Текст книги "Ошейник для Лисицы 3 (СИ)"

Автор книги: ReNaR_fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 43 страниц)

–Лавина! – Ответила мне Тарса, спускаясь в будку, – Они наслали на нас лавину!

–Что!?

Я обернулся и увидел как высоко над нами снежная корка, отколовшись в том месте, где петляли сергалы, начала своё медленное движение.

Я вцепился в руль, вжимая в него когти до боли и не закрывая глаза смотря на дорогу, чтобы не пропустить ни одного булыжника, который мог бы нас замедлить.

Снежная лавина, начав свой путь медленно, быстро набрала за нашими спинами всю свою скорость, превращаясь в гигантскую снежную волну, поглощающую под собой всё на своём пути. Бросая взгляд на то, что творилось у меня за спиной, я начал замечать как в урагане начали перемалываться стволы елей и булыжники. Наши дела становились всё хуже.

–Ну же! Вперёд! – Крикнул я, вставая на своём месте, – Все назад! Быстро!

Никто, даже Флёр которая сейчас должна была быть помешенной на власти психопаткой, не стала мне перечить. Вес переместился на заднюю часть полозьев, и скорость наша значительно увеличилась. Дорога наша стала намного труднее, и как бы я не старался держать прямо – ничего не получалось.

Спустя мгновенье, когда снежную бурю я мог почувствовать затылком, я обернулся и увидел что на нас падает настоящая стена из смеси снега, деревьев и мелких камней. Зажмурившись, я проглотил ком, подступивший к горлу, но чья-то нехарактерно сильная лапа сцапнула меня за край куртки, затаскивая внутрь саней и там плотно прижимая к чьему-то животу. Друзья задёрнули плащи и наступила тьма…

====== Глава двадцать первая. Меня. ======

Тупая боль пульсировала в висках с каждым ударом моего сердца. Кругом была тьма. И боль. О боги, какая же это была боль! Казалось, что у меня болит все. Но больше всего голова. И тело. Всё.

Не было никаких сил – я не мог подняться и не чувствовал своего хвоста. А удары становились всё реже и реже.

А кругом, как Баньши, завывала вьюга...

Голос возник из ниоткуда:

«Здравствуй, мой друг».

Кто ты?

«Не важно».

Это бриллиант, да? Я же схватил его и сунул в жилетку, а ошейник все еще был на динго. Это чувствуют воры, которые попытались украсть его по-настоящему?

«Нет».

Надеюсь, им было лучше, чем мне сейчас. В любом случае – надо было вставать. Судя по тому что стало чуток теплее и мой влажный мех перестал морозить ветер – меня начинало заносить снегом.

«Дай я только покажу тебе кое-что. Это не займёт много времени».

Я молча согласился.

В ту же секунду моё сознание померкло. Я оказался в том странном месте, со штурвалом, стоящим в луче жёлтого света, но никого больше, кроме меня не было. Но почему-то подходить к нему я не хотел. До тех пор пока за моей спиной не раздалось странное шарканье и стук. Я обернулся, и замер в священном ужасе.

Это была Флёр. Я просто знал, что ЭТО – Флер. Но то, какой она была передо мной предстала не могло дать мне ни одной знакомой черты. В священном ужасе я попятился назад, но запутался в собственном хвосте, и упал у подножья штурвала, наблюдая как в мою сторону приближается зловещее нечто.

От её прекрасного тела мало что осталось. Левая нога была раздроблена в голеностопе и колене. Нога выворачивалась и в самых противоестественных направлениях, волочась по полу за своей хозяйкой. К оставшейся, вместо левой руки культе, какими-то проволоками была привязана толстая палка, заменяющая костыль. Правая нога была неестественно вывернута в колене, но лисица продолжала хромать в мою сторону. Другой рукой она сжимала свой арбалет, уже не способный причинить какого либо вреда. Всё её тело было изуродовано и покрыто ранами, а морда… На неё было смотреть страшнее всего. Судя по всему по морде её ударили Моргенштерном – то что осталось от носа, от глазницы до глазницы, просто «плавало» на нижней челюсти. В «бахроме» равной верхней губы, прямо под размозженным носом, было видно что зубов почти не осталось. Один глаз был зашит суровыми нитками крест-накрест, а другой зиял темным провалом глазницы. Ушей, как и большей части скальпа во общем то, не было.

И она продолжала двигаться ко мне, судорожно шаркая и стуча по каменному полу своим костылём, хрипя что-то. Я на локтях отполз, и перекатившись на живот бросился к штурвалу. Последнее что я услышал было: «Я хочу помочь».

Как только мои лапы коснулись ручек штурвала – жуткий мир с изувеченной Флер, исчез как сновидение.

Я распахнул глаза в реальном мире. Но я не сразу понял что я уже распахнул глаза – передо мной была кромешная тьма. Что открывая глаза, что закрывай – все едино. Но отсутствие света не мешало моему обонянию – носом я чуял, что лежу в глубоком снегу.

После видения, моё сердце все еще продолжало неистово биться в груди, словно я бежал марафон.

Каждый удар так же отдавался в висках, но всё сильнее и сильнее, и в какой-то момент я понял что лошадиная доза адреналина возвращает моё тело к жизни.

Я тут же запустил руку в карман жилетки, судорожно нащупывая в ней бриллиант. Как только пальцы сомкнулись на маленьком, похожем на льдинку, камешке, я тут же отбросил его. Далеко не получилось.

Все что я смог – это коротко дернуть кистью лапы. Локоть и большая часть предплечья при этом у меня были прижаты к телу. Лапы были как не мои.

Через несколько десятков секунд сердце наконец-то унялось. Но с этим тут же вернулась слабость. А еще сильная боль в груди.

Тяжело дыша, я опустил морду и покосился на своё тело. Первое, что я увидел – это несколько здоровенных щепок с ладонь толщиной, устрашающе торчащих из моей груди. Нащупав ближайшую я с усилием вытащил ее из себя.

Видимо из-за шока я не сразу почувствовал всю палитру ощущений.

Они докатились до меня с опозданием. Все на что меня хватило, это: зажмурившись откинуться, и жалобно протянуть:

–А-а-а-а-а...

Мех вокруг раны тут же намок. Когда я поднял лапу – вся ладонь была в крови. Будто я на скотобойне в лужу упал.

Я судорожно накрыл рану лапой, и забыв трогать остальные деревяшки торчащие из меня.

Когда я откинулся на своем снежном ложе, я вдруг понял что у меня мало времени. А кровопотеря уменьшает время еще вдвое.

–Помогите… – Простонал я. Но кругом не было ничего, кроме белесой стены снега, кружащего вокруг меня. Буря становилась расходилась в полную силу. Снежная пелена становилась такой плотной, что казалось вот-вот на северные земли опустится ночь.

Именно она для меня и настала. Спокойная и без лишних сновидений. Когда-то давно я слышал что умереть от холода не так страшно, как от кровопотери. Я лежал и ждал своей смерти, изредка приоткрывая глаза, чтобы не увидеть ничего, кроме снега. Иногда мне казалось, что стоит повернуть голову в другую сторону и там будет совсем другая картина: тёплое море, знакомая речка, впадающая в него, моя жена и дети… Конечно я думал только о них. Как мне с ними было хорошо и как я их не уберёг. Смерть показывала мне меня же самого уплывающего в море, но без своих родных и любимых, а в гордом одиночестве. Я стоял на корме, не в силах пошевелиться или крикнуть им что-то, а они, подбегая к берегу, кричали мне что-то в след, пытались догнать меня вплавь. И конечно впереди всех была моя любимая жена. Она пробиралась через набегающие на берег волны, крича мне что-то, и размахивая лапами.

–Ренар! – Послышался отдалённый знакомый крик.

Я медленно разлепил глаза.

–Тарса! – Снова услышал я, но уже намного более мощным, мужским голосом.

В белизне снежной бури проступили силуэты полярных медведей, но потом, между ними, образовались два силуэта поменьше.

–Рена-а-а-ар! – Сложив лапки у своей головы прокричал мне левый силуэт.

–Лис! Динго! Ау! – Орал большой силуэт медведя справа.

Про неё они тоже не забыли.

Я попытался выдавить из себя хоть звук, но понял что горло замёрзло настолько, что членораздельная речь стала мне не доступна. Выгнувшись, что бы хоть как то вздохнуть, я выдал какой-то безобразный полу-вой полу-крик. Больше всего это было похоже на жалобный крик морского котика. Одновременно я попытался взмахнуть лапами. Ну, насколько это было мне под силу.

Однако мои жалкие попытки были замечены.

–Туда! – Рявкнул один из них, и все четверо бросились в мою сторону. Время за которое они, прикрываясь плащами от пронизывающего ветра со снегом, пробираясь через белую толщу как через трясину, показались мне вечностью.

Наконец-то их силуэты окружили меня, защищая от порывов ветра. Эмерлина тут же присела на колени перед моей мордой, поднимая голову. Наконец-то их силуэты окружили меня, защищая от порывов ветра. Эмерлина тут же присела на колени перед моей мордой, поднимая голову.

На такое варварство я отозвался жалобным:

–А-а-а-а...

–Давай, рыжий! Быстрее, его нужно накрыть! Тут с него целое море крови натекло! Где флейта?

Арен поднёс к губам свою чудо-флейту, а белые медведи, расправив свои плащи, кое-как прикрывали нас от бушующей вокруг бури. Мой друг играл и играл, а я закрыв глаза, проваливался в сон под самую приятную в мире музыку. Эмерлина поглаживала меня по ушам, пока я прислушивался как затухает боль. Как затихает раскалывающиеся голова. Как мех на груди зашевелился выталкиваемыми изнутри деревяшками.

Я чувствовал себя, словно молодой побег весной – внутри меня всё кипело и вздувалось пузырями от магического лечения Арена. Наконец его мелодия затихла, и хотя теперь я чувствовал себя не сравнимо лучше чем несколько минут назад, но подняться я все еще не мог. Боль, увечья и раны ушли, но вот общая слабость, и разбитость организма осталась. Эмерлина проверила своей лапкой мою шею.

–Переверните его.

Не возражая, мою тушку переложили на спину, и моя жена, распахнув мою куртку, тщательно щупала мою грудь, на предмет лишних дырок в ней.

–Вроде всё в порядке. – Вздохнула она.

Я взглянул на Арена и слабо констатировал:

–Извини. Но как заклинатель змей, ты – не очень...

–А? – Растерялся целитель.

–Мой Брючный Удав не шевельнулся...

–Ренар! – Эмерлина слабо стукнула меня кулачком.

–Что? – Притворно возмутился я. – Ведь даже глисты не отозвались!

–С ним все в порядке. – Благодушно согласился один из медведей.

Я слабо перевернулся, вставая на четвереньки, а затем и на колени.

–Хорошо... Где Тарса?

Облегчение в связи с моей находкой, на мордах моих друзей тут же сменилось озабоченностью. Арен запустил лапу во внутренний карман своего плаща и продемонстрировал мне маленький кусочек мирфила, который я мог узнать где угодно.

–Все что нашли...

–Твою мать! – С чувством выдохнул я.

Я поднялся, но тут же схватился за живот. Весь пищеварительный тракт свел голодный спазм. Больно не было, но на морозе организму и так нужно много энергии. Приблизительно столько же, сколько после ускоренной регенерации. И теперь организм настойчиво требовал пищу.

Слава богу что у моей жены нашлось в запасе какое-то вяленное мясо, которым она поспешила со мной поделиться. Я в момент разгрыз сухое мясо, на отдельные волокна и чуть не захлебываясь слюной, начал разжевывать и глотать. Желудок отвлекся на эту подачку и я, на какое то время, смог отвлечься на более насущные дела.

–Ты слишком слаб чтобы идти, – сказала мне Эмерлина, – И припасов у нас больше нет…

–Надо найти Тарсу… И остатки ошейника.

–А как же бриллиант? – Спросил меня вождь клана северного ветра.

–Он тут… – Я коротко кивнул на снег, – Я сбросил его.

–ЧТО!? – Взревел полярный мишка.

–Спокойно! Он тут – прямо передо мной…

Я лапой повторил бросающее движение, которым избавился от проклятого артефакта, и прикинув траекторию полёта, растолкал своих друзей и через минуту откопал его под снегом. Казалось, это было чудо – найти крошечный белый бриллиант в толще белого снега, но когда я показал его своим друзьям в разрытой мной кучке, они не дали мне его взять.

–Он признал меня своим хозяином. – Заверил я их. – Я уже носил его без ошейника…

–Либо тебе просто было так больно и ты этого не замечал, что он решил, что не сможет сделать тебе хуже. – Напомнила мне Эмерлина.

–Или так. – Согласился я.

–Ренар, не рискуй. – Попросил меня Арен.

–Он прав лис. – Согласился с моим другом Арок.

–Рисковать нельзя. – Подтвердил Палин. – Бриллиант понесу я. Он мой. Я уже носил его.

И толкнув меня в плечо, полярный медведь потянулся за ним своей исполинской лапой, хватая снег, на котором лежал проклятый артефакт. Сделав это, он замер на несколько секунд, будто прислушиваясь к ощущениям.

А потом всей своей тушей свалился к ногам моих друзей. Глаза северного медведя стали не белыми, а чёрными. Арок тут же схватился за его морду, всматриваясь в его глаза, Арен схватился за флейту, а Эмерлина для проверки влепила белому мишке несколько увесистых пощёчин. Я закрыл глаза, чувствуя как в них начинают собираться слёзы.

Это была моя вина.

–Это… это случилось с ним! То, что происходило со всеми ворами! Только Палин мог носить бриллиант!

–Нет-нет-нет! – Кричала моя жена, остервенело лупя его по морде.

Арен, убедившись, что его флейта более чем бесполезна и может вылечить лишь физические травмы, присоединился к моей жене, пытаясь так же как раньше – болью – вывести Палина из этого состояния.

Я же кое-как подобрался к его сжатой в кулак лапе, и без всякого сопротивления раскрыл его ладонь.

–Ренар, ты что хочешь чтобы мы все тут так полегли!? – Рявкнула на меня Эмерлина со слезами на глазах.

Молча смотря ей в глаза, я взял бриллиант.

«Привет».

Я не стал отвечать голосу в моей голове, который был как никогда громким и отчётливым. Я молча смотрел на своих друзей.

–Простите. – Сказал я им.

–Верни его. – Вдруг сказал мне Арок.

Я посмотрел на него. Полярный медведь уже положил лапу на рукоять своего меча, чудом уцелевшего в снежной лавине.

–Я не смогу. – Признался я.

–Сделай это! – Крикнул на меня Арок, вытаскивая свой меч.

«Ты не сможешь». – Издевательски подтвердил мою мысль голос в голове.

–Почему? – Спросил я вслух, и этот невинный и совершенно бессмысленный в данной ситуации вопрос привёл Арока в настоящее бешенство. Он оттолкнул от себя Арена, но я остановил его атаку просто показав ему открытую ладонь.

–Я не с тобой разговариваю. – Сказал я медведю. – Так почему?

«Ты не поймёшь».

–Силы этого артефакта выше нашего с вами понимания. – Растолковал я простой ответ древнего короля.

–Кого-кого?

–Он говорит со мной. В моей голове. – Я постучал пальцем по виску.

–Он может. – Кивнула моя жена. – Я знаю…

–Палину уже не помочь. Он до конца своих дней останется тем, за кем вы ухаживали в своём клане.

Мы вчетвером переглянулись. Я говорил сухо и чётко, руководствуясь исключительно принципами самосохранения.

–Время не ждёт. Мы не сможем утащить его с собой в клан, где за ним будут ухаживать. И к тому же – нам ещё искать Тарсу. В такой буре мы долго не продержимся, а учитывая то, что с неё сорвало ошейник…

–Как нам быть с моим вождём? – Спросил меня обескураженный Арок.

Я оглядел своих друзей и спокойно сказал ему ответ, который все знали, но никто из нас не хотел произносить его вслух:

–Смерть от холода не так страшна. Он просто… уснёт…

–Это какой-то кошмар! – Вскрикнула моя жена, – Мы спасли и вылечили его только за тем, чтобы он… вот так?!

Я молча кивнул.

–Давайте… – попробовал предложить Арок, но я перебил его:

–Найдём укрытие и перенесём его туда.

–Да. – Согласился полярный мишка.

Арен сказал, что видел небольшую рощицу елей неподалёку, и указал примерное направление, но в пурге мы так ничего и не нашли. В итоге нам пришлось ограничиться небольшой расщелиной в скальной породе, где мы организовали своё убежище. Кое-какие ветки и доски от разрушенных саней нашлись неподалёку довольно быстро, и Арок разжёг внутри микроскопической пещеры костёр, рядом с которым я хотел усадить Эмерлину, но она резко возразила мне, сказав, что если она не идёт на поиски Тарсы, то я остаюсь с ней. Никакой нежности и романтики – бывшая пиратка попросту ткнула мне кулаком в нос. Пришлось согласиться, и в убежище остался Арок. Полярный медведь пообещал что к тому времени, когда у нас уже совсем кончатся силы на поиски динго, он разожжёт такой костёр, что видно будет даже в такой буре. Мы согласились, и решили разделиться. Я, Эмерлина и Арен взяли себе по своему направлению и разошлись в разные стороны. Меньше чем через двадцать шагов, оглянувшись, я не увидел ни нашего убежища, ни огня, ни моих друзей. Вьюга моментально заносила мои следы и любые метки, которые я пытался оставить на своём пути. Мне ничего не оставалось как молча брести по белому снегу, не видя ничего дальше своего носа. Сил на это не оставалось вовсе: тот кусочек мяса, который мне скормила Эмерлина после того как Арен меня вылечил, только раззадорил желудок и теперь есть хотелось даже ещё больше. С водой проблем не было – она была кругом. Не прекращая идти, я набирал белый снег в ладони, которые сразу же замерзали на пронизывающем ветру, кое-как грел его внутри плаща и куртки у ещё бьющегося сердца и выжимал из своей шерсти пару капель на вытянутый язык. Вскоре мои руки перестали согревать снег. Я не чувствовал своих пальцев, даже когда плотно кутался в одежду. Нижняя челюсть уже давно начинала предательски дрожать, но только сейчас я обратил на это внимание настолько, что становилось больно.

Я уселся на колени, чтобы отдохнуть. Совсем немного, быстро. Просто дать уставшим нижним лапам снова прогреть кровь. Попытался даже зарыться в снег, но быстро понял, что уже не смогу в нём согреться. Оглянулся назад и ничего, кроме кромешной тьмы снежной бури я не увидел.

Вот уж где было самое место и время подумать над тем, ради чего я всё это затеял. Зачем потащился к древней и крайне враждебной расе неизвестных северных монстров, что я хотел у них найти, какую помощь я рассчитывал получить? И если на эти вопросы ответов не было, то злорадство кипело в груди, продолжая согревать: Флёр за целый век не найдёт в этих местах бриллианта, даже если он потеряется вместе с моей заметной рыжей тушей.

Я закашлялся, прикрывая морду ладонью – пальцы тут же обожгло ледяным ветром, но моё теплое дыхание пока что помогало. Буря не утихала, но мой кашель заставил меня посмотреть на землю чуть левее меня. Среди абсолютно ровной, белой поверхности торчал заснеженный бугорок, который с таким же успехом мог быть простым камешком, но я решил попытать свою удачу. На коленях я переполз к нему и провёл по нему лапой, спокойно сглаживая бугорок из чистого белого снега.

Ничего. Как я и думал.

«Снег повторит форму того, что он обходит» – Пронеслось в моей голове чужим голосом.

Значит надо было копнуть глубже. Заледеневшими лапами я шаркнул по снегу, сначала раз, потом другой, но ничего кроме снега не находилось. Я разрыл довольно глубокую яму, пока наконец-то не наткнулся на что-то деревянное.

Я без проблем узнал рулевые полозья саней, которые я угнал у сергалов. Дёрнув за изгиб деревяшки, я понял что они всё ещё были к чему-то прикреплены и начал копать дальше. Я копал и копал, но буря продолжала заносить мои самоотверженные труды снегом. Тогда я встал над ямой, сунул два пальца в пасть, загибая язык и что было сил свистнул.

Резкий, незнакомый горам звук разлетелся в буре быстро и сильно, но ответа не последовало. Я копал ещё, уже почти раскопав голыми лапами весь рулевой механизм, сейчас раскуроченный в щепки, но копал и копал. Поднявшись ещё раз, я набрал в грудь побольше воздуха и выдал длинный, пронзительный свист. И чудо! Он долетел до нашего убежища, откуда я услышал его. Я свистнул ещё раз, и продолжил копать.

Через несколько минут ко мне прибежали Эмерлина и Арен. Не задавая лишних вопросов, они тоже бросились раскапывать сани.

Лисы прекрасно копают. Дело стало продвигаться намного быстрее и вскоре мы разрыли сани почти полностью: на них не было будки, в которой мы все прятались, но зато сохранились полозья и основа саней. Мы уже не рассчитывали кого-то найти, просто надо было добыть сани чтобы двигаться дальше на них, если это было возможно, а если нет – пустить их на дрова.

Когда мы с Ареном вытащили их на снег и поставили на полозья, Эмерлина не прекратила поиски Тарсы, а я заметил кое-что блестящее под выкопанными санями.

Две половинки ошейника в раскрытом хомуте, скрепляющим их. Третья часть была у Арена, а ошейник целиком был на Тарсе, что наводило на очень грустные мысли. Я вытащил ошейник из снега, показывая его своей жене, но та была непреклонна:

–Ты не думал, что она могла его попросту снять в последний момент!? – Крикнула она мне, держа лапой свои развевающиеся на ветру волосы, – Он мог её убить в таком положении!

–Нас всех могло убить, – напомнил ей Арен, – Но не убило.

–Спасибо что напомнил! – Крикнула на него лисица, – Она где-то рядом!

Мы с моим лучшим другом хмуро переглянулись, но решили всё-таки ещё немного поискать. Чтобы не потерять путь в сторону нашего убежища, мы повернули сани в нужную сторону, а сами отправились на поиски. Не в силах больше стоять на двух лапах, я опустился на колени, а потом и вовсе на четыре лапы. Так буря пролетала у меня над головой, а я намного лучше мог видеть любые неровности на снегу.

Но сколько я не смотрел, переползая от одного места к другому – снег везде был идеально гладкий, кроме тех мест где ходила моя жена. Прошло немного времени, прежде чем и Эмерлина потеряла всякую надежду найти Тарсу живой. Она вернулась к саням, молча усаживаясь на них и уткнув морду в ладони, тихо расплакалась. Я старался держаться. Я кивнул Арену и мы молча оттащили сани обратно, к нашей расщелине. Арок как раз заканчивал с костром, найдя и притащив к убежищу целую ёлку, срубив её одним мечом. Так как укрытие от ветра у нас было, мы разрубили её на ветки и брёвна, сложив их поверх еле-тлеющего костра, разожжённого раньше. Еловые иголки с треском занялись, разгорелись и отдали нам всё тепло и свет. Ветер раздувал огонь, и вскоре мы получили огромный, наверное даже сравнимый с погребальным костёр. Арок то и дело поглядывал на своего павшего вождя, который живой, но безжизненный валялся рядом с убежищем, но не в пределах жара огня.

У нас не было никакой еды, и всё что мы смогли перед сном – погрызть еловые ветки, от которых стало только хуже. Надо было переждать бурю и лучший способ забыть о времени – лечь спать. В расщелине было очень тесно, но даже так Арок умудрился устроится так, чтобы не касаться меня ни одной частью тела, даже хвостом. Арен устроился рядом с ним, и лишь моя жена всё ещё доверяла мне настолько, чтобы обнять меня и укутаться со мной под одним плащом. Когда мы отогрелись, я почувствовал на своём плече слёзы своей любимой лисицы.

Сон не спешил приходить – мешал голод, но полное отсутствие хоть каких-то сил не давало нам двигаться. Последним шевельнувшимся был Арок, и я проследил за каждым его движением. Сначала он подбросил в костёр несколько оставшихся поленьев, а потом отошёл к своему вождю, садясь рядом с ним на колени. Он положил его на спину, уложил прямо и ровно, после чего сложил его лапы на груди и, вытянув из ножен его же меч, вложил его в ладони, крепко сжимая их. Мне показалось, что полярный медведь сам сжал пальцы вокруг матёрой рукоятки, обёрнутой полосками кожи, и Арок даже улыбнулся.

–Я знаю, что мы не ладили. – Неожиданно для меня начал он, положив лапу на его плечо, – Знаю, что последние месяцы между нами было. Знаю, что только когда тебя не станет – я буду по-настоящему жалеть обо всём этом. Даже о том, что притащил в наш клан этого рыжего вора. Хотя идея была твоей! – Арок усмехнулся, но улыбка быстро пропала, – Я понял теперь за что ты стоял на своём. Мне очень жаль…

Полярный медведь склонился у тела своего уже почти умершего товарища, открывая пасть и надрывно ревя. От жалостливого, беспомощного и грустного рёва полярного медведя, у меня по шкуре пробежали мурашки. Эмерлина, практически не сдерживаясь, в слух разрыдалась, уткнувшись в мою грудь. Я тоже не выдержал, обнял её что было сил и расплакался. Арен подполз ко мне, добавляя к нашим плащам ещё и свой, укрывая нас всех. Когда вернулся Арок и увидел всех нас, он не стал брезговать и улёгся со всем наравне, согревая и баюкая нас на своём теле. Под завывание метели и треск догорающих в костре еловых веток, мы все кое-как забылись в беспокойном, голодном сне.

И несмотря на то, что бриллиант вновь был со мной – он решил не показывать мне ночные кошмары. Вместо этого мне всю ночь снился он сам. Снилось, как этот самый бриллиант находится внутри Палина, на месте его сердца. Снилось, как в тело полярного медведя один за другим входят тончайшие шипы, тянущиеся прямо к нему. Медленно но верно подбираясь к сердцу и голове вождя полярных медведей. Мне снилось как медленно, но безболезненно умирает зверь, ставший за столь короткое время моим настоящим другом. И в момент смерти бриллиант в его груди превращается в крошечную светящуюся точку, а потом свет становится всё сильнее и сильнее, заполоняет сначала его грудь, потом его голову, и потом всё становится светом.

Я открыл глаза и увидел над собой лишь чистое синее небо. Рядом со мной уже никого не было, но судя по шуршащему рядом костру, меня не бросили здесь умирать. Я встал с голого камня, оправляя свой плащ, поднялся и выглянул из расщелины. Первое, что я увидел уже безжизненное тело Палина, оставленное так же как и вчера в буре с мечом на груди. Арок и Арен чинили сани настолько, насколько это было возможно, скручивая сломанные брусья с палками при помощи обрывков верёвок. Единственного кого я не увидел – моей жены.

–Где Эмерлина? – Тут же вскочил я. Приветствовать своих друзей я не стал – не желать же им в самом деле доброго утра.

Арен молча кивнул в сторону, где вчера мы нашли сани. Арок пояснил за него.

–Она что-то нашла.

Я тут же обернулся и увидел лисицу, стоящую на коленях в рыхлом снегу. Судя по нескольким кучкам снега, она что-то откопала, и потому я решил отправиться к ней, рассчитывая на самые прискорбные новости. Подходя всё ближе и ближе, я старался не смотреть на ямку, которую она раскопала. Но когда я приблизился к ней вплотную, глаза опустить всё-таки пришлось.

И честно говоря – я рассчитывал на что-то гораздо хуже. В яме лежала не Тарса, и даже не что-то от неё. В яме лежала книга, которую она неудачно украла у сергалов.

–Это всё, Ренар. – Сказала мне Эмерлина. – Всё что я смогла найти.

–Ещё не всё потерянно, Эм. – Попытался приободрить её я, садясь рядом и обнимая её за плечо, – Её могло отнести лавиной дальше. Может она нашла себе убежище ниже по склону. Мы не перестанем её искать.

–А что мы найдём, Ренар? Лишь…

Лисица не смогла говорить дальше – снова разрыдалась. Я понимал что она имеет в виду. По крайней мере – её труд не пропал напрасно. Я вытащил книгу из снега – она была невредимой и целой. Вытряхнув из неё снег, я кое-как спрятал не толстый том в свою жилетку. Взяв Эмерлину под локоть, я проводил её к саням, где как раз закончился ремонт.

Мы отправились в дальнейший путь, оставив за собой тело Палина. Арок хмуро и молчаливо тащил наши сани, но везде, где это было возможно, мы садились на них и ехали с горки. Какого же было наше удивление, когда нам на пути попался сине-белый труп сергала.

–Лавина не пощадит никого. – Пояснил Арок. – Видимо он сам в неё и попал, хотя они её и вызвали на наши головы.

–Выходит нам ещё повезло…

–Если бы не Арен – мы бы все умерли от ран, так же как и он, – Развеял все мечты о моём везении полярный мишка.

У тела северного зверя он остановился, забросив его тушу на сани.

–Если не найдём припасов по дороге дальше… – Хмуро пояснил медведь.

Я бы блеванул, но не нашлось чем. Эмерлина хотела было отказаться садиться на сани, но усталость победила, и дальше мы волокли за собой труп зверя, который пытался нас убить. Но смотря на его безжизненные глаза, до меня дошло чем можно было ободрить свою жену. Я дотронулся до её плеча.

–На нём не было ни лыж, ни одной доски, на которой они спускались по горам.

–И что? – Буркнула моя жена.

–Может… Кто-то снял их с него?

Эмерлина промолчала. Мы шли молча, лишь бы оказаться подальше от проклятых северных тварей. Целый день без еды и воды, но хотя бы – привыкшие к холоду снова. К исходу наших сил, нам по дороге так и не попалось ни одного дикого зверя, но зато лес начался снова. В нём мы и остановились.

Арен молча достал свой бритвенно-острый кинжал, подходя к замёрзшей туше сергала и втыкая в него кончик своего ножа. Синий не возражал совершенно. Мы не стали думать о каких-то моральных принципах, что давным-давно разумные звери договорились не есть таких же как они, но все эти доводы каждый держал у себя в голове, не произнося их вслух. Да и все они разбились об один-единственный вопрос Арока, который он нам и огласил:

–Думаете, эти твари поступили бы иначе? Да они бы нас живьём сожрали бы.

У меня не нашлось ни одного повода ему не верить. В тот вечер, в еловом лесу мы наелись досыта и согрелись, так как дров вокруг было очень много. Лежанку устроили достаточно хорошо, присыпали её снегом – и наконец-то смогли нормально отдохнуть. Это даже чем-то напомнило другие походы в северных землях до этого момента. Вот только никто не рассказывал каких-то историй. Мы все молчали, как если бы несколько хороших друзей только что похоронили одного из своих.

Такое сравнение пришлось в нашем случае как нельзя лучше.

На третье утро, перейдя небольшой перевал, мы нашли на вершине следы чьего-то отдыха и даже не самой удачной охоты. Так как небо после бури было чистым и светлым, снег лежал нетронутый, но от места чьего-то ночлега, вниз уходил лишь один длинный, плоский след, прежде мною нигде не виденный. Видимо кто-то всё-таки воспользовался странным устройством сергалов для спуска с гор. Очень хотелось предположить, что это была золотистая динго, но доказательств этому не нашлось. Вчетвером мы погрузились на сани и тронулись в путь с горы, довольно скоро увидев кромку моря. Арок, будучи самым высоким, увидел её первым и обрадовался.

–Океан! Там мы выйдем к клану!

–Отлично. – Саркастически заметила Эмерлина, – А там что?

Я неохотно скривился, будто она только что дала мне пощёчину, и не стал отвечать. Хорошо что все они меня прекрасно понимали. К тому же я никак не мог отделаться от чувства вины за смерть Палина. Сколько не прокручивал я в своей голове мысль о том, что я мог что-то изменить, как бриллиант в моём кармане отвечал, что это не так. Я посматривал на Эмерлину, а точнее на её бедро – на поясе, рядом с её плетью теперь болтался ещё и шипастый ошейник.

В тот же день мы добрались до океана, но сделать это было так тяжело, что мы сразу же разбили лагерь на его берегу. Я быстро соорудил себе удочку, сделал наживку из кое-каких остатков мяса, и вскоре обеспечил своих друзей вкусным, свежим ужином, не обрекающим на моральные метания. Хотя честно говоря, я не замечал ничего, что могло бы выдать беспокойство о том, что мы сожрали сергала. В любом случае – рыба была куда лучше. Меня поблагодарили за вкусный ужин, устроили лежанку рядом с костром и вскоре все, кроме меня, уснули.