Текст книги "Арриквиатари (СИ)"

Автор книги: prushinAUT

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 57 страниц)

Из остального списка дел – удалось склепать более-менее приличный плащ; вышивать своими кривыми ручками оказалось не в пример сложнее, чем забросить шкуры в волшебный девайс, и немало запоротых материалов пришлось с сожалением выкинуть, но упорство, время и исколотые пальцы сделали свое дело, так на свет родился великий лоскутно-перештопанный шедевр швейного искусства. Да, на вид так себе, зато размеры подходящие, как раз закутаться полностью и еще мордашку под капюшоном спрятать – все-таки светить своими, пусть даже прикрытыми иллюзией, прелестями на людях неприлично, и можно доставить себе кучу проблем в случае падения морока, а это запросто может произойти, если кто-нибудь, пожелает, скажем, зарядить незнакомцу по морде. Фальшивое обличье, будучи сложным заклинанием, требовало к себе аккуратного обращения и не переносило грубого физического воздействия. Незабываемый момент примерки плаща запомнился целым каскадом хреновых ощущений. Сколотов чувствовал себя в нем, как в железном ящике, откуда-то взялась клаустрофобия, которой он в жизни не страдал – дикая жара, осложненное дыхание, легкий зуд, как будто все тело обложили завернутыми в тряпки углями, не настолько горячими, чтобы вызвать ожоги, но достаточно, чтобы чувствовать себя в постоянной парилке под ультрафиолетовой лампой. Ко всему прочему, еще пресловутые энергетические точки начинали неметь, и приходилось натурально себя щипать, дабы восстановить чувствительность; все эти неудобства приводили к чрезвычайно паршивому настроению, Олег буквально зверел, таская эту чертову половую тряпку больше получаса и только факт ее творения собственными руками спасал неказистую поделку от немедленного уничтожения. Вот так новый мир удружил с этими свободными энергетическими потоками, так удружил, что просто не знаешь, какими словами выразить свою благодарность, даже матерного запаса великого и могучего иногда не хватает, зато всегда открыт путь, чтобы устроиться стриптизершей, как раз работка для этой бесполезной тушки – трясти буферами вокруг шеста, если бы еще самого Сколотова в этой тушке не было бы.

На восьмую ночь в лесу началась движуха, монстры собирались в бродячие толпы и постепенно смещались к кромке леса, тут были все старые знакомые: недоволки, недопсы, пирокролики, бронеежи, копытни и многие другие представители разношерстного мутантского сообщества. Из интересного обнаружилась группа редких тварюшек, которых Олег встретил только здесь; за сходство с обласканными кинематографом монстрами он называл их оборотнями: они имели антропоморфное строение тела, по комплекции схожее с обезьяньим, такие же длинные, массивные руки, мускулистый, плотный торс. Все напоминало строение горилл, только на стероидах. Мускулатурой красавцы могли поспорить с самыми отбитыми фанатами бодибилдинга, притом с теми, кто за тяганием штанги забывает о нижней части тела. Сверху на короткой, едва различимой шее располагалась каноничная голова волка. Естественно, превращаться в человека монстры не могли, полуволчье состоянии было для них естественным. Добавляя оборотней в импровизированный бестиарий в фолианте, Сколотов внимательно изучил их поведение из теней. Передвигались оборотни предпочтительно на четырех лапах, хотя имели полный комплект украшенных внушительными когтями пальцев на передних конечностях, предположительно, прямохождением твари развлекались только в момент нападения, еще из особенностей была их редкость, за неделю встретилось всего пара экземпляров, днем они дрыхли, не бесцельно шатались, как остальные, а натурально сопели в обе дырки. При свете открывалась отличная возможность нанести им первый удар, но Олег ни разу ей не воспользовался, рядом со своей целью в виде людского поселения он просто отказывался рисковать.

