Текст книги "От звезды до звезды. Колония (СИ)"
Автор книги: skjelle
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 35 страниц)
Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me
========== Глава 1 ==========
– Вы же понимаете, что в плохой съемочной постановке вас давно бы уже усыпили или закрыли в лаборатории? Но я пытаюсь вести с вами гуманный диалог, а вы мне мешаете!
Сраженный силой довода, Йонге сел обратно в кресло. Живодер в белом халате – вообще-то на халате была табличка “к.м.н. ст. проф. Ц. Найгваль”, но для Йонге он оставался живодером – удовлетворенно кивнул и аккуратно приладил на голову пилота легкий обруч. Защелки мягко сошлись, и Йонге нервно побарабанил пальцами, чувствуя, что уже не может пошевелить головой.
– Наши инвазивные методики совершенно безболезненны, – успокаивающий голос Ц. Найгваля звучал профессионально-обезличенно. Йонге вздохнул и расслабил плечи, закрывая глаза. Методики у живодеров из экспертной комиссии были абсолютно безболезненны, но паленой костью воняло просто отвратно.
Выковыряв у пилота еще один нанометрический образец мозговой ткани, Найгваль уточнил сегодняшнее меню экипажа и, сверившись с записями, немедленно назначил еще четыре анализа.
Если бы с ними пришлось тащиться в соседний корпус, Йонге бы давно взбеленился, но Найгваль следовал принципу “сам сказал, сам сделал”, поэтому не успел пилот моргнуть, как у него стало на четыре кубика крови меньше, на несколько волосков ваты во рту больше, а оба катетера тут же сработали.
– Господи, да сколько уже можно изучать какашки?
Найгваль вежливо засмеялся. Протокол исследования оба знали не просто наизусть, но еще и задом наперед. Оба испытывали по этому поводу сожаления: Йонге жалел, что ввязался в патентные исследования, Найгваль печалился, что не может разобрать экипаж на атомы. С Рудольфом и Сайнжей он не общался – “для чистоты эксперимента”, как было записано в приложении № 4.1 к протоколу – но на Йонге имел самые большие виды. Дыркой в голове они явно не ограничивались.
Пилот уже мрачно представлял себе, как однажды из унитаза, снабженного, между прочим, целым лабораторным комплексом датчиков, на него посмотрит внимательный профессорский глаз.
*
Как и ожидалось, исследования затянулись. Йонге даже не подозревал, что на случай внезапных открытий, связанных со звездоплаванием, существует целая директива, утвержденная приказом Главного управления специальных программ Федерального Космического Агентства при Президенте Второго Блока Фузии. То есть всех человеческих территорий.
Согласно директиве, технические средства изымались, а экипаж отправлялся на полное обследование. В стационаре проводилось комплексное физиологическое и психологическое обследования (с участием всех специалистов, каких можно было вообразить). Использовались функциональные и абсолютно бесчеловечные пробы-нагрузки, позволяющие оценить резервы “психофизиологической системы, к которой они адресованы”.
Йонге уже выучил, что “устойчивость вестибулярного аппарата к воздействию адекватных раздражителей определяется вестибулометрическими пробами, включающими испытания на параллельных качелях Хилова” (тошнота, галлюцинации и резь в боку), и “переносимостью кумулятивных воздействий” (отбитые ребра), а также “ускорений Кориолиса по методике прерывистого и непрерывного воздействия” (ненависть ко всему окружающему миру).
В его жизни появились такие выражения, как “колорическая проба”, “купулометрия”, “оптокинетические и оптовестибулярные раздражения”, и, наконец, “вестибулометрия на фоне гипоксии и гипероксии”.
Подавляющее большинство всех исследований обрушилось на мозги. Йонге мрачно размышлял, что к концу экспериментов может потерять сразу несколько пунктов интеллекта, выковырянных пробами, и еще пару – благодаря “оптическим стресс-тестированиям”.
Рудольф его мнение разделял и в некотором роде углублял.
– Вообще напомни мне, зачем мы решили патентовать технологию прыжка?
Механик сидел на перилах и с отвращением рассматривал капельницу. Прозрачный мешок болтался в воздухе, ободок микроантиграва весело подмигивал зеленым. Рудольф ткнул в ободок пальцем, капельница плавно отлетела на полметра и снова вернулась к хозяину. Йонге малодушно порадовался, что ему, в отличие от Рудольфа, не вливали литр детокса, сварганенного яутами. Судя по всему, Цвейха нахимичил больше чем нужно, поэтому Рудольфа регулярно пытались обескровить, любезно компенсируя грабеж введением ннт-плазмы.
– Слышь, Далине, ты оглох, что ли?
– Я думаю, что мы очень любим свою Родину, – мрачно сказал Йонге.
На перила он влезть не мог. С катетерами такие упражнения не рекомендовались. Оставалось переминаться с ноги на ногу и бороться с желанием плюнуть вниз, на чистый пол КБ НИИЦ имени Питера Вейланда.
– Я не люблю Родину, я люблю деньги, – Рудольф начал раскачиваться на перилах. – Ну еще большие пушки.
– А если ты еще и меня любишь, то прекратишь рисковать жопой. Навернешься.
Рудольф покосился на него, но не прокомментировал вольную формулировку. Впрочем, перестав изображать летягу-кивалку.
Йонге безрадостно ухмыльнулся и снова переступил на месте. Ему страшно хотелось поскрести голову прямо в том месте, где ее продырявил умный прибор Найгваля, однако пока он держался, а беседы на отвлеченные темы существенно помогали.
– Хорошо, пусть они отпиливают от меня по кусочку, – снова заговорил Рудольф. – Но при чем тут беспомощная крошка Фелиция? Вандалы!
Из вежливости и сочувствия Йонге промолчал.
Хотя они и успели на Ятрангу, не потеряв права на разработку собственного открытия, им все же пришлось столкнуться с техническими препятствиями. “Фелицию” требовалось буквально обезглавить, чтобы провести все необходимые исследования. Огромное количество кристаллов необходимо было аккуратно извлечь, не повредив всю систему их жизнеобеспечения.
Вряд ли бы кто-то взялся за такие исследования, не получив стопроцентную предоплату, и уж тем более на такое не пошла бы ни одна госкорпорация. Но Йонге молча разослал записи маршрутных карт – и вот тогда средний бизнес засуетился, а из недр законодательных подвалов появилась директива. Право выбора перекрывалось этой директивой, как кислород в техническом отсеке. Поэтому напарникам не оставалось ничего, кроме как сдаться в заботливые государственные руки, финансируемые из бюджета.
Лучше всех устроился Сайнжа. Несмотря на то, что на родине его все еще воскрешали из мертвых, постепенно обновляя необходимые документы, дипломатический статус полагался ему по умолчанию, как представителю другой расы. В связи с этим исследования конкретно яутских мозгов были довольно ограничены, а каждое вмешательство требовало двадцати подписей.
Однако во время коротких встреч становилось ясно, что яут с большим интересом воспринимал происходящее с ним. Йонге был уверен, что Сайнжа рассматривает это как веселую игру в научное открытие. Не радовало его только вынужденное отделение от людей, но Йонге считал это весьма уместным в условиях, когда синхронизация постоянно подвергалась тестам. Пару усиленных всплесков он боялся даже вспоминать, а Найгваль как-то проболтался, что Йонге отличный пациент и не разнес половину лаборатории в отличие от механика.
Помимо прочего, экипажу уникального корабля на протяжении всех двух недель по блик-связи сыпались совершенно секретные предложения выкупить уникальную технологию. Йонге добросовестно отвечал каждому, что их вопрос поставлен в очередь, и как только на руках экипажа “Фелиции” будут все документы, можно будет переходить к сделкам.
Рудольф ворчал, что в итоге военные захапают себе весь их секрет, а потом еще и их самих пустят на препараты, красиво разместив на предметных стеклышках под миллионом микроскопов. На всякий случай он составил новое завещание, в которое вписал длинную прочувствованную разоблачительную речь. Поскольку предварительно он два раза зачитывал ее вслух, Йонге выучил самые сильные обороты наизусть.
*
Третья неделя началась с увольнительной. Вернее, с одобренного врачебной комиссией отдыха. Рудольф сразу же выдвинул предположение, что ученым мужам требуется время, чтобы переварить полученную информацию и решить, каким именно способом можно максимально эффективно избавиться от экипажа уникального корабля. Йонге логично возразил, что перед смертной казнью их вряд ли бы выпустили со всеми гражданскими и финансовыми правами. Сам он был безумно рад избавиться от катетеров. Хотя шунты из него так и не вытащили, но трубки от них открутили и поставили временные заплатки.
– Первым делом сходим на выставку современного стрелкового оружия. Потом на живые гонки – тоже годное дело. Потом…
Рудольф энергично рылся в ящиках, попутно строя глобальные планы. Йонге восседал на подоконнике, одним глазом посматривая на свободу, а другим наблюдая за перемещениями напарника. Рудольф выкладывал на стол детали, в которых Йонге никак не мог разобраться и не совсем понимал, для чего, собственно, Рудольф их собирает. Наконец тот плюхнулся в кресло и потер руки, разглядывая засыпанный стол.
– Возражения есть?
– Навигатора забыл, – только и сказал Йонге и поскреб бок.
Рудольф развернулся вместе с креслом, поднялся и неторопливо прошествовал до окна. Остановившись перед Йонге, он выразительно уперся обеими руками в подоконник и наклонился вперед. Йонге поднял бровь, и едва не столкнувшийся с ним нос к носу Рудольф слегка подался обратно.
– Без навигатора ты чихнуть теперь не можешь? – недовольно поинтересовался механик.
– Больше сцен ревности, – хладнокровно сказал Йонге. – Я сейчас заплачу от стыда.
Рудольф усмехнулся и выпрямился.
– Ладно-ладно, уже и возмутиться нельзя. Но я не уверен, будет ли этому дипломатическому хрену интересно.
Усевшись обратно, он принялся перебирать детали и как бы между делом соединять некоторые из них друг с другом. Йонге подумал, слез с подоконника и подошел ближе. Кресла, хоть и рассчитанные всего лишь на среднестатистических пациентов, все же были довольно крепкими, поэтому он без зазрения совести навалился на спинку и заглянул через плечо Рудольфа. Йонге потребовалось несколько секунд, чтобы понять, чем занят напарник, и возмутиться. Гораздо больше времени ушло на попытки вспомнить, как это называется. Справившись, Йонге наклонился вперед еще сильнее.
– Скажи мне, друг мой, зачем тебе дуговик в больнице?
– Во-первых, это не просто больница, поэтому лучше быть готовым ко всему. Во-вторых, пилот Далине получает высший балл за точное определение типа оружия. Хотя ты так пыхтел, что я догадался, каких умственных усилий тебе это стоило.
Последняя деталь встала на место, и Рудольф прицелился в стену. К его явному сожалению из стены не высунулся никакой монстр, и отважному механику пришлось положить оружие обратно на стол. А потом и запихнуть под стол – потому что в дверь постучали.
– Идите нахрен, я в отпуске! – гаркнул механик.
– Я имею право входа, открывай, умансоо! – не менее зычно отозвались из-за двери.
– Ты, что ли его позвал? – удивился Рудольф.
– Даже не думал.
Рудольф извлек дуговик обратно, щелкнул пальцами – и натренированная система распознавания местного искина тут же среагировала. Дверь отворилась. Яут вломился внутрь, распространяя волны негодования.
– Недостойно скрываться от союзника! – загрохотал он, стремительно продвигаясь к столу. – Разное проживание, раздельные столы, утраченное общение – все не как положено!
Шестое чувство подсказало Йонге, что нужно бежать. В идеале – выпрыгивать в окно. Но поскольку за окном было еще восемь этажей до парадного входа в КБ НИИЦ, Йонге просто отскочил в сторону, сразу оказавшись на расстоянии стола от бурлящего эмоциями яута.
Рудольф сбежать не успел – его-то Сайнжа и вытащил из кресла, словно пластмассового. Подняв механика за мигом затрещавшую рубашку, Сайнжа пару раз тряхнул им в воздухе, а затем прижал к груди и зарокотал, словно генератор.
– Помогите, – прохрипел Рудольф. – Йонге, сволочь, прекрати… ржа… ха… ох!
Справившись с душащим его смехом, Йонге откашлялся и подошел к обоим.
– Сайнжа, ты его покалечишь, – вежливо сказал он. – Прекрати или я тебе шею сверну.
Яут скосил на него глаз, прищурился и поставил механика на пол. Потянулся одной рукой за Йонге, но тот быстро подхватил дуговик со стола. Щетина над глазами яута грозно зашевелилась, съезжаясь в подобие нахмуренных бровей.
– Во мне две дырки, лучше меня не трясти, – предупредил Йонге. – А так я очень рад тебя видеть.
– Не вижу радости, – проворчал яут, окончательно отпуская Рудольфа.
Механик присел на стол и выразительно пощупал ребра.
Отложив дуговик, Йонге шагнул ближе, встал на самые цыпочки и ткнулся носом прямо в скрещенные внешние клыки. Собственных выдающихся челюстей у него не было, поэтому выполнить ритуальное почесывание зубов об зубы он не мог. Однако Сайнжу впечатлила и эта попытка.
– Я тоже очень рад, – заявил он. – Более того, я принес радостную весть. Поскольку ваши аттури должны сделать перерыв в исследованиях, то мы можем быть свободны на два дня, и я выдвигаю вам приглашение…
– Погоди! – Рудольф поднял обе руки. – Так тебя тоже отпускают погулять?
– Перебивать – невежливо.
Поднятые руки превратились в скрещенные. Йонге тоже присел на стол, не собираясь пропускать столкновение титанов: судя по всему, у яута было не меньше планов, чем у Рудольфа, и он так же твердо намеревался воплотить их в жизнь.
– Сначала я купил право посещения выставки огнестрельного оружия. Затем мы побываем на нашей территории, и потом уже, возможно, вы сами захотите сходить в другие места.
В наступившей паузе было слышно, как шумно сопит яут.
– Кажется, он тебя сделал, – весело сказал Йонге. – Соглашайся.
– За посещение выставки я согласен на многое.
Рудольф поднялся с места и крутанул дуговик, с треском передернув на нем стабилизатор напряжения.
*
– А что ты там носом в него стучался?
– Да это приветствие такое. Я со скуки уже начал читать справочники по иным видам.
Сайнжа опаздывал.
Убедившись, что с ним никто не спорит, яут ретировался в свою палату, велев ждать его у центрального выхода. В пути его что-то задержало, и ждали его напарники уже минут пятнадцать – Йонге то и дело посматривал на часы, трудолюбиво отображавшие как минимум двадцать четыре различных системы исчисления. Это он уже тоже подсчитал. Вроде бы мелькала еще двадцать пятая, но слишком неуловимо.
– А в твоих справочниках не говорится, как надо встречать опаздывающих великих охотников? Есть там что-то вроде “искренний удар ногой в челюсть”?
Йонге не стал спрашивать, почему Рудольф так нервничает. Синхрон до сих пор работал, поскольку его побоялись полностью отключать, и Йонге чувствовал, что Рудольфу неприятно внимание охраны. Дуговик слишком привлекал к себе внимание. Исключительно из сострадания к напарнику Йонге не стал зачитывать нравоучительную речь, что каждый сам справляется с последствиями собственных необдуманных поступков вроде протаскивания разобранного дуговика в больничный сектор.
К счастью для себя, Сайнжа явился до того, как Рудольф всерьез начал высказывать раздражение. И напарников тут же обуяли иные чувства, не менее сильные.
– Дьявол. Ты видишь то же, что и я? Весь этот… балаган? – прочувствованно сказал первый пилот.
– О да-а, – протянул Рудольф и задумчиво почесал шею.
Яут выглядел вопиюще неуместным в царстве высоких технологий и изысканных светлых оттенков. Йонге мучительно напряг память, пытаясь сообразить, какую ассоциацию вызывает cпускающийся по лестнице Сайнжа. Озарение наступило почти сразу – боевой крейсер на детских шаровых гонках.
– Лучше бы он опять железом обвешался, – мрачно сказал Рудольф. – Лопни моя диафрагма, если это не череп лаймера у него на плече. Нас же арестуют за оскорбление разумных.
– Я разберусь, – вздохнул Йонге.
Сайнжа подошел к ним и приветственно зарокотал. Еще раз вздохнув, Йонге призвал на помощь все свои дипломатические таланты.
– Сайнжа, это у тебя настоящий череп?
Он ткнул пальцем в оранжевую кость. Яут покосился на его палец и кивнул, а затем снова зарокотал – довольно, словно вспомнил хорошее. Йонге нахмурился, но тут же постарался сделать нейтральное выражение лица.
– Ты же знаешь, что это лаймер?
– Конечно.
– На многорасовых планетах не принято носить такие… трофеи. Лаймеры являются гражданами Фузии.
– Лаймер стоит ниже на половину пункта, чем предельная граница разума.
– Да, но в современном обществе принято считать их допустимо разумными.
– Правда на моей стороне!
– Сайнжа, конечно, ты прав, – терпеливо сказал Йонге. – Но ты задолбаешься объяснять каждому недовольному, что закон на твоей стороне, и что лаймеры ниже предельно допустимой границы. Ты готов драться за свою правду с каждым?
– Да!
– Просто. Сними. Эту. Хрень.
Рудольф вклинился в разговор без предупреждения. Оттеснив Йонге, он сунул кулак под нос яуту, для верности свободной рукой ухватив того за ремни, идущие поперек груди внахлест. На последнем слове он оскалился и почти зарычал.
Яут заворчал, гневно дергая челюстями, но затем резким движением сорвал череп и впихнул его в руки Йонге.
– Забирай! Глупый умансоо и глупые традиции!
– Спасибо, приятель, – расплылся в улыбке Рудольф. – Йонге, убери этот… предмет.
– Может, еще наверх сбегать, отнести в сейф? Кстати, почему объясняю я, а слушает он тебя?
Рудольф пожал плечами. Йонге хотел добавить еще пару экспрессивных фраз, но понял, что будет выглядеть глупо, и только выпятил челюсть.
Первым пройдя к выходу, он положил череп перед напрягшимся охранником.
– Пожалуйста, уберите это в ячейку хранения, – сквозь зубы процедил он. – Это… предмет большой исторической и культурной ценности. Нам бы не хотелось его потерять.
– Ваш номер семьдесят пять, – кивнул охранник, забирая череп. – Напоминаю, что мы закрываемся в двенадцать по общему меридиану, поэтому могу посоветовать отель в городе.
– Спасибо, – буркнул Йонге.
Проходивший мимо яут демонстративно пихнул его, заставив натолкнуться на стойку. Йонге кивнул охраннику и поспешил следом за экипажем, на ходу расплываясь в злобной ухмылке. Он почти сразу придумал, какой будет его месть, и пришел в настолько хорошее расположение духа, что готов был терпеть яутские выходки до победного.
*
Центр располагался на полуострове Ятра, занимая его целиком. К радости напарников, прямо от основного корпуса можно было спуститься в базовый узел подземки и за несколько минут домчаться до основной развязки уже на материке. Конечно, любой желающий мог вызвать флаер, даже с персональным автопилотом или с живым водителем, но расценки за такой вояж были космические. Судя по тарифной сетке, Ятранга крайне сурово относилась к частному транспорту. Поэтому единогласно было решено потратить час личного времени, но сэкономить на этом довольно приличную сумму.
Единственным, что напрягало Йонге, было количество живых существ, толкущихся на пересадочных станциях. Он успел подзабыть, что такое плотный пассажиропоток, и внутренне порадовался компании яута. Сайнжа не заморачивался и пер сквозь толпу напролом, снося с дороги препятствия, не успевшие уклониться. Йонге просто следовал за ним и еще успевал извиняться. Рудольф же, шедший в хвосте невольно образовавшейся колонны, посылал по матушке всех тех, кому извинений не хватило.
Вагон был почти пуст, однако Йонге чувствовал, как тесно в нем двум людям и яуту. Общее недовольство висело на синхроне, как жирная ядовитая медуза. Йонге прислонился к стеклу лбом и уставился на прихотливо извивающиеся цветные линии в черноте. Пока подземка действительно шла под землей, работал экран, генерирующий простенькую геометрию. В отражении Йонге увидел, как яут плюхнулся на сиденье и надвинул маску. Дыхательные трубки он подключать не стал, но и без того выглядел достаточно выразительно. Синекожий таульганец, сидевший на расстоянии не меньше трех метров, сразу же встал и перешел к свободным местам у дальнего окна.
“Следующий узел – Лазурные Источники, время прибытия – десять минут”.
Рудольф пару минут стоял посреди вагона, успешно борясь с тягой, возникавшей по ходу движения, но потом все же не выдержал и направился к сиденью. Сайнжа немедленно скрестил руки на груди, словно его вот-вот должны были торжественно похоронить. Рудольф расположился рядом и поступил ровно наоборот – закинул руки за голову и вытянул ноги.
Пару секунд Йонге разглядывал картину “непримиримость и пренебрежение”, а затем больничный браслет деликатно пиликнул, и пилоту пришлось открывать сообщение. Найгваль выслал ему напоминание, что после “увольнительной” отважных звездоплавателей ожидают новые тесты, поэтому не следует увлекаться тяжелой и жирной пищей, а тем более галлюциногенными препаратами, и просил оповестить об этом весь экипаж.
– Ну хотя бы для кого-то я авторитет, – вслух пробормотал Йонге.
Сайнжа начал ворчать. Состав двигался почти бесшумно, и Йонге скорее угадывал, чем действительно слышал, как срабатывают магнитные кольца бустеров, разгоняющие экспресс. Сайнжу было слышно гораздо лучше. Йонге постарался не сосредотачиваться на издаваемых яутом звуках, чтобы не переводить их.
“Йонге. Он скорее лопнет, чем признается, что вел себя как мудак”.
“Ты уверен, что хочешь подстраиваться под каждый выверт чужой психики?”
“Не, ну я тут не главный, – мигом сдал назад Рудольф. – Тебе решать”.
Сайнжа зарычал, обрывая глейтерную беседу, и сел прямо.
– Мне тяжело иметь дело с чужими обычаями! Они часто не соответствуют закону и уму. Это глупо!
Йонге развернулся и засунул руки в карманы.
– Но я понимаю твои попытки объяснить мне чужие правила, – продолжил Сайнжа, уставив на него палец. – Твои старания заслуживают одобрения. Я признаю, что ты действовал, как полагается по чужим обычаям, и предлагаю забыть разногласие.
Йонге моргнул. Правильным переводом было бы “убить разногласие”, уничтожить причину раздора, но глейтер все же не совсем справлялся с правильным переводом. Зато он очень хорошо передал мутные потоки яутских переживаний, связанных с большой, по его мерке, уступкой. Йонге почувствовал прилив снисходительного всепрощения и сделал широкий шаг навстречу.
Вагон вздрогнул, пилот потерял равновесие – и яут резко подался вперед, едва не слетев с места. Йонге еле успел выдернуть ладонь из кармана и поймать вытянутую руку. Сайнжа дернул, Йонге крутануло, и он приземлился рядом с яутом, нелепо взбрыкнув ногами.
– Красиво спикировал, – прокомментировал Рудольф.
Сайнжа заклекотал, разжимая хватку, и Йонге тоже усмехнулся. Яут раскинул руки и положил их на спинку сиденья, потеснив Рудольфа. Как обычно, от него шло тепло, в котором Йонге привычно хотелось задремать.
– Я бы поставил аларму, – озвучил его мысли Рудольф. – Меня в поездках укачивает постоянно. Или кто-то будет нести вахту?
– Я пас, – отказался Йонге. – Что я, курортных пейзажей из окна не наблюдал? Потом куда-нибудь мотнемся.
– Сначала выставка, – обеспокоенно произнес Сайнжа.
– Тогда тебе и караулить, – тут же раздал указания первый пилот. – Точку выхода помнишь?
Сайнжа заворчал, не высказываясь вслух, но явно понося человека за то, что тот посмел усомниться в выдающихся умственных способностях великого охотника.
Йонге опять засунул руки в карманы и прислонился к яуту. Еле уловимый гул за стенами капсулы действовал гипнотически, а голова клонилась будто намагниченная. В конце концов, он сдался, напоследок подумав, что в современных условиях спать в общественных местах очень удобно: никто тебя не ограбит, ведь личных вещей с собой нет. Глаза закрылись сами собой, в темноте еще чуть-чуть поплясали цветные линии, а затем Йонге отключился совсем.
*
Разбудила его не аларма и не объявление о прибытии, а щелчок и тихое хихиканье. Такие звуки обычно предвещали нечто куда опаснее, чем любые иные, поэтому Йонге моментально распахнул глаза. И тут же обнаружил, что поле зрения перекрыто какими-то веревками или лианами. Схватившись за них, Йонге попытался оборвать преграду, но веревки не оборвались и к тому же оказались обвешаны металлом. Прямиком в макушку уткнулось нечто колючее. Йонге рванулся в сторону и умудрился все-таки сесть прямо. Мгновением позже Сайнжа, чьи дредлоки Йонге неосмотрительно принял за постороннюю хрень, вздернул голову и захрипел. Кожистые отростки выскользнули из ладони Йонге, едва не ободрав кожу.
– Что за херня? – вслух произнес пилот.
Почти сразу же он наткнулся взглядом на источник шума: напротив них сидели то ли альтеянки, то ли альтаирки – Йонге вечно путал их по оттенку фасеток – и деликатно веселились, прикрываясь подбородочными гребешками. Одна из веселящихся сестричек демонстративно прицелилась тул-браслетом, и тот снова щелкнул, делая объемный снимок.
– А вот это некрасиво, – Йонге погрозил пальцем. – Фройлен, вас вежливости не учили?
Обладательница браслета захихикала чуть громче, и вся стайка сестричек немедленно вспорхнула с места. Вагон остановился.
– Идек хотя бы дай! – крикнул Йонге напоследок, но то ли альтеянки, то ли альтаирки уже выскользнули в открытые двери. К тому же на общечеловеческом они все равно не говорили.
– Добыча, – проворчал Сайнжа, однако стрелять вслед шутницам не стал.
Из этого можно было сделать вывод, что яуту чувство юмора было не чуждо. А еще ему было не чуждо умение проспать нужную станцию. Состав стоял на конечной, о чем свидетельствовали красный сигнал и название точки выхода.
– Кто был на вахте? – риторически поинтересовался Рудольф, поднимаясь с места.
Йонге осклабился не хуже яута и ткнул пальцем в навигатора. Тот раздраженно щелкнул клыками и тоже встал.
– Знаю обратную дорогу, – прорычал он. – Идите за мной! Могу охотиться где угодно!
“Если начнет охотиться прямо на станции – бей его по голове”, – схохмил Рудольф.
Конечная точка была почти пустынна. Парочка гуманоидов болталась у дальнего края платформы, оживленно стрекоча. Йонге насекомоподобных не любил, поэтому сосредоточился на еле слышных гармониках, что исправно транслировала система оповещения. На мультирасовых территориях огромное внимание уделялось контролю агрессии каждого вида. Самым банальным, но и самым эффективным способом оказалось звуковое воздействие. Почти восемьдесят процентов разумных видов, активно путешествующих среди звезд, ориентировались на звуки, цвета и запахи. Этого было достаточно, чтобы вывести усредненную музыкальную формулу, согласно которой общественные места непрерывно заполнялись аудио-успокоителями.
Даже яут перестал гневно встряхивать головой, стащил маску и с внезапным интересом уставился на дальнюю стену, где сменялись изображения ландшафтов. Видимо, местных – Йонге успел заметить вид на их полуостров, снятый с высоты полета геликоптера. А затем в тоннеле зашумело, и он тут же отвлекся.
Состав остановился, мягко обдав пассажиров теплым воздухом. Яут первым шагнул в двери и сразу направился к табло со списком выходных точек. Напарники поторопились за ним. Двери закрылись, бустеры дали составу первый импульс. Изучив список, яут довольно кивнул и обернулся.
– Восемь минут, – щелкнул он. – Я все выяснил.
– Спасибо тебе, о великий ум, – совершенно серьезно сказал Рудольф.
Йонге прекрасно видел, как механик щурится, стараясь сдержать улыбку.
“Адмирал очевидность”, – не сдержался он.
Рудольф стиснул губы и, наконец, закашлялся.
Яут подозрительно оглядел обоих, но не произнес ни слова. Этот вагон тоже не мог похвастаться большим количеством пассажиров, но садиться яут не стал.
Кольца разгона мерно гудели, вагон покачивался. Сайнжа слегка прикрыл глаза, постепенно успокаиваясь.
– Как думаешь, мы не пропустим высадку? – страшным шепотом спросил Рудольф.
Яут тут же напрягся. Йонге захотелось проверить, нет ли у напарника лихорадки, но Рудольф так выразительно косился на яута, что до него дошло.
– Я уверен, что наш навигатор справится с этой задачей, – в тон механику ответил он.
– Эти проклятые транспортные линии, – продолжил Рудольф. – Scheisse, да я лучше вслепую по космосу ломанусь, чем по этим, знаешь, ну с пересадками…
– Сайнжа, ты точно уверен? – Йонге озабоченно посмотрел на яута. – Ты все проверил?
– Да.
– Господь, сжалься над нами, – лицемерно закатил глаза Рудольф.
“Следующий узел – Первый Рудник”.
– По-моему, мы свернули не туда, – прошипел Йонге, толкая механика в бок.
– Доверься навигатору, – ответно прошипел Рудольф.
Яут нервно тряхнул головой и покосился на табло. Быстро глянул на людей и снова начал изучать мерцающие символы. В подземке использовался универсальный код, доступный для чтения, но не для произношения. Йонге вообще удивлялся, почему здесь дают объявления, да еще и на рог-спике для людей.
– Сайнжа, а ты понимаешь, что с потолка говорят? – заботливо спросил Рудольф в спину навигатора.
– Да, – проскрежетал яут, поводил пальцем по символам и все-таки отошел от табло.
– Наверное, глейтеры используются, – с сомнением сказал Йонге. – Типа частота вещания подстраивается к имплантатам.
– Сайнжа, а что сейчас говорили? – все с той же невыносимой заботой осведомился механик.
– Первый Рудник.
Навигатор хрипел так, словно готов был вот-вот взорваться. Состав тормознул на очередной станции, двери мягко открылись. Троица синекожих жаки проскользнула мимо яута и поспешила к середине вагона.
– Может, у них спросим? – Рудольф кивнул им вслед.
– Я знаю, куда ехать!
Напарники дружно закивали и уставились на яута. Терпения у последнего хватило ровно на тридцать секунд с того момента, как дверь закрылась и подземка тронулась дальше – Йонге посчитал.
– Что не так? – зарычал яут, буквально захлебнувшись на последнем звуке.
– А мы не проехали? – очень серьезно спросил Йонге.
– Нет!
Сайнжа набрал воздуха в грудь, видимо, собираясь пройтись по умственным способностям всех умансоо разом, но Рудольф опередил его.
– Эй, вы гляньте, там был наш поворот!
Возглас был настолько убедителен, что Йонге не выдержал и повернулся к окну, куда тыкал Рудольф. Само собой, там был черный экран и привычные уже линии.
– Здесь прямой путь! – рявкнул яут.
Йонге сжал губы, тщетно пытаясь сдержать смех. Он очень старался, однако взвинченному яуту этого хватило.
Зарычав уже совершенно бессвязно, Сайнжа сделал широкий шаг, оскалился и сгреб пилота за воротник. Йонге почувствовал, что вот-вот потеряет опору под ногами и демонстративно поднял обе руки. Но ухмыляться не перестал.
– Это опять чувство юмора людей? – яут почти шипел, судорожно втягивая пастью воздух. – Постоянно сомневаться – это смешно?
– Очень, – искренне сказал Йонге.
Дотянувшись до механика, Сайнжа прихватил и его, точно так же подтащил ближе и глухо заворчал. Взгляд метался от одного к другому, а синхрон почти кричал, как яуту нужно, чтобы с ним попытались вступить в драку. Чтобы люди первыми напали, дав ему возможность развернуться с ответом. Йонге продолжал улыбаться, видя, как все больше дрожат наполовину раскрытые челюсти.
