Текст книги "Связанные (СИ)"

Автор книги: Tinory

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 53 страниц)

– Ну, готовься заранее, перед смертью не надышишься.

Карин резко остановилась, глаза искрились от раздражения. На самом деле Куросаки играла. Если бы она действительно хотела пойти на свадьбу, она решила бы проблему, даже если бы свадьба и экзамен были бы в один день, но вся беда в том, что Карин не могла на это решиться. И главную причину звали Хицугая Тоширо. И даже если этот Хицугая – не тот Хицугая, так подставлять парня она не собиралась, а родня наверняка спалит её. Потом и синигами будут интересоваться: тот – не тот, а давайте проверим. Поэтому можно ссылаться на сессию, винить за отсутствие приглашения и демонстративно обижаться на весь свет.

– Я не приду, – поставила точку Куросаки, Арисава тяжело вздохнула. И всё же с кладбища они возвращались, обнявшись.

– Так, значит, у тебя всё хорошо? – полюбопытствовала напоследок одноклассница Ичиго, многозначительно бросив взгляд на блондина, стоящего у своего автомобиля.

Карин кивнула.

– На свою свадьбу позовёшь? – хитро улыбнулась приколистка.

– Угу, – оценила шутку брюнетка, – Ичи только не рассказывай, а то он проверять прибежит. Всю малину попортит.

Арисава хмыкнула и, распрощавшись, пошла своей дорогой.

Доехав до дома, Карин пригласила Тоширо остаться на обед, и теперь они сидели на кухне вдвоём. Хицугая чувствовал себя немного неуютно после похода на кладбище, не зная, что сказать, но есть хотелось больше.

Куросаки тем временем избавилась от рубашки и, нацепив передник, принялась за готовку.

– Нам с сестрой было четыре, когда умерла мама. Несчастный случай, – внезапно произнесла она, засыпая пасту в виде ракушек в кипящую воду. Хицугая, который сидел тут же за столом, разглядывая чаинки в кружке, вздрогнул и растерянно посмотрел на девушку. Признаться, он не ждал сегодня откровений. Карин между делом продолжала рассказывать историю семьи: как учились жить без мамы, как она училась играть в футбол, как потом училась жить без футбола. Как сестру сбила машина, и как отец ушёл вслед за ней, и каких глупостей наделал старший брат. Конечно, Карин не тот человек, который любит жаловаться, но одиночество последних дней больно ударило по девушке. Да и не похож был этот рассказ на жалобы, скорее на сухую констатацию фактов обтекаемыми двусмысленными фразами, и от этого Тоширо становилось ещё более жутко.

– Иди ко мне, – тихо позвал он, откидываясь на спинку дивана в гостиной, куда они перебрались после обеда. Куросаки безропотно скользнула на колени мужчины и ощутила крепкие объятия, грозившие переломами рёбер, и обветренные губы на виске. Спокойно. – У меня хотя бы сестра осталась, – прошептал он, и это прозвучало как сочувствие и признание того, что он понимает Куросаки, как никто другой.

– Ну, на самом деле всё не так страшно, как выглядит на первый взгляд, – пошла на попятную брюнетка. – Кстати, о сестре. Что у вас происходит? Ты знаешь, с чего она так взъелась? – Карин чуть отстранилась, чтобы видеть лицо Тоширо, но с колен не слезла. Наоборот, перекинув одну ногу, уселась верхом, прижимаясь теснее, и просунула ладошки между широкой спиной и спинкой дивана.

– Ну, если начинать сначала… Наша семья жила в Ацуге. Хотя в последние годы я, а потом и сестрёнка Ки перебрались в общаги своих ВУЗов.

Тоширо решил, что рассказ о своей семье будет лучшим ответом на откровенность Куросаки. Прислушиваясь к низкому хрипловатому голосу Хицугаи, Карин положила голову на мужское плечо.

– А ещё у нас был домик в горах недалеко от города. Вокруг того поселения вырос туристический комплекс: зимой – лыжи, летом – пешие или вело-маршруты. Местные сдают дома и комнаты приезжим туристам. Вообще-то домик и сейчас принадлежит нам с сестрой, просто он в управлении турфирмой. Но тогда сдачей нашего дома занимались мама и Кику. Это позволяло иметь его свободным в то время, когда нам это необходимо, например, на католическое Рождество, западный или восточный новый год.

Это произошло почти два года назад. Мы с отцом поехали туда, чтобы закрыть после очередных гостей, забрать ключи и перевести систему отопления в ждущий режим, чтоб к Рождеству там было достаточно тепло. Назад возвращались поздно вечером, почти ночью. Дорога туда сложная: не серпантин, конечно, но местность гористая, расщелины, обрывы и крутые повороты – норма. Семейный универсал, тоже ниссан, вёл папа. На ночь ударил мороз, подтаявший, было, днём снег превратил дорогу в каток.

Не надо обладать ясновидением, чтобы понять, чем кончилось для Хицугаи это путешествие, а по паузам, которые делал беловолосый, по ломающемуся голосу Карин поняла, что Тоширо до сих пор тяжело переживает случившееся. Куросаки сжала его крепче, передавая силу и поддержку.

– Папа не справился с управлением. Машину вынесло с дороги, и она рухнула, застряв на склоне. Как не взорвалась и не загорелась – не знаю. Подушки безопасности, конечно, сработали, вот только в водительской оказался какой-то брак. Отцу сломало шею, он умер мгновенно. Я пролежал в машине несколько часов, медленно замерзая. С тех пор я и не люблю зиму.

Хицугая опять замолчал, почувствовал, как пальцы Куросаки гладят его по спине, а её нос уткнулся в шею, и мужчина улыбнулся. Страсть, горевшая между ними буквально вчера-позавчера, видимо совсем перегорела, осталось лишь тепло нежности.

– Я очнулся в больнице после комы через день, на следующий день после фактического дня рождения. С тех пор двадцатое декабря – не просто день рождения, я считаю его и днём своей смерти, и днём второго рождения.

Поначалу Тоширо действительно собирался рассказать тот самый момент, который в своё время рассказал сестре, и из-за которого у них образовался "раскол". Но почувствовав, как Карин вздрогнула у него в руках, поменял планы – эту женщину он не намерен терять.

– Потом были два месяца лечения. Короче, я пропустил зимнюю сессию и не смог закрыть весеннюю, пришлось повторять год.

Пока мама присматривала за мной в больнице, всё было относительно в порядке. Кику училась, я восстанавливался, и маме было не до своих переживаний. Даже Ниссан признал заводской брак в подушке безопасности и в качестве компенсации презентовал эту машинку, – Хицугая мотнул головой в сторону улицы, где стоял его автомобиль, – я бы вряд ли рискнул купить новую после всего произошедшего.

А когда я уехал в Йокодзаму, мама осталась одна. И она сдалась. Теперь Кику стала мотаться между академией и домом, нещадно пропуская занятия. Мы даже собрались перевезти маму в Йокодзаму. Но в июле мама умерла.

Из-за пропусков сестру не допустили к сессии, поэтому вы с ней и оказались на одном курсе.

Мы продали дом в Ацуге, сняли квартиру в Йокодзаме, всё-таки общежитие – это общежитие. Остатки денег я разложил по инвестиционным портфелям – отец научил обращаться с фондовым рынком, так что на жизнь хватает, на учёбу тоже средства есть.

– Ты так и не сказал, в чём загвоздка с сестрой.

– Ну, – беловолосый споткнулся, – она считает меня шизофреником.

Куросаки фыркнула:

– Так у нас вся семья с приветом, но это не повод.

– Но она считает это диагнозом! – пояснил Хицугая. – И она не хочет, чтобы мы были вместе именно потому, что ты её подруга, потому что считает, что это наследственно.

Он потупился, понизив голос. Куросаки закатила глаза.

– Она не психиатр, чтобы ставить такие диагнозы. И потом, у тебя же водительские права, ты медкомиссию должен был проходить!

– Я прошёл, но Кику считает, что там недостаточно времени, чтобы распознать отклонения, да и я мог притворяться.

– Фигня! Что-то я не видела её на психиатрии, чтобы она могла делать подобные заявления. Поверь, у профессиональных врачей достаточно и времени, и методик для подобных выводов! А с бытовой точки зрения… Мы часто кидаемся такими словами, как псих, шизик, идиот (тоже клинический диагноз, между прочим), но по факту это ничего не значит. И ещё раз повторю: Кику – не психиатр. Забей! – резко закончила она.

Тоширо помолчал, внимательно разглядывая глаза Карин. В тёмно-серой глубине, казалось, плясали искорки негодования.

– Спасибо, – прошептал Тоширо в губы.

– За что? – её голос моментально сел.

– За то, что ты есть в моей жизни.

Куросаки хмыкнула.

– Спасибо, что провёл этот день со мной. Это важно для меня.

– Это всё, конечно, здорово, но мне пора в школу. В смысле, на работу, – проговорил Хицугая, оторвавшись от губ любимой. – А ты?

– Я отпустила своих ещё в пятницу. До послезавтра?

– Почему не до завтра? Ведь ни у тебя, ни у меня тренировок нет.

– Не надо, – почти умоляюще произнесла Карин. – А то я про учёбу совсем забуду.

– Я тебе напомню, – улыбнулся Тоширо, – но. Как хочешь.

Хицугая ссадил женщину с коленей и, чмокнув на прощание, вышел.

Он так и не сказал Карин, почему сестра считает его психом. Возможно, он сделает это позже, например, после свадьбы. Конечно, это можно было списать на галлюцинации умирающего мозга, хотя наличие той же Ренсаномару доказывает, что не всё может быть галлюцинацией. Но то простые призраки, которых даже здесь в доме Куросаки до фига и больше. А может, в горах Японии действительно водятся ледяные драконы.

Энциклопедия синигами. В мире дзампакто.

Дэнко не очень любит это место – слишком холодно. Снежная равнина даёт раздолье пронизывающему ветру вперемешку со снежной крошкой. Он проникает под одежду, заставляя женщину ёжиться под ледяными порывами. Но есть и плюсы, например, скульптурный талант "ледышки". Поэтому здесь можно сидеть в уютной, хоть и ледяной беседке и, воображая себя аристократом в десятом поколении, пить горячий чай из ледяного сервиза. А еще это единственный путь, чтобы побыть семьёй.

Напротив Дэнко сидит мужчина с зелёными волосами и с ледяным равнодушием в серых глазах изучает пачку листов с таким видом, будто это утренний выпуск "Таймс".

– Я не понял, – брови Хёринмару сошлись над переносицей, – так ты не знала?!

Дэнко невинно пожала плечиками, придерживая чашечку двумя руками.

– Автор сама не знает, что я знаю и что думаю по этому поводу на самом деле. Ты ушёл не попрощавшись.

– Обстоятельства поменялись слишком внезапно.

– Ну да, ну да, – не поверила Дэнко, – дорога тоже обледенела совершенно внезапно. И остальные совпадения – имя, день рождения, день смерти – тоже совершенно случайны.

– Это позволило вытащить его оттуда!

– Хёринмару, он умер! – резко произносит Дэнко, чашка со звоном касается блюдечка, стоящего на столике. – Это, фактически, перерождение, просто тело было взрослым. Это не он!

– Раз это перерождение, значит, он тот же самый, – прикрывая глаза, спокойно говорит Дракон.

– Это не он: он ничего не помнит из прошлой жизни, зато память физического тела имеется в полном объёме. Он ведёт себя по-другому, и для хозяйки будет лучше, если она не будет проводить параллели, – Дэнко уже рычит.

– Хорошо, это не он, – со вздохом признаёт Хёринмару. Спорить с женщиной? Да упаси Ками! – Но раз ты здесь, значит ты в курсе, и связь восстановилась?

Дэнко вновь скептически пожимает плечами, глядя, как маленький дракончик копошится в снегу.

Это всего лишь «Энциклопедия».

Комментарий к 2.18. День памяти

Орхидея – олицетворение женственности и утонченности, благосклонности и роскоши. В китайской символике является образом совершенного человека, эмблемой плодородия и красоты. В Японии жёлтый цвет свадебного букета – это стремление к любви.

О высшем образовании в Японии. Оно, как известно, повсеместно платное. Весьма популярна бальная система, при которой учитывают всю работу студента, включая посещаемость лекций, семинаров, практических занятий, самостоятельной работы в виде рефератов и проч. Недобираешь баллов хотя бы по одному направлению – дисциплину не засчитают и кредит-часы не начислят. А не хватит кредит-часов – не переведут на следующий курс и диплом не выдадут. Плати и занимайся ещё один год, пока не наберёшь.

========== 2.19. Фестиваль Звезды (часть 1) ==========

Тоширо стоял перед зеркалом в прихожей у себя дома, пытаясь уложить непокорные волосы в задуманную причёску, но спустя короткое время они вновь начинали топорщиться. Оставив, наконец, это бесполезное занятие, Хицугая поправил узел галстука и ещё раз оглядел себя с головы до ног. Строгий костюм цвета крем-брюле, как выразился продавец, тёмно-серая, почти чёрная на контрасте рубашка, светло-голубой галстук с мелкими бирюзовыми звёздочками-снежинками, – редкие вверху около узла, к низу они превращались в настоящий сугроб, – и бежевые туфли в тон костюма. Сегодня – самый важный день в его жизни. И нет, это не свадьба, как это ни парадоксально может прозвучать. Свадьба – это всего лишь обряд, объявляющий намерения двоих окружающим, ведь уже всё подтверждено соответствующими органами. И даже не регистрация брака в ЗАГСе, ведь и к этому моменту всё решено.*

А решиться всё должно сегодня, в день Танабата*, когда звёзды, олицетворяющие влюблённых, Орихиме и Хикобоси (по-западному, Вега и Альтаир) могут встретиться, перейдя Великую Реку (Млечный путь). Ну, если быть совсем точным, то фестиваль Звезды будет завтра – 7 июля, но в некоторых префектурах отдаётся предпочтение ночи с шестого на седьмое, и народные гуляния начинаются с вечера. И хорошо, что в этом году Танабата выпал на выходные.

Две недели, минувшие со дня грандиозной разборки и объяснений, прошли для беловолосого в розовом тумане романтики. Кику смирилась с их встречами и, хоть посматривала на брата неодобрительно, вслух ничего не говорила. Они по-прежнему встречались лишь после тренировок, и Хицугая по-прежнему довозил Куросаки до вокзала, откуда та на электричке возвращалась в Каракуру. Да и в прошлую субботу обошлись прогулкой в парке и только, а сегодня вообще не виделись – Карин исчезла сразу после занятий. Но Тоширо почти физически ощущал дрожь их связи как низкую вибрацию бас-струны, видел, как на это реагирует брюнетка, когда блики в её глазах начинали дрожать в такт колебаниям. В этот момент Карин уходила в себя, прислушиваясь к чему-то, а выныривая, робко улыбалась Тоширо. От этой улыбки Хицугая чувствовал новую волну дрожи, и начинался процесс, который в физике носил название лавинообразного самовозбуждения системы, который обычно заканчивался резонансом, а в случае с влюблёнными – поцелуем.

Ещё раз глубоко вздохнув, Тоширо проверил наличие документов, ключей и другой мелочи и вышел из квартиры. Субботний вечер уже зажёг огни, и Хицугая уверенно вёл машину к Каракуре, на пассажирском сидении лежал пышный букет ярких бордово-фиолетовых гербер, разбавленных декоративной травой и мелкими незабудками*.

Чуть больше, чем через полчаса, беловолосый звонил в дверь дома Куросаки. Пиликавший в глубине дома звонок в очередной раз сменился абсолютной тишиной – гостей встречать никто не рвался. Тоширо отошёл назад и оглядел дом – тот выглядел пустым и покинутым. Хицугая поёжился, смутные, пока неоформленные страхи начали пробираться в его мысли. Он ведь даже не предупредил Карин, что приедет сегодня. А вдруг она занята? А вдруг она занята с другим? Сердце дрогнуло под грузом сомнений. Несмотря на то, что целовалась Куросаки с удовольствием, она так и не сказала, что испытывает к беловолосому. Впрочем, и Тоширо больше не упоминал о своих чувствах, боясь смутить или спугнуть девушку. Мужчина достал телефон и набрал номер Куросаки. К счастью, о выключенных аппаратах никто не сообщал; к сожалению, гудки продолжали тонуть в тишине – Карин не отвечала.

С телефоном у уха Хицугая не спеша двинулся в обход дома, задрав голову в попытке разглядеть окна второго этажа. Не успев завернуть за угол, Тоширо услышал сверху далёкую мелодию мобильника. Сбросив вызов и повторно набрав Куросаки, убедился, что это именно её телефон, но трубку по-прежнему никто не брал. В душе вновь закопошился червячок нехорошего предчувствия. Некстати в памяти всплыла история с отключкой, когда Карин провалилась в летаргическое состояние. А вдруг сейчас такая же история?

Теперь Хицугая оглядывал дом на предмет способов проникновения, но ни открытых окон, ни забытых лестниц тут не наблюдалось.

Тоширо вернулся к двери, подёргал её, обернулся по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии случайных свидетелей, и хорошенько двинул плечом. К усилиям беловолосого дверь осталась равнодушна. Через пару попыток Хицугая ещё раз внимательно осмотрел дверь, особенно в районе петель. Подозрения подтвердились – дверь открывалась наружу, и выбить такую было бы весьма проблематично. Он подёргал ручку для порядка, нажал кнопку звонка всё с тем же результатом и, запустив пятерню в волосы, отошёл, собираясь изучить окна на предмет проникновения – интуиция подсказывала, что Карин внутри, и ей могло стать плохо.

В этот момент замок щёлкнул, Хицугая, резко развернувшись на звук, увидел, как дверь медленно, как бы нехотя, отворяется. "Что ж, добро пожаловать", – недоверчиво хмыкнул Тоширо и зашёл – почти ворвался – внутрь.

По-правде сказать, Куросаки чувствовала себя натуральной блондинкой, когда к концу тренировки понимала, что с замиранием сердца поглядывает на школьное крыльцо в ожидании белобрысой макушки. А глядя в его бирюзовые, но такие тёплые глаза, обнаруживала, что губы сами собой расползаются в идиотской улыбке, но поделать ничего с этим не могла. Разве что, прервать зрительный контакт, поддавшись притяжению, ощущая упругий напор мужских чуть обветренных губ. Это спасало, хоть и ненадолго. Хицугая не просил ни о чём Куросаки и больше не говорил о своей любви, но этого и не требовалось. Обволакивающая ласка его улыбки, взгляда воспринимались брюнеткой почти как физические объятия, его касания, осторожные и нежные, пускали по позвоночнику поток расплавленной лавы, что неотвратимо стекает со склон вулкана, прожигая на пути любые препятствия. И в этот раз Карин просто сбежала, будучи не в силах выносить собственное желание.

А что лучше всего выбивают дурь из мозгов? Правильно, физические нагрузки! И поскольку футбол со школьниками таких нагрузок не давал, Куросаки, оставив тело валяться на кровати дома, отправилась к Урахаре.

Сам Киске, гад такой, сбежал, сославшись на дела, но в качестве мальчика для битья всё же оставил Ханакари. Тот, конечно, был силён, как бык, но столь же прямолинеен, зато потом к нему присоединилась Ёруити. В итоге, тренировка вышла, что надо, и Куросаки, довольная, прыгала с крыши на крышу, возвращаясь домой. После горячих источников и массажа господина Тесая это было не сложно.

А вот дома, точнее, у дома ждал сюрприз, и Куросаки чуть не споткнулась, увидев серебристую машину Тоширо, а потом и его самого, заканчивающего обход дома. Судя по всему, он проторчал тут уже достаточно, но надежды встретиться с Карин не оставлял. Синигами скрипнула зубами, глядя, как Хицугая пытается высадить дверь – не дай Ками, у него это получится…

Времени на возвращение в тело не было, поэтому Куросаки со всего маху пролетела сквозь крышу, приземлившись прямо напротив двери, протянула руку, щёлкнув замком, и легонько толкнула, отворяя дверь. А сейчас тихонько, задом, задом и к лестнице, авось, пронесёт, благо, в коридоре темно.

Не пронесло. Хицугая, резко распахнув дверь, застыл на пороге, ошарашено глядя на брюнетку. Затем в пару широких шагов он приблизился к девушке, глядя ей прямо в глаза, и, наконец, порывисто обнял, прошептав:

– Ками, Карин, как ты меня напугала!

Куросаки продолжала стоять столбом, лишь робко коснулась мужской спины, обнимая в ответ.

– Карин, – шёпот обжёг, как и губы, целующие взасос, – Карин… – Тоширо слегка отстранился, взяв брюнетку за плечи, и теперь мог оглядеть Куросаки.

Сумеречное освещение в коридоре не позволяло разглядеть подробностей, но Хицугая вполне различил на ней чёрное кимоно, похожее на те, в которых занимаются боевыми искусствами, а Куросаки знала, что в руке у Тоширо букет, с которым он обходил дом и ворвался внутрь.

– С тобой всё в порядке? – закончил фразу Хицугая, затем, будто опомнившись, предъявил девушке "веник": – Это тебе.

Он обернулся в поисках выключателя и даже потянулся к нему, но Куросаки его опередила. Перехватив мужчину за запястье, она дёрнула его за собой, а потом со словами: "Проходи, располагайся, я скоро, только переоденусь", сказанными нарочито беспечным тоном, запихала его в гостиную и закрыла за ним дверь.

Хицугая недоумённо оглянулся, щёлкнул выключателем, а потом перевёл взгляд на букет. Нда, назвать это веником, значило сильно польстить. Тоширо поправил пару веточек, но плюнув на бесперспективное занятие, огляделся. Он уже бывал здесь, но тогда осматриваться было как-то неудобно. Гостиная выглядела уютно из-за бежевых стен и мебели тёпло-жёлтого оттенка, впрочем, обстановка была по-японски минималистичной. Низкие тумбы пристенной мебели, большой телевизор и большой диван, заправленный покрывалом цвета свежей зелени, составляли всё убранство гостевой зоны. Обеденная зона никак не обособлялась – просто стол и табуретки. Правда, выделялся большой плакат на стене с фотографией рыжеволосой смеющейся молодой женщины. Далее шла кухонная зона, где превалировали бело-голубые тона, но тоже тёплого оттенка. Так делили комнаты в девяностых годах, видимо, с тех пор тут ничего и не менялось.

Хицугая осторожно положил цветы на журнальный столик, а сам сбросил пиджак и откинулся на диван. Как известно, девушки переодеваются долго.

Наверху Куросаки металась по комнате. Единственными её мыслями были «Он видит синигами! Он чувствует синигами!», ну и классическое «Что делать?» Это настолько выбило девушку из колеи, что ничего более осмысленного в голову не приходило. Однако когда первый шок прошёл, Карин смогла взять себя в руки и даже начать соображать.

Ну, видит, и что? Она ведь и раньше догадывалась, что духовная сила Хицугаи очень высока. Это что-то меняет? Нет, не меняет, совсем ничего не меняет. Карин, вернувшись в тело, заторопилась к гостю, но в голове продолжает крутиться, будто она что-то упускает, и это не даёт покоя. Поэтому в гостиную она входит с натянутой улыбкой и нервно подрагивающими коленями.

Тоширо бодро обернулся к вошедшей девушке и недюжим усилием воли постарался удержать улыбку, которую адресовал любимой. Она ушла переодеваться. Её не было десять минут. И что?

На брюнетке красовался домашний трикотажный костюмчик из коротких шортиков и обтягивающей футболочки нежно-фиолетового цвета и сиреневые совсем короткие носочки. Хицугая мысленно выругался. На этом фоне в костюме и галстуке он чувствовал себя по-идиотски, к тому же было довольно жарко.

Карин застряла у порога, нерешительно переминаясь, убрала руки за спину, зацепив правой ладонью левый локоть. После таких нехитрых действий, Хицугая забрал обратно все свои невысказанные претензии: одежда обтягивала стройную фигурку брюнетки, а её поза позволила оценить объёмы и изгибы в лучшем виде.

Тоширо сглотнул, встал, подхватив цветы, и подошёл к девушке.

– Эм, я тут слега перенервничал, когда ты не открывала, – закусив губы, повинился он в плачевном состоянии букета.

Карин взяла букет в руки, ткнулась носом в цветы. Тонкий аромат приятно ласкал обоняние, хотя запах, шедший от Тоширо, – терпкий парфюм, смешанный с едва заметными отголосками "благородного" пота (или не пота, просто мужского запаха) – будоражил и заводил намного больше.

Тоширо стоял рядом, сунув руки в карманы и наблюдая за девушкой. Она молчала, нервно теребя ленточку, которая фиксировала цветочную композицию, её взгляд перескакивал с цветов на пол, в сторону и даже иногда на мужчину, но этим всё и ограничивалось.

– М-м, ты не хочешь поставить их в вазу? – решил подсказать Хицугая.

Карин вздрогнула, посмотрела на беловолосого удивлённо, затем рассеяно покивала, соглашаясь, и, вновь вернув букет Хицугае, отправилась в зону кухни. Глядя, как брюнетка заглядывает в каждый второй шкафчик, Тоширо поинтересовался с долей сарказма:

– Только не говори, что тебе никогда не дарили цветы!

– Ну, – Карин на миг замерла, – не то, чтобы совсем "никогда". Просто они никогда не доживали до дома.

Наконец, достав простую стеклянную вазу с матовым рисунком, брюнетка наполнила её водой, воткнула туда цветы и принялась пристраивать её на одной из полочек в гостевой зоне, с преувеличенным вниманием расправляя листочки и веточки букета. Настоящей же причиной, по которой Карин боялась взглянуть на Тоширо, был вид мужчины. Светлый низ – тёмный верх был, своего рода, визитной карточкой капитана, когда он спускался на грунт, да и выглядел Хицугая так, что у брюнетки подгибались коленки. А ещё Куросаки старательно гнала причину, по которой Тоширо мог завалиться сегодня к ней с цветами. Если бы пришёл без цветов, ей было бы проще общаться. Наверное.

– За что ты так с ними? – удивился Хицугая, снова сев на диван и закинув руку на спинку. С этого ракурса любоваться затянутой в тёмный трикотаж фигуркой было одно удовольствие.

– Если бы брат узнал, что какой-то парень дарит мне цветы, – Карин тяжело вздохнула, подняв глаза к потолку, – он бы ему все руки-ноги переломал.

– Хм, а если у парня были самые серьёзные намерения?

– Ну, брат бы извинился. И то, если бы я его уговорила. А поскольку ради тех ухажёров я не собиралась ссориться с братом, то предпочитала не доводить до крайности, избавляясь от цветов до того, как приду домой, – устало пояснила Куросаки.

– То есть, хочешь сказать, что мне несказанно повезло? – усмехнулся Тоширо.

– Ты даже не представляешь, как, – нежно прошептала девушка, всё также стоя спиной к нему и поглаживая лепестки фиолетовых гербер. В этот момент она передумала кучу вариантов от "безвременно почившего" брата до возможного перерождения капитана, но до Хицугаи внезапно дошло, что он ляпнул. Подскочив с дивана, он быстро приблизился к брюнетке и положил ей руки на плечи.

– Прости, я не хотел, – с тихой грустью произнёс он, его дыхание пощекотало шею, а ладони огладили руки Куросаки от плеч до локтей. Тоширо почувствовал, как по ней прошла дрожь.

Карин откинулась назад, прижимаясь к широкой груди, и чуть склонила голову на другой бок, неосознанно открывая шею.

Блондин поддался, осторожно прикусив мочку уха, а потом спустился ниже и с удовольствием отметил, как по шейке женщины пробежала армия мурашек. Но, несмотря на такой ответ её тела, Тоширо показалось, что Карин вообще не замечает происходящего, уйдя в себя. Он перенёс руки на талию, прижимая её ещё ближе, и, продолжая целовать шею, принялся гладить плоский животик Куросаки. Затем его руки поднялись выше, оглаживая полушария.

Карин всхлипнула и повернулась в плотном кольце рук. Выглядела она озадаченной, но взгляд уже подёрнулся дымкой неги и желания.

Внимательно наблюдая за её реакцией, Тоширо подтянул её руку к лицу, медленно выцеловывая каждый пальчик. Куросаки прикрыла глаза, а её губки, наоборот, приоткрылись. Хицугая очертил указательным пальцем линию скулы, подтянул лицо брюнетки за подбородок и, наконец, провёл большим пальцем по нижней губе, заставляя её раскрыться ещё больше.

После этого женщина громко сглотнула и, поддавшись вперёд, растянула петлю галстука.

Хицугая перенял инициативу, увлекая брюнетку за собой, а потом, развернувшись, подтолкнул дальше к дивану и, не встречая препятствий, стянул с Карин маечку. Куросаки довольно улыбнулась, услышав от мужчины разочарованный вздох: сегодня на ней был спортивный лифчик с плотными чашечками, которые скрывали малейшие неровности в виде сосков и совершенно не располагали к ласке. Теперь-то он его точно снимет! Если найдёт застёжку, ибо сама Куросаки обнаружила её только через день.

Тоширо потребовалось на это полминуты, чувствуется опыт, ага. Лишь обнаружив на спине сплошную лямку, он тут же переместил руки вперёд, безошибочно найдя застёжку между чашечками бюстика. Карин фыркнула и потянулась к ремню, мужчина только успел перебросить изделие номер один из кармана брюк на диван, поближе к месту действия, и не глядя расстегнул пуговки на манжетах, помогая женщине избавить его от рубашки.

Брюнетка подняла лицо, взглянув Тоширо в глаза, от чего по телу прошёл сначала озноб, а потом волна томительного тепла. Карин даже не заметила, как из вертикального положения они перешли в горизонтальное.

Изучение тела Хицугая начал снизу, чередуя нос, губы и язык, дублируя прикосновения пальцами: то легко касаясь кожи подушечками, то оцарапывая мозльками на ладони – его руки знали не только клавиатуру, но и отвёртку с молотком держать умели, а иногда даже паяльник.

Когда мужчина добрался до груди, Куросаки поняла, что молча это не переживёт. Его руки и губы знали, что делать, и знали, как нравится именно ей. Карин выгнулась, громко застонав. Хорошее у него всё-таки имя, томное: То-оширо-о. Желание, прежде разлитое по всему телу, свернулось тугой спиралью внизу живота; пустота требовала заполнения.

Но это желание не походило на огненную страсть. Лёгкие, едва ощутимые, словно снежинки, касания мужчины здесь и там медленно подводили к обрыву, с которого совсем скоро сорвётся снежная лавина. Карин закинула руки за голову, выгибаясь навстречу, собственные вскрики заводили её саму и, кажется, Тоширо тоже. Плавные размеренные движения стали резче и глубже, толчки и пульсации участились, и лавина, набрав, наконец, критическую массу, ухнула вниз.

Карин распласталась, ощущая на себе тяжесть мужского тела, с трудом подняла обессиленную руку, зарываясь в белые волосы уткнувшегося ей в плечо Хицугаи. Распутать ноги не хватало никаких сил, а потому Тоширо продолжал оставаться в ней, и Куросаки могла в полной мере насладиться чувством наполненности, и это казалось самым верным на свете.

– Спасибо, – прошептала брюнетка.

– Тебе спасибо, родная, – Хицугая привстал, устало улыбнувшись, и коснулся губами её губ, а затем виска.

И всё-таки Куросаки не стала разлёживаться. Это только в мультяшках после самой интересной сцены опускается занавес, после чего сразу следует другая сцена, а в реальной жизни надо что-то делать. Поэтому Карин быстро натянула футболку и трусики.

– Тоширо, – она остановилась у порога, повернув голову, но не смея посмотреть на него, – я в душ. Тут справа в конце коридора – вторая душевая. Полотенце там же.

– Карин! – успел окрикнуть её беловолосый, и она замерла. – Я хотел погулять с тобой сегодня. Посмотреть звёзды. Оденься по-уличному, хорошо?

Куросаки кивнула и вышла, но справиться с удивлением ей удалось не сразу. Зачем идти гулять, тащиться куда-то на ночь глядя, если своё он уже получил? Карин покачала головой, порой она совершенно не понимала Хицугаю.

Приняв душ, Тоширо вернулся в гостиную. Куросаки ожидаемо ещё не было, и Хицугая решил прибрать за собой: выбросить мусор, расправить покрывало. Поведение Карин опять не укладывалось в рамки привычного или ожидаемого. Сначала соблазнила его, теперь смущается? И ещё: Фестиваль Звезды – красивый праздник, так почему не погулять под звёздами, не посмотреть на фейерверк, не загадать желание, подвесив записку на бамбуковую веточку? Девчонки это любят, но Куросаки, кажется, вовсе не горела желанием куда-то идти.