“Пережить два месяца в лесу и скопытиться в шаге от цивилизации из-за какой-то блохастой скотины – это не по мне”. Тем временем разнообразных тварей набралась целая армия, что вынудило Сколотова забраться на ближайшее дерево, дабы не быть случайно обнаруженным вслепую вмазавшимся в него пирокроликом. По округе стоял оглушающий гвалт: шипение, сипение, рычание, вой, монстры устроили целое представление, оповещая всех о своих намерениях, которые были кристально ясны не только для Олега, но и, наверняка, для защитников города. Находясь в самой гуще беснующихся кошмаров, он мог только молиться, чтобы среди них не нашелся кто-нибудь с уровнем магического восприятия, достаточным для преодоления теневой маскировки. Стараясь лишний раз не вздохнуть, Сколотов, обливаясь потом, уцепившись мертвой хваткой за ветку, наблюдал за происходящим.

Примерно около часа орда тварей добирала в свои ряды последних добровольцев, после вся масса, как единый мыслящий рой, качнулась в сторону крепости, гром шагов сотен существ огласил проклятый лес, как заразу изрыгающий из своих недр все новые волны монстров. Одновременно со всех сторон они вырвались из-под защиты деревьев, ступив на покрытую пеплом землю, и, вереща, рванули вперед – туда, где за стенами их ждала долгожданная добыча.

В небе одновременно зажглись десятки ярких искр, на секунду зависнув в высшей точке полета, они рухнули, вниз разбиваясь о землю, порождая пылающие костры, озарившие все поле ярко-красным светом. Среди каменных зубцов вспыхнули факелы вперемешку с изливающимися бледно-серебряным цветом кристаллами, которые широкими лучами освещали подходы ко рву. Вслед за освещением в полет отправились черные росчерки стрел и болтов, сопровождающих свой путь звонким свистом.

После начала атаки в лесу стало заметно свободней, и Олег смог перебраться поближе, забравшись на неприметный дуб, выставив перед собой барьер и закрывшись щитом, на всякий пожарный, он завороженно наблюдал за сражением.

Твари, попавшие под огонь и обстрел, истошно заверещали, появились первые потери: то и дело темные силуэты, различимые на фоне огненного зарева, падали, будто спотыкаясь о невидимые препятствия, тут же попадая под безжалостную поступь своих собратьев, которые без сомнений вбивали еще живого товарища в землю – раздавался только треск костей и последние всхлипы несчастного. Заработали тяжелые баллисты и невидимые отсюда катапульты. Длинные листовидные наконечники болтов били прямой наводкой, насаживая на древко сразу несколько монстров или разнося на черепки панцири бронеежей, крупные валуны прокатывались по рядам наступающих, оставляя за собой кровавые дорожки и изломанные тела, некоторые, встречаясь с твердью, взрывались, заливая ближайших мутантов липкой, пылающей субстанцией. Прямо на глазах пятерка оборотней за секунду превратилась в пылающие факелы от близкого попадания разрывного снаряда; вереща и завывая, объятые пламенем, они катались по земле, разрывая когтями собственную плоть в попытках избавится от налипшей на шкуру горючей жижи; рядом, с перебитым прямым попаданием позвоночником, полз недоволк, подволакивая задние лапы, скалясь в темноту, рыча и лая на недосягаемого врага. Но, несмотря на это, поток наступающих казался неиссякаемым. Олега трясло от адреналина и перевозбуждения.

“Вот сейчас вся эта орда доберется до стен и захлестнет город как цунами, твари заберутся на стены и устроят там кровавую баню, когтями, клыками, лезвиями, шипами разрывая стражников, еще вчера спокойно расхаживающих по стене, оберегая покой укрытых в поселении гражданских. Нужно что-то делать, хоть что-нибудь, хоть самую мелочь, которая способна немного помочь защищающимся. Нападать на такую толпу сзади – чистое самоубийство, разорвут и не заметят, но все же кое-что он может – дать стрелкам пару лишних мгновений.

Сложив руки в ключ магии иллюзий, Сколотов зашептал заклинание, и немного в стороне от бегущих тварей неожиданно возник силуэт волшебницы, выкрикивающий всякий бред; монстры отреагировали моментально, сменив направление бега на ближайшую цель. Каркас фантомного силуэта продержался недолго: несмотря на то, что он являлся довольно стабильной конструкцией, физический контакт все же выбивал из контура некоторые единицы маны, а при таком количестве воздействий заклинание истощилось за секунды. Зато на месте схлопнувшегося фантома образовалась серьезная толкучка, несколько тварей в прыжке встретились лбами со своими собратьями, повторяющими их маневр с другой стороны, но после исчезновении первой иллюзии в другом месте тут же объявилась другая, Олег раскастовывал их без остановки, выжимая из себя максимальную скорость каста, конечно, все его усилия – капля в море, но хоть незначительную, но все же свою лепту он вносил в это сражение, пусть даже только на одном небольшом участке поля битвы, но он делал все, что мог.

