Текст книги "Демон-хранитель (СИ)"
Автор книги: TsissiBlack
сообщить о нарушении
Текущая страница: 53 (всего у книги 70 страниц)
Глава 111 Дорога в небытие
Глава короткая и под конец тяжелая (ну, на мой взгляд).
На звук сработавшего портала Балтазар открыл один глаз. Да, настраивать межмировые переходы, используя самого себя в качестве маяка, просто, но очень вредно для нервной системы.
– Явились, – констатировал он, зевая и придерживая рукой Блейза, лежавшего у него на груди.
От звука голоса Драко, оккупировавший живот, недовольно заворочался и требовательно дернул свой живой матрас за палец.
Лилит хихикнула и, погладив собственный округлый живот, съязвила:
– Демон-инкуб… инкубатор, то есть. Третьего примешь?
Балтазар снова зевнул и, подхватив детей, поднялся, проворчав:
– Куда от вас денешься? Эти паразиты только на мне и спят. Твой-то хоть сразу с зубами родится? А то у меня уже сил никаких нет.
– Мой будет самым обычным, – с гордостью сообщила демонесса, благодарно прижимаясь к невозмутимому Джеймсу, который уже успел вежливо поклониться своему мессиру. – Он родится человеком.
Балтазар изумленно изогнул бровь, но промолчал. У Лилит уже были дети. Он лично знал, по крайней мере, троих, и ни один из них не был смертным. Что ж, у каждого свои странности. И если древняя, как мир, демонесса хочет ребенка-человека, то кто он такой, чтобы ее осуждать? Еще раз взглянув на круглый живот, демон вздохнул. Времени все меньше, но, с другой стороны, разве он не знал, на что шел? При мысли о том, что будет с обожаемыми принцами, когда… когда все случится, оба сердца мучительно сжались, но он быстро отогнал невеселые мысли. Они справятся. Не зря же он столько лет готовился к этому дню?
– Ваши комнаты по-прежнему в вашем полном распоряжении. Ужин в семь.
– Благодарю, мессир, – учтиво склонился в поклоне Джеймс, и демон посмотрел на него внимательнее.
Круги под глазами, мертвенная бледность, чуть подрагивающие пальцы. Похоже, вампиры выжали из него все, что могли.
– Отдыхайте. Я пришлю вам Трикки. Джи, погано выглядишь.
– Ритуал… превращения не-мертвого в живое.
Балтазар чуть удивленно хмыкнул. Силен, Джи-Джи.
– Идите. Лил, целитель нужен?
– Я сама себе целитель, – фыркнула демонесса. – Но спасибо, мой демоненок. Кстати, отличные детки. Моему Гарри будет с кем играть. О, Вседержитель, неужели хоть один мой ребенок родится без хвоста? – это уже было сказано из-за двери.
Демон улыбнулся, устроил детей удобнее и вышел из комнаты. Обе его руки были заняты, но для чего тогда магия?
***
Лето перевалило за середину. Нервозность и какая-то обреченность буквально повисли в воздухе и четко ощущались всеми. Северус утратил свою обычную веселость и жизнелюбие и стал походить на Делинталиора, ждущего своего Дро. Он подолгу застывал в одном положении, уставившись в пространство, или неожиданно подходил к Балтазару, обычно сзади, и, крепко обняв его, мог простоять так несколько долгих минут, периодически целуя его то в шею, то в плечо. Люциуса если что-то и удивляло, то он не подавал виду.
Нарцисса с Розалиндой целыми днями носились с Лилит, как с писанной торбой, привлекая к этому процессу всех домашних, включая ухмыляющегося Балтазара, несмотря на все протесты самой «леди в интересном положении». Джеймс, проспав почти неделю, занялся какими-то исследованиями и день ото дня выглядел все более мрачным, изредка останавливая свой тяжелый, окончательно утративший все человеческое взгляд на принцах. Вопросы и подколки жизнерадостного Сириуса он попросту игнорировал, спровоцированный Блэком поединок легко выиграл, на целые сутки пригвоздив неугомонного демона к стене при помощи странного чудища, сплошь состоящего из костей и какой-то леденящей душу магии.
Умертвие питалось силой пленника и весьма недружелюбно кусало его за плечо, не брезгуя и кровью. Балтазар, увидев композицию «Сириус в плену у страшного Некроманта», лишь посоветовал ему расслабиться и получать удовольствие. И не лезть впредь к занятым магам со своими глупостями. Блэк обиделся, но ненадолго. Освободившись, он прямиком бросился к Лилит, сел у ее ног, приложил ухо к большому животу и, глупо улыбаясь, заявил, что будет крестным. Демонесса хотела весьма нелюбезно отказать, но тут ребенок в ее чреве радостно пнул Блэка в ухо и поджег ему волосы, видимо, утверждая эту кандидатуру.
Низший радостно взвыл и, подхватив недовольную мать на руки, закружил ее по комнате, чего Лилит не оценила. Выпустив крылья, она поднялась в воздух и несколько раз хорошенько протянула будущего родственника кнутом. Явившемуся на шум Джеймсу сообщили новость, на что тот лишь пожал плечами, что все приняли за согласие.
***
Тридцатого июля Балтазар закончил все дела и с утра не выпускал принцев из спальни даже в столовую. Он снова и снова жадно брал их по очереди и одновременно, иссушая душу бесполезными попытками остановить время, налюбиться вперед, выразить тот сумасшедший коктейль чувств, которые он испытывал. Северус и Люциус судорожно цеплялись за его плечи, гладили по волосам и молчали. В конце концов, на глупые вопросы «Зарри, что? Что происходит? Что с тобой?» их супруг перестал честно отвечать давным-давно, а в последнее время и вовсе молчал, отводя взгляд. Сердце Северуса тревожно билось, интуиция вопила о том, что абстрактная «беда, до времени ладонью мессира отводимая» уже стоит на пороге, и Вечность, глядящая из ее пустых глазниц, ехидно скалится, наблюдая за их агонией.
Люциус молчал. Он вообще многое предпочитал держать в себе, но это не значило, что там, в глубинах той бездны, что представляет собой человеческая душа, ничего не происходило. Он смотрел на запрокинутое в экстазе лицо, водил кончиками пальцев по чувственным губам, зарывался носом в жесткие волосы своего возлюбленного и понимал, что вот-вот разразится гроза, слабые предвестники которой не давали им спокойно жить с самой свадьбы. В грустные зеленые глаза он старался не заглядывать, боялся разрыдаться, выплеснуть скопившуюся в душе горечь и отравить несокрушимому демону последние сладкие минуты взаимной, разделенной, страстной любви, которая вот-вот… Что? Хссаш не знал ответа на этот вопрос, но уверенность в том, что совершенно ничего нельзя сделать, пронизывала воздух, отбивая желание жить.
Утомленные горькой любовью, насытившись до состояния, которое можно было бы назвать истомой, если бы не отчаянная сумасшедшая безнадежность, отравлявшая каждый вздох, каждое слово, принцы сплелись со своим демоном.
– Я люблю вас. Что бы ни случилось, кто бы и что вам ни говорил, никогда не забывайте об этом.
В который раз звучали эти слова? Сотни данных друг другу клятв, тысячи нежных слов, десятки поступков связывали этих троих. Они были целым, единым, неделимым, вечным.
С первым ударом старинных часов в гостиной, возвещавших о начале нового дня, Балтазар прошептал:
– Dormite.
И оба принца послушно закрыли глаза, не успев даже возмутиться.
Болезненная судорога скрутила сильное тело, и бессмертный демон, преступно долго любовавшийся своими супругами, не успел сделать то, что хотел – уйти, чтобы его сокровища не видели того, во что он должен был превратиться, оставляя этот солнечный, напоенный любовью мир, отправляясь к Вратам, из-за которых еще никто не возвращался. Смерть была вполне законной платой за дерзкую попытку не отдать Вечности самое дорогое – возлюбленных, которые были слишком прекрасны, для того, чтобы идти в костлявые объятия Госпожи. Они должны жить, растить детей, радоваться солнцу и небу, прожить долгую, счастливую вечность, а не отдавать свои души Теням, падким на такие сокровища.
«Судьба справедлива в своей безжалостности», – успело всплыть в затуманенном болью сознании, и совершенное тело одного из самых могущественных демонов Упорядоченного вытянулось между спящими супругами, холодея, отдавая жизнь и магию. Каплю за каплей.
Холод лишил подвижности пальцы, дрогнувшие в последней попытке коснуться светлых волос, остекленели глаза, тщетно желавшие запечатлеть в угасающей памяти любимые черты, оба сердца, отсчитав еще несколько болезненных ударов, замерли и остановились навсегда.
В тот же миг, вместе с первым криком рожденного на свет ребенка, реальность взорвалась, и последнее пристанище того, кого когда-то звали Балтазаром, превратилось в ад.
С оглушительным звоном лопались охранные нити, завязанные на это существо, мэнор содрогнулся до основания, жадные пасти долго сдерживаемых кошмаров раскрылись, поглощая реальность, а хрупкие тела его магических супругов приняли на себя всю мощь магического отката. Рушились слои защитных заклинаний, больно хлестало порванное кружево магической связи, душа, одна на троих, раскалывалась на три неравные части, самая большая из которых скатывалась все дальше в небытие.
Глава 112 Обратная сторона рая
ХЭ обещан, и он будет. Выше нос, наши принцы не пальцем деланы, справятся.
Дродан с совершенно дурацкой улыбкой на клыкастом лице любовался своим спящим супругом. Темные ресницы эльфа трепетали, как крылья бабочки, пухлые губы, доставившие ему ночью самое острое наслаждение, складывались в улыбку, а перламутровые щеки заливал розовый румянец, совсем как тогда, когда это красивое лицо искажалось от страсти, а из нежного горла вылетали только хриплые стоны.
Ощутив нестерпимое желание повторить все снова, орк прижался к спящему мужу так, чтобы тот даже во сне мог ощутить его напряжение.
Делинталиор вздохнул и открыл туманные от недосмотренного сна глаза. Тонкие пальцы обхватили крупный член орка и ласково сжали его, вызывая утробный стон.
– Делли…
– Ненасытное зеленое чудовище, – улыбнулся эльф, облизнув губы. И тут же отдернул руку, уставившись на свой брачный браслет.
– О, Эру!
Он вскочил, как был, голый, со спутанными волосами, весь покрытый темными засосами, и принялся быстро одеваться, нервно дергая завязки своей повседневной одежды.
– Дро, поднимайся, – поторопил он орка, ошарашено глядящего то на него, то на свой собственный артефакт, охватывающий все предплечье. – Сир умирает. Мой Король… Дро! Он…
Орк быстро оказался рядом и встряхнул готового разрыдаться эльфа за плечи.
– Не смей сырость разводить! Ежели помочь можем – то идем. Хватай свои склянки, я одежку соберу. И не реви!
– Не реву, – тут же успокоился Делли, сосредоточившись на приказе «собрать склянки». Мужа, похоже, он себе правильно выбрал.
Буквально через десять минут они уже стояли посреди сильнейшего шторма. Злые магические смерчи рвали на части крепкие плетения защитной сети, но сложенные на совесть стены замка еще стояли, страшно ревели оба дракона, исторгая из глоток столпы фиолетового огня. Деревья в саду были вырваны с корнем, кругом царила кромешная, страшная тьма.
Орк сориентировался первым. Упершись огромными сапожищами в перепаханную, изрытую воронками землю, он забросил невесомое тело эльфа на плечо и пошел к эпицентру этой бури. Бедствие следовало унять, пока все тут не обратилось в развалины.
Будучи сам неслабым магом, Дродан понимал, чем вызван весь этот Апокалипсис. Знал, и не хотел верить. Он видел, как тесно весь этот маленький мирок был связан с устроившим его Высшим. Именно демон был тем Атлантом, на плечах которого держался небосклон этой семьи, да и половины здешней магической общины. Сейчас все, кому в свое время помог Балтазар, кого подпустил слишком близко, в полной мере ощутили, что такое магический откат, сколько мощи сдерживало одно-единственное существо, сколько нитей в руках держало.
В спальне было тихо. На широком ложе, на изорванных в клочья простынях лежали оба супруга Господина, в безумии своем льнущие к холодному, мертвому мрамору, зажатому между их совершенными, но покрытыми синяками телами.
Король выглядел ужасно. Губы искусаны в кровь, ногти содраны о бездушный камень, все тело в синих разводах внутренних гематом. Именно его беснующаяся магия устроила то безумие, что творилось сейчас вокруг. Тхашш не осознал одиночество, не хотел жить и не мог умереть.
Его Светлое Высочество визуально был чуть спокойнее. Мертвенно-неподвижное лицо, судорожно сжатые вокруг мертвого супруга руки, стиснутые зубы. Он выжигал себя изнутри, а не выпускал разрушительную силу наружу. Умирал так же как и жил, оставляя эмоции при себе.
– Ваше Величество! Сир!
Северус не слышал своего целителя, он продолжал, набивая синяки, вжиматься в белый мрамор, биться о него головой и тихо поскуливать.
– У вас сын, опомнитесь! Вы убьете его! И леди Роуз! Сир, я вас умоляю!
Дродан с тоской смотрел на совершенную мраморную статую, в которую обратился демон после своей смерти. Лежащий на животе, прекрасный и совершенно холодный Балтазар, казалось, вот-вот закончит начатое: чуть вытянутые пальцы коснутся белых волос Люциуса, а холодные изумруды глаз наполнятся любовью и легкой иронией. Но этого больше не будет. Никогда. И чем раньше принцы поймут это, тем лучше и для них, и для окружающих.
– Он не услышит, Делли. Супругу его надо бы сюда. У них дите общее, кровная связь, как-никак. Я схожу.
Эльф кивнул, соглашаясь, и достал флакон темного стекла. Редкий эликсир на крови самого Балтазара, сваренный в тайне даже от Короля по личной просьбе господина. Как же Делли надеялся, что он никогда не пригодится! Всего несколько капель, попавших за разжатые кинжалом зубы, и из Люциуса вырвалась сокрушительная волна ярости и отчаяния, разрушавшая его изнутри. Лопнули стекла, обрушилась люстра, сам принц забился в страшной агонии, низко, отчаянно застонав.
Северус сопротивлялся до последнего, отворачивая лицо, сжимая челюсти, но и ему достались те несколько спасительных капель, что призваны были поддержать его тело, не дать умереть.
Дродан нашел дверь, всю сплошь покрытую охранными рунами. Они были выписаны кровью хозяина мэнора и активизировались, видимо, с его смертью, защищая матерей и наследников от разрушительного буйства магических потоков. Выйти оттуда было бы невозможно, даже если бы все остальные стены замка рухнули, но орк был боевым магом, много повидавшем на своем веку. Поэтому он достал нож-артефакт, выигранный в карты у одного некроманта, и разрезал себе ладонь. Щедро плеснув темной крови на дверь, он переместился внутрь, использовав портал. Руны, моргнув, пропустили его.
На полу около колыбелек сидели перепуганные насмерть леди и плакали. В небольшой комнатке стояла удивительная тишина. Дети спокойно спали, посапывая во сне, надежно защищенные мертвым уже мессиром от страшного внешнего мира. Мира, в котором не хотели жить их отцы.
– Дродан! – обе дамы бросились к орку, тянули его за руки, перебивая друг друга.
– Что?
– Дродан!
– Где?
– Мы выйти не можем…
– Буря за окном…
– Мессир помер, – коротко оборвал их воин. – И ваши мужья вот-вот за ним последуют. Худо им. Делли сам не справится.
Розалинда замерла, а потом зашипела, как рассерженная кошка:
– Я ему последую! Маленький эгоистичный… Веди меня к нему, Дро! Я ему сейчас устрою! Нарси, покормишь Блейза, если я вовремя не вернусь.
Орк хмыкнул. Вот это темперамент! Подхватив даму под локоток, он снова переместился порталом в коридор, а потом, подхватив ее на руки, пошел, преодолевая встречное бурное течение магии.
Едва достигнув спальни, в которой она никогда не была, Розалинда высвободилась и фурией подлетела к мужу. Оторвав его от тела возлюбленного и стараясь не смотреть на то, что осталось от безумно любимого мессира, она залепила Северусу звонкую пощечину, прошипев ему прямо в искаженное мукой лицо:
– Не смей оставлять меня вдовой, Северус Принц! Ты, черт бы тебя побрал, обещал мне! У нас сын! Страдай, сколько влезет, но не смей делать моего сына сиротой! Я не для того выходила за тебя, слышишь?! Блейз не должен страдать! Он и так потерял одного из отцов! Давай, еще ты оставь нас! Я не смогу, я не справлюсь сама!!! Принц! Северус!
