Текст книги "Холодок (СИ)"

Автор книги: РавиШанкаР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

Однако, похоже, Мит-каль думал по-другому.

– Уважаемый Аш-тах, – спросил он, – слышали ли вы что-либо о Талисмане Времени?

Жрец глубоко задумался… и покачал головой. Но потом подумал ещё и кивнул:

– Я вспомнил. Существует легенда о том, что этот талисман был создан очень давно могущественными магами трёх рас. И о том, что с его помощью можно изменить ход времени. Но талисман давно утерян, и где он сейчас – не знает никто.

– В целом верно, – кивнул Мит-каль, – однако насчёт утери – ошибочка вышла. Но нам стоит поговорить об этом, а мальчикам – отдохнуть. Хоть Солнечные Богини и восстановили наши силы – магия Воды всё-таки более специфичная, чем ваша или моя…

Я хотел было возмутиться и заявить, что спать не хочу ни капельки, как вдруг почувствовал, что глаза у меня просто слипаются. Антошка тоже пытался скрыть зевоту, и добросердечная Ашайя, всплеснув руками, утащила нас сначала на кухню, где выдала два кувшина с тёплой водой и полотенца, велев привести себя в порядок, а затем впихнула в нас по миске каши. После этого женщина утащила нас в маленькую комнатку, отгороженную от основного дома и явно служившую ей спальней, где стащила с нас все тряпки, в которые превратилась наша одежда, и грозным голосом велела спать. Ну, чисто нянечка тётя Паша в нашем интернате – тоже грозная женщина… с виду, а на самом деле – очень добрая.

Мы спорить не стали, забрались на неширокую кровать, прижались друг к другу и мгновенно уснули. Разбудил нас Мит-каль и быстро сказал:

– Собирайтесь, нам нужно ехать.

– Что случилось? – удивлённо спросил я.

– Здесь в любую минуту могут появиться Аш-Асины. Барьер, установленный ими, ночью исчез без следа, поскольку исчезло проклятие, к которому он был магически привязан. А они наверняка захотят поинтересоваться, кто здесь такой сильный маг объявился. Попадём в руки Ордена – так просто нам будет не выпутаться. А если, не дай богини, они возьмутся за нас всерьёз… Я, конечно, обновил ваши маскирующие чары, но кто знает, вдруг среди Верных окажется настолько сильный маг, что сможет их почувствовать и снять. И тогда…

Что «тогда» – лично мне на своей шкуре узнавать не хотелось. Антошке – тоже. Поэтому мы с солдатской прытью вскочили с кровати… и с удивлением уставились на ворох новой нарядной одежды.

– Эт-то что? – поразился я.

– Местные женщины принесли госпоже целительнице и её служанке в благодарность за спасение – ответил Мит-каль. – Они узрели, как Ашайя пытается стирать и штопать ваши лохмотья, и устыдились. По-моему, все свои сундуки с приданым повскрывали и самое лучшее вытащили. Хоть это и не совсем подходящая для благородной целительницы одежда – зато от чистого сердца. И не волнуйтесь – в столице мы приобретём более подходящие наряды, а эти вполне хороши для путешествия.

Да уж. Понимание сочетаемости цветов у местных дам было немного своеобразное, и в основном в ходу были расцветочки типа «вырвиглаз». Да в такой одежде в нас и одноглазый снайпер ночью в грозу не промахнется – от неё же просто в глазах рябит. Хотя… альтернативы-то нет. Прежние одёжки чуть ли не в лоскуты изорваны… Чудовище отмахивалось от наших водяных плетей, кто ж думал, что водяные брызги и льдинки окажутся острыми, как ножи. Хорошо, хоть серьёзных ран не получили – так, царапины.

Поэтому я порылся в ярчайшей куче и раздобыл для себя штаны и длинное платье-рубашку цвета топлёного молока с вышивкой всего-то коричневых, зелёных и ярко-жёлтых тонов. Сверху пришлось надеть халатик цвета молодой листвы, расшитый серебром. А вот мой головной убор с вуалью уцелел, его мне и водрузили на голову вновь, когда невозмутимая Ашайя заплела мне волосы. Я, правда, предложил создать одежду магическим путём – этому нас шар научил, но Мит-каль покачал головой.

– Если чары вдруг спадут – одежда исчезнет полностью. И вы предстанете перед всеми либо в своём истинном облике, либо в облике юных девушек… без единой ниточки на теле. И как, вы думаете, на вас отреагируют, если учесть, что даже порядочная замужняя женщина не должна представать перед своим супругом обнажённой?

Я впечатлился и заткнулся. Антошка же вообще подобрал для себя что-то, не особо заморачиваясь, в итоге его наряд по цветовой насыщенности превосходил оперение самца павлина в брачный период. Ну и Бог… то есть Богини с ним. Главное – до столицы добраться и с Аш-Асинами разминуться. А тряпки – дело десятое.

Таким образом, мы привели себя в порядок, оделись, поели и стали прощаться с гостеприимными хозяевами. А уж провожать нас собралась вся деревня. Дин-эр вывел повозку и запряг лошадок, Мит-каль взял меня за руку, я благонравно опустил взгляд и засеменил рядом, старательно изображая скромную девицу с лицом, закрытым вуалью, Антошка замыкал процессию, и, поскольку никакой вуали ему было по штату не положено, откровенно развлекался, строя местным парням глазки. Несколько девушек в толпе горделиво приосанилось, явно узнав на нас предметы собственного гардероба, женщины постарше непрерывно возносили нам хвалы, ребятишки, выглядевшие поздоровее вчерашнего, шныряли у всех под ногами, мужчины прижимали правую руку к сердцу и кланялись… В общем, все развлекались, как могли. К нашему удивлению, Аш-тах тоже уселся на смирного пятнистого ослика и заявил, что проводит немного господина целителя и его дочь. Ему никто не возразил, мы заняли свои места в повозке, Дин-эр хлестнул лошадок, селяне дружно замахали руками, и мы вновь тронулись в путь.

А когда мы миновали околицу деревни, Аш-тах быстро сказал:

– Я проведу вас через лес. Через полчаса в деревне будут Аш-Асины. Я чувствую это, ибо после того, как меня коснулась Светлая Богиня, моя сила возросла.

– Но что им скажут люди? – спросил Антошка.

Вот именно. Очень не хотелось бы, чтобы Орден узнал, что проклятие помогли снять некий целитель и его дочь, которых Верные почитают мёртвыми.

– Чистую правду, – ответил Аш-тах. – Что они заперлись в храме и в доме жреца и ничегошеньки не видели. А потом помянутый жрец сказал, что явились Солнечные Богини и, вняв его мольбе, помогли снять проклятие. А поскольку это – правда, хоть и не вся, то Аш-Асинам придётся убираться восвояси. Про целителя и его дочь, а так же про их слуг они не скажут ни словечка – я поговорил с людьми и объяснил им, что излишняя болтливость может грозить Белым Садам полным уничтожением. Верные, если что, церемониться не будут.

– Ну, хорошо, – высказался на этот раз я, – взрослые, может быть, и будут молчать. Но дети? Им-то рот не заткнёшь, а Аш-Асины могут прицепиться к любому случайному словечку.

– Я буду молиться во искупление… – вздохнул Аш-тах, – но я сделал одну не слишком хорошую вещь. Едва ваша повозка выехала за околицу – дети забыли всё, что приключилось вечером и ночью. Они помнят только то, о чём говорят взрослые. Нехорошо, конечно, но это лучше, если и вправду кто-то из них проболтается.

– Ого! – восхитился Антошка. – Вы и такое можете?

– Могу, – вздохнул Аш-тах. – Но до сих пор я не применял это своё умение. И не намерен делать этого впредь. Я буду молиться богиням, ибо влезать в память и мысли человека – большой грех. Но выхода не было. Достопочтенный маг – кивок в сторону Мит-каля, – рассказал мне о том важном деле, которое вы должны выполнить. И я согласился с тем, что это необходимо. К тому же Сурайя и Шан-Сурайя знают о ваших намерениях и не возражают против них. Значит и мне, их жрецу, следует помочь вам. Я проведу вас через лес и вернусь в селение. Там я буду говорить с Аш-Асинами и постараюсь, чтобы они поверили в то, что я им расскажу. А когда Верные покинут деревню – я отправлюсь в столицу и разыщу вас, ибо у меня есть соображение о некоей вещи, которую вы намерены собрать.

Интересно, что это за соображения? Но жрец на этом перевёл разговор на другую тему и стал рассказывать о всяких суевериях, бытующих в этой местности. Мы отвлеклись и как-то незаметно въехали в густой лес, через который вела петляющая и почти незаметная дорога. Аш-Тах продолжал что-то рассказывать, но меня вдруг одолела странная сонливость, я пристроил голову на колени Антошке, закрыл глаза и…

…И оказался в каком-то богато обставленном кабинете, явно в моём мире. Я стоял за спиной у человека, сидящего за столом в роскошном кожаном кресле. Человек набирал какой-то текст в ноуте, потом закончил, закрыл крышку, достал из ящика стола коробку с сигарами, специальную машинку для их обрезки, освободил одну из сигар от упаковки, обрезал её и закурил. По кабинету облачком поплыл густой ароматный дым, человек откинулся на спинку кресла, мне хотелось подойти и рассмотреть его поближе, но двинуться я не мог. Я видел только его макушку с коротко подстриженными волосами, в которых больше половины было седых, рукав дорогого серого костюма в тонкую полоску, запонку с тёмно-синим камнем на манжете светлой рубашки. Это сон? Но почему мне снится мой мир? Кто этот человек?

Я задёргался, намереваясь проснуться, но тут дверь кабинета отворилась, и вошёл другой человек. Молодой, симпатичный, одетый хорошо и дорого. Я узнал его сразу. Это был Валик. И по нему чувствовалось, что владельца кабинета он боится сильно. Смертельно боится.

Хозяин, не утруждая себя приветствиями, жестом показал Валику, чтобы тот сел, и без всяких предисловий спросил:

– Всё готово?

– Да… – с дрожью в голосе отозвался Валик. – Завтра… На обратном пути…

– Избавь меня от подробностей, придурок, – холодно сказал хозяин. – Мне они не важны. Мне важен результат. Холодов и его выблядок должны сдохнуть, а жёнушка Холодова должна остаться единственной наследницей всего. Твоя задача так влюбить в себя эту глупую курицу, чтоб она побежала под венец с тобой, радостно подпрыгивая. Ты понял меня, Валентин?

– Д-да… – дрожащим голосом отозвался Валик. – С этим всё на мази, не беспокойтесь. Побежит, никуда не денется.

И гнусно так хихикнул, сволочь.

– Смотри, Валик – не вздумай меня обмануть, – хмыкнул хозяин кабинета. – Мальчики мои тогда тебе жопу на британский флаг порвут и скажут, что так и было. Хочешь от долга избавиться? Тогда действуй, как я сказал. Понял?

– По… понял, – заметно дрогнувшим голосом отозвался Валик, – всё на мази. У них не будет шансов. Только вот… за что мальчишку-то? Он же ни в чём не виноват…

– Ты что, поблядушка, с дров упал? – слегка повысил голос хозяин кабинета. – Тебе думать вредно, тебе нужно мои приказы выполнять. Но так уж и быть, я тебе отвечу. Мальчишке – пятнадцать и он – наследник всего. И, как назло, парень у Холодова головастый, с характером, не алкаш, не наркоман, просто так в ящик не сыграет, а когда подрастёт – сам может до всего докопаться. Мать ему может наследовать, только когда он сдохнет. Мне лишние проблемы не нужны. Понятно? Ничего личного, только бизнес. Так что иди, работай…

Валик торопливо вскочил, но рука хозяина повелительно дёрнулась, нырнула в ящик и вытащила на сей раз пухлую пачку зелёных американских денег, швырнув её на стол. Так собаке кость бросают.

– Бери, – властно сказал хозяин, – премия. Пусти курице пыль в глаза, да погуще. И вали, видеть твою глупую рожу не могу. Жду завтра, с отчётом. Понял?

– Понял, – тихо сказал Валик, торопливо сгрёб деньги, но я успел заметить, как на долю секунды в его глазах, устремлённых на хозяина, мелькнула ненависть. Но он тут же принял трусливый и угодливый вид и, чуть ли не кланяясь, задом вышел из кабинета, не решаясь повернуться к хозяину спиной.

Кабинет стал расплываться, мутнеть, я сумел открыл глаза и увидел над собой натянутый тканый полог нашей повозки. А Антошка придерживал мою голову, гладя по волосам.

========== Глава 24. Даан несравненный ==========

Антошка придерживал мою голову, гладя по волосам. А когда я открыл глаза, он обеспокоенно спросил:

– Холодок, ты в порядке? Знаешь, когда ты вдруг задремал, мне на мгновение показалось, что ты вот-вот исчезнешь. К счастью, всё прошло.

– Всё в порядке, – улыбнулся я. – Просто, наверное, не успел выспаться.

А про себя добавил:

«Не волнуйся, Антош, я тебе потом всё расскажу. Это был такой привет из нашего мира. Не знаю только, к добру или к худу…»

Глаза Антошки начали округляться от удивления, но он сумел справиться с собой и отозвался мысленно:

«Ладно… Только не забудь, что-то не нравятся мне всякие приветы из прошлого».

«Не забуду», – ответил я и хотел было хорошенько обдумать всё увиденное во сне, но времени на это уже не было. Наша повозка успела миновать лес, мы оказались на опушке у странного каменного сооружения, напоминавшего Стоунхендж, только немного поменьше. Но всё равно, древность его не вызывала сомнения, и камни, поставленные друг на друга, словно кубики, с которыми играло дитя великанов, производили весьма величественное впечатление.

– О, да, – радостно кивнул Мит-каль. – Отличное место. Здесь сходятся несколько линий природной силы и можно легко провесить природный портал до самого Даана.

Мы покинули повозку, распрощались со жрецом, который заторопился назад, и приготовились ждать какого-нибудь интересного магического ритуала. Но Мит-каль удивил нас – то ли в этом мире открытие порталов было насквозь рядовым и привычным явлением, то ли в своё время Мит-каль отработал это действие до автоматизма. Вероятнее всего – второе.

Маг просто попросил нас вновь занять места в повозке, затем провёл несколько раз перед собой обеими руками, словно вычерчивая некий знак. И знак – сложный, чем-то напоминавший арабскую вязь – не замедлил появиться прямо перед ним. Он словно был начертан тонким пером, состоящим из тумана. Затем Мит-каль начал говорить – что-то мелодичное, рифмованное, но нам совершенно непонятное. Зато Дин-эр понял, в чём дело, и, обернувшись к нам, пояснил:

– Это древняя Высокая Речь магов-Махароджи! Мало сейчас осталось магов, владеющих ею! Даже в Ордене многое забыли и не могут произнести многих заклятий, записанных на этом языке.

Мы с Антошкой переглянулись и подумали об одном и том же, что это хорошо. Лишний козырь в борьбе с Орденом нам всегда на руку. Между тем заклятие начало действовать. Прямо от странных знаков во все стороны стали расходиться… ну, не знаю, как назвать… трещины, что ли, за которыми стал возникать совершенно другой пейзаж – берег огромного озера и виднеющийся вдали прекрасный город, стоящий на острове.

Трещины ширились, разбухали, и вот перед нами возник довольно большой проход овальной формы – как раз такой, чтобы в него могла пройти повозка с лошадьми. Не прекращая читать заклятие, Мит-каль взял лошадок под уздцы и сделал нам знак, чтобы мы закрыли глаза. Мы так и сделали, и повозка тронулась. Некоторое время не происходило ничего, я слышал лишь тихий скрип колёс и голос Мит-каля, продолжающего читать заклятие, но потом повозка остановилась, Мит-каль произнёс что-то вроде: «Ах-хааа!!!» – и замолчал. А потом он сказал нам уже вполне нормальным голосом:

– Можете открыть глаза, мальчики! Вот она – столица! Несравненный Даан, прекрасный Даан, Даан, стоящий на островах, гордость Махароджи. Ничего более прекрасного не создал архитектурный гений за долгие века!

И в голосе его звучала нескрываемая гордость.

Мы открыли глаза. Наша повозка стояла на высоком берегу озера, снизу тянуло свежей прохладой, местные солнышки уже перевалили за полдень, вдалеке виднелась дорога, по которой шли люди и ехали повозки и нарядные экипажи. Дорога спускалась к воде, люди и повозки всходили на огромный паром, который тут же начинал медленно и неторопливо двигаться к острову, на котором и стоял Даан. Те же, кому не хватило на пароме места, терпеливо ждали его возвращения, образуя не слишком большую и довольно спокойную очередь.

Я вновь посмотрел на видневшийся вдали город. Он действительно был прекрасен – белый и розовый, голубой и золотистый, с башнями и прекрасными домами, фонтанами и садами, с ровными прямыми улицами и просторными площадями. Впрочем, издали всего не разглядишь. Интересно, каким же он окажется вблизи?

И тут же Мит-каль сказал:

– Что ж. Посмотрим, насколько легко нам удастся проникнуть в город. Мальчики, не забудьте, кто вы – моя дочь Кинайя и её служанка… пусть будет, Антайя, хорошо? Антайя, помни, что говорить ты не можешь. Ни при каких обстоятельствах. И ты, дочь моя, молю тебя пресветлыми Богинями, не вмешивайся в разговор, пока я не спрошу тебя или не дам разрешения говорить. Без этого ты на вопросы других мужчин отвечать не обязана. Дин-эр, ты мой доверенный слуга и телохранитель, вот и веди себя соответственно. Я уже понял, что ты неплохо владеешь оружием, мы приобретём тебе что-нибудь соответствующее, но не применяй боевых заклятий без крайней нужды – иначе может получиться так же, как в Белых Садах. И вообще – наша задача переправиться в Даан и найти дом друга Кин-эша, как его зовут, напомни, Дин-эр?

– Рах-мат, по прозвищу Хитроумный, – ответил Дин-эр. – Советник Правителя.

– Вот-вот, – кивнул Мит-каль, – думаю, что дом Советника Рах-мата нам смогут показать без проблем.

– А вы, Мит-каль? Если Рах-мат разоблачит вас? – поинтересовался Антошка. – Что нам тогда делать?

– Думаю, – усмехнулся маг, – ему не так легко будет меня разоблачить. А уж если это случится, то будем действовать по обстановке. Сомневаюсь, что Рах-мат выдаст нас Ордену, который ненавидит всей душой. Успокойтесь. Сейчас для нас главное – проникнуть в столицу.

Я не мог не согласиться со справедливостью этих слов, но всё-таки подумал, что склонность к авантюризму в Мит-кале не смогли изжить даже годы и годы… да что там – века пребывания в облике чудовища. Однако другого плана проникнуть во дворец у нас вообще не было, придётся работать с тем, что есть.

Между тем Мит-каль занял своё место в повозке и велел Дин-эру править по направлению к дороге, что тот и сделал. Кстати, поток желающих попасть в столицу немного иссяк, дорога была почти пустынна, если не считать нескольких путников в довольно потрёпанной одежде с туго набитыми мешками за плечами.

– Подмастерья! – сказал Дин-эр, уловив мой удивлённый взгляд, брошенный на них. – Не смогли стать мастерами в своих городах, вот и подались в столицу – там возможностей больше, а рабочие руки требуются постоянно.

– А почему не смогли? Плохо усвоили ремесло? – тихонько спросил Антошка, помня о том, что ему нельзя говорить. К счастью, мы находились вдалеке от путников, и речи «глухонемой» служанки никто расслышать не мог.

– Да нет, – ответил Дин-эр, – может быть, даже слишком хорошо. В небольших городах число цеховых мастеров должно быть строго определённым, и уже имеющиеся пристально за этим следят, чтобы не было слишком жёсткой конкуренции. Это помогает им всем держать нужные цены и никому не бедствовать. Но посторонних они в своё общество допускают неохотно, будь они хоть трижды талантливы. Самый верный способ – жениться на дочке мастера, но тут не всем везёт. Вот и подаются талантливые парни в столицу – здесь всегда нужны рабочие руки, а со временем и пробиться легче.

Понятно. Что-то такое и в нашем мире было – про цехи и «вечных подмастерьев» я точно помню. Но эту занимательную лекцию по экономике местного Средневековья – а теперь я не сомневался, что по уровню развития это именно что Средневековье, только с магическим уклоном, пришлось свернуть, поскольку мы добрались до берега и узрели медленно подплывающий к нему паром.

Очередь на паром была не чрезмерная, мы вполне спокойно въехали на него, Дин-эр привязал лошадок к специальному ограждению, и паром тронулся. Управляли им, вращая ворот, позволяющий парому перемещаться по туго натянутым канатам, несколько полуголых мускулистых мужчин, судя по ошейникам – рабов. Правда, никакого особого измывательства над ними я не заметил, они просто выполняли привычную работу, даже не особо нуждаясь в понуканиях, да и заморенными не выглядели. С другой стороны – какой дурак будет портить ценное имущество, приносящее доход? Именно что доход – проезд на пароме был платным. Сразу же после того, как мы отчалили, по парому прошёл сборщик – юркий человечек неопределённого возраста. С нас он потребовал по мелкой медной монете за человека, четыре – за повозку и по серебрушке – за коней. Мит-каль призадумался и вытащил из складок своего одеяния большую серебряную монету, которую сборщик тут же попробовал на зуб и осведомился:

– Старинная, ваша милость? Серебро-то куда чище, чем в нынешних.

– Чем за исцеление расплатились, то и даю, – невозмутимо ответствовал Мит-каль.

– А, так ваша милость целитель? – хмыкнул сборщик. – Много сейчас целителей едет в благородный Даан. Первый Советник Правителя Рах-мат созывает всех, кого может. Только вот, – тут сборщик заговорщически понизил голос, – пока все его призывы напрасны. Правителю не становится легче. Может, хоть вы поможете…

– Да, – кивнул Мит-каль, – я еду по личному приглашению Советника Рах-мата. Мы с ним старинные знакомые.

– Что ж, – погрустнел сборщик, – если знакомые, то, стало быть, у него и остановитесь. А я вам хотел уже тестев трактир присоветовать. Хороший трактир, приличный, и за постой мой тесть недорого берёт. Да вон, хоть у стражи городской спросите – всё без обмана. Я кого попало к тестю на постой не приглашаю – у него репутация. Приличное место, хоть и госпоже там находиться не зазорно. «Кот в колпаке» называется.

– Хм, – сказал Мит-каль, – дело уже к вечеру, я давно не был в столице и не хочу тревожить покой Советника на ночь глядя. Пожалуй, я приму ваше предложение, милейший.

– Вот и славно, – обрадовался сборщик. – Сейчас перерыв будет – у тягловых рабов отдых. Так я вас и до ворот провожу. А когда страже гостевую пошлину заплатите – найду вам провожатого. Здесь вечно мальчишки ошиваются – они все знают, как к тестеву трактиру пройти. Прошу прощения, ваша милость, работа у меня.

И сборщик пошёл дальше, собирая плату за проезд и попутно рекламируя трактир тестя. Вот ведь жук. Хотя… хочешь жить – умей вертеться. Однако почему Мит-каль не стал сразу спрашивать дорогу к дому Рах-мата, а решил заночевать в трактире?

Мит-каль понял мой невысказанный вопрос и тихо, одними губами, сказал:

– Похоже, завтра с утра мы отправимся на базар.

– Зачем? – так же тихо спросил я.

– За сплетнями, – ответил маг. – Нам нужно прояснить ситуацию. А предлогом будет приобретение нового наряда для вас, госпожа моя дочь…

Паром мягко причалил к берегу, усталые тягловые рабы просто уселись там, где стояли, и закрыли глаза. Да уж, ну и тяжёлая у них работёнка – не позавидуешь. Но я не стал раздумывать о местной социальной несправедливости – Дин-эр отвязал лошадок и свёл их с парома на землю. Мы встали в очередь – на этот раз к городским воротам, стражники – крепкие ребята в кожаных жилетах, усеянных бронзовыми бляшками – споро собирали гостевую пошлину, осведомляясь о цели приезда. Оказалось, что на пароме переправлялось несколько купцов с товаром, подмастерья и мы. Высокий с длинными усами стражник подошёл к нам и осведомился о цели приезда. Но стоило Мит-калю упомянуть о том, что он целитель и едет по определённому делу с дочерью, слугой и служанкой, как он потерял к нам интерес, содрав, правда, при этом полновесную серебряную монету.

Мы спокойно проехали в ворота, знакомый сборщик догнал нас, подозвал одного из мальчишек, которые играли у стены, сбивая большой обглоданной косточкой несколько мелких, поставленных в ряд, и велел проводить нас в трактир «Кот в колпаке», добавив, что добрые господа непременно дадут медяшку за труды. Пацан обрадовано кивнул, показав досадное отсутствие двух верхних передних зубов и, пристроившись на облучке рядом с Дин-эром, стал показывать дорогу.

Так мы вступили в столицу Махароджи.

Всё вроде складывалось удачно, меня напрягло только то, что сразу же после нашего отъезда к воротам подъехала группа всадников в чёрных плащах. Они спешились и замерли у стены, явно кого-то ожидая. Что-то в них было этакое… жутковатое… и я догадался, что это и есть Аш-Асины.

========== Глава 25. Кот в колпаке ==========

Трактир для проезжающих «Кот в колпаке» и впрямь оказался на диво тихим и приличным местом, расположенным на уютной зелёной улочке столицы. Похоже, что хозяева и впрямь дорожили репутацией заведения и кого попало туда не пускали.

Мальчишка, который нас проводил, свистом позвал на улицу другого, то ли сына, то ли внука владельца, который тут же, бросив на нас предварительно быстрый хитрющий взгляд, стал кланяться и говорить, что трактир его дедушки – лучший в столице для тех, кто желает покоя и отдохновения после трудов. Судя по невысокому росту, общей юркости и пронырливому взгляду, пацан явно был достойным наследником сборщика платы на пароме.

Мит-каль задумчиво кивнул, бросил мелкую серебряную монетку терпеливо ожидавшему его милостей первому мальчишке и велел Дин-эру распрягать лошадей. После этого мальчишка указал, где находится конюшня, и крикнул местного конюха, Антошка в образе моей служанки занялся поклажей, а мы с Мит-калем прошли внутрь.

Внутри оказалось просторно и чисто. Справа находился обеденный зал со столиками, накрытыми белоснежными скатертями, за которыми обедали несколько мужчин и женщин. Именно оттуда доносились вкусные запахи и тихие голоса. Справа было что-то вроде стойки, из-за которой нам сразу же заулыбался бодрый краснолицый дедушка совершенно необъятной толщины, с окладистой седой бородкой.

– Приветствую новых постояльцев моего трактира! – заявил он, улыбаясь так радостно, словно мы были его внезапно нашедшимися родственниками. – Меня зовут Киш-миш, я бессменный хозяин «Кота в колпаке» уже многие годы после смерти моего достойного батюшки. На какое время господин и госпожа желают снять комнаты, и какое количество комнат вам потребно?

Мит-каль спокойно объяснил, что он целитель, прибыл в столицу по делам вместе с дочерью, её глухонемой служанкой и слугой-телохранителем. Пока он, дескать, планирует снять комнаты на двое суток, а там – как получится.

Затем последовала непродолжительная торговля, а я отвлёкся. На стойку неожиданно вспрыгнул громадный полосатый котище совершенно тигровой раскраски в напяленном на голову небольшом зелёном колпачке в белый мелкий горошек. Колпачок был завязан бантиком под подбородком, и к наличию этого аксессуара животное относилось вполне философски – видимо, привыкло. Понятно, это такой местный рекламный ход, решил я, и рука сама потянулась погладить животное.

– Осторожнее, госпожа! – вскрикнул трактирщик. – Пушистик страшно не любит, когда его гладят!

Но я уже дотронулся до лобастой полосатой башки с хитрющими жёлтыми глазищами… и, к моему удивлению, кот повёл себя как самый обычный кот – тут же начал урчать и ластиться, а потом шлёпнулся на спину и стал ловить мягкой лапкой с втянутыми когтями мою руку.

У трактирщика отвисла челюсть:

– Надо же! Первый раз на моей памяти Пушистик так к кому-то ластится! Видимо, воистину доброе сердце и у госпожи, раз это даже тварь бессмысленная чует.

Мне показалось, или в жёлтых глазищах мелькнула обида? Кот тут же вскочил на лапы, ещё раз потёрся башкой о мою руку, сердито прошипел что-то в сторону хозяина, спрыгнул со стойки и был таков.

– Такой он… – добродушно прогудел хозяин, – харАктерный…

Между тем Мит-каль с трактирщиком столковались о цене, Мит-каль отдал Киш-Мишу две серебряные монеты, в дверях появились Антошка и Дин-эр с нашей поклажей, и мы наконец-то проследовали в свои комнаты, которых оказалось две. Внук трактирщика показал нам, куда идти, спросил, стоит ли заказать ужин, получил утвердительный ответ и ненавязчиво смылся. А мы остались.

Вход в комнаты был один – из коридора мы сразу же попали в маленькую переднюю с двумя дверями, маленьким столиком, зеркалом и узким высоким сундуком, на котором полагалось спать телохранителю. Комната за правой дверью явно предназначалась для дамы – нежно-розовые и кремовые тона, широкая кровать с балдахином, большой шкаф, несколько картин с цветочками на стенах, небольшой столик, зеркало и два кресла. В углу притулилась узкая кушетка – вероятно, для служанки. В общем и целом, довольно уютно. Лично я с удовольствием услышал, как Антошка, заглянувший в соседнюю дверь, тихо сказал:

– Там помыться можно.

Ну, мы и помылись – за дверью действительно было что-то вроде ванной комнаты, и даже вода тёплая там была. А пока мы приводили себя в порядок, нашу одежду забрали местные служанки – почистить и привести в порядок. Антошка тут же отыскал мне в шкафу чистую рубашку и что-то вроде верхнего халата, а сам облачился в короткое платье с разрезами по бокам. Я тихо поржал – в образе довольно миленькой девушки-служанки Антошка смотрелся неплохо – и тут же подумал, что жизнь в Средневековье – хоть и в магическом – неплоха для тех, кто находится на самой вершине пищевой цепочки и в непосредственной близости к ней, а если бы нас зашвырнуло в тела тягловых рабов с парома? Или слуг, которые тут носились целый день, как нахлёстанные? Или каких-нибудь селян, как в Белых Садах?

Не спорю, во всём есть свои прелести, но мне такое вряд ли понравилось бы.

Потом принесли ужин, и к нам присоединились Мит-каль с Дин-эром, тоже принявшие ванну. Мы отдали должное вкусно приготовленным блюдам, а когда служанки убрали пустую посуду, решили обсудить сложившуюся ситуацию. Я поинтересовался, заметил ли Мит-каль Аш-Асинов у ворот?

Оказалось, заметил и этому обстоятельству очень даже не рад.

– Есть три причины, по которым Аш-Асины могли так активизироваться, – заметил он. – Во-первых, они узнали о чудесном воскрешения Кин-эша и Канайи и искали именно нас.

– Маловероятно, – отозвался Антошка, – они видели нас и никак не отреагировали.

Мит-каль кивнул, соглашаясь, и продолжил:

– Случилось нечто непредвиденное, из–за чего Верные собираются в столицу. Что-нибудь с запрещёнными заклятьями, которые они так неосторожно применили… Или… вариант третий… Они планируют захватить власть в самое ближайшее время, посадив на трон принца Кара-сура.

– Интересно, – пробормотал я, – где Кай-сур? По всем прикидкам он уже должен быть в столице… Тогда почему бездействует? Орден он ненавидит…

– Вот завтра на базаре и узнаем, – подытожил Мит-каль. – Базар знает всё, только все местные байки следует делить на два, а ещё лучше – на четыре. Тогда и получится истина. Однако, уже стемнело. Приближается час тушения огней, так что давайте спать. Завтра встанем пораньше и отправимся на базар, а затем отыщем дом «моего дорогого друга» Рах-мата.

– Час тушения огней? – удивился я.

Дин-эр тяжело вздохнул, а потом пояснил мне, как маленькому, что в столице, да и во многих других городах покрупнее действует «час тушения огней», после объявления которого все порядочные горожане гасят огни и ложатся спать. По городу без специального разрешения в ночное время перемещаться запрещено, и стража строго следит за этим. Единственное исключение делается для целителей, жрецов Солнечных Богинь, приглашённых к умирающему, и нотариусов, приглашенных по той же причине. Все прочие честные горожане должны мирно спать до рассвета, а буде кто вздумает прогуляться под местной луной – его задержит стража. Нарушителя выставят к позорному столбу и будут подвергать осмеянию.