Текст книги "Холодок (СИ)"

Автор книги: РавиШанкаР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

М-да… Сурово. Видно, в целях борьбы с преступностью – не иначе.

Тем не менее, очень скоро с улицы раздался стук колотушки и громкий гнусавый голос:

– Добрые горожане! Гасите огни! Спать! Все должны спать!

Пришлось повиноваться. Мит-каль и Дин-эр отправились в соседнюю комнату, а мы с Антошкой вдвоём забрались на широченную кровать, и я наконец-то смог рассказать ему о моём странном сне. Антошка выслушал всё и тихо сказал:

– Я так понимаю, ты видел того человека, который заказал покушение на твоего отца.

– Да, – ответил я. – И, если верить этому сну – Валик работал на него.

– Ты его узнал? – с тревогой спросил Антошка.

– Нет, – ответил я. – Я не видел его лица. Хотя, что-то в нём показалось знакомым… Но не могу понять – что. И, Антош…

– Да? – тут же отозвался друг.

– Я боюсь за маму. Валик наверняка разыгрывал роль любящего мужа, пока я был жив. А теперь, когда мы умерли… Мама унаследует всё имущество полностью. Она только Валиком живёт и дышит… Вдруг он что-то с ней сотворит?

– Ты жалеешь её? – тихо спросил друг. – Она же фактически отказалась от тебя…

– Пусть так, – ответил я. – Она моя мама. А я ничем не могу ей помочь.

– А может, и сможешь, – неожиданно высказался Антошка. – Солнечные Богини не зря сказали, что Талисман Времени можно использовать трижды. Если мы изменим эту реальность… а потом вернёмся и изменим нашу… Твой отец не погибнет, ты не станешь калекой, не окажешься в интернате… будешь счастлив.

– И не встречу тебя? – быстро спросил я.

– Это неважно, – так же быстро отозвался Антошка. – Семья важнее, понимаешь?

Я молча обнял друга. Выбирать между отцом, мамой, семьёй – и тем, кто мне стал так дорог? Кого я… кажется… люблю? Нет! Не буду я выбирать! Ни за что!

– Я в любом случае буду с тобой, – сказал я. – К тому же даже с Талисманом – как мы сможем вернуться?

– Попросим Богинь, – быстро сказал Антошка. – Они смогут. Они будут нам обязаны.

– Хорошо, – отозвался я, – попросим.

Антошка в ответ потянулся к моим губам, и спустя некоторое время мы упоённо целовались, не думая ни о чём. Не хочу выбирать. Не буду.

Однако наши ласки и поцелуи были внезапно прерваны скрипом двери и громким наглым мявом. Пушистик? Нашёл, блин, время. Он что, голодный?

Между тем отнюдь не хилый котик вспрыгнул на кровать и стал тереться то о моё голое плечо, торчащее из-под одеяла, то о бедро Антошки. При этом он громко, прямо-таки душераздирающе урчал, жёлтые глаза мерцали в полутьме, и мне стало даже страшновато немного – таким осмысленным был кошачий взгляд. Да что ж такое-то?

Между тем вредная кошатина стала тереться мордочкой о мою ладонь, пальцы нащупали узел колпачка, завязанный под подбородком, и в глазах кота появилась самая настоящая мольба: «Развяжи! Развяжи!» Вот бедняга, как ему, наверное, надоел это дурацкий колпак. Я осторожно провёл пальцами по узлу и дёрнул. Раздался характерный треск, в воздухе запахло озоном, как после грозы, кот подпрыгнул со всех четырёх лап, и, мотнув головой, стряхнул колпак. Потом он радостно мявкнул, подпрыгнул ещё раз… И тут мои глаза просто съехали к носу от удивления.

Обратно на кровать приземлился отнюдь не кот, а хорошенький парнишка лет шестнадцати на вид, с волосами рыже-чёрной, «тигровой» расцветки. И, что характерно, абсолютно голый.

========== Глава 26. Неожиданное приобретение ==========

Обратно на кровать приземлился отнюдь не кот, а хорошенький парнишка лет шестнадцати на вид, с волосами рыже-чёрной, «тигровой» расцветки. И, что характерно, абсолютно голый.

– Ааа? – малоадекватно отреагировал я.

– Эээ??? – так же малоадекватно, но куда более эмоционально высказался Антошка. Каким бы ни был странным этот мир, но к такому явлению, как коты, внезапно превращающиеся в людей, да ещё в таких хоро… стоп, не отвлекаемся… так вот, внезапно превращающиеся в людей коты для нас были полной неожиданностью. А парнишка тут же полез целовать нам руки со словами:

– Спасители мои! Думал ведь, сдохну уже кошаком в трактире!

Мы с Антошкой кое-как усмирили этот душевный порыв и потребовали объяснений. Парень кое-как успокоился, устроился по-турецки на кровати, не особенно стесняясь своей наготы – хотя стесняться ему было особо нечего. Сложен парень был отменно, даже и не скажешь, что это он был в теле толстого ленивого кошака. Ой, что это со мной? Ладно, Антошка, он мне всё-таки друг, товарищ и даже в чём-то брат, а на этого незнакомого мне красавца я что так реагирую? Или всё-таки начинает проявляться ориентация цвета моей нынешней кожи? Впрочем, какая разница? Счастливая семейная жизнь с какой-нибудь красавицей мне тут по-любому не светит, так что стоит уже успокоиться и начать жить с тем, что есть. Но всё-таки, парень на удивление привлекателен. Да и Антошка на него с интересом поглядывает… Может, сначала его отлюбить, а потом расспросить? Не-не–не, тут что-то не так.

И я осторожно спихнул парня с кровати и сказал:

– Иди, помойся. Полотенца там остались. И близко к нам… не садись пока.

– Догадались, да? – уныло вздохнул рыжий. Но мыться всё-таки пошёл.

– Слушай, – с лёгким испугом протянул Антошка, – странный какой-то котик… У меня такое желание вдруг появилось – схватить его, завалить и… Сейчас даже противно. Ведь я же тебя люблю.

– И я – тебя… кажется… – отозвался я, – но и мне сначала отлюбить его захотелось. Да ещё вдвоём с тобой. Слушай, может он вроде инкубов, в которых в Средние века верили? Которые доводили людей до смерти с помощью секса?

– Я не знаю, что такое «инкуб», – неожиданно раздалось от двери в мыльню. – Я – мьяли. И, да, для того, чтобы функционировать и восстанавливать силу, мне нужен регулярный секс. Причём мне даже в нём участвовать не обязательно – главное, чтобы секс был жаркий и от души. Но я никого не доводил до смерти, и вас не собирался, если вы об этом. Просто переход из одной формы в другую всегда требует большого расхода энергии, вот я и старался её восполнить… даже не осознанно. Но вы мне сумели противостоять… Теперь я должен служить вам.

Рассказывая всё это, мьяли, или как его там, потихоньку подбирался к нам. Вид у него был самый что ни на есть разнесчастный, поневоле захотелось погладить по голове, дать конфетку и утешить.

– Опять пытаешься на нас воздействовать? – строго спросил я.

– Ну… немного… – шмыгнул носом мьяли. – Если трахать не будете, так хоть по голове погладьте… Ну чуть-чуть… Я, правда, много энергии потерял.

Вот что с ним будешь делать? Зачахнет ведь.

– Ладно, – вздохнул Антошка, – иди сюда.

Мьяли устроился рядом с нами, и мы в две руки принялись наглаживать его по голове – удивительно приятное ощущение. Кстати, мьяли явно становилось лучше от этой ласки – он порозовел и заулыбался.

– Хорошие вы… – сказал парнишка. – И не из этого мира, как и я. Я чувствую.

– Так, – сказал я, – вот с этого момента давай поподробнее. Мьяли – это твоё имя?

– Нет, – отозвался бывший кот. – Мьяли – это название нашего народа. А зовут меня Мурвейлагансилар.

– Чего? – хором выдохнули мы с Антошкой. И тут же заявили, не сговариваясь:

– Муриком будешь. Ты не против?

– Нет, – ответил мьяли. – Мурик – это симпатично звучит.

– А теперь давай, рассказывай, – потребовал Антошка, – как ты дошёл до жизни такой.

Мурик вздохнул и начал рассказывать.

Оказывается, в его мире жило несколько рас, умеющих менять человеческую форму на звериную, проще говоря, что-то вроде оборотней из земных легенд. Гамли превращались во что-то вроде волков или собак, Чиули – в огромных птиц, а Тахарли – в единорогов. И до поры до времени все расы жили мирно, никто никому не мешал, но тут, как обычно, появились люди и всё изгадили. Маги из других миров овладели искусством перехода в мир добродушных оборотней и стали их отлавливать и обращать в рабство. Мьяли ценились как несравненные любовники, Гамли – как воины, Тахарли всякие там жрецы и правители охотно покупали для престижа, к тому же люди-единороги в своей звериной форме были быстры и неутомимы, Чиули использовали как гонцов.

Понятное дело, что взрослые такой дрессировке не поддавались, предпочитая умирать от голода и побоев, тогда маги стали либо похищать детей и подростков, которые были очень уязвимы в звериной ипостаси, либо беременных женщин. Оборотни довольно быстро научились защищаться и закрыли вход в свой мир, но для тех, кого уже похитили, всё обернулось вечной разлукой с родиной.

Мурик был одним из последних похищенных мьяли, почти несмышлёным котёнком он попал в руки мага, который продал его перекупщику. Несколько лет его продержали вместе с другими детьми на специальной ферме, попутно обучая дарить удовольствие мужчинам, а потом… потом его купили. Хозяином Мурика оказался престарелый злобный маг, который издевался над мальчишкой так, что о пребывании на ферме тот начал вспоминать, как о счастливой поре своей жизни.

Бедняга задумал бежать, даже подсмотрел заклятие, с помощью которого старый маг открывал переход в другие миры. Улучив момент, он попытался бежать. И это ему почти удалось, но не ко времени вернувшийся маг послал ему вдогонку проклятие…

Мурик потерял сознание, а очнулся уже в этом мире, и каков же был его ужас, когда он понял, что не может вернуться в человеческую форму. И тут в ушах у него зазвучало проклятие мага, сказанное напоследок:

– Глупый зверёныш, не сумевший оценить мою заботу! Я не буду преследовать тебя, но в том мире, куда ты попадёшь, ты будешь бессмысленной, бессловесной тварью, умеющей только ловить мышей. И пока не найдётся существо, которое снимет с тебя колпачок, ты будешь таковым и оставаться. Но сделать это сможет только существо, душа которого не принадлежит миру, в который ты попадёшь, и человек, и не человек одновременно! Сдохни же в звериной шкуре, жалкая тварь!

Несчастному мьяли стало плохо, но потом он всё-таки сумел справиться со своими переживаниями и отправился разыскивать разумных существ. Два дня спустя его подобрал на дороге пожилой трактирщик Киш-Миш и забрал к себе. Ему показалось забавным назвать свой новый трактир «Кот в колпаке», да добряком он был в душе и пожалел несчастного котика.

Мурик провёл в трактире более десяти лет, и с каждым годом надежда на то, что появится хоть кто-нибудь, способный расколдовать его, таяла. И тут появились мы.

– Десять лет? – переспросил я. – А какой тебе годик-то, малюточка?

Мурик слегка надулся на малюточку и пояснил, что ему уже двадцать пять лет, вполне взрослый мьяли, просто выглядит слишком юным. Мьяли вообще могли долгие годы сохранять юный облик, что очень нравилось их хозяевам.

Вот и ладно. Взрослый – значит, взрослый.

– Что же нам теперь делать? – вопросил Антошка. – Нельзя же его так оставлять.

Я кивнул. Конечно, нельзя. И вообще – а вдруг Аш-Асины заинтересуются этим чудесным превращением и пожелают тащить парня на опыты? За него и вступиться-то некому…

– Надо будить Мит-каля, – сказал я. – Может, он что и придумает.

Будить мирно дрыхнущего мага выпало мне, благо, между нашими комнатами была дверь, и в коридоре маячить было совершенно необязательно. Разбуженный Мит-каль сперва меня чуть не придушил. Правда, потом разобрался и долго извинялся, что так ему аукается пребывание в облике чудовища. Я не стал злиться – сам виноват. А выслушав мой рассказ, маг окончательно проснулся и отправился посмотреть на Мурика. Посмотрел. Впечатлился. Жалобные глаза мьяли и на него подействовали, и Мит-каль решил, что Мурик отправится с нами, только вот как забрать его у прежних владельцев? Вряд ли Киш-Миш так легко расстанется с талисманом своего заведения…

– Ладно, – вздохнув, заключил Мит-каль. – С утра разберёмся. Му-рик, ты обратно в кота превратиться можешь? Не думаю, что твой хозяин, будь он хоть сто раз добрый человек, спокойно отреагирует, что у него вместо кота жил заколдованный парень. Ещё Аш-Асинам пожалуется, заберут тебя…

Ага, значит не только меня беспокоит то, что Мурика могут забрать Аш-Асины… Вот же нехорошие люди, в каждой бочке им затычка.

Мурик, который уже достаточно хорошо знал, кто такие Аш-Асины, испуганно кивнул… и тут же превратился в огромного пушистого котищу. Только без колпака.

– Вот и хорошо, – сказал Мит-каль. – Побудь пока так. А я утром попробую поговорить с хозяином.

Мурик совершенно по-кошачьи муркнул и, гордо прошествовав в изножие кровати, принялся вытаптывать себе местечко, запуская когти в толстое одеяло и показывая всем видом, что уходить и покидать нас не собирается.

Пришлось смириться и улечься спать. И сон мой на сей раз был безо всяких кошмаров и приветов из прошлого.

Наутро же меня разбудил Антошка, уже одетый и причёсанный. Я быстренько привёл себя в порядок, стойко вытерпел процедуру заплетания волос и спустился вниз. Неизвестно откуда вынырнувший Мурик так и вился вокруг меня, всем своим видом показывая, что без меня ему жизнь – не в жизнь. Внизу уже был накрыт стол, правда, кроме нас так рано никто не поднялся, а зевающий хозяин вполуха слушал уговоры Мит-каля продать нам котика, говоря, что тот так привязался к его дочери, что не ровён час сбежит, заставит его чувствовать себя должным почтенному Киш-Мишу и опечалит сердце.

– Ай, перестань, уважаемый, – отвечал Киш-Миш, – Пушистик уже десять лет с нами живёт, а кошки привыкают исключительно к месту. Да и старый он уже, коты недолго живут. Ты его купишь, а он помрёт через год, госпожу расстроит. Так что пусть уж с нами свой век доживает, привыкли мы к нему как-то, опять же, заведение…

– Другого кота найдешь и колпачок носить выучишь, почтеннейший, – настаивал на своём Мит-каль. – А госпожа Кинайя расстроится, если кота этого не получит. Ты знаешь, что у нас, у целителей, настроение – дело тонкое. Чуть что – и всё не так пойдёт. Продай кота, уважаемый, честью прошу.

Киш-Миш заколебался, тем более, что узрел меня, от которого ни на шаг ни отлипал Пушистик. Потом он вздохнул и заявил:

– Ладно. Только исключительно из уважения к твоему ремеслу и к госпоже твоей дочери, почтеннейший. Семь серебряных монет, того же веса, что ты вчера расплачивался.

Судя по выражению лица трактирщика, цена была несусветной, но Мит-каль задумчиво сказал:

– Дороговато. Но… по рукам. Ты вроде говорил, что у тебя нотариус остановился проезжий? Вели разбудить с извинениями, пускай сделку закрепит.

Киш-Миш в полном изумлении послал внука за нотариусом, тот, не менее изумлённый предметом сделки, прибыл очень быстро и сделал передаточную запись о покупке проезжим целителем Кин-эшем у трактирщика Киш-Миша кота по кличке Пушистик за семь серебряных монет. Восьмая досталась ему в качестве гонорара, и Мит-каль вежливо попросил не распространяться об этой сделке, туманно намекнув, что лишняя болтливость может отпугнуть удачу в делах. После этого все трое, включая нотариуса, выпили по стаканчику молодого вина, и сделка совершилась. Мурик стал нашей собственностью, а мы – почётными котовладельцами. Точнее – мьяливладельцами, но об истинной сущности кота знали только мы.

После плотного и вкусного завтрака мы отправились на базар, решив пройтись пешком. Тем более, что от гостиницы до базара было совсем недалеко – квартала три. Мурик продолжал топать за мной, как приклеенный, вызывая весёлые улыбки у тех, кто видел нас.

При дневном свете и вблизи Даан уже не выглядел таким сказочным – это был реальный город, населённый реальными людьми, жившими своей жизнью. Улочки Даана были по средневековому узкими, но ровными и прямыми, дома в несколько этажей с лавками на первом тоже напоминали средневековые земные города. Правда, одежда местных скорее напоминала арабский Восток, чем Европу, да и чисто там было – никаких помоев из окна и канализационных канав посреди улицы. Дин-эр, который лучше нас всех знал современный ему мир, пояснил, что во всех крупных городах есть специальные службы, следящие за чистотой и порядком, ибо в городах люди обитают слишком скученно, а от лишней грязи могут возникнуть разные заразные болезни. С этим я был вполне согласен, вспомнив, как историчка рассказывал нам о многочисленных эпидемиях, часто посещавших Европу во времена Средневековья.

Так, за разговорами мы дошли до базара. Огромная площадь была заставлена рядами шатров и палаток, в которых продавцы на разные голоса предлагали всё, что можно купить за деньги. Некоторые горожане слушали сидящего на камне старого слепого певца, другие любовались канатными плясунами и шутом в пёстрых лохмотьях, который бросал в толпу язвительные шутки, заставлявшие всех взрываться хохотом.

Вскоре мы отыскали ряд палаток, где торговали одеждой на любой вкус и кошелёк, и подобрали мне наряд, очень похожий на тот, что был на мне в начале путешествия, только куда более изысканный и богатый. Более того, в одной из палаток весёлая девчушка расчесала шёрстку ошалевшему Мурику и предложила купить для домашнего любимца украшение. Мит-каль только головой кивнул, и вскоре расчёсанный Мурик (тяжёлый, между прочим, зараза!) восседал у меня на руках, сверкая серебряной подвеской с синим камушком, которую ему повесили на шею на плетёном кожаном ремешке.

Для Дин-эра Мит-каль тоже сделал покупку – купил в оружейном ряду метательные ножи, которые, в отличие от мечей, было разрешено носить в городе.

Принаряженные таким образом и наслушавшиеся самых разнообразных сплетен о Правителе, Советнике, принце Кай-суре и Аш-Асинах, мы прошли базар насквозь, нашли наёмную коляску и уселись в неё. А когда возница осведомился о том, куда нас везти, Мит-каль сказал:

– Знаешь ли ты дом Рах-мата Хитроумного?

– Конечно, ваша милость! – отозвался возница. – Кто ж не знает советника Рах-мата?

– Вот и вези нас к нему, – благодушно заметил Мит-каль. – Посмотрим, не забыл ли он старого друга.

========== Глава 27. Пушной зверь песец ==========

Возница оказался расторопным и привёз нас к дому Рах-мата очень быстро. Что сказать? Советник Правителя Рах-мат Хитроумный явно не бедствовал. Дом напоминал скорее средних размеров дворец, к которому прилагался нехилый садик с беседками, фонтанами и павлинами. Похоже, местная элита, в отличие от простолюдинов и среднего класса, на месте не экономила. Архитектура особняка до боли напомнила мне собор Василия Блаженного, только, ясное дело, поменьше, а уж облицован он был с похвальной яркостью – похоже, с этой целью вообще были собраны все породы поделочного камня, какие встречались в стране Махароджи. Эх, вкуса бы товарищу Рах-мату… Хотя, пока мы ехали, я углядел много дворцов и особняков ещё более попугайских расцветочек – на фоне яркого безоблачного неба это смотрелось даже празднично.

Грациозно выпорхнув из наёмного экипажа и не забыв при этом опереться на руку «отца», я сплавил котика «служанке» и отправился вместе с Мит-калем к воротам. Здоровенный темнокожий привратник-раб с серебряными кольцами в ушах, белом платке, завязанном наподобие банданы и белых же штанах, составлявших всю его одежду, поклонился нам и вежливо спросил:

– Чего желают господин и госпожа? Я доложу о вас, но мой господин сейчас занят важными государственными делами и никого не изволит принимать.

– Думаю, что меня он примет, – невозмутимо ответил Мит-каль, – доложи-ка, любезнейший, что прибыл его старинный знакомый, целитель Кин-эш с дочерью.

В эту же минуту ворота широко распахнулись, и привратник склонился в глубоком поклоне:

– Вас велено пропускать сию же минуту, ваша милость! Проходите!

Потом привратник повернулся и куда-то в сторону проорал:

– Хухлик, эй, Хухлик! Доложи немедля господину, что приехал господин целитель с госпожой дочерью!

В беседке под деревом наметилось какое-то шевеление, и нашим глазам предстал небольшой человечек в такой же, как у привратника белой бандане и штанах, поверх которых был накинут синий подпоясанный пёстрым платком, аккуратный халатик. Сначала я подумал, что это мальчик-слуга, но, приглядевшись, понял, что это вполне взрослый человек, карлик. Я просто всей кожей почувствовал, как идущий за мной следом Антошка вздрогнул, и остро пожалел, что не могу сейчас подойти к нему и обнять. Вряд ли такие вольности со служанками здесь приняты.

Карлик между тем недовольно проворчал привратнику:

– Вот что ты вопишь, Дибу? Я не глухой.

Потом он поклонился нам и сказал:

– Следуйте за мной, господин, госпожа. Сейчас мой господин Рах-мат выйдет приветствовать вас.

И быстренько пошагал к особняку – только пятки засверкали. Карлик раньше нас поднялся на красивое, выложенное зелёным и оранжевым камнем крыльцо, распахнул двери, оставив их открытыми и куда-то смылся. В некоторой растерянности мы начали подниматься по ступеням, но пару минут спустя в дверях показался средних лет мужчина с заметной проседью в расчесанной бороде, высоком синем колпаке с золотым шариком на макушке и вышитом золотом синем халате. Похоже, это и был сам хозяин особняка, Советник Рах-мат Хитроумный.

Мужчина поклонился нам, приложив руку к сердцу, и ласково сказал:

– Я рад приветствовать тебя под моей скромной крышей, о мой старый друг Кин-эш! А твою прекрасную дочь рад приветствовать вдвойне!

Мы поклонились в ответ на его поклон, а Рах-мат продолжил:

– Но я слишком долго держу вас на пороге! Пройдёмте же, мой повар сегодня расстарался. К тому же у меня гостит сын моего старого знакомого – думаю, он сумеет развлечь госпожу… о, какой красивый кот…

– Благодарю тебя за приглашение, Рах-мат! – отозвался Мит-каль. – Но я пребываю в недоумении о его причине.

– Вот сейчас и поговорим! – быстро сказал Рах-мат, настойчиво приглашая нас внутрь.

Изнутри особняк оказался ещё краше, чем снаружи. Краше – в смысле, больше позолоты и всяких драгоценных штучек, расставленных по всем углам. Мебель была резная и явно дорогая, паркет под нашими ногами складывался в красивый цветочный узор, а тканые с золотом занавеси на окнах явно стоили целое состояние. К тому же они были такой величины, что из одной могла бы пошить себе обновки дюжина красавиц из Белых Садов. Да уж, у кого-то щи негусты, а у кого-то – жемчуг мелкий… Я снова порадовался, что густая вуаль скрывает ехидное выражение моего лица, к тому же, проходя через анфиладу разубранных комнат, решил, что зря я взъелся на Рах-мата. Вряд ли Советнику самого Правителя по статусу положено жить в лачуге. Не поймут ведь.

Рах-мат по пути продолжал разливаться соловьём по поводу того, как он рад видеть старого приятеля и как важен ему его приезд, многочисленная челядь, встречавшаяся нам по пути, кланялась с таким энтузиазмом, словно своего Советника решил навестить сам Правитель инкогнито, а у меня где-то внутри стала расти неясная тревога и ощущение грядущего пакостного сюрприза. Но пока всё было чинно-благородно.

Рах-мат провёл нас в просторную столовую, где был накрыт изысканный обед, нас усадили за красиво убранный стол, даже для Мурика, которого продолжал тащить на руках оторопевший Антошка, поставили специальный маленький столик и принесли с кухни подогретых сливок в фарфоровом блюдечке. Передо мной ловкая служанка тут же положила на тарелку всяких вкусностей, шёпотом осведомляясь, нужна мне та или иная закуска. Названия мне были незнакомы, и я нерешительно кивал или отрицательно мотал головой. Хорошо, хоть столовые приборы выглядели вполне обычно – вилки, ножи и ложки. Уж не знаю, как бы я выкручивался, если бы в домах знати было принято есть… ну, скажем, палочками.

Обеспечив нас всем необходимым и поднеся смоченные в приятно пахнувшей воде полотенца, о которые мы вытерли руки перед началом обеда, все слуги и служанки испарились, и Рах-мат выразительно покосился на Антошку, который изо всех сил делал вид, что он занят исключительно котом госпожи, давая понять, что его слова не предназначены для лишних ушей.

– Не беспокойся, Рах-мат, – сказал Мит-каль, – служанка моей дочери глухонемая. Но если хочешь, я её отошлю.

– Лучше отошли, – отозвался Рах-мат, видно, и впрямь что-то должно было быть сказано серьёзное.

Мит-каль сделал несколько знаков, Антошка поднялся, и до меня донёсся его недоумённый мысленный вопрос:

«Что делать-то?»

«Ничего, – ответил я, – послушай, что слуги говорят. Думаю, что когда они узнают, что ты ничего не слышишь, в выражениях стесняться не будут».

Рах-мат позвонил в колокольчик, на пороге возникла одна из служаночек, и хозяин велел ей отвести бедную глухонемую девушку на кухню и угостить, чем Богини послали. Девушка немного растерялась, но потом сделала Антошке приглашающий жест. Антошка гениально сыграл недоумение и посмотрел на Мит-каля. Тот сделал ещё несколько жестов, Антошка понимающе заулыбался и пошёл следом за служаночкой. Что же касается Мурика, то он аккуратнейшим образом допил сливки и шлёпнулся ко мне на колени, зараза такая.

Рах-мат удовлетворённо кивнул и, едва за Антошкой закрылась дверь, сказал:

– Поверь, старый друг, только ты можешь помочь мне. В столице зреет заговор против Правителя и законного Наследника. Орден рвётся к власти. И если ты не сможешь исцелить Правителя, то всё может закончиться гражданской войной.

– Даже так… – протянул Мит-каль. – Но я сегодня с утра был на базаре и знаю из местных сплетен, что Наследник благополучно пребывает во дворце.

– Один из Наследников, – вздохнул Рах-мат. – С некоторых пор у нас их двое. Даже базар знает не всё, слава Солнечным Богиням и их Ночной сестре – Шан-Лашайе.

А затем Советник возвысил голос и произнёс:

– Входите, мой господин, прошу вас!

Неприметная боковая дверца открылась, и в столовую шагнул… Кай-сур, собственной персоной. Вот и она, засада… На мгновение я забыл, как дышать, но потом пришёл в себя. Узнать меня в этом наряде невозможно, моё лицо закрывает густая вуаль, которую я только чуть-чуть приподнял, чтобы угоститься изысканным обедом Рах-мата, местный этикет вовсе не предполагает участие дам в застольной беседе, да и чары, меняющие внешность, надёжны. Так что единственное, что может меня выдать – голос. Я, конечно, его меняю, насколько могу, но вдруг Кай-сур сможет узнать и мой изменённый писк? Значит, нужно продолжать изображать воспитанную, скромную девушку и поменьше открывать рот. М-да… Весь аппетит испортил, зараза, своим появлением. Ладно, делать нечего, будем играть с теми картами, что выпали.

Кай-сур слегка поклонился, мы поклонились в ответ, пока Рах-мат нас представлял и объявлял, кто осчастливил нас своим посещением. Мит-каль изобразил приличествующее случаю удивление и непонимание, и Кай-сур с Рах-матом принялись его просвещать во все перипетии, в общем-то, уже известной мне истории с явным намерением втянуть в заговор, а я тихонечко уничтожал содержимое своей тарелки, время от времени скармливая кошаку особо аппетитные кусочки.

Кай-сур, зараза, с самого начала уселся рядом со мной и в процессе разговора пару раз подлил какого-то золотистого вина в мой бокал. Я скромно подносил бокал к губам, делал вид, что пью, а на самом деле поил ни в чём не повинное растение в высоком фарфоровом вазоне, которое удачно росло по левую руку от меня. Что же касается принца, то поучаствовав в разговоре старшего поколения, он откровенно заскучал, а поскольку тарелка моя опустела, предложил:

– Ваша прелестная дочь, кажется, заскучала, господин Кин-эш. Позвольте, я покажу ей прекрасный сад нашего хозяина.

– Лучше библиотеку! – пискнул я, и Кай-сур посмотрел на меня с некоторым недоумением. Неужели узнал? И вообще – что я – дурак, в сад с ним переться? Там такие беседки – прямо так и манят, чтобы в них всяким непотребством занялись. А то, что принц – парень горячий – мне уже известно. К тому же, как я понял, в доме Советника он как бы скрывается и явно скучает, сговорчивые служаночки ему уже надоели. Отчего бы со скуки не завести интрижку с хорошенькой целительницей? Не-не-не. Это без меня.

Рах-мат же на моё предложение показать библиотеку только расхохотался:

– Узнаю истинную дочь целителя! Её прежде интересуют запылённые фолианты, чем цветы и фонтаны!

– Моя дочь, – ханжески заявил Мит-каль, – девушка приличная и в первую очередь думает о совершенствовании своего дара. К тому же я слыхал, что в твоей библиотеке имеются редкие книги и свитки.

– Это да, это есть, – самодовольно произнёс Рах-мат. – Что ж, пускай мой дорогой гость проводит госпожу Кинайю в библиотеку.

Я не мог ни возразить, ни отказаться, поэтому встал из-за стола, поблагодарил Рах-мата за гостеприимство и отправился за Кай-суром, сделав вид, что не заметил его протянутой руки.

Идти было недалеко, но, едва мы оказались в библиотеке – огромной комнате, заставленной полками с книгами, которые явно берегли и содержали в образцовом порядке, Кай-сур тут же прикрыл дверь и повернулся ко мне со словами:

– Мы не встречались раньше, госпожа? Мне знаком ваш голос…

«Так вот ты какой, пушной зверь песец!» – успел подумать я, но язык мой сориентировался быстрее головы, и я пропищал:

– Нет, уважаемый господин! Да и где мы могли встретиться? Мы с отцом много лет ездим по стране и лечим людей…

Кай-сур нахмурился. Видно, изменять голос у меня получалось на редкость худо. Он толкнул меня в кресло и навис надо мной:

– Снимите вуаль, госпожа. Я хочу проверить, нет ли на вас маскирующих чар. А то вы мне слишком напоминаете одного непокорного, вредного мальчишку, не понимающего собственного счастья…

– О чём вы? – продолжая изображать записную невинность, спросил я, добавив в голос слёз. – Я Кинайя, дочь целителя Кин-эша, и не понимаю ваших намёков.

– А я не намекаю, я прямо говорю, – хмыкнул этот паразит, – снимите вуаль, госпожа!

Комментарий к Глава 27. Пушной зверь песец

Вот примерно так выглядит Мурик в человеческой ипостаси. Правда, волосы у него пестрее и ушки, естественно, только подразумеваются.

https://pp.vk.me/c618329/v618329415/20bd5/IkUrQ1WyAHA.jpg

========== Глава 28. Нежданный дар ==========

– А я не намекаю, я прямо говорю, – хмыкнул этот паразит, – снимите вуаль, госпожа!

И, видя, что я не спешу выполнить приказание, Кай-сур приблизился ко мне с явным намерением выполнить это нехитрое действие.

Я решил изобразить нежную фиалку, сползающую в глубокий обморок, но тут активизировался Мурик. С громким утробным мяуканьем он прыгнул прямо на Кай-сура и вцепился ему в грудь всеми четырьмя лапами. А потом поднял правую переднюю и врезал принцу прямо по физиономии. Кай-сур взвыл и попытался оторвать от себя Мурика. Тот зашипел и врезал ему по физиономии ещё раз, на этот раз левой лапой, внеся приятную симметрию в виде царапин на правой и левой щеках, быстро начавших набухать кровью. После этого мьяли счёл свой долг выполненным, отцепился от впавшего в полушоковое состояние принца, вспрыгнул ко мне на колени и совершенно по-кошачьи заурчал. Я обхватил мохнатую тёплую тушку и принялся гладить, а отошедший от шока Кай-сур взвыл ещё пуще: