Текст книги "Холодок (СИ)"

Автор книги: РавиШанкаР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

– Это не кот! – запальчиво заявил Антошка. – Это наш общий друг! И ему очень не понравилось, что вы сказали, что у него могут быть глисты! Мурик чистый!

При этих словах Антошки Мурик осторожно перепрыгнул ко мне на кровать, выгнул спину и сердито зашипел на доктора, уставившись на него немигающим взглядом. Доктор выпал в осадок:

– Он что, и вправду всё понимает?

– Мурик умный! – гордо ответил Антошка, а Мурик тем временем прижался ко мне и стал тереться мордочкой об мою щёку, басовито урча.

Доктор решил, что излишнюю строгость проявлять не стоит, и сказал:

– Хорошо, молодой человек… Думаю, что с вашим другом всё в порядке. Можете пообщаться десять минут, но потом, будьте добры, покиньте палату, скоро сёстры начнут разносить утренние назначения. А вам, Мстислав, принесут специальный питательный коктейль – вы слишком давно не ели. А потом ещё будут процедуры… массаж, непременно массаж – вам придётся учиться ходить заново. Но это ведь мелочи, правда?

– Правда, – согласился я. – Скажите, доктор… – тут я глянул на бейджик с именем на халате и поправился:

– Скажите, Евгений Степанович, а что там насчёт охраны?

– Вас охраняют, не беспокойтесь, – ответил врач. – Ваш адвокат весьма обеспокоен тем, что случилось… Он не велел допускать к вам никого, даже вашу мать.

– А она пыталась меня навестить? – спросил я враз осипшим голосом.

– Правду сказать, – вздохнул врач, – нет, не пыталась. А вот господин Свирский – пытался, и весьма настойчиво.

– Кто? – удивился Антошка.

– Валик, – ответил я. – Новый муж моей мамы, я тебе рассказывал. Ну, с этой стороны всё понятно…

На душе было тошно. Ох, мама… Ну зачем ты так со мной? За что? Или ты показывала любовь ровно до той минуты, пока был жив мой отец? Вот он-то меня действительно любил… твоя любовь ко мне была дивидендами, мама… ты их выплачивала мне, пока тебе был необходим основной капитал – отцовская любовь… Но вот когда его не стало, отпала необходимость притворяться…

– Эй, – потеребил меня Антошка за плечо, – ну не расстраивайся, Холодочек… Мои тоже в больнице не появились, правда, деньги на счёт перевели и открытку прислали… С пожеланиями выздоровления. Даже похвастаться не перед кем было…

И тут Антошка заулыбался – чисто ясно солнышко. И спросил:

– Ничего не замечаешь? А?

Я, если честно, не заметил ничего, но, вспомнив обещание, данное мне Шан-Лашайей, быстро сказал:

– Слушай… я думал, мне показалось… Ты расти начал?

– Вот!!! – радостно вскрикнул Антошка. – А ты, Мурик, говорил – не заметит, не заметит! Точно, расти я стал! Уже на целых два сантиметра подрос! Вот! Доктор говорил, что это стресс запустил ранее не работавшие функции гипофиза. А я думаю, что это всё чушь, и это просто чудо! И с тобой тоже – чудо! Ты ведь понимаешь?

Это хорошо, что к этому моменту врач уже успел покинуть палату. А то разговор у нас пошёл такой, что он бы ещё и психиатра мог позвать… Для дополнительного обследования.

– Конечно, понимаю! – прошептал я в ответ. И тут меня словно озарило:

– Скажи, Антош… А с тобой сестрички ни о чём не говорили, когда меня Шан-Лашайя увела?

– Говорили… – отозвался Антошка. – О том, что можно вылечить только… только…

– Только одного из нас? – спросил я.

– Да, – тихо ответил Антошка. – И я сказал – пусть лучше ты будешь здоров…

– А я Шан-Лашайе то же самое сказал… – отозвался я. – Только про тебя…

– Вот заразы! – стукнул кулаком по тумбочке Антошка. – Сколько можно нас проверять?

– Не сердись на них, – улыбнулся я. – Главное, что мы теперь оба будем здоровы. Оба. Понимаешь?

