Текст книги "Связанные (СИ)"

Автор книги: Tinory

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 53 страниц)

Кстати, надо поговорить с хозяином. Конечно, в прошлый раз подобный разговор и привёл к разрыву, но тогда Дэнко явно назвала имя, и её хозяйка, что называется, взбрыкнула. Только поведение ненормального учёного в полосатой панамке дракону тоже не нравится, ничем хорошим это не закончится.

Ну, вот, как накаркал. Треск, похожий на крошащийся лёд, достиг слуха пары, и они моментально вскинулись.

– Что это? – Дэнко с подозрением смотрит на чёрный шар, покоящийся вдалеке.

– Граница. Рушится? – Хёринмару продолжает обнимать женщину, боясь её отпустить.

– Хё? Давай быстрей! – она разворачивает его и толкает по направлению к границе.

– Дэн?

– Пожалуйста… – в её глазах страх и мольба. – Мы найдём друг друга. Ещё раз, а он не выживет без тебя. И сколько тогда придётся ждать следующего раза, пока воплощения совпадут?

Мужчина коротко кивает, перекидывается в дракона и устремляется к шару, по которому уже змеятся белые трещины. Ветер свистит, срывая крошечные льдинки. Сердечная мышца заходится в бешеном стуке. Вернётся, вернётся и надаёт Тоширо банкаем по шее, чтоб знал, где раки зимуют. А где-то позади, он это чувствует, стоит та, которой он отдал сердце, и надеется, что он успеет. Потому что оставить хозяина – немыслимо, потому что синигами без дзампакто – не просто труп, пустышка, потому что душа меча и душа проводника Связаны.

До шара остаются считанные метры. Он весь покрыт частой сетью трещин. Мембрана дрожит, сдерживая внутреннее давление границы. Хёринмару пытается ускориться. Три метра, два метра, один… Взрыв. И Дэнко в изнеможении падает на колени.

Большой котлован, над которым начинают кружиться снежинки, оставшиеся от границы их миров. Тучи над местом катастрофы тоже набухают и разливаются дождём, не очень сильным, но продолжительным. Дэнко, уже одетая в привычное "миллитари", подходит к краю котлована, подковыривая ботинками ледяные осколки, которых подозрительно много. Тяжело вздыхает, глядя, как озеро наполняется водой – третье озеро в её мире.

========== Часть 2. Связанные жизни ==========

Я привыкла не плакать и в зеркало прямо смотреть,

И немного грустить, если только закрою глаза.

Я, возможно, не знаю всего, но я знаю, что смерть –

Это просто работа. А вечером будет гроза.

JAM – Matsumoto Rangiku

Саммари второй части:

С предыдущих событий прошло 4 года. Карин учится в институте, гоняет пустых и пытается решить, кому отдать сердце. А ещё беспокоят странные убийства молодых людей с высокой духовной силой.

Предупреждения: боюсь, что Хицугаю ждет ООС, но у него есть оправдание.

Комментарий к Часть 2. Связанные жизни Обложка https://yadi.sk/i/Dm_BZgX5qCTsf

========== 2.1. Любимый город может спать спокойно ==========

Над городом Каракура – ночь. Обычная городская ночь, наполненная огнями рекламы, светом офисных зданий, где склонились над мониторами немногие клерки, кому повезло работать по ночам, шумом нечастых машин и музыкой ночных клубов. Обычная весенняя ночь, наполненная запахом и лепестками японской вишни, стрёкотом цикад, светом далёких звёзд, которые нависают так низко, как возможно только в регионах, близких к экватору. Обычная ночь не очень большого города, живущего преимущественно за счёт туристов и паломников синтоистского и буддистского толка, имеющего множество новых, старых и заброшенных храмов.*

Спальный район города, узкие улочки с двухэтажными домами, небольшой парк, стадион, речка. Столб линии электропередач, на который опускается некто в плетёных сандалиях (современные японцы, поди, и слово-то такое забыли – варадзи). Стройная фигура в чёрном кимоно, женская фигура; за поясом – ножны с катаной. Синигами. Длины чёрных волос едва хватает, чтобы забрать их в низенький хвостик, больше напоминающий обрубок, и лишь пара прядок переросшей чёлки обрамляют светлое лицо. Её брови хмуро сдвинуты, а тёмные глаза не выражают никаких эмоций – синигами. Куросаки Карин.

Она закрывает глаза и ведёт носом, будто хищник, почуявший добычу, или дикий охотник. Спокойно и медленно кладёт руку на меч, резким взмахом описывает дугу справа и замирает. Пустой, решивший, что может безнаказанно напасть на Куросаки, рассыпается голубыми искорками духовных частиц. На лице девушки появляется удовлетворённая улыбка. Не то, чтобы Карин любит охотиться на монстров, и не то, чтобы ей вменили это в постоянную и нудную обязанность (слава Ками, открестилась). Это, скорее, хобби, повод поддерживать себя в форме на всякий пожарный случай. Хватит на сегодня, любимый город может спать спокойно*, пора домой.

Едва Карин стукнуло семнадцать, её духовная сила резко увеличилась. Этого ждали, хотя и намного позже, однако, у Урахары уже было всё готово. Новое изобретение позволяло стать синигами без риска, правда, времени могло занять не в пример больше. С трудом дожив до летних каникул, когда в запасе есть полтора месяца, Карин позволила поместить себя в странный куб. Если бы Куросаки знали, что "новейшая разработка Урахары" превращает процесс становления синигами в ад без ограничения времени (пока не станешь, ага), хором выбрали бы старую добрую Штольню. Карин справилась недели за три, после чего знатно погоняла изобретателя по полигону, когда тот предложил показать, на что она способна. Затем в гости завалились Кёраку с Укитаке (звали Иссина в Готей). После официального знакомства главнокомандующего с очередным исполняющим обязанности синигами, Карин вручили удостоверение и приписали к тринадцатому отряду. Тогда-то Куросаки и встала в позу, заявив, что не нанималась, и вообще, ей за это не платят, а жить как-то надо. Школу она бросать не собирается, более того, раз Ичиго всё равно после окончания ВУЗа свалит в Общество Душ, семейную клинику ей придётся взять на себя, а это значит, что она будет поступать в медицинскую академию, так что за пустыми бегать недосуг. Ну, или наоборот – исключительно на досуге, в свободное от учёбы время.

Некоторые, конечно, обалдели от такой наглости, Рукия, например, пыталась возмущаться вслух, но сквозь огромную ладонь Ичиго, зажимавшую ей рот, это было делать крайне неудобно. Других поборников правил, таких как Сой Фон или Хицугая, к счастью, не было, и Кёраку, поворчав для вида, утвердил свободный график.

Это было почти четыре года назад. Интересно, как там Ледышка?

Сейчас Куросаки Карин 20 лет и она перешла на третий курс государственной медицинской академии в городе Йокодзама, что на северо-востоке от Каракуры. Официально триместр начался неделю назад, но как таковых занятий ещё не было. А всё потому, что каждую весну по всей стране стартует студенческая азартная игра «сам себе деканат». Во многих ВУЗах Японии принята система, когда студент сам определяет себе набор дисциплин, естественно, в определённых рамках, и расписание на семестр приходиться составлять самостоятельно. От того, как это расписание будет составлено, какие дисциплины выберешь, зависит насколько трудно будет учиться в течение года, не переоценишь ли свои силы, взяв слишком много тяжёлых предметов, уложишься ли в кредит-часы и т.д. У преподавателей своя игра: чей предмет круче: заманишь больше студентов – получишь большую зарплату. Поэтому в первую неделю прошли только презентационные лекции. Куросаки радует, что на 3 курсе достаточно дисциплин общеобразовательного цикла – раз, а во-вторых, в медицинском много обязательных и полуобязательных предметов, которые нужно взять так или иначе. И в связи с этим составить расписание на год намного проще, чем в других ВУЗах. Своё она уже составила. А ещё умудрилась устроиться на классную подработку недалеко от института. В средней школе тренером по футболу, ага.

Карин улыбнулась, вспоминая. История вышла та ещё.

Учебные корпуса медицинской академии, в которой учится Куросаки, находятся на окраине академического городка, что в свою очередь, располагается в центре Йокодзамы. В академгородке собраны все государственные ВУЗы города, и, хотя они независимы друг от друга, их объединяет единая территория и инфраструктура. До ближайшей станции метро – минут тридцать быстрым «Куросакиевским» шагом мимо половины городка и ещё пару кварталов в сторону. На метро Карин доезжает до вокзала и там, пересев на пригородную электричку, едет уже в Каракуру.

Но около недели назад, возвращаясь с установочной лекции, вечная спортсменка, которая уже успела подзабыть, что такое футбол, шла не торопясь, борясь с нежеланием возвращаться домой столь рано. Проходя мимо школьного стадиона, огороженного от тротуара высоким забором из сетки-рабицы, Куросаки остановилась, заприметив, как мальчишки играют в футбол.

"Нет, – тут же поправила она себя, – это не игра, а убожество". На логичный вопрос "кто вас так учил играть", Карин получила подробный маршрут с точной характеристикой… себя. Хмыкнула, разозлившись, и пошла искать вход на школьный двор. Завидев взрослую и очень сердитую девушку по эту сторону забора, школьники слегка оробели, и даже уступили мяч. Впрочем, робость быстро сменилась ехидными смешками. Куросаки тоже с сожалением оглядела свою студенческую форму: белая блузка под коротким жакетом, узкая классическая юбка, туфельки на невысоком каблучке, довольно остроносые. Мда… Но это же Куросаки. Она немного небрежно отбросила сумку в сторону, подошла к мячу совершенно не с той стороны (конечно, не с той, ведь ворота оказались по левую руку), и принялась аккуратно подворачивать юбку на поясе под о-очень заинтересованными взглядами футболистов. Отошла на пару шагов назад, примерилась, сделала короткую разбежку, ударила. Красивый удар вышел, боковой, Тоширо любил такие. Разумеется, забила, что за дурацкий вопрос!

Пока подбирала упавшие челюсти горе-футболистов, выяснила, что штатного тренера в школе нет. Физрук ведёт секцию волейбола, а ещё есть танцы, но там свой тренер – студент на подработке. А зачем Куросаки танцы? Она наплясалась на всю оставшуюся жизнь, и вообще, футбол интереснее, это факт.

Разумеется, директор взял ещё одного студента на подработку, что за дурацкий вопрос.

Карин приближается к дому со смешанными чувствами. В доме – уныло и пусто, никто не смеётся, не дурачится. Никто не ждёт, уже почти год. Это – ещё одна печальная страница жизни семьи Куросаки. Карин зябко обхватила плечи в чёрном косоде и уставилась на крайний фонарный столб на углу улицы. Здесь часто бьются машины, и часто витают души. От того и бьются, что некоторые водители их видят, но не понимают, что это всего лишь призраки. От того и витают неупокоенные, что уворачиваясь от мёртвых, машины выскакивают на тротуар и сбивают живых.

Юдзу погибла не здесь, но точно также, не дожив до совершеннолетия 1 день. Просто два призрака, решившие поиграть на дороге. Просто два человека с высокой духовной силой, пытаясь избежать встречи с призраками, встретились на обочине. Просто один из них был в автомобиле…

Карин делает глубокий вдох, гася рыдания, и продолжает движение домой.

В конце концов, сестрёнка даже память не потеряла при переходе, так что можно считать, что она переехала в другой город. Фактически, так и есть.

С Юдзу ушёл и папа. Его давно и упорно звали в Готей, последнее время у них хроническая нехватка капитанов. Иссин отпирался, сколько мог, в том числе ссылаясь на несовершеннолетних дочерей. Двадцатилетие всё-таки отпраздновали вместе, но как-то скомкано и нарочито весело. Когда встал вопрос, кто пойдет в Общество Душ с Юдзу, отец разрывался между желанием проводить младшую и помочь ей освоится в Сейретее и нежеланием оставлять старших детей в Мире Живых. С другой стороны, Иссин всегда был более близок с Юдзу, в то время, как Карин была близка с братом, а тому оставался ещё год учёбы в университете. На том и порешили.

Через пару дней Исида Рюкен с пофигистическим выражением лица вписал в историю болезни Куросаки-старшего смерть от инфаркта (бедный папочка не вынес трагической смерти любимой доченьки), и их тела захоронили рядом с могилой Масаки. На этот цирк, где Иссин продолжал закатывать истерики, что оставляет таких больших и самостоятельных детей, пришли только свои. Карин опять спряталась за щитом равнодушия, Юдзу застенчиво улыбалась, Ичиго тоже старался выглядеть бодрячком, чему немало способствовали подзатыльники, выдаваемые Арисавой. Урахара, размахивая веером, заверял, что присмотрит за отпрысками Куросаки, как за своими (Карин уже стало страшно) и сокрушался, что не пришёл Исида. Ёруити вылизывала шёрстку, она лишь коротко мявкнула, когда брюнетка сцапала её на руки и принялась остервенело поглаживать, скрывая нервное напряжение.

Куросаки остались вдвоём, но то, что это ненадолго, Карин знала. Закончив в этом году медицинскую академию, Ичиго также засобирался в Общество Душ, где его уже ждали капитаном восьмого отряда, пока на испытательный срок, и Рукия.

Ичиго и Рукия. Над этой парой ржала половина Готея и все одноклассники Куросаки, наблюдая практически шоу "За стеклом". Как признавался, как ухаживал, как выяснял отношения с Бьякуей.

Карин не злилась на брата, что он уходит, в конце концов, он нашёл своё счастье. Не злилась на отца – всё-таки он присматривал за Юдзу. Только изредка поминала добрым словом Хицугаю, который обещал заглядывать, но видать совсем погряз в отчётах. Спросить же о капитане десятого отряда у родственников не хватало смелости. Да и потом, ей уже 20, пора заняться собой. А, возможно, даже, личной жизнью, благо все предпосылки для этого есть: сумасшедших родственников в опасной близости не будет, синигами и аранкары тоже прекратят наведываться, и она, наконец, сможет жить обычной непотусторонней жизнью рядовой студентки – не об этом ли она когда-то мечтала,

игнорируя призраков.

И нечего хвататься за сердце! Куросаки – всё та же Куросаки, она не собирается целенаправленно заводить ухажёров. Карин даже уверена, что Судьба (или кто-то там ещё) сама приведёт в её жизнь нужного человека, но таковых в своём ближайшем окружении пока не видела. Вылизывающийся на подоконнике голубой котяра, которому нестерпимо хочется засунуть хвост в дыру и завязать узлом по ту сторону, или мальчишка с седыми волосами и холодными глазами, который давно про неё забыл, – всё это мило, но не практично. Она бы и вовсе уехала отсюда, да продавать родительский дом не хочется, всё-таки тут было столько всего … радостного. И уж тем более не хочется оставлять отцовскую клинику. Сейчас она закрыта, заниматься этим некому, да и некогда, но Карин её обязательно восстановит, как только получит диплом врача. В какой момент семейное дело, не вызывавшее особого восторга, стало причиной для движения вперёд, Куросаки не помнила, но о выборе ВУЗа не жалела. Помнится, пару лет назад на дне рождения Ичиго его друг и одноклассник сказал, что Карин стала походить на его отца. Исида тоже говаривал, что способности квинси не прокормят семью, и Куросаки была с ним в этом согласна.

Карин проходит домой сквозь дверь, поднимается наверх в комнату, которую некогда занимал брат, и соединяется с телом, валяющимся на кровати. И лишь после этого во всё горло кричит «Я дома!» Хотя, для кого это делается, ведь дома никого нет, и она это знает. Где шляется братик – неизвестно.

Девушка заходит в ванную, на ходу стягивая резинку, и включает почти холодную, на грани терпения, воду. По правде говоря, сполоснуться стоило ещё в виде синигами, а заодно обработать синяки и ссадины, иначе всё это неминуемо проступит на пока живом теле. Но бродить по дому в таком виде, пугая местных призраков, нет никакого желания. С другой стороны, это повод вытравить всех привидений. Порядочные души-плюс должны обитать "там", ага.

Не так давно остриженные волосы едва касаются плеч и, намокнув, липнут к шее и щекам. Пена от геля с коричным ароматом окутывает манящим облаком, вызывая улыбку на чуть пухлых губах, а слух ласкает шелест воды из душа. Дитя урбанизации.

Капельки скатываются по округлым грудям, выпирающим рёбрам, чуть угловатым бёдрам, которые вопреки обещаниям Ёруити, так и не приобрели плавности форм. Слишком худа, но кто за ней присмотрит, если сестрёнки нет рядом? Остаётся только благодарить собственную силу воли, что не подсела на хотдоги и прочий фастфуд.

Карин шлёпает по полу босиком, завернувшись в махровое полотенце, и спускается на кухню. Извлекает из полупустого холодильника пакет молока, наливает в стакан – отлично, ещё на утро останется, и ставит в микроволновку. Лучше бы греть на плите, но тогда не избежать пенки, которую Карин не очень любит, и мытья лишней кастрюли, пусть величиной со стакан. Пока микроволновка гудит, девушка подхватывает пульт и бездумно нажимает кнопки. Прислонившись спиной к столу и обнимая себя свободной рукой за пояс, пялится в телевизор. Убийство, несчастный случай, ещё один, пожар – видимо, время для новостей о чрезвычайных проишествиях, а мозг безошибочно вычленяет те, которые произошли по вине пустых. У синигами слишком убогая фантазия, и все их "зачистки" видно за версту. Со звонком СВЧ-печки вырубает глупый ящик и пьёт чуть тёплое молоко. Перед завтрашними (уже сегодняшними) лекциями – самое то. Через четыре часа вставать.

Куросаки заходит в аудиторию, мельком оглядывая присутствующих. В потоке, где три четверти студентов – парни, учиться не сложно. Во всяком случае, ей так казалось в начале. Скучно. Ей часто говорят, что она ошиблась факультетом или учебным заведением. Что ей больше пошёл бы какой-нибудь педагогический колледж. «Педагогический? – фыркает в таком случае Куросаки. – С моими-то нервами?» И ведь «накаркали» – сегодня понедельник, а, значит, ей – на футбольную тренировку. Пары заканчиваются в четыре, пока выйдет из здания, пока дойдёт, пока переоденется (не в спортивном же костюме ходить в академию), итого занятия со школьной командой были назначены на пять. По часу три раза в неделю – вполне сносно.

Пока она проходит к последним рядам, слышит, как перешёптываются "ботаники", прячась за раскрытыми ноутбуками или уткнувшись мордой в планшеты. Карин предпочитает старые добрые конспекты, потому что знает, что мышечная память гораздо сильнее зрительной и слуховой. А забить в компьютер можно и дома, повторенье – мать ученья, ага. И потому тесты она сдаёт непринуждённо.

Девушку провожают заинтересованные взгляды, но ей это не интересно – скучно.

В большой "римской" аудитории длинные столы занимают почти весь ряд, и Куросаки садится ближе к средине, раскладывая письменные принадлежности, пробегет глазами конспект с вводной лекции. Похоже, возрастная физиология будет одним из любимых предметов, да ещё и, очевидно, полезным, особенно сейчас, когда ей предстоит работать с детьми.

– Можно? – вопрос, заданный, скорее, для проформы, поскольку рядом скрипит отодвигаемый стул. Но голос – женский, и Карин автоматически кивает, не отрываясь от тетради. Закончив читать абзац, она поднимает голову, чтобы взглянуть на соседку.

Немногим ниже Куросаки, с круглым лицом, серо-голубыми глазами и забавными чёрными косичками до лопаток, делающими девушку по-детски непосредственной.

При существующей системе обучения о фиксированных учебных группах говорить не приходится. Скорее, есть поток студентов-одногодок, совместно посещающих большую часть занятий. И этой девушки среди них Карин не наблюдала.

– Хицугая Кику*, приятно познакомиться, – девушка чуть склонилась, отвечая на вопросительный взгляд Куросаки.

– Куросаки Карин, – кивает брюнетка, с интересом разглядывая новенькую, – а ты откуда выплыла?

– Болела много в том году, – улыбка Хицугаи меркнет, и Карин понимает, что дело гораздо сложнее, чем пытается представить Кику, но не уточняет, ведь у самой история полна "белых пятен", – в общем, посещаемости по куче дисциплин не хватило для зачёта.

– Хицугая… – растягивая слово, произносит Карин, а на губах сама собой появляется мечтательная улыбка.

– Что? – недоумённо смотрит девушка.

– Ничего, – Куросаки мотает головой, – просто есть у меня друг по фамилии Хицугая.

– Высокий красавец-брюнет? – хитро замечает новая знакомая.

– Не, мелкий блондин. Правда, тоже не урод, – хмыкает в ответ Карин.

– Жаль, – притворно расстраивается Кику, – я думала, старший брат.

Куросаки кивает, принимая к сведению. В памяти всплывают события четырехлетней давности.

Тоширо. Он ушел тогда хмуро и скомкано, как всегда. И, вроде, даже, речь шла о провале миссии – Тоширо сильно расстроился. К сожалению, подробностей Карин не знала, как и того, что было после, зато она понимает, что есть повод потрясти своего братика. Только нужно его дождаться.

Брат появился через два дня, довольный, словно кот, нализавшийся сливок. Сомнений в том, где он пропадал, не возникало. Раскладывая собу по тарелкам, Карин порционно выдавала нехитрые студенческие новости, аккуратно подбираясь к главной. Только сейчас она заметила, что последнее время Ичиго не акцентировался на вестях из Сейретея, хотя бывал там регулярно. Разве что передавал приветы от всех скопом без уточнений. Тогда Карин простодушно полагала, что «Чебурашка» входит в их число, но сейчас закралось подозрение.

– А ещё на нашем потоке появилась новенькая. По фамилии Хицугая, – мило щебетала Карин, присаживаясь за стол и в упор глядя на замершего с ложкой у рта брата. – Колись давай, что с мелким? – жёсткий тон без перехода заставил Ичиго вздрогнуть и отвести глаза.

Рыжий видел, насколько близки стали Карин и Тоширо при последнем посещении Каракуры капитаном, наивно полагая, что чувства у них исключительно дружеские. Впрочем, сомневаться в этом не приходилось, зная этих двоих. И понимая, что произошедшее с капитаном однозначно расстроит сестру, сознательно умалчивал об этом.

– Тоширо… умер, – Ичиго виновато поднимает глаза на сестру. Карин вздрагивает.

– Как? – это самый тупой вопрос, который мог прейти ей в голову. То, что он – капитан, не означает, что он бессмертный. Да и не всё ли равно, как именно он умер?

– Убили. Неизвестные демоны…

– Давно? – тихо прерывает она, находясь в какой-то прострации.

– Два года зимой будет. Прости, что не сказал раньше. Знал, что тебя это расстроит.

Дурацкое оправдание.

– А так я, по-твоему, не расстроилась? – голос по-прежнему тихий и ровный, но Куросаки слишком хорошо знает её. – Я зла, Ичи-ни. Очень зла.

Карин встаёт и выходит из-за стола, оставляя свою порцию недоеденной.

Энциклопедия синигами. От автора.

Почему предупреждение "Смерть персонажа" не вынесена в шапку фика?

Да, ладно вам, это же Блич! Здесь даже если вы умерли, у вас есть минимум пять выходов:

переродиться в обществе душ;

переродиться в мире живых;

переродиться в измерении Короля душ;

переродиться в Уэко Мундо;

переродиться в чьём-то внутреннем мире дзампакто.

Комментарий к 2.1. Любимый город может спать спокойно

殻倉市 Каракура-си

殻 [кара] ==> скорлупа, оболочка, раковина;

倉 [кура] ==> склад, кладовая

市 [си] ==> в сочет.: город (крупный), показатель названия города

Как известно, Каракура – выдуманный город. Однако в аниме я заметила отсылку на район. Поползав по карте Японии, с удивлением обнаружила Камакура-си (префектура Канагава) как раз в том районе.

横態市 Йокодзама-си

横 [ёко] ==> бок, боковая сторона; поперечник; ширина;

態 [дзама] ==> вид, картина

Такой же вымышленный город, как Каракура, что позволило мне делать с городом всё, что душе моей угодно. Столица префектуры (с этой точки зрения его прототипом можно считать Йокогаму)

日番谷 菊 Хицугая Кику (Хризантема)

Любимый город. Слова Е. Долматовсого, музыка Н. Богословского.

Кредит-часы – этакая качественно-количественная оценка прослушанных дисциплин. Предмет, который идет в течение одного семестра один раз в неделю, при условии успешной сдачи дает 2 кредит-часа. Предметы выбираешь сам, но в каждой категории (общеобразовательные курсы, иностранные языки, специальные курсы и т.д.) нужно набрать определенный минимум. Плюс, есть полуобязательные базовые дисциплины. Итого, для получения диплома тоже есть некий минимум, как и максимум, который исходит из здравого смысла, ибо в сутках всего 24 часа.

========== 2.2. Близкий друг ==========

Карин выходит из дома и бредёт по дороге, зябко обнимая себя за плечи, не особо разбирая, куда. На ней – домашние трикотажные брючки мышино-серого цвета, простая тёмная футболка и уличные наспех надетые "тапочки". Мимо набережной, мимо стадиона, мимо холма, с которого хорошо видно небо. Останавливается на несколько секунд, окидывает взглядом пейзаж и идёт дальше неведомо куда.

Почему всё не так? Вроде всё как всегда: То же небо – опять голубое,

Тот же лес, тот же воздух и та же вода, только он не вернулся из боя.

Тот же лес, тот же воздух и та же вода, только он не вернулся из боя.

В памяти пробегают картины и фрагменты прошлого.

– Кстати, Тоширо, а сколько тебе лет?

– Не твоё дело, Куросаки.

– Чего опять грубишь.

– Ну и кто отлынивает, а, Тоширо?

– Куросаки, мы так не договаривались.

– Нет, мы именно так и договаривались…

– Так и быть, ты уже не первоклашка. Ты сейчас похож на… Чебурашку!

– Чего?! Это ещё почему?

Куросаки хватает капитана за отвороты косоде и, приподнимаясь на носочки, нависает сверху.

– Ты чего творишь, кретин? – орёт она под ошарашенным взглядом одноклассника. – Ещё раз оставишь этого идиота на меня… – речь идёт о нахулиганившем гигае.

Воспоминания накатились скопом, ведь всё это время она не обращала внимания: ну нет, и нет. Не думала о нём, не вздыхала ночами, глядя на ночное небо, не страдала от отсутствия чего-то (кого-то) важного.

Мне теперь не понять, кто же прав был из нас в наших спорах без сна и покоя.

Мне не стало хватать его только сейчас, когда он не вернулся из боя.

Мне не стало хватать его только сейчас, когда он не вернулся из боя.

Их последний танец на крыше – прощальный, и первый, в залитой лунным светом комнате. Пьяные… да нет, абсолютно трезвые объятия, особенно в полуголом виде, вызывают нежданную улыбку. И его побудки ни свет ни заря. Забавно было: то он в её кровати, то она в его.

Он молчал невпопад и не в такт подпевал, он всегда говорил про другое,

Он мне спать не давал, он с восходом вставал, а вчера не вернулся из боя.

Он мне спать не давал, он с восходом вставал, а вчера не вернулся из боя.

И снова воспоминания.

Как она уговаривает его сыграть в футбол за её команду.

Как спасая Карин от пустого у бабушки Хару, он держит её на руках.

Как играя в весеннем лесу, Тоширо роняет её и падает сверху.

Как стоят в шкафу в обнимку, подслушивая странный разговор.

Куросаки отнимает руки и удивлённо смотрит на ладони, будто только сейчас понимая, что здесь никого нет.

То, что пусто теперь, – не про то разговор, вдруг заметил я – нас было двое.

Для меня будто ветром задуло костер, когда он не вернулся из боя.

Для меня будто ветром задуло костер, когда он не вернулся из боя.

А на дворе цветёт сакура, хоть Тоширо и не любил это время года. И сердце забилось в ожидании чуда, когда услышало родное имя: Хицугая… Но нет, показалось. Просто девчонка, и пусть у неё есть брат, но это ничего не изменит. Ведь умерев там, синигами, конечно, перерождаются в мире живых. Даже если представить, что душа попадает на перерождение сразу, то ему сейчас в лучшем случае полтора года, если ему свезло вновь родиться в Японии. Могло ведь и в Россию занести. Бред всё это! Сколько души проводят в безвременьи между реинкарнациями?

Нынче вырвалась, словно из плена, весна, по ошибке окликнул его я:

– Друг, оставь покурить! – А в ответ – тишина: он вчера не вернулся из боя.

– Друг, оставь покурить! – А в ответ – тишина: он вчера не вернулся из боя.

Куросаки возвращается домой, задерживаясь у входной двери, смотрит на звёзды. Гулять всю ночь – бессмысленно, горевать – тоже. Но сердце будто проткнули металлическими спицами, и хочется выть от безысходности. Что нет его больше, что не была рядом, что короткое время, отпущенное на двоих, бездарно растрачено на поиск какого-то идиотского артефакта.

– Люблю тебя, – шепчет сквозь подступающие слёзы девушка внезапно пришедшее озарение. Но, чёрт возьми, как поздно!

Нам и места в землянке хватало вполне, нам и время текло для обоих.

Все теперь одному. Только кажется мне, это я не вернулся из боя.*

– Все теперь для одной, только кажется мне, это я не вернулась из боя.

Карин вошла в свою комнату и села на кровать, тупо глядя перед собой и по-прежнему обнимая себя за плечи. Послышался осторожный стук, и к ней заглянул Ичиго, несмело встал на пороге, облокачиваясь о шкаф, стоящий у двери. Помявшись немного, всё же произнес:

– Карин, я понимаю, что тебе тяжело. Просто...

– Просто вы эту потерю перенесли тогда и все вместе. А мне придется переживать её сейчас и абсолютно одной! – она говорит с вызовом, но голос не повышает, и брату становится страшно за неё.

– Ты не одна, – мягко произносит он, присаживаясь рядом на кровать и обнимая сестру. – Мы всегда рядом. И... Хочешь, я позову Бьякую? Он видел, как это произошло – пусть расскажет.

Брюнетка, не думая, кивает. Наверное, так будет правильно.

Сидя за столом лекционной аудитории, Хицугая бросает осторожные взгляды на сокурсницу. То, что у Куросаки что-то случилось, видно невооруженным глазом, хотя брюнетка старается выглядеть бодрячком. Во время очередного перерыва Кику решается задать тревожащий её вопрос. Карин смотрит рассеянно, поначалу делая вид, что не понимает, о чём речь. Ей забавно видеть суровость на лице Кику, которая обычно выглядит задорной и беспечной. Куросаки даже вопринимает её как младшую сестру, каждый раз находя всё новые сходства с Юдзу, что довольно странно, ведь Кику старше её на год. В конце концов, сдавшись под требовательным взглядом семпая, Карин вздыхает:

– Помнишь, пару дней назад я упоминала однофамильца? – Кику кивает. – Вчера я узнала, что он погиб.

Хицугая молчит. Сказать, в общем-то нечего. Ей жаль? Так она и не знала его, да и Куросаки не близко знает. Были ли они близки? Ясен пень, были, раз девушка так расстроена. Поэтому Кику молчит, лишь берёт её руку в свою и чуть сжимает. В этом жесте и поддержка, и возвращение в реальность из мира грёз, где вполне реально умереть от боли – слишком хорошо она это знает.

– Куросаки-сан?

Карин поворачивается на оклик, в суете коридора поначалу не может найти, кто её звал, и лишь спустя несколько секунд замечает склонившегося в приветственном поклоне однокурсника. Слишком низко склонившегося, между студентами так не принято – кивок или даже рукопожатие, тем более, что они знакомы. Кажется.

Куросаки не торопится начинать разговор, только окидывает его привычно-спокойным взглядом да приподнимает брови в немом вопросе "чего тебе?" Кику осторожно выглядывает сзади с интересом наблюдая сцену.