Текст книги "От звезды до звезды. Колония (СИ)"
Автор книги: skjelle
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 35 страниц)
На ходу Йонге мотнул головой, инстинктивно пытаясь сбросить наведенное ощущение, но у него не получилось. Если бы товарищу Далине дали возможность торжественно назвать этот долбаный яутский гормон, он бы назвал его “синхрозин”. И категорически рекомендовал бы минимизировать использование глейтера в экстренных ситуациях.
Он поймал себя на том, что тяжело дышит и пялится в спину яута, буквально ощупывая ее взглядом.
Переход от полной незаинтересованности был таким резким, что у Йонге даже не встал. Это было даже хуже, чем…
Йонге не успел додумать. Сайнжа остановился, и отважный пилот едва не налетел на него. С трудом удержавшись и не вцепившись в ремни на спине яута, Йонге опять потряс головой и попробовал сосредоточиться. В голове гудело, сердце стучало как бешеное, по загривку колюче бегали мурашки.
– Здесь сгодится, – решительно сказал Сайнжа.
– Сайнжа, ты же осквернишь святые места, – предупредил Йонге, делая последнюю попытку остановить обоих.
– Наоборот, я воздам почести силе плодородия.
Йонге так и не понял, шутил яут или нет – Сайнжа шлепнул браслетом по шестиугольнику сканера, и кабина немедленно распахнула двери навстречу страдальцам, сопроводив свое движение неуместными позитивными гармониками.
Яут впихнул Йонге вперед, но пилот еще успел заметить, как вредоносный инопланетчик выбирает время приватности – сорок минут, на протяжении которых ломиться в кабину можно только в случае прямой опасности для всего НИИЦ.
Сделав два шага, Йонге немедленно споткнулся и потерял равновесие. Успев извернуться, он приземлился на бок и с облегчением понял, что под ним что-то мягкое. Темнота в помещении слегка рассеялась, все вокруг сделалось то ли розовым, то ли фиолетовым, и гармоники зажурчали еще приветливее. Йонге показалось, что вдобавок он слышит журчание воды. Более идиотскую обстановку сложно было вообразить.
Сайнжа, лихо скидывающий броню, добавлял сумбурности происходящему: Йонге представил, как озверевший от воздержания инопланетчик накидывается на него с хреном наперевес, и ему стало не по себе.
Но хуже было то, что воздуха в проклятой кабине явно не хватало. Йонге торопливо принялся расстегивать куртку мокрыми от испарины пальцами, потом вцепился в рубашку и едва не порвал ее, стягивая через голову.
Выпутавшись из ткани, он обнаружил, что Сайнжа сидит на корточках совсем рядом, вытянув шею и очень плотоядно разглядывая пилота. Йонге взялся за ремень, и Сайнжа заклокотал, точно барахлящий топливный фильтр. Длинные когти блеснули, и Йонге торопливо поднял ногу.
– Лучше расшнуруй, – посоветовал он и кашлянул, пытаясь прочистить хрипящее горло.
Сайнжа мигом сдернул с него ботинки, а затем ухватил за штанины и тоже дернул. Ткань выскользнула из рук слегка замешкавшегося пилота, и Йонге почувствовал, как его ноги в буквальном смысле взлетают в воздух – Сайнжа решительно вытряхнул человека из лишней одежды. Йонге приземлился на подушки голым задом.
Последний умственный предохранитель с треском надломился, и Йонге широко ухмыльнулся, делая приглашающий жест в сторону собственных раздвинутых коленей.
Однако яут медлил.
– Что? – нетерпеливо спросил Йонге, подавляя желание ухватить яута за дредлоки и насильно привлечь к устному отчету.
– Все настолько плохо? – Сайнжа ткнул пальцем в его пах.
Йонге махнул рукой, понимая, что в собственной гормональной фабрике у него что-то заклинило. Трахаться ему хотелось, но желание в буквальном смысле скрутилось внутри живота, упорно не проявляя себя снаружи.
– И такое бывает, – наконец, сказал он. – Считай, что ты мало знаешь о людях. Давай к делу.
Сайнжа прищурился и неожиданно плюхнулся на задницу, а затем и вовсе развалился среди молитвенных подушечек.
– Тогда покажи мне больше, – проклекотал он. – Добро пожаловать на борт.
Бормоча себе под нос разнообразные проклятья, Йонге уселся верхом, но дальше у него дело не пошло. В голове мелькали спутанные обрывки из многочисленной порнухи, просмотренной им за всю жизнь, но все это не могло помочь в вопросах межвидового секса.
Сайнжа пощелкал клыками и ухватил его под зад. Йонге почувствовал, как его приподнимают, и уперся в живот яута, перенося весь вес на руки. Сайнжа моргнул, Йонге услышал влажный треск расходящейся кожи. Он подавил желание оглянуться – и так слишком хорошо представлял себе, как извивается длинный подвижный член. Мгновение спустя он еще и почувствовал: долгое скользящее движение между ягодиц.
Инопланетный хер крутился возле его задницы, настойчиво пристраиваясь. Йонге слегка прогнулся, опустил голову и зажмурился. Сайнжа поднажал, и пилот дернулся от неожиданности. Сайнжа снова повторил наступление, и теперь Йонге рванулся всерьез.
– Сайнжа, больно! – он почти взвыл от разочарования. – Что ты там делаешь?
Яут выругался – во всяком случае, перевод превратился в такую кашу, что понять его было невозможно.
– Я же говорил, – яут почти шипел, – две недели раздельного проживания – все плохо! Тело отвыкает от тела!
Синхронизация усилилась до такой степени, что Йонге мгновенно подхватил ярость партнера и готов был в ответ выдать пару нелестных фраз, когда яут дернул его вперед. Йонге не успел и глазом моргнуть, как в ягодицы ощутимо ткнулись клыки, а знакомый страшноватый язык закрутился возле ануса, настойчиво раздвигая сжатую мышцу.
Здесь анестезия сработала, и яут немедленно одержал победу. Йонге прикусил губу и опять закрыл глаза. Он хорошо чувствовал быстрые скользящие движения, от которых внутреннее возбуждение делалось еще сильнее, а затем яут добрался до простаты, и Йонге приглушенно застонал. Он даже представить не мог, что этого ощущения ему так не хватало. Даже не подозревал об этом, и только когда яут дотронулся до него изнутри, невнятная жажда вспыхнула с такой силой, что Йонге почти захлебнулся, судорожно втягивая воздух.
Открытый синхрон подсказал яуту, что он на верном пути, и язык затрепетал – быстрыми, мелкими движениями похлопывая одно и то же место. Йонге уперся в пол за головой яута, заелозил коленями по подушкам, и неожиданно понял, что ноги у него дрожат и отказывают. Собственный член по-прежнему упорно отказывался оживать, поэтому все удовольствие собиралось внутри, буквально распирая низ живота.
– С-Сайнжа…
Яут поднял его и почти перебросил назад. Йонге сквозь еле приоткрытые веки увидел, как вздуваются мышцы на плечах яута. Чертов инопланетчик был сильным, очень сильным, если ему требовалось.
Вместо немедленного секса, Сайнжа плюхнул Йонге к себе на живот и требовательно защелкал. Йонге с рычанием открыл один глаз.
– Не мешает? – Сайнжа чиркнул по закрытым катетерам.
– Ты бы узнал, если бы мешало.
– Некоторым свойственно терпеть ранения.
– Некоторым свойственно слишком много болтать.
Сайнжа фыркнул, и его член в буквальном смысле шлепнул пилота по копчику. Йонге открыл рот, но сказать ничего не успел. На этот раз вторжение прошло успешно. Упругая живая плоть заскользила внутрь, и это почти бесконечное движение, непрерывно стимулирующее анус, заставило Йонге немедленно отключиться от всего лишнего.
Сайнжа был восхитителен тем, что все делал сам. Йонге попробовал двинуться, подражая безымянным героям порнороликов, но Сайнжа угрожающе застрекотал совершенно по-насекомьи и решительно удержал пилота на месте. Он прекрасно мог орудовать членом, не прилагая для этого никаких дополнительных усилий. Йонге чувствовал извивающийся хер, едва не закручивающийся вокруг собственной оси, чувствовал набухающие поперечные рубцы – от того, как они терлись в анусе, крышу срывало окончательно, – и все сильнее сжимал губы, чтобы не заорать от удовольствия.
Опасаясь раздавить собственные яйца о твердокаменный яутский живот, Йонге просунул ладонь, прикрывая мошонку пальцами, и заодно убедился, что у него все еще не стоит. Сайнжа заработал еще интенсивнее, насаживая Йонге до такой степени, что тот буквально почувствовал, как член яута загибается в сторону, пытаясь проникнуть еще глубже. Но отвердевшие рубцы слишком хорошо отвлекали на себя внимание, и Йонге только застонал, слегка подаваясь вперед. Заставить себя свинтиться с начавшего еще и вибрировать хрена он просто не мог.
Последовало несколько буравящих волнообразных движений, из-за которых Йонге совершенно потерял голову, и Сайнжа глухо заревел, выгибаясь всем телом. У Йонге подломилась рука, он из последних сил удержался на месте, и бешено крутящийся в нем член вновь шлепнул по разбухшей простате.
– А-ах-ам-м!
Сайнжа рванул его на себя, почти полностью стаскивая с мгновенно закаменевшего члена. Гребни-рубцы с такой силой продрали анус, что Йонге все же не смог удержаться и приглушенно взвыл. Широкая головка на излете скользнула по простате, остановилась там же и задергалась. Захлебываясь слюной, Йонге рухнул на яута, поджимаясь всем телом от удовольствия. Синхрон добавил отзеркаленных эмоций, в заднице разбрызгалось горячим, и первый пилот “Фелиции” отключился, созерцая красные круги в полной темноте зажмуренных глаз.
*
Унылый писк раздавался в районе паха. Йонге с трудом пошевелился, отчаянно пытаясь сообразить, что это за мерзость. Писк не прекращался, и если на звук Йонге еще мог забить, то на его происхождение – уже никак. Ему показалось, что он целую вечность пытался разобраться с собственными руками, и наконец до затуманенного эйфорией мозга дошло, что это дает знать о себе браслет, нацепленный на запястье левой руки. Которой отважный космопроходчик до сих пор прикрывал яйца.
Задумавшись, как давно пищит браслет, Йонге почти сразу же догадался, что много времени не прошло – яут до сих пор держал его на крючке. Йонге глупо улыбнулся, подумав, что в который раз избежал повреждений, благодаря реакции яута на собственный оргазм, и тут же спохватился, что по-прежнему не кончил. Во всяком случае, спермы ни в ладони, ни на пальцах не было. Но Йонге решил, что готов отдать два пальца на выбор, если кто-нибудь докажет ему, что с ним только что случился не самый охрененный оргазм в его жизни.
Йонге даже вспомнил умную мысль, что весь секс у человека на самом деле в голове, и только после этого наконец-то додумался вытащить руку из-под себя.
Голографическая связь деликатностью не отличалась. Стоило только Йонге плюхнуть онемевшую ладонь на грудь яута, как голограмма сформировалась в полный рост.
– Наконец-то вы ответили! – почти разгневанно вскричал Найгваль. – Я думал, вы там убились!
– М-хрм-м!
Йонге хотел сказать что-то умеренно злобное, сочетающее в себе приветствие и посыл нахрен, но вместо этого получилось только мычание. На Найгваля он продолжал смотреть одним глазом – поскольку второй склеился намертво – и живо представил, как видит картину уважаемый профессор, к.м.н. и т.д.
– Вы, конечно, понимаете, что мы отслеживаем практически всю физическую активность, – уже извиняющимся тоном сказал Найгваль. – Мы предупреждали вас об этом, поэтому не сочтите меня излишне информированным…
– Пять минут – и я на ногах, – пробормотал Йонге, наконец-то расцепив зубы и приподняв голову.
– Нет-нет, что вы, – поспешил Найгваль, замахав крошечными голографическими руками. – Мы решили дать вам еще полчаса!
– Рудольф, – просипел Йонге, роняя голову обратно.
– О, его мы тоже уведомили, – Найгваль опять взмахнул руками. – Не буду дословно цитировать, что он мне сказал, но он явно в курсе дела.
– Еще бы, – пробурчал пилот, силясь держать глаз открытым. – Вы тут синхрон изучаете или этикет?
Найгваль вежливо посмеялся и с тем откланялся, еще раз предупредив, что полчаса времени у экипажа точно есть.
Осторожно покрутив бедрами, Йонге пришел к выводу, что на этот раз акробатикой заниматься не придется, достаточно всего лишь еще больше сдвинуться вперед.
В момент рассоединения он клацнул зубами от остроты чувств. Болеть не болело, но Йонге словно получил заряд в стигматизаторы по всей спине разом. Он мрачно подумал о словах Сайнжи насчет двух недель. По всему выходило, что есть три варианта: совсем не вступать с яутом в близкий половой контакт (что было мало осуществимо), перевести постельные упражнения в разряд регулярных (этому противилась вся сущность Йонге) или же смириться с побочными эффектами относительно редких столкновений.
Нестерпимо захотелось посоветоваться с Рудольфом. Для обычных людей было несвойственно бежать и выкладывать все как на духу даже ближайшим друзьям, но в случае со спаренными экипажами было проще и при этом гораздо запутаннее. Напарники могли вываливать друг на друга такие подробности, что порой было совершенно непонятно, как жить с этим дальше.
Рудольф словно подслушал внутренние метания Йонге, а может и правда подцепил что-то по синхрону – и над браслетом опять сформировалась голограмма. Пару секунд Йонге слушал потрескивание заряженных микрополей, а затем Рудольф заговорил.
– Драка закончилась успешно? – с легкой насмешкой уточнил он.
– Полное примирение, – вздохнул Йонге и приподнялся на локте, подперев голову ладонью. – Слушай, Руди, ты ж с ним того-этого за две недели?
– Ну?
– И как?
– Ты серьезно, что ли?
Голограмма точно передала выпученные глаза и вскинутые брови Рудольфа. Йонге поморщился.
– Серьезней некуда. Все как… как всегда?
Рудольф молча смотрел на него, и Йонге неохотно заговорил дальше.
– У меня какая-то херня, – почти пожаловался он. – Не встал.
Рудольф хмыкнул, но, как истинный напарник, отнесся к проблеме с большим пониманием, то есть не сказал ни слова.
– Хер знает что, – пробормотал Йонге. – Не хватало еще проблем по этой части.
– Вообще все плохо было?
– Хм-м, нет, так-то очень даже… Короче, я ж говорю, херня.
– Да ты небось на выставке нажрался местной еды, – засмеялся Рудольф. – Не говори, что обошелся только калебами, я тебя знаю. Только дай всякой дряни проглотить… Что ты там елозишь?
– Я не еложу, – рассеянно возразил Йонге и тут же обратил внимание, что и впрямь медленно двигает ногами, пытаясь впиться ногтями в подушки.
Ему показалось, что у него должны быть острые когти… Но ощущение пропало так же мгновенно, как и возникло.
Изображение голограммы мигнуло, а потом Йонге сообразил, что это моргает он сам – и ему очень хочется спать.
– Не дрыхни, – безжалостно сказал Рудольф. – Полчаса, нет, двадцать две минуты, чтобы вы подняли свои задницы и донесли до кабинета четыреста восемнадцать на уровне Лос-Ангелос. Иначе я приду к вам сам.
Йонге снова моргнул и неловко подумал, что было не очень-то порядочно общаться с Рудольфом, когда он тоже хотел бы находиться рядом с ними обоими. А еще лучше – без яута.
Поспешно изгнав опасные мысли, Йонге решительно кивнул.
– Все, уже встаю. Готовься к отбытию. Ты собрал все, что хотел?
Рудольф ухмыльнулся и показал большой палец. Яут дернулся, выходя из ступора, и Йонге торопливо махнул напарнику рукой, после чего отключил связь.
– Не сбежал? – удивленно протянул Сайнжа, тут же облапав Йонге везде, где дотянулся. – Удивительно.
– Ничего удивительного, нам в одно место идти, – хмыкнул Йонге.
– О! Уже опоздали?
– Местные надсмотрщики дали нам дополнительное время на сборы. Так что шевелись.
Дождавшись, когда яут его отпустит, Йонге мгновенно поднялся, надеясь, что не рухнет при этом. Тело не подвело, и он уверенно сделал шаг в сторону. Яут потянулся и тоже поднялся. После чего ему пришлось сразу же пригнуться, чтобы не биться головой о потолок молельной кабинки.
– Главное, вести себя спокойно, – наставлял Йонге навигатора, торопливо собирая одежду по всему полу. Один носок пришлось искать среди подушек непростительно долгое время. – Не выпендриваться, громко не возмущаться, потому что они наверняка начнут парить мозги тем, что это ценное открытие и хорошо бы его передать государству. Но мы-то понимаем, что патент – дело исключительно личное, поэтому даже если будут какие-то угрозы, ты, главное, не начинай сразу же колотить кулаком по столу…
– Ты волнуешься так, словно это твоя первая охота. – Сайнжа защелкнул на плече держатель и фыркнул. – Следи за собой, а не за мной.
Йонге тоже хотел фыркнуть, но некстати подавился и вынужден был одеваться под насмешливый клекот охотника.
*
– Будь я проклят, если это медкабинет.
Йонге был с Рудольфом полностью согласен, но вместо внятной реплики ответил мычанием. У него чесался локоть – неугомонный Найгваль поймал его в коридоре и, многословно извиняясь, на ходу взял еще один анализ. Йонге подозревал, что профессору не терпится изучить, как ведет себя в человеческой крови активный белок.
Рудольф пригладил волосы и откинулся на спинку кресла. Сайнжа с успехом изображал спящего и вряд ли осознавал, насколько серьезным должен стать грядущий разговор с медицинскими светилами. В глазах Рудольфа отчетливо мелькало беспокойство. Йонге и сам волновался, но решительно давил суетливые мыслишки, начинающиеся со слов “а если…”
– Если эти ученые вши не явятся через пять дипломатических минут, я очень огорчусь, – выразительно сказал Рудольф.
– Только стрелять не начинай, – наконец-то разродился Йонге.
– Из чего? – ненатурально удивился напарник. – Я же мирный.
Такое заявление моментально отвлекло Йонге от неприятных фантазий, поскольку Рудольф явно говорил с расчетом на системы поднюхивания и подсматривания. А это значило, что он врал как лучший образец хомо сапиенса.
Вроде бы были еще какие-то расы, для которых постоянные обмолвки и оговорки были привычны как воздух, но Йонге до сих пор слышал мнение, что именно люди склонны врать нагло, беспардонно и без малейшего смущения.
Ожидание быстро становилось невыносимым. В первую очередь из-за того, что нельзя было встать и уйти, как обычно делал Йонге в ситуациях, когда его динамили. Опоздания он прощал только красивым женщинам и еще Рудольфу. Насчет Сайнжи он пока не мог сказать с уверенностью.
Будь здесь хоть какие-то развлекательные каналы в общем доступе или даже старомодные пластиково-печатные издания, можно было бы занять мозги, но четыреста восемнадцатый кабинет был пуст и огромен. И он действительно совершенно не походил на медкабинет, скорее уж на малый зал совещаний. Круглый стол с активной поверхностью, пока, увы, заблокированной; огромные окна, дающие вид на весь полуостров и Митрильский океан; много воздуха и света.
Йонге встал с места и направился к окну. Будь на нем парадная форма – он бы с удовольствием попросил Рудольфа снять короткий рекламный ролик, прославляющий экипаж “Фелиции”. Однако чудовищно измятые в молитвенной кабине вещи не производили должного впечатления. Заложив руки за спину, Йонге уставился на океанические просторы. Несколько белых судов на воздушной подушке выписывали стремительные вензеля на зеленой воде, сверху пролетали такие же белые, но гораздо более медлительные пелагорнисы. Один из монстров заложил длинную петлю и практически пошел на таран, в последний момент свернул прямо у окна. Йонге проводил взглядом огромный зубастый клюв и навскидку оценил размах крыльев тварюги как шестиметровый. Еще не самый крупный экземпляр.
Мелодичный звук оповестил о прибытии задержавшихся членов экспертной комиссии.
Йонге обернулся и понял, что прибыла действительно целая комиссия. Возглавлял ее Найгваль, за ним шел страдальчески тощий вильянин, далее следовал еще какой-то носитель белого халата, а замыкал процессию хорошо упакованный господин в синем костюме. Со второго взгляда Йонге определил, что еще один белый халат – это женщина, причем далеко не молодая. Но костюм все равно взволновал его больше.
“Что за хрен?” – недовольно транслировал Рудольф, по-прежнему не меняя позы в кресле.
На фоне его монолитной неподвижности Йонге почувствовал себя излишне взвинченным.
“Возможно, перекупщик”.
Не дожидаясь приглашения, Йонге прошествовал к своему месту и демонстративно плюхнулся в кресло, заскрипевшее под его весом. Вильянин пробормотал что-то себе под нос, но Йонге не удалось расслышать целиком.
– Господа, позвольте снова поприветствовать всех здесь собравшихся, хотя так или иначе мы сегодня встречались. – Найгваль приветливо кивнул всему экипажу “Фелиции” разом, но садиться не стал. Перевод немедленно закрутился на поверхности стола. – Полагаю, вы уже встречались с полковником Хармати…
– Я встречался, – выразительно сказал Рудольф.
– Господин Далине, в таком случае прошу знакомиться – полковник Хармати. Если вы с ней не общались, значит, по вам не возникало никаких вопросов.
Женщина коротко кивнула. Йонге ответил таким же сдержанным кивком.
– Долгоживущий Тлечкай – мой главный ассистент, – продолжил Найгваль, – и господин Ландерс, эксперт по, скажем так, юридическим вопросам.
Йонге физически почувствовал, как Рудольф сдерживается, чтобы не скривиться. Именно с экспертами по юридическим вопросам им общаться очень не хотелось.
– Вы не соблюдаете ранг представления, – буркнул Сайнжа, перестав имитировать крепкий сон. – Низшие вперемешку с высшими.
– О, мы не придерживаемся условностей…
– Я среди всех старший, – оборвал его Сайнжа. – Но готов простить вас, поскольку других оскорбительных действий не было.
– Хм-м… – Найгваль пару раз растерянно моргнул, косясь на перевод, а затем взял себя в руки. – Что ж, отлично, я очень рад. Господа, давайте перейдем к делу. Итак, все присутствующие отдают себе отчет в том, насколько масштабной была поставленная перед нами задача. После выявления принципиально новой, не побоюсь этого слова революционной концепции передвижения в нулевом пространстве, мы оказались лицом к лицу с тем, о чем раньше даже не решались говорить.
Йонге поймал себя на том, что кивает в такт лестным словам.
– Было весьма разумно со стороны господ Вебера и Далине, а так же Сар… Саааржанайяахтаунира обратиться к нам…
Йонге мысленно поаплодировал безукоризненной четкости воспроизведения чужого имени.
– Мы любим, когда все по закону, – встрял Рудольф, очевидно, исчерпав запас сдержанности.
– Хам! – кашлянул вильянин.
– …и пережить все неудобства, связанные с заказанным исследованием, – невозмутимо продолжил Найгваль. В отличие от Рудольфа он, казалось, обладал безграничным терпением. – Разумеется, в идеальном варианте нам потребовались бы ваши мозги целиком… – Найгваль предупреждающе поднял руку, видя, что Рудольф готов подать свою реплику. – Однако разумеется, это совершенно недопустимо.
– К сожалению, – буркнул вильянин.
– Поэтому мы обошлись снятием полной цереброграммы всех троих.
Йонге терпеливо ожидал, когда пространное вступление закончится, и Найгваль перейдет к делу. Церебрографию он помнил хорошо – в основном, потому что это была неприятная процедура, от которой у него осталось такое ощущение, будто по внутренней стороне черепа хорошенько поскребли ершиком из колючей проволоки.
– Собственно говоря, результаты были ожидаемыми, – продолжил Найгваль. – Итак, мы имеем три уникальных фактора. Первый – удивительную поломку вашего корабля.
– Ее зовут Фелиция, – недовольно сказал Рудольф.
– Поломку “Фелиции”, – легко согласился Найгваль. – Второй – качественную синхронизацию, которую мы подвергали, как вы понимаете, самым различным стресс-факторам.
– Недостаточно, – снова встрял вильянин.
Найгваль не обратил на него внимания, Йонге тоже предпочел проигнорировать. Вильяне славились мерзким прямолинейным характером, поэтому их охотно и с удовольствием брали во все сферы деятельности, где требовалась непримиримая критика.
– Позвольте вас поздравить, кстати говоря, уровень синхронизации действительно оптимален. Это не самое редкое явление, но все-таки и не повсеместное.
Йонге бросил короткий взгляд на Рудольфа. Механик самодовольно улыбался.
– И, наконец, третий фактор. Это ваш навигатор. И вот в этом самая главная загвоздка.
– Конечно, я главный, – подтвердил Сайнжа и довольно поскреб себя по груди.
– Вот именно, – подхватил Найгваль. – И, боюсь, это не преувеличение. При всем моем уважении, господа, именно ваш навигатор, так сказать, возглавляет весь экипаж.
Сайнжа вопросительно заворчал. Йонге нахмурился. Он подозревал, что из такого заявления не выйдет ничего хорошего. Но, черт возьми, они с Рудольфом рассчитывали, что перестроившийся искин “Фелиции” будет играть главную роль. Ведь именно она прописывала навигатора, выдвигала свои дурацкие требования и, в конечном итоге, именно искин “Фелиции” отправлял корабль в череду прыжков.
– Позволю себе уступить место полковнику, – вздохнул Найгваль и сел.
По мановению его пальца откуда-то из угла бесшумно вылетел микроподнос со стаканом воды. Найгваль немедленно осушил его до дна и вопросительно посмотрел на остальных. Экипаж одновременно замотал головами.
– Наконец-то, – прошипел вильянин, – сколько можно болтать попусту!
Полковник Хармати дождалась окончания всех ужимок, абсолютно не меняя выражения лица, и медленно положила сцепленные руки на стол. Утвердив их, словно два кирпича, она обвела сидящих напротив людей и яута тяжелым взглядом, совершенно не подходящим к ее хрупкой фигуре.
– Полагаю, вам сейчас кажется, что компьютер важнее, – спокойно сказала она. – Однако, увы, пластиковые мозги оказались не в приоритете. Важнее – те мозги, которые принадлежат яуту. Вы знакомы с психопаспортом данной расы?
Рудольф вопросительно посмотрел на напарника. Йонге неохотно пожал плечами.
– Что ж, тогда не буду оперировать подробностями. Остановлюсь на том, что это, разумеется, нечеловеческий тип восприятия действительности. Может быть, вы хотя бы слышали о синдроме запечатления?
– Да, – почти с облегчением сказал Йонге. – Прочитал один раз и запомнил.
– Понял, – въедливо исправил его Сайнжа.
– Именно, – полковник скупо улыбнулась и тут же снова свела брови к переносице. Йонге решил, что только преданная своему делу женщина может игнорировать неизбежные морщины, возникающие при такой мимике. – В отличие от людей, он воспринимает не графическое преобразование, а то, что находится под ним.
– Что, расчеты? – недоверчиво спросил Йонге.
Полковник кивнула и уставилась на Йонге так, словно только что открыла ему все тайны Вселенной. Йонге не представлял, что ему сейчас предстоит сделать. Захохотать, возопить в ужасе или, быть может, зарыдать. Вместо этого он развернулся и тоже уставился на яута. Рудольф, наоборот, лениво прикрыл глаза.
– Так ты считываешь всю ту херню, которую городит Фелиция на маршруте?
– Да. Много лишнего, неверное выведение результатов, – фыркнул яут. – Я убираю все, что не является значительным.
– Но…
– Да, ваш корабль не возражает, – перебила полковник. – Потому что эту коррекцию вносит полноправный член экипажа, и она не отражается на состоянии здоровья остальных членов экипажа.
– Что нас очень удивляет, – не преминул вставить свое слово вильянин.
Перед ним на столе крутились графические формулы, от одного взгляда на которые Йонге начинало подташнивать. Вильянин тоже относился к разряду существ с принципиально иным образом мышления.
– Соответственно, при такой комбинации не может быть и речи о воспроизведении данного метода, – добавила полковник.
Мечты о патенте медленно и торжественно обрушились, как имперский яутский дворец. Механик прекратил изображать собственный почетный бюст, и глаза у него сделались злыми.
– Слушайте, вы две недели отпиливали от нас по кусочку, – почти с отчаянием сказал Йонге, обращаясь уже к Найгвалю. – Потрошили наши мозги, записывали эти долбанные цереброграммы, сто пятьдесят раз изучили искин “Фелиции”. Неужели вы совершенно ничего не можете сделать?
– Увы. Мы просто не знаем, как это работает, – сочувственно улыбнулся Найгваль.
– Полный провал, – заключил вильянин.
В повисшей паузе было отчетливо слышно, как простужено сопит вильянин и еле различимо клокочет Сайнжа.
– Ладно, – наконец, заговорил Рудольф и тоже положил руки на стол, копируя полковника. – Хотел бы я сказать, что вы лажанулись, но совесть не позволяет. Пусть у нас не будет патента, и человечество, – тут его голос слегка изменился, приобретая неуловимо-торжественный оттенок, – не получит никаких преимуществ перед всеми остальными сапиенсами, но теперь мы точно знаем, что для нас оно работает. Значит, будем крутиться сами по себе. Надеюсь, отрицательный результат не означает, что нам придется платить за исследования из своего кармана?
– Кажется, вы не совсем осознаете глубину проблемы, – полковник утомленно прикрыла глаза и переплела пальцы, не отрывая рук от стола. – Я внесу ясность. Итак, мы обнаружили, что первый же подобранный вами инопланетчик может запросто считывать расчетные полетные параметры.
– Опять нарушение рангов, – фыркнул Сайнжа и постучал когтями по столу. – Даже Великая Мать соблюдает уважение, уважай и ты, умансоо!
– Не умансоо, а полковник Хармати, – парировала та. – Здесь вы не представитель ветви, а в первую очередь пациент. Безусловно, очень ценный. Но вернемся к делу. В первую очередь мы позаботимся о том, чтобы больше никто и никогда во всем человеческом блоке не смог синхронизироваться с представителем другой расы
– Это будет очень хреново для всех, – вильянин приподнялся с места и в упор уставился на экипаж. – Вы, живорожденные, даже не представляете, сколько из-за вас будет вздрючено народу.
Йонге чувствовал, что в голове у него сплошная каша. Даже несмотря на обрисованные вильянином перспективы, он пока что не мог взглянуть на проблему со стороны. Ему казалось, что полковник, профессор и инопланетчик разыгрывают несмешной спектакль. По Фузии моталось около миллиарда людских кораблей, и это были только зарегистрированные единицы.
– Вы смеетесь, – не выдержал он. – Как вы намерены отлавливать и вздрючивать всю эту толпу?
– Мы нарушим пакетную синхронизацию, – по-прежнему невозмутимо сказала полковник. – Экипажам придется обратиться к нам.
Йонге открыл рот, но его опередил Рудольф. Сдержанность полетела ко всем чертям. Подскочив с места, он хлопнул по столу обеими руками и подался вперед. Найгваль отшатнулся, но полковник даже не моргнула.
– К вам? В один разнесчастный НИИЦ? Вы в своем уме, Хармати? Вы парализуете нахрен все торговое сообщение Фузии!
– Не считайте себя умнее правительства, господин Вебер, – холодно сказала полковник. – У нас свои методы.
– И каким же образом вы помешаете синхронизации? – зашел с другой стороны Йонге.
– А вам об этом знать совсем необязательно, – полковник улыбнулась. Йонге показалось, что ему улыбается яутский охотничий капкан.
– А с нами-то что будет? – заорал Рудольф, багровея по самую шею.
– У вас все будет хорошо. Вас не будут судить за непреднамеренное раскрытие государственной технологической тайны.
– Хотя и надо бы, – встрял вильянин.
“Йонге, они же нас тут и закопают!”
“Помолчи! Я думаю!”
– И поскольку я уверена, что сейчас вы общаетесь друг с другом, – терпеливо сказала полковник, – то добавлю, что доказательством наших добрых намерений служит то, что я сижу и трачу свое время, разговаривая с вами. При этом вы не в психушке, ваши счета не заблокированы, а корабль не признан собственностью ФКА. Но чем больше вы упрямитесь, тем сильнее я убеждаюсь в том, что долгоживущий Тлечкай был прав.