Тут Мурик, решив, что мы уже достаточно наговорились, выдал. Мысленно, конечно:

«Ну, воот… А про меня даже и не вспоминаете… А я тут сижу, сижу…»

– Муричек! – обрадовался я и принялся тискать рыжика. – Ты всё-таки можешь общаться мысленно!

«Конечно… – ответил мьяли. – И вы можете. Попробуйте – и у вас тоже получится. Шан-Сурайя сказала, что это – бонус… и ещё кое-что к вам придёт… В своё время… Только, конечно, силы той уже не будет. Ушла от вас магия Воды, вы ж теперь не Чоуроджи».

– Ну и ладно, – рассмеялся я. – Переживём как-нибудь.

И тут меня пронзила ужасная гипотеза:

– Мурик! А ты что, теперь всё время кот?

«Нет, конечно, – гордо возмутился мьяли. – Мои превращения от количества магии в мире не зависят – это такая расовая особенность. Просто… Ну, как я ещё могу с вами здесь быть? А вот когда вас вылечат – я почти всё время человеком буду… мне Сурайя сказала, что я должен со-ци-а-ли-зи-ро-вать-ся. Вот. Чтобы у вас неприятностей не было».

Я обалдел. Похоже, хитроумные Сёстры предусмотрели очень многое. Вот и славно. Главное сейчас – в норму прийти… И отыскать Пригова, пока он дел не натворил. Как бы то ни было, моя мама – это моя мама. И неведомая мне маленькая сестрёнка, которая вообще ни в чём не виновата. И я не позволю этому упырю разрушить им жизнь. Не за тем я сюда возвращался.

***

Последующая неделя прошла относительно спокойно – мне кололи какие-то общеукрепляющие уколы, витамины и делали массаж, УВЧ и магнитотерапию, чтобы поскорее возвратить в более-менее приемлемую форму мышцы. И дело даже не в том, что доктора торопили нас – эти милые люди уже поняли, что с деньгами нет особых проблем, и готовы были лечить нас вечно, но тут уж мы были против. Дело в том, что я прекрасно понимал, что время, увы, работает не на меня. Раз уж в больнице появлялся Валик – значит он в курсе, что покушение не удалось и мы живы. Опять живы. А значит, Хозяин в любой момент мог активизироваться. И это мне не нравилось больше всего.

Мне и невдомёк было, насколько быстро я прихожу в норму, врачи были удивлены, не понимая, с чего вдруг такие результаты, но своими сомнениями со мной делиться не торопились, ведя себя как с самым обычным больным, а я… Я тем временем осваивал ходунки.

Нет, ноги мне подчинялись безоговорочно. Однако за три года бездействия мышцы настолько ослабели, что сейчас мои слабые ноги не могли поднять моё подросшее тело. Вот и приходилось пока пользоваться ходунками, как какому-нибудь дедушке с прогрессирующей болезнью Паркинсона. С помощью ходунков я довольно резво ковылял по больничному садику, обычно в сопровождении Антошки с Муриком. Но в этот день симпатичная сестричка предупредила меня, что со мной хочет увидеться адвокат. Так что в этот раз по дорожкам садика мы ходили вдвоём, а Антошка – практически выздоровевший, сидел вместе с Муриком в беседке, увитой плющом, и играл в шахматы с одним из выздоравливающих больных, которому тоже разрешили прогулки.

Адвоката, спасшего нам жизнь, звали Артур Владимирович Морозов. И он действительно был честным человеком, за что мне оставалось только благодарить всех богов скопом, поскольку я всё ещё был слишком беспомощен, чтобы предпринимать какие-либо активные действия.

– Хорошо выглядишь, Мстислав, – улыбнулся он мне, – рад, что твоя подвижность так быстро восстанавливается. Знаешь… У меня есть для тебя две новости – одна хорошая, а другая – не очень… С какой начинать?

– Давайте в любом порядке, – сказал я, продолжая сосредоточенно считать про себя шаги. Когда мне разрешили прогулки, я поставил себе цель – проходить каждый день тысячу шагов. И в первый день чуть не умер от боли, сделав всего триста – так протестовали отвыкшие от нагрузки мышцы. Доктор меня выругал и назначил ещё две процедуры – плавание и «сухое купание». Последнее представляло собой бултыхание в небольшом бассейне, заполненном небольшими разноцветными шариками. Мне казалось, что это так-то уж слишком… по-детски, и врач разъяснил мне, что такое действительно применяется в лечении детей, больных ДЦП, но и мне это определённо не повредит. Уж не знаю, что помогло – бассейн, эти самые шарики, массаж или ещё что, но сейчас я заветную тысячу шагов наматывал, хоть и в несколько приёмов. Всё равно приходилось садиться и отдыхать. Правда, сейчас – всего два раза.