Орда наконец подобралась вплотную к стенам, и в защитников полетели шипы бронеежей вперемешку с россыпью булыжников, изрыгаемыми из чрева рокотунов, большинство снарядов разбивались и рикошетило от каменной преграды, но некоторые все же находили свою цель, и до укрытия волшебницы доносились удары по металлу – невозможно было сказать, стоит ли за этим звуком смерть одного из защитников города, или броня и металлический щит сохраняли жизнь своему владельцу. Со стороны стен то и дело доносились обрывистые команды, сухие выкрики и ругань. Сколотову очень хотелось разобрать хоть слово, но в стоящем гвалте этого было сделать невозможно. На обстрел люди ответили многочисленными кувшинами все с той же горючей жидкостью, на этот раз запускаемых в полет самими солдатами, как гранаты, и странным светящимся синим светом порошком, высыпаемым на головы нападающих, крупные гранулы не падали вниз, как песок, их разносило по воздуху в стороны, как пушинки, чем дольше они находились в полете, тем больше и ярче становились, пока, достаточно потяжелев, не срывались вниз, разбиваясь при падении морозными волнами, покрывая все и всех ледяной коркой. Монстры, на которых эти снежинки попадали прямой наводкой, обращались ледяными статуями, те, кто шли за ними, изрядно теряли прыть, попадая в голубоватый туман, остававшийся на месте удара, когда же туман оседал, проявлялось еще одно действие магических гранул: вся земля в радиусе поражения обращалась в сплошной каток, на котором твари сталкивались друг с другом, постоянно падая и неуклюже заплетались в собственных ногах, до тех пор, пока к ним на голову не прилетал очередной кувшинчик огня. Магическому льду, кстати, на пламя было абсолютно начхать и, покрытый сантиметровым слоем горящей жижи, он и не собирался таять.

Твари наконец добрались до рва; подпираемые задними рядами передние нанизались на заостренные колья, ломая в давке их своими телами, большинство мелких тварей с разбегу перемахнули яму, оказавшись на узкой полоске земли между стеной, рвом и двумя боковыми башнями. Стрелы полетели на ограниченных в маневре мутантов с трех сторон, собирая свою кровавую дань; единственной причиной, почему эта атака до сих пор не захлебнулась, была нечеловеческая живучесть и полное бесстрашие тварей. Любой разумный, оказавшийся в подобной мясорубке, давно бы уже бросился бежать, понимая бесперспективность подобного штурма, но для существ, целью жизни которых являлось уничтожение людей, размен сотню за одного – вполне приемлемый счет. Для бронеежей же ров оказался непреодолимым препятствием, несколько самых глупых незатейливо свалились вниз, когда их более мозговитые товарищи остались топтаться на месте; истратив все свои шипы еще на подходе, теперь они оказались бесполезными стрелоуловителями, на которых никто не собирался тратить лишнего выстрела.

