Текст книги "Связанные (СИ)"

Автор книги: Tinory

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 53 страниц)

Халатик уже давно ничего не скрывал, и парень пробежался по незащищенной коже пальцами сверху вниз и губами снизу вверх, сняв с её губ стон, углубил поцелуй. Отстранившись, деланно холодным взглядом окинул точёные формы, хотя внутри давно уже сгорал от желания. Подхватив ноги брюнетки под коленки, двинул вперёд, наваливаясь, с каждым толчком сильнее придавливая её к кровати, вжимая в постель. Наслаждение накатило волной, как прибой, разливаясь по телу томительной усталостью и скручиваясь в паху болезненным напряжением, чтобы затем стать новой волной наслаждения. Карин выгибалась навстречу, чуть постанывая, но в перерывах продолжала упорствовать, пряча свои губы от губ Тоширо, и тогда парень склонялся к её шее, снова заставляя её стонать в изнеможении.

Хицугая давно потерял счёт времени, не отмечая, сколько это безумие длилось и когда закончилось. Перевернувшись и открыв глаза, обнаружил себя всё там же – на кровати в комнате Ичиго, куда уже нахально заглядывало утреннее солнышко. Рядом давно никого не было, постель была холодной и влажной, наверное, от пота. Мозг медленно просыпался, порционно выдавая то, что видел ночью. Хицугая сел и, уткнувшись лицом в ладони, застонал. От осознания того, что было ночью, его снова бросило в жар, хотя, теперь он, скорее, сгорал от стыда. И, вроде бы, если виноват, то нужно пойти извиниться, однако, внутреннее чутьё подсказывало, что одними извинениями тут не обойтись. В любом случае, Хицугая решил, что первым делом нужно проверить, в каком состоянии Карин, а там будь, что будет: хоть жениться, хоть харакири.

Выскочив в коридор, беловолосый огляделся и заметил искомую Куросаки, выходящую из туалетной комнаты.

– Доброе утро! – бодро отрапортовала девушка, но потом заметила его замешательство: – Тоширо?

Тоширо же, стиснув Карин за руки, прижал девушку к стене, со страхом и подозрением разглядывая её широко раскрытыми глазами в поисках последствий прошедшей ночи. Карин не шарахалась от него, не выражала презрение или страх, чего по началу ожидал Хицугая. Наоборот, с неменьшим беспокойством разглядывала его в ответ. Мимоходом капитан отметил, что она всё так же выше его на мизерный сантиметр, и в голову начало закрадываться подозрение.

– Что-то случилось? – наконец произнесла она. – Тебе приснился кошмар?

Хицугая вздрогнул. Ну да, весь тот бред был всего лишь сном, пожалуй, не стоило по совету Кичиро смотреть столько хентая на ночь, тем более, при экспериментах Урахары с гигаем. Тоширо почти моментально успокоился и ослабил хватку, его лицо вновь стало спокойным, а глаза подернулись корочкой льда. С чего он вообще так об этом беспокоится?

– Да, кошмар, – с облегчением выдохнул Хицугая и уже, было, собрался уйти к себе, но Карин ухватила его за запястье:

– Расскажи, – довольно спокойно попросила она. Беловолосый залился краской, к счастью в сумраке коридора это было не сильно заметно. Рассказать о таком?!

– Нет.

– Тоширо...

– Нет! – снова повторил он, разворачиваясь. – Это было... страшно.

В брошенном на неё взгляде Карин заметила панику. Что же могло ему присниться, что так напугало его? Что первым делом он бросился проверять её? Карин вздрогнула.

– Тоширо? Расскажи, – более настойчиво. – Знаешь, есть такая примета, – хитро прищурилась девушка, – если не хочешь, чтобы сон сбылся, надо рассказать его как можно большему количеству людей!

Хицугая оторопел, уставившись на подругу. Хотя, кому он врёт? Ему, конечно, хотелось, чтобы сон сбылся, но не так. И разве с подругами так поступают?

– К тому же, – продолжала допытываться Куросаки, – ты уходишь в Общество Душ на целую неделю. Кто будет за мной присматривать?

Тоширо обречённо вздохнул, понимая, что она опять выиграла.

– Тебя... изнасиловали. И я ничего не смог сделать, – он отвёл глаза, боясь попасться на лжи. Потом резко приблизился, снова хватая её за руки в районе плеч, глядя ей в глаза испуганными почти безумными глазами. – Обещай! Обещай, что никуда не будешь лезть, никаких прогулок допоздна и в подозрительных местах!

Ну что за бред он несёт? Уже и сам верит, что приснилось ему именно так, как он рассказал.

Карин опасливо кивнула, угу, с психами лучше не спорить, и Тоширо, зажмурившись, наконец отстранился от неё, развернулся и направился в душ. Сегодня он возвращается в Сейретей, а ещё столько дел. Карин, проводив друга подозрительным взглядом, тоже ушла в свою комнату, и никто из подростков не видел, как зарылась дверь в родительскую спальню. "Кажется, накаркал", – произнёс родитель, прислоняясь к двери.

Карин очень беспокоилась. Всю неделю Тоширо её сторонился, хотя со стороны так вряд ли бы кто-то сказал. Нет, они общались, когда Хицугая собирал рейрёку футболистов, Карин помогала, как могла. Но при этом она явно чувствовала, как он держит дистанцию и отводит взгляд. Пожалуй, этого ей не хватало больше всего. Когда он смотрит на неё своими раскосыми голубыми глазами в обрамлении угольно-черных ресниц, его взгляд бывает разным: с вызовом, с заботой, порой, раздражённый или же снисходительный, с тёплой улыбкой в сине-зелёной бездне, но всегда прямой, открытый. А нынче Тоширо старается и вовсе не смотреть на неё, и взгляд замороженный, скрывающий чувства.

Что же произошло? Хотя, если подумать, это началось после их нелепой ссоры, когда Карин заявила, будто Тоширо с ней возится, потому что боится Ичиго. Ну, то есть, не боится, а... В общем, она сама запуталась. В тот вечер еще эта приходила... Момо. Карин сдвинула брови, следя за тем, куда приходят её мысли. И как на это реагирует сердце. Сегодня Тоширо уходит в Общество Душ и пробудет там почти всю Золотую неделю*. И там будет Момо... и Мика, и другие девушки. Сильные, искусные фехтовальщицы, которые могут постоять за себя, а не генерировать проблемы наряду с головной болью. Карин хмуро посмотрела на свою ладонь, перебирая пальцами жесты заклинаний. Кидо до пятого уровня – это её предел, пока она не станет синигами. В груди болезненно заныло. Бесполезная слабая дурочка, возомнившая себя пупом земли! Карин сжала кулак так, что побелели костяшки, зажмурилась крепко-крепко, выжимая из глаз лишнюю влагу.

По правде говоря, ещё месяц назад её всё устраивало, и в синигами она не рвалась, ни во временные, ни в постоянные. А сейчас – хоть вешайся. И больно от осознания собственного бессилия. И вся эта помощь с поиском связанного артефакта – лишь попытка доказать, что и от неё есть толк, что может быть полезна не только абсолютной сырой силой, но и головой.

Сегодня же Хицугая её удивил. Взлохмаченный, испуганный, с дико горящими глазами, и его крепкие пальцы с силой сжимающие её руки. Воспоминания обожгли томлением, желанием вновь ощутить сильные объятия. Да и невольная попытка вообразить, что именно приснилось капитану, облегчения не принесла. Почему-то Карин упорно представляла нависшего над ней Тоширо, других парней брюнетка близко к себе не подпускала. Карин вздрогнула и, проглотив вставший поперёк горла комок, резко помотала головой, избавляясь от непривычных мыслей. Хотя, сказать по-правде, Куросаки понимала друга. Если бы ей приснилось что-то подобное в отношении к Юдзу, она бы тоже испугалась. Удивительно, что за эти три-четыре недели они с синигами стали так близки, что друг за друга хоть в огонь, хоть в воду. "Кстати, – Карин вскочила, – чуть не забыла! Надеюсь, он ещё не ушёл".

Хицугая не ушёл. Он сидел за столом в комнате брата и работал за своим ноутбуком, что-то набивая на клавиатуре, периодически прерываясь.

– Тоширо, ты ещё здесь? – Куросаки несмело прижалась к углу шкафа в комнате Ичиго, всё-таки слова друга про то, что ему приснилось, несколько напрягали.

– Ещё… да, – Хицугая развернулся, небрежно закинув руку на спинку стула. Его взгляд был холодным и... уставшим.

Услышав её обеспокоенный голос, Хицугая по началу вздрогнул и, крепко стиснув зубы, обернулся. Карин стояла, выглядывая из-за шкафа, осторожно касаясь ладошкой и щекой его глянцевой дверцы.

– Мне нужно закончить отчёты, потом будет некогда, – объяснил он, в тайне завидуя мебели. Карин прошла в комнату, непривычно переминаясь с ноги на ногу. На ней была тёмно-серая трикотажная кофточка в обтяжку с широким вырезом, открывавшим ключицы, и руковами на три четверти, чёрная короткая юбчонка поверх чёрных же укороченных легинсов и широкий пояс с пряжкой-бабочкой, тоже чёрный.

"Как есть, богиня смерти", – любуясь стройной фигуркой, подумал синигами.

– Ты вернёшься ко вторнику? К следующему? – Карин чуть склонила голову, и прядки, невлезавшие в хвост, качнулись.

– Да. Я полагаю, даже раньше.

Девушка улыбнулась.

– Тогда я приглашаю тебя на день рождения! – довольно заявила она. Тоширо вопросительно поднял брови. – На свой и Юдзу, – пояснила брюнетка, а потом хитро добавила: – Я, конечно, тебя в любом случае приглашаю, но, зная тебя, можно догадаться, что специально уходить из общества душ раньше только ради праздника ты бы не стал.

Хицугая выслушал её речь с некоторым удивлением и в конце хмыкнул.

– Так когда, говоришь, отмечаете?

– Ну, вообще, шестого. Но, зная отца, можем начать и пятого.

– Заранее ведь не отмечают, – поразился капитан, но быстро догадался: – А, вы родились в полночь?

– Угадал, – Карин усмехнулась, уперев руки в боки, довольно глядя на друга сверху вниз, – Я – без пятнадцати, а Юдзу – через двадцать минут.

– Так вот почему ты такая пацанка… – протянул Хицугая.

– Эй, с чего такие выводы?! – брюнетка сжала кулак, намереваясь хорошенько приложить наглеца.

Тоширо усмехнулся про себя: ну вот кому что она хотела этим доказать?

– Пятое мая до второй половины двадцатого века был праздником исключительно мальчиков. Это уже после второй мировой его сделали Днём детей.

– Ясно, – девушка о чём-то задумалась.

– Я приду, – Тоширо улыбнулся уголками губ, – обязательно.

Уйдя в общество душ, Хицугая провёл там всю неделю, пока в Японии длились весенние праздники. Начал капитан десятого отряда как обычно с исследовательского центра, куда сдал отчёты и запросы на исследование гигая и образцов рейрёку. Акон долго упирался, утверждая, что рейрёку носителя ничего не даст, но уловив рычание собственного капитана, сдался. Как Хицугая протащил гигай через Киске – вообще отдельная история, но тот наверняка обиделся.

Полный отчёт за прошедшие недели лёг на стол первого, с Кёраку он побеседует позже, когда командующий ознакомится с бумагами.

Мацумото сидела на диване, листая журнал, пока Исе, сидя за её столом, проверяла, как поработала рыжая. Хицугая поздоровался с лейтенантами и попросил Мацумото построить отряд завтра с утра, поскольку день уже приближалась к завершению – слишком он задержался в Каракуре. Вечер капитан посвятил внеплановой ревизии, и некоторым несознательным бойцам всё же попало.

Нельзя сказать, что неделя прошла неспешно, всё-таки его отсутствие сказывалось накопившимися делами. С другой стороны, ни первый, ни двенадцатый отряды не спешили отвечать на запросы Хицугаи, и это нервировало. С учётом того, что Исе приложила свою твёрдую руку к заполнению текущих отчётов, или, скорее, хорошенько приложила Мацумото, у Тоширо оказалось довольно много свободного времени по вечерам, которое капитан решил посвятить тренировкам с Хёринмару. Однако и тут беловолосого ждала засада. Дракон прилежно выполнял требуемые техники, но при малейшей заминке становился каким-то вялым и поникшим. "Как будто ты тоже скучаешь по кому-то, с кем не можешь быть рядом", – думал Тоширо, нежно поглаживая морду ледяного дракона. В результате, и бой не выматывал Хицугаю, и молодой капитан полночи проводил на крыше казарм, разглядывая небо, такое бездонное, тёмное, такое разное, как её глаза.

Каждая ночь начиналась одинаково: Тоширо оставлял в кабинете катану и хаори, вылезал через окно и, развалившись на горизонтальной поверхности кровли, протягивал руку к небу, как бы касаясь, оглаживая его. Затем подносил пальцы к глазам, разглядывая их, проводил по четырём подушечкам пальцев большим, как будто и вправду трогал небо, и на пальцах оставалось это ощущение.

Карин. Её образ преследовал Тоширо всюду, стоило ему сделать паузу в текущих делах, после чего капитан мог надолго зависнуть, уставившись в одну точку. И ладно, если бы это была точка на стене, но, приходя в себя, Хицугая обнаруживал, что смотрит на цветы шиповника, кусты которого в обилии росли вдоль стен казарм, на взъерошенных крапивников, заливисто чирикавших на коньках зданий и заборов, на стайки девушек-синигами, которых почему-то в последнем отрядном наборе было больше, чем обычно. И каждый раз объект внимания подвергался неосознанному, но тщательному сравнению с любимой.

Хицугая завернул за угол и крепко приложился затылком о стенку. Наконец, он сказал это, хотя бы самому себе. Мозайка чувств и эмоций сложилась в узор, выраженный простым словом – любимая. Легче, правда, от этого не стало. Сколько раз он повторял общим знакомым "просто друзья"? Сколько твердил сам себе "как сестра, такая же, как Хинамори"? Вот только толку от этого?

"Влюбился. Как последний дурак... – Тоширо запрокинул голову и закрыл глаза. – А толку?" И действительно, толку от этих отношений? Сегодня легализоваться в мире живых намного сложнее, чем те же двадцать лет назад, а ей в Обществе Душ делать нечего. Если он и решится на то, чтобы перебраться в генсей, то делать это нужно в ближайший год-два, чтобы вписаться поступить в университет одновременно с девушкой, а хорошо бы и пораньше. Но в ближайший год-два, когда двенадцатый отряд напрогнозировал крупную заварушку, он, как капитан отряда, не имеет права бросить Готей и своих бойцов. Дальше же пропасть между его внешним возрастом и ней будет неуклонно расти.

Куросаки говорил, что его сестре осталось тоже пара лет, и ей придется стать синигами, поскольку иначе совладать с духовной энергией такого уровня нет возможности. И если предположить, что Карин ответит Тоширо взаимностью и согласится быть с ним (пусть до этого и пройдет лет пять, не меньше), то что ждёт её в Сейретее? А ждет её звание старшего офицера – это же Куросаки, а, значит, постоянный риск своей жизнью (и его нервами). Хицугаю такой расклад абсолютно не устраивал. Капитан осознавал, что перед тем, как начинать такие серьёзные отношения с любимой девушкой, он должен чётко представлять, что может ей предложить, включая одобрение её семьи, руководства Готея и Сейретея (Совет сорока шести, чтоб их). Но стоило ли о чём-то говорить, если неизвестно, что ответит девушка, взаимны ли его чувства? Замкнутый круг, и выхода Хицугая пока не видел.

Можно, конечно, пустить всё на самотёк, просто любить Карин, не ставя её в известность, присматривать за ней, подобно ангелу-хранителю, и видеть её счастливой. Счастливой с другим? Да, это чистой воды мазохизм, но лишать девушку простого человеческого счастья он ведь тоже не имеет права.

Странное чувство присутствия заставило капитана десятого отряда открыть глаза. Перед носом порхала адская бабочка, требуя принять сообщение.

– Наконец-то, – проворчал Хицугая, наблюдая за мерными взмахами чёрных крыльев, и, отпустив вестницу, направился в сторону зданий первого отряда.

В отличие от Ямомото Кёраку, как командующий, предпочитал приватные беседы с капитанами в почти домашней обстановке, хотя кабинет был тот же, и стол был тот же. Но теперь собеседника ждали дзабутон и зелёный чай. Кёраку уже минут десять сидел, созерцая пространство над столом, его взгляд был обманчиво-мечтателен, а на губах блуждала мягкая улыбка. Хицугая, привычный к более формальному общению, сидел на коленях, держа спину прямо, и к чаю не притрагивался. Ожидание затягивалось.

– Мы ждём кого-то ещё? – не вытерпев, хмуро поинтересовался капитан десятого отряда.

– Нет, – встрепенулся Кёраку, сделав-таки первый глоток, – просто разговор наш довольно необычный.

Хицугая нахмурился. Несмотря на то, что сам он не был доволен скоростью, с которой продвигаются поиски, в целом своей работой был удовлетворён, разве что...

– Вы отлично поработали, настолько приблизившись артефакту.

Хицугая удручённо покачал головой.

– Девять человек – в данном случае, это довольно много. Да и мне сильно помогли, – добавил Хицугая чуть тише, глядя куда-то в сторону.

Кёраку сам улыбнулся, заметив слабую улыбку ледяного капитана, которую тот попытался скрыть за чашкой чая.

– Куросаки... Семья Куросаки, – ответил Тоширо на невысказанный вопрос командующего.

– И что семья? – участливо поинтересовался Кёраку. Определенно, чай расслаблял, и то, что не находило места в официальных отчётах, легко и непринуждённо могло быть сказано сейчас.

– Приходится присматривать за его сёстрами, – хмыкнул Хицугая, мечтательно разглядывая чаинки в чашке, которую держал обеими руками, но вспомнив кое-что, вскинулся:

– Двенадцатый отряд выяснил, как активировать артефакт? – Кёраку медленно покачал головой, прикрыв глаза, – Ну, хотя бы, что делать с его носителем? – не сдавался Хицугая, но получил такой же ответ. – Серьёзно? Чем же всё это время был занят капитан Куроцучи?

– Спокойнее, Хицугая-кун, – Кёраку обтёр запотевшую чашку, одновременно согревая пальцы. – Они работают, даже Урахару-сана подключили...

– Я заметил, – буркнул дзюбантай тайтё, но командующий не обратил на это внимание.

– …И Урахара-сан, в отличие от двенадцатого отряда, это действительно выяснил!

Глаз Хицугаи нервно дёрнулся.

Деликатно дождавшись, когда беловолосый юноша поставит чашку на стол, Кёраку с некоторой ленцой произнёс:

– Вам нужно жениться на ней.

Хорошо, что Тоширо успел проглотить чай, а то бы непременно подавился.

– На ком? – вопрос прозвучал немного резче, чем Тоширо рассчитывал. Он во все глаза уставился на командующего, пытаясь отыскать признаки шутки. И хотя Кёраку все также лениво улыбался, это была скорее вымученная улыбка, а взгляд уставший, какой бывает только у умудренных жизнью старцев.

– На хозяйке артефакта.

– Это – женщина? – наконец подал признаки жизни Хицугая, его голос был таким же ровным, а глаза снова стали жёсткими.

– Разумеется, не мужчина, Хицугая-кун. Не нужно делать из меня изверга.

На этот раз молчание длилось долго, командующий не торопил, но реакция Хицугаи была ему непонятна. Несмотря на своё прозвище, ледяной капитан не отличался выдержкой, при нештатных ситуациях он часто действовал под властью эмоций, которые легко читались в выразительных глазах юноши. Да, Хицугая пытался вести себя сдержано, да, его лицо часто представляло холодную маску, а взгляд был жёстким, и да, с каждым разом вывести обладателя самого сильного ледяного дзампакто было всё сложнее, но всё же возможно. И пусть Кёраку опять отморозил себе нос, он ожидал более эмоциональной реакции. Сейчас даже глаза уже не выдавали смятение парня.

– Это информация от Урахары? Просто, у меня другие данные… – не сдержавшись, фыркнул седовласый. Мысли разбегались, не желая выстраиваться в логически стройную цепочку. Картина по артефакту успела прочно утвердиться в его голове, а вот теперь неумолимо рушилась. Сомневаться в Урахаре было беспечно, этот пройдоха наверняка и имя хозяйки знает. Но не скажет, если считает, что так будет лучше.

Где же он допустил ошибку? Резко поставив локти на стол и уперев лоб в ладони, Хицугая застонал, так как вспомнил, что на субботнем матче присутствовали зрители. По всему выходит, что вся его работа в мире живых – Сизифов труд.

– Зачем я там торчу? – устало поинтересовался Хицугая, как-то разом… постарев, что ли.

– Это важно для налаживания связи между мечами, – удручённо признался Кёраку.

– А Урахара не сообщил имени?

Командующий покачал головой:

– Мне – нет. И вряд ли он знает, не нужно смотреть волком. Половая принадлежность определяется исходя из основных свойств Связанных.

– Я могу идти? – юноша сглотнул и, получив разрешение, поднялся, покачнулся, пытаясь удержать вертикальное положение. Кажется, его немного "развезло".

Кёраку не был любителем интриг, поэтому решил играть в открытую, насколько это возможно. Он прекрасно осознавал, что союз, построенный на любви и взаимопонимании, будет намного созидательней. Именно это было настоящей причиной, по которой отправили Хицугаю лично (связанного мог найти и двенадцатый отряд) и на такой долгий срок. Именно поэтому не называлось имя хозяйки артефакта (то, что Киске знает – не подвергалось сомнению), чтобы не вызвать преждевременный протест – как раз для того, чтобы, отыскав Связанную, Хицугая мог с ней сойтись. Конечно, жениться, чтобы получить силу артефакта, не обязательно, Урахара выразился более прямолинейно и грубо, но Кёраку считал неправильным так поступать с девушкой. Да и юноша слишком правильный и благородный, чтобы просто воспользоваться своей несомненной привлекательностью и, как ни крути, опытом. Урахара всё же предлагал устроить для беловолосого курсы пикапа*, правда, Сюнсуй отговорил, справедливо полагая, что банальный секс не сможет раскрыть всю силу дзампакто, а тут рисковать нельзя.

Доклад о способностях демонов, предоставленный институтом пару недель назад, оптимизма не внушал. Ни один из существующих на сегодняшний день духовных мечей не обладает достаточной силой, чтобы замедлить демонов до вменяемых скоростей – ни сам Хёринмару, ни, тем более, Содэ но Сираюки, пусть Рукия-тян и достигла банкая.

Но что же случилось с Хицугаей? Кёраку пошарил под столом и, не найдя искомого, заглянул под него. Бутылка сакэ стояла на полочке под столешницей с той стороны.

– Упс, – произнес Кёраку, понюхав чашку, из которой пил молодой капитан, – надеюсь, он доберётся до отряда без приключений. А уж там Рангику-тян о нём позаботится.

Энциклопедия синигами. Японско-русский словарь.

Перед привычной школьной зелёной доской стоит стол с мисочками, чашечками и стаканчиками, разделочными досками, ножами и ложками. На Юдзу, стоящей за столом, на этот раз не нет очков, зато есть белоснежный фартук с бледно-розовыми оборками, а на доске красуются рисунки фруктов, выполненные мелом, в том числе и в разрезе. Легко угадывается клубника, посредине – не то кривое яблоко, не то круглая груша, последним был цитрус, неподдающийся дальнейшей классификации. Всё это перемежается иероглифами и значками хираганы.

– Наконец-то! – громко и радостно возвестила главред школьной газеты, а заодно и ведущая "Словаря". – Давно ждала этого выпуска! Пока Хицугая-кун торчит в Обществе Душ, мы займёмся подготовкой к нашему дню рождения и приготовим фирменный фруктовый десерт семьи Куросаки.

Первым делом нужно почистить и нарезать дольками айву, – Юдзу взяла в руки золотистое "яблоко". – Поскольку Карин – толстокожая, вязкая и твёрдая, её нужно долго вываривать в небольшом количестве воды с добавлением сахара. Тех, кто упал в обморок, прошу подняться и навострить ушки, – продолжала повар, нарезая айву, – а то пропустите самое интересное.

Айва пишется по-японски 花梨 и читается [карин], первый иероглиф – "цветок", второй – "слива". Имя сестрёнки пишется 夏梨, где первый иероглиф обозначает "лето". Когда вода из айвы выкипит, можно добавить корицы – они замечательно сочетаются.

Чтобы приготовить соус, возьмём сок Юдзу (можно добавить другие цитрусы). Добавим тёртый имбирь и выпаренный сакэ. Юдзу сам по себе довольно терпкий, но есть любители добавить в соус и специи.

Теперь записываем: 柚子 – вполне конкретный вид Юнос Танака или Юдзу – естественный гибрид мандарина и ичанского лимона, поэтому в переводах может значиться как "мандарин", так и "лимон". Моё имя пишется 遊子, а первый иероглиф означает "путешествие". Кто не знает второй – это "ребенок", типичный показатель женских японских имён.

Заливаем карамелизованную айву кисло-сладким соусом из юдзу, украшаем дольками клубники.

Русоволосая оглядела результат трудов и почесала затылок:

– Что в этом блюде делает Ичиго – непонятно, но бросать братика было бы не по-сестренски. Иероглиф "клубника" пишется 苺 и читается [итиго]. Имя брата: 一護 – "первый" и "защищать".

Вот такая фруктовая корзинка.

Комментарий к 1.21. Непривычные мысли * Золотая неделя – в азиатских странах так называется череда государственных праздников вместе с выходными. В Японии на «Золотую неделю» приходятся День Сёва (день рождения императора Хирохито, с 1988 по 2006 назывался Днём Зелени, 29 апреля), День Конституции (3 мая), День зелени (День основания государства, с 1985 по 2006 назывался просто Государственным Праздником, 4 мая) и Праздник детей (до второй мировой войны "День мальчиков", 5 мая). Как правило, большинство работодателей Японии дают своим служащим в эту неделю дополнительные выходные, так что жизнь в течение этих каникул практически замирает. В общем, русские не оригинальны в своем стремлении погулять первую неделю мая.

Я особо не привязывалась к конкретному году, но так получилось, что календарная сетка совпала с 2009: шестое мая – среда.

Шиповник – на языке цветов – весна и поэзия. Человек, который дарит цветок шиповника, признается в том, что он романтик. «Я уверен, что смогу сделать тебя счастливой!»

Крапивник – маленькая птичка 9-10,5 см с мягким пушистым оперением бурого цвета. Японский крапивник встречает души умерших у входа в потусторонний мир.

Пика́п (англ. pick up) – знакомство с целью соблазнения, а также совокупность методов, наблюдений, взглядов, развившихся на основе эмпирического подхода к соблазнению.

========== 1.22. Собрание капитанов ==========

По дороге к баракам родного отряда Тоширо продолжил свои мазохистские измышления, которым предавался до разговора с командующим, а, впрочем, и во время него. Итак, владелец связанного дзампакто всё-таки женщина, даже, скорее, девушка (надо поразмыслить, где он так крупно ошибся), и Готей действительно может приказать ему жениться на 'удобной девушке', как выразилась Куросаки. И не то, чтобы Тоширо не имеет права наплевать на неявный приказ, эта сила нужна ему, чтобы защитить то, что ему дорого: отряд, друзей, Хинамори, Карин, в конце концов. Ведь если демоны разрушат общество душ, это неминуемо отразится на мире живых. И хотя сердечная мышца отчаянно билась о рёбра, пыталась заткнуть ему рот, практически пережимая горло, закатывала глаза и пыталась достучаться до мозга, Хицугая, стиснув зубы, уверял себя, что так будет лучше, прежде всего для Карин. А он как-нибудь переживёт, как-нибудь забудет...

Капитан ввалился в кабинет, не обращая внимания на удивленный взгляд лейтенанта, которая до этого изучала на диване очередное глянцевое издание, залез в её заначку и, плеснув сакэ в кружку, залпом выпил содержимое, резко помотал головой. Правильно, а что, как не алкоголь, лучше поможет забыться?

Хицугая грохнулся на диван всё под тем же пораженным взглядом подчинённой, благо Рангику сидела с краю, облокотившись на подлокотник. Юноша принял горизонтальное положение, сложив ноги на второй подлокотник, а голову пристроив на коленях женщины. Ага, такой роскошной женщины, что отсюда, снизу, разглядеть её глаза неудавалось, хотя сама Мацумото очень старалась заглянуть в лицо капитана, чьё поведение однозначно пугало.

... И кто лучше поможет забыть женщину, как не другая женщина? Хицугая резко встал, небрежно вынул из рук прибалдевшего лейтенанта журнал, отбросив его в сторону, опёрся одним коленом на диван и, взяв её лицо в ладони, припал к самым желанным губам Готея.

Рангику настолько впала в ступор, что долго сидела, не двигаясь, пытаясь осознать, что сейчас происходит. Немного шершавые ладони капитана осторожно обнимали её лицо, как будто он держал кувшинку, потом его пальцы провели по лбу, убирая мешавшиеся пряди, и зарылись в волосы, периодически задевая женские уши, от чего Рангику немного вздрагивала. Закончив терзать губы женщины, Хицугая углубил поцелуи, настойчиво лаская языком её зубки и дёсны. Рангику млела. Что бы ни случилось с капитаном, этот маленький кусочек удовольствия она заслужила. Уже давно никто не целовал её так властно, безапелляционно, немного грубо и холодно, лишая последних крупиц разума. Так мог делать только Он.

– Гин... – прошептала женщина, начиная отвечать на поцелуи, но даже чужое имя не произвело на Хицугаю эффекта. Его руки сместились на плечи, уже начиная освобождать их от ткани, но стоило капитану положить ладони на стратегически важные 'высоты', как мозг Мацумото, наконец, определился со своим отношением к служебному роману. На этот раз Рангику ответила хуком справа, и её командир, получив вращательный импульс, распластался на полу кабинета.

– Тайтё-о?! – Мацумото встала, осторожно подходя к начальнику и пытаясь определить причинённый ущерб. Она приложила пальцы к шее, нащупав пульс, затем перевернула капитана на спину и попробовала оттянуть веко.

– В отключке, – потрясённо констатировала лейтенант. Заправив выбившиеся волосы за ухо и поправив шарфик, Мацумото взялась за дело. – Как хорошо, что вы всё ещё довольно маленький, капитан, – женщина крякнула и взвалила парня на диван, – взрослого мужика я бы не утащила.

Наутро было плохо. Не помогла даже таблетка аспирина, преподнесённая рачительным лейтенантом, потому что болела, прежде всего, не голова, а совесть. Не добавляла спокойствия и заботливо-внимательная Мацумото, хлопотавшая вокруг Тоширо.

– Мацумото. Ты прости меня. За вчерашнее, – слова давались с трудом, но не из-за уязвленной гордости, а из-за пересохшего горла. Мацумото лишь кивнула, слабо улыбнувшись.

– Вы вчера выпили после разговора с главнокомандующим, – не упрёк, констатация факта, – всё так плохо?

– Командование решило озаботиться моей спутницей жизни, – Хицугая закрыл лицо руками и широко зевнул, скривился, схватившись за челюсть.

– Вы тоже простите, капитан, – повинилась Мацумото за удар. – А выбор хоть предоставили? – Рангику широко распахнула глазищи, ловя каждое движение капитана. Ну, ещё бы, во-первых, чужая личная жизнь всегда интересней собственной. А во-вторых, её капитанчик как раз входит в тот самый возраст, когда весна и гормоны сладко кружат голову. Зря она, что ли, столько красавиц в этом году понабрала, благо этого зануды и формалиста не было рядом, чтобы проконтролировать.

– Угу, – буркнул седовласый, – как же!

– И что вы намерены делать?

– Ничего, – Тоширо пожал плечами, – пойду на день рождения Куросаки.

Рыжая нахмурилась, но потом радостно хлопнула в ладоши и воскликнула:

– Сестрёнка Ич...

– Чш-ш-ш... – прошипел капитан, прикладывая палец к губам и немного заваливаясь. Головная боль давала о себе знать.

Рангику повторила его жест, но её глаза светились, а сама она заёрзала в предвкушении.

– Не обольщайся, – расстроил её Хицугая. Он встал и оправил хаори. – Кстати, мне понадобится твоя помощь, – лейтенант тут же вскочила, вытягиваясь в струночку, – как ты смотришь на тур по магазинам Каракуры?