Слезы все-таки хлынули у нее из глаз, когда она увидела, как измученный супруг открыл затуманенные, совершенно больные глаза и прошептал:
– Я не могу, Роуз. Отпусти меня…
– Нет! – рявкнула Розалинда. – Ты будешь жить, потому что у твоего сына такие же вьющиеся волосы, такая же смуглая кожа и такой же чертов характер! Потому что я не справлюсь сама с родом, потому что… ты нужен нам. Сев, пожалуйста! Клянусь, я больше ничего у тебя не попрошу! Сев… Именем Балтазара заклинаю тебя, муж мой! Ради памяти…
Лицо Северуса исказила страшная судорога и во дворе рухнула одна из башен. Он прерывисто вздохнул, поманил к себе орка и с трудом сел.
– Дел, иди в Принц-мэнор и сделай все, что сможешь. Дро, помоги мне встать. Бери Люциуса. Дорогу в ритуальный зал я покажу. Роуз, ты еще пожалеешь, что не дала мне умереть.
С этими словами он, не оборачиваясь, как был, обнаженный, пошатываясь, пошел к двери. Орк с Люциусом на плече последовал за ним. Эльф исчез, прихватив Розалинду. Выйдя из комнаты, в которой прошли самые счастливые часы его жизни, юный Король бросил последний взгляд абсолютно пустых глаз на мраморную статую на кровати – точную копию его личного божества, и, плотно притворив за собой дверь, прислонился к ней лбом, что-то зашептав по-эльфийски. Каменная стена дрогнула, повинуясь его воле, и срослась, закрывая от всего остального мира то, что осталось от его возлюбленного. И то, что осталось от него самого.
Пошатываясь, но неизменно отклоняя все попытки Дродана поддержать его, Северус, с трудом переставляя ноги, пошел по коридору. С каждым шагом ссутуленные плечи все больше распрямлялись, подбородок поднимался все выше, походка становилась твердой и уверенной, а глаза – холодными.
В ритуальный зал уже вошел Принц, полностью оправдывающий свою фамилию. По дороге нагота его и Люциуса будто кончилась сама собой, магия обернула их тела тонкими мантиями, расшитыми рунами.
Отпустив Дродана, Северус отточенным движением влил в Люциуса одно из своих зелий, моментально возвращавших к жизни даже живые трупы, правда, весьма ненадолго, и сказал, твердо глядя в больные синие глаза:
– Мы не умерли, и это у нас уже не получится. Твой отец, мой дед и Чарльз Поттер вряд ли пережили сегодняшнюю ночь. Думаю, За… – он запнулся, не в силах выговорить когда-то любимое имя, – ОН позаботился о том, чтобы отдача от его… ухода не раздавила нас, перекинув часть отката на ближайших родственников. Ничего не изменить. Я буду жить. Как смогу. Ты со мной? Без тебя… я боюсь не справиться, Люциус.
Люциус на мгновение прикрыл глаза и, тяжело поднявшись, кивнул.
– Я поддержу тебя, что бы ни случилось. Всегда. Кроме тебя у меня больше никого нет, Северус. Буду любить его в тебе, в сыне… в этом мэноре. Обещай мне только одно.
– Я слушаю.
– Одну ночь в году мы будем прежними. Будем вспоминать. Позволим себе оплакивать… его уход.
Северус сжал кулаки и ответил побелевшими губами:
– В ночь Пробуждения. Только на Иссинавалле. Остальные триста шестьдесят четыре дня в году мы не упоминаем его имени, не вспоминаем…
– Не говорим по-эльфийски, не выглядим, как эльфы, – закончил за него Люциус. – Я согласен.
– Тогда начнем. Готовься к аду…
– Самое страшное уже произошло, Сев. Мы живы.
– Уверяю тебя, это слишком легко исправить теперь… без него. У нас будет много врагов.
– Тем хуже для них.
Ритуал принятия магии трех родов начался.
Глава 113 Великий Дракон расправляет крылья
Напоминаю, что Люцифер – демон, а не добрая, ласковая няша. И взгляды на жизнь у него довольно самобытны.
Волны горячей поттеровской магии были последней каплей в переполненных сосудах, не достигших еще магического расцвета. Теряя сознание от распирающей, горячей, пульсирующей боли, Северус успел подумать, что они с Люцем напоминают мифического Геракла, который взвалил на себя небеса, освобождая Атланта. Многотонная тяжесть пригибала его к земле, но, вместе с тем, теперь он отчетливо чувствовал, что регентство рода Поттер было проблемным, но необходимым выходом из сложившейся ситуации. Гарольд Поттер, глава рода, был мертв.
Он это понял, как только открыл глаза и посмотрел на магический шторм, бушевавший вокруг. Красно-зеленые нити, всегда шедшие от Балтазара, хлестали по оголенным нервам освободившимися концами, оборванными, никому не нужными. Тонкая ниточка тянулась куда-то вовне, перевитая прочным золотым жгутом. Видимо, к родившемуся ребенку Лилит и Джеймса. Сам Джи не ощущался, наверняка откат не пощадил и его. Демонесса не могла принять на себя роль регента по многим причинам, не последней из которых было то, что от рабства ее никто не освобождал.
Яркие нити малфоевской магии плотно оплели Люциуса, не давая последней надежде рода уйти за Грань и оставить беззащитным наследника. Сам Северус буквально задыхался от свалившейся на него мощи Принцев. Поттеров придется поддержать. Умереть не получится. Нельзя же так все бросить.
Вспомнив, как крошечный Блейз сосал пальчик, с удобством разместившись на широкой смуглой груди, согнав с нее собственного отца, как смеялся Балтазар, отбирая у крохи амулет, висевший у него на шее, как задумчиво накручивал на палец темные кудряхи, одновременно читая какое-то письмо… сердце опять заныло, зашлось болью. Казалось, весь он – окровавленный лоскут, оторванный от целого, смятый, брошенный. Взглянув на плачущую жену, связавшую с ним свою жизнь, Северус вдруг осознал, насколько эгоистично просто бросить их с сыном на произвол судьбы. Придется выжить. Да и Люциуса вытащить, не одному же страдать.
Перед глазами промелькнули картины: смеющийся Малфой, стаскивающий его с Балтазара за ногу, утверждая, что теперь его очередь «быть сверху», то есть… нельзя вспоминать… горящие синие глаза, шелк волос, блестящей завесой качающийся в такт жадным, сильным толчкам, приоткрытые губы, порозовевшая кожа, на выдохе «Балти…»… умелые губы, дарящие ласку одновременно с тем, как сзади… Мерлин, как тяжело.
И вот теперь, распятый на алтаре рядом с потерявшим сознание Малфоем, Северус вспомнил слова Балтазара: «Обещай мне, что бы ни случилось, ты не оставишь Люциуса… На одном упрямстве ты пройдешь там, где он опустит руки…». Вот он и не оставил, хотя гораздо милосерднее было бы дать ему умереть. Но он, Северус Принц, слишком эгоистичен для того, чтобы позволить Малфою нежиться в объятиях Госпожи в то время, как он будет тянуть вечное ярмо. Нет уж. Вместе – значит вместе.
Благословенное забытье окутало его ласковым туманом. Это ничего, уже можно.
***
Магическая лихорадка длилась уже неделю. Неделю главы трех родов вжимались друг в друга, тесно сплетаясь руками и ногами, шепча «Зарри…», тычась покрасневшими лицами в изгибы шей, пытаясь ухватить пустоту между ними или изгнать ее из тесных объятий.
Розалинда успокоилась. Она знала упрямство Северуса, и если уж тот решил жить, то так и будет. Она подошла к третьей колыбельке и, взяв на руки того самого третьего ребенка, которого она видела в роковом раскладе Таро накануне помолвки, приложила его к груди. Пусть Лилит и Джи погибли, как и Сириус, обратившись в камень, но ребенок-то жив. Леди Принц с ужасом представляла себе момент, когда принцы, очнувшись, увидят ребенка. Темные волосы, смуглая кожа, удивительно осмысленный взгляд зеленых глаз, крупные кулачки хватких ручек… и такая обжигающе-знакомая магия, что становилось страшно за рассудок Северуса и Люциуса.
Как бы там ни было, а Гарри она в обиду не даст. Они с Нарси обещали Лилит, что если что-нибудь… Похоже, все, кроме самих принцев, знали: должно произойти что-то кошмарное. У Делинталиора оказалось зелье, у Дродана – странный кинжал, открывший заговоренную дверь, у явившегося через несколько дней Дракулы – бригада гоблинов, взявшихся за восстановление поместья, у Майи – лекарства для Северуса с Люциусом.
Крокхавв явился самым последним, тяжело ступая босыми ногами по отреставрированному паркету, заглянул в комнату сына, поправил сбившееся одеяло, укрывавшее синеглазого мраморного юношу, последовавшего в посмертие за своим Мастером, и, удерживая рык, рвущийся из груди, одним взмахом широкой ладони установил на замок временную защиту.
На вопросы о здоровье леди Вал он нахмурился и ответил, что ее теперешнее положение не позволяет нервничать, а потому она ничего не знает. Вот родит дочурку, тогда и…
Вереница скорбных гостей проходила через восстановленную гостиную Поттер-мэнора. Констанция Поттер, постаревшая, уставшая, принесла документ, составленный мужем перед смертью – Гарольд Джеймс Поттер отдается под опеку лордов Принц и Малфой; лорд и леди Блэк растерянно озирались, не узнавая когда-то теплый, гостеприимный дом, будто осиротевший без магии согревающего его демона. Казалось, все они пришли в этот склеп, чтобы убедиться, что это не правда, мессир жив, и все будет по-прежнему, но едва вышагнув из камина, понимали, что надежды нет. Дом был почти мертв.
Был в Поттер-мэноре еще один посетитель. Он пришел ночью, не замеченный ни единой живой душой, сел в кресло около кровати, на которой метались в магическом бреду осиротевшие принцы, и несколько бесконечно-долгих минут смотрел на то, как они слепо шарят по сбившимся простыням, а потом, не найдя ничего, кроме холодной пустоты, прижимаются друг к другу, ловя ускользающее тепло.
Он подошел ближе и, откинув с лица спадающие до самого пола белоснежные волосы, склонился над спящими, рассматривая красные браслеты, так и не исчезнувшие с их рук. Проведя кончиками пальцев по холодному металлу, гость вздрогнул, будто обжегшись, и прочитал на древнедемоническом: «Балтазар Асмодей Люцифер, Высший, инкуб, огонь. МЕРТВ», выведенное на них, после чего тихо, но разборчиво фыркнул.
– Спите, Ваши Высочества, – прошептал странный визитер, легонько касаясь губами горячих лбов. – Я обещал присмотреть за вами, и я это сделаю.
В углу что-то заурчало и прямо на грудь спящего Темного, лежавшего ближе к присевшему на край постели гостю, прыгнул большой черный кот. Его желтые глазищи яростно сверкали, а распахнутая в шипении розовая пасть и оскаленные клыки не обещали покушающемуся на хозяйское добро гостю ничего хорошего.
– О, и ты здесь? Не трогаю я их, не ори. Я надеялся, что ты тоже окаменеешь, Гектор. Так ты мне надоел – сил нет.
Книззл недобро взглянул на него и свернулся клубочком между принцами, давая понять, что никуда не собирается.
– Вот как. Что ж, этого следовало ожидать. Спи! – приказал незнакомец, и большой черный зверь заурчал, как трактор, прикрыв глаза.
– Хммм… не доверяешь мне, Заро? И правильно делаешь, в принципе. Я сам тебя этому учил, мой демоненок, – пришелец почесал кота за ухом, что-то обдумывая, а потом тихо заговорил, усевшись на кровать по-турецки и обращаясь, преимущественно к Тхашш:
– Эльфы такие странные создания, – прошептал он, проведя по нежной шее спящего змееныша. – Ими так легко манипулировать. Ни пытки, ни угрозы, ни давление на совесть не помогут с этими гордецами. Но вот стоит эльфу полюбить, – тонкие, сильные пальцы обвели темный сосок и слегка сжали его, – и он готов принести в жертву своему чувству все. Пообещай я сейчас вернуть тебе Заро, мой принц, – еще один круг, теперь описанный около другого соска, – и ты бы выполнил все, чего бы я ни попросил, верно? Собственными руками убил бы сына, жену, захоти я этого… ты бы даже предал самого Балтазара, отдав мне свое тело…
Спящий тихо застонал, выгибаясь и шепча имя своего погибшего супруга. Это вызвало улыбку на тонких устах гостя.
– О, да. Зарри… Всегда только он, верно? Ваше Темное… Величество. В одной из бесконечного количества вероятностей развития судьбы, видимых мне, я потребовал от тебя этого, Тхашш. Я брал тебя, и твоего Светлого, владел твоим телом, но все равно на выдохе, на границе сна и яви, слышал имя моего Заро. Я сдержал слово, вернул его вам, но… сам Балтазар был почему-то не рад. И не благодарен. Он убил меня через десять тысяч лет. Ты очень красив, Тхашш, но ни один эльф, даже ты, не стоит того, чтобы из-за него умирать. Тем более, чужой эльф.
– Балти, – выдохнул Северус, потянувшись за ласкающей его ладонью. – Зааарри…
– Вот, а я о чем? Но это было бы забавно, верно? Умирать, даже ради такого сокровища, как вы с Хссаш, я не готов, прости, – он убрал руку и Темный прижался к Малфою в поисках утешения.
– В другой вероятности я сделал из вас чудовищ, верных псов, заставив сначала убить всех близких, а потом вырезать свои народы… О, какое было лицо у Заро, когда он увидел вас, его чистых возлюбленных, сидящих у моих ног! Вы слизывали кровь с моих рук… Это тоже развлекло бы меня, но мой демоненок обидится и… умирать я не готов, помните?
Северус что-то пробормотал и еще крепче обнял Люциуса, потревожив спящего Гектора.
– Глупые эльфики, вы не понимаете, какое сокровище держите в руках, – он снова коснулся красного браслета Тхашш и отдернул руку. – Это не я могу вам вернуть Заро. Это он сам никогда не вернется, если не станет двух его якорей. Нельзя убить треть целого. Оно или погибает все, целиком, или полностью выживает. Так уже было. Сдохли змейки… Оп! И они снова здесь, – он чуть помолчал, склонив голову к плечу. Черные, как сама Тьма, глаза его были задумчивы.
– Вы – самая большая ценность этого мира, принцы. Якоря моего Заро. Можно было бы поиграть с вами, чтобы не так скучно было ждать его возвращения, но… я не хочу умирать, верно? Поэтому… – он склонился к самым губам Тхашш и очень тихо продолжил: – Поэтому меня здесь нет. Живите. Не стану вас трогать. Ведь Зар остался должен мне кое-что, обещанное под магической клятвой, отменить которую могу только я. Не только эльфами легко манипулировать при помощи любви, Ваши Высочества. Заро тоже на многое пошел… Я лишь слегка направил его… и вас. Ради вашего же блага.
Так и не коснувшись красиво очерченных розовых губ змееныша, Люцифер погладил Люциуса по щеке, а потом надавил пальцами у основания белой шеи:
– Головы моего дракона сидят на достаточно длинной шее, чтобы, отрезанные от общего тела, обратиться в ловких, самостоятельных, злых и сильных змей, Хссаш. Запомни это. И когда придет время соединиться снова… эти змеи смогут диктовать условия. Ты понимаешь, о чем я? СИЛЬНЫЕ змеи. СВОИ условия. Это все, что я могу для вас сделать, мои ядовитые. Каким бы ужасным Мастером я ни был для своего собственного сына, его страдания, отчасти им же надуманные, не были напрасны. Поэтому вам нужно стать стремительными, опасными, сильными и очень, очень ядовитыми.
Тонкие пальцы надавили на яремную ямку, и Люциус захрипел, выгнувшись на постели. С Северусом они, эти жестокие пальцы, поступили так же.
– Тхашш и Хссаш, – прошептал Великий Дракон, обхватив красные браслеты на тонких запястьях и не дав им рассыпаться, окончательно расторгнув Связь. – С днем рождения.
***
Нарцисса с Розалиндой, стараясь не давать воли слезам, уселись за опустевший стол и принялись за унылый завтрак. Глаза обеих леди то и дело сами возвращались к опустевшему широком креслу во главе, в котором еще неделю назад…
