Текст книги "Связанные (СИ)"

Автор книги: Tinory

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 53 страниц)

– У тебя энергетический узел смещён вот тут и немного расширен, – он указал на сердечную чакру. – Это наследие квинси. Если бы я не знал, не заметил бы. А вот тут между сердечной и солнечным сплетением меридианы искажены. Даже не знаю, с чем это может быть связано*, – Хицугая нахмурился.

– И чем это мне грозит?

– Да, в общем, ни чем. Разве что, индивидуальными тренировками. Нетипичное расположение каналов приводит к тому, что классические заклинания не дают должного эффекта в распределении потоков. Тебе нужен тот, кто покажет их правильное распределение, а заклинаниями лучше вообще не пользоваться.

– Ну что за непруха! – взвыл Куросаки, но потом с подозрением встрепенулся: – Кстати, откуда у тебя, обычного медиума, такие познания?

– Если скажешь, на фига обычному медиуму вручил асаучи, – встал в позу Хицугая, и всё же сжалился над другом: – Урахара, – просто пояснил он.

– Ясно, – коротко кивнул Иссай. – А ты что намерен делать?

– Ну, – Акиши почесал переносицу, – я намеревался опробовать пару приёмов, на которые живому человеку просто не хватало сил.

– Подробности расскажешь? – тут же навострился Куросаки, избалованный лишней энергией.

– Почему бы и нет, даже покажу и объясню, – откликнулся Хицугая и медленно повёл указательным пальцем по воздуху. Периодически палец делал слабый, едва заметный тычок и продолжал двигаться "змейкой".

– Видишь ли, зачастую боевые маги плетут заклинания заранее, так сказать "подвешивают" их, напитывая энергией, оставляя до завершения активационный жест или ещё менее затратное действие.

Рыжий задумчиво подвигал челюстью, как бы пережёвывая мысли, и уточнил:

– Ты сейчас с кем разговаривал?

Хицугая закатил глаза, но продолжил:

– Я хочу посмотреть, сколько хадо я смогу подвесить, будучи духом. В живом виде мне удавалось держать до десятка "белых молний", причём не очень долго и только держать, – беловолосый поморщился, вспоминая, – ни о каких атаках речи не шло.

– А сейчас? – Иссай попытался рассмотреть кидо-конструкцию.

– Семьдесят восемь, семьдесят девять, восемьдесят, – Хицугая ткнул в последний раз. Хватит, а то, если рванёт, мало не покажется.

– А дальше? – приятель смотрел во все глаза.

– А дальше, – Акиши оскалился на короткий миг, забавляясь реакцией синигами, но вновь стал серьёзным: – дальше – самое интересное, – и он отпустил заклинания, осыпавшиеся голубоватыми кристалликами льда.

– Красиво, – с придыханием оценил очарование момента воспитанник Кучики, мигом забыв о восторженности от такого большого числа.

Льдинки легли на покрытие полигона, образовав небольшой по площади снежный пласт на котором так приятно рисовать пальцем.

– Самое интересное – это как запустить всю эту махину.

Куросаки ещё заворожено смотрел на снег.

– Полагаю, ответ "по цепочке" – неверный?

Хицугая кивнул.

– Для этого маги придумали пусковую матрицу…

– Постой-постой! – Иссай, наконец, зацепился за неправильное слово. – Какие маги?

– Боевые, – недоумённо пояснил Акиши, как будто это само собой разумеющееся.

– Откуда? – скептически хмыкнул синигами. – Откуда в мире живых боевые маги?

Хицугая удивлённо уставился на рыжего широко распахнутыми глазами, соображая. Фэнтези настолько сильно вошло в жизнь современной молодёжи, что большая часть вещей и понятий пояснений не требовала: эльфы и орки, заклинания и артефакты, стихийная магия и теория порталов – встречались не просто любители – профессионалы, описывающие самые невероятные вещи с самой убийственной серьёзностью и претензией на научное обоснование. Нельзя сказать, что Акиши болел фентезийной мутью, ему с лихвой хватало "чудес" в повседневной жизни, но, будучи продуктом своего времени, информацией владел, иногда даже слишком.

– Читал… в книжках…

– И что это за книжки такие? – но заметив, что друг как-то стушевался, замял тему: – Ладно, так что там с матрицей?