Сколотову начало казаться, что вся армия так и протопчется до самой своей смерти, обтирая стены крепости, когда произошло сразу два события: первое – до рва добралась основная масса пирокроликов, вторая – под стенами собралась многочисленная группировка оборотней. Целый каскад ревущего пламени накрыл обороняющихся, все новые и новые оранжевые пироманьяки добирались до цели, включаясь в общую атаку. Олег не мог поверить своим глазам: даже самые сильные представители их вида, раньше при встрече не могли выдать и вполовину настолько дальнобойного потока, сейчас же едва пожелтевшие твари изрыгали столб пламени метров на десять. Объяснение этому феномену нашлось быстро – как только у живых огнеметов заканчивался запал, они падали замертво и больше не двигались, похоже, ради этой единственной атаки они были готовы без раздумий расстаться с жизнью. Под прикрытием кроликов перед стеной набралась внушительная куча монстров, и как только залпы начали затухать, оборотни схватили более мелких мутантов и забросили их на стену; огромные лапы антропоморфных волков работали как рычаги катапульт, легко и без напряга посылая свои живые снаряды один за одним. Среди зубцов замелькали фигуры в полной броне, раздался лязг мечей и топоров, и первый человек на глазах Олега упал со стены, утянутый вниз тройкой недопсов, вгрызшихся ему в ноги, не успев даже коснуться земли, бедолага был разорван в клочья беснующейся, клыкастой толпой. Битва переместилась на первую стену, издалека удавалось разглядеть только общую сумятицу сражения на ограниченном пространстве, но никак не сделать вывод о том, насколько успешно справляются с монстрами защитники. Основная масса лучников и арбалетчиков заранее оказалась на второй стене, что говорило о том, что неожиданная для Олега тактика тварей не оказалась для обороняющихся сюрпризом, солдаты вразнобой прямой наводкой расстреливали копошащуюся толпу, максимально успешно прорежая ряды нападавших.

Последний натиск монстров произошел, когда за отсутствием живых снарядов оборотни, цепляясь когтями за каменную кладку, сами запрыгнули наверх. В этот момент стало понятно, что город оказался не по зубам армии диких тварей, последних мечущихся на земле мутантов добивали с башен точечными выстрелами, забравшиеся же на стену там и остались, зажатые с двух сторон подготовленными солдатами и обрывами по бокам, они попали в кровавую мясорубку и расстались со своими жизнями под ударами мечей, копий и топоров.

Прежде чем ночь успокоилась, со стороны города еще около часа раздавался шум, солдаты мелькали на стенах, то спускаясь внутрь города, то вновь возникая среди зубцов, но потом все успокоилось и вошло в привычную колею, не считая догорающих костров по всему полю и редких всхлипов недобитых тварей. Сколотов не ощущал сонливости ни в одном глазу, переполненное адреналином тело тяготилось своей пассивностью, а мозг в то же время пытался впитать всю картину грандиозного сражения, даже среди ночи, едва различая в мелькающих тенях людей и монстров, произошедшее оставило в его памяти незабываемый отпечаток. Стоило только закрыть глаза и вся картина боя представала перед ним: рев монстров, лязг стали, свист стрел, как будто безумная схватка не на жизнь, а на смерть все еще продолжалась. Он чувствовал свою причастность к этой победе, пусть мизерную, пусть незначительную, но это все равно во много раз больше того, что Олег мог совершить в своем прошлом мире, может быть, сегодня его фантом спас чью-то жизнь или кто-нибудь из защитников крепости получил на одну рану меньше, чем мог бы. Сколотову совсем не нужно было чувствовать себя спасителем всего мира, не нужно было, чтобы о его вмешательстве кто-нибудь узнал и благодарно похлопал по плечу, достаточно было самой малости, чувства сопричастности, чтобы ненадолго ощутить себя хоть немного значимым для этого мира, не просто подушкой для битья, на которой отрабатывают особо удачные удары. Олег вглядывался в темноту затухающих пожаров, и его мысли были как никогда безмятежны; почему-то вспомнились родные люди, любых намеков о которых он так сторонился, как будто был виновен в собственной пропаже. Пусть их было не много, но они были – отец и мать все еще беспокоятся о нем, если только вся эта кутерьма с магическими мирами не происходит исключительно в голове. На мгновение Олегу представилась картина, как родители стоят над его недвижимой тушкой с выжженными мозгами в больничной палате, и резко захотелось, чтобы уж наверняка все попаданство оказалось реальным; пусть уж лучше пропавший без вести, чем куст вместо сына. По крайней мере, Олегу казалось, что так лучше. С чего на Сколотова нахлынуло это странное созерцательное состояние, он не знал: может, сама ночь такая особенная, может, это адреналин так отпускал, а может, все сразу, и даже чужие прикосновения не смогли вывести его из этого состояния. Да, все те же два холмика упирались в спину и теплое дыхание ощущалось на шее; сейчас как никогда подобравшись близко к этой загадке, он чувствовал, что может ухватить невидимую обитательницу теней за руку, но ничего не делал, потому что сейчас ее присутствие было как нельзя к месту и полностью отвечало меланхоличному настроение, Олег был даже благодарен за эту неожиданную близость. Приятное ничегонеделанье продолжалось до самого рассвета, солнце еле-еле выглянуло из за горизонта, еще толком не освещая землю, но уже окрасив далекие облака пылающими лучами. Он ощутил тонкий женский пальчик на своем подбородке, который настойчиво направлял его голову в сторону. Поддавшись безмолвной просьбе, взгляд сфокусировался на том месте, куда направлял его перст неизвестной доброжелательницы, а в то, что намерения неизвестной самые благожелательные, Сколотов убедился немедленно, когда увидел у самой стены копошащегося человека. Тот был внизу, со стороны леса, чего не происходило ни разу за все время наблюдения, а сверху его страховал целый отряд лучников, придерживая веревку по которой тот спустился. При более пристальном рассматривании стало понятно, чем занимался средневековый экстремал – он сдирал шкуру с ближайшего недоволка. Это был шанс, та самая ожидаемая возможность, на которую возлагались надежды в долгих размышлениях о планах проникновения к людям.

Щеку обжег горячий поцелуй и послышался тихий смешок: “Приходи в любое время, если захочешь погрустить вместе еще немного”, – и чужое присутствие исчезло.

В тот же момент Сколотов сорвался вперед, слетев с дерева, оттолкнувшись от ствола каблучком и цепляясь руками за все попадающиеся ветки. Как в тот момент он умудрился не свернуть шею, неизвестно, но спешка гнала его вперед; скоро взойдет солнце и пересекать поле станет значительно опасней, за двадцать секунд можно и не успеть, тем более вываливаться из невидимости прямо под ногами стражи не лучшая идея – пальнут еще с перепугу, он бы пальнул. За время путешествия, похоже, некоторая привычка к туфлям выработалась, потому что сейчас Олег несся через поле, перепрыгивая трупы и сгоревшие остатки деревьев, как заправская газель, чувствуя себя на этих копытах, как в родных кроссовках. Предположительно, желающих поживиться должно быть намного больше, все-таки после такой бойни в округе монстров практически не осталось, а под прикрытием товарищей это не такая уж опасная затея. Уже в нескольких шагах от рва он увидел, что, подтверждая эти выводы, вниз спустились сразу две крепкие веревки. Ров во всех планах инфильтрации был проблемой номер два, после стены, но сейчас он оказался изрядно захламлен истыканными стрелами тушами. Выбрав местечко поудачней, Сколотов без проблем перебрался на другую сторону по панцирю бронеежа, и вот он на месте; прижавшись к стене и пытаясь унять бешено колотящееся сердце, Олег осмотрелся. Вокруг уже образовалась завидная рабочая активность: люди валили со стен целыми толпами, уже не только стражники, но и обычные мужики в грубо сшитых рубахах и штанах, но с обязательным топориком или булавой на перевязи. Горожан интересовал практически тот же набор материалов, что и потрошителя во время его работы, исключая заметно сниженный интерес к костям скелета, а вот клыки и когти шли на ура, некоторой популярностью пользовались разнообразные внутренние органы, и, конечно, из тел тщательно вырезались все наконечники стрел, металл тут должен быть в дефиците, с таким-то снабжением.

Совсем рядом опустилась корзина, и несколько рабочих начали заполнять ее шкурами. Один из них, выделяющийся всклокоченной, черной бородой, скинув свою ношу, задрал голову вверх.

Эй, Шуршан, многото наших побили, а то люди шепчутся, что искаженных столько навалило, что нам и не оправиться теперь.

– Ты больше этих балаболов слушай, весь воевавший сков сейчас отсыпается, неоткуда в город правдивому слову попасть, так что это трусы вроде Сипатого языком чешут, а я так тебе скажу, пусть сегодня я на стене не стоял, но все чувствую, что обычная волна шла, по лицам уходящих в казарму стрелков видел, кого-то точно побили, да встанет с Яростным их дух, но не более чем обычно.

– Да встанет с Яростным дух героев, сегодня славить будем как положено, – мужик достал из петли свой топор и приложил к груди, тот же жест повторил стражник на стене, лязгнув арбалетным прикладом о металлический нагрудник.

– Ладно, Потроп, давай пошевеливайся, чем раньше закончим, тем лучше, нечего искаженных дразнить.

– Ясное дело – нечего, так вы поднимайте, полна плетенка.

Как только мужик развернулся, Сколотов в тенях скользнул к веревке и зацепился чуть выше корзины; ждать больше было нельзя, минут через десять день уже станет полноправным хозяином и скрыться с этой стороны будет негде.

– Шуршан, ну-ка, подсоби, чего-то тяжелая, зараза, они камней туда понабросали, что ли?

– Ничего там нет – просто шкуры да кожа, ты, Балаван, стар стал, уже не тащишь свою ношу, а мне самострел опускать нельзя, это служба моя, не справляешься, крикни кого снизу.

– Я тебе покажу, стар, да скорее ты в песок развалишься, чем меня силы покинут, мне моя ноша до смерти, и сыну передам.

Сверху послышался скрип и тяжелое сопение, веревка медленно пошла вверх, Сколотову даже стало стыдно, что он своей задницей напрягает, похоже, не самого молодого человека. Дабы не загружать старика больше необходимого, на полпути он оттолкнулся от небольшого скола в стене и повис на руках, уцепившись за верхушку стены. Небольшое усилие, и вот он уже наверху и наблюдает за барахтающимся на камнях седым мужиком.

“Вот так всегда, любые благие намерения, не подкрепленные мозговой активностью, приводят к обратному результату”, – резкое уменьшение веса корзины заставило упирающегося рабочего совершить неприятный полет спиной назад, хорошо хоть со стены не рухнул.

Прошмыгнув мимо ругающегося старика и мысленно попросив у него прощения, Олег, лавируя между снующими людьми, кинулся бежать, в запасе оставалось секунд пятнадцать, верхушка стены была уже освещена и сейчас отсчитывался тот самый экстренный бонус невидимости. С одной стены он перебрался на вторую по узкому, деревянному мостику, перекинутому между ними. Во время осады эти дорожки, похоже, могли без проблем убираться, о чем говорили небольшие барбаканы на другой стороне, держащие подъемные мосты несколькими цепями. Спуск нашелся в одной из угловых башенок, где Сколотов с облегчением обновил заклинание теней, и вот наконец свершилось – он в городе.

Еле сдерживаясь, дабы не заорать от облегчения во весь голос, Олег, приплясывая, от нетерпения заглянул за угол, и первым, что бросилось ему в глаза, был отходящий от причальной башни корабль.

========== 11. Каменная клетка ==========

Рассматривая пролетающий почти над самой головой дирижабль, Пантерыч низко заворчал и вопросительно мяукнул.

“Да хрен с ним, с кораблем, главное город, ты молодец, довел меня до места, можешь больше его не отслеживать, – почесав волнующегося котэ за ухом, Олег нырнул назад в тень, ему нужно было несколько минут, чтобы залезть в фолиант. – Так, соберемся с мыслями, первое – Вилка, его я оставил стоять в глубине леса с приказом отбиваться от нападений”, – на некрооленя, отдельно от хозяйки, монстры не особо обращали внимание, так что можно не беспокоиться о его целостности, другое дело запас маны – энергии нежити хватает на три дня непрерывного движения, стоя на месте, наверно, протянет дня четыре.

Последняя подзарядка была вчера утром, значит у Сколотова имелось примерно трое суток, прежде чем заклинание некромантии развеется, оставив от надежного Вилки кучку костей; Олег абсолютно не представлял, как и каким образом сложатся обстоятельства за это время, но бросать оленя жутко не хотелось, какой ни есть, все же боевой товарищ, пусть даже ему на муки совести Олега плевать, зато самому попаданцу нет, такой поступок в личной шкале ценностей тянул на прямое предательство.

Поставив напоминалку в фолианте о некроолене, Сколотов переключился на раздел магии, тут все было просто великолепно, как и ожидалось, несколько сотен мутантов повлияли на прокачку самым положительным образом, подняв фантомный силуэт до двенадцатого уровня, а отзвук до девятого, на следующий круг хватало с запасом. Заклинание заодно эволюционировало в иллюзорный силуэт, добавив возможность использовать для морока не только свой облик, но и любой другой из ранее встреченных. Единичка магии зачислилась за прокачку кастов, ее можно было потратить исключительно на прокачку профильной ветки, что Олега в полной мере устраивало и облик лжеца занял свое место в книге. “Вот те на – подкрутить баланс заклинания у нас времени нет, зато сменить название успели, тоже мне, работяги”, – конечно, с нулевой прокачкой использовать его опасно, но есть надежда на кучу харизмы и чертов плащ. Последнее оставшееся дело – залезть в профиль; эта страничка фолианта отвечала за информацию, которую игрок выставлял на общее обозрение, туда вписывались личные данные, история персонажа, ачивки, емейлы и вообще все, что пожелаешь, вплоть до объявлений о знакомствах, можно было настраивать, что показать всем, что группе, друзьям или только избранному народу из списка. Теоретически этот раздел должен был быть пуст, но Олег помнил, еще с того момента, когда в истерике прочесывал фолиант в поисках системных команд выхода, одна запись там была. Строчка ника была заполнена, и именно она сейчас интересовала попаданца, так как придумывать имя себе самому категорически не хотелось, так же, как и называться родным, пусть будет системное, если, конечно, там что-нибудь приличное.

“Итак, аз есмь… Шаодринтал Сольвейн Адайр, кхм… Так длинновато получается, имечко точно для непися выбирали, с другой стороны, ничего страшного, звать нашу красотку, получается Сольвейн сокращенно – Соль, Шаодринталовна будет фамилией, Адайр, стало быть, имя отца, оно же мне послужит для замаскированного вида, – теперь осталась самая жуткая и бесчеловечная часть вливания в неизвестный социум – облачение в чертов штопанный плащ: – О боги, помогите сохранить здравый рассудок после этого извращенного ритуала прикрывания своих достоинств богомерзкой шкурой”, – возможно, этот мир критически нуждался в красоте, потому ему досталась такая особенность или что нибудь подобное.

Олег, удерживая на вытянутых руках свою швейную поделку, уже готов был поверить в избранность своих буферов, лишь бы не напяливать плащ; невероятная особенность организма, из-за которой начинаешь рассматривать эксгибиоционизм как приемлемую альтернативу, решимость еще подтачивала магия иллюзий: мол, сверкай голой задницей, сколько хочешь, никто ведь не заметит, но осторожность просто не позволяла положиться на ни разу не испытанное заклинание нулевого уровня.

Облик молодого, худощавого мужика получился что надо, только мордашка осталась женственной, но что тут поделать, либо так, либо деревяшка вместо морды; непрокаченный каст, как и ожидалось, имел некоторые минусы, а именно: чем дальше от родного облика, тем неестественнее он был в движении, если с телом все ничего вышло, под плащом не особо заметно, то с лицом никак. Сколотов долго вылепливал что нибудь подходящее, разглядывая иллюзорного фантома, который здорово помог в создании образа, работая зеркалом, в итоге пришлось махнуть рукой, смирившись с некоторой внешней голубоватостью результата, главное, фигура надежно скрыта. Теперь придется тщательно следить за собой, чтобы не вписаться невидимыми буферами в живого человека, иначе несоответствие оболочки и содержимого станет ясно любому идиоту.

Прежде чем идти на контакт с аборигенами, Олег собирался немного понаблюдать за городской жизнью из теней в надежде перехватить крупицы полезной информации, застройка была плотной и с использованием заклинания никаких проблем возникнуть не должно.

