Текст книги "Дракон и солнце 2. Снег к снегу (СИ)"

Автор книги: StarGarnet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 46 страниц)

– Сегодня что, день Загадочности? – вспылил Джон. – Вы можете хоть что-нибудь объяснить?

– Можем. Хочешь знать, почему у жуков спинка в крапинку? – ласково спросил Салокнир.

– Я хочу знать, что Обливион делает возле нашего мира!

Драконы переглянулись и, к удивлению Джона, заговорил Нуминекс:

– Он всегда и был здесь. Обливион – это забвение. Это то, что ослепляет мыслящих, когда они забывают, что способны мыслить. То, что поглощает одухотворенных, когда они забывают, что у них есть душа.

– Разве ты не видел в своем мире безумия? Или жестокости? Или предательства? – продолжил объяснение Одавинг.

– Все он видел, – буркнул Дрогон и покосился на Джона с неудовольствием. Сноу понял, что ему не удалось надолго обмануть дракона возвращением в прошлое, и к нынешнему моменту Дрогон прекрасно знает, как на самом деле развивались события. И не то чтобы дитя Дени до конца его за это простило…

– Мы должны ждать, – припечатал Одавинг. – Так что никакого Дорна. Будете мерзнуть здесь.

Комментарий к Глава 2. Глаз бури

Если кто подзабыл частушку, то вот она тут вся, и даже со словами:

https://www.youtube.com/watch?v=UsnRQJxanVM

========== Глава 3. Прорыв ==========

– Ждать, – горько промолвил Сноу и оперся локтями на парапет крепостной стены. – Хоть сказали бы, чего ждать.

– Очевидно же, что чего-то нехорошего, – сказал Нуминекс, присоседившийся на парапете рядом с ним. – Разумеется, тебе, как человеку действия, это сложно принять.

– Какой ты у меня все-таки умница, – умилился Сноу.

– Мне тысячи лет, – заметил Нуминекс.

– А ведешь себя как дитя.

– Потому что могу, – захихикал дракончик. – Нельзя же все время быть серьезным. К тому же Санса в детстве обижала тебя на пустом месте, пусть теперь сидит с пустой тарелкой, без пирожных. Хотя мне они даже не нравятся.

– Так ты?.. – изумленно открыл рот Джон, наконец осознав всю подоплеку дитячьих выкрутасов.

А было их, надо сказать, немало. Помимо покраж еды Нуминекс изобрел немало способов устроить Сансе несчастную жизнь. В ход шли едкие комментарии, путанье ниток (объявил себя кошкой), пожеванные платья, пожженные тапочки и даже похищение новенькой, с пылу с жару, короны Севера – изящной вещицы, которую сестренка с трепетом заказала у ювелира, но покрасоваться в ней так и не успела. На нытье и неоднократные требования вернуть регалию Нуминекс отвечал, что он не святой, а всего лишь дракон и пройти мимо блестящей штучки никак не способен. Правда, однажды он сжалился и посоветовал Сансе сплести корону из соломы – и золотое, и к народу близко. А что?

Сноу вспомнил лицо Сансы, когда она это услышала, и хрюкнул от смеха. Закусив губы и пытаясь сохранить подобающую серьезность, он укоризненно глянул на дракончика.

Но Нуминекс, создание, закаленное всеми ветрами, отродясь не смущался грустными взглядами и сейчас тоже не стал.

– И да знает каждый, – назидательно сообщило древнее чудовище, – что за всяким врединой однажды придет дракон.

– Вот бы и к нам пришел, – затосковал Джон, снова возвращаясь к своим переживаниям. – Бедный Партурнакс. Наверное, все совсем плохо, если он так рискует… А вдруг я увидел бы что-нибудь? Если бы не Призрак…

Волк, дремавший рядом, проснулся и протестующе зафыркал.

– Если бы не Призрак, с тобой могла бы случиться пакость, – буднично сообщил Нуминекс. – В чем-то он поумнее тебя будет.

Джон поразмыслил и запоздало сообразил поблагодарить лютоволка. Тот зла не держал, дружелюбно махнул хвостом и улегся дремать дальше. Снежинки кружа оседали на его ушах, таяли на мокром черном носу. Зима – самая обычная, уже не магическая – все еще длилась, и снег укрывал раскинувшееся впереди поле и тихий лес.

– Обливион у наших ворот, – Джон положил голову на руки, не в силах и дальше смотреть на обманчиво мирный пейзаж, но почти сразу распрямился обратно: – А эти гады еще и частушку спели, мол, я клятву дал…

– Ты и дал, – подтвердил Нуминекс. – Я там был и прекрасно помню.

– То есть Партурнакс пытается добраться именно до нас? Ему нужен Довакин?

– В Нирне сейчас нет ни одного, – пожал крыльями дракончик. – Так что да, скорее всего.

Джон попытался справиться с внезапным чувством враждебности к старому дракону. Что бы ни было нужно Партурнаксу, Дени он не получит.

– Я-то ладно, – сказал наконец Сноу. – Но только не Дени. А я могу и за двоих отдуваться, если надо.

– Я помню, – вдруг сказал Нуминекс, – как увидел тебя впервые.

– Ты сказал: “Ма!” – поневоле рассмеялся Джон, словно заново пережив тот невероятный момент.

– Да, это было замечательно, – меланхолично согласился дракон. – Но это был не первый раз. Первый… когда ты пришел к ярлу и сказал, что Хельген атаковали. Ты, родной по крови, смотрел на меня с отвращением.

Джон онемел.

– Ты ушел, – продолжал Нуминекс и его глаза словно затянуло ледком, – а когда вернулся, в тебе была заперта душа моего собрата. Ты уходил и приходил снова, и в очередной раз ты заговорил о том, чтобы захватить еще одного дракона – в те же цепи, в том же замке. Ты даже не представляешь себе, – Нуминекс на мгновение задохнулся, – как я возненавидел тебя в тот момент. И себя – за то, что ничего не мог сделать, запертый в собственном черепе, обреченный веками смотреть, как копошатся вокруг все эти… смертные.

У Джона больно запекло глаза. Прежде Нуминекс никогда не упоминал о том, что сохранял остатки сознания после смерти тела. Джон всегда думал, что дракон спал, был в глубоком забытьи, но нет… это была живая душа, заточенная в печальном обломке прошлого.

– А потом, – говорил Нуминекс, – ты унес меня с собой. Ты рисковал жизнью, чтобы поговорить с Одавингом и при этом не причинить ему вреда. Ты вернул Алдуина, которого звали Пожирателем Мира. Ты вернул меня. Я думал, что знаю многое – и так и есть, ведь я дракон и смотрю сквозь времена. Но ты удивил меня так, как никто не удивлял. Что бы ни случилось в Нирне, кто бы ни были наши враги… они даже не представляют, с чем столкнутся в твоем лице. И Партурнакс это знает, поэтому пытается пробиться именно к тебе. Он идет за тобой, он не тронет Дени и ее дитя.

Джон облегченно выдохнул. Он вовсе не был уверен, что заслуживает таких лестных слов, но главное, главное, что Дени ничто не грозит.

Если Нуминекс прав, конечно.

*

– Мне нужен другой меч, – вздохнула Арья, потирая уставшую руку.

Джон опустил тренировочный меч и посмотрел на нее с добродушной усмешкой, но ничего не сказал.

– Не молчи. Ты же у нас даритель клинков, – хитро сощурилась Арья. – Сколько моих именин ты пропустил?

– Ты Безликая, у тебя нет именин, – напомнил ей Сноу. – И не только я тебе оружие дарил. Вот Бран, например… Ах да, точно. Ты и его подарок про… кхм, потеряла.

– Кстати, я все хотела спросить. Где Длинный Коготь? – невинно поинтересовалась Арья и вдруг змеей ушла в низкий выпад, целясь по коленям. Пришлось перепрыгивать.

– Не знаю, – фыркнул Джон и выбил меч у нее из рук. – Пропал между мирами.

Сестра кувырнулась в сторону, сгребла утерянный было меч и взвилась обратно на ноги.

– Нет, ну он тяжелый, – недовольно скуксилась она. – Неповоротливый.

– Потому что держишь неправильно.

– Меня так Сирио учил! А он был первым мечом Браавоса!

– Значит, плохо училась, – ухмыльнулся Сноу, атаками загнав вконец умотавшуюся Арью на телегу, оставленную кем-то во дворе. – Или я чего-то не знаю и теперь ты у нас первый меч Браавоса?

Вместо ответа Арья сделала головокружительное сальто через борт телеги, исчезнув из вида, и возникла за спиной Джона, чувствительно уперев острие меча между его лопатками.

– Возможно, – промолвила она самодовольно.

– Арья, – ворчливо сказал он, поворачиваясь. – Вот эти твои фокусы – это не фехтование. Сама же просила тебя потренировать, а теперь отлыниваешь.

– А может, это я тебя тренирую, – заявила сестренка все с тем же нахальным видом и аккуратно потыкала в него мечом. – На тебя же вечно убийцы накидываются, сам знаешь.

– А потом растят волосы на своей тыковке. И зубы заговаривать – это тоже не фехтование, – отпарировал Джон и отбросил ее клинок коротким ударом. – Хватит уже этого Безликого жульства, вставай в позицию и работай как следует.

– Но он тяжелый!..

– Бедняжка. Может, тебе Брана позвать? – заботливо спросил Сноу, внезапно чувствуя себя сиром Аллисером. – Помашете палочками, прямо как в детстве… Нет? Тогда работай. И не составляй ноги вместе, сшибут.

Дени вышла на галерею и захихикала, увидев, как Джон гоняет младшую сестру по двору, а та во всеуслышание матерится при каждом пропущенном ударе. Санса, павой выплывшая следом за Дени, огладила натянутое на тугой корсет платье и вздохнула:

– Ужас, как в порту живем. При маме такого не было.

В первый момент Дейенерис хотела высказать Сансе в лицо все, что она думает о Кейтилин Старк и о ее несправедливом отношении к Джону, но потом передумала и пропела, сладко сощурив глазки:

– Какая красивая вышивка.

Санса вспыхнула, вспомнив, что об этой самой вышивке поутру сказал вредный бастардов приемыш. И пусть Джон оказался вовсе не бастардом, иногда Сансе казалось, что в чем-то мама была права…

Дени все еще смотрела на нее с нехорошей приторной улыбочкой.

– Спасибо, – промямлила Хранительница Севера, тушуясь под взглядом драконьей королевы.

Бунт был подавлен в зародыше. Как, впрочем, и любой другой бунт, который когда-либо учиняла Санса Старк.

*

Дейенерис стояла у окна, поглаживая необъятный живот, и задумчиво смотрела, как драконы вьются над кромкой леса. Северное сияние, раскинувшееся в ночной высоте, неизменно вдохновляло их на воздушные танцы – наверное, подумала Дени, оно напоминало им о далеком доме. Когда Джон рассказывал ей о Скайриме, он буквально через слово поминал две луны и призрачные флаги авроры, реявшие в небе Нирна.

– Когда горы полетят по ветру, как листья, – вполголоса промолвила она слова давнего проклятия.

– Что? – откликнулся Джон, уже успевший завалиться с какой-то книгой в постель.

– Так сказала та тварь, овечья ведьма, – Дени повернулась к нему. – Когда горы полетят по ветру, как листья. И они летят… драконы.

– Что ж, я видал горы и поменьше, чем наши крылатые друзья, – хмыкнул Джон. – А что должно случиться, когда горы полетят?

– То, что считалось невозможным, – нехотя ответила она.

– Такое у нас каждый день, – он похлопал по постели ладонью. – Ложись уже, ночь на дворе.

Дени кинула еще один взгляд в окно, а потом кряхтя заползла в нагретую постель под бок к мужу.

– Что читаешь?

– А, это Сэм прислал по случаю. Сочинение мейстера Мюнш… Мунесх…

– Ну-ну, не напрягайся так, мой хороший, – ухмыльнулась Дени. – Как одолеешь название, скажешь.

– Сама прочитай, – Сноу сунул ей под нос книгу. Она глянула на титульный лист и ее самодовольная улыбка поблекла.

– Мьюнсал? А может, Мейншель? Это вообще “у” или “а”?

– Я даже не уверен, что это “эм”.

– Мне кажется или Сэм тебя вдруг за что-то невзлюбил? – нахмурилась королева, прикидывая, как бы повреднее наказать пухлого предателя, который явно задумал свести с остатков ума ее обожаемого, но слишком уж доверчивого супруга.

– Невзлюбил? – удивился Джон. – Да за что бы? Мы его в правах восстановили, отныне он лорд Тарли, властелин Рогова Холма и ужас Цитадели. Ночной Дозор расформирован, так что теперь ему можно все, даже жениться. И я ни разу – представь себе, ни единого! – не сказал, что маленький Сэм просто вылитый паскудник Крастер. Так что не знаю, чем я мог ему не угодить. И с чего ты вообще это взяла? Хорошая книга, интересная. Наверняка там все вранье, но зато про Асшай.

– Асшай подождет, – зевнула Дени, сползая на подушках. – Гаси свет, я спать хочу. И ложись на бок, вот сюда… Нет, мне так неудобно. Вот так повернись… дай сюда руку, нет, не эту… боги, да когда ж я рожу-то наконец!..

С некоторых пор возня с укладыванием случалась каждой ночью, но сегодня, подумал Джон, Дени побила все рекорды. Она и сама извертелась, не зная, как пристроить огромный живот, и его замучила. В итоге будущая мать сумела-таки улечься с удобством, а Сноу понял, что в такой позе он не сможет заснуть, даже когда горы полетят по ветру, как листья.

Дени сладко вздохнула, уплывая в сон, и обмякла на его локте, явно собираясь отдавить ему руку напрочь. Джон осторожно поерзал, пытаясь лечь хоть чуть поудобнее, но сразу был с шипением водворен обратно на место.

– Сам виноват, – пробормотала она сонно. – Нечего было меня соблазнять своими купаниями и ранениями. Страдай теперь, детодел.

И Джон страдал. Рука онемела; прошло, наверное, с полчаса, прежде чем он сумел наконец своровать ее из-под головы жены. Бедная конечность тут же пошла колючими мурашками и он аккуратно потер ее, стараясь не разбудить своей возней Дени.

В проеме окна, против далекого северного сияния, шевельнулась тень.

– Тсс, – сказала она и поманила к себе рукой.

– Арья, какого… – начал он шепотом, выбираясь из кровати так осторожно, словно там хранился стратегический запас Дикого Огня.

– Тсс, – повторила тень. – Бери одежду и пойдем.

Нашарив одежду, брошенную кучей на кресло, и подхватив сапоги, он выбрался следом за сестрой в коридор и смущенно буркнул:

– Хоть бы отвернулась.

– Я видела пропасть голых мужиков, – насмешливо сказала она. – Хотя в основном мертвых, конечно. Драконы велели тебя позвать, но Дени не будить. У чардрева что-то происходит.

Услыхав такие вести, Джон стал натягивать штаны еще энергичнее. Проходя через холл, он прихватил плащ, а заодно при свете факелов отметил, что Арья была при полном параде и одевалась в отличие от него явно не впопыхах.

Хрустя подтаявшим настом, они прибежали к чардреву и обнаружили там в сборе всю драконью компанию и Брана, вокруг которого нервно кружил Призрак. Младший брат кучей сидел в своем кресле, укутанный в гору меха, и глаза его были белыми как молоко.

– Что происходит? – потребовал ответа Джон.

– Партурнакс идет, – тихо ответил Салокнир. Джон отметил, что все драконы сбились в тесную группу, явно стараясь освободить возле чардрева побольше места, которого там и так было не слишком много.

Наконец Бран сморгнул и его глаза приобрели свой обычный вид. Он глянул на Джона как сонная галка и промолвил:

– Лучше отойди.

Сноу почел за лучшее не спорить. Откочевав вместе с Арьей к краю поляны, он с замиранием сердца ждал, что же будет дальше.

Воздух около дерева пошел рябью, жарким маревом, и багровые листья стали жухнуть и осыпаться. Земля задрожала от далекого глухого рева, словно шедшего из самых ее глубин, наст таял и растекался быстрыми ручейками, обнажая мокрую черную землю. Всполохи пламени возникали прямо в воздухе, на миг очерчивая в ночи то шипастый гребень, то развернутое крыло, то изгиб длинного, бьющего как плеть хвоста.

У Джона звенело в ушах, на языке появился привкус крови. Партурнакс пробивался сквозь барьер со всей мощью древнего дракона – и со всем гневом дракона разъяренного. Даже находиться поблизости было почти непереносимо для человека. Даже для Драконорожденного.

Но Арья стояла рядом с ним совершенно спокойно и неподвижно, тонкая и прямая, как потерянная Игла. Казалось, что какие бы катаклизмы ни сотрясали мироздание, они боязливо обтекали ее скрытую тьму, избегая лишний раз тревожить тень смерти.

Воздух лопнул, будто разойдясь по шву, и на поляне возник Партурнакс – опаленный, объятый нездешним пламенем, лиловым и черным. Он был словно тенью самого себя, призрачный, дымный, страшный. Джон беспокойно качнулся к нему, не зная, что сказать или сделать, но тут древний дракон распахнул пасть и Слово Силы выбило из Сноу весь вес, державший его на земле:

– Файм Зи Грон!

Он поплыл по воздуху, как перо на ветру, краем глаза замечая, что Арья, утратившая телесность и обратившаяся в сплошное облако черноты, движется бок о бок с ним. Дракон раскрыл пасть еще шире, вдохнул чуть ли не весь воздух на поляне, и Джона втянуло за частокол огромных клыков. Пасть захлопнулась, оставив его в темноте, и дальше не было ничего.

========== Глава 4. Второго Зерна, девятнадцатое ==========

Время то ли шло, то ли нет. Тьма оставалась неизменной, как и окружавшая его тишина. Что бы ни происходило снаружи, сюда не пробивалось ни единого звука.

Джон попытался пошевелиться, но не смог даже ощутить, есть ли у него до сих пор тело. До некоторой степени это напоминало его недолгое пребывание в смерти – с той лишь разницей, что на этот раз он, кажется, все-таки не умирал. Как и тогда, лишенный всякого выбора, растворенный в темноте, он мог только ждать, чем все закончится. Если оно вообще когда-нибудь закончится…

Это странное существование длилось и длилось – а потом оборвалось в один миг, без предупреждения и какой-либо деликатности. Его просто выплюнули обратно на свет и он, вновь обретя телесность, кувырком полетел в рыхлый свеженаметенный сугроб.

Выпростав голову из снега, он увидел, как Партурнакс, умаявшийся, с помятыми крыльями, весь покрытый какими-то грязными черными пятнами, раздраженно откашливается.

– Шерсть, – сипло объяснил он. – Вечно вы, люди, в меха кутаетесь.

И, устав бороться с налипшими шерстинками, дракон коротко рявкнул:

– Йоль!.. О, вот так получше, – довольно ощерился он, прочистив горло пламенем. – Давно не виделись, малыш. Как сам?

Джон заморгал.

– Хорошо, – вымолвил он. – Но… что у вас случилось?

– Ну вот, сразу к делу, – укорил его Партурнакс. – А поговорить, а приятно побеседовать? Хоть сестренку представь для начала.

– Я Арья, – тут же вылезла сама сестренка, не дожидаясь, пока Джон отомрет и действительно ее представит. – Я про вас столько слышала!..

– Надеюсь, только хорошее? – усмехнулся старый дракон.

Арья задумалась и кивнула:

– Исключительно хорошее.

– Славно, славно, – он довольно ощерился, а потом повернул голову к Джону: – А случилось у нас, раз уж ты спросил… я сам толком не знаю, что.

Сноу насупился. Чтобы Партурнакс – и вдруг чего-то не знал? Очень маловероятно. Опять, поди, заведет свои драконьи интриги, бросит с лодки выплывать посреди событий. Но… но что, если он действительно не знает?

– Что-то скрывается в Обливионе, – пасмурно изрек древний мудрец. – Оно стало способно подчинить себе даже нас.

– Тебя? И Алдуина? – не поверил Джон.

– Алдуин сейчас… как бы объяснить… в других временах. Дела у него, знаешь ли. И я не уверен, что даже он смог бы помочь. Дракон в Обливионе – все равно что человек под водой. Не наша стихия. Ты уж прости, что я тебя в такой спешке приволок. Да еще и ее прихватил. Кросис.

– Я не против, – опять влезла Арья. – Я бы и сама попросилась.

Джон укоризненно посмотрел на нее и покачал головой.

– Да ты знать не знаешь, во что влипла, – буркнул он.

– Я знаю, что тут есть зелья, которые залечат даже сквозную рану, – упрямо отвечала сестра. – Значит, все не так плохо. Вот только Дейенерис тебе голову откусит, когда вернешься, – вдруг ухмыльнулась она. – Исчез среди ночи, бросил жену на сносях, даже не попрощался.

А ведь она права, осознал Джон. Что ж за судьба у него такая, попадать в Скайрим, будучи с головы до ног виноватым перед Дени?

– Братья ей все объяснят, – утешил его Партурнакс. – Не было у меня времени на эти ваши прощания.

– А еще Призрак, – запоздало вспомнил Сноу. – Он, наверное, поймет, но я ведь опять его бросил…

– Зато он тебя нет, – усмехнулся дракон. – Обернись.

Джон обернулся, сам не зная, на что надеяться, и увидел призрачного волка в эфирной поземке, довольного и с двумя ушами. Одно ухо было меньше и кривее другого.

– Ваши души связаны, – промолвил Партурнакс. – Куда ты, туда и он. Дар Старых Богов как-никак.

Но Сноу почти не слышал того, что говорил дракон. Призрак, снова оказавшийся рядом, счастливый, веселый, сразу сделал жизнь светлее и превратил Скайрим в куда более приветливое место. Дом родной, да и только.

В отличие от Джона, увлеченно обнимавшегося со своим мохнатым другом, Арья прекрасно слышала, что сказал Партурнакс. И прекрасно помнила, что сама она сказала Сансе в то далекое утро, когда очнулась в Винтерфелле.

Ни один из Старков не сумел сохранить дар Старых Богов, ни один, кроме Джона. Из-за того ли, что Джон всегда оставался самим собой? Он был добрым, сочувствующим, доверчивым, и порой это становилось его слабостью, уязвимым местом, которое видел весь мир – и не упускал шанса ударить. И все-таки раз за разом он находил в себе силы встать и идти дальше, оставаясь верным самому себе. Он никогда не пытался стать кем-то иным.

В отличие от остальных. Все они поспешили обменять себя на что-то другое – власть, месть, брак, обещание знаний… или просто страх. Все они изменились, позволили жизни исказить их образы, как кривое зеркало. И в итоге утратили не только друзей, но и нечто большее – благословение… часть души?

Она вспомнила, что рассказывал Джон. Здесь, в Скайриме, Призрак являлся по зову, достаточно было лишь назвать его имя. Арье захотелось немедленно позвать Нимерию, проверить… но она не решилась. Почти неминуемое разочарование было бы слишком тяжело перенести – особенно сейчас, на контрасте с счастьем брата.

Тогда, в зимнем лесу, столкнувшись с огромной лютоволчицей, королевой стаи, она сказала: “Это не ты.”

Утешать себя ложью было проще, чем признать истину. Нимерия от нее отказалась.

На один короткий миг Арья возненавидела Джона. Вот он, таргариенское отродье, даже толком не Старк, сидит в снегу под солнцем, обнимается с этим комком меха и зубов, счастливый, кому-то нужный, любимый, с целостной, неповрежденной душой…

До чего же больно, до чего завидно. Убила бы скотину.

– Все, что потеряно, однажды может быть обретено снова, – прогудел дракон, внимательно глядя на Арью. – Но может… не значит будет.

Джон встрепенулся.

– Извините, я отвлекся, – он попытался принять деловой вид. – У нас ведь тут кризис, ситуация… И раз уж ты меня сюда приволок, добыл, да еще с таким трудом, стало быть, считаешь, что я пригожусь. Но хоть подскажи, с чего начать!

– Ну, я даже не знаю, – протянул старый хитрец.

Вот он, подумал Джон, вот тот момент, когда тебя бросили с лодки, лорд Сноу. Пора бы привыкнуть уже.

– Ты не маг и не сможешь открыть ход в Обливион, – наконец высказался Патурнакс. – А если бы и мог, это слишком опасно. Но что-то мне кажется, что они и сами тебя найдут.

– Кто?

– Враги. Ты же Довакин, спаситель мира, фигура примечательная, и вниманием тебя обойти никак нельзя. Так что сами придут, у них и спросишь. Хотя, если подумать, у нас тут в последнее время вампиры опять шуршат, – задумчиво добавил Партурнакс. – Уж не знаю, сговорились они с обливионской дрянью или сами по себе действуют. А в каньоне орден охотников на вампиров реставрируют, можешь с ними поговорить.

– А вампиры – это кто? – рядом с Партурнаксом скрывать свою необразованность было бесполезно, да Джон и не пытался.

– Трусливые паразиты, – хмыкнул дракон. – Кровь у других пьют и живут благодаря этому вечно. Подробности сам выяснишь.

– Где, у людей? А они меня не убьют? – с опаской поинтересовался Джон. – Я ведь Алдуина вернул.

– И он им все разъяснил. Не убьют. Да и драконы сейчас все попрятались, держатся подальше от людей и Обливиона. Он же к вам липнет как репей.

Джон придирчиво осмотрел себя. Криво застегнутый камзол, съехавший плащ – и никакого оружия. То есть опять надо начинать с пустого места, ни денег, ни лошади. И неизвестно еще, как там Лидия…

– А я вот слышал, – набрался наглости Сноу, – что у драконов всегда припрятаны сокровища.

– И кто же тебе такое сказал? – подозрительно поежился Партурнакс.

– Нуминекс.

– Маль тародис, – проворчал дракон. – Трепло, говоря по-народному.

– А я совсем без меча, – давил Джон. – Убьют ведь.

– А ты их Фусом, Йолем, – не сдавался жадина. – Довакин ты или кто?

Это, конечно, был весомый аргумент. И все-таки на меч у Джона надежды было больше, чем на собственные способности к Крику. Сноу решил, что настал момент пустить в ход тяжелое вооружение. Он собрал бровки домиком и устремил на Партурнакса щенячий взгляд.

Долго дракон не продержался.

– Ладно, ладно, – заерзал он недовольно. – Найдется тут для тебя кое-что… Сив Дал Бекс!

И тут случилось то, что Джон не представил бы себе даже в самых смелых фантазиях.

Повсюду возникли сундуки. Туманные, эфирные, они громоздились по всей площадке и на скалах, а под драконьей стеной лежала огромная призрачная гора всяческого добра, в основном золотого и с каменьями.

И вот там я спал, да еще так сладко, подумал Джон обомлев. А с другой стороны, чему удивляться. Драконы обожают спать на золоте – это все знать, как любит говорить Дени.

Арья хохотала в голос, озирая проявившиеся сокровища. Партурнакс подобрался к одному из сундуков, ревниво оглянулся на Старков и стал рыться в заповедной казне, ворча себе под нос. Что там хранилось, Джон не сумел увидеть – растопыренные крылья полностью закрывали обзор.

– Файм Нейл Дайн, – прошипел Партурнакс и сундуки снова скрылись в ином измерении. Он повернулся и непонятно как, словно бы простым усилием мысли, отправил к ногам Сноу какую-то вещь – черную, белую, длинную…

– О боги, – простонал Джон, вцепившись в Длинный Коготь и прижимая его к себе, как младенца.

Ремень был оборван, пряжка потерялась, ножны побитые и поцарапанные, но навершие в виде головы волка уцелело и сам клинок оставался все таким же идеальным, словно его отковали лишь вчера.

– Откуда?.. – выдохнул он.

– В Хельгене нашелся, под завалами, – повел крылом Партурнакс. – Имперцы, когда тебя схватили, оружие, понятное дело, забрали. А дальше, в общей кутерьме, кто бы про него вспомнил?

– Спасибо, – выдохнул Джон, баюкая меч в объятиях.

– Да ты даже с Призраком так не обнимался, – поддела его Арья.

– Обнимался, – обиделся Сноу, но потом, вновь засияв, повернулся к Партурнаксу. – Я бы и тебя обнял, но рук не хватит…

Дракон склонил к нему исполинскую голову.

– А ты все-таки попробуй, – предложил он, чуть улыбаясь.

Не без доли внутреннего сожаления Джон расстался с мечом, поднялся и, подойдя к дракону, прижался к гигантской морде, распластав руки. Дракон был теплым и по ощущениям казался роднее бабули, которой у Джона все еще никогда не было. Если не считать Арнгейра, конечно.

А ведь Арнгейр тут неподалеку. Скайрим… неподалеку!

Джон расплылся в блаженной улыбке и Партурнакс захихикал:

– Вы, смертные, все-таки очень щекотные. Ладно, малыш, беги. А я отдохну чуток. Обливион выматывает.

Сноу оторвался от драконьей морды с той же неохотой, с какой до этого отложил Длинный Коготь. Посмотрел Партурнаксу в хитрый глаз, подумал да и выкатил претензию:

– То есть ты запрятал от меня мой меч.

– Мы его нашли уже после, – отперся дракон. – И я собирался отдать. Просто ты начал клянчить наперед, наглая мелочь. Все, проваливай. Я спать хочу. Не вздумай приходить раньше чем через месяц.

И, душераздирающе зевнув, он улегся, свернувшись совершенно по-кошачьи и накрывшись крылом.

Джон подобрал меч, потрепал Призрака по холке и повернулся к Арье.

– Пойдем, – сказал он улыбаясь.

Она смотрела на него странным взглядом.

– Что? – удивился Джон.

– Ничего, – пожала плечами сестра. – Просто я еще никогда не видела тебя таким счастливым.

*

Спускаясь с горы и разгоняя метель Криком Ясных Небес, Джон усиленно размышлял.

Файм, исчезновение. Это слово он знал. Нейл – мое, а Дайн – хранить, уж это-то он выучил назубок. Вряд ли во Вселенной существовала сила, которая могла бы заставить его забыть Пастуший Крик. А если такая сила и есть… Что ж, наверное, лучше с ней не встречаться.

А что Партурнакс сказал до этого? Сив… Сив Дал Бекс, точно. Найти, вернуть, открыть.

Сноу задумался, сколько таких спрятанных сундуков он мог пропустить в том же Скулдафне. И если судьба опять занесет его в какую-нибудь древнюю, набитую драуграми глухомань, – а она наверняка занесет, с его-то удачей, – надо будет попробовать.

– Высотень-то какая, красотень, – восхищалась Арья, которую Джон то и дело оттаскивал от края. На козлов-самоубийц он и вовсе старался не смотреть.

– Как на Стене.

– Там так же было? – воодушевилась сестра. – Надо будет посетить.

– Обязательно, – пообещал Сноу. – Если мы тут не помрем, конечно. Учти, Скайрим гораздо опаснее Вестероса.

– Ну, а что тут такого? Кроме драконов?

– Я что, мало рассказывал? Великаны, гигантские пауки, – начал перечислять Джон. – Тролли, драугры, нежить…

– А грамкины и снарки? – захихикала Арья.

– Со Снарком, я надеюсь, ты скоро познакомишься. А вот Грамкин был один да помер. Грустная в своем роде история… Так о чем я? Да. Еще здесь есть маги, бандиты, да вообще люди. Двемерские… штуки. Безглазая дрянь в пещерах, они, кстати, людоеды, и огромные черные многоножки. И, наверное, полно всякого другого, с чем я и сам не сталкивался. А еще есть орки, – Сноу поежился, с содроганием вспомнив библиотеку. Боги, да она ему даже в кошмаре как-то раз приснилась!..

– Словом, мне нужно оружие, да поубойнее, – заявила Арья и попыталась повторить его особый жалобный взгляд.

– Пока что не пронимает, – усмехнулся Сноу. – А вот и монастырь. Они все здесь люди мирные и симпатичные, веди себя хорошо.

Арья кивнула, изобразив наивную детскую улыбку. Все это выглядело бы просто прелестно, если бы он не знал, что именно с такой улыбочкой она когда-то прятала Сансе в перину “говяшки”.

Он вздохнул. В конце-то концов монахи пережили Улфрика, толпу драконов и самого Джона со всеми его затеями насчет барашков и перемирия. Переживут и Арью как-нибудь.

Но, похоже, волновался он зря. Встреча прошла душевно, монахи заобнимали и затискали его до хруста, а потом ласково приняли Арью.

– Сестренка моя, – сказал Джон. – Арья Старк.

– Здрасть, – тихонько прошептал мастер Борри и Безликую убийцу снесло во много повидавшие горшки.

– Так и не убрали. Вот ничему вас жизнь не учит, – вздохнул Сноу, пока Арья кряхтя выбиралась обратно.

– Учит, а как же, – радостно улыбался Арнгейр. – Все суть пыль, а особенно горшки. Пойдемте, мы вас накормим. Замучил ты нашего учителя, признавайся?

– Я бы ни в жизнь, – шарахнулся Джон. – Он сам в Обливион сунулся.

– Мда, – протянул монах. – Что-то там неладно…

– Партурнакс ничего толком не объяснил. Может, хоть вы что-то слышали?

– Ну, – Арнгейр пожевал губами, – ветер разное доносит. В Виндхельме ребятенок дурью мается, в Вайтране древо сохнет и по полям всякое бегает. В Морфале тоже неладно, вампиры, говорят, завелись…

– Вампиры? – встрепенулся Джон.

– Молаг Балово отродье, – скривился Арнгейр. – Твари подлые, холодные.

– Молаг что? – влезла Арья, до этого сидевшая тихо, как культурная, хорошо воспитанная мышь.

– Молаг Бал, Даэдрический Принц господства и порабощения. Король Насилия и Господин рабов. Блудил с Вивеком и наплодил с ним всяких кагути, алитов… да, и еще Министерство Правды, храни нас Кинарет. Он хуже Шеогората, честное слово.