– Ну, в общем, матрицы, – внутренне обрадовался Акиши возможности прочитать лекцию кому-то, поскольку обычно старшие читали лекции ему, – используются, когда однотипное действие нужно применить к множеству однородных элементов…

Иссай поскучнел, но заставил себя выслушать знатока. Мало ли, где это может пригодиться в будущем. Хицугая иллюстрировал свои слова, рисуя пальцем по снежной корке какие-то схемы и формулы:

– … Чаще встречаются двумерные матрицы, этакие таблички из строк и столбиков. Для простоты возьмём девять элементов: а-один-один, а-один-два…

– Почему не десять, – Куросаки почесал макушку. – Мне всегда казалось, десятками считать проще.

– Проще считать квадратные матрицы, они симметричны во всех направлениях. Девять – это три на три, – беловолосый натыкал девять точек квадратом. – Дальше применяем к матрице операнд…

– Пшшшш, – вскоре вскипел Иссай.

– Да, извини. На самом деле это даже не школьный курс – вышка.

– А тебя-то с чего на эту муть потянуло?

– Так ведь надо же как-то запускать эту "зенитную установку", – почти равнодушно обронил Хицугая.

– Ну, а что-то более практичное?

Беловолосый пожал плечами, но его взгляд упал на изрядно подтаявший снежный пласт. Он положил на него ладони, запуская поток силы по кругу. От пальцев побежали голубоватые искорки, расходясь от центра по спирали. Куросаки даже встал, отойдя от места действия, а Хицугая медленно перенёс весь свой вес на руки, подставляя локти под живот и поднимая ноги над землёй. Всего на пару сантиметров, но всё же. Сделал он это не столько, чтобы не мешать самому себе создавать ледовое покрытие, но главным образом покрасоваться перед приятелем.

Немного подумав, Акиши соорудил из такого же льда лезвия коньков прямо поверх кед и также медленно начал подниматься. Куросаки присвистнул, оглядев маленький каток около трёх метров в диаметре, в то время как Хицугая встал в исходную позицию, несколько раз шоркнув коньками об лёд, проверяя скольжение и устойчивость. Он оттолкнулся, покатившись по кругу, заворачивая в сходящуюся спираль и, в конце концов, закрутился волчком, прижав руки к груди, из-за чего скорость вращения сильно возросла. Иссай наблюдал, затаив дыхание. Это смотрелось здорово, учитывая контраст исполнителя: снизу – белый лёд, сверху – белая шевелюра, посредине – одетый в тёмное Хицугая, превратившийся в смазанное пятно.

Тем временем фигурист расставил руки, снижая скорость, затем присел, вытягивая правую ногу вперёд и продолжая вращаться уже волчком. Потом он вновь медленно поднялся, не прекращая кручения, и наклонился, вытянув левую ногу параллельно земле, балансируя подобно весам. И буквально споткнулся, услышав размеренные хлопки одиноких аплодисментов где-то в стороне.

Куросаки тоже вскинулся, но это оказался всего лишь капитан пятого отряда со своим лейтенантом. Хирако-тайтё широко улыбался в своей извечной манере (если не сказать – лыбился), Хинамори настороженно и виновато поглядывала то на начальника, то на Хицугаю. Акиши, понимая, что увеселительная прогулка закончилась, небрежным движением левой руки испарил лёд, тем более, что качество ледяных коньков ему не понравилось.

– Значит, Хицугая? – вальяжно осведомился Синдзи.

Акиши с самым серьёзным видом взглянул на Иссая, тот еле заметно кивнул.

– Да, – спокойно подтвердил беловолосый, – а вы, капитан?

– Хирако, – он улыбнулся ещё шире, хотя это казалось невозможным. – Ты хоть представляешь, что у нас тут твориться, что так просто сунулся сюда?

Хицугая на мгновение прикрыл глаза, задумавшись. В конце концов, здесь Хинамори, и…

– Представляю, – кивнул, наконец, он и взглянул на Хирако, от чего тот вздрогнул, настолько пронзительным оказался взгляд паренька. – И капитан Кёраку в курсе.

– Ну-ну, – Синдзи задрал бровь, копируя его серьёзность. – Я как раз его спрашивал.

Капитан подставил палец для подлетевшей бабочки. Он сам бы с удовольствием перебросился с командующим парой словечек лично, но вот Сюнсуй телефоны не любил, хотя в последнее время они и пробрались в Общество Душ.

Свой вопрос Хирако задал очень обтекаемо: а знает ли капитан, сколько Хицугаев бродит по Сейретею. На что получил столь же обтекаемый ответ: "Знаю. Присмотри за своим". Синдзи так и представил ласково-ленивую с хитринкой улыбку Кёраку и обречённо вздохнул.

– Что ж, раз командующий просил, пойдём ко мне в отряд. Тем более, – он украдкой обернулся, – не наткнуться бы на Кучики. Ни к чему хорошему это не приведёт.

Акиши слегка рассеянно взглянул на Куросаки, кивком с ним попрощался и отправился следом за капитаном пятого отряда. Довольная Хинамори пристроилась рядом, почти вцепившись в руку.

Безличная сцена.

В просторной комнате, которую им выделили в этом доме, несмотря на день, горело несколько светильников. Мужчина и женщина в форме синигами упоённо целовались, стоя прямо посредине почти пустого помещения. Это было похоже на второй медовый месяц – ни детей, ни срочных дел. Можно было бы найти место поудобнее, например, сесть на пару футонов, расстеленных у дальней стены, но, чёрт возьми, двери тут не закрываются, а там слишком велик соблазн перейти в горизонтальное положение.

Постепенно поцелуи стали менее страстными, наполняясь нежностью и той глубиной чувств, что присуща уже в зрелом возрасте. Мужчина прошёлся подушечками по бело-матовой коже её лица, сосредотачиваясь на ощущениях в кончиках пальцев, отвёл от щеки чёрную прядку шелковистых волос. Он пристально посмотрел в тёмно-серые, почти чёрные глаза любимой женщины, ловя своё отражение в зрачках, как искры звёздного неба. Утонув в её глазах, мужчина снова припал к губам, но тут дверь распахнулась, и взрослые вздрогнули, как застигнутые врасплох подростки. Впрочем, увидев вошедшую девушку, что также носила сихакусё, они заметно расслабились. Правда, ненадолго.

– Что произошло? – строго и с долей тревоги спросил мужчина, поскольку появление здесь этой девушки планом не предусматривалось.

– Пока ничего, – легкомысленно ответила та, махнув рукой, – но это лишь вопрос времени.

– Ясное дело, мы сюда не чаи пришли гонять! – женщина сложила руки на груди и грозно уставилась на молодую брюнетку.

– Я не об этом, – вновь отмахнулась она.

– А о чём? – вновь вступил мужчина.

Девушка закатила глаза.

– Ты себя в зеркало давно видел? – ехидно поинтересовалась она.

Видимо, давно, поскольку мужчина недоумённо взглянул на супругу. Та оглядела его с ног до головы и тоже ехидно ухмыльнулась, став почти копией младшей.

– Она права, признай это. Тебя можно узнать за километр, и никакой плащ, скрывающий рейацу, не поможет – ты слишком яркий, слишком приметный. Слишком памятный, – поставила она точку.

Мужчина, не двигая головой, поднял глаза максимально вверх, будто пытаясь рассмотреть что-то из такого положения, потом устало вздохнул.

– У тебя есть идеи? Только не говори, что собралась поступить со мной, как с Акиширо.

Девушка развела руками, показывая, что не имеет для этого должных приспособлений, зато вынула из ножен меч.

– А не радикально? – возмутился тот.

– Садись, – велела брюнетка.

Мужчина нехотя подчинился, выставив на средину стул. Девушка провела перед его носом плоскостью своего дзампакто, и перед ней прямо в воздухе повисла голограмма с окном компьютерной программы. Её меч лёг на колени мужчины, пальцы брюнетки запорхали по изображению, как по сенсорному экрану, меняя настройки, сдвигая ползунки.

– Я изменила тебе цвет волос и глаз, но этого недостаточно. Что ещё можно сделать? – она посмотрела на старшую женщину, ища совет или хотя бы идею.

– Форму скул легко изменить, – та задумчиво пожала плечами, – разрез глаз…

Младшая серьёзно кивнула и продолжила.

– Ты не надорвёшься? – хмуро заметил подопытный.

– Нет, что ты, – не отвлекаясь, отозвалась девушка, – это ведь не полноценная иллюзия, а всего лишь наложение. Как текстура в компьютерных играх. Достаточно правильно расставить светотени, и тебя вряд ли узнают. Однако я бы настоятельно попросила тебя не пользоваться своей силой, поскольку это уничтожит маскировку. Даже кидо.

Девушка ткнула последнюю кнопку, и обе представительницы слабого пола критически уставились на преображённого мужчину.

Старше своих сорока пяти лет на семь – хулиганка добавила ему морщин, скулы стали выше, подбородок прямее, чёрные волосы, лежащие в мужской стрижке средней длины, стали жёсткими на вид и казались менее послушными. Радужка цвета вороной стали сделала бы взгляд острым, если бы не скрадывающий это впечатление плавный разрез глаз. Сейчас он выглядел кровным родственником своей жены – одним из многочисленных братьев её клана: не то троюродный брат, не то кто-нибудь ещё более далёкий.

– Теперь клади на стул свой меч, – скомандовала девушка. – Как я успела понять, он ещё более приметный. Цепочку убери.

– А как я его, по-твоему, носить буду?! – мужчина, и без того мрачный, начал выходить из себя.

– Ну… Ленту возьми. Ты, вроде, раньше так делал.

И всё-таки он подчинился, понимая, что от этого зависит успех их плана. Не успел свежеиспечённый брюнет закончить, как меч, ножны и лента пропали. Мужчина повернулся за разъяснениями.

– Я выделила его на отдельный слой и убрала видимость. Но от этого существовать он не перестал, – девушка протянула руку с чем-то невидимым, – оттягивать будет также, поэтому и было лучше использовать ленту вместо цепи – не столь заметно.

Мужчина кивнул, надевая перевязь скорее по памяти движений.

– Сикаем не пользоваться, банкаем – тем более, пока не прижмёт, – дала она последние инструкции. – А мне пора, а то потеряют. И так придумывать что-то придётся…

Она неровно оглянулась.

– Скажи, что искала деда, – с улыбкой посоветовала женщина.

– Нашла? – уточнила младшая от двери.

– Ну, у тебя ещё пять минут, пока будешь выходить из поместья.

Девушка благодарно кивнула и убежала прочь, супруги вновь остались наедине, решая вернуться к прерванному занятию. Мужчина притянул жену к себе, его руки скользнули с талии на спину, а её – в разрез его хакама. Синигами взрыкнул, рывком наклоняясь к шее женщины, легко прикусил белую тонкую кожу, улыбнулся, услышав её стон. Но когда он вновь взглянул в её глаза, в которых так любил тонуть, женщина вздрогнула и отвернулась.

– Блин, кажется, мелкая перестаралась, – виновато объяснила она.

Мужчина раздражённо скрипнул зубами.

– Всех убью, – мрачно пообещал он. Холодало.

Ичиго сел на футон в своей комнате в отряде и отчаянно зевнул. Предыдущие две ночи он спал урывками, поэтому ничего удивительного в том, что в сон клонило зверски. Капитан вновь замер, прислушиваясь к звукам за стеной, но там было тихо. А вот вчера что-то сгрохотало, поэтому Куросаки ринулся проверять племянницу, и застал чудную картину.

Вспышка памяти

Влетев в комнату Соры, Ичиго наткнулся на недоумённый взгляд племянницы, стоявшей недалеко от двери. На девушке была чёрная форма, аккуратно заправленная и качественно завязанная везде, где надо. Похоже, он прервал её разговор с приятелем. Исида-младший в брюках и рубашке с коротким рукавом сидел у окна за столом. Он смерил Куросаки довольно равнодушным взглядом и вновь уткнулся в свой планшет, легко помещающийся в руке.

– Ну и что здесь происходит? – грозно спросил Ичиго. – Что это за порнография? – он подошёл к Исиде, пытаясь заглянуть в экран. Рюуки спокойно позволил.

– Это Чернышевский, – пояснил он. Если бы Куросаки был чуть внимательнее, он бы заметил задорные нотки в голосе юноши, Сору, впрочем, происходящее тоже забавляло.

– Кто?

– Не "кто", а "что" – "Что делать?", – холодно пояснил Исида и, пытаясь не заржать над озадаченным видом капитана, вновь уткнулся в планшет.

– Кстати, в этом романе отношения супругов, в частности Веры Павловны и Лопухова показаны с истинно японской традицией, – нравоучительно вставила Сора, также сдерживая смех.

– В смысле? – обернулся Ичиго.

– В смысле они не позволяли себе щеголять друг перед другом в исподнем, – и брюнетка выразительно уставилась ниже пояса капитана.

Куросаки склонил голову, только сейчас заметив, в чём явился в комнату девушки. Это в собственном доме Ичиго спал в обыкновенных семейных трусах, тут он остался в нижней юкате до колен. Но в ней было непривычно и неудобно, поэтому Куросаки снял кимоно с плеч, оставив его болтаться на поясе. И хотя всё было прикрыто, конструкция выглядела весьма провокационно. Куросаки покраснел и, раздражённо топая босыми пятками, вышел из комнаты. В след донеслось Сорино:

– Мой батя, кстати, себе тоже такого не позволяет. Даже во время "посиделок" с мамой.

Но это было вчера, а сегодня Куросаки уже заваливался, и, как только его голова коснулась подушки, вырубился. Правда, вместо приятных сновидений рыжий узрел хмурую физиономию Дзангецу.

Ичиго не часто бывал у себя, продолжая, как и обещал, полагаться на собственные силы, но "Белый" по-прежнему был бел: сихакусё, кожа, волосы. Однако маска, которую он имел обыкновение носить после перековки, сегодня была задвинута на затылок, поэтому Ичиго видел его необычайно серьёзные янтарные глаза и хмуро сдвинутые брови. Таким его персональный пустой был лишь однажды – во время вторжения во внутренний мир Мурамасы.

– Ё, – коротко поприветствовал его дзампакто.

– Здаров, – бросил капитан. – И какого фига ты творишь?

– Это я у тебя хотел узнать, – молвил Дзангецу и посмотрел в сторону. Куросаки последовал его примеру, а потом и вовсе обернулся.

Высотки продолжали стоять под непривычным углом, но теперь их украшали видео-щиты. Большие и маленькие, прямоугольные и квадратные – их было много, почти как в Токио, но все они показывали тот или иной фрагмент его прошлого. Ичиго даже ностальгически улыбнулся.

– Зря лыбишся, – оборвал его меч.

Его хозяин тут же посерьёзнел:

– А есть повод тревожится?

– У любых изменений должна быть причина, – пожал плечами Дзангецу. – Они показывают фрагменты нашей жизни, как ты заметил. В основном, махач. Битвы и тренировки. С синигами и пустыми. Арранкарами, квинси, подчинителями, зависимыми и прочим сбродом. – пока дзампакто говорил, Ичиго переводил взгляд с одного видео-щита на другой, а они меняли изображение, подстраиваясь под слова меча. – Айдзен. Бьякуя. Кария. Гримджоу. Мурамаса. Гинджоу. Хёринмару, кстати, – хмыкнул Дзангецу, задержав на видео мужчину с зелёными волосами и ледяным взглядом.

– Разве не ты управляешь ими? – заметил очевидное Куросаки.

Дзенгецу оскалился:

– Они всего лишь отображают фрагменты из памяти. Но таким образом, это может стать доступным кому-то ещё, – Белый прищёлкнул пальцами, и экраны заполнились новым действующим лицом с разных ракурсов.

Светловолосый юноша с очень утончёнными чертами лица. Ичиго даже сначала показалось, что это девушка. Длинные волосы оттенка топлёного молока подобраны у висков заколкой стального цвета, напоминающей не то молнию, не то коготь дракона, одежда светлая, летящая. Кожа лица очень гладкая, без единого изъяна, без загара, но не белая. Глаза серо-голубые, холодные. На первый взгляд они кажутся равнодушными, но в глубине блестит огонёк интереса. Он оглядывается, наблюдает, но делает это украдкой, а, замечая хозяина мира (в этот момент юноша смотрит с экрана прямо на зрителей, глаза в глаза), быстро отворачивается, скрываясь за щитом.

Дзангецу указал пальцем, и изображение остановилось.

– Полагаю, это он. И полагаю, это твоя племяшка.

– А причём тут Сора? – тут же ощетинился Куросаки. Сой Фон уже успела покапать ему на нервы.

– Ну, это началось сразу по возвращении в Сейрейтей, но, по-моему, всё же, раньше. Честно говоря, я не отследил, – на этом месте Дзангецу всё же стушевался, скрыв это почёсыванием переносицы. – Тем не менее, ты поранился об её меч. Поэтому, я говорю, что это она.

– Она. Моя. Племянница, – по словам, как будто заговаривая себя, повторил Ичиго.

– Но не это беспокоит меня больше всего, – продолжил Дзангецу, игнорируя заявление хозяина.

На экране замелькали лица. Рукия, Иссай, Иссин, Юдзу, даже Карин проскочила. Ну и Сора отметилась, её внимательный, изучающий взгляд.

– Твоя семья, – слова упали камнем. – Те, кто тебе дороги, – ещё один камень. – Они промелькнули тут всего один раз, но, по-моему, именно они могут быть ключевым моментом. Остальное – лишь для отвода глаз. Подумай о том, что им может грозить в будущей заварушке. Кто-то может воспользоваться ими, чтобы повлиять на тебя.

– Она – дочь Карин, – Ичиго сжал кулаки. – Она не может так поступить. У неё нет причин ненавидеть синигами.

– Думаешь? – хмыкнул Белый. – Вспомни. Карин всегда недолюбливала синигами.

– Нет! – капитан срывается в крик, но слова меча проникают, как иголки под ногти.

– А Сора слишком много времени провела с квинси.

– Нет! – отворачивается, пытаясь заглушить голос дзампакто.

– Ты бросил сестру. Оставил там одну. А ещё учил сына: "Куросаки своих не бросают!" – передразнил Дзангецу.

– Она сама просила!

Ичиго рванулся, оказавшись в своей комнате на футоне. За тонкой стеной барака пели цикады. Свет луны путался в листве деревьев, почти не попадая в комнату. Капитан смял в кулаке покрывало, тяжело дыша, отходя от кошмара.

А в голове ещё звучали слова меча: "Просто подумай об этом".

Энциклопедия синигами. Из неопубликованного.

– Мой батя, кстати, себе тоже такого не позволяет, – ехидно добавила Сора, как только за дядей Ичи закрылась дверь. – Даже во время "посиделок" с мамой.

Исида поднял бровь, требуя пояснений. Брюнетка с лукавой улыбкой оправдала ожидания:

– Зато я могу показать, в каком виде бывает в это время мама.

Она дёрнула завязки пояса, и её хакама упали на пол, оставляя девушку в похожем на короткий халатик косодэ. Сора вышла их тряпок и медленно провела пальцами по отворотам, позволяя полам кимоно разойтись, и продемонстрировала кобальтовый комплект. Её бледная кожа позволяла оценить тёмно-синее кружево белья, но для акцента брюнетка чуть согнула ногу в колене, выставив бедро вперёд.

Рюуки мгновение полюбовался точёной фигуркой своей девушки, а потом задумчиво произнёс, не сводя глаз с груди:

– М-м, так, значит, это мамины вещи? А ты из них не выпадешь?

Сора в безмолвном гневе опустила плечи, глаза сверкнули игривой яростью.

– Ты покойник, Рю, – тихо прошептала она и бросилась на парня, роняя его на пол.

К счастью, Ичиго в этот момент успокаивался в кабинете, на той стороне центральной площади отряда.

Элементы фигурного катания

Винт – вращение в положении стоя. В начале исполнения элемента свободная нога уводится в сторону и сгибается перед опорной. Руки постепенно группируются, а нога опускается и выпрямляется. Это вращение является самым скоростным. Обычный винт исполняется на ребре назад-внутрь, как правило на левой ноге. Обратный винт – назад-наружу, как правило на правой.

Волчок – вращение в положении сидя. Опорная нога сгибается так, чтобы бедро было параллельно льду или ниже. В классических волчках свободная нога вытягивается вперёд или немного присогнута внутрь к опорной ноге. Однако существует множество вариаций, где свободная нога может быть направлена в сторону или назад от опорной, или лежать сверху.

Либела – одна из наиболее известных позиций вращений в фигурном катании. В классическом варианте это вращение в положении ласточки: обе ноги прямые, свободная поднята на уровень бедра или выше, корпус, как правило, параллелен льду. Положение рук варьируется, в классическом варианте они параллельны корпусу. Голова либо образует одну линию с корпусом, либо приподнимается вверх.

В нем. Die Waage Pirouette. Дословно, die Waage – весы.

Комментарий к 3.10. Прятки и другие игры * А это, по задумке автора, наследие подчинителя. Точнее, псевдо-след от дыры пустого.

========== 3.11. This Light I See /"Я верю в свет впереди" ==========

Такинара вышла из тренировочного зала и с наслаждением откинулась на его стену, вдохнув полной грудью. Впервые за последние три-четыре дня она чувствовала себя отдохнувшей, как бы странно это ни звучало. На самом деле, присматривать за несносным мальчишкой, строившего из себя героя, было утомительно. Он ни минуты не мог оставаться на одном месте. Этим Каташи-кун неуловимо напоминал лейтенанта десятого отряда.

Кстати о Мацумото. Она нынче копалась в отчетах. Капитан всё-таки заявился в отряд, навёл шухер, раздал задания, потрепал Хицугаю по волосам и свалил в неизвестном направлении. Отрядные сплетники поговаривали, что к женщине, в чём Такинара сильно сомневалась. Ничего такого, просто офицер достаточно хорошо знала эту семью, чтобы понимать, что значит для Иссина госпожа Куросаки.

И кстати о Куросаки. Когда-то давно, на заре своего поступления в Готей, Мика услышала историю от Хицугаи-тайтё. Он очень тепло отзывался о своём капитане, фактически, Иссин был ему как отец от синигами, и Такинара была уверена, что Куросаки-тайтё испытывал к Тоширо-сану такие же тёплые отеческие чувства. А уж как он их проявляет, об этом знал весь десятый отряд, а ещё восьмой, четвёртый, девятый и даже тринадцатый. А тут со стороны капитана этот жест выглядел практически показным равнодушием.

Такинара нахмурилась, придя к очевидному выводу: несмотря на продолжительное отсутствие, Куросаки знал, что это за Хицугая. И только когда и где успел с ним познакомиться? И почему тогда в Общество Душ его привела ни о чём не подозревающая Мацумото?

Размышляя над странным поведением капитана нынешнего, Такинара невольно продолжала сравнивать капитана прошлого и его новое воплощение, медленно бредя по аллее, что находилась на территории отряда.

Так как лейтенант и старшие офицеры занимались сейчас отчётами, забота о госте легла на плечи шестого офицера. Именно Такинара проводила тренировки с Каташи, а потом сопровождала его в прогулках по Сейрейтею, в течение которых Хицугая обследовал территорию с дотошностью змеи, ищущей место для гнезда: запоминал расположение, выискивал лазейки, считал переходы. Причём, во время этих прогулок им с удивительной частотой попадались синигами женского пола, с которыми юноша был чрезвычайно учтив. Открыть дверь, пропустить вперёд в узком проходе, поддержать споткнувшуюся, которая замечталась, глядя в никуда, проводить взглядом, просто поздороваться, одарив тёплой, как ласковое море, улыбкой, даже если он видит её в первый и последний раз. Синигами никогда не думала, что в Готее столько девушек! Но больше всего Такинару раздражало то, что её это раздражало.

Нельзя сказать, что Мика была влюблена в Хицугаю, но некоторым общедевчачьим восхищением молодым капитаном она заразилась ещё будучи студенткой Академии. Позже это прошло, поскольку Тоширо-сан погиб, а вот сейчас над Готеем вновь повеял весенний ветерок, несмотря на конец лета. Встреченные девушки, заметив на себе внимание Каташи-куна, моментально преображались. Кто-то расправлял плечи, гордо выпячивая грудь, кто-то томно взмахивал ресницами, облизывая приоткрытые губки, кто-то смущённо опускал глазки, не забывая кокетливо стрельнуть ими напоследок.

Такинара только закатывала глаза, завидев очередную вздыхательницу. Нет, Хицугая-кун, без сомнения, симпатичный, очень обходительный молодой человек, и даже не слабый синигами, но шатенка, хоть и испытывала порой досаду, была скорее рада, что ей не перепадает его внимания, и Каташи относится к девушке скорее как к приятелю. Не её это.

Вот бои – другое дело! Привычное и понятное. В тренировках с Каташи Такинара делала упор на то, чем сама владела на пристойном уровне – поступь и дзандзюцу, однако и этого на её взгляд было недостаточно. Ему бы с капитанами да лейтенантами тягаться, а не с шестым офицером. Потому Такинара вскоре стала подключать других офицеров отряда, пытаясь компенсировать качество количеством, и поощряла прогулки Хицугаи по Сейретею в надежде столкнуться с теми, кто, если не поставит мальчишку на место, даст ему пару очков опыта. Тот же Кемпати с удовольствием размазал Хицугаю по брусчатке и, скучающе помахивая мечом, ленивой походкой двинулся дальше. Каташи, кажется, проникся, правда, нельзя сказать, что надолго.

И, кстати, когда она тренировалась с капитаном Хицугаей, Такинара хорошо помнила, как её поражал настрой Тоширо-сана. Пусть Мика не видела его в настоящем сражении, но тренировался Хицугая-тайтё всегда с полной отдачей, даже если партнёром был кто-то из младших офицеров. Как бы странно это ни звучало, но за ледяным капитаном чувствовался огонь.

Тренировки с Каташи были обычными спаррингами. Как будто объяснения окружающих, что в прошлой жизни он был ледяным капитаном, Каташи воспринял, как типовую линию ведения боя, и вёл себя именно так, играя роль ледышки. Но не было в нынешнем Хицугае ни былого огонька, ни даже искры интереса, лишь напускное равнодушие, и Мике было странно видеть это, тем более, что вне полигона он был совершенно другим.

Такинара остановилась, навострив ушки. Мелодичное треньканье струн, сопровождаемое мурлыканьем, которое, казалось, рождались в голове, на самом деле звучало где-то совсем неподалёку. Догадаться, кто это, труда не составляло. В Готее не так много умеющих играть на гитаре, а в десятом отряде – только новоприбывший Хицугая (ещё одна жемчужина в его личной копилке достоинств).

Буквально тут же беспорядочное бренчание сменилось ритмичным перебором, и Такинара замерла, вслушиваясь в слова.

Холодно от мыслей, ветер застит льдом глаза,

Смысл воспоминаний удержать я не могу,

Я кричу на небо эти дикие слова,

И чую запах крови на своих губах.

Мика с трудом узнала голос Каташи-куна. Он пел иначе, чем говорил, голос был глубже, ниже, не столько хрипловатый, сколько бархатистый. Синигами медленно и бесшумно, чтобы не отвлекать, подошла к дереву, откинувшись на которое Каташи пел, сидя прямо на земле. Такинара прислонилась по другую сторону ствола, скрестив руки на груди и склонив голову, так что чёлка спала на глаза.

«Каждому поверь» мне снова говорит

Та, что в своем сердце всё равно грустит.

Я имею силу защищать или убить.

И всё-таки, что я могу?

Но я верю в свет впереди

Нетушимый свет, у-у.

Я прошу, меня поведи, когда я позову.

Небольшой проигрыш, а Такинара поняла, что это – песня Хицугаи. Не важно, кто и про кого её писал, она – Его. И дело не только в словах, которые, как будто, принадлежат ледяному капитану или тому, кто не помнит, как был им. Дело в силе, которую рождает эта песня, и голос Каташи тоже звучит с невероятной силой, особенно на припеве. А Хицугая, сбавив громкость, начинает новый куплет.

Постепенно привыкаю: кто сильнее – тот и прав,

Знаю, что в итоге выигрыш – это пустота.

Громкий смех от сердца, или я схожу с ума.

Меня сильнее сделай, я прошу тебя.

«Буду жить один» себе я снова говорю,

Она ответит мне одной улыбкою.

Я имею силу, чтоб понять или забыть.

И всё-таки, что я могу?