Текст книги "Арриквиатари (СИ)"

Автор книги: prushinAUT

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 57 страниц)

Олега в первую очередь все эти волшебные камушки интересовали в плане крафта, у него имелась целая профессия, основанная на магических источниках, называлась она артефакторика, суперполезнейшая по описанию профа, способная не только создавать разнообразные волшебные вундервафли, но и встраивать энергетические генераторы в другие вещи, наделяя их способностью кастовать заранее записанное в камень заклинание. Имелась очень тонкая грань между магическим материалом и магическим генератором, тот кровавый рубин, который Сколотов получил после смерти вожака недоволков, был именно материалом, содержащим какую-то фиксированную особенность, которая могла раскрыться частично или полностью в момент создания вещи. От кристаллов для артефакторики волчий камень отличала способность кристаллов самостоятельно накапливать, удерживать и высвобождать энергию. Вторым признаком генератора была возможность закладывать в него новый магический контур извне, теоретически даже не обязательно уметь кастовать заклинание, которое хочешь поместить в кристалл, достаточно знать его структуру и уметь манипулировать маной, все это уже было опробовано Олегом на своей парочке мелких камушков. Ему удалось запихнуть ледяной шип в один из них, а во второй кое-как влез барьер, магический окрас камушка с напрягом принимал отличный от ледяного или водного тип энергии, но изначальную впихнуть удалось, хотя и заряжаться он теперь будет вечность, и все ради слабенького барьера десять на десять сантиметров. Казалось бы, камушки есть – возьми да и сбацай артефакт, так вот нет, самый первый, базовый рецепт крафта требовал три разновидности металлов, неважно, каких, главное, чтобы разных, а у Сколотова имелось только железо из лезвий недоволков, чего явно не достаточно. Оставалось уповать на бартер с местными, откуда-то они брали металлы для доспехов и оружия, нужно-то всего грамм двести какой-нибудь меди, олова, бронзы, что угодно подойдет.

Помимо всяких общих сведений, Сольвейн выудила у Самахад-си историю о великой войне со лжецами; если опустить красочные обороты сказочников, придумавших эту легенду и которые так старательно старый огранщик пытался воспроизвести, то получалось примерно так: жили-были люди, счастливо и сыто жили, все у них было – и жратвы навалом, и места в достатке – селись не хочу, а все это у них было благодаря величайшему правителю, имя которого Самахад-си не знал. Императорствовал тот безымянный справедливо и строго, так что никакой богатый засранец не забалует и никакой вшивый крестьянин не останется обездоленным, и тут в государстве начали объявляться странные люди, проповедующие непонятные вещи, говорили они, что, мол, каждый оборванец способен с их помощью возвыситься выше богов, возвыситься посредством бесконечных знаний и умений, что каждый способен понять, как работают законы этого мира, понять, как создается жизнь, куда уходит дух после смерти, отчего дуют ветра, светит солнце, гремят грозы – и они всех желающих научат этим сокровенным тайнам, надо просто их слушать. Дошли слухи о странных людях до императора, и послал он верных людей посмотреть, что происходит, пришли те к незнакомцам, все разузнали и вернулись с докладом: учат, говорят, иноземцы всех желающих письму, счету, алхимии и многому другому на совесть, учат и платы за то не берут. Почесал правитель тыкву да и махнул рукой, издав указ не препятствовать незнакомцам, пускай крестьян к наукам приучают, вреда от того нет, а сам на всякий случай распорядился – тайной службе присматривать за учителями. Прошел год, потом второй, и вот уже на третий пришли к нему соглядатаи и говорят: большая беда от незнакомцев может быть, сводит их учения простой люд с ума, те богами их на земле почитать начали, храмы строить, поклоняться, слово их выше законов императорских ставить, а сами законы считают неправильными и сменить их порываются. Есть даже сорвиголовы, во всеуслышание кричащие, что право императорское порочно и не должно единому человеку столько власти в руки давать. Хоть чужаки и открещивались от храмов, говоря что смертные они, как и все, но сносить алтари не просят и против своего превознесения не борются. Крепко призадумался император и решил, прежде чем решение принять, сам с незнакомцами поговорить. Призвал он одного из них для беседы; пришел человек как человек, ничем от остальных не отличный, и задал ему император три вопроса: кто они и откуда родом? чего желают они для себя? и чего для людей которых учат? На первый вопрос ответил незнакомец уклончиво, сказал, что народ их аривитари зовется, а прибыли они издалека и что на картах их родная земля не отмечена, на второй вопрос сказал, что единственное их желание – увидеть возвышение человечества до невиданных высот разума и силы, на третий молвил, что хотят, дабы ученики их сами решения о своей жизни приняли, а они то решение всем духом поддержат.

Долго говорил с аривитари император, а когда отпустил того, заметил, что со всем сказанным готов он согласиться и что мудрее человека и не видел в мире. Мысли ему стали в голову странные приходить: что, может, и он возвысится, может, с умными людьми надо согласиться и законы поменять, да государство по-новому, по-правильному устроить. Мучился император сомнениями: неделю, две, три, пока не смог волей своей побороть сладкий яд слов. Тогда собрал он всех верных людей да повелел разузнать о чужаках все, проникнуть в каждый, самый глухой уголок его страны и все храмы и школы под наблюдение взять.

