Текст книги "Холодок (СИ)"

Автор книги: РавиШанкаР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 30 страниц)

Я растолкал Антошку, тот недовольно пофыркал спросонья, но со мной согласился. Так что наши утренние сборы были недолги – пищи в море полно, да и островки такие, буде мы захотим размять ноги на суше, наверняка нам встретятся. Так что кое-как умывшись – вода, кстати в здешнем море оказалась абсолютно пресной и даже приятной на вкус, я руками привёл в порядок свои внезапно, как и у Антошки, отросшие волосы – понимаю ведь, что бесполезно и в воде всё равно всё встанет дыбом, но привычка же… Потом мы поймали себе ещё по рыбине – стараясь выбрать таких же, как и вчера – до меня запоздало дошло, что среди представителей местной фауны могут быть и ядовитые, и нам, дуракам, сильно повезло, что первая же дегустация не отправила нас на небеса уже окончательно. Так вот, мы позавтракали и отправились куда глаза глядят, перемещаясь, в основном, под водой. И это было здорово. Море было не слишком глубоким, и внизу, под нами, колыхались целые поля водорослей – красных, синих, оранжевых, жёлтых, фиолетовых и белых. Это сказочное зрелище дополнялось стайками, стаями и стаищами рыбок разнообразных размеров и расцветок, порой настолько пёстрых, что рябило в глазах. Но никого крупнее нас мы так и не встретили – и я сделал вывод, что если здесь и есть хищники – то не в здешних водах. Но, тем не менее, оглядываться не перестал. Мало ли что.

Плыть было легко, новое тело подчинялось мне безукоризненно, и постепенно мы с Антошкой начали дурачиться – нагоняя друг друга, вертясь волчком и выделывая в воде замысловатые пируэты. Ощущение собственного телесного здоровья пьянило и чуть не сыграло со мной дурную шутку… Кстати, с другой стороны, это нам и помогло кое в чём. Меня с самого начала сильно напрягало, что мы с Антошкой не могли общаться в воде – только какими-то знаками. И вот, когда я в очередной раз перегнал его и стал выделывать что-то вроде петли Нестерова,* только в воде, мне в голову неожиданно прорвался Антошкин заполошный вопль:

– «Сзади, Холодок, сзади!»

От изумления я развернулся и оказался лицом к лицу с огромной рыбиной, которая уже заинтересованно открыла свою зубастую пасть, явно решив испробовать меня на вкус. От неожиданности я оскалился, растопырил когти, которые существенно подросли и превратились в самые настоящие бритвенные лезвия, и бросился на неё. Никогда в жизни не видел охуевшую рыбу, но это, похоже, был именно тот самый случай. При виде столь нестандартно ведущей себя добычи, рыбина развернулась и стала улепётывать со всех ног. То есть, со всех плавников, причём с такой скоростью, что нагонять её было бесполезно.

– «Уррра! Здорово ты её!» – вновь прорвался в голову Антошкин радостный вопль.

– «Ничего себе, – растерянно отозвался я, – я тебя слышу!»

– «Ага! – закрутился радостным колёсиком вокруг меня Антошка. – Мы теперь и под водой можем разговаривать!»

– «Ну, это логично, – рассудил я, – если такие, как мы, много времени проводят в море, глупо надеяться только на язык жестов».

Антошка радостно закивал и обогнал меня – что-то разноцветное впереди привлекло его внимание.

– «Поосторожнее! – мысленно крикнул я. – Мало ли что!»

– «Холодок, – было мне ответом, – смотри, тут, кажется, город… был…»

Я поплыл быстрее и вскоре поравнялся с Антошкой. Друг был прав – в углублении дна, огромной то ли природной, то ли искусственно вырытой котловине мы углядели развалины самого настоящего города. Много-много маленьких домиков из розового камня, украшенных кораллами и ракушками, несколько домов… нет, настоящих дворцов, облицованных золотистым и зеленовато-белым камнем, большой белый дворец… нет, скорее, храм в самом центре. И всё заброшенное, наполовину затянутое придонным илом, заполонённое вездесущими водорослями.

Мы спустились ниже, к самим домикам, стали заглядывать в окна. Кое-где сохранилось что-то вроде мебели, на стенах дворцов и храма можно было разглядеть росписи – они изображали таких же существ, как мы. Радостные и довольные жизнью, они танцевали на этих фресках затейливые танцы, собирали какие-то странные дары моря и ловили рыбу, сидели за длинными столами и чем-то угощались… Но не было ни одного изображения войны или ссоры. Похоже, синенькие были на редкость миролюбивы – не это ли их и погубило?

Мы поплыли дальше, а когда оказались на площади, перед входом в храм, нашим глазам предстала жуткая картина. Вся площадь… вся, сплошь, белела останками – белые косточки были везде – они лежали у входа, теснились у подножия огромной статуи, изображавшей сидящего на камне с поджатыми ногами… возможно, бога в странном головном уборе с ожерельем, сверкающим драгоценными камнями на шее. Слепые глаза статуи безразлично смотрели в никуда, губы ласково улыбались, а внизу белели груды останков вперемешку с украшениями, какими-то странными предметами непонятного мне предназначения, маленькими сундучками, горшками, округлыми посудинами совсем уж странного вида… Словно все жители города, прихватив самое ценное, что было в их домах, кинулись к своему богу в тщетной надежде, что он спасёт, защитит… Не защитил… Но что же здесь произошло?

Бело-синий от переживаний Антошка вцепился мне в плечо. Он вертел головой, словно пытаясь понять, что это за кошмар, и я удивился, что сейчас мой друг был взволнован куда сильнее, чем вчера, когда мы попали сюда. Но эта мысль мелькнула и пропала, друг был настолько взволнован, что в мыслях у него проносились сплошные неясные образы, полные горя и отчаяния. Антошку срочно нужно было уводить отсюда, что я и сделал, попросту потянув его за собой. Он и не сопротивлялся. Похоже, зрелище давнего побоища привело его в настоящий шок.

Я тащил Антошку за собой до тех пор, пока впереди не показалась плотная стена из кораллов – тоже удивительной красоты. Я вспомнил всё, что знал о коралловых островах нашего мира, и стал медленно всплывать на поверхность, продолжая тащить Антошку за собой. Наконец моя голова показалась над водой, и я понял, что не ошибся. Нам встретился очередной остров, только сложенный из кораллов – самый настоящий атолл. Островок был невелик, но на нём, в отличие от предыдущего, что-то росло – несколько деревьев с шоколадного цвета стволами и фиолетовой листвой, сильно напоминавших по форме перевёрнутые метёлки для пыли. Листва забавно торчала пучком, а окружали эти местные подобия пальм островки травы – тоже самого разного цвета – фиолетового, синего, пурпурного.

Антошка наконец-то стал приходить в себя и слабо затрепыхался:

– Холодок… Я в порядке…

– Давай на берег выберемся, – предложил я.

Антошка вяло кивнул, и очень скоро мы уже растянулись на местной травке – кстати, вполне мягкой и приятной. Валялись там и плоды местных «пальм» – снежно-белые и овальные, размером примерно с голову ребёнка. Некоторые из них были расколоты и явно кем-то поедены.

– Как ты думаешь, нам их можно? – поинтересовался я.

– Думаю, можно, – ответил Антошка, – вон, какие-то местные зверюшки их ели, значит, они не ядовитые.

Ага, кажется Антоха начал успокаиваться. И я спросил:

– Почему тебя так расстроило это зрелище? Я не спорю, оно ужасное, но это явно было давно.

– Понимаешь, – вздохнул Антоха, – мне вдруг показалось, что мы с тобой единственные разумные существа во всём мире. А все остальные погибли… Так жутко стало. Что-то у меня нервы совсем ни к чёрту.

Я кивнул. Бывает. Меня это зрелище тоже ужаснуло. Но мы-то живы. И нам нужно поискать тех, кто владеет информацией об этом мире.

Решив так, я нашёл подходящий камушек и тюкнул по «ореху». Плод распался на две половинки и показал вполне аппетитную, маслянисто-жёлтую сердцевину. Пахло… вкусно, и я решился попробовать. И не пожалел. Вкус плода напоминал ананас, киви и клубнику с лёгким привкусом крема с торта одновременно.

Я протянул вторую половинку «ореха» Антошке и убедился, что переживания не отбили у него аппетита. Некоторое время мы сосредоточенно выскребали из твёрдой скорлупы обалденно вкусную маслянистую мякоть, а потом… потом моё внимание отвлекло какое-то движение в море. Я всмотрелся, отложил «орех» и толкнул Антошку:

– Гляди, ты так переживал, что мы последние в этом мире. Так вот, похоже, что нет.

*Петля Нестерова – одна из самых сложных фигур высшего пилотажа, названная так по фамилии лётчика, который выполнил её впервые. Из-за сложности и опасности называется также «мёртвой петлёй»

========== Глава 3. Разочарование ==========

Я всмотрелся, отложил «орех» и толкнул Антошку:

– Гляди, ты так переживал, что мы последние в этом мире. Так вот, похоже, что нет.

Антошка тоже отложил в сторону свою половинку «ореха» и стал внимательно вглядываться в море. Действительно, в волнах мы сумели разглядеть полтора десятка головок с длинными волосами самых разных оттенков – от тёмно-зелёного до пурпурного. И, судя по нежно-голубому цвету кожи, это были наши с Антошкой новоявленные соплеменники. Плывущие всё приближались, быстро рассекая изумрудные волны, и вскоре мы расслышали странные звуки, похожие на птичий щебет – похоже, синенькие так общались. Антошка помахал им рукой, а они увидели нас, щебет усилился, стал выше тональностью, и пловцы стали приближаться к островку ещё быстрее.

А когда они выбрались на берег, мы с Антошкой слегка обалдели. Неведомые пловцы оказались пловчихами, то есть, девчонками. Одежды на них, как и на нас, не было никакой, нижнюю часть тела покрывала перламутровая чешуя того же оттенка, что и волосы на голове. Глаза у красавиц – действительно, красавиц, фигурки у девчонок были такие, что мисс Мира урыдалась бы от зависти, черты лица правильные, даже чуть-чуть видневшиеся из ртов белоснежные клычки их не портили, – так вот, глаза у красавиц тоже были золотистого цвета, как и у нас с Антошкой, с вертикальными зрачками. То есть, выглядели девушки необычно, но весьма привлекательно, на мой взгляд, каждой из них было лет по восемнадцать-двадцать, то есть, казались они вполне взрослыми, но… но вот их поведение больше походило на поведение несмышлёных детей. Они некоторое время рассматривали нас с Антошкой, некоторые подходили и обнюхивали, пытаясь лизнуть в щёку или в плечо, но… Никакого контакта не получилось. Девушки вели себя вполне дружелюбно, однако, разглядев нас, они утратили к нам всякий интерес, стали гоняться друг за другом по песку, подбирали и ловко вскрывали когтями белые «орехи», лакомясь их содержимым, при этом пачкались совсем как маленькие дети. Неужели это действительно дети, только выглядящие взрослыми?

Признаюсь честно, при взгляде на некоторые выдающиеся подробности их анатомии я сначала почувствовал, как чешуйки в паху начинают раздвигаться сами собой. От конфуза я удрал в лагуну, и только прохладная вода немного привела меня в себя. Чуть позже ко мне присоединился и Антошка. Но когда мы присмотрелись к поведению морских девушек, всякое нескромное желание как отрезало. Да, они красивые, да, по меркам нашего мира они выглядят вполне взрослыми… Но ведь это всё равно, что хотеть ребёнка. Так что возбуждение спало само собой, мы вновь вылезли на берег и продолжили свои наблюдения. Девушки нас совершенно не стеснялись, порой то протягивали половинки уже расколотых плодов, то пытались вовлечь в свои догонялки. Антошка несколько раз пытался объяснить что-то жестами, но его движения вызывали только смех. Морские девушки не просто не понимали его, они, похоже, были неспособны к какой-то серьёзной мыслительной деятельности и находились на уровне развития двух-трёхлетних малышей. Я даже попытался вступить с ними в мысленный контакт, но это тоже было бесполезно. Мне удалось уловить неясные мыслеобразы в сознании нескольких девушек – тепло… играть… пища… отзвуки каких-то неясных, но неоформленных в сознании опасностей… И всё. Похоже, обитательницы моря были неразумны. Или минимально разумны. Но как же так?

Я вновь присел на песок, рядом устроился заметно расстроенный Антошка.

– Холодок, они как дети… Они почти неразумны, – проронил мой друг. – Но почему?

Я покачал головой:

– Сложно понять. Но город… Его обитатели были явно разумными. Такие, – я кивнул на девушек, – не смогли бы построить дома, дворцы, храмы, не сумели бы создать росписи, делать украшения и предметы быта. В подводном городе было достаточное развитое общество со своими законами, искусством, религией… Куда всё это делось?

– Может быть, немногие уцелевшие утратили разум из-за случившейся катастрофы? – спросил Антошка. – А это их неразумные потомки?

– Но какого масштаба должна быть катастрофа? – поразился я.

Антошка покачал головой:

– Не знаю. Но это явно было что-то ужасное.

– Погоди, – улыбнулся я, – возможен другой вариант. Это просто стайка расшалившихся несмышлёных детишек, удравших из-под надзора. И скоро сюда явятся более разумные нянюшки.

– Хотелось бы верить, – вздохнул Антошка, – но это вряд ли. Вспомни росписи подводного города. Там были изображены не только взрослые, но и дети. И в останках… черепа были и большие, и маленькие. Я вот думаю – может, это как в Спарте?

– В смысле? – удивился я.

– Ну, помнишь, – ответил Антошка, – там избавлялись от хилых, слабых и больных детей? Может быть, и от этих девушек избавились, когда стало понятно, что они умственно неполноценные? А они выжили – пищи здесь много, а опасности встречаются нечасто. Так что где-то имеются и более разумные их соплеменники.

Я помолчал. Гипотеза Антошки была вполне правдоподобной, но…

– Знаешь, – сказал я, – если это и впрямь так, то меня не особо тянет знакомиться с такими… более разумными.

Но долго гадать нам не пришлось. Глаза у нас были на диво зоркие, и Антошка первым разглядел на горизонте приближающуюся чёрную точку.

– Смотри, – дрогнувшим голосом сказал он, – это, кажется, корабль?

Корабль? Значит, морские жители не единственная раса в этом мире? Интересно, что на сей раз за сюрприз ждёт нас?

Я хорошенько пригляделся и признал, что Антошка не ошибся – в направлении атолла стремительно приближался корабль с большим косым парусом и двумя прямыми, на трёх мачтах. А на палубе корабля я разглядел вполне себе обычно выглядящих людей. Самые обычные матросы – в синих штанах и серых рубашках, на головах повязаны платки чёрного цвета. Они деловито перемещались по палубе кораблика, возясь с какими-то снастями. Ещё несколько человек, одетых более богато – в высоких сапогах, вышитых… ну, не знаю, пусть будет – куртках и белоснежных рубашках наблюдали за процессом. Один из них навёл на островок что-то вроде бинокля и повернулся к матросам. Наверное, скомандовал что-то.

Мне очень хотелось рвануть прямо к ним – может быть, эти люди тоже окажутся дружелюбными? К тому же в нашем мире моряки не обижали русалок – это было дурной приметой, может, и здесь так же? Правда, мы не совсем русалки, но кто знает?

Антошка тоже раздумывал, переводя внимательный взгляд то на корабль, то на меня. А я медлил. Бросаться очертя голову к тем, кто кажется безопасным и дружелюбным? Что-то не тянет. Люди на корабле были явно разумны, но разумность бывает разной, и не всегда разум несёт добро.

– Подождём, – тихо сказал я. – Поглядим, что им нужно.

Антошка кивнул, соглашаясь. А ещё нас сбило с толку поведение девушек. Они не пытались удрать, но были насторожены и даже напуганы.

И тут один из стоящих на палубе людей махнул рукой, и два матроса поднесли ему здоровенную, странно изогнутую трубу. Зачем?

Ответ я получил почти сразу же. Мужчина поднёс к губам трубу, и над морем разнёсся странный жуткий звук – высокий и томительный. Морские девушки замерли на мгновение, а потом стали бросаться в море и поплыли к кораблю. Словно крысы, которых неудержимо влекла к себе дудочка крысолова из Гамельна. Я ещё не успел додумать эту мысль, как сам оказался на ногах и сделал несколько шагов по направлению к морю. И тут же мою щёку обожгла хлёсткая пощёчина. Я в недоумении затряс головой… и опамятовался. А Антошка, который привёл меня в чувство столь радикальным способом, отчаянно крикнул:

– Уши! Холодок, заткни уши, иначе нам хана! Сами к этим сволочам поплывём!

Собрав все остатки воли, я повиновался. Звук не исчез, но стал значительно слабее, а главное – утратил свою притягательность. Тело больше не двигалось в сторону моря, и я вновь опустился на песок, Антошка пристроился рядом, и мы стали беспомощно наблюдать за происходящим. А люди на палубе радостно расхохотались, глядя на покорно плывущих к ним морских девушек.

А те оказались совсем рядом с кораблём, и тогда матросы сбросили в море сеть. Да-да, самую настоящую сеть, в которой бедняжки и запутались. По приказу мужчины с подзорной трубой матросы слитными и привычными движениями потащили сеть из воды. Морские девушки, казалось, стали приходить в себя, они пытались сопротивляться, может быть, стали резать когтями сеть, но тут странный “музыкант” отложил трубу и навел на запутавшихся в сети девушек что-то вроде большого фонарика, из которого вырвался тонкий зелёный луч. Зеленоватое сияние окутало сеть с запутавшимися в ней девушками, и те замерли неподвижно. После этого матросы быстро вытащили сеть на палубу и стали её распутывать. Девушек сноровисто связывали и уносили куда-то вниз – видимо, в трюм. Те же не шевелились, вконец одурманенные этим зелёным сиянием. Что же это такое? Зачем?

А ещё я заметил, что некоторые матросы, связывая девушек, ещё и прикасались к ним – трогали грудь, живот, руки их спускались ниже… Правда, капитан что-то рычал тем, кто позволял такие вольности. Наконец матросы связали и унесли в трюм последнюю из морских девушек. «Музыкант» убрал свой странный прибор, судно быстро развернулось, поймав попутный ветер, и помчалось прочь на всех парусах. А мне ещё показалось, что «музыкант» разглядел нас и издевательски махнул рукой – мол, гуляйте пока. Позже попадётесь.

И тут я вновь обратил внимание на Антошку. Он смотрел на всё творящееся безобразие чуть ли не со слезами, а потом выдал:

– Почему? Почему всё так испортилось?

Я сначала не понял, а потом… Почему-то мне показалось, что Антошка переживает за морских девушек не просто из добросердечия. Что-то он знает. И мы попали в этот мир, в эти тела отнюдь не случайно. Но как это связано с моим другом? И я понял, что больше выносить эту недосказанность, которая грозила встать между нами, как стена, я просто не смогу. Нужно было расставить все точки над «ё». И я решился.

– Антош… – тихо начал я, – колись. Ты ведь явно знаешь об этом мире больше, чем я. Что здесь происходит? Куда нас, на хрен, занесло? Что ты от меня скрываешь? Колись!

Антошка посмотрел на меня и шмыгнул носом. В глазах его была такая вселенская печаль, что я устыдился своего вопроса и решил, что просто напридумывал себе невесть что. У меня ведь больше и нет никого, кроме Антошки, а я к нему с допросами пристаю…

Но мой друг грустно вздохнул и сказал:

– Ты правильно думаешь…

А после этого начал колоться.

========== Глава 4. Кое-что проясняется ==========

Антошка грустно вздохнул и сказал:

– Ты правильно думаешь…

А после этого начал колоться. И его рассказ заставил меня рот разинуть от удивления.

Я ведь уже говорил, что Антошка очень хотел стать программистом? И немалую роль в этом играло то обстоятельство, что эта работа частенько не предполагает непосредственного общения с людьми. Нет, с этим у Антошки было всё нормально. А вот люди на него реагировали как-то странновато. Да что греха таить – я и сам по первости старался его опекать и помогать. Крохотный рост Антошки поневоле заставлял смотреть на него как-то несерьёзно. Словно это автоматически делало его и умственно неполноценным, неспособным позаботиться о себе. Но это было далеко не так. Антошка был редкостным умницей, наши учителя специально занимались с ним по программе повышенной сложности, думаю, что ЕГЭ он бы сдал блестяще и поступил бы куда хотел.

А насчёт позаботиться… Ну, я вас умоляю – в наше-то время, когда имеется куча всяких штучек, облегчающих быт… Да, конечно, все они рассчитаны на людей нормального среднего роста. Ну и что? Ребята – те, кто мог заниматься в мастерских – сделали для Антошки что-то вроде лесенок на колёсиках – аж три штуки. Одна стояла в нашей комнате, одна в душевой-прачечной – старшие уже сами для себя стирали-гладили, да… Машка Белова, у которой рук не было, вообще всё это ногами проделывала. Даже шила и вышивала, да. Может, для кого и запредельно это смотрелось, а по мне – так вполне нормально. Я, когда к Ирке заглядывал, не раз видел, как Машка одной ногой иголку держит, другой нитку и так ловко вдевает – дай Бог иным неумехам с руками. Когда её вышивки на одну выставку международную отправили, там народ поверить не мог, что всё это ногами вышито.

Ах, да, забыл про третью лесенку сказать – она на кухне в нашем блоке стояла. Мы, старшие, уже могли всё – суп сварить и салат какой-нибудь простой настругать, и картошки поджарить. Девчонки даже пироги печь умудрялись и торты.

А по коридорам интерната Антошка лихо гонял на трёхколёсном велике. Да так быстро, что нам с Иркой на колясках было за ним не угнаться.

Так что, даже уехав из интерната, мы с Антошкой не пропали бы. Единственное, что напрягало – это люди. У нас ведь две крайности в народе – либо жалеть до полного слюнтяйства «бедненьких обездоленных деточек», либо рассуждать с пеной у рта про ту же Спарту – дескать, там знали, как с инвалидами поступать. Оттого и были все такие крепкие и здоровые. Правда, никто дальше вопросом не задаётся – и где теперь та Спарта?

Кроме того, большинство людей имеет привычку смотреть на инвалидов с этакой брезгливой жалостью – словно они заразные и при близком контакте это может передаться. Плавали, знаем. Мы же не всё время в интернате сидели – у нас свой автобус был, мы в музеи ездили, в цирк, в театр. Иногда в кафе-мороженое заходили… У нас учителя умные, говорили, что нам всё равно нужно знать как можно больше об окружающем мире – для правильной социализации. Ну, маленькие, может, и не замечали, как на нас смотрят другие посетители тех же кафе, а мы-то с Антошкой и Иркой всё видели – и как пустели соседние столики рядом с нашим, и как мамаши подзывали администратора, чтобы выговорить ему насчёт нас. Нам пришлось отрастить себе дублёную кожу и не обращать внимания на всё это. Не доказывать же всяким придуркам, что мы – люди, если они настолько тупы, что не понимают очевидного.

Ох, что-то меня унесло не в ту степь. Но я просто хотел объяснить некоторые особенности Антошкиного характера, и то, почему он не слишком горел жаждой общения с внешним миром. Но у него было ещё и здоровое желание прославиться или хотя бы создать что-нибудь такое, что стало бы таким же известным, как кубик Рубика.

И Антошка задумал создать новую игру. Он даже название для неё придумал – Тетис. По названию древнего моря, которое когда-то омывало праконтинент Гондвану. Водный мир, где суши совсем немного. И свой мир он хотел населить разумными существами. Не догадались, какими?

Смысл игры состоял в том, чтобы играть за одного из трёх представителей разумных рас, живущих в мире Тетис. Назвал их Антошка несколько заковыристо – Дети моря или Чоуроджи, прошу любить и жаловать, в тела представителей этой расы и зашвырнуло нас с Антошкой; дети Земли, то есть обычные люди – Махароджи; дети Неба – Наароджи. Фишка состояла в том, что ежели вы жаждали славы и приключений, то игра подстраивалась под вас, превращаясь в увлекательный квест с приключениями, поисками кладов, путешествиями, спасением прекрасных дев и прочей р-романтикой. Можно было даже, начав с какого-нибудь бедняка или простого работяги, достичь высокого положения Правителя одного из народов.

А если вас приключения не привлекали, а хотелось мирной жизни в необычном мире, то вы вполне могли жить, например, в подводном городе, держать лавку по продаже раковин, жениться, завести детей и всё в том же духе.

– Так нас что, зашвырнуло в твою игру? – в этом месте прервал Антошку я.

Друг покачал головой:

– Нет. Как таковой, игры ещё не существует. Есть несколько набросков в моём блокноте. Есть довольно продуманный мир в моей голове. Но самой игры ещё нет.

– Игры, может, и нет, – заметил я, – а мир-то существует. Слушай, может ты с такими подробностями его представлял, что нечаянно создал? Я где-то читал, что наши желания материальны…

– Ну, ты загнул, – отозвался Антошка, – я что тебе – Бог, чтобы миры создавать? Хотя, признаюсь, один из набросков в моём блокноте изображал подводный город. Именно такой, развалины которого мы с тобой видели. Это меня так и ужаснуло, понимаешь? В моём мире такого просто не могло быть, там расы жили в мире между собой, дети Моря были разумны, и уж, конечно, люди их не ловили с непонятными целями. Знаешь, Холодок – я ничего не понимаю. И это мне совсем не нравится.

– Мне тоже, – отозвался я. – Это ты и имел в виду, когда говорил, что всё испортилось?

– Да, – кивнул Антошка. – У меня такое чувство, что в мой мир пробралась какая-то злая сила. И извратила саму его сущность. И это просто ужасно.

И тут мне в голову пришла одна идейка:

– Погоди, – сказал я, – если ты у нас творец этого мира, так значит, ты можешь здесь всё изменить – так, как было изначально…

– Нет, – прервал меня Антошка, – не могу. Я не чувствую в себе такой силы. Я просто обычный Чоуроджи, как и ты. У Чоуроджи, как и у представителей других рас, конечно, были свои маги. Но я к ним не отношусь.

Я вздохнул. Жаль, такая идея была… Но это значит только одно – нам по-прежнему нужны знания об этом мире. Может быть, что ещё и удастся исправить? И я приобнял Антошку, который тут же пристроил голову мне на плечо и тяжело вздохнул.

– Не вздыхай, – сказал я. – Смотри на вещи проще. Мы живы. Мы вместе. Мы обрели здоровые сильные тела. И кто бы ни сыграл с твоей Утопией такую гадкую шутку – пускай он поостережётся.

– Ты серьёзно? – удивился Антошка.

– Конечно, – отозвался я. – Мне не понравился разрушенный город – там явно произошло что-то ужасное. Мне не понравилось, что Чоуроджи лишились разума и что их ловят, как диковинных зверюшек. Так что давай найдём причину этих неприятных изменений. Ты согласен?

Антошка разом перестал грустить:

– Ещё как согласен!

А потом он снова глянул на море и заявил:

– Смотри, ещё кто-то плывёт. Похоже, это одна из девушек – отбилась от своих и поэтому уцелела.

Я присмотрелся. Действительно, в волнах виднелась ещё одна девичья головка. Увидев нас, девушка что-то просвистела и тоже быстро поплыла к островку. А когда она совсем приблизилась, я понял, что она старше тех, кого поймали люди. Не знаю, почему у меня возникло такое чувство – лицо её, вернее, половина, потому что другую она тщательно закрывала распущенными фиолетовыми волосами – лицо её было таким же красивым и гладким, а во взгляде светился разум. Неужели появился хоть кто-то, кто может всё нам объяснить?

Девушка вышла на песок, и я убедился, что она действительно отличается от тех, кого мы уже видели – её талию охватывал узкий кожаный пояс, с которого свешивались ножны с маленьким кинжалом и мешочек с плотной застёжкой. На запястьях у неё были красивые браслеты, на шее – ожерелье из подобранных по цвету и форме раковин и крупных жемчужин.

Она приблизилась к нам… замерла… и вдруг упала на колени и стала что-то спрашивать на своём щебечущем языке. Но мы по-прежнему её не понимали, что и попытались показать жестами. Девушка кивнула, встала и положила мне руки на виски. Конечно, я не понимал, что она пытается мне сказать, но кое-что сумел вычленить в потоке мысленных образов. Девушка спрашивала, кто мы, и беспокоилась за своих.

В ответ я попытался передать картинку с кораблём людей, странной трубой и то, как люди похитили девушек. Похоже, она меня поняла, потому что горестно вскрикнула и прижала руки к лицу.

– «Последние… последние…» – сумел уловить я на понятийном уровне. Мы с Антошкой переглянулись в недоумении, но, похоже, эта дама отличалась сильной психикой и немалой стрессоустойчивостью. Она сумела взять себя в руки и стала делать приглашающие жесты, словно зовя нас с собой.

– Кажется, нас в гости приглашают… – пробормотал Антошка.

Уж не знаю, что уловила в его мыслях девушка, но она тут же закивала и послала нам очередной мыслеобраз: просторная то ли пещера, то ли грот, в которой на каменной лежанке, на подстилке из водорослей лежала ещё одна Чоуроджи – её волосы были серебристо-белыми, почти белой была и кожа, через которую просвечивали синие веточки вен. И, хотя лицо её было гладким, без морщин, я понял, что эта женщина стара, очень стара. И жизнь теплится в ней просто чудом. Рядом с ней сидела ещё одна девушка, похожая на ту, которая беседовала с нами, как две капли воды. Только украшения на ней были другие – красные и розовые кораллы в ожерелье и розовые жемчужные браслеты. Сестра?

Девушка улыбнулась на мой немой вопрос и сделала такой жест, словно гладит кого-то по голове и качает на руках. Дочь? Впрочем, сейчас это не так уж и важно, тем более, что девушка сумела сформировать очередной понятный мыслеобраз:

– «Старейшая… поймёт… объяснит… Она помнит, помнит, когда были ещё такие, как вы…»

– Такие, как мы? – ошалели мы с Антошкой. – А вы разве не такие?

Девушка хихикнула и провела рукой у Антошки между ног, так, что он отскочил назад и сделался фиолетово-пурпурным от смущения, и добавила:

– «Не такие… таких вообще нет. Берегитесь… Махароджи…»

– Она имеет в виду, – предположил я, – что Чоуроджи мужского пола не осталось, и они чем-то ценны для Махароджи… то есть, для людей…

Девушка вновь закивала и, уже с немалым трудом – видно, общение с нами отнимало много сил – выдала:

– «Старейшая… объяснить… всё… Со мной… плыть… вы…»

Затем она уже полностью перешла на щебетанье, которого мы не понимали.

– Поплыли? – спросил Антошка.

– Конечно, – ответил я. – Разве у нас есть выбор?

Антошка покачал головой, девушка легко прыгнула в море и мы присоединились к ней.

Никак не пойму, то ли всё становится яснее, то ли ещё больше запутывается…

========== Глава 5. Старейшая. Часть первая ==========

Девушка легко прыгнула в море, и мы присоединились к ней. Наша проводница легко рассекала волны, а потом нырнула, огибая стену из кораллов. Мы последовали за ней и оказались в самом настоящем коралловом лабиринте. Ой-ой… Отсюда, пожалуй, без провожатых и не выбраться…

– «Да ты что? – донеслась до меня мысль Антошки. – Направления не чувствуешь?»

Я прислушался к себе и согласился с другом. Чувствую. И при необходимости смогу найти дорогу назад, к островку. Но я чувствовал и кое-что другое – словно беспокойное биение пульса, безмолвный отчаянный призыв с той стороны, куда вела нас девушка.