Текст книги "Арриквиатари (СИ)"

Автор книги: prushinAUT

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 57 страниц)

– Как, интересно, ты смогла пробраться внутрь?

– Магией, ясное дело, отвела взгляд бойцам что вашим, что нейтралам, и вот я тут.

Подобное объяснение совсем не добавило бойцам оптимизма, лица ветеранов посмурнели, а лезвия разнообразного колюще-режущего инструмента на пару сантиметров приблизились к драгоценной тушке Соль. Положение спас гонец, отправленный к начальству. Вернувшись, он объявил, что командир желает видеть проклятую в целости и сохранности, так что угрюмые вояки нехотя расступились.

Выглядел Жан, мягко говоря, не презентабельно, грязная одежда со следами застывшей крови, пробитая в нескольких местах кольчуга и перебинтованная рука. На лице выражение безмерной усталости и безразличия. Он сидел в небольшой темной комнате на диване, проигнорировав круглый стол по центру с тремя креслами вокруг. Красные от недосыпа глаза встретились с такими же полусонными у Сольвейн, но их взгляд кардинально отличался друг от друга. В глубине зрачков волшебницы горело пламя решительности, и свет обещания, данного самой себе, в противовес были тусклые, как будто затянутые пленкой, глаза человека, мир которого рухнул и он почти смирился с этим.

– Хандришь, Казанова? – Сольвейн отодвинула стул и уселась напротив собеседника.

– Что там старик хотел передать?

– Звиздюлей хотел передать, да только сам прийти не смог, так что возить твою постную морду по всем горизонтальным поверхностям комнаты придется мне.

– Можешь начинать.

– Что, все так херово?

– Да нет, воюем неплохо, от нейтралов отбиваемся, от людей Натана тоже. Недавно целый отряд в ловушку загнали, истыкали стрелами как ежей, я бы назвал это тактической победой, если бы они тоже не были Волих, как и мы. Настоящее безумие, я чувствую его в воздухе, в каждом вздохе, оно заставляет нас ненавидеть друг друга. Друзья, соседи, еще неделю назад жившие бок о бок, с яростью бросаются друг на друга, будто голодные твари, рвут, режут, и я во главе этого помешательства, веду их в бой против своих собратьев.

– Как это произошло? – Сольвейн откинулась на стуле, осознав, что это не тот случай, когда рукоприкладство исправит ситуацию.

– Натан, гнида. Он предал клан, продался Сун-Ган. Я не знаю, как это стало возможным, но после всей этой хрени с обвинениями в нашу сторону и начала осады нейтралами он предложил как бы выход из ситуации. Если опустить подробности, этот самый выход предполагал отправить треть наших бойцов на убой, выторговать их кровью прощение для Волих. Я сейчас даже представить себе не могу, как он меня убедил, что это единственный вариант, на время заставив усомниться в правильности своих принципов, но запудрить мне мозги окончательно не вышло. На встрече я отказался от этого сумасшедшего плана, тогда все и началось, мастерская работа. Натан сделал вид, что я на него напал, потом стычка с его телохранителями, и все завертелось. Самое паршивое – Цорх закрылся, сколько я к нему гонцов не посылал, все без толку, в ответ тишина; посланцы возвращались с пустыми руками, их даже внутрь не пускали, а сейчас все стало только хуже, не просто молчание. Бойцы Плиты стреляют в каждого, кто подойдет близко, не знаю, что там произошло, но чувствую, без крысиной морды Натана не обошлось.

– Есть революционные идеи? Скоро волна искаженных, как справляться будете?

– Как и раньше, выдержим. Женщин и детей в крепь, сами возьмемся за оружие, отобьемся как-нибудь, главное, что потом.

– Я бы не относилась к этому так легкомысленно.

– Даже сейчас у меня под командованием бойцов больше, чем в любом клане нейтралов, уж от пары сотен монстров отобьемся.

– Жан, я прошу тебя хорошенько подумать над тем, что я тебе сейчас скажу: отправь матерей с детьми к нам, у меня есть место, куда твари не доберутся ни при каких обстоятельствах. Пусть они переждут в безопасном месте, обещаю, там им ничего не угрожает, если хочешь, пошли со мной надежного человека, чтобы он подтвердил мои слова. Завтра нейтралы снимут осаду, за ночь можно все устроить, в худшем случае у нас будет в запасе целые сутки.