А пока верные человечеству воины готовились вывести на свет всю секту чужаков, в городах стали объявляться чудотворцы: именем аривитари вызывали они дожди в засушливые земли, исцеляли безнадежно больных, наделяли немощных силой, безглазых зрением, возводили дома за минуты, взращивали урожай за часы и везде превозносили учение чужаков, говоря, что возвысились их волей и что новые хозяева поведут каждого человека в прекрасное будущее без боли и страданий.

Тем временем со всех сторон света в столицу стягивались доклады один страшнее другого. Под сверкающей оберткой мудрых учителей и бесплатных школ скрывался безумный культ. Жертвоприношения в темных катакомбах, оргии, кровавые ритуалы, одурманенные люди, жестокие пытки, фанатики, целые города под теневым контролем иноземцев. И все больше их слуг, обретших невиданную силу, меняли земли по воле своей, меняли людей, природу, города, играли с самой жизнью, как с дешевой игрушкой. Ждать больше было нельзя; подняв все еще верные ему войска, император возглавил очистительный поход, долгие годы тяжелых сражений между сектантами и верными перешли в противостояние на истощение – и тут имперская армия оказывалась в проигрыше, нечестивые маги доставали ресурсы буквально из воздуха, мертвые воины вновь вставали, на полях сражений начали появляться чудовищные твари, а фанатики научились вызывать огненные штормы, молнии, порывы ветра, срывавшие плоть с костей. Люди отчаянно сражались, но поражения неизбежно настигали храбрых воинов повсеместно, и вот когда уже надежды практически не осталось, к императору пробрались несколько вражеских чудотворцев, но не для того, чтобы подло убить вражеского командира. В этих монстрах остался проблеск утраченной другими магами человечности, они рассказали правителю о единственной слабости своих хозяев, об особенном месте, где скрыты врата в их проклятый мир. В этом предательстве император увидел последний шанс для спасения человечества и, собрав своих самых верных и умелых рыцарей, направился к указанному месту. Неизвестно, что произошло в том сокрытом от людских глаз сражении, далеко в тылу противника, но их владыка вернулся с победой принеся голову последнего, как он считал, аривитари, насаженной на копье. Тут же все использующие нечестивую силу сектанты без своих хозяев потеряли контроль над переполняющей их энергией и накрыли собственные войска разрушительными катаклизмами. Империя лежала в руинах, разрозненная и измученная, но теперь, после победы, все можно было бы отстроить, поднять страну из пепла войны, если бы не последний чужак. Тот, кто избежал гнева императора в жестокой битве у врат в иной мир, вернулся мстить, и теперь он не скрывался в своей лживой человеческой форме. Это отвратительное существо, порождение бездны, в своем истинном, мерзком обличье схватилось с императором в битве, натравив на доблестные войска человечества бесконечные волны разнообразных тварей. Та битва закончилась смертью обоих поединщиков, император сразил чудовище, но и сам скончался от подлого яда, которым были смазаны клинки монстра. Бесчисленные армии порождений тьмы, которых аривитари готовили для порабощения человечества, сорвались с цепей и нахлынули на остатки людей по всему миру, и битва с ними идет до сих пор.

Последующие после эпической дуэли события Самахад-си описать толком не смог, сказал только, что было еще нашествие титанов, которое отбили те самые маги-предатели со своими учениками, и на этом все. Услышав бы подобную историю в своем мире, Сколотов сразу бы мог поделить сказанное на три, обычная легенда, возможно, имеющая в своем основании отголоски реальных событий, а может, и нет, здесь же приписать весь рассказ к разделу сказочки на ночь мешало наличие магии. Мало ли что за хрень могла приключиться в прошлом магического мира, он вон недавно разумную человекокурицу видел и чуть не отхватил от нее звездюлей на крыше. Император – это, кстати, тот самый Яростный, к которому предположительно отходили души умерших воинов. Ну, вознесение подобной легендарной фигуры на местный Олимп вполне объяснимо, наверняка где нибудь имеется пророчество о том, что великий правитель лет через тысячу свалится с небес обратно на грешную землю и порубает всех нехороших монстров, а пока все молимся и держимся. Старый огранщик очень старался передать все особенности древнего сказания, из-за чего при магическом переводе у Олега в голове возникал некий возвышенно-пафосный слог, приходилось прилагать немного усилий, дабы выдерживать сосредоточенно-внимающую моську. Не хотелось обижать старика, все-таки для него эта легенда не подлежала сомнению. Сколотов не знал, каких богов благодарить за то, что ему попался такой собеседник, гора возможных в будущем проблем решилась парой приятных бесед, и незнание мирообразовывающей легенды только могло показаться мелочью, потому что у любого аборигена, обнаружившего такое невежество, сразу в голове возникала бы мысль: а откуда, собственно, такой несведущий вылез, и ответ “из леса выбрался” определенно не сулил ничего хорошего. Время шло, познания Олега о мире расширялись, скука душила все сильнее, отбиваться от Дианы становилось все труднее, и вот в один прекрасный, по всем параметрам день в клеть просунулась голова матроса, сообщившая: “мы… это… прибыли, выметайся”. Тепло распрощавшись с Самахад-си, который раскошелился на более дальний перелет, Сколотов с бородатым мужиком из соседней каюты ступили на деревянный помост причальной башни нового города.

