Текст книги "Камень сердолик (СИ)"

Автор книги: РавиШанкаР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)

– Что? – рассмеялся Орро. – Не нравится? Это ты зря. В такой одежде на лицо никто и внимания не обратит. К тому же все наши похожим образом одеваются.

Клим с трудом отвёл взгляд от туники немыслимой пестроты, сшитой, такое впечатление, из лоскутков и обрезков, которые циркачи хранили многие годы и вот, наконец-то, пустили в дело, и таких же штанов и обратил внимание на остальных. Орро не приврал – у остальных одежда была в том же ключе.

– А для выступлений, – радостно прощебетала Нулле, – я тебе ещё ярче одежду сошью. Всё внимание к себе привлечёт!

Клим хмыкнул, ибо куда ярче – он не представлял. Но… дарёному коню в зубы не смотрят. К тому же продолжать оставаться в старой одежде – было верхом глупости.

– Видишь ли, – заметил Нур-Тур, – статуты Верховной Власти предписывают нам одеваться именно так. Чтобы издалека было видно. И ни один лавочник не продаст нам материи длиной больше полулоктя – а то нарвётся на штраф. Вот и покупаем мы, в основном, лоскуты и обрезки. Они и дешевле выходят.

– Но я ещё понимаю – для выступлений, внимание привлекать, – высказался Клим. – Но постоянно-то зачем?

– Чтобы мы не забывали о том, кто такие, – отозвался Нур-Тур, и его добродушное лицо стало неожиданно жёстким. – И чтобы другие не забывали о том, кто мы… и не проявляли ненужного милосердия. Так что… У тебя ещё есть шанс уйти, если ты вдруг осознал, что всё это не шутки. Мы действительно отбросы этого мира, Клим.

– Нет, – отрезал Клим. – И даже не потому, что мне некуда идти. Мне очень сильно не нравятся те, кто издаёт такие законы. Так что мне, скорее, с вами по пути, чем с ними.

– Ну и ладно, – легко согласился Нур-Тур, – тогда примеряй.

Девушки целомудренно отвернулись, и Клим, стянув свою одежду, торопливо примерил жуткое пёстрое одеяние. И сразу понял, что у новой одёжки было два несомненных достоинства:во-первых, она была удобной, во-вторых – чистой.

– Вот, – заметил Орро, – сразу видно, что из наших. Никто и приглядываться не будет.

– Спасибо, – искренне сказал Клим. А что? девчонки ведь старались. К тому же – попала собака в колесо, хоть пищи, да беги.

Ири, Нулле и Зия тут же разулыбались, вытряхнули из узелка ещё и сандалии – вполне себе простые, подошва, кожаный верх и ремешки – и Клим, сняв свои щёгольские сапожки, обулся, обвязав ремешки вокруг щиколоток. Сандалии тоже оказались удобными – нигде ничего не мяли и ногу не натирали.

– Ну вот, – заметила Зия. – А теперь малышу покажись.

Клим приблизился к продолжающему истязать самодельную погремушку Рушану и спросил:

– Хочешь на ручки?

Если честно, Клим очень боялся, что малыш разразится новой серией воплей, испугавшись его нового облика, но Рушан, видимо узнавал его как-то по-другому, поскольку заливисто засмеялся в ответ и потянулся ручонками к Климу.

Клим поднял малыша, а тот, продолжая радостно смеяться, ухватил его за шею и забормотал:

– Бу! Бу! Бу!

– Ну, вот и поговорили, – рассмеялся в ответ Клим.

Потом он немного поносил Рушана на руках по поляне – углубиться в лес он не рисковал, помнил о том, что циркачи говорили, что лес опасен. Но мелкому хватило и этих впечатлений, поскольку он довольно быстро вырубился и был препровождён обратно в корзину.

Потом Клим помог Ири выстирать пелёнки и свою прежнюю одежду. Он хотел сначала её вообще закопать под ближайшим кустом, но все дружно воспротивились – здесь просто было не принято выбрасывать дорогие хорошие вещи.

– Это тебе ещё может пригодиться! – горячо заявила Нулле. – И не бойся, я так спрячу, что никто не найдёт.

Пришлось согласиться.

