
– Они всегда будут плакать? – поинтересовался он у Целителя, плетущего какую-то сложную вязь заклинаний.
– До ритуала Наречения – точно, – ответил тот. – Господин, поможете?
Балтазар небрежным взмахом руки влил немного магии в защитную паутинку, плотно окутавшую младенцев, и те стали спокойнее, но темноволосый все равно заходился в крике, хоть и чуть тише.
– Интересно, – изумленно произнес Делинталиор. – Ну-ка, господин, подержите, пожалуйста.
С этими словами он аккуратно подхватил крикуна и вложил его в руки ошарашенного демона. Малыш тут же заткнулся, открыл антрацитово-черные глаза и, запустив цепкую ручонку в длинные темные волосы Балтазара, наконец, удовлетворенно замолчал.
– Северус номер два, – прошептала Розалинда, устало прикрывая глаза. – Будет скандалить, пока мессир не приголубит его.
Ребенок засопел и, причмокивая красиво очерченными губками, уснул.
Балтазар вздохнул, наколдовал люльку из своей магии и подвесил крошечного сына своего Тхашш на уровне груди. Драко икнул от возмущения и ревниво заверещал на одной ноте.
– Иди уже сюда. Вот балованная порода, весь в отца, – ласково проговорил демон, упаковывая и второго младенца тоже.
– Это точно наши дети? – поинтересовался Северус, разглядывая умиротворенные личики сквозь ярко-красную пелену коконов, в которые те были завернуты.
– О, да, – иронично заметил Балтазар. – Демонята рождаются с хвостами и никогда ничего не просят. Мой сын уже пил бы из меня кровь, а ваши – просто скромняшки, тянут только магию. Леди, наследники прекрасны, – он галантно поцеловал ручки обеим дамам, ловко надевая на них богато изукрашенные браслеты. – Отдыхайте, мы навестим вас, когда проголодаемся.
С этими словами он величественно вышел из комнаты, а по воздуху за ним поплыли два красных кокона с маленькими капризными паразитами. Делинталиор, ухмыльнувшись, принялся обихаживать дам, а принцы, недоуменно переглянувшись, поспешили к камину – доложить Аурелиусу и Абрахасу, что в мире стало на одного Принца и на одного Малфоя больше.
Также следовало назначить дату ритуала Наречения. Не таскать же Балти маленьких мальчиков за собой, пока они не достигнут совершеннолетия? И кто вообще тут отец, спрашивается?
Главы обоих родов вывалились из камина с просто неприличной поспешностью, наперегонки бросившись в кабинет, в котором Балтазар как раз просматривал свежую прессу. Ярко-красные свертки плавали вокруг него, укачивая детей. Идиллия.
– Мессир, – чуть озадаченно выдавил Абрахас, наблюдая, как сигарильный дым складывается то в большую бабочку, то в дракончика, то в маггловскую машинку, прежде чем растаять без следа, наткнувшись на магический барьер, мешающий ему навредить хрупким организмам наследников.
– Что именно тебя не устраивает, Абрахас? То, что я курю, то, что делаю это при детях, или же само наличие детей в столь опасной от меня близости?
– Но почему Люциус…
– Потому что твой наследник принадлежит мне, и его сын об этом интуитивно догадывается. Выживание вида. После Ритуала Наречения он будет тянуть соки из всего рода Малфоев, а не из меня одного, так что эта зависимость лишь на несколько дней. Да вы присаживайтесь. Трикки!
– Хозяин звал Трикки?
– Виски и легкую закуску. И позови Их Высочеств. Леди еще спят?
– Да, хозяин.
– Хорошо, иди.
Абрахас заворожено смотрел, как его внук парит в непосредственной близости от самого сильного существа этого мира и тянет из него магию. Настоящий Малфой – все на пользу роду.
Аурелиус же просто любовался темными, еще редкими волосками на крошечном затылке, уже сейчас упрямым выражением на красной мордашке и думал о том, как же ему повезло, что в этом мире появился мессир. Он обрел внука, а теперь, вот, еще и правнука. И это не говоря уже о том, что вряд ли бы они когда-нибудь с Абрахасом… стали столь близки, если бы не неустанная забота о благополучии наследников, ставших супругами демона.
Блейз требовательно заорал, и Балтазар привычно привлек его к себе, успокаивая. Аурелиус улыбнулся. Его правнук, похоже, точно так же умеет добиваться своего, как и внук. Настоящий Принц!