– Может быть, присядем? – спросил адвокат.

– Чуть позже, если можно, – ответил я. – Через сто шагов. Я вас слушаю, Артур Владимирович.

– Тогда начну с хорошей, – сказал адвокат. – Все бумаги готовы, завещание проверено, я привёз пакет документов, осталась только твоя подпись, и ты будешь очень богат. Всё имущество Александра Холодова переходит к тебе согласно его завещанию. Немаленькая сумма. Очень немаленькая. Плюс приносящая большую прибыль компания. Твоей матери остаётся пожизненное содержание – впрочем, весьма щедрое, и ваша городская квартира.

Я вздохнул и вежливо поблагодарил адвоката. Если бы было возможно, я бы отдал всё… лишь бы отец был жив. Но это не смогли исправить даже Богини…

– Ты не рад? – спросил адвокат.

– Рад, конечно, – ответил я, – теперь я могу осуществить все свои планы. Учиться пойду… в общем, много чего хочется, но это пока в перспективе. Но сейчас меня другое беспокоит. Почему мама ни разу не зашла? Доктор говорил, что её известили о том, что я в порядке…

– А вот это как раз плохая новость… – вздохнул адвокат. – Я не очень хотел тебя расстраивать, но… Видишь ли, Мстислав, твоя мама подаёт в суд. На тебя. Она будет судиться из-за наследства. Она объясняет это тем, что ты не являешься сыном Александра Холодова, а значит… Она требует эксгумации и сравнения вашей ДНК…

Ох, мама… Что ж ты делаешь… Неужели этот Валик настолько застил тебе глаза, что ты готова саму себя искупать в грязи из-за этих денег…

– И у неё есть шанс выиграть дело… – пробормотал я.

– Нет, – жёстко ответил адвокат. – У неё есть шанс капитально опозориться, ибо я ещё раз проработал все относящиеся к делу бумаги. Ни в одной из них Александр Холодов не называет тебя своим сыном, то есть не делает непременным условием ваше генетическое родство. Ты в завещании именуешься Мстиславом Александровичем Холодовым, сыном Вероники Юрьевны Холодовой, в девичестве Капитоновой. Такое впечатление, что твой отец знал, что ты не родной его сын… и старался обезопасить тебя… от подобных претензий в будущем.

Папа-папа… Видно, ты всё-таки слишком хорошо знал женщину, которую любил… Но всё равно любил. Даже не знаю, благословение это или проклятие…

– Думаю, – вздохнул я, – что он это точно знал. Но это ему не помешало. Знаете, Артур Владимирович, я хочу вам кое-что рассказать…

========== Глава 65. Мама ==========

– Такое впечатление, что твой отец знал, что ты не родной его сын… и старался обезопасить тебя… от подобных претензий в будущем, – задумчиво произнёс адвокат.

– Думаю, – вздохнул я, – что он это точно знал. Но это ему не помешало. Знаете, Артур Владимирович, я хочу вам кое-что рассказать… Понимаете, у меня было время подумать над всеми недомолвками, которые я слышал в детстве… и потом, я видел фотографию, только она пропала куда-то…

Врал я, конечно, как говорится, на голубом глазу, но ничего другого не оставалось, ибо расскажи я Морозову, как в самом деле узнал историю моей матери, Александра Холодова и Дмитрия Пригова – то точно отправился бы в палату с мягкими стенами и дружелюбным медперсоналом. А я этого очень даже не хотел.

Поэтому я рассказал адвокату достаточно, но отнюдь не всё, чтобы не вызвать подозрений в излишней осведомлённости, а историю с местью Пригова преподнёс как свою гипотезу – плод долгих размышлений бессонными ночами.

Адвокат выслушал меня и задумчиво произнёс:

– Дааа… аналитический у тебя склад ума… Но, знаешь, гипотеза твоя заслуживает внимания. Если Пригов действительно считал твоих отца… или…

– Отца, – твёрдо сказал я. – Александра Холодова я продолжаю считать своим отцом. Пусть между нами нет биологического родства, но он меня любил. Поэтому и попытался обезопасить… уж как смог. Но он не думал, что у Пригова хватит ненависти, чтобы поднять на меня руку.

– Ну, да, – отозвался адвокат. – Так вот, если Пригов считал Веронику и Александра Холодовых причастными к его несостоявшейся погибели, что косвенно подтвердила поспешная свадьба твоей матери, он вполне мог начать мстить. И тебе тоже, ибо он считал и считает, что ты сын Александра. А вот сейчас… Сейчас ситуация осложнилась. И тут возможны варианты. И я даже не берусь просчитать, какой из них выберет невменяемый псих. И где его искать – тоже не представляю.

Я глубоко вдохнул. Начиналось самое сложное.

– Не надо его искать, – твёрдо сказал я, – он найдёт меня сам. Именно поэтому мне стоит как можно скорее встать на ноги. Потому что вы правы, Артур Владимирович – невозможно просчитать, что придёт ему в голову.

– Ты с ума сошёл! – воскликнул адвокат. – Неужели ты собираешься рисковать собой… ради…

– Вы имеете в виду мою мать? – ответил я. – Да, собираюсь. Потому что она – моя мать… какой бы она ни была. Другой точно не будет. И сестра. Я не бросаю родственников, знаете ли…

– А Пригов? – быстро сказал адвокат. – Он ведь твой биологический отец… если ты прав в своих подозрениях…

– С Приговым всё сложнее… – признался я. – Но я не хочу его смерти. Я просто хочу, чтобы он ответил за то, что сделал… И оставил нас в покое. Навсегда. Понимаете?

– Понимаю. Но я всё-таки дам знать полиции – пусть ищут. Это их работа.

– Пусть, – согласился я. – Но не думаю, что это удастся так легко, если уж он хоронился все эти годы… Ладно, Артур Владимирович, что там нужно подписать? У меня процедуры скоро начнутся.

Спустя десять минут адвокат распрощался со мной и отбыл, а я остался единственным владельцем наследства Александра Холодова. И стал ждать, кто из многочисленных желающих отгрызть себе кусочек объявится первым.

Прошло ещё две недели. Мышцы мои окрепли достаточно для того, чтобы я передвигался без ходунков, хоть и с тростью. А в палате – и без. Пора было покидать это гостеприимное место, и я задумался – а куда, собственно, возвращаться? В городскую квартиру? В загородный дом? Но и там, и там прочно обосновались мать и Валик, и даже если бы их там не было, я сильно сомневался, что смогу жить там дальше. Слишком много воспоминаний… К тому же мама с Валиком наверняка переделали там всё под себя, что ещё хуже. Да и квартира по завещанию принадлежит матери. Нет, квартира – точно не вариант, да и в загородном доме я жить не хочу. Значит… Значит, мне нужно собственное жильё.

Я попросил адвоката купить хорошую трёшку для меня – благо, была такая возможность. Антошку я не собирался отправлять обратно в интернат ни в коем случае, к тому же мой любимый был хоть и младше меня, но не намного, и по достижении совершеннолетия согласие его родственников не требовалось. Но Антошка его всё же получил – похоже, его родня не особо горела желанием, чтобы он вернулся в родные пенаты, а о том, что Антошка начал расти, они даже не знали. Точнее – не спросили. А Антошка, обиженный подобным невниманием, ничего не стал говорить отцу и старшему брату. Мама у него умерла достаточно давно, а мачехе… Мачехе он сразу же стал активно не нравиться, и именно она настояла на водворении Антошки в интернат. Ну и ладно. Им же хуже – сыном и братом нужно интересоваться.

Так что ещё через неделю мы переехали в новую квартиру, обставленную согласно нашим пожеланиям. Пришло время социализироваться и Мурику. Но тут я просто в осадок выпал – у Мурика оказался паспорт! Ага, самый настоящий паспорт Российской Федерации на имя Бабаева Тимура Идрисовича, уроженца республики Северная Осетия. На мой недоумённый вопрос, откуда взялась ксива, Мурик ответил, что это было ещё одним подарком Богинь, когда они посоветовали ему социализироваться. И я даже не стал спрашивать, где он её прятал до поры до времени. Так что с легализацией Мурика никаких проблем не возникло, поскольку он был по паспорту насквозь совершеннолетним гражданином России, а я мог регистрировать в принадлежащей мне квартире кого угодно.

Наш переезд на новое место мы отметили весёлым совместным ужином, плавно перешедшим в очень даже неплохую, точнее – просто потрясающую ночь. И я на своём опыте убедился, что Антошка подрос. Ну, в некоторых местах – точно…

Мы начали налаживать жизнь, я стал готовиться к поступлению в институт, правда, уже в следующем году, Антошка подал документы в ближайшую к дому школу – надо же ему было закончить одиннадцатый класс… К моему удивлению учиться захотел и Мурик – правда, пока нам пришлось обучать его читать и писать, но мьяли оказался способным на диво и всё схватывал на лету. Мы надеялись, что за оставшиеся летние месяцы Мурик многому научится и не слишком будет выделяться своими знаниями… точнее, их отсутствием…

Так что всё складывалось настолько гладко, что я насторожился и стал ждать очередной пакости.

Пакость моих ожиданий не обманула – мне пришла повестка в суд по иску Холодовой Вероники Юрьевны. А Пригов всё не объявлялся.

***

Это воскресное утро началось для нас не слишком привычно – мы планировали немного поваляться в постели, а потом сходить в ближайший парк – настолько огромный, что были там такие уголки, где мьяли мог без помех превратиться в ирбиса и побегать по траве наперегонки с Антошкой. Я к их забавам присоединяться пока ещё опасался, но чувствовал, что этот день уже недалёк. Как и тот, когда Антошка не сможет ездить верхом на Мурике. Когда в первый раз мьяли предложил покатать Антошку, у того ноги до земли не доставали. А сейчас уже почти доставали, хотя ещё и был простор для манёвра.

Так вот, мы планировали безделье, прогулку в парке, бассейн и поход в кино. Но отнюдь не то, что произошло дальше.

Сначала запиликал домофон, и вежливый голос охранника произнёс:

– Мстислав Александрович, вас тут одна гражданка видеть хочет. Говорит, что она ваша мама. Впустить? Она с девочкой маленькой…

– Впустите, – ответил я и удивился. Неужели мама решила всё-таки пойти на мировую? Познакомить меня с сестрой? Или она с Валиком поссорилась и наконец-то узрела его истинное лицо? В любом случае, поговорить стоило.

А пока мама поднималась по лестнице, я торопливо привёл себя в порядок и попросил Антошку поставить чайник. Мурик решил пока не светиться, перекинувшись в кота и заняв место на диванчике в кухне.

А я пошёл открывать дверь.

Мама стояла за дверью, держа за руку маленькую беленькую девочку лет трёх, на удивление тихую и смирную. И по её лицу я понял, что пришла она отнюдь не мириться. Но я удержал лицо и спокойно сказал:

– Здравствуй, мама. Проходи. Это моя сестра? Познакомить нас решила наконец-то?

Мама коротко кивнула и сказала:

– Слава… Я должна тебе кое-что рассказать. Прошу тебя, откажись от денег Саши… Он тебе не отец.

– Проходи на кухню, мама. Чай готов, – спокойно ответил я и наклонился к девочке:

– Здравствуй, маленькая! Как тебя зовут? Я твой брат, меня зовут Мстислав.

Малышка опустила голову, забавно набычившись, и испуганно прижалась к маме, и тут в прихожую вальяжной походкой выплыл Мурик, удивлённый нашей задержкой. Девочка тут же заулыбалась:

– Бьятик! Твоя киса?

– Моя, – кивнул я.

– Я – Светоська! – выдала малАя, отклеилась от мамы и потопала прямиком к Мурику, до которого только сейчас дошло, как он попал.

– А ещё, – сказал малышке Антошка, высунувшийся из кухни, – у нас есть конфеты. Вкусные!

– Ты тоже бьятик? – задумчиво спросила малышка.

– Нет, я друг, – улыбнулся Антошка. – Меня зовут Антон, здравствуйте, – поздоровался он с мамой.

Мама посмотрела на Антошку с некоторой брезгливостью, но ничего не сказала. А я холодно заметил:

– Антон – мой друг. Он живёт здесь. И так будет и впредь. Так что привыкай, мама.

– Ты что, не понял, что я сказала тебе? – нетерпеливо спросила мама. – Ты должен отказаться от денег Александра. Он тебе не отец.

Антошка и Мурик быстренько просекли диспозицию, Мурик приласкался к Светочке и урча порулил на кухню. Светочка потопала за ним, как загипнотизированная, а уж там Антошка быстренько включил телевизор, судя по звуку – найдя канал с мультиками, и явно подсунул малышке конфеты. Молодцы они всё-таки у меня. Разговор предстоит тяжёлый… Ох, мама…

Я жестом пригласил маму в комнату, которая служила нам чем-то вроде гостиной – с мягким ковром, удобным диваном и плазмой на стене. Я предложил маме сесть, сам уселся в кресло напротив и сказал:

– Я не вижу ни одной причины, по которой я должен отказаться от денег отца.

– Я же сказала, – рассердилась мама. – Он тебе не отец. Твой отец – другой человек. Ты должен оставить деньги Александра мне. Я отдала ему лучшие годы своей жизни!

– И теперь хочешь компенсации? Валик поставил тебе ультиматум – поэтому ты решилась на этот фарс с судом?

– Откуда ты… – начала мама, но тут же поправилась:

– Не говори ерунды! Валентин прекрасный муж и отец! Это ты принял его в штыки! И вообще – ты проиграешь суд – ведь ты не сын Александра Холодова.

– И что? – спокойно сказал я, хотя внутри всё переворачивалось. Мы, самые близкие друг другу по крови люди, сейчас сидим… и торгуемся. Фарс. Дешёвый фарс. Пора заканчивать это.

– Мама, – продолжил я. – Это у тебя нет шансов. Адвокат объяснил мне, что отец… Плевать, что там у тебя было, но я продолжаю считать Александра Холодова своим отцом… так вот, отец составил завещание таким образом, что наше с ним биологическое родство не играет никакой роли. Не позорься, мама. Отзови иск. Если хочешь, я увеличу твоё содержание. Но фирму отца на растерзание я не отдам. Не этим людям.

– Послушай… – жалобно сказала мама, – Валик обещал подать на развод… Но я… я люблю его… Я не смогу без него… Я покончу с собой, если ты не сделаешь этого… Мне нужны эти деньги… Славочка… Пожалуйста.

– Послушай, мама, – ох, как я не хотел этого говорить, но видно, придётся… – послушай… Мой отец – Пригов – не так ли? Дмитрий Пригов?

– Откуда ты… – побледнела мама.

– Неважно, – отозвался я. – Так вот, мама… Он жив. И он мстит. И твой разлюбезный Валик – просто орудие его мести. Он не любит тебя, мама… Опомнись. Опомнись, пока не поздно.

– Ты лжёшь! – вскинулась мама, подскочила ко мне и замахнулась, чтобы дать пощёчину. Но я поймал её руку и сказал:

– Не надо. Хорошо. Если ты так уверена, что жить не можешь без этих поганых денег – пусть будет так. Но сначала я хотел бы встретиться с Валиком. Пусть он позвонит мне, и мы договоримся о встрече. Вот мой номер.

И я протянул маме листок, вырванный из блокнота с номером моего мобильного.

Мама заулыбалась. Перспектива получить желаемое в один миг сделала её счастливой, и она защебетала:

– Конечно, Славочка. Конечно, он тебе позвонит. Ну, ладно, дорогой, нам пора, у вас ведь с другом ещё дела, наверное…

– Иди, мама, – устало сказал я, настолько меня вымотал это разговор. – Иди.

========== Глава 66. Валик ==========

Я изо всех сил старался не показать своих чувств Мурику и Антошке и даже предложил выполнить всю намеченную культурную программу. Но обмануть их не удалось. Оба прекрасно поняли, насколько меня расстроил разговор, так что пришлось колоться и рассказывать всё.

Мурик, выслушав мой рассказ, злобно зашипел, а Антошка спросил:

– И ты вправду отдашь ей все деньги и компанию Холодова?

– Нет, – ответил я, – хотя… если бы помогло мне вернуть хоть капельку её любви – отдал бы не задумываясь. Но сейчас… Сейчас я окончательно понял, что мне нет места в её сердце. Мама меня не любит. И вряд ли полюбит когда-нибудь. Я для неё пройденный этап.

Я очень старался, чтобы мой голос звучал спокойно, но мне было больно. Очень больно. Я словно по-живому рвал все связи с ма… с этой женщиной. Все связи, какие ещё оставались.

– Но зачем ты пообещал ей тогда? – удивился Антошка.

– Очень просто, – ответил я. – Мне нужно поговорить с Валиком. Мне нужно, чтобы он устроил встречу с Приговым. Я хочу поговорить с ним. Пусть отстанет от ма… от Вероники Юрьевны и Светы. И от меня тоже. Понимаете?

– Ты думаешь, что он поверит тебе? Ну, что он твой биологический отец? Ведь, если до сих пор не предпринял никаких мер – значит, не поверил.

– А анализ ДНК на что? – мрачно спросил я. – Поверит, никуда не денется…

– Стоп, – быстро сказал Антошка. – А ты не рассматриваешь вариант, что твой отец не Холодов и не Пригов, а кто-то третий? Тогда твоей маме придётся худо – Пригов точно будет мстить…

– Нет, – ответил я, быстро просчитывая варианты. – Шан-Лашайя сказала, что я – сын Дмитрия Пригова. Значит, так оно и есть. Я другого боюсь…

– Чего же? – спросил Мурик, ласково потираясь щекой о моё плечо.

– Светочка, – грустно произнёс я. – Если Валик уйдёт, Светочка будет не нужна моей матери – как когда-то я перестал быть ей нужным после смерти отца. Хотел бы я ошибаться…

– Не расстраивайся, – обнял меня Антошка. – Нас трое, с одной девочкой как-нибудь справимся.

– Вы всерьёз хотите забрать Светочку к нам? – поразился я.

– А что… ууррр… – проурчал Мурик, – я котят люблю. То есть детей. А это не просто какая-то девочка, а твоя сестричка. Выррастим… мряф…

И вредный котище изо всех сил начал поднимать мне настроение. Правда, раньше ему удалось поднять мне кое-что другое… но я был не в претензии.

Так что, когда ближе к вечеру мы всё-таки выбрались в парк, мне стало куда легче.

***

Валик позвонил мне на следующий день, стараясь скрыть радостное нетерпение в голосе.

– Здравствуйте, Мстислав! – ого, мы тут уже на «вы», оказывается. – Мне Вероничка говорила, что вы хотите встретиться со мной по поводу наследства?

– Да, хочу, – спокойно ответил я, хотя меня аж передёрнуло от этого сюсюкающего «Вероничка». Хмырь болотный… близкому освобождению радуешься? Будет тебе освобождение… и скорее, чем ты думаешь…

– Мне приехать к вам… – продолжил Валик, – или?..

– Или, – ответил я, – давайте встретимся на нейтральной территории. Там и обговорим… все детали.

– Предлагаю ресторан «Горница», – высказался Валик. – Там есть отдельные кабинеты.

– Хорошо, – согласился я, – когда и во сколько?

– Ну… – протянул Валик, – а как у вас со временем? Поскорее хотелось бы вопрос решить. Сегодня, в семь часов вас устроит? Кабинет будет заказан.

– Хорошо, – согласился я. – Я буду с другом.

– С этим кар… То есть я хотел сказать с молодым человеком невысокого роста?

– С ним, – хладнокровно ответил я, борясь с желанием шмякнуть ни в чём не повинную телефонную трубку об стену.

– Я сделаю заказ, – торопливо сказал Валик. – До встречи.

– Всего доброго, Валентин, – невозмутимо попрощался я и отключился.

А потом сказал напряжённо смотревшим на меня Антошке и Мурику:

– Ну что, клюнула рыбка. Покажем ему небо в алмазах?

Антошка заулыбался и закивал, а Мурик оскалился, обнажив белоснежные клычки, которые у него и в человеческом облике были чуть длиннее, чем у обычных людей. Ну что, Валик? Теперь твоя очередь бояться.

Ресторан «Горница» был весьма и весьма дорогим местом, но в семь вечера там уже было яблоку негде упасть. Швейцар, наряженный былинным богатырём, с некоторым недоумением покосился на наш с Антошкой демократичный прикид, на рюкзачок за Антошкиной спиной, где до поры до времени смирно сидел Мурик и арктическим тоном произнёс:

– Вы что, студенты, попутали? Тут для серьёзных людей заведение, а не для голи перекатной.

Я изобразил не менее арктический холод во взоре и процедил:

– Не стоит судить о людях по одёжке, милейший. Во-первых, на моё имя заказан отдельный кабинет. А во-вторых… Я вполне платёжеспособен.

И я холодно взмахнул перед носом швейцара кредитками, которые открыл на моё имя Артур Владимирович: платиновой, золотой и чёрной.

Лицо швейцара сразу изобразило крайнюю степень угодливости, и внутрь нас пропустили без звука. Видать, швейцар обладал какой-то формой телепатии, потому что к нам тут же подлетела девушка-метрдотель с длинной блондинистой косой, в сарафане и кокошнике, и медовым голоском поинтересовалась, заказан ли у нас столик.

– Моё имя – Мстислав Холодов, – сказал я. – Меня должны ждать.

– Конечно-конечно, – заулыбалась девушка, – господин Свирский уже ожидает вас в заказанном кабинете. Не волнуйтесь, вас никто не побеспокоит, он сказал, что это деловая встреча.

– Именно, – веско проронил я и проследовал за девушкой, стараясь не слишком явно опираться на трость. Не то, чтобы я чувствовал слабость в ногах – я уже ощущал себя почти здоровым. Просто волновался очень. Но показывать своё волнение мне было нельзя. Никак нельзя. К тому же… Пусть Валик думает, что я слабее, чем есть на самом деле.

Отдельный кабинет оказался отделан в том же стиле, что и весь ресторан – этакий народный селянский китч. Вышитые рушники на стенах, люстра над столиком в виде тележного колеса и воткнутыми в него восковыми свечами, домотканые половики, искусственные подсолнухи и даже кусочек плетня с надетыми на него горшками. Одна из стен изображала счастливую деревню с новенькими домиками, вокруг которых водили хоровод пышногрудые селянки в разноцветных сарафанах и кокошниках, с длиннейшими пшеничными косами. Мужское население деревни было представлено добрыми молодцами косая сажень в плечах, которые любовались прекрасными селянками со счастливыми улыбками дебилов. Неземную красоту дополняли кошечки, собачки, поросятки, телятки и лошадки, намалёванные на всех оставшихся свободных местах. Красота неописуемая. У меня даже настроение стало выравниваться, и я счёл это хорошим знаком.

Валик уже восседал за накрытым белоснежной с вышитыми петухами скатертью, столом, заставленным всякими вкусностями. Завидев меня, он вежливо встал и даже попытался поздороваться со мной за руку. Я сделал вид, что протянутой руки просто не заметил, демонстративно усевшись за стол, и заказал возникшей со скоростью полёта мысли официантке кофе для себя и для Антошки. Заказ был исполнен с похвальной быстротой, персонал здесь был вышколен великолепно, а пока официантка бегала за кофе, я сидел молча, скрестив руки на груди и буравя Валика спокойным взглядом. Тот явно чувствовал себя неуютно, но пытался держать лицо и соответствовать.

Получив свой кофе, я спокойно отпил из чашки, подождал, пока официантка удалится, перед этим напомнил ей, чтобы нас более никто не беспокоил и сказал Валику:

– Давайте приступать к делу.

– Да-да, – торопливо ответил Валик. – Желаете ознакомиться с документами?

– Не желаю, – ответствовал я. – Я желаю встретиться с Хозяином.

– С… с кем? – спросил Валик, пытаясь играть недоумение. Получалось у него неплохо, не знай я всей подноготной – купился бы с потрохами.

– С тем, – ласково сказал я, – по чьему заказу ты действуешь, Валик… Сидеть!

Валик дёрнулся, но тут же сел, поскольку Антошка успел достать из-за пояса пистолет, до поры до времени скрытый свободной рубашкой навыпуск, и прицелился ему прямо в лоб. Нет, пистолет был не огнестрельный. И даже не газовый. Мы купили его в отделе игрушек ближайшего «Детского мира», стоил он для пугача просто заоблачно, но отличить от настоящего его можно было, только взяв в руки – уж больно лёгкий.

Так что Валик, которого решительное выражение лица Антошки ввело в заблуждение, опустился в кресло и промямлил: