Текст книги "Связанные (СИ)"

Автор книги: Tinory

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 53 страниц)

– Сиппудзинрай!* – и взмах катаны "бабочкой".

Крылья обрели плотность, и вскоре вырвавшийся на свободу дракон, буквально сотканный из грозовых разрядов, вихрем промчался по полю боя. Эта атака чем-то походила на Дзюн Ходен, которую Карин уже имела удовольствие использовать. Дракон кинулся к ближайшему пустому, сорвав когтями маску, затем, не снижая темпа, к следующему, метнулся в одну сторону, в другую, и истаял, оставляя за собой голубой шлейф духовных частиц, которые совсем недавно были жуткими монстрами и их жертвами.

Карин в бессилии упала на колени на бетонную поверхность крыши высотки, с которой запускала дракона. Она лишь бросила сердитый взгляд вдогонку синигами, который, одарив её таким же взглядом, молча умчался прочь. Видать, на поиски разбредшихся пустых. Что ж, скатертью дорога. Поколдовав немного над рукой, Куросаки тоже засобиралась к месту ночёвки.

Это было странно, но Карин думать об этом было некогда. Нужный дом и, главное, нужное окно синигами нашла каким-то внутренним чутьём, хотя была абсолютно без сил. Истратив почти всю рейрёку на дракона и все её остатки на собственное лечение, она передвигалась на чистом упрямстве, спотыкаясь об парапеты и другие технические постройки на крышах. Несмотря на глубокую ночь, если не сказать, близящееся утро, такой большой город, как Йокодзама, спать не собирался, а потому крыши были не только прямой, но и куда более безопасной дорогой.

Ввалившись через окно, Карин спрыгнула со стола и, подняв голову, замерла с отвисшей челюстью. Картина маслом "Не ждали"*. Глаз Куросаки нервно дёрнулся, на лице появился оскал, зубы скрипнули.

На полу одиноко зяб расстеленный футон, в то время как Хицугая лежал на кровати, прижимая к себе тело брюнетки.

– Я. Его. Убью, – со всей ясностью поняла синигами, но поскольку это прозвучало вслух, непоправимого удалось избежать.

– Вас долго не было, Карин-сама.

Куросаки резко обернулась на голос, не забыв положить ладонь на рукоять катаны.

– Тоширо-сама очень беспокоился, – голосок призрачной девочки был уверен, а взгляд невинен. Карин ещё раз недоверчиво оглядела нежданную защитницу. Вроде и не обычная душа – цепи на ней не было, но кто тогда? Впрочем, она видела её и раньше около Тоширо, может, и ничего страшного. Дальше игнорируя духа по своей неизжитой привычке, Карин прошла в душ, смывать пот и кровь, а когда вернулась, девочки уже не было.

Пожав плечами, Куросаки подошла к кровати, со вздохом уперевшись руками в постель вокруг парня, и, перемахнув через него в едином прыжке, рухнула в собственное тело. Через несколько секунд, дождавшись, когда организм придёт в себя после летаргического сна, Карин поняла две вещи. Она всё ещё была укрыта простынёй, которая ощущалась между ней и телом Хицугаи, а его нога, закинутая поверх её ног, придавливала небольшой тяжестью. А второе, это ощущение заботы и дома. И именно это ей и нужно, когда она будет возвращаться с ночных дежурств – кольцо любимых рук, в которых все тревоги отступают, и даже усталость проходит, а энергия души восполняется с поразительной быстротой.

Карин чуть повертелась, удобнее устраиваясь на плече Тоширо, почувствовала, как он будто расслабился, провела кончиками пальцев по чуть колючему подбородку, улыбнувшись воспоминаниям, и закрыла глаза, втягивая такой знакомый запах родного мужчины.

И вовсе под одеялом не жарко, даже вдвоём.

Проснувшись, Тоширо перевернулся на спину и какое-то время соображал, что не так. Потом всё-таки вспомнил: Куросаки! Но рядом никого не было, и надежды на то, что Карин не в курсе, в каком виде они провели ночь, пали прахом.

С кухни доносилась возня и запах жарившейся яичницы.

Хицугая вздохнул и встал. Есть в этом и хорошая сторона: если Куросаки не закатила истерику прямо в постели, значит, не так уж и сердится, и он напрасно беспокоился. Одевшись, Тоширо отправился на кухню.

Куросаки крутилась у плиты, обжаривая ломтики белого хлеба в яичнице-болтунье с какими-то приправами. Тоширо принялся переминаться у порога, соображая с чего начать.

– Доброе утро, – обернулась Карин с застенчивой улыбкой. Но осмотрев Хицугаю с ног до головы, заулыбалась шире. Слегка помятый, встрёпанный после сна, он походил на нашкодившего ребёнка, и Куросаки даже знала, как именно он нашкодил, но решила не помогать ему в этом. – Ты не против, что я тут похозяйничала? – подняла она бровь, закинув в рот кусочек отломанного хлеба. Тоширо помотал головой, растрепав белые волосы ещё больше. – Тогда иди умываться, завтрак будет скоро.

Тоширо снова тряхнул волосами и скромно удалился. Куросаки довольно хмыкнула: какой стеснительный, прям лапочка, и убрала сковородку с плиты.

Завтрак проходил в тишине, хотя её нельзя было назвать напряжённой. Тоширо размышлял, что в действительности почувствовала женщина, проснувшись в обнимку с ним, хотя засыпали они порознь. Карин мучительно соображала, что сказать Тоширо, и что делать со своими чувствами, отмахнуться от которых никак не получалось. Вряд ли она найдёт кого-то лучше Хицугаи, с ним ей было безмятежно, хотя стиль её жизни мирным не назовёшь.

– Тоширо. Я хотела сказать тебе спасибо, – Куросаки осторожно поставила кружку с кофе на стол, придерживая её обеими ладонями.

– Эм, за что? – опять не понял логики брюнетки Хицугая.

– Ну, хотя бы за то, что не вызвал скорую и не закатил истерику, – Карин виновато опустила глаза. – Понимаешь, – продолжила она, – у меня бывают такие приступы, похожие на летаргию. Периодически, чаще ночью. Обычно, они быстро проходят.

– Это может быть опасно? Ты врачам показывалась? – обеспокоился Хицугая.

– Жить вообще опасно, – с саркастической ухмылкой заметила Куросаки, – и за мной наблюдают. Ничего страшного.

– Я имею в виду, какова вероятность… – он сглотнул, – умереть вот так, во сне?

– М, меньше, чем быть сбитой машиной, – Карин старалась держаться беспечно. Такое беспокойство со стороны Тоширо напрягало. Вообще, этот разговор нравился ей всё меньше, получался такой комок лжи, что распутать его в дальнейшем будет весьма проблематично. Да и будет ли это дальнейшее? Сейчас Карин опять сомневалась.

Она сделала глоток кофе и посмотрела в окно. За стеклом просыпался город. Прямо напротив возвышались такие же многоэтажки, в просеет между которыми виднелся кусочек порта. А чуть наискосок находился тот самый парк, открывая довольно большой обзор на город и небо. Вдалеке, практически по воздуху, проскакал пустой, похожий на жука. Следом прыгала фигурка синигами, раз в пять меньше монстра, но с неизменным мечом наголо.

Карин вздохнула, поставив чашку. От этих тараканов призового размера никуда не денешься, и всерьёз настроенному Хицугае нужно будет об этом обязательно сказать… Если она решится на эти серьёзные отношения.

Тоширо чувствовал напряжение женщины. Наверное, ей чертовски тяжело с этой болезнью, когда каждая ночь, как на грани. И становится понятным её поведение. Ведь, наверняка, считает, что будет обузой для мужа. И не только для супруга, но и для всей семьи.

Так вот почему она так мало говорит про семью! Хотя, вряд ли, семья бросила её, скорее, она сама ушла от них. Но одиночество, которое сквозило в её глазах и словах, читалось слишком ярко, чтобы Тоширо не заметил бы этого.

– Карин, – мужчина положил руку на её ладонь в жесте охраны и поддержки. Задумавшаяся Куросаки вздрогнула, опрокинув на себя чашку с остатками кофе.

– Черт! – оба вскочили, злополучная жидкость всё равно попала на брюки Карин. Бестолковые и рваные движения, неуместные извинения и отряхивания, и, наконец, вырвавшись из кухни, брюнетка убежала в ванную.

Глядя в зеркало, Карин восстановила дыхание и пульс. Ну, вот чего она так разнервничалась? А просто из-за наличия рядом Хицугаи почему-то совсем сносит крышу. Никогда она не реагировала на парня так неуклюже, растеряв всю уверенность, ловкость и мозги в придачу, напоминая ей самой гламурную «блондинко», над которыми всегда потешалась.

Карин осмотрела одежду. К её счастью, брюки были чёрными и из бархатистого материала, благодаря чему кофе скатился с ткани, не причинив особого ущерба. Смахнув остатки кофе бумажной салфеткой, Куросаки переоделась в высохшую блузку, оставив футболку в корзине с бельём, и вышла.

– Извини ещё раз, – Тоширо, убрав посуду, вышел из кухни.

– Всё нормально, – нервно улыбнулась брюнетка, испытывая сейчас лишь одно желание – поскорее свалить отсюда, чтобы перестать чувствовать себя дурой. – Я, пожалуй, пойду.

– Подожди минуту, я оденусь и подвезу тебя, – и Тоширо скрылся в комнате.

Куросаки хмуро проводила его взглядом. Хицугая, как всегда, поставил её перед фактом. В первые секунды она собиралась возмущаться, но позже понимала, что его помощь своевременна и приятна. И если бы он поинтересовался мнением девушки, она бы абсолютно точно отказалась, а потом жалела бы. Тоширо просто делал то, что считал необходимым, как уже поступал много раз до этого.

Куросаки украдкой глянула на ведущие в комнату двери, за которыми раздавался шорох одежды, и сделала то, чего не делала никогда (или почти никогда) – начала вертеться перед зеркалом в прихожей. В их доме единственное зеркало в полный рост было в бывшей комнате близняшек, тоже на шкафу, но туда Карин не заходила давно. Да и не было у брюнетки такой привычки. Краситься Куросаки тоже не любила. Последний раз это знаменательное событие было в феврале, когда она ещё работала официанткой в кафе. В общем, зеркало и Куросаки – вещи, которые сложно представить вместе.

Карин придирчиво разглядывала своё отражение. Глаза большие и уставшие – сказалась бессонная ночь, волосы тонкие и даже немного тусклые. Повернулась боком, разглаживая блузку на животе, придирчиво посмотрела на грудь – не доска, конечно, но…

– Пошли, – коротко бросил Тоширо, надевая обувь и открывая входную дверь, чуть задержался, ожидая гостью. Карин глубоко вздохнула, подхватила сумку-рюкзачок и вышла. Хицугая сосредоточенно закрыл дверь, затем вызвал лифт, всё также глядя вниз или в сторону.

"Вот так, переспал и надоела," – хмыкнула про себя Куросаки и даже немного расслабилась.

Говорить было не о чем, да и не особо хотелось. Тоширо включил радио, и Карин тихонько, на грани слышимости, подвывала вместе с Кимура Каэла «Прости»*. Слова и мелодия ноктюрна попали в резонанс с настроением брюнетки, но грусть была светлой, и Карин, улыбаясь и закинув руки за голову, смотрела на проносящиеся за окном улицы Каракуры. Куросаки даже забыла, что собиралась прямиком к дому.

– Тут прямо! – спохватилась, было, она.

– Поздно, – спокойно произнёс Хицугая, уже перестроившийся в правый ряд. И хотя ничего не мешало ему вернуться, он, по какой-то причине, делать этого не собирался.

– Тогда можно на следующем повороте, – Карин снова откинулась на спинку сиденья, – налево!

Куросаки опасно сощурилась и медленно повернулась к водителю, когда он вновь проехал мимо.

– Поздно, – чуть двинул бровями блондин.

– Хицугая! – девушка была раздражена, опять он поступает по-своему, не спрашивая её.

– Успокойся, Карин, – примирительно сказал он, паркуясь у торгового центра. – Я знаю разницу между "ходить за продуктами" и "ходить за продуктами с машиной". Проще и дешевле покупать большие упаковки, но встаёт вопрос доставки до дома, а у тебя машины нет. Поэтому расслабься и не стесняйся – не на себе потащим, – Тоширо, тепло улыбаясь, изящным жестом развернул перед собой тележку. – Раз ты всё равно собиралась доехать до дома, то не проще ли сразу и закупиться?

Куросаки, до этого мрачно смотревшая на довольного мужчину, устало выдохнула и, опустив плечи, поплелась следом.

Сначала Тоширо всё время подбадривал её, а потом Карин и сама втянулась. Пятикилограммовая пачка стирального порошка, двухлитровая бутыль кондиционера для белья (на что никогда не хватало силы), большие упаковки шампуня и геля для душа. Затем пошли пачки риса, несколько видов пасты, пара бутылок соевого соуса и так далее, и тому подобное. Хицугая стойко вёл тележку, и Карин, перебрасываясь с ним ничего не значащими фразами о любимых продуктах и блюдах, вновь почувствовала умиротворение и дружескую поддержку. Всё-таки любовь – это что-то экстремальное, а вот так – намного проще.

Расплачиваясь, Карин прикинула, что сильно превысила тот лимит, который определяла себе на неделю, но Тоширо прав – в итоге это выйдет значительно дешевле, да и хватит на месяц, если не больше.

Открыв входную дверь, Карин подобрала с пола какой-то конверт и посторонилась, пропуская Хицугаю с пакетами.

– Ставь здесь, – махнула она рукой, изучая невесть как попавший сюда конверт, – я потом всё разберу.

"Куросаки Карин" – значилось на конверте чёрной тушью, а в углу стояла чёрное изображение, похожее по форме на геральдический щит с мыском внизу и зигзагообразным краем поверху. Брюнетка свела брови. Если бы она когда-то не изучала внимательно цветочные эмблемы отрядов, ни за что бы не догадалась, что это чертополох. Возможно, пришёл, наконец, ответ на её отчёт, но не вскрывать же при Хицугае. Поэтому Карин бодро положила конверт на тумбочку надписью вниз и нацепила дежурную улыбку.

Впрочем, улыбка медленно спала, пока девушка наблюдала, как Тоширо приблизился к ней. Карин прислонилась к стенке коридора, прижав ладони к её прохладной поверхности. Мысли прыгали, как кролики, бирюза, заполнившая всё видимое пространство, гипнотизировала надвигающейся неотвратимостью. Куросаки затаила дыхание, губы пересохли, "кролики" разбежались.

– Спасибо, – хрипло выдохнул Тоширо, когда его лицо оказалось в считанных сантиметрах от лица брюнетки.

– За что? – прохрипела Куросаки в ответ.

– За доверие.

Беловолосый был предельно серьёзен, но в его глазах Карин видела искрящейся на солнце тысячами бриллиантов снег, вызывающий восторг и улыбку в душе обоих. Куросаки неощутимо подалась вперёд, инстинктивно облизав губы, и это стало последней каплей. Или первой снежинкой, обрушившей лавину страсти.

Хицугая притиснул любимую женщину к стенке, впившись в губы, с нажимом зачёсывая ей пряди назад и прижимая за затылок. Карин, в свою очередь, оттолкнулась от надёжной опоры и обвила руками шею блондина, наклоняя его к себе. Захваченные страстью, они поменялись местами ещё пару раз, прокатившись по вертикальной поверхности. Когда Куросаки вновь оказалась зажатой между стеной прихожей и мужским телом, Тоширо, терзавший губы брюнетки, надавил коленом, разводя её бёдра. Карин замерла в сладострастном изнеможении. Всё, на что она была сейчас способна – негромкий стон, который Тоширо аккуратно собрал своими губами.

Утолив жажду и тяжело дыша, восстанавливая дыхание, Хицугая уткнулся лбом в лоб девушки и тихо спросил:

– До завтра?

– А завтра уже понедельник? – Куросаки с трудом собирала мысли.

– Угу.

– До понедельника, – устало кивнула она. Хицугая быстро отстранился и вышел в так и не запертую дверь. Автомобиль сорвался с места резко, взвыв, и моментально скрылся за домами.

Куросаки стекла по дверному косяку лужей сладкого сиропа.

– Хицугая, – простонала она, – с тобой я становлюсь слишком сентиментальной.

Любовь – любовью, а война – по расписанию.

Разложив все покупки, Куросаки вернулась к конверту. К её несказанному разочарованию, это был всего лишь собственный отчёт двенадцатого отряда. В нём говорилось, что на территории Йокодзамы и прилегающей части Каракуры зафиксирована повышенная смертность подростков и молодых людей в результате несчастных случаев и самоубийств (если судить по отчётам полицейских). Превышение составляет больше, чем аналитический прогноз, который исходит из общей численности по данной группе и психологической обстановке в регионе. Мужского пола среди погибших больше, чем женского, но это объясняется пропорциональными соотношениями в данной возрастной группе в целом. "То есть, если мужиков больше, – перевела для себя Куросаки, – то и гибнут они чаще".

Но самое "замечательное", что отчёт обращал внимание дежурных синигами на то, что все погибшие имели то или иное превышение рейацу по сравнению с минимальными показателями, при которых можно сенсировать четвёртое измерение (то есть, могли ощущать духов, призраков и иже с ними). Поэтому руководство Готея настоятельно рекомендует обращать внимание на людей с повышенным уровнем рейацу, достаточным для регистрации духов, и особенно погибших, особенно мужского пола с уровнем рейацу выше среднего.

Читая отчёт, Куросаки хмурила брови, а под конец вовсе закатила глаза. Кто в двенадцатом отряде с таким маленьким словарным запасом, что он всё время повторяется и говорит масло масленое?!

И хотя здесь не содержалось ни одного намёка на то, что отчёт, который посылала Куросаки, "наверху" приняли, она поняла, что те случаи – вовсе не случайность. Кто-то планомерно убивает молодёжь с высокой духовной энергией. По началу, Карин боялась, что это – очередная гениальная идея кого-нибудь из Совета или Института. Война с квинси кончилась давно только по меркам мира живых, а так прошло меньше десяти лет. Погибло невероятно много синигами. А где взять новых? Обучать – это понятно, но где взять столько "сильных и перспективных" душ? И не проще ли ускорить их появление в Обществе? Невольно задумаешься, ведь Рома упоминал, что тот парень носил сихакусё.

Так вот, получавшаяся картина Куросаки не нравилась. А Хицугая… Карин расплылась в улыбке, невольно коснувшись пальцами губ. Что ж, за ним всё равно нужно приглядеть, почему бы не совместить полезное с приятным. И вообще, ну, к чёрту всех связанных, она имеет право быть счастливой в этой жизни!

Кстати. Война – войной, а учёба по расписанию. И Куросаки уселась готовиться к семинару.

Энциклопедия синигами. Из неопубликованного.

– Я смотрю, у тебя проблемы, – мягко поинтересовалась драконица.

– В последнее время ты чрезвычайно наблюдательна, – с раздражением отозвалась брюнетка.

– Как и любой дзампакто, желающий своему хозяину долгой и счастливой жизни, – Карин почувствовала, как Дэнко закатила глаза.

– Ну, мне признались в любви и оттяпали руку.

– Не мешай личное с работай, – спокойно поучала Дэнко.

– Это не работа, – фыркнула Куросаки, – это общественно-бесполезная нагрузка!

– Почему "общественно-бесполезная"?

– Общественная, потому что за неё не платят, а бесполезная – потому что "спасибо" за неё никто не скажет.

Комментарий к 2.16. Что-то экстремальное Картинка для вдохновения http://i23.beon.ru/33/96/1919633/32/97708532/e508766c219d54e4929cd75c71801735d5j2esm.jpeg

疾風迅雷 [сиппу:дзинраи] – вихрь и молния.

"Не ждали" – тоже картина Репина. Причем, имеется в виду первый вариант, который, по мне так, более неоднозначен в проявленных эмоциях. Кстати, написана маслом. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9D%D0%B5%D0%B6%D0%B4%D0%B0%D0%BB%D0%B8%28%D0%BA%D0%B0%D1%80%D1%82%D0%B8%D0%BD%D0%B0_%D0%A0%D0%B5%D0%BF%D0%B8%D0%BD%D0%B0%29

木村カエラ – Sorry (к сожалению, перевода песни даже на английский не нашла)

========== 2.17. Невыносимые вещи ==========

В понедельник Куросаки щурилась, как сытая кошка, и собирала заслуженные комплименты. Настроение не смогла испортить ни ненавистная психиатрия, ни приставучая Хицугая, которую интересовало состояние подруги. В конце концов, чтобы отделаться от неё, Карин поинтересовалась:

– Сама-то ещё не призналась брату, где проводишь ночи?

– Ты сказала ему? – опешила Кику.

– Нет, он сам догадался.

– Уверена? Он даже не намекнул…

– Уверена, – Карин мягко улыбнулась. – Он сказал, что доверяет тебе. Так что я считаю, что ты должна рассказать ему. Он твой брат и просто беспокоится за тебя. Береги это.

Хицугая стала серьезной и крепко задумалась, потом всё же улыбнулась Куросаки:

– Спасибо!

А секунду спустя радостно лезла обниматься и тискаться. Куросаки, отбиваясь всеми руками и ногами, шипела, поминая тихим добрым словом сестру. Регулярные обнимашки от Юдзу всегда держали её в форме, а тут она расслабилась.

Цветущий вид тренера не смог обмануть футболистов. Брюнетка гоняла подопечных и в хвост, и в гриву, а на тонкие намёки "вы так хорошо выглядите, Куросаки-сан, давайте немножко передохнём", отвечала таким одиннадцатиметровым, что в пору было надевать хоккейную защиту.

Под конец, дабы задобрить звереющего тренера, ребята дружно собрали весь спортивный инвентарь, который доставали на тренировку, и молниеносно ретировались с поля.

Карин вздохнула и посмотрела на часы в мобильном. Хицугая ещё не появлялся, и она потихоньку направилась к калитке. Выйдя за территорию школы, она, как бы невзначай, повернулась в сторону парковки и с облегчением обнаружила там автомобиль Тоширо. Значит, ничего страшного, просто задержался.

– Карин!

Куросаки повернулась, резко растеряв всю сосредоточенность, её лицо озарилось улыбкой.

– Ты прямо светишься, – настороженно выдал Хицугая.

– Просто… я влюбилась, – девушка мечтательно подняла глаза к небу.

– Ясно, – уже натянуто ответит Тоширо. – Тогда, счастливо.

И, засунув руки в карманы, направился к машине. Куросаки обалдело уставилась ему в след, слов не было. Совсем. С широкой спины Тоширо она перевела взгляд на девочку, возникшую позади Хицугаи. Его извечная спутница смотрела на Карин с не меньшим потрясением, беззвучно открывая рот, а потом бросилась догонять мужчину.

Куросаки фыркнула. Подумаешь! Она развернулась на пятках и гордо зашагала своей дорогой, хотя сердце непривычно саднило.

Сев в машину, Хицугая запустил пальцы в волосы и уткнулся лбом в руль. Лицо пылало, сердце ныло. Больно.

Мара, оказавшаяся на заднем сиденье хмуро оглядела безрадостную картину, затем салон автомобиля. На глаза попалась аптечка. Хорошо, что не огнетушитель, хотя тоже больно, если ей приложить по макушке от всей души.

– Ты чего творишь?! – взвыл Тоширо, недобро вперившись ярко-голубыми глазами в девочку.

– А ты чего творишь?! Почему ты ушёл? – Мара смотрела смело, но в глубине серо-стальных глаз плескалось отчаяние.

– Ты же слышала – она влюбилась, – тихо прохрипел он, махнув в ту сторону рукой.

– В кого? – саркастически поинтересовался призрак.

– Ну…

Тоширо мысленно вернулся во вчерашний день. Их поцелуй, полный жажды. Изгибы прижимающегося к нему женского тела. Её бездонно-тёмные глаза с искорками звёзд.

– Бли-и-ин! – протянул Хицугая, резко заводя двигатель и включая передачу.

– Во-во, – подтвердила Мара. – Надеюсь, она не успела никого найти, чтоб поплакаться. Приложи.

Девочка протянула мужчине кусочки льда, и где взяла только? Но Хицугая отмахнулся, чтоб она не мешала вести машину.

Карин перешла дорогу и, повернув направо, поплелась, обгоняемая машинами и пешеходами. Впрочем, долго порефлексировать ей не дали. Буквально за первым же домом Куросаки почувствовала неприятное покалывание в висках. Это напоминало присутствие слабого пустого, датчик молчал. Куросаки постояла, подозрительно вглядываясь в темноту подворотни между домами, прикидывая, насколько будет разумно сунуться туда, но вскоре поняла, что не сможет уйти со спокойной совестью, если не проверит лично. Найдя в сумке гиконган, она вышла из тела.

– Подожди меня здесь, Ририн. Где-нибудь в сторонке.

Душа-плюс кивнула.

С Куросаки Карин она не шибко ладила. Возможно, дело было в схожести взрывных характеров, возможно, в том, что Ририн практически перестала быть самостоятельной, не бывая ни в гигае, ни в игрушке. Брюнетка утверждала, что это для блага их обеих: во-первых, таскать игрушку в институт – это нездорово, а во-вторых, она тоже не выносила стервозный характер напарницы. Правда, вот в такие минуты опасности Ририн чётко выполняла указания, заботилась о теле Куросаки, за что Карин была ей благодарна, но не больше.

Ририн оглядела себя: свободная футболка, под которой ощущался плотный спортивный топ, чёрные легинсы, кеды. Душа-плюс фыркнула, считая, что девушка должна одеваться более элегантно или, хотя бы, чуток изящнее, но её лекций давно никто не слушал. Ририн снова надела рюкзачок на плечи, и прислонилась к стене дома, опустив голову и сложив руки на груди – типа, задумалась.

– Карин? – услышала душа-плюс встревоженный оклик. Голос казался смутно знакомым, но когда Ририн подняла голову… В общем, хорошо, что сзади была стенка. Ририн открыла рот, чуть не ляпнув "капитан Хицугая?", но вовремя спохватилась, сглотнула, что, конечно, не изменило ошарашенного выражения её лица.

– Карин? Карин, ну прости меня, дурака, – жаркий шёпот обжёг кожу. Сухие губы беспорядочно и коротко касались щёк, носа, губ, висков брюнетки, а мужские чуть шершавые ладони, обнимающие скулы, не позволяли отстраниться.

– Пойдём, – он потянул слабо сопротивляющуюся девушку к машине, открыл дверцу, задержался, видя, что она, похоже, сомневается в правильности такого решения. – Как обычно, до вокзала, да?

Ририн отчаянно просчитывала варианты, но всё портило отчаянное желание кого-то пристукнуть за подобную подставу. Упускать этого парня не хотелось, но, опять же, нужно пойти, предупредить Куросаки, а если та вывалится на улицу в том виде, он наверняка её увидит. То, что беловолосый способен видеть духов, Ририн не сомневалась – не зря сама была датчиком, но вот его рейрёку не обладала ярко выраженным оттенком, как у капитана.

Определившись, брюнетка сбросила с плеч рюкзак, закинула его на сиденье и, бросив на ходу: "Я скоро", скрылась между домами.

Хицугая удивлённо посмотрел ей вслед, перевёл взгляд на сумку. Хорошо, что она её оставила, значит, вернётся. Но вот за каким демоном Карин понесло в подворотню, Тоширо придумать не мог. Он захлопнул дверь и привалился к машине. Оставалось лишь подождать немного.

Совсем чуть-чуть.

Самую малость. Она ведь сумку оставила.

Мысленно плюнув, Тоширо отправился за девушкой.

Всё оказалось просто и сложно одновременно. Во-первых, душа убитого здесь несколько лет назад мужчины была привязана к месту – такие не регистрируются датчиками. Во-вторых, окопавшийся тут же пустой питался эмоциональными выбросами тех, кто таки забредал в несчастливое место, и был хил на столько, что также не обнаруживался, но со временем это, несомненно, могло вылиться в проблему.

Карин уже убирала дзампакто в ножны, когда в переулке появилась Ририн, злая и ошарашенная одновременно.

– Какого фига? – холодно поинтересовалась Куросаки и, сведя брови, добавила: – А где сумка?

– В машине твоего парня. Кстати, не познакомишь?

– Какого парня? – выпала Карин.

– Седовласого такого. С бирюзовыми глазами. Который со мной… то есть с тобой целовался. Так кто это? – вперилась в неё душа-плюс.

– Целовался? – Куросаки попыталась сообразить, что это было.

– Карин? – донеслось с улицы.

– Чёрт! – зашипели девушки хором, хватаясь друг за друга.

Мужчина остановился невдалеке и огляделся, не замечая их.

– Он нас не видит? – шепотом спросила синигами.

– Нет, я поставила иллюзию. Но вполне может слышать.

Хицугая прошёл вглубь, и похожие как близнецы брюнетки на цыпочках выползли на улицу.

– Ну?! – требовательно повторила Ририн.

– Ты потише со стенкой разговаривай, – сердито отозвалась Куросаки и тяжело вздохнула: – Я не знаю. Дэнко говорит, что это не он, – ловко ушла она от собственного мнения, а потом быстро взяла инициативу в свои руки: – Так, всё, заканчиваем. Мне ещё с ним объясняться.

Карин вошла в тело и, поймав на лету горошину с душой-плюс, перевела дыхание. Вот тоже проблема. Дай ей чуть больше свободы, и она немедленно донесёт Урахаре. С другой стороны, продавец всегда умудряется быть в курсе всего, что происходит в Каракуре, и рано или поздно узнает и о Хицугае. С третьей – на Урахару всегда можно рассчитывать с той точки зрения, что он выступает на стороне Общества Душ, а не конкретных придурков, которым моча в голову ударила, всё-таки сообщение о пропадающих молодых людях с высокой духовной энергией напрягло Куросаки. Да и постебаться над бывшими коллегами – это Киске тоже всегда "за", так что тут его помощь может быть очень кстати.

Набравшись смелости, Куросаки показалась в проёме переулка и позвала:

– Тоширо!

Хицугая подошёл немедленно.

– Что произошло? – строго спросил он.

– Ничего, – равнодушно соврала Куросаки, и Хицугая свёл светлые брови. – Это мои собственные тараканы.

– Призового размера? – вот тут в голове Тоширо мелькнула мысль, что под тараканами подразумевается нечто более конкретное, нежели дурные мысли.

– Они самые. Едем? – и она приоткрыла дверь автомобиля. Беловолосый кивнул.

Прощались долго и со вкусом. Первой, к слову, начала Куросаки. Сначала в салоне машины, потом ещё снаружи, благо в паркинге вокзала было темно и безлюдно, и молодые люди тоже старались говорить тихо.

– Пока.

– Пока.

– Позвони, как доберёшься.

– Ага.

– Обязательно.

– Конечно.

– Тебе пора.

– Угу. Ещё секунду.

И каждая фраза чередовалась с обстоятельным поцелуем.

В субботу с утречка пробегая по холлу академии, опаздывающая Куросаки, не удержавшись, метнула взгляд в большое зеркало и споткнулась. Возможно, всё-таки не стоило этого делать, но теперь уже ничего не изменить. В зеркале отражалась красивая в своей изящной строгости девушка. Кипельно-белая блузка с рукавами в три четверти больше походила на приталенный жакет, подчёркивающий тонкую фигурку девушки. Чёрная кожаная юбка-восьмиклинка, которую некогда всучила Ёруити, обнимала бёдра, скрывая их угловатость. Чёрные закрытые туфли на пятисантиметровом каблуке и белые носочки с рюшами, волосы едва ли доходили до плеч, длинная чёлка не скрывала лица. Довершал картину лёгкий дымчатый макияж в чёрно-серой гамме.

Куросаки ещё раз выругалась – зря так разрядилась. С Хицугаей они встречались исключительно после тренировок, чему Карин была несказанно рада – слишком внезапно их отношения из дружеских стали любовными. А сегодня ей нужно на что-то решиться: изображать недотрогу после того, что было на неделе – глупо, косить под дурочку – так на фига разоделась, спрашивается, но и согласиться на всё без оглядки – не тот сегодня день, ох, не тот.

В результате до аудитории Карин дошла в наисквернейшем настроении, обвела притихших сокурсников хмурым взглядом и с самым независимым видом села на место.

– Куросаки, ты с дуба рухнула? – справедливо поинтересовалась Хицугая.

– Во-о-от! – наставительно протянула черноокая красавица. Потом через паузу ответила: – Вот и я о том же, – и тяжко вздохнула.

Выйдя из академии, Карин повернула в сторону, противоположную воротам. Через академгородок проще было добраться до корпусов политеха, где учился Хицугая, и Куросаки была уверена, что встретит его по дороге. Его брюнетка заметила издалека. Тоширо шёл, сосредоточенно глядя перед собой. Одет он был в традиционные серые брюки и светлую рубашку с коротким рукавом. Через плечо была перекинута чёрная лямка сумки, руки в карманах. Куросаки улыбнулась, залюбовавшись серьёзным лицом, вокруг которого ветер трепал белые пряди. Мужчина чуть посторонился, пропуская мимо неузнанную Куросаки.