Текст книги "Камень сердолик (СИ)"

Автор книги: РавиШанкаР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц)

========== Глава 13. Подготовка ==========

Где-то глубоко внутри у Клима щемило – словно саднила незажившая царапина. Камеля и Азура было жалко до боли, тем более, что он уже знал – эта любовь добром не кончилась. А ещё желание узнать о судьбе Азура стало просто нестерпимым.

Но Климу пришлось подавить это желание. Жизнь шла своим чередом, Рушан требовал внимания к себе, предстояло ещё много работы – поставить шатёр, соорудить скамьи и подготовить всё необходимое для вечернего представления. А в город ему показываться не стоило – по крайней мере – пока. Оставалась надежда только на то, что те, кто отправится в город, сумеют что-нибудь разузнать об Азуре. Если парня не казнили, а это вряд ли, всё-таки член семьи правителя…то куда-нибудь законопатили… Как там Нур-Тур говорил… К жрецам Небесной Благодати. Для искупления грехов. Брр… Наверняка помянутые жрецы с удовольствием устроят парню развесёлую жизнь. Хотя… Именно жрец спас жизнь Климу, напомнив горожанам об обычае миловать сорвавшихся с виселицы. М-даа… мало информации, ох, мало… И книга никак не желает открываться…

Из раздумий Клима вывел дружеский тычок в плечо. Это была Зия, которая уже успела перепеленать Рушана и теперь пробовала привести в чувство его непутёвого папашу:

– Эй, папочка! Просыпайся уже! Руши я перепеленала, давай-ка, возьми малыша на ручки. Ири, небось, уже завтрак приготовила и каши ему наварила. Ступай, покорми, а то нам, девушкам, с утра иногда нужно и себя в порядок привести!

Клим устыдился, подхватил на руки малыша и отправился вон из фургона. Как и предсказывала Зия, у Ири уже всё было готово, и Клим только удивился тому, как безрукая девушка ловко управляется не только с уходом за собой, но ещё и полезной умудряется быть, неизменно готовя на всю честную компанию. И всё это без жалоб и стонов, как с ней жестоко обошлась жизнь. Вообще, пробыв среди циркачей совсем немного, Клим уже сделал вывод о том, что они не жаловались на судьбу. Жили, помогали друг другу… и не только друг другу, и радовались каждому дню, прожитому без неприятностей. Никого не гнобили, ни над кем не издевались и довольствовались малым, выгодно отличаясь этим от злобных горожан и крестьян. С высшими слоями общества Климу как-то пообщаться не довелось, но вряд ли те, кто отправил Камеля на виселицу только за то, что он неправильно влюбился, отличались голубиной кротостью и всепрощением. Кстати, ведь у Камеля была семья… Мать, отец, сестра… Что с ними-то случилось? Неужели и они пострадали из-за его любви к Азуру? Клим припомнил ранние воспоминания Камеля – родители любили парня, вряд ли просто так отреклись бы… Или их поставили перед фактом, заставив выбрать между обеспеченной жизнью и счастьем дочери и неправильным сыном? Ох, загадка на загадке. Всё немного проясняется только для того, чтобы возникли новые вопросы…

Раздумывая таким образом, Клим и сам не заметил, как напоил Рушана молоком и скормил ему жидкую кашку. Похоже, у него стала вырабатываться привычка, тем более, что Рушан отличался на редкость некапризным нравом – молоко выпил, кашку проглотил и начал радостно улыбаясь, дёргать Клима за косички, твердя:

– Ка! Ка!

Нур-Тур, тоже вышедший завтракать, погрозил проказнику пальцем и сказал:

– Не «Ка»! Татта*!

Рушан забавно сморщил носик и выдал:

– Ка! Та! Та!

К этому времени к костру успели подтянуться все, так что заявление малыша вызвало просто взрыв смеха.

– Умный малыш, – заявил Орро, слегка пощекотав пальцем щёчку Рушана, а Унор протянул малышу очередную самодельную погремушку, которую мелкий тут же принялся с энтузиазмом грызть, выпростав ручки из пелёнок.

– О! – затем заявил он, выпустив погремушку изо рта, а когда к нему приблизилась Зия, чётко произнёс:

– Зи!

– Хмм… – улыбнулась Мама Охха, – он ведь явно вас узнаёт, маленький негодник. А при этом на вид ему максимум месяца четыре. Обычно детки в этом возрасте не такие активные, а уж чтобы осмысленно что-то произносить… Я такого не слыхала…

– В Руши явно Фаэрская кровь перебарывает Гортанскую, – задумчиво произнёс Нур-Тур, – он не совсем полукровка, ближе к чистокровному Фаэру… причём…

Тут глава циркачей резко оборвал себя, лицо на его затылке задвигалось, гримасничая, словно досадуя, что он сболтнул лишнего. Клим удивлённо посмотрел на Нур-Тура, но тот только головой мотнул – позже, мол, поговорим, некогда сейчас. А потом громко сказал:

– Так, кашу доедаем и рысью в рощицу – проверим, как там наши жерди для шатра и доски для скамеек с прошлого раза сохранились. Мама Охха, Додо, Нулле – вы в город, деньги на проход у меня возьмёте. Выкрикните там про представление… ну, что обычно, да, про несравненного метателя ножей не забудьте…

Конец фразы потонул в беззлобном смехе, Клим посмеялся вместе со всеми, даже Рушан показал розовые дёсны – чисто котёнок. А когда все отсмеялись, Нур-Тур продолжил раздавать распоряжения:

– Клим, Унор, Рик, Зик – вы со мной занимаетесь шатром. Ири – на тебе обед, Зия – ты помогаешь Ири и присматриваешь за малышом. Кстати, не пеленай его так туго, он активный, пусть подвигается, да и день сегодня тёплый…

– Сейчас колыбельку вынесу, – кивнул Унор, а остальные бодро застучали ложками. Нулле, уже успевшая поесть, забрала Рушана у Клима, и он тоже получил свою миску – на сей раз с мелко нарезанными и заправленными каким-то белым соусом тушёными овощами – и постарался как можно быстрее расправиться с завтраком, тем более, что всё было вкусно.

После завтрака Мама Охха, Додо и Нулле переоделись в немыслимо яркие одеяния, прихватили с собой кое-какой инвентарь и отбыли в город, предварительно забрав из кошелька Нур-Тура последние медные аши. Перед этим Нур-Тур что-то тихо сказал Унору и тот кивнул, а когда троица отбыла, он сказал Климу:

– Они постараются разузнать всё о том, что случилось перед твоим изгнанием. Не волнуйся, Додо – парень хитрый, без мыла в любую щель влезет и вылезет. Давай-ка делами займёмся.

Клим согласился, и начались дела. Сначала перетаскали спрятанные в рощице доски, чурбаки и жерди, потом Клима поставили сколачивать скамейки, для чего из фургона Нур-Тура был извлечён запас гвоздей. Как выяснилось, когда труппа начинала представления, скамейки сколачивались, а когда она покидала город – гвозди тщательно выдёргивались. В здешнем мире металл был достаточно дорог, и если на деревяшки никто не зарился, то, оставив скамейки в неразобранном виде, циркачи рисковали найти кучу переломанных досок, да и накладно это было – каждый раз в каждом городе гвозди покупать. Проще было при необходимости прикупить тех же жердей, а потом спрятать их в укромном местечке до следующего раза. Главы трупп, колесящие по всему Фаэру не первый год, такие места прекрасно знали, так что досками пользовались все, меняя их по мере износа. Такой вот почти что коммунизм. Вообще, как понял Клим, циркачи из любой труппы были готовы прийти на помощь друг другу, поскольку других желающих им помочь как-то не находилось.

Руки у парня росли из нужного места, молоток абсолютно ничем не отличался от земного, так что Нур-Тур, убедившись, что Клим делает всё как надо и калечить себя не намеревается, хмыкнул и отправился помогать остальным возводить шатёр. Дело это требовало большой сноровки, но у четвёрки циркачей получалось словно бы играючи, и, если бы не пот, струившийся по полуобнаженным телам циркачей, Клим бы так и не понял, насколько это работа трудоёмкая и сложная.

Через несколько часов всё было готово. Жерди вкопаны, полог, представлявший собой здоровенное разноцветное размалёванное яркими красками полотнище со множеством цветных заплат, натянут, скамьи, старательно сколоченные Климом, расставлены в круг с проходами между ними, место будущей арены вытоптано, выровнено и посыпано белым песком, которым изобиловали соседние холмы, канат натянут, инвентарь вытащен и проверен. Всё, казалось, было в порядке, но за эти несколько часов Клим вымотался до такого состояния, что с трудом проглотил миску похлёбки, чувствуя, что засыпает на ходу. А ведь ещё предстояло представление… И это при том, что все остальные циркачи были бодры, как пчёлки, и только что не жужжали.

Нур-Тур, видя состояние Клима, которого не взбодрила даже холодная родниковая вода, которой он обмылся после работы, заявил:

– Ступай-ка в фургон, отдохни. А за Руши мы присмотрим. И не стесняйся, ты к такому делу непривычный, неудивительно, что вымотался.

Клим даже не нашёл в себе сил возразить, отправился в фургон и свалился на тюфяк, тут же заснув крепчайшим сном. И ничегошеньки ему не снилось.

***

Проснулся парень вполне бодрым и отдохнувшим, выглянул из фургона и убедился, что день клонится к вечеру, а Нулле, Додо и Мама Охха, вернувшиеся из города, бодро шустрят по хозяйству – а именно приводят в порядок костюмы, которые отличались от повседневных только ещё более вырвиглазной расцветочкой.

Проснувшийся Клим быстренько получил очередную миску каши от Ири, поиграл немного с Рушаном, который явно успел по нему соскучиться и настойчиво требовал внимания, помог Зии постирать пелёнки, а потом попал в цепкие ручки Нулле на предмет примерки костюма для выступления. Что сказать… Длинная косокроеная туника с бахромой по подолу и рукавам радовала глаз сочетанием самых несочетаемых цветов, а её фасон делал фигуру Клима кривобокой и какой-то приземистой. Затем Нулле подновила Климу боевую раскраску, переплела косички и поднесла зеркало.

Парень только хмыкнул. На него смотрел странноватый сгорбленный парень с копной нелепых косичек на голове и странно скошенным телом. А про лицо лучше было промолчать, ибо его можно было охарактеризовать одной фразой: «Далеко не красавец». Даже не изменившийся цвет глаз смотрелся как-то по-другому.

– Ну, Нулле, – выдохнул Клим, – у тебя прямо золотые руки. Меня ж родная мать не узнает…

– Вот-вот, – хитро улыбнулась лилипутка. – На то и расчёт. А на Руши пока наш чепчик наденем. Горожан и крестьян к нашим фургонам на пушечный выстрел не затянешь, но мало ли, кого принесёт Благодать Небесная.

– И зачем они вообще на представления ходят, если так вас боятся? – пробормотал Клим.

Лилипутка в ответ грустно вздохнула:

– А это так приятно – смотреть на тех, кто обделён Небесной Благодатью более, чем ты. К тому же горожане любят себе нервишки пощекотать. Понимаешь?

Клим кивнул, вздохнул, поблагодарил Нулле и отправился в фургон за кинжалами. Следовало ещё раз прогнать номер вместе с Ири.

***

Публика стала прибывать примерно часа через два, и было её неожиданно много, медные аши, а порой и серебряные тены дождём сыпались в блюдо, которое держала Зия, стоявшая вместе с Додо у входа в шатёр. Лицо девушки закрывала густая вуаль, а пёстрый костюм, усеянный блёстками, нарочито подчёркивал идеальную фигурку девушки. Так что мужская часть населения ожидаемо отпускала в её адрес грубоватые шутки. Но вот распускать руки никто не спешил – маячивший за спиной у девушки долговязый Додо такое желание отбивал на раз.

Да, публика прибывала… И тут Клим вдруг увидел в толпе женщину, одетую нарочито просто, но явно дорого, женщину в сопровождении слуги-пажа с тоненьким кинжальчиком на поясе. Стоявшая рядом Ири досадливо сморщилась:

– И что сюда благородную Фаэли принесло? Они же на столь грубые развлечения не ходят. А эта… Нашлась любительница острых ощущений…

Клим ещё раз взглянул на женщину. На лицо её спускалась золотистая с кремовым узором вуаль, но походка… фигура… жесты… Клим даже не сомневался – Фаэли появилась у шатра нищих циркачей не просто так.

*Татта – папочка.

========== Глава 14. Представление ==========

Ири досадливо сморщилась:

– И что сюда благородную Фаэли принесло? Они же на столь грубые развлечения не ходят. А эта… Нашлась любительница острых ощущений…

Клим ещё раз взглянул на женщину. На лицо её спускалась золотистая с кремовым узором вуаль, но походка… фигура… жесты… Клим даже не сомневался – Фаэли появилась у шатра нищих циркачей не просто так. И что она была хорошо знакома Камелю.

Ири продолжала ворчать:

– И ведь вдова, такие вуали только вдовы-Фаэли носят, у незамужних девушек они белые, у замужних – бордовые с золотом… А этот цвет… Он только для вдов.

– Не ворчи, – улыбнулся Клим. – Ну, подумаешь, благородная Фаэли на представление посмотреть пришла. Это разве запрещено?

– Да нет, – отозвалась Ири. – Просто обычно благородных в наш шатёр щипцами не затянешь, тем более, благородных женщин, что Фаэли, что Гортанок. А вот мужчины-Гортаны иногда захаживают – те, что совсем отчаянные. Хотя… Она же вдова, значит, свободная женщина, может, и решила посмотреть то, чего раньше не видела…

– Вот видишь, – хмыкнул Клим, стараясь скрыть поселившуюся в сердце непонятную тревогу. Дама-Фаэли была явно дорога Камелю, иначе откуда взялось бы это тёплое чувство, внезапно появившееся внутри. Но об этом пока распространяться не стоило, и он бодро продолжил:

– У богатых свои причуды. Это называется «эксцентричность».

– Экс… что? – фыркнула Ири. – Ну, сразу видно, что ты тоже из благородных. Язык сломаешь, пока выговоришь.

– Читай больше, – отрезал подошедший к ним Нур-Тур, – умнее будешь. Я для чего тебя грамоте обучил? И не болтай во всеуслышание про Клима, тут лишних ушей – как грязи. А ну как услышит кто?

Ири виновато закивала:

– Прости, не подумала…

– Эх, молодёжь… – беззлобно проворчал Нур-Тур. – Ступайте-ка лучше за кулисы, настройтесь хорошенько. Нечего здесь отсвечивать.

Теперь уже закивали оба – и Клим, и Ири – и быстренько последовали в ту часть шатра, которая была отделена от зрительного зала пёстрым занавесом. Там уже собрались почти все – не хватало только Орро, который сменил Зию и Додо у входа в шатёр. Циркачи проверяли своё нехитрое оборудование: Нулле, Рик и Зик открывали и закрывали яркие веера и привязывали к шестам-балансирам пучки лент. Додо складывал аккуратной горкой полые блестящие цилиндры и какие-то дощечки, Зия, укутанная сразу в несколько покрывал так, что лица её было не разглядеть от слова «совсем», проверяла струны атмы – так назывался музыкальный инструмент, напоминающий лютню, на котором она играла в дороге. Мама Охха устраивала на высокой подставке, обитой тёмно-синей материей с блёстками, большой хрустальный шар. Унор открывал и закрывал небольшой сундучок, вытаскивая и пряча в него разнообразные предметы, порой размером куда больше сундучка. В другом сундуке, побольше, лежали блестящие шары, разноцветные кольца и длинные палки с утолщением на конце, тоже ярко раскрашенные. В общем, если бы не необычная внешность артистов, всё это напоминало бы земной цирк шапито.

Клим и Ири тоже проверили мишень – эта была не тренировочной, выглядела новее, раскрашена ярче, да и по диаметру больше. Арбалет Ири лежал рядом, как и ножи Клима, не забыла Ири приготовить и плоды омшана – две штуки. И стульчик, с которого Ири стреляла, стоял тут же.

Но особо удивила Клима куча огромных гирь, скромно сложенных на небольшую тележку в таком месте, где никто бы на них не мог случайно натолкнуться.

– А это что? – удивлённо спросил он Ири.

– А это Нур-Тура, – невозмутимо ответила девушка. – Он их поднимает, подбрасывает в воздух и жонглирует так же хорошо, как Орро кольцами.

Клим понимающе кивнул и попробовал приподнять одну из гирь. Нет, поднять-то он её поднял, но с трудом, а уж чтоб жонглировать… Одна гиря, самая маленькая, весила, наверное, килограмм тридцать, а остальные были побольше размерами и явно тяжелее.

– Ничего себе, силён, – восхитился Клим.

– Нур-Тур очень сильный, – согласилась Ири. – Его все разбойники боятся.

– А в лесах и разбойники есть? – удивился Клим.

– Да в этих лесах какой только пакости не водится, – довольно беспечно отозвалась девушка. – Особенно в Сердце леса. Но ты не беспокойся, в Сердце леса нам делать нечего. И вообще, с Нур-Туром нам никто не страшен. Но хватит болтать – смотри, Орро вернулся, сейчас начнём…

***

Первое своё представление Клим помнил смутно – всё-таки, хоть он и старался не показать виду, он сильно волновался. Да и присутствие среди зрителей благородной Фаэли тоже заставляло нервничать и дёргаться. Так что, хоть он и видел все первые выступления из-за кулис, но воспринимал всё как в тумане.

Вот Рик, Зик и Нулле взобрались на канат и стали там выделывать нечто невероятное, помогая себе веерами и шестами-балансирами. Они не просто ходили по канату, Нулле взбиралась на плечи одному из лилипутов и, делая в воздухе сальто, перепрыгивала на плечи другому, потом Рик с Зиком легли на канат, словно на удобную скамейку, и подняли Нулле на руках вверх, она вновь сделала сальто и приземлилась точно на подставленные ладони, потом они ещё танцевали на канате, потом Нулле прошла вперёд и назад с завязанными глазами, вызвав шквал восхищённого свиста…

В конце концов, Рик и Нулле удалились, а Зик, облачившийся в большой передник, сделал несколько нелепых прыжков и крикнул в зал:

– Почтеннейшая публика! За несколько медных ашей я сделаю так, что ваши башмаки запляшут на канате!

– Брешешь, коротышка! – раздался чей-то густой бас снизу. – Быть того не может, чтобы башмаки на канате плясали!

– А вот давай – и убедишься! – отозвался Зик. – Только денежки вперёд!

В конце концов, выбежавшей с тарелочкой Нулле накидали в неё монет, а Зику – полный передник разномастных башмаков. Образованный Клим припомнил похожую историю из «Тиля Уленшпигеля» и захихикал в кулак. Похоже, Зик собирался развести на лишнюю кучку ашей бестолковых горожан. Ну и правильно. Лишние деньги не помешают.

Зик, убедившись, что Нулле с добычей благополучно удалилась, стал выполнять ещё более нелепые прыжки и коленца. Башмаки у него в переднике подпрыгивали и переворачивались, но не упал ни один. Наконец, Зик поклонился, и тот же бас рявкнул:

– Эй, а почему башмаки плясать не научил?

– А я и не обещал! – насмешливо ответил Зик. – Я просто сказал, что башмаки запляшут на канате, так они и плясали! Разве не так?

Публика зашлась в хохоте, и Клим, уже ожидавший, что шутнику накостыляют по шее, немного успокоился, а представление потекло дальше своим чередом. Мама Охха со своим хрустальным шаром предлагала выйти на арену желающим и отвечала на вопросы смельчаков, касающиеся их прошлого. Между прочим, ни разу не ошиблась, видимо, и впрямь у неё был какой-то дар. А предсказания будущего, сделанные, впрочем самыми общими фразами, предсказывали кому – нежданную встречу, которая может изменить жизнь, кому – удачный брак, а кому и козни завистников. Впрочем, все, кто выходил к гадалке, остались Мамой Оххой довольны.

Потом на арене появились Нур-Тур, за которым Додо и Унор выкатили вдвоём тележку с гирями, и двуликий начал выделывать с ними нечто совершенно невероятное. Здоровенные, тяжёлые (желающие могли попробовать прикинуть вес) гири летали в его руках, как мячики, он перекатывал их по спине и плечам, подбрасывал в воздух, Клим засмотрелся и даже на время забыл о своём волнении, но тут до его плеча дотронулась Ири:

– Клим, приготовься, мы следующие.

Парень вздрогнул, но деваться было некуда. Он отошёл в угол, где находились мишень, ножи и арбалет Ири, торопливо взял и застегнул широкий кожаный пояс с кармашками, вставил в кармашки ножи, мысленно ругая себя за то, что не сделал этого раньше, но холодный металл ножей в руках странным образом успокоил его и помог сосредоточиться. Клим перестал волноваться – совсем, как отрезало – и обратился к Ири:

– Тебе помочь?

Девушка, проверявшая арбалет, уже закреплённый в подставке, заявила:

– Нет, мишень Рик с Зиком вынесут, а арбалет – Унор. Ты главное – соберись. Нур-Тур уже закончил.

И точно, с арены раздались очередные восторженные крики, и из-за занавеса появился Нур-Тур. Вблизи было видно, что он утомлён, лицо и открытый торс лоснились от пота, лицо на затылке гримасничало, но выглядел силач вполне довольным. Следом Додо и Унор вкатили тележку с гирями. Нур-Тур хлопнул Клима по плечу и заявил:

– Ну, давай! У вас всё получится!

А с арены уже раздавался голос Зии:

– Несравненная Ири и великолепный Клим сейчас покажут вам чудеса меткости! Приготовьтесь – вы увидите нечто незабываемое!

Рик с Зиком подхватили мишень, Додо – подставку с арбалетом и помчались на арену. Ири плавной походкой отправилась за ними, величественно кивнув Климу – не отставай, мол.

Клим вздохнул, мысленно перекрестился и отправился следом.

Арена встретила их воплями, свистом и хохотом. Ири уверенно обошла круг, время от времени поднимая руки, так что рукава платья задирались, открывая культи, и зрители недоумённо загудели. Клим же, повинуясь внезапному наитию, достал два кинжала, блеснувшие клинками, и, подняв их, обошёл арену следом за ней.

Мишень уже стояла посредине, рядом маячили Рик и Зик, а на мишени были отмечены шесть ярких красных точек.

Клим поклонился, прижав руку к сердцу, и, метнув сначала один кинжал, а за ним и другой, поразил две самые дальние от центра точки. Раздался одобрительный свист и хлопки ладонями по предплечьям. Клим слегка поклонился и повторил манёвр, поразив ещё две красные точки. Последние два кинжала он метнул одновременно, и они вонзились точно в центр. Одобрительный свист был ему наградой, но тут Рик вытащил кинжалы из мишени и протянул Климу, а к мишени встала Ири, которая безмятежно и радостно улыбалась. Публика замерла. Такого они, похоже, ещё не видели.

Клим развернулся, поклонился и начал бросать кинжалы. Каждый бросок зал встречал тишиной, а когда кинжал вонзался в мишень рядом с телом девушки, разражался одобрительными криками. Кинжалы вонзались так точно, словно Клим вкладывал их руками – два возле талии, два – у плеч, один – у самой щеки продолжавшей безмятежно улыбаться девушки. А когда Зик протянул Ири плод омшана, и она спокойно положила его себе на голову, публика взвыла от восторга.

Рик потряс притащенным из-за кулис бубном, и в шатре воцарилась тишина. Клим обвёл взглядом публику и сделал замах… Нож воткнулся в мишень прямо над головой Ири, и плод просто развалился на две половинки, упав к ногам девушки.

Зрители разразились криками восторга, некоторые стали бросать на арену к ногам Клима и Ири мелкие монетки, конфеты в пёстрых обертках, какие-то фрукты и маленькие сдобные лепёшки.

Рик и Зик шустро собрали подношения и утащили их, а Клим в это время вытащил из мишени кинжалы и, взяв Ири за плечо, развернулся и поклонился вместе с нею публике. Вот и всё. У него получилось.

Вторая часть номера с участием Ири прошла с не меньшим успехом, а второй плод омшана, который она пригвоздила стрелой к мишени над головой Клима, вызвал очередной взрыв восторга. Так что, провожая Ири и Клима, публика восторженно выкрикивала их имена.

Клим дошёл до занавеса, прошёл ещё несколько шагов и только тогда уселся прямо на пол – ноги не держали.

Но тут Ири прошептала:

– Клим, надо навестить Руши… Вдруг он проснулся. А мне ещё с Унором и Зией выйти нужно.

Клим кивнул, быстренько собрал себя в кучку и выскользнул из шатра с задней стороны, направляясь к фургонам. Рушан и впрямь мог проснуться и что-нибудь учудить – например, уцепиться за край колыбельки и раскачать её. Следовало поторопиться, но неожиданно раздался тихий голос:

– Постой, мне велено передать тебе…

Клим оглянулся и увидел того самого пажа, что сопровождал даму-Фаэли.

– Что тебе нужно? – спросил Клим.

Вместо ответа паж сунул ему в руки свёрнутый в трубочку крохотный листок бумаги и удалился, не произнеся больше ни единого слова, а Клим пожал плечами и пошёл в фургон.

Рушан и точно не спал, но ничего плохого с ним не случилось – он просто выпутался из пелёнок и сейчас был занят серьёзным делом – сосредоточенно сосал большой палец правой ножки. Увидев Клима, он улыбнулся и заявил:

– Ка! Та!

Клим улыбнулся в ответ, проверил пелёнки – они оказались сухими – и развернул записку. Он очень боялся, что не сможет читать, но память Камеля не подвела.

В записке была только одна фраза:

«Завтра на рассвете у заброшенного храма за городской стеной».

========== Глава 15. Избранность как фактор ==========

Клим очень боялся, что не сможет ничего прочитать, но память, полученная от Камеля, не подвела.

В записке была только одна фраза:

«Завтра на рассвете у заброшенного храма за городской стеной».

Клим за голову схватился. Ситуация становилась всё непонятнее. Кто эта Фаэли? Это была не та женщина, что отдала ему Рушана, та точно была Гортанкой, к тому же дама-Фаэли была выше и стройнее. Единственное, что Клим чётко понял – Фаэли хорошо знала Камеля. Настолько хорошо, что смогла разглядеть его сквозь маскировку, наведённую циркачами. Значит… Значит, это близкая Камелю женщина. Жаль, что лица было не разглядеть за густой вуалью, но её жесты, походка, манера держаться были Камелю явно знакомы. Хорошо знакомы. Невеста? Вряд ли, учитывая связь Камеля и Азура. Хотя, кто знает? Может быть, семьи договорились о браке, ещё когда жених и невеста пребывали в детском возрасте… Но тогда – что ей нужно? К тому же – почему на ней вдовья вуаль? Своеобразная маскировка, ведь у вдов больше свободы? Но что ей нужно? Наверняка раскрытая связь Камеля и Азура была огромным скандалом… И откуда она узнала о цирке? Не значит ли это, что Клим находится под своеобразным колпаком и что он совершил большую глупость, притащившись в город, да ещё и Рушана с собой притащил.

Кстати – к чему были поиски на дороге? Отпустили, а потом решили добить? Или им понадобился Рушан? В нём ведь, как ни крути, течёт кровь правящей семьи, а это чревато… чревато, к примеру, государственным переворотом? Вот отпустил его жрец Небесной Благодати, а потом эта новость дошла до ушей правителя, и он отправил свою стражу вдогонку с приказом… добить? Причём обоих, чтобы не было никаких династических сложностей впоследствии… Почему бы и нет, есть же расхожая версия о Железной Маске – якобы брате-близнеце «короля-Солнца» Людовика XIV, принце Филиппе, который всю свою жизнь провёл в заточении только потому, что был как две капли воды похож на собственного брата и в будущем могли возникнуть неприятные прецеденты. Убить его любящий папенька, а потом и не менее любящий братец не рискнули – было поверье о том, что королевскую кровь проливать нельзя, а вот в тюрьме продержать до самой смерти – это запросто. Да что там французская Железная Маска, у нас своя собственная имелась – несчастный император Иоанн VI Антонович, свергнутый с престола Елизаветой Петровной, проведший всю свою сознательную жизнь в крепости и зарезанный собственной охраной при попытке нелепого переворота Мировича уже в царствование Екатерины II… Нет, даже если Рушана не убьют – такой судьбы Клим ему не хотел и тут же мысленно поклялся себе, что костьми ляжет, но обеспечит Руши нормальное будущее.

Клим вынырнул из дебрей земной истории и снова задумался. А если это не невеста? Скажем, сестра или мать? Ведь они точно не хотят сыну и брату ничего плохого – во сне отношение Камеля к ним было окрашено теплотой и нежностью… Нет, это вряд ли сестра, та слишком молода, ещё фактически девочка, дама во вдовьей вуали явно была постарше. Мать? Но тогда она очень рисковала, появившись в фургоне… И могла привлечь совершенно излишнее внимание…

Клим вздохнул. Но если это… мама, значит семья вовсе не отказалась от него и пыталась бороться… И, как знать, не связан ли вдовий наряд матери Камеля с его открывшимся проступком. Неужели он ещё и в смерти отца Камеля виноват…

Клим продолжал бы накручивать себя, но Рушан, решивший, что вкус собственного большого пальца ему слегка наскучил и не мешало бы подкрепиться чем-нибудь более существенным, басовито рявкнул, готовясь залиться плачем. Клим торопливо взял малыша на руки… И вдруг почувствовал странное облегчение. Словно малыш одним своим присутствием забрал все сомнения, страхи и отчаяние. Клим понял – он пойдёт на встречу. Обязательно пойдёт.

– Ка! – заявил Рушан и вскинул пухленький кулачок, а потом заулыбался… и Клим увидел, что к двум нижним зубам добавились ещё два – верхние… похоже, что клычки. Зубки проглядывали еле-еле, но то, что они были – в этом не было никаких сомнений.

– Зубастый ты у меня! – улыбнулся Клим малышу. Тот заулыбался ещё больше и заявил:

– Ка! Та! – и требовательно зачмокал губами.

Клим разыскал приготовленную Ири и тщательно укутанную в тряпьё бутылочку с тёплым молоком и дал Рушану. Тот жадно зачмокал, вцепившись в руку Клима обеими ручонками, а выдув всю бутылочку, радостно намочил пелёнки. Хорошо, что Клим стоял и его «сценический» костюм остался сухим.

– Диверсант ты! – заявил Клим малышу, а тот в ответ радостно заулыбался, словно его похвалили. У Клима вдруг создалось странное впечатление, что Рушан его понимает, но он отогнал эту мысль – малышу максимум четыре месяца, что он там может понимать… Надо его перепеленать поскорее…

Клим уже извлёк чистые пелёнки, когда в фургон ворвалась радостная Зия и заявила:

– Хорошо, что ты не спишь, наши собираются немного отметить первое представление. Выручка отличная, в три раза больше, чем обычно! Живём! Давай, присоединяйся к нашим, публика уже разошлась, а Руши я перепеленаю!

С этими словами она мягко отобрала Рушана у Клима. Маленький хитрец заулыбался и ей и заявил:

– Зи!

– Ах ты, умница! – воскликнула Зия. – Да у тебя ещё зубки появились!

– Ты тоже заметила? – улыбнулся Клим. – Это правильно? Так и должно быть?

Зия слегка замялась, а потом пожала плечами:

– Знаешь, я толком не знаю. Но ведь в зубах ничего плохого нет, правда? Значит, Руши здоровый и хорошо кушает. Иди, иди, там наши уже празднуют, а я Руши перепеленаю и к тебе присоединюсь!

Клим хотел было отнекаться, но потом подумал, что сможет посоветоваться с Нур-Туром по поводу заброшенного храма – до него внезапно дошло, что где находится этот самый храм, он понятия не имеет. Ну, а циркачи здесь не в первый раз, Нур-Тур наверняка знает…

– Скажи, Зия, – спросил он, – ты ведь заметила среди зрителей даму-Фаэли со слугой?

– Ага, – беспечно кивнула девушка. – Она бросила в миску аж два серебряных тена. Богатая. И когда ты ножи метал – от сцены глаз не отводила. А как твой номер закончился – так и ушла. Словно специально на тебя хотела посмотреть. А она тебе знакома?

Клим покачал головой:

– Не знаю. Под вуалью и не разглядишь. Пойду, с Нур-Туром посоветуюсь.

Зия кивнула и занялась Рушаном.

***

В общем, празднование было довольно скромным – на костре жарилось мясо, за которым, в виде исключения, присматривал Орро, а не Ири, был раскупорен небольшой кувшин с чем-то алкогольным, и собравшиеся в кружок циркачи весело переговаривались и шутили. Подошедшему Климу быстро сунули в руки глиняный стаканчик и деревянный плоский круг с двумя кусками шипящего – только с огня – мяса, которое Орро умело сбрызнул соком каких-то плодов. Его хлопали по спине и поздравляли, а Ири даже поцеловала в щёку. Клим приобнял девушку за плечи и опустился на свободное место у костра.