Текст книги "Связанные (СИ)"

Автор книги: Tinory

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 53 страниц)

Какое, к чёрту, лето, если дождь моросит третий день? Обычно, средина мая в Японии уже считается летом, а нынче Куросаки кутается в легкую курточку с полимерной пропиткой, которая не позволяет ей промокнуть. Ей – это куртке, Куросаки всё равно мокрая. С носа капают дождинки, в ботиночках хлюпает, низ брючин тоже влажный и неприятно холодит лодыжки.

Куросаки торопится, опаздывая в школу. После занятий она задержалась в библиотеке, где выстояла приличную очередь, весьма вовремя ухватив последние книжки для предстоящего семинара, так что это опоздание не смертельно. Футболисты переживут, а семинар – нет. Когда-то для неё важнее футбола не было ничего. Когда-то. Теперь же нужно правильно расставлять приоритеты, что поделать, если ты уже взрослая и рассчитывать можешь только на себя. Конечно, академия оплачена до конца, то есть до шестого курса, и все налоги и прочая плата за дом тоже внесена за год вперёд, а на счёте, оставшемся в наследство от "почившего" папы – приличная сумма. Врачи в Японии получают хорошо, даже в такой маленькой частной клинике, как у Куросаки. Но это не отменяет ежедневных трат на еду, проезд, связь, канцтовары и книжки для учебы, и необременительная подработка весьма кстати.

Задумавшись о своём, о девичьем (о футболе), Карин напрочь позабыла о новом знакомом, вспомнив о нём лишь тогда, когда обнаружила отсутствие скакалок в подсобке. Процедив сквозь зубы ругательство позаковырестей полярной лисы, Куросаки обернулась к команде мальчишек:

– Семь минут по периметру бегом марш! – она взглянула на мобильник, засекая время. – Приду, проверю.

– Как? – ехидно поинтересовался кто-то, не отставая от прочих.

– По пульсу, – пояснила Куросаки и спокойно вышла из зала.

В среду Хицугая Тоширо проводил занятия танцами с первогодками. Конечно, верхних поддержек у них не предполагалось, но озаботившись вопросом заранее, хореограф решил подтянуть силовую часть уже сейчас. В результате, он, сидя на скамеечке, положив подбородок на ладонь руки, которую локтём упирал в колено, с мрачным видом наблюдал попытки отжаться от пола мужской части подопечных. Девочки толпились в уголке, шушукаясь и не решаясь подбадривать своих партнёров в голос.

Силовая подготовка танцоров Хицугаю не радовала. Подтягивания он забраковал сразу, короткую серию упражнений на пресс они уже кое-как выполнили, причём девушки тоже. Теперь же парни кривлялись в гордом одиночестве, выгибаясь вверх и вниз, пыхтели, как рота ёжиков, но не жаловались. Во всяком случае, вслух.

От дверей донёсся скептический хмык, и Хицугая встрепенулся и обернулся. У входа в малый спортивный зал, прислонившись к стеночке, уперев в неё одну ногу, согнутую в колене, и сложив руки на груди, стояла Куросаки-сан. Тоширо ухмыльнулся – то, что футболистка придёт за скакалками, он не сомневался. Хореограф поднялся со скамейки и направился к коллеге, Куросаки тоже отлепилась от стенки, подходя ближе, девочки продолжали перешёптываться, обсуждая новоявленного тренера, парни же просто разлеглись на полу.

– Здравствуй, – поприветствовал брюнетку Хицугая.

– И тебе не хворать, – не очень вежливо отозвалась Куросаки и, выглянув из-за широкой спины мужчины, воззрилась на мальчишек: – Если они растянут себе спины, ты будешь отвечать? – заботливо поинтересовалась она, указывая на ребят.

Хицугая смутился. Разумеется, как тренер, он отвечает за подопечных. Разумеется, отжимания выполнялись ужасно, – он, как прилежный ученик спортивной школы, знал, как надо, и смутно помнил, что несоблюдение правильного положения тела может привести к травме. Если быть до конца честным, вспомнил, когда Куросаки-сан об этом сказала, потому, попервой, не добившись ровных спин, он махнул рукой.

– Так, – женщина звонко хлопнула в ладоши, обращаясь к школьникам, – ну-ка, смотрим все сюда! Девушки тоже. Ложись, показывай! – велела она, развернувшись к Хицугае.

Тот, не будучи дураком, спорить не стал, но с лёгким обречением на лице опустился на пол.

– Головой туда, чтобы тебя видно было, – развернула его Карин боком к ученикам, – ноги пошире. Так, замечательно. Дети, сейчас вы наблюдаете технично выполненное отжимание из положения упор лёжа!

Хицугая мысленно выдохнул – позорится перед девушкой, явной спортсменкой, не хотелось, ещё меньше хотелось, чтоб она опозорила его перед учениками, так как репутация молодого учителя среди школьников – вещь трудно зарабатываемая и легко портящаяся. Куросаки-сан присела рядом на корточки.

– Обратите внимание, – вещала тем временем брюнетка, и Тоширо почувствовал её ладонь на своей спине, – спина ровная и образует с ногами прямую линию. Попа, – лёгкий шлепок по ягодицам, и мужчина почувствовал, как кровь приливает почему-то к щекам, – не торчит и не провисает. В противном случае рискуете потянуть мышцы поясницы и ходить скрюченными, как старые бабушки. Кстати, а почему девочки филонят? Ну-ка, легли рядом! Вам это тоже будет полезно.

Прекрасная половина, робко переглянувшись, выползла из своего уголка и тоже разлеглась на полу.

– Руки шире расставь, на всю длину локтя, – футболистка подошла к одной из девушек и поправила стойку. – Во-от!

– Но так тяжелее, – скульнула одна из красавиц.

– Ничего, потерпишь, – отозвалась Куросаки, проверяя, чтобы все заняли правильное положение.

Построив нехитрую цепочку: тяжелее – полезнее, – значит, нам тоже надо, парни дружно развели локти.

– А вот вы зря так делаете, – прокомментировала это действие спортсменка.

– Почему? – вполне логично возмутился парень.

Карин возвела очи горе, выдохнула сквозь плотно сжатые зубы и, наконец, легла сама.

– Когда руки прижаты к туловищу, – продемонстрировала она стойку и продолжила объяснение, – основная нагрузка идёт на мышцы плеча: бицепсы и трицепсы. Девушкам это не нужно, им гораздо полезнее, когда руки расставлены широко, – Куросаки сменила позу, – тогда нагрузка идёт на косые мышцы груди.

Женщина отжалась, поднялась на ноги и отряхнула руки, уделив этому занятию излишнее внимание.

– Двадцать раз по три раза в неделю, и грудь до третьего размера включительно можно носить без лифчика! – и, подцепив аккуратно сложенные (!) скакалки со скамейки, гордо удалилась под смущённо-восхищённые взгляды.

Хицугая продолжал лежать на полу, подпирая голову ладонью и глядя на дверь с мечтательной улыбкой, пока в зале не стали раздаваться смешки. Хореограф повернулся к расположившимся рядом ученикам, и его улыбка превратилась во вредный оскал.

– А ну, быстро встали по парам в исходные позиции! – рявкнул он, поднимаясь. Впрочем, и оскал, и недовольство были шуточными. Он не сердился на ребят, так как понимал, что действительно выглядел в их глазах комично. Ещё бы слюну пустил.

Тоширо до сих пор чувствовал, как горят кончики ушей. Сегодня она была другой: озорной, ехидной, не боялась и не стеснялась. Такой она нравилась Хицугае больше. К тому же в ней чувствовалась профессиональная спортивная подготовка и отсутствие привычных женских "соплей", с ней было бы интересно пообщаться, и Хицугая строил план, как подобраться поближе.

Когда Карин вышла из малого зала, силы снова покинули её. Там она умудрялась держаться гордо, независимо, даже вызывающе. Хотелось фыркнуть Хицугае в лицо: «ты мне не ровня» и «ты никогда не заменишь Его, хоть вы и похожи». Хотя, Куросаки, конечно, понимала, что брюнет тут вовсе не причём. Она глубоко вздохнула и приложила ледяные пальцы к горящим щекам.

Поразительно, но особенности кожи Карин позволяли ей не краснеть в любой ситуации, хотя, вроде бы, молочно-белая кожа наоборот должна реагировать на прилив крови. Но нет – лицо горит, а щёки продолжают оставаться белыми. Поэтому-то черноволосая Куросаки и заработала титул снежной королевы – величественно спокойная, равнодушная к самым пошлым шуткам и горячим парням, да и по типу внешности – зима. Загар, кстати, на неё тоже не приставал.

Хицугая по-быстрому переодел брюки и туфли на повседневные и, уже закрывая зал, увидел, как по коридору прошла Куросаки-сан. Она по-прежнему не утруждала себя переодеванием, продолжая оставаться в спортивных лосинах и кедах. На спине у неё висел рюкзачок, в котором как раз бы поместилась пара тетрадей для конспектов, левую руку оттягивала небольшая спортивная сумка, набитая, видимо, кирпичами. «Или книжками из библиотеки», – здраво поправил себя Хицугая, не понаслышке зная, что такое мед.академия.

– Позвольте помочь, – не дожидаясь разрешения, молодой человек перехватил сумку, на поверку оказавшуюся не слишком тяжелой, и с ходу открыл дверь, пропуская коллегу вперёд. Карин, споткнувшись от неожиданности, смерила его настороженным взглядом и молча приняла помощь. На самом же деле, просто позволила ситуации идти своим чередом. Ругаться на пороге школы было бы чревато, а на то, чтобы сказать какую-нибудь колкость в ответ, не хватило мозгов, которые на данный момент растеряли все мысли под чистую, не оставив даже мало-мальски пригодной. И Карин продолжала идти своей дорогой, тупо глядя перед собой. Выйдя за ворота школы, Куросаки свернула направо. Хицугая знал, что там находится ближайшая станция метро, куда почти наверняка направляется его новая знакомая. Он бросил разочарованный взгляд в противоположную сторону и, упрямо поджав губы, мотнул головой, сгоняя с глаз ненавистную чёлку.

– Далеко живёшь? – решил завязать разговор Хицугая, закидывая правую руку со спортивными сумками на плечо.

– Порядочно, – скупо отозвалась девушка и ехидно добавила: – Всё ещё хочешь помочь?

– Ну, вряд ли это дальше Японских островов, – ответил такой же улыбкой Хицугая.

– Кто знает. Ты можешь быть удивлен, – лукавый взгляд брюнетки зазвенел тревожным звоночком в голове мужчины, и он пошёл на попятную:

– Извиняй, но на край света за тобой не пойду!

Хицугая, краем глаза наблюдавший за реакцией Куросаки-сан, заметил, как широко распахнулись большие сизые глаза, ротик девушки разочарованно приоткрылся, а плечи опустились. Но затем, взяв себя в руки, она резко и немного грубовато выдохнула:

– Жаль! – при этом звук прозвучал настолько глубоко, что в нём явно чувствовалось это сожаление, некая злость и, кажется, что-то ещё. Блин, вот только очередной влюбленной девицы ему не хватало! После того, как они с Сакико расстались (хорошо-хорошо, это Саки* бросила Тоширо), Хицугае долго пришлось зализывать сердечные раны, чему вовсе не способствовали толпы легковерных поклонниц.

В Японии мужчины очень трепетно относятся к женщинам и отношениям со своей избранницей. Если, конечно, считают, что это серьёзные отношения с развитием вплоть до создания семьи. Они гораздо более ранимы и чувствительны, чем их западные коллеги по несчастью, и Хицугая не был исключением из этого выпестованного традицией правила. Куросаки привлекала его прежде всего как консультант по вопросам физиологии и медицины (Кику, по ряду причин, отказывалась это делать), ну и как друг, с которым можно поболтать о футболе в частности и спорте вообще. Поэтому и реакция Куросаки-сан на его завуалированный отказ ухаживать за девушкой мужчину, прямо скажем, напугала. Зрачки парня расширились, а глаза, наоборот, сузились, брови съехали к переносице, а рот сжался в тонкую линию. Эти изменения не стали секретом для Куросаки, которая продолжала стрелять глазками в сторону провожатого. Наконец, не выдержав, Карин прыснула:

– Повёлся! Как самовлюбленный болван! – припечатала она.

Хицугая на миг замер, анализируя ситуацию заново с учётом последней реплики. Сарказм – вот что было в этом коротком и ёмком "жаль". Облегченно выдохнув, молодой человек притворно схватился свободной рукой за левую сторону груди чуть ли ни в районе подмышки.

– Фу! Ты меня напугала. Больше так не делай.

– Правее.

– Что правее?

– Сердце находится правее, – с улыбкой пояснила Куросаки и лично поправила положение его руки своей.

Хицугая незаметно вздрогнул. Прикосновение девушки на запястьи отдавало слабым покалыванием, как если бы он отлежал конечность. Нет-нет, не нужно туманных намёков, да и прямых тоже не нужно, на основе слабо коррелирующих величин. Куросаки-сан, наверное, с точки зрения заядлого самурая – эталон красоты: волосы не просто чёрные, а вороные, кожа бледная, как юката девственницы, а фигура не выделяется особыми формами. Разве что грудь – ничего, есть за что подержаться. Но Хицугая предпочитал более плотных, а эта – смерть, да и только.

– Кстати, Куросаки-сан, – Хицугая незаметно оттёр запястье о грудь, – в какой спортивной школе учат тонкостям физических упражнений?

– Без понятия! В смысле, – пояснила она, – это я вынесла из факультативного спецкурса в меде. Преподаватель тогда совместил теорию с практикой и лихо гонял любителей физической культуры.

– Кику не говорила, что такие дисциплины есть, – протянул Тоширо, – я бы знал.

– Говорю же – факультатив. Вряд ли Кику записалась бы на такой, – Карин замолчала и остановилась. – Эм, Тоширо, до Каракуры действительно довольно далеко добираться, и, честно говоря, мне тебя будет жаль, если ты всё-таки попрёшься к чёрту на кулички, – девушка смущенно ковыряла асфальт носком обуви. – Так что, я тебе благодарна за то, что проводил, и всё такое...

Хицугая ухмыльнулся, скидывая сумку и протягивая её девушке.

– Значит, до завтра?

– Я работаю через день, – немного виновато улыбнулась футболистка, – до пятницы! – и бодрым шагом скрылась в здании метрополитена.

– До пятницы, – задумчиво повторил Тоширо в пустоту и остервенело помотал головой. Она назвала его по имени, вот так просто.

Нет, определенно, это затянувшийся спермотоксикоз. Нельзя здоровому мужику полтора года жить без женщины. С другой стороны, не будешь же спать с кем попало, так и разборчивость потерять можно. Да и Куросаки-сан, очевидно, не из той породы.

А внутри что-то твердило: обрати внимание, просто заметь. Можешь не отвечать сейчас, но потом ты мне спасибо скажешь.

Возможно, в версии Кику есть доля правды, и он действительно не в себе.

Обычно, возвращаясь домой после рабочих тренировок, Куросаки успевала на сесть на метро до основного потока людей с работы. И хоть народу в вагоне все равно было много, это было вполне терпимо. Нынче же, из-за того, что они с Хицугаей шли неспешно, Карин угодила как раз в час-пик, за что хореограф в очередной раз удостоился крепкого словца.

Протиснувшись между пассажирами, Куросаки выдохнула и мысленно вернулась к своим баранам. У Тоширо была высокая, крепкая фигура. Вряд ли бы он сравнился с Ичиго по силе и в развороте плеч, но у Хицугаи и причин не было становиться таким. Карин восстановила в памяти образ: высокие и широкие скулы, острый подбордок, кожа умеренно-смуглая, острый, чуть вздернутый нос. И тяжелые чёрные волосы, в которых не было полутонов, как если бы он их ...

– Красил? – кажется, Карин произнесла это вслух. Она воровато оглянулась, но в толчее на нее никто не обратил внимания.

И глаза, просто светло-голубые глаза. На самом деле, это было немного странно, ведь к годам к шестнадцати цвет радужки теряет насыщенность, становясь серым лишь с намеком на голубой – как у Кику. Но и до зеленоватой бирюзы капитана ему было далеко.

Далее. Далее был вагон электрички, который тоже не отличался наличием свободного места.

То, что у парней были одинаковые имена – сбивало напрочь. Стала бы она общаться с хореографом в ином случае? Наверняка, да. Просто это бы не вызывало такой шквал эмоций и чувств. Кстати, об эмоциях и капитане. Хицугая был более открытым, смеялся, шутил. Когда он был серьезным, то походил на капитана даже несмотря на чёрные волосы, но стоило ему улыбнуться, как наваждение рассеивалось. Капитан, хоть тоже улыбался, но делал это осторожно, как будто его лёд от этого мог треснуть и сломаться.

Ну и для полноты картины нужно вспомнить голос. Опять же, Карин не обладала абсолютным слухом, но голос Хицугаи не вызывал той дрожи, как голос капитана.

– Дожили, Тоширо, ты добился своего – я наконец-то зову тебя капитаном. Только почему для этого нужно было умирать?

Карин горестно вздохнула и украдкой вытерла выступившую в уголке глаза слезинку.

В пятницу Карин завернула в малый зал прямо по дороге, ничуть не сомневаясь в том, где находятся скакалки. С удивлением обнаружила, что танцоры уже занимаются. Оценив положение, из которого учащиеся выполняли упражнение на растяжку, и удовлетворенно кивнув, Куросаки подняла связку скакалок, они были аккуратно свернуты и перетянуты в пучок. Подойдя к хореографу вплотную и поймав его приветственную улыбку, Куросаки многозначительно ухмыльнулась.

– А у тебя с каждым разом получается всё лучше и лучше! – шепнула она, игриво подмигнула опешившему парню и вышла. Хицугая чуть не подавился воздухом, воровато оглянулся на подопечных, но те старательно делали вид, что ничего не заметили.

Карин уже обрадовалась, что удалось улизнуть, но не тут то было. Хицугая нагнал её на выходе с территории школы и, обняв за плечо, развернул в противоположном направлении со словами:

– Сегодня я тебя провожу, – а увидев, как девушка открывает рот, добавил: – Возражения не принимаются.

Через несколько шагов парень гордо остановился у серебристого седана и самодовольно уставился на брюнетку, заломив бровь. Мол, что скажешь. Куросаки могла бы много чего сказать, но материться не любила. Сдвинув брови и вернув привычную маску "отвалите от меня", девушка пробурчала:

– Теперь так просто не отмажешься, да?

– Угу, – бодро согласился Тоширо, распахивая перед ней дверь пассажирского места, – я даже обещаю не приставать к тебе.

– Какое облегчение, – саркастически буркнула 'осчастливленная', – если бы у меня была девичья честь, я могла бы быть за неё спокойна.

Обходя машину, чтобы сесть за руль, Хицугая на миг почувствовал укол разочарования. Впрочем, он тут же встряхнулся – какая ему, собственно, разница?

Энциклопедия синигами. Flashforward.

Капитан девятого отряда Хисаги Сюхей наблюдал за толкотней перед Академией духовных искусств, ибо построением это назвать было нельзя. Студенты лучшего класса собирались на свою первую вылазку в мир живых, в смысле, на организованную охоту за искусственными пустыми. А вот там стоят шестикурсники, руководящие мероприятием. Хисаги нахмурился, вспоминая свое памятное руководство. Нет, капитанов к студентам стали приставлять вовсе не после того случая, там была другая история. А именно один из уцелевших Эспада, разбитной и практически неуправляемый Гримджоу, вышел поразвлечься. Убить он никого не убил, да и не собирался, но перепугал до заикания и покалечил знатно. И поскольку синигами ниже капитана ему не авторитет, первым офицерам и приходится этим заниматься.

Студенты уже разделились на тройки и приобрели более-менее упорядоченный вид, когда рядом с Хисаги возник ещё один молодой капитан.

– Я рад, что сегодня дежурите вы, а не Кемпати, – произнёс Куросаки, также оглядывая студентов.

– Кто-то особенный? – догадался Хисаги. Хотя кто там может быть? Ичиго-кун ведь женат на бывшей Кучики, а Куросаки-младшему, кажется, нет ещё и года.

– Угу, – гордо заявил Куросаки, – младшая сестренка! Вон она, в первой тройке.

Ну, еще бы. Куросаки, да не в первой.

Хисаги пригляделся к девушке повнимательнее. Невысокая, светлокожая, с волосами удивительного медового оттенка, забранными в два низеньких хвостика. Внешне она выглядела спокойной, внимательно слушая инструкции семпаев. Однако, бушующая духовная сила немалой величины выдавала волнение и возбуждение, но тут грех осуждать её – возбуждены и взволнованы были все студенты. А ещё, капитан девятого отряда усмехнулся, её рейацу отдавала легкой тёмно-тягучей нотой, так похожей на брата. Будто почувствовав на себе взгляд, русоволосая повернулась и, безошибочно определив направление, в котором стояли капитаны, радостно махнула рукой, приветствуя брата. Тот кивнул ей в ответ и повернулся к Хисаги.

– Знаю, что это не по правилам, выделять одного студента, но вы уж, Хисаги-тайтё, присмотрите за ней. Мне так будет спокойней.

Получив неуверенный кивок, Куросаки резко выдохнул и ушёл в сюнпо, видимо, чтобы больше не трепать себе нервы.

Студенты уверенно и дружно пересекли разделитель миров, а, выйдя в генсее, тут же разошлись по закреплённым за тройками территориям. Так как женщин среди синигами было меньше, Куросаки-младшая оказалась в команде с двумя мужчинами. Такое деление также было традиционным, так как спрогнозировать, куда заведут две женщины, оказалось не под силу даже Курцучи.

Хисаги с интересом наблюдал за выбранной тройкой. Она оказалась на редкость кособокой, но чего вы хотите от случайной жеребьёвки. Ведущим, как и ожидал Сюхей, стал самый старший выглядящий лет на тридцать мужчина с аккуратным тёмным пробором. Второй мужчина лет двадцати трех с наивными глазами мальчишки и каштановыми вихрами первенство не оспаривал и вёл себя не очень уверенно. От Куросаки Хисаги ожидал чего-то фееричного, что будет качать права, плевать на приказы, разбрасываться силой, но. Девушка соглашалась со старшим, страховала "младшего", а из боевого арсенала использовала классические стойки и низкоуровневые кидо. И лишь под конец тренировки, когда команда уничтожила последнего пустого, Хисаги понял (и то, потому что стоял рядом) – медововолосая искусно направляла командира и второго напарника. Жестом, 'неудачным' выпадом (который приходилось страховать мужчинам, позволяя ей выполнить более действенный), улыбкой, в конце концов. Глядя на неё, Хисаги замирал, вспоминая то ли Ичиго с его банкаем, которым он непременно получит, если с Куросаки-младшей что-то случится, то ли капитана Унохану – вроде и улыбка ласковая, но оторопь берёт – жуть.

Хисаги сглотнул. Из девочки выйдет сильный во всех смыслах капитан, дайте только время. И пусть он не видел её дзампакто, Сюхей, почему-то уверен, что такое счастье ждёт именно четвёртый отряд.

Комментарий к 2.6. Хицугая vs Хицугая. Раунд первый * Сакико – бывшая девушка Тоширо. На кандзи ее имя пишется 咲綺子. Первые два иероглифа можно перевести как "хорошее цветение". Последний ("ко") – показатель женского имени ("ребенок"), но Саки, как большинство современных девушек предпочитает его опускать. И хотя "саки" имеет несколько значений, одно из них – "предыдущий".

========== 2.7. Доживём до понедельника ==========

Куросаки неловко забралась в машину, бросила сумку в ноги и пристегнулась.

В жёстком трафике города Хицугая вёл машину спокойно. Вот он вывернул руль, выходя на междугородную трассу. Здесь тоже машин хватало, но можно было чуток расслабиться. С момента трогания Куросаки не проронила ни слова. Женщина сидела, откинувшись на спинку кресла и печально смотрела в окно, ни разу не повернувшись к водителю. Тихонько урчал мотор, попискивал на ключевых поворотах навигатор, но Куросаки продолжала молчать.

Бросая на брюнетку короткие взгляды, Хицугая пытался решить, как её называть. На вид ей всего восемнадцать, но она учится с Кику на одном курсе, значит, младше сестры всего на год, а это двадцать один. С другой стороны, в такие моменты задумчивости он дал бы ей все тридцать... девять... плюс ещё двадцать. Много пережила? Да, но спрашивать он не имеет права. Не те между ними отношения. Пока.

Значит, понедельник-среда-пятница? – спросил Тоширо, лишь бы завязать разговор и вырвать её из задумчивого плена.

Угу, – провальная попытка.

А я ещё по четвергам, – снова пауза, но разговор нужно поддерживать, и Хицугая поясняет: – Понедельник-четверг – те, кто занимаются второй год, а среда-пятница – первогодки. Во вторник у меня занятия поздно заканчиваются. Их тоже четыре, но со второй пары, поэтому выходит как бы пять, а это довольно поздно для школьников.

Тоширо говорит размеренно, делая паузы и пытаясь оценить реакцию брюнетки, и та, наконец, поворачивается, будто и в правду услышала что-то интересное.

А в остальные дни – четыре с первой? – получает кивок. – Но вы, вроде, раньше начинаете занятия, а заканчиваем мы одновременно.

Ха! – Хицугая доволен, что его монолог закончился. – Ты учишься в меде, его корпуса расположены по ту строну академгородка, идёшь пешком. Сколько времени ты тратишь? – на самом деле вопрос риторический, и Куросаки лишь прикидывает мысленно. – Я учусь на политехе в магистратуре, это тут, рядышком. Правда, обычно я тоже пешком хожу, машину пока со стоянки выведешь... Потому и начинаем на полчаса раньше, и занимаемся по полтора, чтобы в итоге выходило три часа в неделю у каждого потока.

Карин кивнула и вновь вернулась к созерцанию пейзажа.

А танцы? Откуда это пришло? – внезапно произносит она, отстранённо глядя на дорогу.

Даже не знаю. Раньше я фигурным катанием занимался. Хореография там как частный случай. Коньки бросил, а это вот пригодилось.

Ясно.

В машине вновь воцаряется тишина. Тоширо бросает на пассажирку любопытные взгляды, но та либо игнорирует их, либо действительно не замечает, глядя в боковое окно.

А у тебя как получилось сочетать футбол и танцы?

Никак, – и она снова замолкает, но смотрит уже прямо. Затем, через паузу, видимо решив кое-что прояснить, добавляет: – В футбол я играла с детства, сколько себя помню. Но в старшей школе в сборную не взяли, мол, там одни парни и не фиг девчонке там делать, – в голосе брюнетки сквозит скукота, и Хицугая остерегается высказываться. – Вот и пришлось заняться чем-то другим. Я не жалею. Просто... обидна такая постановка вопроса.

Ей снова владеет то равнодушие, которое чувствовалось в их первую встречу. Тоширо хочется обнять девушку, чтобы развеять его. Его и одиночество, которое проскальзывает в сизых глазах. Но сейчас руки у него заняты, а к шуткам Куросаки-сан равнодушна.

А ещё накатывает какая-то тяжесть. С Хицугаей такое случается не часто, но он точно знает, что последует дальше. И первое, что надо сделать – остановить машину, потому что он уже теряет управление. А ведь рядом – пассажирка.

Очень кстати попадается свороток на какую-то мелкую дорогу, и Тоширо, не задумываясь, посылает автомобиль туда, уже на автомате тормозит и останавливается на обочине. Под недоумённым взглядом Куросаки он утыкается лбом в сведённые на руле руки и стискивает зубы, перетерпивая боль, которая буквально давит сверху, не оставляя ни одной здравой мысли. В висках стучит, грудь сжимает так, что не продохнуть, в глазах темнеет и плывёт. Боль накатывает почти внезапно, и его спасло то, что подобное с ним уже случалось, и он был готов. Врачи в своё время не сказали ничего определенного, разве что "последствия послеаварийной контузии", и выписали таблетки.

Точно, таблетки. Они хорошо помогают, и Хицугая всегда носит их с собой, на всякий случай. Сейчас он отлепит голову от рулевого колеса и найдёт блистер в нагрудном кармане пиджака. А пиджак-то он после танцев надел? Фух, надел, а то хрен бы что сейчас нашёл. Хицугая выдавил пилюлю и закинул её в рот, теперь осталось проглотить. Однако в этот момент появилась новая боль в основании черепа, и её причину было определить совсем не сложно: кто-то с силой собрал в кулак клок волос и отпускать не собирался. А перед ним показалась женская ладошка, сложенная лодочкой.

Выплюни! – прозвучал резкий голос Куросаки. Хицугая затравленно посмотрел на пассажирку: жёсткий взгляд не оставлял шансов на возражения, а крепкая хватка – на сопротивление. Она соображает, что творит?! Впрочем, судя по глазам – соображает, и Хицугая обреченно вытолкнул языком таблетку в подставленную ко рту ладонь. Девушка отцепилась от него, открыла дверь, выбросив таблетку наружу, и немного брезгливо отряхнула руки.

Карин давно забыла об её существовании. Как и любой житель Каракуры, Куросаки привыкла к духовному фону города, который был значительно выше, чем у окружающих. И, соответственно, духовную границу – перепад фона – практически не замечала, хоть и ощущала. Но для посторонних людей, чей уровень рейацу был достаточно высок, чтобы воспринимать тонкий мир, духовная граница Каракуры становилась поистине тяжёлым испытанием.

Сначала Карин заметила, как машину "повело", а после обратила внимание на водителя. Остановив автомобиль, Хицугая тяжело опустил голову на руль и сквозь сжатые зубы застонал. Куросаки в первую секунду даже растерялась, ведь если имеются приступы какой-нибудь хронический болячки, машину водить не рекомендуется, а при некоторых и вовсе запрещено получать права, ведь это банально опасно для всех. Но когда она коснулась плеча Тоширо, ощутила его необычайно высокий уровень духовной силы и вспомнила про границу. Понятно, что для него это непривычно, но адаптация проходит быстро. А вот таблетки пить вовсе ни к чему. Она рванулась, но ремень безопасности мгновенно пресёк эту попытку, пришлось терять секунды, отстегивая его, ведь машинами Куросаки не была избалована. В это время Хицугая уже отправил пилюлю в рот. Наконец, добравшись до парня, Карин сжала в кулак прядь волос у основания головы, не давая ему проглотить.

Выплюни! – приказала Карин, подставляя ладонь. Хицугая посмотрел на неё затравленно, но через паузу выдал таблетку обратно.

Стряхнув гадость на улицу, Карин провела пальчиками по липкой ладони. Ками-сама, а зачем столько геля на волосы выливать? Чем бы теперь руки вытереть?

Не утруждая себя ношением косметички и влажных салфеток, Куросаки попыталась найти что-нибудь похожее в машине, но наткнулась только на несчастные глаза водителя.

И что это было? – сипло произнёс он.

Это? – потомственный врач кивнула на дверь. – Кодеиносодержащий анальгетик. К твоему сведению, все быстрые анальгетики содержат микродозы наркотических веществ. Но даже самые быстрые из них не действуют раньше, чем через десять-пятнадцать минут. За это время твой приступ пройдет вполне естественным образом, – Карин, наконец, нашла в бардачке упаковку автомобильных салфеток и теперь с преувеличенным вниманием и старанием оттирала руки. – Если же, не дай Ками, тебя будут поверять на наличие в крови посторонних веществ, то в течение полутора-двух часов результат будет положительный, и хрен ты что докажешь.

Хицугая слушал внимательно, хотя по его взгляду этого было не сказать. Брюнетка же, закончив гигиенические процедуры, поинтересовалась тем же обманчиво бодрым голоском:

Кстати, Тоширо. Зачем столько геля на волосах? – и помахала испорченной салфеткой для наглядности.

'За надом'! – огрызнулся Хицугая, снова утыкаясь в сведённые на руле руки. – У меня волосы не лежат в прическе, а стоят торчком.

Хм, – Карин вновь уделила излишнее внимание своим пальчикам. – Отец в таких случаях говорит: "должно же у настоящего мужика хоть что-то стоять"! Так что забей на это и не насилуй волосы!