Потом Клим помог Орро и Унору набрать хворосту для костра. Из их разговора он понял, что завтра они снимаются со стоянки и едут в ближайший город – тот самый, из которого Клима и изгнали.

– Думаю, там мы сможем что-нибудь узнать о тебе, – заявил Унор. – Эти горожане… они обожают сплетничать. И не хочешь – а такого наслушаешься. Да и деньги нам нужны, а то кошелёк у Нур-Тура уже дно показывает.

Клим вспомнил о своих монетах и, когда они вернулись на поляну, принеся огромные вязанки хвороста, отправился к Нур-Туру, чтобы предложить посильную помощь. Но двуликий взял только медные и серебряные, назвав их аши и тены. Монету из электра* он назвал хем, и брать отказался, заявив, что такие деньжищи ещё пригодятся малышу. А на осторожный вопрос Клима, насколько большие это деньги, ответил, что небогатая семья из четырёх крестьян или горожан на такую монету может неплохо есть почти полгода.

– Встречаются ещё и золотые, – добавил Нур-Тур, – дин-шо. Но их в руках только благородные держат, ну, и богатые купцы-оптовики при расчётах пользуются. Я дин-шо не то, чтобы в руках не держал – даже не видел. А хем держал в руках раз пять… включая этот.

И он подбросил на ладони монету из электра, прежде, чем вернуть её Климу. Клим монету вернул назад:

– Ладно, не трать. Пусть тогда у тебя на хранении полежит. Понадобится что-нибудь Рушану – возьму и куплю.

– Тоже верно, – согласился Нур-Тур, – денежки счёт любят. Только вот давай лучше в городе я твой хем на тены разменяю. А то вопросов не оберёшься – у нас-то таких монет быть не должно.

– А как ты тогда разменяешь? – удивился Клим.

– Есть меняла знакомый, – ответил Нур-Тур, – он такими вещами не брезгует. Правда, процент дерёт, зар-раза…

– Да, – согласился Клим. – Менялы – они такие.

– Имел дело? – тут же спросил Нур-Тур.

– Да не помню, – с досадой ответил Клим, понимая, что прокалывается. – Просто кажется…

– А, – согласился Нур-Тур, – бывает…

– Послушай, Нур-Тур, – решился Клим. – Я спросить хочу… Почему у меня глаза не такие, как у остальных… И у вас такие же, как у меня… Почему?

– Крепко же тебя приложило… – вздохнул Нур-Тур. – Ладно, ужинать будем – расскажу. Наши тоже любят байки на ночь послушать.

*Электр(электрон) – сплав золота с серебром.

========== Глава 8. Сказка, рассказанная на ночь ==========

Внимание, пока не бечено!

Нур-Тур не обманул. Сразу же после ужина, состоящего из зерновой болтушки, запечённых плодов, напоминавших по вкусу молодую картошку, и лепёшек, он сказал:

– Клим попросил меня рассказать об истории нашего мира. Кто хочет послушать ещё раз?

– Почему бы и нет? – отозвался Унор. – Ты интересно рассказываешь, Нур-Тур. Я так не умею.

Лилипуты – все трое – тоже захотели послушать занимательный рассказ, а вот Орро проворчал:

– Я лучше лягу пораньше. Что-то устал слишком, а завтра с утра в путь…

Что же касается Зии и Ири, то они заявили, что лучше побудут с малышом, забрали Рушана из рук Клима и скрылись в фургоне Зии.

– Это не самая весёлая история, Клим, – вздохнул Рик. – А девушки не любят вспоминать, что было причиной их… их…

– Их необычной внешности, – подсказал Клим, догадавшись.

Рик взглянул на него с благодарностью:

– Да, именно так. Необычной внешности.

– Но что же такое произошло в прошлом этого мира?

– Ты знал об этом, не мог не знать, – заметил Нур-Тур, набивая трубку. – Просто забыл. Но я готов рассказать об этом.

Двуликий высек огонь, поджёг трубку, затянулся и начал рассказывать. Причём Клим удивился – рассказывал циркач с совершенно другими интонациями, не так, как общался со всеми постоянно. Он заговорил, как образованный человек, как профессор, читающий интересную лекцию, и Климу вновь пришло в голову, что циркачи совсем не так просты, как хотят казаться.

– Когда-то наш мир представлял собой два огромных куска суши, окружённых бескрайним океаном, – начал Нур-Тур. – И один из материков назывался Фаэ, а второй Горт. Ныне мы находимся на бывшем Фаэ, а Горт же волею Небесной Благодати исчез с лика этого мира.

Очень сильно различались внешне жители этих материков. Обитатели Фаэ – они называли себя Фаэри – были темноволосыми, с двухцветными золотисто-белыми глазами и смуглой кожей. Ты – потомок Фаэров, Клим, в этом нет сомнения.

Фаэры были мирным и весьма необычным народом, они многое умели и многое знали, они укрощали реки и строили прекрасные белоснежные города… Им были подвластны силы природы… И Фаэ процветал долгие тысячи лет.

На другом материке – Горте – жили совсем другие обитатели. У них была желтоватая кожа, тёмные одноцветные глаза и иссиня-чёрные или фиолетовые волосы. Гортаны были кочевниками, они разводили тильгов и рогатых быы, но были у них и города, где жили чудесные мастера, делавшие прекрасные украшения и ткани, посуду и ковры… да много чего ещё. Гортаны были не столь могущественны, как Фаэры, но это был весьма достойный народ… До тех пор, пока не разгневалась на них Благодать Небесная. Сначала зимой с неба перестал падать снег, потом начались летние засухи, а потом подземные духи начали трясти землю и выпускать из неё огонь. Гортаны погибали от голода и природных катаклизмов, и они… они стали искать врага.

– И на роль врага прекрасно подошли Фаэры? – спросил Клим. – Ведь у них-то ничего похожего не было? К тому же, они обладали неким, непонятным Гортанам могуществом?

– Совершенно верно, Клим, – отозвался Нур-Тур. – Гортаны гибли, а Фаэры процветали, естественно, это их вина, что с землёй Гортанов стало твориться что-то неладное. И, несмотря на то, что Правитель Фаэров предлагал части Гортанов переселиться на Фаэ, в безопасность, это было воспринято, как очередная ловушка. Мол, злобные Фаэры хотят сделать страдающих Гортанов своими рабами. В ответ на это, Правитель Горта потребовал, чтобы Фаэры прекратили трясти землю и пускать огонь. На это Правитель Фаэ ответил, что он не всемогущ и не может идти против таких сил природы.

– Но Гортаны не восприняли этот ответ, – продолжил Клим, – и началась война.

– Война, да… – вздохнул Нур-Тур. – И Фаэ был обречён. Потому что с места снялся весь Горт. Все:мужчины и женщины, дети и старики – все отправились наказывать коварных Фаэров и завоевать себе новую родину. Фаэров изначально было куда меньше, чем Гортанов, к тому же те сражались с отчаянием одержимых, за чьей спиной нет ничего, кроме страшной смерти от огня.

Так Гортаны завоевали Фаэ. Правитель и его семья погибли, Душа Фаэ исчезла… А Горт… Произошло нечто страшное – его охватил огонь, земля не просто затряслась, она задвигалась, изменяясь, и Горт скрылся в пучине морской, где и пребывает по сию пору.

– А что такое Душа Фаэ? – спросил Клим, в чью головушку начали закрадываться нехорошие подозрения.

– Этого никто точно не знает, – отозвался Нур-Тур. – Хотя есть легенда, что Душой Фаэ называли некий камень, прекрасный, совершенный и обладавший некими волшебными свойствами. Увы, что это был за камень и какие свойства – этих сведений не сохранилось. Камень хранился в семье Правителя Фаэ, один или одна из детей Правителя избирались Хранителем Камня, Хранитель был обязан спасти Душу Фаэ любой ценой и скрыть её в случае опасности. Объявиться же он должен был, когда настанет подходящее время.

Клим крякнул. Камушек в мешочке, который, казалось, нагрелся и стал ощущаться, как сгусток тепла, был слишком похож на таинственную Душу Фаэ. Неужели прабабушка – потомок Хранителя души? Вот это он влип так влип…

– А что это за подходящее время? – спросил Клим, чтобы скрыть своё смущение.

Нур-Тур пожал плечами.

– Не знаю. По мне – так сейчас уже самое подходящее. А то скоро последние Фаэры исчезнут с лика мира, останутся лишь полукровки, как мы. А мы… мы бесплодны, ты это знаешь.