На первый взгляд, город представлялся довольно удручающим местом; нет, никаких гор мусора и нечистот на улицах не было, чего отчасти ожидал Сколотов, никаких оборванцев и нищих тоже не видать – просто все максимально серо-унылое. Все дома, все дороги, все вокруг было из однотонного серого камня, и не только это: сама архитектура была максимально упрощенная. Что ни здание, то прямоугольная коробка в один, два, максимум три этажа, что ни перекресток – везде однотипные мощеные дорожки. Ни памятников, ни резьбы, ни вывесок, ни указателей, даже замурыженного деревца не найти. “Как тут вообще можно жить? Нет, человек, конечно, скотина приспособлючая, но все же”. Вся застройка притерта друг к другу, так что исключая основные улицы, и разойтись-то негде, каждый раз, если в таком закоулке встречался человек, идущий навстречу, Сколотову приходилось топать назад до поворота, угадывая куда тот свернет, иначе, даже вжимаясь в стену, он своей грудью перекрывал всю ширину прохода, так что разойтись незаметно не оставалось никаких шансов. Люди под стать своему городу встречались всего двух видов: или в броне, или в рабочей одежде серых или коричневых оттенков, немного отличались только женщины: у них встречались и зеленые, и красные платья, но в основном тоже блеклые и невзрачные, как будто много раз застиранные и перестиранные. Разговаривал народ мало и в основном по делу, все куда-то спешили, торопились, в глазах одна сосредоточенность и озабоченность. Весь город как будто источал отчаяние и обреченность; находясь тут, Олег физически начинал ощущать давление каменных коробок, многократно усиленное собственной запертостью в пределах пыточного плаща. Желание свернуть удочки и по-быстрому свалить обратно в объятия монстров начинало усиленно преследовать его, по мере обследования улицы за улицей это желание только укреплялось. Олег наткнулся на военный плац, где народ усиленно размахивал колюще-режущими железками, причем как солдаты, так и простой люд; нашел местную администрацию или дворец, кто его разберет, такой же ящик, только большой и за охраняемым забором. Непонятным явлением оказался обустроенный туннель под землю, так же охраняемый, но главной особенность был поток рабочих, уходящих и приходящих из-под земли, множество мужчин и женщин с усталыми лицами таскали туда-сюда телеги, свертки, корзины, ходили с инструментом, возили их на тачках, в общем, по всем показателям именно тут работала основная масса гражданского населения. Рядышком располагалась местная столовая, широкое одноэтажное здание с колоннами вместо стен, в прошлом мире Олега такую постройку можно было назвать кафешкой на улице, разве что покапитальней, небольшой заборчик огораживал территорию, заставленную столами и стульями, все находилось под крышей, поддерживаемой рядом колонн, в дальнем конце столовки располагалось окошко, через которое слабо улыбающаяся женщина раздавала рабочим обеды. Тут Олег первый раз увидел местную валюту, небольшие металлические кругляшки размером побольше привычной десятки раза в два, все желающие расплачивались ровно одной монеткой за полный паек, состоящий из супа, какой то каши и травяного чая. Обнаглев, Сколотов сунулся почти к самой стойке, разглядывая деньги; один кругляш от другого отличался вычеканенным изображением кирки, гриба или был обычным кругом. Счастливые рудокопы, кстати, получали самый большой паек, тогда как пустышки – самый бедный, теперь стало очевидно, что это и не деньги вовсе, а талоны на питание. Возможно, всего этого следовало ожидать от поселения в постоянной осаде монстров, но Олег надеялся увидеть совсем другое, какой нибудь сказочно-магический город с башнями бородатых архимагов, с академиями недопоттеров с мифическими существами в стойлах конюшен, он представлял себе заполненные гуляющим народом таверны, в которых периодически бьют друг другу морды, шумный рынок, оружейный магазин, где статный гном торгует мифриловыми мечами. В противовес всякой фэнтезийной романтике он был готов увидеть реалистичное средневековье с залитыми грязью улицами, с разъезжающими на конях дворянами, поплевывающими на чернь, с красивыми, но засранными дворцами. Реальность оказалась намного хуже, этот город в осаде, он живет так многие годы и приспособился, выкинул все ненужное, оставил только то, что помогает выжить, ресурсы только на самое необходимое, формы только самые простые и надежные, люди самые стойкие и выносливые, здесь не жили, здесь существовали, все ради выживания, и выживание до самой смерти. Отягощенный тяжелыми раздумьями, Олег брел дальше, уже не рассчитывая найти ничего хорошего, все чаще посматривая в сторону леса, когда за очередным поворотом послышался задорный детский смех.