Текст книги "Камень сердолик (СИ)"

Автор книги: РавиШанкаР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)

Высоченный парень тут же изогнул руку, изобразив что-то вроде сердечка, видимо это и был Додо, а вот вторым оказался парень с клешнями вместо рук и ног. Клим даже удивился – как с такими конечностями можно фокусы показывать? Но Унор приподнял шляпу и с поклоном протянул Климу… одну из пуговиц с его собственной куртки.

– Извини, – улыбнулся он, – она на ниточке болталась, я не удержался…

Клим взял пуговицу, но рассердиться на фокусника-клептомана не смог – настолько умильное тот состроил выражение лица.

– Зия, – продолжил Нур-Тур, – сейчас вместе с Нулле. Она обычно Додо помогает с его фокусами, за костюмами следит… Ну и танцует замечательно… Правда всегда лицо вуалью прикрывает, а в конце танца вуаль снимает. Эффект сногсшибательный, скоро сам увидишь.

Клим сообразил, что Зия – это девушка с хоботком вместо носа и удивительно красивой фигуркой. Ну да, учитывая грубые местные нравы, эффект от такого танца и впрямь мог быть сногсшибательным…. Нур-Тур же представил двух последних членов группы. Женщину с третьим глазом друзья по несчастью именовали Мамой Охха, и была она, вполне ожидаемо, гадалкой и провидицей. Но это было не просто амплуа. Нур-Тур серьёзно заявил, что у мамы Охха действительно были подобные способности, хоть и не слишком сильные. Последним членом труппы был Орро – тот самый неулыбчивый горбун с третьей рукой, растущей из спины. Орро был жонглёром и, благодаря тому, что третья рука была вполне себе рабочей, мог выделывать самые невероятные трюки, подбрасывая в воздух рекордное количество предметов. Вот и вся странная компания.

– Не передумал ещё с нами связываться? – спросил Нур-Тур. – Таких, как мы, не любят.

– Меня, я так понял, тоже не особо любят, – отрезал Клим. – А вы первые, кто мне помог. Да и малыш… Я не помню, кто он такой, сын он мне или не сын, но я его не брошу. Представляете, женщина, которая мне его отдала, сказала, что если я не возьму малыша, она утопит его в канаве…

– Из благородных, небось, – процедила Ири. – Да, такие…. – тут девушка пробормотала что-то неразборчивое и продолжила, – такие, как она на всё пойдут, чтобы сохранить чистоту крови. Не бойся, Клим, мы все поможем тебе с малышом… Своих детей нам иметь не суждено…

Клим не стал переспрашивать – видимо, для девушки это была болезненная тема. Да и устал он сильно, просто смертельно устал. Это поняли и циркачи.

– Давайте-ка спать ложиться, – сказал Нур-Тур. – А завтра, с утра пораньше, проверим твоё умение, Клим.

– Ты, наверное, захочешь спать с малышом, – вмешалась Ири, – ступай в фургон к Зии. Там для тебя местечко найдётся.

Звучало это немного двусмысленно, но Ири явно не имела в виду ничего такого, поэтому Клим послушно отправился туда, куда послали, вежливо поблагодарил Зию и лилипутку Нулле за помощь с малышом и растянулся прямо на полу, на положенных рядом с корзиной тюфяках, набитых явно сеном. Одеяло было жестковатым и колючим, в корзинке рядом мирно сопел сытый и сухой малыш, Зия же, увидев, что он улёгся, сказала, что заглянет ненадолго к Нулле и скоро вернётся.

Клим вяло кивнул… и заснул мгновенно, едва девушка покинула фургон.

А ночью ему кое-что приснилось…

*тошо – гость

========== Глава 5. Маленькие радости новой жизни ==========

Внимание, пока не бечено!

А ночью Климу кое-что приснилось…

Сон сначала был вполне мирным: Клим шёл по вечернему лесу – не местному, а земному, в руках у него была корзинка, почти полная грибов – красношапочные подосиновики, крепенькие, бархатно-коричневые боровички и тугие красивые рыжики. Во сне Клим смутно удивился – в лесу он бывал редко, а уж когда грибы собирал – так и по пальцам одной руки пересчитать можно было. Тем не менее, когда он замечал очередной спрятавшийся у тропинки грибок – аккуратно срезал его и клал в почти наполненную корзинку.

Вдруг тропинка резво вильнула и вывела Клима на поляну. И тут-то его торкнуло. На поляне, на двух пенёчках сидели двое – недавно почившая София Милорадовна и незнакомый ему парень в странной одежде – точь-в-точь такой, какая была теперь на Климе. А ещё немного присмотревшись, Клим понял, что парень похож на него, как две капли воды.

Оба смотрели на него спокойно, неотрывно, словно ждали чего-то…

Клим вздохнул и приблизился к сидящим.

– Ну, здравствуйте, София Милорадовна, – поздоровался он с прабабушкой. – Удружили, нечего сказать… А вы… Ты… Тот, в чьё тело я угодил?

Парень кивнул, а София Милорадовна вздохнула:

– Ты уж извини, Климушка, но сам виноват… Поехал бы сразу со мной, в деревню, не было бы этакого форс-мажора. И знал бы больше, да и готов бы был… А с камушком, да, нехорошо получилось… Но шкатулку мне пришлось уничтожить. Не справился бы ты с тем, что там хранилось, ой не справился… так что, только камушек да книга и остались. Но ты их береги. А когда готов будешь – камень тебе откроется. Но ты молодец. Справляешься.

– Ну, спасибо огромное, – ехидно сказал Клим. – Попадание из вашего дома под виселицу – это именно то, что мне нужно было, чтобы встряхнуться и перестать скучать.

– Да это Камель начудил… – вздохнула София Милорадовна, кивнув на парня. – И себя погубил, и любовь свою… и дитё обездолил.

Парень поднял голову и взглянул на Клима. В глазах его стояли слёзы. Потом он сделал такой жест, словно качает ребёнка и снова посмотрел на Клима.

– Это он тебя благодарит, за то, что дитё не бросил, – пояснила София Милорадовна.

– А почему он не говорит ничего? – удивился Клим.

– Не может, – вздохнула прабабушка. – Наказание у него такое – Печать Молчания. Надолго. Но ты молодец, что младенца не бросил, Климушка. Теперь ты ему должен стать заместо отца… Мда… Заместо отца…

– А… а что с его матерью? – спросил Клим.

– Узнаешь, – отмахнулась прабабушка. – А у меня времени мало. Ты своих циркачей расспроси – они ребята непростые, кое-что знают… И помогут тебе, они из прежних знаний кое-что помнят, особенно тот, двухликий… и гадалка.

Клим кивнул и спросил:

– Так почему я здесь оказался? Не просто же так?

– Не просто, – ответила София Милорадовна. – Это мой родной мир. А в тебе моя кровь проявилась сильнее, чем в ком-либо, вот тебя камень и перенёс. Вообще-то это дело Камеля, но он не справился… Вот ты сюда и перенёсся. А Камель умер.

– София Милорадовна, – поморщился Клим, – может, хватит вокруг да около ходить? Объясните мне, в чём дело.

– И рада бы, – вздохнула женщина, – да не могу. Это теперь твой путь, тебе им и идти. Одно только могу сказать – скоро ты узнаешь много о жизни Камеля… и не всё тебе понравится. Но ты должен сберечь камень и дитя. Иначе плохо будет. Очень плохо.

Тут женщина поднялась с пенька и подала руку Камелю. Тот вновь посмотрел на Клима так печально, что сердце разрывалось, потом вновь сделал вид, что качает младенца, а потом поднёс пальцы к губам, прикоснулся к ним… и с руки его слетела бабочка – огромная, изумрудно-золотистая. Бабочка слетела с пальцев Камеля, уселась на грудь Клима и словно впиталась в неё. Клим ощутил странное тепло в этом месте, а София Милорадовна покачала головой:

– Ох, Камель, Камель… Ну, что ж, так даже лучше… До встречи, Климушка, я приду ещё к тебе… А вот он – вряд ли…

И две фигуры стали плавно удаляться от Клима, пока не растаяли в вечерней дымке, а Клима разбудил требовательный громкий крик.

***

Кричал, естественно, малыш. Клим вскочил, как подорванный, сон был настолько реальным, что он не сразу сообразил, где находится, но требовательный крик малыша быстро подсказал ему, в какой он реальности. В небольшое окошко фургона пробивался яркий свет – неужели уже утро?

Малыш в корзине заливался криком, и Клим, приблизившись, взял крикуна на ручки. Ребёнок мгновенно успокоился и требовательно зачмокал губками, требуя еды.

Клим огляделся. Зии в фургоне не было, хотя смятая постель рядом с ним говорила о том, что девушка возвращалась и даже спала рядом.

Ну да, циркачи наверняка встают рано, это он разоспался… Пора вставать, да малышу нужно поесть и… Клим ощупал пелёнки и убедился в том, что кишечник малыша работает нормально, а это значило, что его срочно нужно было перепеленать.

Малыш снова требовательно хныкнул и зачмокал губками.

– Рушан… – неожиданно сказал Клим. – Проголодался…

Стоп. Рушан? С чего-то Клим был абсолютно уверен, что малыша зовут Рушан, и никак иначе. А Рушан значит… значит «неожиданность»… Странное имя для ребёнка. Это его так Камель назвал? Всё-таки он отец? Но женщина, которая отдавала малыша Климу, сказала: «это его ребенок». Не «твой», а «его», это Клим помнил чётко. Значит не Камель отец малыша? Но кто? И кто его мать? И почему малыша отдали нежданно спасшемуся висельнику? Чёрт… Загадка на загадке… бабуля, конечно, эффектно посетила его сон, но могла бы хоть какой-нибудь информацией поделиться… К тому же, она сказала, что родом из этого мира. Как это произошло? Почему? Да и жители города выглядели совсем иначе, чем люди. Нет, надо что-то делать с этой информационной блокадой… Как там прабабушка сказала – циркачи помогут… Надо попробовать расспросить, но сейчас нужно покормить Рушана.

Клим продолжал машинально покачивать малыша, а тот понял, что еды пока не будет, но хныкать не стал, выпростал из пелёнок пальчик и потащил его в рот.

– Погоди, погоди, – ласково сказал Клим, – сейчас найдём тётю Зию… покормим тебя.

И в этот момент дверца фургона отворилась и появилась Зия с глиняной бутылочкой в одной руке и чистыми пелёнками в другой.

– Проснулись? – улыбнулась она Климу. – Нур-Тур не велел вас будить, сказал – сами проснётесь.

– Ага, вот и проснулись, – улыбнулся в ответ Клим. – Спасибо, Зия.

Девушка кивнула и ласково сказала малышу:

– Пойдёшь ко мне на ручки? Я молока принесла…

Рушан явно понял сказанное и отреагировал на бутылочку в руке Зии громким воплем.

– Ого, – рассмеялась девушка, – ну у тебя голосок, малыш!

– Его зовут Рушан, – сказал Клим, – я вспомнил.

– Ага, значит память к тебе возвращается, – отозвалась девушка, забирая малыша, – может ещё что вспомнил?

– Да, – не стал скрывать Клим, – имя. Камель.

– Камель… – протянула Зия. – Вот как…

– Ты что-нибудь знаешь обо мне? – спросил Клим.

– Это лучше расскажет Нур-Тур, – вздохнула Зия. – Я просто женщина и не лезу в дела мужчин.

Клим понял, что больше не добьётся от девушки ничего и не стал настаивать. А та, распеленав малыша, попросила Клима сходить за тёплой водой, чтобы обмыть его после кормления. Клим вышел из фургона и сразу наткнулся на Рика и Зика. Лилипуты тащили котелок с водой и что-то вроде небольшой лохани.

– А, вы проснулись, – заявил Рик, – Зия сказала, что малышу нужна будет тёплая вода. Забирай.

Клима поразило, что все циркачи отнеслись к появлению странного парня с младенцем на руках вполне спокойно, словно так должно было быть, и теперь заботились о младенце, как о родном.

– Спасибо, – сказал он. – Я…

– Да ты не переживай, – заметил Зик. – Если ты с нами – так мы должны держаться вместе и помогать друг другу. Иначе не выживем. К тому же – дитя – это такое чудо… мы все рады, что у нас появилось дитя… Своих у нас не будет, понимаешь?

– Почему? – прошептал Клим. Он прекрасно помнил, что лилипуты вполне могут иметь детей, причём дети совсем не обязательно будут маленькими, как и их родители.

– Не помнишь? – вздохнул Рик.

Клим покачал головой.

– Когда таких, как мы изгоняют, – спокойно пояснил Зик, – жрецы Небесной Благодати обязательно поят особым напитком. Он отнимает возможность иметь детей. Навсегда. Чтобы мы не плодили подобных себе. Удивительно, что тебе разрешили уйти с ребёнком, а не утопили его в ближайшей канаве.

– Наверное, думали, что мы погибнем в лесу… – пробормотал Клим, всё ещё находясь под впечатлением от местных фашистских законов.

– Наверное, – согласился Рик. – Если бы ты нас не встретил – к утру мог бы быть уже мёртв. Лес – опасное место… Но ты не бойся, мы не дадим малыша в обиду.

– Рушана, – уточнил Клим. – Его зовут Рушан.

– Неожиданность… – хмыкнул Зик. – Интересно, для кого?

– И я хотел бы знать, – отозвался Клим. Но болтать было некогда, вода могла остыть, поэтому он кивком поблагодарил лилипутов и вернулся в фургон.

Рушан уже поел, поэтому спокойно воспринял процесс обмывания и пеленания. Но на этот раз он не заснул, а стал задумчиво разглядывать потолок фургона, время от времени издавая мягкие мелодичные звуки.

– Забавный какой… – грустно усмехнулась Зия. – Чудо… Знаешь, там Унор с Додо колыбельку решили смастерить, так что ему спать будет удобно. А давай Рушана на улицу вынесем – день тёплый, пусть побудет на воздухе. Да и тебе нужно поесть и умыться – Ири уже хочет поглядеть на твоё умение метать ножи.

– Как же я буду выступать? – озвучил неожиданно пришедшую в голову мысль Клим. – Ведь меня могут узнать…

– О, не волнуйся, – спокойно ответила Зия. – Нур-Тур позаботится, чтобы тебя нельзя было узнать. Возьми Рушана и идём завтракать.

Клим поднял корзину с Рушаном, который продолжал с любопытством таращиться на всё вокруг и что-то лепетать, и отправился наружу.

У догоревшего костра уже собралась вся труппа. Додо и Унор действительно мастерили колыбельку, и получалось у них на диво ловко. Нур-Тур, сидя в некотором отдалении, неторопливо раскуривал длинную трубку, пуская кольца дыма, причём так ловко, что одно колечко проходило сквозь другое. Мама Охха старательно натирала песком блестящий шар, отчего он искрился не хуже гигантского бриллианта. Нулле, ловко орудуя иголкой, сшивала пёстрые лоскутья, а Орро нанизывал бусины на нитку, создавая какую-то странную безделушку.

Ири, сидя на высоком стульчике и держа поварёшку пальцами правой ноги, помешивала варево в котле. Увидев Клима и Руши, все заулыбались. Точнее, улыбки были адресованы не Климу, а, скорее Рушану, но и так тоже неплохо.

– Умоешься? – спросил Клима Додо, когда тот подошёл ближе. – Пойдём, солью.

Клим поставил корзину на землю и все женщины, бросив дела, немедленно окружили её, так что за досуг Рушана можно было не опасаться. Клим отправился с акробатом к родничку за кустами, стянул рубашку и вздохнул. Вчера он заснул, не раздеваясь, и сейчас чувствовал себя не комфортно в несвежей одежде.

– Не волнуйся, – заявил Додо, – скоро переоденешься. В этом ты всё равно перед зрителями показаться не сможешь, сам понимаешь. А это что?

Клим подумал, что акробат спросил про мешочек с сердоликом, но Додо указывал не на него, а чуть ниже. Клим скосил глаза на собственную грудь и удивился – на груди, чуть выше левого соска появилась картинка – золотисто-зелёная бабочка с распахнутыми крылышками.

========== Глава 6. Метатель ножей ==========

Внимание, пока не бечено!

Клим скосил глаза на собственную грудь и удивился – на груди, чуть выше левого соска появилась картинка – золотисто-зелёная бабочка с распахнутыми крылышками.

– Сам не знаю… – пробормотал он. – Вчера этого не было.

И умолк, тут же вспомнив того парня, Камеля, в своём сне, который эту самую бабочку сотворил. Выходит, что это всё неспроста…

– Вспомнил что-то? – спросил Додо.

– Да, – не стал отпираться Клим. – Во сне. Мне приснилось, что чел… ну то есть парень один сотворил эту бабочку, и она уселась мне сюда. Но разве так бывает? Чтобы что-то из сна появилось наяву?

– Бывает. Это последний дар ушедшей души, – сказал Додо. – Она передала тебе какие-то знания… свой долг… и свою любовь.

– Какой ещё долг? – удивился Клим. – Если денежный…

– Нет-нет, – покачал головой Додо. – Скорее всего, это долг по отношению к малышу, которого ты принёс. Заботиться о нём, вырастить, как родного… Понимаешь?

– Понимаю, – ответил Клим. – Но я бы и так его не бросил. А что касается знаний… Не заметил, чтобы у меня знаний прибавилось. Я по-прежнему мало что помню.

– Ещё появятся, – ободрил его Додо. – Такое всегда постепенно появляется, так Мама Охха говорит, а она в таких делах толк знает. Давай, умывайся, я солью.

Клим с удовольствием умылся холодной и удивительно чистой водой и вновь натянул рубаху. Додо кивнул ему – пошли мол, завтракать пора, и Клим, у которого в голове прибавилось вопросов, но не ответов, вернулся вместе с акробатом к костру.

Ири быстренько протянула ему миску с зеленоватой кашей, которая, несмотря на цвет, пахла просто изумительно, а на вкус была ещё лучше, так что Клим чуть миску не вылизал, добирая из неё последние крупинки.

– Благодарю, – сказал он, возвращая миску Ири, – или мне нужно помыть?

– Да не стоит, – рассмеялась девушка, – сегодня очередь Рика управляться с посудой.

Помянутый Рик ловко выхватил у Клима миску и отправился к родничку, а Ири предвкушающее заявила:

– Ну что, покажешь своё искусство? Уже всё готово!

Клим увидел, что посреди полянки уже стоит плоская мишень на треноге, размалёванная разноцветными концентрическими кругами. Мишень была старая и заслуженная и хранила на себе не просто десятки – сотни отметин.

– Это тренировочная, – пояснил Нур-Тур, – для представлений ещё одна есть, поновее.

– А… а где ножи? – спросил Клим.

Ири слезла с высокого стульчика и ногой подпихнула к нему свёрток из грубой ткани, лежавший на камне возле костра. Клим развернул свёрток и восхищённо присвистнул – шесть метательных ножей, аккуратно разложенных по кармашкам, пришитым к тряпке, были настоящими произведениями искусства – изящные, хищные, смертоносные.

Клим вытащил один и тот послушно лёг в ладонь, потом легко провернулся в пальцах, повинуясь воле парня. Балансировка была идеальной, и ещё… Климу показалось, что ножи обрадовались, когда он взял их в руки. Что им смертельно надоело лежать в скучном матерчатом свёртке, почти не показываясь на свет, что им хочется полёта, восхищённого свиста ценителей и криков зевак, и что ножи не подведут его. Ни за что. Никогда.

– С ума сойти, – пробормотал он, – это же настоящая драгоценность. Не жалко?

– Жалко было, когда они просто лежали на дне моего сундука, – ответила Ири, – и когда я раз в каштину* вытаскивала их, чтобы почистить. К тому же, они никогда по-настоящему не давались мне в руки, а тебя, глядь – сразу признали. Так что владей. Дарю. Может, ещё мелкого научишь, когда подрастёт… Мне-то их передать некому…

Клим, повинуясь неожиданному порыву, обнял Ири и поцеловал в висок коротким благодарным поцелуем:

– Спасибо тебе. Я очень благодарен.

И только потом украдкой покосился на остальных циркачей – не решат ли они, что этот поцелуй – оскорбление для девушки? Похоже, он сделал всё правильно, потому как они улыбались, а Мама Охха тут же заявила:

– Ну, вы прямо, как брат с сестрой. Так впредь и останется.

Клим улыбнулся немного растерявшейся Ири, слова Мамы Охха он воспринял философски – сестра, так сестра. Сын у него в этом странном мире уже появился, пусть и названый, отчего бы не быть названой сестре…

– Ну что, я готов! – заявил он и добавил:

– На сколько шагов кидать?

– А вон метки, – ответил горбун Орро, – начни с ближней.

Клим прикинул. Цветные лоскутки были брошены на расстоянии приметно шесть, десять и пятнадцать шагов от мишени. Нормально, ему случалось и более дальнего расстояния ножи метать. Должно получиться.

Поэтому парень быстрым шагом прошёл к самой близкой из меток и быстро, почти без перерыва, засадил все шесть ножей в центр мишени.

Циркачи восхищённо засвистели, ладонями рук хлопая себя по предплечьям, и Клим понял, что это такой местный аналог аплодисментов. Поэтому он слегка опустил голову, кланяясь, подошёл к мишени, вытащил из неё ножи и переместился ко второй метке. На сей раз он бросил в неё только три ножа, но все они снова вонзились в центр.

– Отлично, – заявил Нур-Тур, – такое нравится публике, но следует добавить немного остроты. Ири!

Девушка соскользнула со своего стульчика и, когда Клим подошёл к третьей метке и обернулся, то увидел, что Ири стоит, прислонившись к мишени, и очаровательно улыбается.

– Ты что? – спросил он. – С ума сошла? Я же могу тебе повредить!

– Не повредишь, – промурлыкала девушка. – У тебя твёрдая рука и меткий глаз, а эти зажравшиеся горожане любят пощекотать своё толстое брюхо такими переживаниями.

Клим вздохнул. Сказавши «а», нужно было говорить и «б», поэтому отступать было некуда.

– Хорошо, – сказал он. – Я попробую.

– Ты не думай о том, что можешь промахнуться, – сказала девушка, перестав улыбаться. – Хуже нет, чем такие мысли. Ножи приняли тебя, они будут послушны тебе и попадут туда, куда ты захочешь. Давай!

И раскинула свои культи, скрытые длинными рукавами платья.

Клим вздохнул, отступил на шаг, примерился… и выпустил один за другим все шесть ножей. Циркачи вновь восхищённо засвистели. Два ножа вонзились точно по бокам Ири, два – над плечами, один – над головой и ещё один – возле правой щеки девушки. Так близко, что чуть не срезал упавшую набок прядь волос.

– Ну, вот и всё, – невозмутимо заметила Ири, – а ты волновался. Это будет великолепный номер. А теперь посмотри, что я умею.

Рик и Зик притащили из фургона ещё один высокий стул с какой-то странной конструкцией спереди. Для чего она – Клим понял, когда Унор прикрепил к этой конструкции изящно украшенный, но вполне себе грозно выглядящий арбалет. Ну да, обычный человек стоит на земле, а арбалет натягивает руками с помощью рычага. У Ири нет рук, эту манипуляцию она будет проделывать ногами, но ведь нужна опора… Затем и придумали этот стульчик. Креативно. Да и тул** с арбалетными болтами есть куда пристроить.

Между тем Ири взобралась на стульчик, ловко вставила первый болт и спросила:

– Клим, куда ты хочешь, чтобы я попала?

А Орро подошёл к Климу и протянул ему кусок самого обыкновенного мела. Клим отметил на мишени пять крестиков и отошёл.

И тут же свистнул первый болт, с глухим стуком вонзившись в первый крестик. Раздались уже привычные Климу местные аплодисменты. Ири же быстро зарядила арбалет вновь, и второй болт поразил второй крестик. В конце концов девушка поразила все пять меловых крестиков – не так быстро, как Клим: всё-таки арбалет – не нож, но феноменально точно.

– Отлично! – восхитился Нур-Тур. – Но вашему номеру не хватает точки. Клим?

Клим моментально понял, чего от него хотят. Становиться к мишени было страшновато, но раз уж Ири не побоялась… Отступать, как и в первый раз, было некуда, и Клим замер у мишени. Но потом вспомнил Вильгельма Телля и заявил:

– У Ири ведь будет только один выстрел?

Нур-Тур кивнул:

– Да, только один.

– Тогда мне нужно что-нибудь небольшое, но яркое. Чтобы положить на голову. Пусть Ири стреляет в эту мишень. Думаю, это будет неплохо смотреться.

– А парень-то соображает! – хмыкнул Орро.

– Разрази меня Небесная Благодать! – – согласился Нур-Тур. – И как мы сами до такого не додумались! Это будет очень… красочно… Зия, у нас остались ещё плоды омшана*?

– Они твёрдые и горькие… – поморщилась девушка. – Я уже хотела их выкинуть, омшанное дерево, с которого мы их собрали, видать, совсем одичало…

– Так мы их не есть и собираемся, – хмыкнул Нур-Тур, – молодец, что не выкинула. Принеси один.

Зия убежала и вернулась через минуту с округлым плодом красивого ярко-жёлтого цвета с фиолетовыми разводами. Плод был размером с крупное яблоко, но не идеально круглый, а как бы слегка приплюснутый с боков, поэтому Клим легко пристроил его на голове и выпрямился, сказав Ири:

– Ну, я готов. Давай!

Девушка не заставила себя ждать. Свист тетивы, короткий стук арбалетного болта, и две половинки плода упали к ногам Клима, а короткая толстая стрела вонзилась в мишень прямо над его макушкой. Вновь раздался восхищённый свист.

– Вот оно! – расхохотался Нур-Тур. – Потрясающе! Эти горожане пойдут посмотреть такой номер! Его нельзя не посмотреть!

Клим предоставил подошедшему Додо вытащить болт и заявил:

– Всё это здорово. Но меня, похоже, здесь слишком многие знают… и не с лучшей стороны. Когда я попросил помощи у крестьян, они прогнали меня… И откуда только узнали, что я изгнан?

– Ты забыл и это… – жалостливо вздохнула Зия. – Это жрецы Небесной Благодати передали всем своим весть об изгнаннике с младенцем и описали, как ты выглядишь. А жрецы рассказали всем. Жрецы умеют передавать сообщения другим жрецам… даже на очень большие расстояния, так что неудивительно, что тебя гнали все, у кого ты просил помощи… Но что тебя беспокоит сейчас? Среди нас нет жрецов Небесной Благодати…

– Да ни один Жрец не приблизится к таким, как мы, они слишком боятся осквернить свою святость, – горько рассмеялся Додо.

Клим принял к сведению информацию о неведомой ему системе оповещения. Неужели в этом мире есть радио? Или жрецы общаются как-то по-другому? Но неужели циркачи не понимают?

– Если всем известно, как я выгляжу, значит, меня могут узнать, – мрачно сказал он. – И у вас будут неприятности.

Циркачи переглянулись и расхохотались.

– Самые ужасные неприятности с нами уже произошли, – довольно тонким голосом пропищал лилипут Зик. – Но благодарим за заботу, тебе не о чем беспокоиться. После того, как с тобой поработает Нулле, тебя даже родные не узнают.

Родные… – неожиданно обожгло Клима. А у него есть родные?

*каштина – тридцать дней, месяц.

**тул – колчан.

***омшан – местное плодовое дерево. Плоды размером с яблоко, очень приятного, медово-сахарного вкуса и яркого желто-фиолетового цвета, мякоть спелых омшанов мягкая с приятным ванильным запахом. Но без ухода дерево быстро дичает, даже спелые плоды остаются горькими и довольно твёрдыми.

========== Глава 7. Внутренний мир и внешний облик ==========

Внимание, пока не бечено!

Родные… – неожиданно обожгло Клима. А у него есть родные? Точнее, у этого… Камеля? Если есть – почему никто не пытался ему помочь? Или Камель был такой сволочью, что родня только обрадовалась, весело потёрла лапки и принялась с азартом делить имущество изгнанника? Или он вообще сирота? Непонятно… Ох, мало у него информации, совсем мало…

И тут Клим вспомнил о мешочке на шее. Прабабушка писала про какую-то книгу, на которую нужно было капнуть кровью. Может, там что отыщется? И какое отношение к этому миру имеет загадочный камень? И почему прабабушка так сильно отличалась от местных, как и он сам? Однако, его внешность ни у кого удивления не вызывает, даже у циркачей.

Стоп. Циркачи.

Клим наконец-то понял, что его царапнуло где-то внутри с самого первого момента. Глаза… Глаза у всех, кто встречался ему на пути, были одноцветными, без белка. А вот у циркачей… Несмотря на всю их необычную внешность, глаза у них были такими же, как у Клима. И цвет их варьировался от светло-жёлтого до цвета крепкой заварки. И что сие значит? Просто загадка на загадке. Нет, срочно нужно прочитать прабабкину книжицу – вдруг что-то полезное найдётся.

– Клим… Клим… Эй, что с тобой?

До Клима неожиданно дошло, что он вдруг задумался, чуть ли не посреди разговора, что выглядело, мягко говоря, странновато. Он встряхнул головой и выдавил:

– Простите, что-то со мной не то…

– Бывает, – неожиданно мягко сказал Орро, – это из тебя переживания выходят. Вряд ли тебя каждый день вешали.

– Я тоже думаю, что вряд ли, – покладисто согласился Клим.

Циркачи рассмеялись, и Нур-Тур заявил:

– Ну что, так я зову Нулле?

– Эээ… Зачем? – не понял Клим.

– Ты об виселицу, что ли, так башкой шарахнулся? – заржал Нур-Тур. – Сам же говорил – боишься, что тебя узнают. А Нулле – мастерица внешность изменять. Есть у неё пара штучек…

Эту самую пару штучек Климу пришлось вскоре испытать на себе. Нулле, явно соскучившаяся по любимому делу, принялась за парня со всем энтузиазмом, взяв себе в помощь Зию, пока Ири вместе с лилипутами возилась с Рушаном.

Для начала Клима заставили раздеться и в четыре руки натёрли настоем какой-то травы, отчего кожа парня приобрела красивый кофейный оттенок.

– И что, мне каждое утро так натираться? – поинтересовался он.

– Размечтался! – отрезала Нулле. – Стойкая вещь, можешь хоть под дождём бегать, хоть с мыльным корнем тереть. Раньше, чем через полкаштины не смоется. И коже не вредит, проверено.

Климу осталось только согласиться, но на этом его мучительницы не остановились. Волосы Клима были безжалостно выкрашены не менее стойкой краской в рыжий… точнее в ржаво-коричневый цвет, над глазами и на носу Нулле нанесла несколько точек – типа родимых пятен, а на подбородке изобразила что-то вроде рубца. А потом высохшие волосы Клима Нулле и Зия быстренько заплели в мелкие косички, похожие на дреды. На робкие возражения Клима, что, вообще-то большая часть местного населения выглядит как-то по-другому, лилипутка решительно ответила:

– Среди нас всякие встречаются. Поверь, никто особо не удивится. Главное, чтобы не узнали в тебе изгнанника.

После такого демарша парню оставалось только молча терпеть. Наконец издевательство над его внешностью закончилось.

– Ну вот, слишком сильно менять не будем, – заметила Нулле, – пока хватит и этого. А для представлений можно горб фальшивый привязывать. Глянь-ка.

У неё нашлось небольшое, с ладонь, зеркальце из какого-то полированного металла.

Клим глянул и хмыкнул. Сам себя он точно не узнавал. Другой цвет кожи, другой цвет волос, дурацкая причёска из мелких косичек – уже меняли его почти до неузнаваемости, а несколько поставленных Нулле «родинок» и «шрам» изменили его лицо, сделав его каким-то асимметричным, грубоватым и непривлекательным.

– Сам себя не узнаю, – высказался он.

– Вот и хорошо, – заметил Нур-Тур, – теперь твои недруги тебя не узнают. Нулле, а одежду ты тоже приготовила?

– Обижаешь! – хмыкнула Нулле и залихватски свистнула, засунув в рот два пальца. Рушан, до этого мирно возившийся в своей корзинке, заслышав этот свист, разразился целой серией гневных воплей.

– Ой, извини, маленький, – подбежала лилипутка к корзинке, – не хотела тебя напугать!

– Бестолочь, – проворчал мгновенно оказавшийся рядом Унор, – такие маленькие громких звуков боятся.

И протянул малышу большой яркий шарик на палочке. Рушан цапнул шарик и радостно затряс. Раздался тихий рокочущий звук, это привело малыша в восторг, и он издал ещё один вопль – на этот раз радостный, а потом принялся с силой трясти самодельную погремушку.

– Воот… – расплылся в улыбке Унор. – Такое всем мелким нравится… Кстати… Ты это ведь хотела, Нулле?

И протянул девушке узел.

– Это-это, – заулыбалась лилипутка. – Мы с Зией и Ири вечером прикинули, как тебя лучше одеть, Клим, чтобы городские лишнего внимания не обращали…

Клим понял, что Зия вечером ушла именно из-за этого – чтобы сшить ему одежду. Блин, эти люди делали для него так много… а ему даже нечем было их отблагодарить.

Однако, когда Нулле ловко развернула узел, Клим сначала громко вздохнул, а потом душевно крякнул. При виде предложенного ему одеяния получили бы глубокий культурный шок не только Дольче на пару с Габбано, но и Слава Зайцев вкупе с Валентином Юдашкиным.