– Хм… Наверно, безумие заразно, вот уже ты всякую чушь несешь, – Жан встал во весь рост, став прежним, уверенным в себе, лидером клана. – Отправить семьи неизвестно куда, когда в городе шагу ступить некуда от врагов Волих. Любой воин мне на такое предложение ответит ударом меча, и будет прав.

– Послушай…

– Нет, это ты послушай! Волих еще существует, он не развалился, не исчез, что бы ты себе не напридумывала, и мы сами можем защитить свой дом! От монстров, от предателей и от подозрительных проклятых тоже! – рука Жана легла на рукоять рапиры.

– Коротар…

– Передай мои слова и ему, если он нашел дела поинтересней защиты собственного клана, то так и быть. Без него обойдемся. Разговор окончен.

Сколотов еле сдержался, чтобы не высказать напыщенному балбесу все, что он о нем думает, но подобный пассаж привел бы в лучшем случае к моментальному выдворению с территории клана. Ясно одно, разговор об апокалиптических предостережениях мусорщика и заводить не стоит.

– Ладно, я просто предложила. Скажи, Энгис тут?

– Да, – Жан быстро успокоился, перестав напоминать сжатую перед броском пружину.

– Могу я с ним поговорить?

– Пожалуй, да, тебя проводят, – он вышел за дверь и позвал кого-то из охраны.

Проклятый Волих обитал в довольно примечательном месте, Сколотов назвал бы его музеем, точнее, подвалом музея. Множество разукрашенных доспехов, аккуратно уложенных в ящики вдоль стен, выцветшие картины и книги в тяжелых переплетах с медными уголками, пышные, дворянские одежды в шкафах, изукрашенная мебель. Все это богатство теснилось вдоль стен двух обширных залов минус первого этажа крепи, собирая массу пыли. Сам Энгис примостился в каморке четыре на четыре метра, заваленной свитками и письменными принадлежностями. Кроме этого, в помещении обнаружился топчан, накрытый пледом, маленькая тумбочка, по совместительству исполняющая обязанности письменного стола, и портрет некой дамы лет сорока, изображенной умелым художником восседающей на малиновом пуфе с книгой в руках.

Маг отреагировал на появление Сольвейн довольно спокойно, перо в его руках не дрогнуло, продолжая выводить на пергаменте ровные строки, а он сам только слегка кивнул в ответ на приветствие. Соль примостилась в углу и приготовилась ждать: занятие Энгиса, видно, было настолько для него важно, что прерваться проклятый не мог. Сопровождающий ее стражник моментально отбыл, доведя Сольвейн до цели, Жан, похоже, выдал на этот случай определенные инструкции.

Дабы скостить время ожидания, Сколотов полез разбираться с собственной прокачкой. За время обороны “Луни” он поднял два уровня, но фолиант в руки не брал, не до того было.

Полистав разделы магии, он обнаружил в первую очередь эволюцию огненного шара, каст теперь назывался огненный шквал и позволял одновременно запускать до четырех пламенных сфер. Количество можно было варьировать по своему желанию, каждый дополнительный шар добавлял четверть стоимости базового заклинания по мане, по итогам выходило, что даже запуск всех четырех снарядов по затратам выходит на четверть дешевле, чем два одиночных огненных шара подряд. Скидки как при распродаже на барахолке.

Вторым отличилась ветка шаманизма, суть стаи тащила на себе прокачку этого раздела ударными темпами, что неудивительно, учитывая, насколько часто Олег использовал этот каст. Открылся второй уровень магии, представленный тремя вариантами: цепь стихий, отделение духа, расширение сознания. Каждый выбор был по-своему хорош, но один из вариантов выбивался своей вероятной имбовостью.

Цепь стихий на время ограничивала использование определенной стихии для цели заклинания или парализовывала элементаля, проще говоря, можно было заткнуть какую-нибудь тварь, плюющуюся ледяными стрелами или теми же огненными шарами. Полезно, но ситуативно, Сколотов решил, что вернется к этому варианту позже.

Второй – отделение духа, настоящая шаманская примочка, только без необходимости заправляться сомнительными веществами, все работало исключительно на мировой, непостижимой энергии магии. Кастер, использовав этот спел, покидал свое тело в виде духа, эфирный призрак был прозрачным, хотя и видимым, мог проходить сквозь стены и летать. Этой магии цены бы не было рядом с женской баней, хотя в настоящем Олег мог посещать подобные заведения без всяких ухищрений абсолютно легально. С практической точки зрения – это шпионский и разведывательный каст, никто не мешает залезть в стену охраняемого объекта и подслушать любой конфиденциальный разговор, если только у врага не найдется грамотного противодействия, а тут в игру вступает вторая особенность: призрак неуязвим к физическим атакам, но даже если по нему ударить действенным против бесплотных существ способом, то заклинателя всего-навсего вернет в свое тело. Единственным очевидным минусом отделения духа была необходимость как-то запрятать свою физическую тушку, пока призрак будет шугать народ в темных коридорах, иначе могут так сложиться обстоятельства, что возвращаться станет некуда.

И последний претендент на прокачку: расширение сознания. Эта вундервафля по сути баф, кастующийся перед произнесением другого заклинания и просто дублирующий его второй раз. То есть накладываем расширение сознания, потом запускаем огненный шквал и вместо четырех шаров вылетает две пачки по четыре. Потоком молний можно будет фигачить с обоих рук, две ледяные стрелы, два земляных кола и так далее. Сработает ли бонус от расширения на каждое отдельное заклинание, зависит исключительно от самого каста. Допустим, двух фантомов не сделать, как и две ледяные сферы, но и без этого спел чрезвычайно силен. Сам он стоит мизер маны и воспроизводится одним знаком, заклинание дубль сожрет столько же энергии, как и оригинал, но и никаких штрафов на силу каста не будет. По мнению Сколотова, выбор в пользу третьего варианта очевиден и пятиминутный кулдаун ничуть его не омрачает.

После всего осталось выбрать, куда уйдут два очка прокачки, приобретенные при повышении уровня. С одним Олег определился уже давно, раздел магии природы стоял на месте из-за редкости применения излечения болезней, слава богу, заражали всякой гадостью его не часто, но на перспективу стоило озаботиться дальнейшим прогрессом этой ветки заклинаний. Оставив без внимания призыв зверя, Сколотов отдал предпочтение природному сопротивлению, лишняя защита от магии никогда не помешает, даже если цифровые значения там не особо велики.

Финальная единичка оказалась востребованной как никогда, до второго круга доросла магия воды, тьмы и изначальная. Просмотрев новооткрывшиеся возможности, Олег резко захотел вернуться на минуту в прошлое и отобрать ценную прокачку у природы. Кое-как удалось заставить себя проигнорировать спелы воды, этот раздел скоро сгенерирует индивидуальное очко прогресса, но муки выбора от этого становились ничуть не легче. Наконец справившись с самим собой, мысленно извинившись перед Дианой, он ткнул пальцем в заклинание “скачок”. По сути мгновенный телепорт на короткое расстояние решал сразу множество проблем, начиная от мобильности в бою, заканчивая реализацией древнейшей стратегии под наименованием – делаем ноги. Пройти мимо такой возможности Олег просто не смог.

Закончив со своими делами, Сколотов поудобней устроился на топчане и принялся ждать. Энгис все так же увлеченно царапал бумагу пером, высунув от усердия язык.

========== 34. Крепь изгнанников ==========

Сколотов успел задремать под усыпляющее поскрипывание пера, и когда оно прекратилось, его сознание вытолкнула на поверхность повисшая в комнате тишина. Олег зевнул и протер глаза, восстановив расплывающийся обзор. Энгис сидел на том же месте, перепачканные в чернилах пальцы бережно складывали письменные принадлежности в небольшой футляр, исписанный пергамент отправился в верхний ящик, дополнив ровную стопку бумаг.

– Ты, наверно, долго ждала, я, возможно, несколько увлекся, – говор проклятого не претерпел никаких изменений с того памятного сражения в канализации, и с этим приходилось мириться, хотя постоянные слова-паразиты неприятно резали слух.

– Ничего, я явилась без приглашения, так что ничего странного в том, что ты был занят, – Сколотова интересовал вполне конкретный вопрос, но, по непонятной для себя причине, начал он не с него. – Скажи, кто эта женщина, если не секрет?

Энгис взял в руки портрет, так заинтересовавший гостью; примечательно, что рамка была сильно потрепана и истерта, но стекло оставалось идеально чистым.

– Она дочь одной из тех, кто последовал за Себастианом Волих в изгнание, – впервые с момента их знакомства голос проклятого был тверд и избавлен от привычной неуверенности, похоже, на этот раз в своих словах он не сомневался. – Когда была жива, держала приют для детей, подобранных с улиц города, во времена правления Юлио его спалили дотла, как и ее саму. – Рамка с портретом вернулась на стол.

– У тебя, наверно, ко мне какое-то дело?

– Скорее, вопрос, почему-то пришло в голову спросить именно тебя. Встретилась я намедни с одним интересным мусорщиком, и он мне поведал, что именно ищут Жути в городе, довольно расплывчато, но парочку конкретных посылов я уловила. Первое – то, что им нужно, находится в туннелях под территорией Волих, второе – существует комната управления всей городской канализацией.

– Я, возможно, не знаю ничего, что, наверно, может быть под нами, но, с некоторой вероятностью, комната существует.

– Ух, просто догадки, или есть что посущественнее? Понимаешь, мне действительно нужно знать, мусорщик предлагает потратить время на поиски, а я не могу согласиться без шансов на успех. Стопроцентная уверенность не нужна, ну хоть что-нибудь.

– Иди, наверно, за мной, – Энгис встал и повел свою гостью между музейными завалами, петляя по залу среди покрытых пылью шкафов. Прикрывая нос рукой, Сольвейн шла следом, отчаянно борясь с позывами расчихаться, тут, наверное, лет двадцать никто не убирался. Финишем их пыльного забега оказалась комнатка-близнец каморки Энгиса, под завязку забитая книгами и свитками. К противоположной стене были прислонены разноформатные картины, и пока проклятый копался в бумагах, Соль подошла к ним.

– И откуда у вас столько портретов? – на холстах были изображены мужчины и женщины в роскошных одеждах или доспехах, восседающие на фоне богатых залов с роскошной мебелью и пышными коврами.

– Это работа Кастиила, – Энгис, отфыркиваясь от пыли, забрался на ящик, шаря руками по верхним полкам, – он был проклятым с особым даром, мог магией переносить то, что видит, на холст, и ничего больше. Себастиан держал его в слугах, когда они попали в Амиладею. Кастиилу уже было под сотню гласов, через год он скончался, оставив после себя эти портреты. Тот, что ты держишь, изображает Гурврана Лу, отца Натана. Он был потомственным стражем рода Волих.

Сольвейн внимательней всмотрелась в мужественное лицо черноволосого воина: он, в отличие от большинства, был изображен не в помещении. Кастиил запечатлел верного солдата рода на плацу, среди тренирующихся воинов, внешне Гурвран был довольно примечательной личностью, такой образ легко остается в памяти.

– Может быть, нашел, – Энгис вернулся к своему любимому слогу. Соль уже поняла, что проклятый нормально способен обсуждать только дела минувшие, история не вызывала у него приступов сомнений.

– Вероятно, вот оно, – в руках запыленного мага маячил кусок белой бумаги с непонятными каракулями.

– Что-то я не разберу.

– Наверно, ты не знаешь этого языка, он, скорее всего, древний, тут, вероятно, написано, – Энгис поднес бумажку к глазам поближе и начал неуверенно читать: – Второй смене: ремонт шлюза мы закончили, но сигнал до поверхности не доходит, спуститесь к запасному узлу управления и активируйте вручную, умники будут… – на этом записка обрывалась, что и продемонстрировал Энгис, дойдя до места разрыва бумаги.

– Откуда это?

– Волих собирал по всему городу артефакты древних времен, эта была найдена в развалинах управляющего здания на поверхности. Мне кажется, наверно, похоже на доказательство.

– Да, уже что-то более конкретное. Можно? – Соль протянула руку и забрала листок; на ощупь бумага оказалась твердой и гибкой, более похожей на пластик, что объясняло ее долговечность. На обратной стороне нашлись пустые расчерченные графы, а место обрыва несло следы огня. “Порвать такой листок дело непростое, а вот спалить – вполне, большая удача, что потушили вовремя, хоть что-то осталось потомкам”. – Ладненько, значит, ждет меня увлекательное путешествие по сточным водам, ежели волну переживу.

– Жаль, указаний на местоположение, наверное, нигде нет, в свое время заниматься поисками, возможно, было некогда.

– Мой друг-мусорщик приметил пару мест, так что прочесывать все туннели не придется… наверно. Скажи, а откуда ты знаешь этот язык? – Сколотова заинтересовали письмена, так как в каракулях древней ремонтной бригады он заметил сходство с надписями, увиденными им в лесном храме, под завязку набитом растительными монстрами. Наверняка сказать сложно, все-таки там был искусно выбитый в камне барельеф, а тут прописные буквы, нацарапанные куриной лапой не самого грамотного представителя рода человеческого, но ощущение общности символов не покидало.

– Я учился всему, чему она учила, – Энгис осторожно принял обрывок открытыми ладонями и, завернув в ткань, вернул на верхнюю полку.

– Понимаешь, я видела похожие символы в одном месте…

– Наверно, скрытые храмы, – предположил проклятый.

– Думаю, да, там еще статуи однокрылых стояли.

– Вероятно, ты права, наверно, это один язык. Я их, возможно, тоже находил внизу, всего один раз. Там, наверно, было написано, – Энгис наморщил лоб, вспоминая: – Отринувшие божественность стали ближе к земле, но истинно верующий увидит лик небесный в добром наставнике. Древний, вероятно, культ, мне, возможно, говорили, их храмы много где находят, но, кажется, ни разу не слышал, что из себя представляет их вера.

– Ладненько, спасибо, Энгис, ты очень помог, а теперь пора мне назад выдвигаться, – Соль, попрощавшись, сделала несколько шагов на выход, но неожиданно передумав, резко, как на строевой, развернулась, прищелкнув каблуками. – М-м… Тут такое дело, если ты не занят, расскажи мне о Натане и его роде, в частности, об отце, у меня такое ощущение, что скоро придется думать, что со всем этим делать, попробую понять, что движет этим человеком.

– Наверно, ну, кажется, можно, пойдем, вероятно, назад в комнату.

Исторический экскурс в историю семьи Лу занял около часа, слава богу, обошлось без сотни “наверное” и “возможно”, иначе рассказ растянулся бы до середины ночи. Приняв к сведению несколько интересных фактов из биографии предателя, Олег предпринял повторный прорыв осады в обратную сторону; на половине пути Алиса засобиралась домой, оставив греться в магических лучах благоденствия свою сестру-близняшку. Сколотов уже и думать забыл о том происшествии с рокировкой сознаний серебряной и небесной красавицы, но поговорить нормально с Аэлитой не выходило, в основном по той причине, что сама она упорно отмалчивалась.

– Кхем, ну… Э-э-э… Как там у вас дела? – Как только эти слова были произнесены вслух, Сколотову захотелось догнать звук и запихнуть это позорище обратно в рот, что в мыслях выглядело как ненавязчивое предложение беседы, в реальности больше походило на слова стеснительного школьника, и тональность женского голоса сделало эту ассоциацию только более явной.

Аэлита запнулась на ходу и спешно отвернулась в другую сторону.

“Вот и поговорили, – Олег разочарованно пожал плечами, отслеживая реакцию спутницы, та как раз покашливала в кулак, старательно избегая прямого взгляда. – Заболела, что ли? Они вообще болеют? Погоди-ка, – Сколотов прислушался. – Да она ржет втихаря!”

– Вот, значит, как вы, девушка, относитесь к моей благородной попытке навести мосты дружеского взаимопонимания.

– Про… кхм… сти, просто мне показалось, ты рассердишься. Вот я…

– Из-за чего рассержусь?

– Ну, мое веселье, наверно, неуместно после произошедшего.

Напоминание о “Луни” моментально понизило настроение на десяток пунктов, в суматохе подготовки к нападению искаженных печальные мысли отошли на второй план:

– Мир не должен подстраиваться под мои переживания, так что я не злюсь, жизнь продолжается, нет смысла впадать в депрессию: как показал недавний опыт, она у меня принимает экстремальные формы. Я пока покоплю свою ненависть для одной определенной встречи, которая, надеюсь, состоится.

Аэлита кивнула, прекрасно понимая, о ком идет речь:

– Диана беспокоится, пытается понять, можно ли ей сегодня прийти.

– Она попросила узнать?

– Нет, конечно, но это и так понятно.

– Вернешься – скажи, я ее жду, нехорошо я с ней поступила, но мне нужно было побыть одной.

– Хорошо, передам, – несколько минут они шли в тенях молча, пока небесная красавица о чем-то думала, – скоро мы с сестрой сможем вдвоем спускаться.

– Есть прогресс?

– Еще какой, пропускная способность канала увеличилась скачкообразно, с остальными пока не сработает, но я с Лисвэн могу, мы все-таки в какой-то мере одно целое.

– Надеюсь, когда-нибудь смогу выдержать всех одновременно.

– Все-таки гарем захотел, – Аэлита озорно подмигнула, – Диана как пить дать выпорет, и не в шутку, как в прошлый раз.

– Ничего подобного, мои мысли далеки от подобных пошлостей, – Сколотов постарался унять воображение, рисующее его в окружении множества разномастных красоток, – я слышал, в пустоте тяжело живется, так почему бы не перебраться всем на землю, раз есть возможность.

– Для многих сестер это очень желанная перспектива, но не для всех.

– Силком никого заставлять не буду.

– Проблема не в том, что они не хотят, скорее… – Аэлита пальчиком изобразила в воздухе неопределенную фигуру, смотря куда-то в небо. – Скажем, некоторые желают видеть тебя такой, как им нравится. Подстроить под себя, под свой образ мыслей, и Диане это не по душе, она даже подралась с пламенной, чтобы та не объявилась раньше времени.

– Уж как-нибудь справлюсь, не так-то просто меня перековать, – Сколов представил, как очередная красавица будет обращать его в свою “веру”, и не нашел в такой перспективе ничего опасного. Он это он, смена тела не изменила его образ мыслей, а уж уговоры на это и подавно не способны.

– Правда? А вот у Алисы пару раз получилось, причем ненамеренно, и у Диадары тоже, они этого не хотели, и все же ты подстроилась под них сама.

– Что-то я такого не припоминаю.

– Хочешь, продемонстрирую?

– Дерзай, красавица, – Олег приготовился непонятно к чему, он совершенно не понимал, о чем говорит Небесная.

Аэлита ничего не сделала, даже не замедлила шаг, они все так же продолжали идти в тенях, ничего не происходило.

Сколотов решил, что его собеседница передумала ставить эксперименты, ему, наоборот, даже полегчало. Голова прояснилась, тело стало как будто легче. Мысли текли безмятежной и упорядоченной рекой, волнами сглаживая углы серьезных проблем и неприятностей. Надо бы поучаствовать в вербовке оборванцев, Стифу одному тяжко будет их уговорить, нужна наглядность. Олег прикинул будущую планировку крепи, сосчитал запасы Лабиринта, прибавив поступления от Цветов. Мозг работал как компьютер, только в отличие от прошлых случаев все проходило более мягко, без надрыва и суеты; любая трудность решаема, стоит только взяться за нее с правильной стороны, все обдумать, тут не как в бою, холодный расчет ни к чему, нужно учесть чувства и стремления всех, найти компромисс. Олег встрепенулся, что-то подобное с ним уже происходило, совсем недавно. Точно, в сражении с наемниками голову тоже как будто разогнали, по-другому, но похоже.

Аэлита посмотрела ему прямо в глаза:

– Наше с Лисвэн воздействие схоже, чувствуется по-иному, однако узнаваемо.

Сглотнув застрявший в горле ком, Сколотов попытался избавится от наваждения, но не смог.

– Я уберу, это не как тогда, сейчас все сделано намеренно.

Ощущение тихой реки в сознании тут же пропало, и Сколотов будто вынырнул из транса.

– А у Дианы, как работает ее?..

– Думаю, в ее случае можно говорить о холодной ярости. С тобой все нормально? – Аэлита запоздало обеспокоилась самочувствием подопытной.

– Нет, совсем не нормально, какого хрена произошло? – Сколотов перебирал все случаи подобных приступов, и получалось, что их было не так уж и мало.

– Ну-у-у… – Аэлита пнула носком туфельки лежащий на земле камешек. – Я не знаю. В плане как и отчего это происходит… Для нас это что-то вроде подстройки ауры, когда ты входишь в это состояние, та самая атмосфера, которая притягивает сестер, становится наиболее благоприятной. С чем бы сравнить… Ну например: представление об отдыхе у большинства людей имеют общие точки соприкосновения, допустим – тепло, вкусная еда, удобная кровать, хорошая погода и тому подобное, но если есть выбор, каждый подстроит окружение под себя. Похолоднее или потеплее, пляж или природа, вино или чай, каждому свое. В этом весь смысл, только что я подстроила тебя под себя, поступок со всех сторон гадостный, но не все сестры разделяют это мнение. Особенно негативно к этому относится Диадара, состояние, в которое она тебя вводит, ей совсем не нравится, так же как любые насильственные изменения в твоем поведении.

Вот приехали – конечная, теперь, оказывается, они способны контролировать мой характер или состояние.

– Говоришь, специально никогда такого не делали?

– Диадара нам ноги повыдергивала, если бы узнала. Ты сам подпадаешь под воздействие, здесь даже уместно предположить подсознательное использование по необходимости, например, чтобы разогнать соображалку для боя или выдержать самоистязание под действием Зеркала боли, все ради возмездия и выживания – правда?

– В чем причина?

– Не поняла?

– Почему ты мне это рассказала, и Диана и Алиса молчали?

– Думаю, сестры не хотели загружать тебя, все равно сейчас с этим ничего не поделать, а потом, будем надеяться, ты сама научишься справляться. Насчет первой части вопроса, – Аэлита замялась, – Эм… сестренка так сделала, вроде как поделилась информацией, а ты за это… Ну…

– Давай уже выкладывай как есть.

– Хочу имя!

– Что?

– Имя! Пожалуйста, можно мне имя!

– Так, погоди, погоди, ты все это рассказала ради имени?

– Нет, то есть да, ну пожалуйста.

– Я вас совершенно не понимаю, – Сколотов остановился, недоуменно почесывая затылок, – почему это так важно?

– Без понятия, просто очень хочется, никаких секретов за этим нет, только наше желание.

– Хорошо, значит… – он прокрутил в голове список имен, примеряя их к застывшей в ожидании красавице. – Будешь Лизой.

Обновленная Небесная закатила глаза и издала сексуальный стон, от которого Олег вздрогнул, ноги красавицы подкосились, и она повисла на шее Сольвейн.

– Спасибо.

Вот те на, а я с Дианой в кровати из кожи вон лезу, стараюсь, может у меня неправильный подход, надо просто ее переименовывать каждодневно. Или бегать по улицам, сражая незнакомок наповал своим бескомпромиссными наречениями, так можно пол-Амиладеи удовлетворить. Подхватив водяную волшебницу на руки, Олег размеренной походкой зашагал дальше. Лиза, видно, посчитала дело сделанным и никаких телодвижений самостоятельно воспроизводить не хотела, реагируя на любые попытки себя растормошить тихим, кошачьим урчанием. Очередная странность, связанная с его прекрасными знакомыми незнакомками, прошла как-то вскользь, первое недоумение быстро прошло. Вот когда объявится желающая расшатать его мозги, вот тогда и будем думать, а сейчас опасность оказаться в желудке искаженного превалировала над всем остальным.

*

В Лабиринте за время их непродолжительного отсутствия произошло несколько примечательных событий. На первое было незапланированное пополнение, целый табор Железячников заселялся к Львятам. Толпа народа с семьями и домашним скарбом, прихватив все, что успели, слиняла из клана. Пошатавшись по городу в раздумьях, парочка мастеров, возглавляющих этот исход, не нашла ничего лучше, чем двинуться к “Луни”, куда, как они знали, отправились остатки людей Утвара. По сути, к ним иммигрировало две пятых клана Железячников; та вакханалия, которая творилась внутри крепи, заставила адекватных людей искать спасения. Блюстители традиций и вековых законов настолько озверели, что начали подозревать каждого второго, постоянные судилища, казни и пытки чуть не привели к полноценной войне внутри клана, но оставшиеся в здравом уме мастера, которых набралось двое: Яника, та самая что предотвратила резню посреди улицы во время возвращения каравана Утвара, и Валентий Две кирки, мужик мутный, но на первый взгляд не опасный. Они решили, что гражданское противостояние, перешедшее в поножовщину, закончится для обоих сторон в животах искаженных. Собрав сторонников, в один прекрасный день они просто взяли и ушли, на этот раз кидаться в погоню никто не стал, бойцов среди беглецов было достаточно, да и не у всех настолько сорвало крышу, чтобы без вопросов броситься убивать своих бывших соседей. У “Луни” их подобрала пара охотников, оставленная Кайлом для отлова разбежавшихся остатков наемников и возможных соглядатаев Ючгена. В итоге Лабиринт приобрел сто пятьдесят опытных воинов, около полусотни боеспособных ополченцев и целую кучу гражданских, которых пришлось рассортировывать по свободным помещениям. До кучи на неофициальных лидеров их сообщества свалилась груда дипломатической работы. Договариваться, что да как, приходилось Коротару, но вовремя вернувшаяся Соль оказала неоценимую помощь в этом деле. Старик с порога перехватил проклятую, отвел ее в переговорную, усадил за стол и отбыл по делам, прокомментировав свои действия так: вот наша глава, уважаемая и почитаемая хозяйка клана… как его, – он повернулся к Алисе, та споро подскочила к старику, шепнув пару слов на ушко, – да, клана Искателей, прошу любить и жаловать.

В переговорах большей частью участвовал Валентий, грузная леди-кузнец предпочитала слушать, предоставляя честь чесать языком своему союзнику по несчастью. Суть всей затеи заключалась в желании новоприбывших устроиться в Лабиринте с минимальными изменениями в привычном укладе жизни. Железячник по феншую разложил на столе стопки бумаг и свитков с правилами и традициями клана и начал настойчиво торговаться за каждый пункт списка. По первости Сколотов думал, что сможет учесть некоторые особенности в традициях переселенцев, вписав их в разномастное общество Лабиринта, но по мере споров эта надежда становилась все более призрачной. Его оппонент действовал как заправский крючкотвор, заваливая собеседника документами и постановлениями многолетней давности. Железячники за время существования накопили такой багаж писаных и неписанных правил, что им могли позавидовать некоторые государства, каждый новый член совета мастеров начинал свою деятельность со внесения изменений и уточнений в законы, голосования шли одно за одним, а по факту половина всего принятого банально не работало или не исполнялось. В ходу оказались противоречащие друг другу указания и правила с самой широкой трактовкой. Собрав воедино всю законодательную систему Железячников, ее с чистой совестью можно было отправить на помойку; в Амиладее многие кланы обходились здравым смыслом, привычками и, в сложных случаях, решениями лидеров или советов. Как и каким образом бюрократический монстр умудрился вырасти в неблагоприятной среде города-помойки, оставалось только гадать. Повоевав с непробиваемым блюстителем правил, Сколотов был вынужден спуститься на уровень ниже по шкале толерантности и, взяв в руки перо, начал безжалостно вычеркивать лишние, по его мнению, пункты законодательства. В итоге осталось не более десятой части, по которым он готов был договариваться дальше, но еще через сорок минут споров планка терпения съехала до нуля. Сольвейн, плюнув на всякие приличия, сообщила Валентию в лоб, что у них тут продвинутая форма социального устройства под лозунгом “я права, а все остальные дураки”, и самые правые выбираются по объемам груди, так что она в связи с подавляющим превосходством в этом параметре является законодательной, исполнительной и судебной властью в одном лице, так что теперь жить будем так: гражданин Лабиринта имеет право защищать свой дом до последнего вздоха, работать на общее благо до упаду и гордиться тем, что их инновационное общество предусматривает для всех одни только права и никаких обязанностей. А кто против, имеет законную возможность отойти на пару километров от крепи и выразить свое возмущение в любой удобной ему форме, главное, чтобы после этого назад не возвращался. Так и живем, мол, до тех пор, пока жизнь в городе не устаканится, а пока у нас военное положение и тирания.

Назад к карточке книги "Арриквиатари (СИ)"