– Не понял. Почему ваша внешность такова, если вы – полукровки? Или Фаэры и Гортаны не могли иметь общих детей? – удивился Клим.

– Ещё как могли и могут, – вздохнул Нур-Тур. – Но есть тут один нюанс. И с этим связана совсем уж нехорошая часть этой истории.

Он помолчал, вновь затянулся трубкой, выпустив кольца дыма, и взглянув на нетерпеливо поёрзывавшего Клима, усмехнулся:

– Уверен, что ты готов выслушать такое? Информация, знаешь ли, не из приятных…

– Думаю, что выдержу, – сердито ответил Клим. – Я не малыш, который плачет от страшной сказки, рассказанной ночью.

Нур-Тур усмехнулся:

– Смотря что считать страшной сказкой… Видишь ли, Клим, Фаэры имели одну интересную особенность. Если среди Гортанов были мужчины и женщины, то у Фаэров всё было немного не так. Некоторые мужчины Фаэров обладали способностью создать ребёнка… эээ… в мужской паре.

– Что? – у Клима в самом прямом смысле слова отвисла челюсть. – Мужчины Фаэров могли беременеть и рожать?

– Я не сказал родить, – ответил Нур-Тур, досадливо поморщившись. – Я сказал – создать. Среди Фаэров были не только обычные пары, состоящие из мужчины и женщины, но и чисто женские, и чисто мужские. И если женские пары просто выбирали отца для своих детей и заключали с ним контракт, то с мужчинами всё было сложнее. Я не могу объяснить точнее, но это было как-то связано с внутренней сущностью Фаэров и их необычными способностями. Двое мужчин творили Искру Жизни, душу будущего малыша, а потом каким-то образом, с помощью обряда, получали ребёнка. Никто из них не ходил беременным и не рожал, понимаешь ли, всё это куда более древнее и недоступное многим знание. И возможно было такое, только если мужчины питали друг к другу истинную любовь, в противном случае ничего не получалось.

– Да… – пробормотал Клим, – умеешь ты удивить… Ну, а как Гортаны? Они тоже так могли?

– Нет, – мрачно ответил Нур-Тур. – Не могли. Более того, они считали однополые отношения неправильными и неприемлемыми. За подобное Гортаны карали смертью, поэтому, даже если у них и были те, кто склонен к подобным союзам, они скрывались, как могли… И свое отношение они перенесли и на захваченный Фаэ.

– Но ведь Фаэры все погибли… – тихо сказал Клим. – Или… нет?

– Далеко не все, – отозвался Нур-Тур. – Несколько десятков знатных семей покорились захватчикам и поклялись служить им. И Гортаны их пощадили. Более того, одну из Фаэли правитель нового государства взял своей второй женой.

– Зачем? Чтобы закрепить своё законное право на власть? – спросил Клим.

– И поэтому тоже, – неторопливо ответил Нур-Тур. – Но дело даже не в этом. Фаэры были умнее. Способнее. Они обладали уникальными возможностями, и император надеялся, что жена-Фаэли родит ему сильного наследника – ведь от первой жены у него были только дочери.

– И… его желание сбылось? – поинтересовался Клим.

– Сбылось, – ответил Нур-Тур. – Жена-Фаэли действительно родила умного, сильного и красивого сына, который стал следующим правителем. Произошло это далеко не сразу, но правитель был терпелив. И среди знатных Гортанов распространилась мода брать себе в жёны девушек-Фаэли. Но…

– Но?

– Но прекрасные дети родились далеко не у всех. Многие были просто уродливы, как…

И тут Нур-Тур грустно обвёл рукой всех находящихся рядом.

– Но почему? – вырвалось у Клима.

– Выяснилось, что дитя двух рас будет умным, красивым и одарённым силой только в том случае, если девушка-Фаэли любит своего мужа. Но так было далеко не всегда. И далеко не все Гортаны были так терпеливы, как правитель, стремясь завоевать сердце своих жён. А дети насилия все рождались такими. Но, поскольку они были всё-таки отпрысками благородных кровей, их не убивали. Давали вырасти где-нибудь в задних комнатах, подальше от любопытных глаз, а потом изгоняли из городов, предварительно подвергнув обряду жрецов Небесной Благодати, чтобы эти потомки смешанных браков были бесплодны. Так и повелось… Сейчас таких, как мы, всё меньше и меньше, потому что девушек-Фаэли редко принуждают к браку. Да и детей в семьях Фаэров рождается всё меньше.

– То есть, – прошептал потрясённый Клим, – вы все…

– Ну да, – кивнул Нур-Тур, – мы все потомки благородных Гортанов… и девушек-Фаэли, которые ненавидели своих навязанных мужей. Ненавидели настолько сильно, что ничего не могли поделать со своей природой, передав насильственно зачатым детям своё посмертное проклятие.

– Ужас какой… – вырвалось у Клима. – Но, Нур-Тур, а почему у Фаэров детей рождается всё меньше?

– Я считаю, – отозвался Нур-Тур, явно радуясь возможности перевести разговор, – это потому, что природу Фаэров насильственно загнали в жёсткие рамки – ведь однополые отношения до сих пор караются смертью… через повешение. Причём неважно, принадлежит преступник к Фаэрам или к Гортанам, благородный он, горожанин или простой крестьянин. Позорная смерть ждёт мужчину, который осмелится полюбить другого мужчину. Позорная, потому что смерть через повешение является именно такой. Тебе несказанно повезло, Клим… Потому как древнее поверье запрещает убивать тех, кто сорвался с петли во время казни, этим можно навлечь на весь город проклятие.

– Думаешь, что меня… меня казнили именно за это?

– А за что ещё? – невозмутимо ответил Нур-Тур. – Судя по одежде – ты из благородных. За любое другое преступление тебе бы отрубили голову. Так что – да. Только за это. И Рушан… Думаю, что это сын твоего возлюбленного.

– А что же тогда с ним стало? – тихо прошептал Клим.

– Возможно, его повесили, как и тебя, – ответил Нур-Тур. – Но если его семья принадлежала к высшей знати – могли и пощадить. Отправить в дальнюю обитель жрецов Небесной Благодати, чтобы выбить из него всю дурь, коей считается у Гортанов любовь мужчины к мужчине. Ты действительно не помнишь его?

Клим медленно покачал головой:

– Не помню. Но если это так – я просто обязан разузнать всё… И попытаться помочь… Если тот, кого я любил, жив. Но сейчас… Сейчас мне нужно подумать. Ты прав, Нур-Тур, это действительно была страшная сказка.

========== Глава 9. Догадки, сны и планы ==========

Внимание, пока не бечено!

После рассказа Нур-Тура Клим почувствовал себя оглушённым. Нет, его не выбила из колеи собственная возможная ориентация – парень давно предполагал, что ему нравятся не только девушки, свыкся с этим и научился жить. Он был ошарашен тем, что у Камеля, оказывается, мог быть возлюбленный, с которым могли обойтись так жестоко.

Возлюбленный. Отец Рушана. Тогда та женщина вполне могла быть родственницей этого таинственного возлюбленного… Женой? Обманутой, оскорблённой в лучших чувствах женщиной, которой предпочли мужчину. Понятно теперь, почему она так злобно была настроена по отношению к малышу… Но кто же тогда мать Рушана? Или… Клим сглотнул. Догадка озарила его внезапно и ужасно.

Неужели Рушан – сын Камеля и его возлюбленного? Отсюда и странное имечко – «неожиданность». Да уж, большая неожиданность – сын двух отцов, рождённый в мире, где такие отношения караются смертью.

Клим очнулся только тогда, когда понял, что сидит в фургоне Зии, на тюфяке, глядя на колыбельку с мирно спящим Рушаном. Зии в фургоне не было, видимо опять ушла к Нулле, но сейчас Клим был этому даже рад. Требовалось всё хорошенько обдумать и решить, что делать дальше. Просто плыть по течению или попытаться что-то изменить?

Мысли об отце Рушана и возлюбленном Камеля не давали покоя. Неужели его казнили? Неужели одно из тел, корчащихся на виселице принадлежало ему? Но…

Клим, чувствовал, что что-то он упускает, что-то не давало ему покоя… Наконец он вспомнил – мешочек! Мешочек с камнем и книга, которая досталась от прабабушки – может быть, там он найдёт хоть какую-то информацию об этом мире?

Клим нащупал под одеждой мешочек и запустил в него руку, но достал не камень, и не книгу, а медальон, который был у Камеля. Видимо, случайно засунул в мешочек, когда обшаривал карманы одежды Камеля. Машинально Клим открыл медальон и уставился на слова, вырезанные внутри. «Моя любовь». И если сначала его удивило, почему в медальоне нет портрета этой предполагаемой любви, то теперь всё стало понятно. Если «любовью» Камеля действительно был парень, то такой портрет мог стоить жизни обоим. А вот прядь волос любимого Камель сохранил…

Клим осторожно достал из медальона гладкий локон медно-рыжих волос. И только тут до него дошло – никого с таким цветом волос на виселице не было, да и среди горожан и крестьян такие не встречались. Значит, таинственный возлюбленный Камеля всё-таки жив… и имеет одну очень характерную примету. Интересно, часто ли в этом мире встречаются рыжие? Что-то он не видел ни одного, тот ржаво-коричневый цвет, в который перекрасила его Нулле – не в счёт, циркачам положено быть слегка ненормальными и отличаться от большинства местных… Стоит спросить, может быть тот же Нур-Тур в курсе.

Клим вздохнул и дотронулся до груди, до того места, где появилась таинственная бабочка. Пальцы слегка кольнуло – словно слабым разрядом тока, но ничего больше Клим не ощутил.

– Что же ты хотел сказать мне, Камель? Почему молчишь? – прошептал он.

Пальцы снова кольнуло, но никакого другого ответа не последовало, и Клим со вздохом вложил прядь волос обратно в медальон, закрыл его и положил в мешочек. Нужно было достать книгу и попробовать сделать так, как говорила прабабушка – капнуть на неё кровью.

Но в этот самый момент в фургон вошла Мама Охха, и Клим досадливо поморщился. Зря он медлил, теперь открыть книгу не удастся.

– Не вздумай, – произнесла вошедшая.

– Что случилось? – не понял Клим. – Что – не вздумай?

– Не делай того, что собирался, – странным, слишком высоким голосом произнесла гадалка. – Ты пока не готов, ты не плоть от плоти этого мира. Прими сначала память того, кто хочет ею с тобой поделиться. Только потом делай то, что задумал. Она ошиблась, твоя кровь слишком разбавлена, и чтобы говорить с Душой, тебе нужно сначала принять память…

– Что вы говорите? – растерялся Клим, но в этот момент Мама Охха тряхнула головой и воззрилась на парня с неменьшим недоумением.

– Клим? – удивилась женщина. – Что я здесь делаю?

– Не знаю, – ответил озадаченный Клим. – Вы просто пришли, стали вещи какие-то странные говорить… Чтобы я чего-то не делал… Я не понимаю ничего…

– А, – махнула рукой Мама Охха, – со мной это бывает. Словно устами моими говорит кто-то другой… Но когда я прихожу в себя, то ни слова не помню из того, что сказала. Однако те, кто слышал мои слова, говорят, что они сбываются. Так что послушайся совета – не делай пока того, что собирался. Подожди…

– Подожди! – фыркнул Клим. – Я чувствую себя слепым детёнышем, который не знает, куда приткнуться! Я не знаю, что делать! Что мне делать, Мама Охха?

– Не надо так переживать, – мягко сказала пожилая женщина и, опустившись на тюфяк рядом с Климом, стала гладить его по волосам, – ты молодец. Ты справляешься. Судьба не зря вывела тебя к нам, я это чувствую. Только не торопись, тот, кто ждёт тебя – дождётся. А тебе нужно как можно больше узнать о себе. Я не могу сказать, откуда, просто знаю… Отдохни, Клим. Тебе нужно отдохнуть, а завтра всё уже будет не таким безнадёжным…

Красивый напевный голос женщины завораживал, и Клим расслабился и закрыл глаза. Он и сам не заметил, как уснул, а понял это только тогда, когда перед ним появился Камель.

Он по-прежнему молчал, только грустно улыбался, а потом приложил руки к вискам Клима, и того затянуло в водоворот чужих воспоминаний…

Чего только не было в этом сне – мелькал красивый дом, слуги, красивые мужчина и женщина, Фаэр и Фаэли, в нарядных одеждах, которые играли с маленьким Камелем, любили и баловали его. Потом появилась маленькая сестрёнка, крошечная девочка, к которой Камель сразу же привязался и с охотой сопровождал маму вместе с няней на прогулках по саду. Вообще, у Клима создалось впечатление, что парнишка, несмотря на достаток и явное баловство родителей, рос на редкость некапризным и добрым. Он не закатывал истерик, искренне радовался родительским подаркам, старательно учился, когда в дом стали приглашать учителей и не изводил слуг. Более того, мальчик был явно привязан к няне своей сестры, немолодой Гортанке с круглым, желтоватым, похожим на репу лицом.

Родители Камеля общались, в основном, с семьями своего круга – то есть с Фаэрами, знатные Гортаны в доме появлялись редко. Правда, порой родители наряжались и уезжали куда-то в красивой карете, запряженной местными ездовыми животными – тильгами. Даже во сне Клим хихикнул – у циркачей тоже были тильги: смирные животинки с огромными печальными глазами, очень напоминавшие бескрылых фестралов. Тильги в доме Камеля выглядели более ухоженными, но в их огромных глазах была та же вселенская печаль.

Кстати, родители Камеля не слишком любили уезжать из дома, а из их слов мальчик понял, что ездят они на какие-то сборы к местному правителю, которые нельзя пропускать из соображений лояльности. Возвращались они поздно, с явным облегчением на лицах, и размеренная жизнь дома продолжала течь дальше.

Мальчик рос, прилежно учился, подрастала и его сестрёнка, постепенно превращаясь из милой крохи в нескладную, но очаровательную девочку-подростка. Камель же стал совсем взрослым, замелькали воспоминания о другой учёбе – парень поступил в какой-то местный аналог высшего учебного заведения. Смешанного, кстати, там обучались и Фаэры, и Гортаны из знатных или просто очень богатых семей. Даже представителей так называемого среднего класса там было мало – Клим так понял, что для них существовали заведения рангом пониже. Парень так и не понял, кем там должен был стать Камель – обучали там всему – от этикета и танцев, до математики и политики. Видимо, это был такой набор знаний, которым должен был владеть всякий знатный вне зависимости от расы.

Девушек – ни Фаэли, ни Гортанок, в этом учебном заведении не было – их обучали строго на дому, к сестре Камеля ходило множество учителей, и знаний она получала не меньше, чем брат. Видимо, обучение для юношей имело в виду прежде всего налаживание необходимых связей между знатью…

В общем, Камель учился старательно, со всеми был дружелюбен, никогда ни с кем не ссорился, но и в бесшабашных забавах, коими грешили студенты, особенно студенты-Гортаны, старался не участвовать. В общем, пока в жизни Камеля не было ничего, что могло бы привести его жизнь к столь печальному финалу, и Клим терялся в догадках – что же всё-таки произошло? Справедлива ли версия Нур-Тура?

Увы, но в эту ночь ему было не суждено об этом узнать. Сон оборвался на том месте, когда в аудиторию вначале года начали входить новые студенты, Клим вдруг ощутил радостное предвкушение Камеля, предчувствие чего-то хорошего… И вдруг всё стало расплываться… Аудитория исчезла, перед Климом вновь появился Камель, он силился что-то сказать, губы его шевелились, но Клим не слышал ни звука. Но вдруг что-то щёлкнуло в голове, и Клим уловил неясную мысль: «Скоро… Скоро… Подожди… Ты всё узнаешь… Береги Руши…»

После этого парень ощутил, что его нещадно трясут за плечо, он открыл глаза и увидел, что это Унор.

– Ты чего? – сонно распахнул глаза Клим. – Случилось что?

– Да нет, – дружелюбно улыбнулся фокусник. – Меня Зия прислала. Она тебя никак добудиться не могла. И вообще, она говорит, что ты так мечтательно улыбался во сне, что у неё рука не поднялась тебя будить. Хорошее что-то снилось?

– Родители, – честно ответил Клим.

– А, – с понимающим видом кивнул Унор, – видишь, бабочка тебе помогает вспомнить. Не зря она у тебя появилась…

– Да, видимо, – кивнул Клим. – А что, уже вставать пора?

– Конечно, – ответил Унор. – Сейчас поедим, потом вещи соберем – и ходу, ходу… Едем в Талаш, остановимся за городской стеной, шатёр раскинем… ну, и будем публику собирать. А то в кошеле у Нур-Тура аш за ашем гоняется. Кабы не те деньги, что ты дал – и молока бы для каши не на что купить было бы.

Клим торопливо стал одеваться, ощущая неловкость. Свалился на шею циркачам, которые и так небогаты, да ещё и с малышом… Нет, блага цивилизации надо отрабатывать, хорошо, если его номер с Ири привлечёт много публики – публика – это лишние деньги. К тому же… В этом обличье его и мать родная не узнает, стоит и впрямь отправиться в город, память памятью, а до конца выяснить эту историю с Камелем, его возлюбленным и ребёнком стоит как можно скорее.

Клим огляделся в поисках Рушана, но колыбелька была пуста.

– А где?.. – спросил он сразу охрипшим голосом.

– Эй, эй, – рассмеялся Унор, выставив вперёд руки, – не убивай меня, грозный метатель ножей! Твой отпрыск сейчас отдаёт должное молоку и жидкой кашке, которую специально для него сварила Мама Охха. Я говорю, Зия не решилась тебя будить, а малыш проголодался… Ты не бойся, он такой забавный, что с ним только в радость повозиться… А ты однако просто лухха-наседка!

– Извини, – прошептал Клим. – Сам не знаю, что на меня нашло.

– Да не бери в голову, – рассмеялся акробат, отличавшийся на редкость неконфликтным характером. – Нет ничего удивительного в том, что родитель заботится о ребёнке. Пусть даже и приёмный родитель. И не переживай так, ты нас не обременяешь. Твой малыш для девочек – просто как подарок небес. Такой милый, такой здоровенький… Они с ним возятся – сами готовы петь от счастья…

Клим только вздохнул. Сказать было нечего и от этого на душе было гадко.

***

Несколько часов спустя размалёванные фургоны циркачей, запряженные меланхоличными тильгами, выкатили по лесной тропе на проезжую дорогу и двинулись к городу Талаш. Тому самому городу, из которого недавно так феерично изгнали Клима.

========== Глава 10. Дорога ==========

Внимание, пока не бечено!

Вроде бы ехать гораздо быстрее, чем идти, но тильги, тащившие нагруженные фургоны, были неторопливы. Клим сначала сидел на передке второго фургона вместе с Унором – с этим парнем они уже почти подружились – и обучался управлению тильгами. Впрочем, в этом не было ничего сложного – не сложнее, во всяком случае, чем управлять лошадьми. Даже голосовых команд, таких, как «Тпру» и «Но» для этих животинок не было – Унор объяснил, что у одомашненных тильгов, в отличие от диких собратьев довольно плохой слух, зато запахи они ощущают замечательно, будучи всеядными и не брезгуя, порой, даже тухлым мясом. «Ну, точно родня фестралов», – мысленно хихикнул Клим. Те, вроде, в книжке про Мальчика-в-Круглых-Очках тоже тухлятинку любили. Так что всё управление сводилось к тому, чтобы правильно дёргать вожжи. Дёрнешь правую – животинки поворачивают направо, левую, соответственно, налево, обе вожжи на себя – встанут, как вкопанные, чуть подхлестнёшь – прибавят шагу. Ничего хитрого. Так что вскоре Унор доверил Климу управление фургоном, велев только следить за первой повозкой и тормозить, когда та тормозит.

Управлять фургоном, как ни странно, Климу понравилось. Понравились и тильги – несмотря на страшноватую внешность, животинки были ласковыми, их короткая шёрстка – шелковистой, как у британской кошки, а губы, похожие на галоши – плюшевыми. К тому же пара чёрствых лепёшек, которые не смог угрызть никто из труппы, навеки покорила их сердца, и теперь они тянули морды к Климу и ласково фыркали, когда он попадался в их поле зрения. Унор, правда, продемонстрировал, что за плюшевыми губами тильги скрывают нехилые зубы, особенно впечатляли узкие, чуть загнутые, клыки, но Клима они не напугали. Тильги явно не собирались пускать их в ход, разве только в земле проковыряться, отыскивая особо аппетитный гриб, корешок или трупик мелкого грызуна. И пахло от них отнюдь не падалью, а чем-то слабо цветочным.