Текст книги "Связанные (СИ)"

Автор книги: Tinory

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 53 страниц)

– Меня зовут Кинунава Ая, я – из кружка изо, – поскольку парень продолжал выжидающе смотреть на неё холодными глазами, Ая поёжилась и робко продолжила: – Это ведь вы просили рисунок по той таблице?

Хицугая кивнул. По правде говоря, он не видел большого смысла в обращении к художникам, это всё Куросаки.

– Я нарисовала кое-что и хотела вам показать, – девушка подошла к окну и, сбросив портфель с тетрадками на подоконник, раскрыла плакатную сумку, при этом продолжая говорить: – На самом деле, я давно хотела нарисовать что-то подобное, опробовать новую технику, да всё никак тему не могла поймать. А тут прям само проявилось. Вот!

Художница протянула Тоширо готовую картину в рамке паспарту и простой тонкой деревянной оправе. Общий формат картины составлял порядка А2, а сам рисунок вряд ли был больше А4, но широкие белые поля паспарту были невероятно уместны. Хицугая осторожно взял картину двумя руками за боковую оправу и принялся разглядывать её во все глаза, его челюсть при этом медленно сползала на пол. На картине был нарисован Хёринмару. Нет, определённо, это был ледяной дракон, только глаза у него были не малиновые, а почти чёрные. Кольца хвоста путались между лапами и крыльями, голова вывернута, а большой глаз смотрел на зрителя. Кинунава ждала, кусая губы и пытаясь не засмеяться над ошарашенным видом блондина.

– Офигеть! – выдохнул Хицугая и чуть наклонил картину, чтобы свет из окна лучше осветил её. Солнечные лучи разбежались в ледяных гранях по разным направлениям, отразились в зелёных глазах седовласого, глаз дракона стал более серым, и в нём появились тёмные вкрапления. Капитан присвистнул. Художница не выдержала и всё-таки тихонько рассмеялась.

– Это несколько слоёв лака, нанесенного жёсткой кистью под разными углами, – пояснила она, а потом, робея, как будто спрашивала о чём-то очень-очень личном, хотя, так оно и было, тихо произнесла: – Это ваше альтер-эго, да? Похоже на вас…

Хицугая, наконец, смог оторваться от картины и поражённо уставился на девушку. В голову капитана тут же закрались подозрения, и он попытался почувствовать её духовную энергию. Кинунава переминалась и отводила взгляд от внимательных пронзительно-бирюзовых глаз, чувствуя, что, пожалуй, не стоило произносить это вслух. Но сейчас она видела, как похожи её дракон и этот странный парень с белыми волосами. Вот уж точно, мимо не пройдёшь.

– Что-то вроде, – с трудом выдавил Хицугая. "Не такая уж и большая у неё сила, пожалуй, она даже призраков не видит, только чувствует, – размышлял он, – но это значит…"

– А вторую таблицу вы видели? Пробовали нарисовать? – с замиранием спросил он.

Девушка как-то виновато покачала головой и неопределенно пожала плечами.

– Видела, – грустно пояснила она, но Хицугая сдаваться не собирался.

– Давайте так, – преувеличенно бодро произнес он, лихорадочно шаря по карманам брюк в поисках бумажника, – не обязательно прорисовывать так досконально. Даже если это будет всего лишь набросок, обязательно позвоните, – с этими словами Тоширо протянул ей листочек с накорябанным впопыхах номером телефона. Девушка неуверенно взяла его.

– Простите, но… эта картина… вам нужна? – её голос дрогнул, а в серых глазах промелькнула какая-то тоска.

– Если "нет", что вы с ней сделаете? – холодный голос резанул по ушам.

– Продам на ближайшем школьном фестивале. Кружок работает за счёт самоокупаемости.

– Сколько? – и Хицугая резко открыл бумажник.

– Спасибо, – девушка смотрела чуть виновато, но счастливо. – Просто это – Ваша картина, не хотелось бы продавать её кому-то другому.

Вообще-то, капитан не был тем ценителем искусства, что тратят огромные деньги на несусветную чушь, вроде кривых зеркал или набора пятен. И хотя дракона на этой картине тоже нужно было умудриться рассмотреть, это был его дракон, и это была действительно Его картина. Внезапно в памяти всплыло нечто похожее, и Тоширо споро вытащил покупку из пакетов, в которых донёс её до дома. Теперь, глядя на хаос из белых, голубых, синих фрагментов и чарующий чёрный глаз дракона на их фоне, Хицугая вспомнил сон, приснившийся не так давно.

"Чёрное солнце. Это, определённо, что-то значит, – синигами поставил картину у стенки – нет смысла вешать, если это чужая комната, – И теперь уж точно пора поговорить с Хёринмару. Дальше откладывать просто нельзя".

Хицугая крутанулся, пытаясь рассмотреть хоть что-то в заснеженной мгле. Ледяная крошка забиралась под рубашку школьной формы, слепила глаза. Но стоило ему сориентироваться и двинуться в сторону, где по ощущениям находился дзампакто, пурга утихла, и даже как-то посветлело. Тоширо чуть вздрогнул, заметив мужчину – случаи, когда Хёринмару представал перед ним в человеческой ипостаси, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Дух меча сидел на краю большой чашеобразной впадины, занесенной снегом Ками знает на сколько, спиной к хозяину, скрестив ноги перед собой, и пожевывал тонкую сосульку на манер травинки.

Сейчас Хицугае показалось, что он сделал невероятную глупость, придя к дракону за помощью, как будто сам не в состоянии решить эту задачу. Поэтому синигами в нерешительности остановился в нескольких шагах от мужчины, не зная, как начать разговор. Обычно дракон сам встречал его громогласным рыком "Хозяин", но Хёринмару продолжал молчать, поэтому Тоширо негромко произнёс:

– Ты видел картину? Что думаешь?

Мужчина чуть повернул голову и окинул парня печальным взглядом с долей сожаления, так что Тоширо немедленно почувствовал себя провинившимся подростком, которого отец хотел бы наказать, но понимает, что мальчишка уже наказал сам себя.

– Я рад, что ты собираешься забрать её с собой, – прогрохотал низкий голос дракона, и уже тише добавил: – Жаль, что только её.

Хицугая опустил голову, чувствуя себя ещё более виноватым. Дзампакто имел ввиду вторую картину, соответствующую артефакту или же саму катану? К тому же юный капитан вспомнил, что так и не поинтересовался мнением Хёринмару на счет этой канители со связанным артефактом. А что, если тот считает унизительным использовать такие грубые приёмы?

– Эм, Хёринмару? – Тоширо сел рядом с мужчиной, облокотившись на согнутое колено. – Я хочу знать твоё мнение по этому поводу. Думаешь, этот артефакт так нам необходим? Мы ведь и сами может стать сильнее: и я,… и ты…

Мужчина молчал какое-то время, неотрывно глядя вдаль, но потом всё-таки произнес также медленно:

– Дзампакто с самого рождения может использовать весь свой потенциал. В течение жизни наша сила практически не меняется, меняется хозяин. Развивая свою духовную силу, навык управления ею, постигая секреты боевых искусств, находя взаимопонимание со своим мечом. Их общая сила в связке растёт. Но она не сможет преодолеть некоторый порог, отмеренный дзампакто его природой. Дальше необходимо условие, обеспечивающее качественный переход на следующий уровень. Сначала меч доверяет синигами свое имя – право звать и пользоваться его силой. Затем синигами доверяет мечу свое тело – право прийти в чуждый мир, принеся свою силу.

Хёринмару взял паузу, давая своему маленькому хозяину увидеть, в общем-то, известную картину как можно более полно.

– Странно, – немного погодя произнес Тоширо, – банкай считается полным высвобождением, но у многих заметна разница в этапах его освоения, – снова пауза. – Сначала ты дал мне отсчёт лепестков, а мои руки и ноги покрывались ледяной бронёй. Теперь остались только крылья и хвост…

– Эта разница не принципиальна, – резко перебил его Хёринмару, – Излишняя броня ограничивает, но теперь ты способен воссоздать целого дракона за считанные удары сердца.

Хицугая снова задумался над словами дзампакто.

– Значит, есть ещё одна стадия высвобождения?

– Полное высвобождение – это полное раскрытие способностей дзампакто, – величественно объявил дракон, а после добавил совсем обыденным мягким голосом: – но нет предела совершенству.

Тоширо принялся буравить взглядом заснеженную землю, потом встряхнул головой – он совсем запутался в рассуждениях меча. Пожалуй, пора заканчивать на сегодня. Но теперь он знал, что как только разложит по полочкам эту информацию, обязательно придет к Хёринмару снова.

– Она может помочь перейти на новый уровень осознания, – внезапно проговорил дракон как бы между прочим.

– Она?.. – Хицугая вскинул голову и нахмурился. – Катана? Но как?

Хёринмару совсем по-свойски хмыкнул:

– Спроси у своей подруги. Возможно, она объяснит тебе, – мужчина посмотрел на парня несколько снисходительно, как будто отец, объясняющий подросшему сыну, что девочки предназначены не только для того, чтобы дергать их за косички.

– Но причем тут Карин?

Хёринмару молчал, всё также сосредоточенно глядя вдаль, молчал и Хицугая, ожидая ответа.

– Тебе уже пора... – и Тоширо вспомнил, что ему ещё надо встретить подругу с занятий. В лицо брызнула снежная крошка, беловолосый инстинктивно зажмурился и почувствовал, что возвращается в реальность.

Хицугая бежал по сумеречной улице. В атмосфере ощущалось напряжение, как перед открытием гарганты – не ровен час, прорвёт. А Куросаки вовсе не будет дожидаться его прихода и отправится домой самостоятельно – в этом он ни чуть не сомневался. Тоширо припустил.

Завернув за угол, парень резко остановился. Как и следовало ожидать, брюнетка топала по пустынной улице.

– Ё, Тоширо! – Карин довольно улыбалась.

– Куросаки! Ты почему меня не дождалась? – раздраженно прорычал он и развернулся, пристраиваясь рядом с девушкой.

– С чего ради? Ты не мой парень, чтобы я ждала тебя до последнего.

Синигами хмуро посмотрел в небо:

– Могут напасть пустые, – серьёзно проговорил он.

– Я их не чувствую, – Карин прислушалась к ощущениям.

– Зато я чувствую. Они на грани, могут явиться в любой момент. А если с тобой что-то случится, твои брат и отец мне голову оторвут.

– То есть, ты со мной только из-за брата? – Куросаки резко повернулась, глаза чуть ли не искрили. – Я думала, мы – друзья, Тоширо! Но раз ты так ставишь вопрос, – она с силой сжала кулак, – за помощью ко мне можешь больше не обращаться! – и девушка поспешила вниз по улице.

– Я же... Постой, Карин! – Тоширо протянул руку ей вслед, но Куросаки не обернулась и даже не замедлилась. – Чёрт!

Он запустил пятерню в волосы, почувствовал вспышку рейацу брюнетки, тяжёлую, с привкусом горечи, и эмоции захлестнули его. По улице пронесся порыв ледяного ветра, этого вполне хватило, чтобы истончить грань миров.

– Чёрт! – прошипел Хицугая, глядя на разрывающую небо черноту. Положение надо было исправлять, и синигами достал гиконган.

– Догони Куросаки и проследи, чтобы она добралась до дома целой! – отдав приказ Душе-плюс, капитан прыгнул в воздух.

Много. Много и сильные. Пожалуй, последний раз он видел такие нашествия во время кутерьмы с Айдзеном. Что ж, тогда не стоит терять время:

– Снизойди с ледяных небес, Хёринмару!

Дракон ринулся в атаку, извиваясь змеей. Издал громогласный рык, касаясь и превращая в лед одного, второго, третьего. Четвертый оказался проворнее и уклонился, дотягиваясь до идущего следом синигами, но получил катаной по загребущим рукам. По улице разнесся болезненный рёв, а сзади осторожно подбирался ещё один пустой.

– ...за помощью ко мне можешь больше не обращаться! – Карин развернулась и поспешила прочь, не обратив внимания на оклик. Сердце болезненно сжималось. Было невероятно обидно осознавать, что она для Хицугаи все лишь объект для охраны, ведь действительно, папа и Ичи-нии рассчитывают на Тоширо.

Впрочем, немного успокоившись, Карин подумала, что это была всего лишь фигура речи. Ведь иногда мы говорим "я тебя убью!", когда нас сильно огорчают, но вовсе не подразумеваем лишение жизни. От осознания своей ошибки Карин расстроилась еще больше, поскольку извиняться и признавать свою неправоту перед Хицугаей ой как не хотелось. А придется, если она хочет сохранить дружеские отношения с ним. Хочет? Да, без сомнения!

Карин тряхнула головой, кивая своим мыслям, и подняла глаза на внезапно возникшую преграду. Она помянула недобрым словом Хицугаю, брови сошлись над переносицей, но её грозный вид ничуть не пугал пустого, который с несвойственным монстрам терпением поджидал поздний ужин.

Куросаки обреченно вздохнула, поправила сумку через плечо и сложила пальцы, как при классической первой позиции рук в балете: указательный и большой чуть отставлены, остальные три вместе.

– Ветка, упавшая в воды реки, подхвачена течением, и ветер, играющий со своим хвостом, повернитесь, собирая урожай... – но дочитать заклинание ей не дали. Пустой ударил лапой об асфальт, и Куросаки пришлось уклоняться и удерживать равновесие. Цепочка слов и жестов сбилась, и пришлось начинать сначала.

– Ветка, упавшая в воды реки... – Карин медленно пятилась, стараясь не прерываться. Монстр наступал, но не спешил. И вот когда до конца осталось всего одно слово, пустой вновь ринулся в атаку, сопровождая её громким рыком. Удар, и девушка катится по дороге, как та самая ветка.

– Да черт с тобой! – Куросаки встаёт на колени, вытирает тыльной стороной ладони рот, недоуменно смотрит на кровавую дорожку на руке. Она протягивает руку к пустому, а пальцы вновь сложены в жесте заклинания. Но теперь она поступает умнее: раз монстр настолько сообразителен, что не даёт ей дочитать заклинание до конца...

– Хадо но 2, Цуму!*

С пальцев сорвался небольшой вихрь, который завертелся перед мордой пустого, мешая ему разглядеть и почуять жертву. Карин вытянула указательный палец:

– Хадо но 1, Сё!

"Не успею", – мелькнула мысль.

Пустой все-таки схватил его своим щупальцем и швырнул через заметно поредевшую толпу монстров. Впечатавшись спиной в стену, Хицугая встал, перехватывая меч перед собой, и смачно сплюнул сгусток крови. Банкай очень не хотелось использовать – не так уж далеко ушла Куросаки, и это могло ей навредить. Синигами взмахнул мечом:

– Хёрю Семби! – и дракон, вылетевший из кончика меча, вновь ринулся в атаку, как и сам Хицугая. И тут капитан заметил Его – не очень крупного, но определенно мощного пустого, концентрировавшегося для выстрела серо. Надо было пресечь это на корню, поскольку за спиной синигами стоял жилой многоквартирный дом, а вечером большинство жильцов дома. Хицугая прыгнул к стрелку, но путь преградил ещё один пустой.

"Не успею", – с досадой понял капитан, но хотя бы попытаться стоило.

Энциклопедия синигами. В мире животных дзампакто.

– Тебе уже пора... – начал Хёринмару, но хозяин растворился в снежной метели, покидая мир льда, – влюбиться... – закончил мужчина в пустоту и вытянул губы в притворной обиде. – Блин, втрескаться тебе надо по самое 'не могу'! Может, тогда до тебя, наконец, дойдет! – вспылил дзампакто, раздраженно крича на метель. Его триаду прервал высокий смех, лившийся ручейком. Из занесенной снегом чаши показалась моська сиреневой драконицы.

– Это бесполезно, ты же знаешь, – произнесла она, отсмеявшись. – Да и опасно. В прошлый раз наше вмешательство закончилось этим, – она развела крылья, одновременно отряхивая с них снег.

– Я знаю, – устало вздыхает Хёринмару, – но еще одного разрыва вряд ли вынесу, – он протянул руку, помогая выбраться из чаши уже женщине. – Как насчет того, чтобы устроить гнездо здесь?

– Ни за что! – Дэнко нахмурилась, – яйца же замерзнут!

– Какие яйца? – не понял хозяйственный мужчина.

– Драконьи! – рявкнула блондинка, несильно ударив его кулачком в грудь.

Комментарий к 1.18. Ледяной дракон Рисунок для вдохновения: http://savepic.ru/914844.jpg

Я не говорю, что Ая нарисовала именно эту картинку, но, пожалуй, это самое близкое.

形見 浪馬 – Катами Рома

形見 [катами] – память, сувенир

浪人 [ронин] – самурай без хозяина

馬 [ма] – лошадь

絹縄 綾 – Кинунава Ая

絹 [кину] – шелк

縄 [нава] – веревка

綾 [ая] – узорчатая ткань

Банкай (卍解, яп. «полное высвобождение») – это вторая и последняя стадия высвобождения духовного меча (для справки). Ещё одной стадии не существует, именно об этом говорит Хёринмару. Но он также говорит о сторонней силе.

紡錘 [цуму] – веретено. Хадо и заклинание собственного изобретения, в оригинале не встречается.

========== 1.19. А может быть ворона... ==========

"Не успею", – с досадой понял капитан, но хотя бы попытаться стоило. Хотя, можно и просто принять удар на себя – не самое мудрое решение, но его всё-таки опередили.

– Хадо но 31, Сяккахо! – прокричал высокий девичий голос, который заставил Хицугаю вздрогнуть. Огненный шар врезался в пустого, серо которого вышло из под контроля. Взрываясь, серо прихватило ближайших любопытных монстров.

– Хинамори? – бирюзовые глаза распахнулись на пол-лица, но оставшиеся пустые, обрадовавшиеся новой закуске не дали капитану учинить допрос немедленно. Хицугая перехватил меч в левую, в правую взял цепь и принялся методично посылать её в пустых, замораживая их. Надолго их, конечно, задержать бы не удалось, но сейчас здесь была Хинамори, которая, чередуя меч и хадо, добивала застывших монстров. Теперь бой занял всего несколько минут, Тоширо перевёл дыхание, убрал меч и приблизился к подруге, которая также убирала в ножны свою катану.

– Хинамори, – Тоширо мягко улыбнулся и крепко обнял её. Несмотря на беспокойство, он был рад увидеть подругу детства, так как уже успел по ней соскучиться.

– Широ-кун? – синигами робко ответила на объятия, слишком хорошо знала она Хицугаю, и, определённо, он не был склонен к таким ярким проявлением чувств.

– Что ты тут делаешь? – Хицугая отстранился и строго посмотрел на неё.

– Я... – ответить Момо не успела, поскольку Тоширо заметил её гигай, стоящий в сторонке с пакетом из какого-то бутика, и вспомнил про собственный.

– Ты Куросаки не видела?

– Нет, – Хинамори покрутила головой и с тревогой посмотрела на брата – его нетипичное поведение вызывало у девушки беспокойство, – а разве он не перебрался в Токио?

Хицугая ответил недоуменным взглядом, чертыхнулся про себя, помянув брюнетку добрым словом, особенно её манеру звать всех по имени, и прояснил:

– Куросаки Карин, она была где-то здесь.

Хинамори отрицательно покачала головой. Капитан, поймав отзвуки духовной энергии своего гигая, отправился в том направлении, и Хинамори последовала за ним. Карин, кстати, так и не ощущалась.

Спустя пару кварталов Хицугая заметил седую макушку своего гигая. Парень неуклюже сидел на дороге рядом с чем-то... кем-то...

– Чёрт! – прошипел Тоширо и рванул вперёд. Подлетев к лежащей на асфальте девушке, он запустил диагностику. Её рейацу сильно колебалось, но заметных повреждений не было.

– Просто обморок, – озвучил его домыслы гигиай, – здесь была пара слабых пустых. Одного убила она, второго спугнул я.

– Это она? Куросаки Карин? – полюбопытствовала подошедшая Хинамори.

– Няка! – высказала своё мнение душа-плюс в гигае Момо. Хицугая же посчитал бессмысленным отвечать на девичьи реплики. Он несильно похлопал Куросаки по щекам, но девушка в себя не приходила.

– Надо отнести её домой, – капитан посмотрел на гигай, давая понять, что сейчас вернется в тело. Конечно, домашние не будут рады бессознательной дочери и сестре, но время уже позднее, и их ждут.

– Я не могу, – выдал гигай Хицугаи и виновато посмотрел на хозяина, – я ногу сломал.

Тоширо цыкнул и уже было собрался поднять брюнетку на руки, но его прервала Хинамори:

– Простите, капитан, но что вы намерены делать?

– Отнесу её домой, – Хицугая раздраженно и холодно посмотрел на лейтенанта. Когда она начинала так говорить, это означало что-то серьёзное, что он пропустил. Хинамори упёрла руки в боки:

– И как вы это видите? Вы – без гигая, а она – человек. Её невозможно скрыть рейацу, как мелкий предмет. И что увидят прохожие?

Хицугая оглянулся. Действительно, большинство людей, иррациональным чутьём ощущая опасность, во время нашествия предпочитали избегать таких мест, но когда всё приходило в норму, улицы вновь заполнялись прохожими. Вот и сейчас некоторые уже начинали поглядывать в сторону лежащей на асфальте девушки и паренька, сидящего рядом с ней. Капитан нахмурил брови, всё-таки поднял Карин на руки и быстро опустил на ближайшую скамейку, которую успел заприметить. Усадив Карин, он прислонил девушку к спинке скамейки и сел рядом, не позволяя ей скатиться. Хинамори, поддерживая гигай, помогла ему доковылять до этой же скамейки, и тот, морщась, опустился по другую сторону от брюнетки.

– Так что ты предлагаешь? – наконец спросил Хицугая, глядя, как Момо пытается залечить поврежденную щиколотку искусственного тела. Выходило не очень, точнее, совсем не выходило, и Хинамори, ограничившись обезболивающим кидо, подняла на друга довольную мордашку:

– Поцелуй её!

– Что?!

Хинамори засмеялась в кулачок. Каждый раз, когда Тоширо поражался, удивлялся или испытывал другие сильные эмоции, его глаза, обычно раскосые, становились почти круглыми с едва заметной 'стрелкой' ресниц у внешнего уголка. И зрачок, уменьшаясь на фоне мятно-зелёной радужки, принимал, казалось, овальную форму. Как есть, дракон.

– Поцелуй её, – невинно хлопая глазками, повторила Хинамори, – тогда она наверняка очнётся.

Хицугая перевёл всё ещё ошарашенный взгляд на брюнетку. Её реснички подрагивали, а ротик был чуть приоткрыт.

– Если она от этого очнётся, то точно сломает мне шею, – тут капитан кое-что вспомнил и резко повернулся к синигами, радуясь, что нашёл повод сменить тему: – Кстати, ты так и не сказала, что делала на грунте.

Хинамори смутилась, отвела взгляд и, теребя пальчиками рукав косоде, ответила:

– По личным делам.

– По каким личным? – нахмурился было Хицугая. Хинамори продолжала молчать, кусая губы, и капитан вспомнил свои собственные слова: "Я не собираюсь влезать в личную жизнь твоей сестры – она вполне взрослая и ответственная". И пусть это было сказано про Куросаки, но разве Момо не заслужила такого же доверия? В конце концов, она – лейтенант, да и отпроситься нужно было у капитана, получить разрешение от Первого. Её отпустили, значит, и он не в праве ей указывать.

Видя, что Тоширо уже не ожидает от неё ответа, Хинамори решила вернуться к прерванному плану:

– Так ты собираешься её целовать?

– Нет! – раздраженно ответил Хицугая.

– Почему? – упорствовала шатенка, но тут её озарило: – Ты не умеешь, да, Широ-кун? – Тоширо дёрнулся, но Момо и тут его добила: – Так я покажу!

Хинамори резко приблизилась, протягивая руки, хотя, вообще не понятно к кому. На ком она собиралась показывать: на нём или на Куросаки? И то и другое было для капитана воплощенным бредом, поэтому Хинамори наткнулась на выставленную ладонь:

– Спасибо, Момо, я сам... разберусь.

Тоширо повернулся к полусидевшей на скамейке брюнетке. За это время ничего не изменилось, разве что её духовная энергия прекратила совершать дикие скачки и более-менее успокоилась. Капитан продолжал сидеть с ней рядом вполоборота, придерживая её одной рукой за талию. "Точно, убьёт", – подумал он на прощание, прикрыв глаза, но в почти звенящей тишине явственно расслышал тихий голос Хинамори:

– Не разберёшься, – казалось, она говорила это для себя и вовсе не желала, чтобы её услышали, но... Хицугая услышал и вспылил:

– Ах, не разберусь? – вскочил он (гигай Тоширо, продолжавший сидеть там же, успел придержать Куросаки). – Не умею, да?!

Хинамори отступала, глядя исподлобья на наступающего капитана. Она открыла рот, чтобы что-то возразить или вразумить, но Хицугая быстро приблизился и, обхватив её, впился в губы девушки. Момо испуганно замерла, её ладошки уперлись в грудь парня, глаза пораженно распахнулись, став ещё больше, хотя куда уж больше, и так не маленькие. Но последней каплей стало, когда Тоширо, раскрыв её рот, проник туда языком. Хинамори дёрнулась и, лишь парень ослабил хватку, отстранилась, от души залепив пощечину.

Хицугая так и застыл с повернутой от удара головой. Щека горела, и это приводило в чувство.

– Прости, – тихо прохрипел он. – Прости меня.

– Совсем дурак? – возмущенно пыхтя, Хинамори отерла губы тыльной стороной ладони. – Ты же... ты же мне как брат. Зачем целоваться полез? Тьфу!

– Тогда к чему это всё? – раздраженно проговорил Хицугая и вернулся к скамейке. Он определенно не понимал, чего добивалась Момо, которая теперь отчаянно отплевывалась. Гигаи разглядывали деревья, небо и вообще пытались слиться с окружением.

– Дурак ты, Широ-кун, – с чувством произнесла Хинамори. – Она же тебе нравится. Вон как о ней беспокоишься. И потом, – Хинамори лукаво улыбнулась, – если она очнётся от твоего поцелуя, у тебя будет дополнительный козырь.

Хицугая, вновь севший на скамейку рядом с бессознательной Карин, смотрел на её лицо и размышлял над словами Момо. Неужели она действительно ему нравится? Хотя, себе-то можно не врать, нравится! Иначе не было бы всех этих неприличных фантазий, ревности к футболистам и партнёру по танцам. Хицугая приобнял Карин за талию, чтобы она не скатилась, приблизился к её личику, осторожным движением убирая прядки волос за уши. Видок у девушки, надо сказать, был совсем не романтичный: на щеках – грязь, лоб посечён и весь в мелких царапинах, нижняя губа разбита, хотя кровь уже свернулась, образовывая корочку. Тоширо заметил, что гигай Хинамори, склонившись рядом, протягивает ему салфетку. Капитан на автомате взял её, и в нос ударил резкий запах лосьона, которым была пропитана влажная салфетка. Тоширо нахмурился, от Карин пахло цветочным ароматом с примесью чего-то перечно-терпкого, и пусть она сейчас грязная, это лучше, чем стерильный запах салфеток.

Поминая поцелуй Куросаки на той неделе, Тоширо решил, что в случае чего заявит, что это была 'мстя', и коснулся губ брюнетки. Коснулся и отстранился, краем сознания отметив, как на заднем плане ворчит Хинамори про что-то ненастоящее. Куросаки в себя не приходила, и Хицугая, осмелев, повторил попытку, уже не просто касаясь, а действительно целуя, сминая, обнимая её губы своими. Прочувствовал и привкус крови, и шероховатый рубчик от ранки,... и изменившееся дыхание.

Куросаки открыла глаза и первое, что увидела, был серьёзный взгляд глубоких зелёных глаз. Но эта серьёзность была не с привычным холодом и безразличием, а, наоборот, с теплотой и заботой. Заметив, что девушка очнулась, Хицугая протянул ей влажную салфетку, которую, судя по всему, изрядно помял. Девушка взяла предмет гигиены, коснувшись при это пальцев синигами. Тоширо вздрогнул, отвёл глаза и отстранился. Теперь Карин заметила, как было тепло от его руки, лежавшей до этого на поясе. Куросаки протёрла саднивший лоб и только тут увидела двух близняшек, наблюдавших за ней: одна – с любопытством, другая... – синигами. Ага, очень однородные суждения. Но, так и быть, чтобы исправиться, скажем, что синигами наблюдала скорее со смущением и потаённым довольством, а вторая, очевидно, была её гигаем. Опять неоднородно, ну да фиг с ним.

Карин рассеяно посмотрела на Тоширо, тот тяжко вздохнул и, изъяв салфетку из рук брюнетки, принялся стирать грязь со щёк. Затем он перевернул салфетку чистой стороной, придержал подбородок девушки сгибом указательного пальца и стал аккуратно смывать запекшуюся кровь. Карин бы с удовольствием бы помлела от осторожных движений капитана, но расслабиться мешало присутствие синигами, хотя та старательно делала вид, что её тут нет.

Не выдержав, Карин отобрала у Хицугаи салфетку и сама занялась своим видом. Тоширо выдохнул, казалось, с облегчением и встал, принимая привычный холодный вид.

– Хинамори, проводи, пожалуйста, Куросаки до дома.

– А ты? – недоумённо уставилась на него лейтенант.

– А я отнесу гигай Урахаре. Не потащишь же ты его, – добавил он, видя, что Хинамори собирается возражать.

– Да, капитан, – в её голосе слышалась досада.

– Иди, Карин, тебя, наверное, уже заждались.

Девушки наблюдали, как Хицугая помог гигаю забраться себе на спину и скрылся в мгновенном шаге, потом переглянулись и отправились к Куросаки.

Сначала Карин шла чуть впереди, но её быстро догнала душа-плюс и с довольной моськой вцепилась брюнетке в руку, регулярно някая. Карин смерила ту неприязненным взглядом и обратилась к синигами:

– Это ведь Чаппи?

Синигами удивленно кивнула:

– А ты откуда знаешь?

– У Рукии-сан такой же, – Карин сделала паузу, потом снова заговорила: – Мы только заочно знакомы...

– Я – Хинамори Момо, названная сестра Широ-куна, – синигами забежала вперёд и протянула руку. Брюнетка хмыкнула, пожимая её.

– Куросаки Карин, я – родная сестра Ичиго. Уверена, этого обалдуя ты знаешь.

Хинамори кивнула, заинтересованно наблюдая, как Куросаки пытается высвободиться из железной хватки Чаппи. Хихикнув в кулачок, синигами оббежала девушку и соединилась с искусственным телом. Её темные волосы с каштановым отливом были собраны в пучок, закреплённый светло-голубым платочком, а боковые пряди придерживали заколочки с белыми шариками. На гигае была длинная светлая юбка из легкой ткани с неопределённым в темноте рисунком, светлая кружевная кофточка нараспашку и бордовый топик, на ногах – светлые текстильные 'тапочки'. Через плечо проходила цепочка-ремешок крохотной сумочки.

Карин никогда не понимала смысла в таких сумочках, в лучшем случае, их можно использовать как кошелёк, ведь сам кошелёк туда не влезет. С другой стороны, Хинамори не носила каблуков и не красилась, вела себя непосредственно, да и некоторые пацанские привычки (пожимать в приветствии руку или пинать камушек, как они перепинывались сейчас) отражали Куросаки, как в зеркале. В целом Момо производила приятное впечатление, а порой лукавый взгляд напоминал Юдзу за очередной проделкой.

– Вы с Широ-куном просто класс, как смотритесь вместе, – продолжала щебетать синигами, попинывая камушек, и Карин, подумав, отринула сравнение с зеркалом. – Мне больно смотреть, – на этом месте голос Момо дрогнул, – как он заковывает свою душу в ледяную броню. Но таким я его ещё никогда не видела...

– Для этого вовсе не обязательно становиться его девушкой, – Карин передернула плечами то ли от холода, то ли от мыслей. – У нас вполне замечательные дружеские отношения.

– Всё равно, – Хинамори остановилась, так как они уже дошли до дома, и, повернувшись к брюнетке, выразительно посмотрела ей в глаза, – позаботься о нём. Он бывает таким наивным. Особенно, когда речь идёт об отношениях... с девушками.

– Не переживай, – Куросаки довольно оскалилась, – одноклассницам я уже объяснила.

Девушки тепло обнялись на прощание, и Карин быстро скрылась за дверью. Хинамори постояла еще какое-то время, улыбаясь с легкой грустью, как мудрая женщина своей маленькой дочке. Хотя, где-то так и есть, ведь Хинамори намного-намного старше Карин. "Старость – это свобода от наивности", – кажется, так говорила она Мацумото. Что ж, определённо, это день приблизил Момо к своему идеалу.