Амиладея, в противовес своему мелодичному названию, оказался замызганным городишком. Если сравнивать с Решней, то получалось, что Сколотова выперли из образцово-показательного поселения в натуральную помойку. Сам город был раза в четыре больше по размерам, мог похвастаться некоторыми архитектурными изысками или, скорее, археологическими изысками, потому как от руин древние здания отличались, в подавляющем большинстве, незначительно. Амиладея – реликт древних времен, сохранившийся еще от старой империи, некогда величественный, богатый город, оказался совершенно не нужным в новом мире, рядом не обнаружилось залежей кристаллов, близкой руды или каких нибудь других полезных ресурсов. Старая функция пересечения торговых путей стала недоступна в связи с тотальным падением объемов торговли и перенесением семидесяти процентов грузоперевозок в небо, а для воздушных кораблей Амиладея не была настолько уж удобным перевалочным пунктом. Однако поселение жило или если без приукрас – существовало, в основном за счет постоянного притока населения, который обеспечивался по реке. Выше по течению располагалось королевство Халдрея, по нынешним временам очень успешное государственное образование. Демократическими ценностями и человеколюбием халдрейцы обезображены не были, а потому периодически сплавляли лишний народ по реке вниз и за небольшую плату помогали избавляться от перенаселения своим соседям. Таким вот стабильным притоком оборванцев, преступников, нищих, калек и просто неудачников пополнялись улицы Амиладея, вся эта толпа отбросов кое-как существовала, заодно принося небольшой доход своей родине, сплавляя туда за еду и товары первой необходимости разнообразные запчасти тварей, древесину, камень, немного металла от смельчаков, отважившихся делать рейды к старой шахте и даже, изредка, настоящее мясо.

Сколотить какое-никакое правительство местным разрозненным бандам не удалось, так что весь город поделился на зоны влияния кланов для территорий, представлявших хоть небольшую ценность, и черную зону, где обитал совершенно никому не нужный люд.

С одной стороны, в подобном хаосе никому не было особого дела до проклятых, местные бандюги без проблем пользовались их услугами и нанимали на постоянную работу, наплевав даже на нестабильность магии последних, без проблем жертвуя некоторым персоналом, периодически разрываемым всплесками магических выбросов, все равно на улицах этого добра навалом. Олег мог бы, в некотором роде, даже порадоваться Амидалее как стартовому городу, для вживания в общество, вот только было кое-какое тревожное обстоятельство, увиденное прямиком с высоты причальной башни – у поселения не было общей стены, которую Сколотов уже заочно считал обязательным атрибутом поселений. Отдельные крепостишки с самопальными стенами просматривались то тут, то там, но каждая из них защищала куцый кусок территории человек на двести-триста, как умудрялись выживать остальные – непонятно.

Олегу бы хотелось поподробней изучить местность с высоты, но хозяева оказались против и погнали переселенца вниз, в сопровождении дюжего вояки в слегка потертых, однако вполне целых кожаных доспехах. На выходе их встретил сгорбленный, плюгавый мужичок в чистых лохмотьях, которые всего шаг не дотянули до откровенной тряпки, зато были старательно вымыты и перештопаны, в руках доходяга держал клочок пергамента и перо.

Воззрившись на прибывших безразличным взглядом, он устало заскрипел:

– Вы прибыли во владения славного клана Щур, у которого имеется договор с капитаном “Серого Кура”, назовите свои имена.

Бородатый сосед в ответ на эту тираду презрительно харкнул на землю.

– Жопе искаженных свои вопросы задавай, где тут выход?

Плюгавый, ничуть не оскорбившись таким ответом, указал скрюченным пальцем себе за спину, куда тут же отправился попутчик Сколотова в сопровождении одного из стражей. Потом все его внимание переключилось на волшебницу, долго и внимательно рассматривая новоприбывшую, импровизированный пограничник периодически оглядывался на стоящего в отдалении мужика в металлической броне, рассмотреть которого в подробностях мешало то, что Олег старался не терять из виду ближайших охранников. Со своей стороны бронированный тоже во всех подробностях изучал Сольвейн, особо вглядываясь в скрытую плащом фигуру, наконец приняв какое-то решение, он отрицательно качнул головой и слегка пожал плечами, адресуя немые знаки горбатому.

Грамотный оборванец, получив сигнал, сразу же заговорил.

– А тебе наш клан готов предложить вступить в его ряды, ты не кривись, предложение отличное, – добавил он, как только уловил недовольную гримасу на лице женщины, – мы не какие-нибудь дикари или бандиты, как некоторые, все по-честному, получишь свой паек и чистый угол в кунке, за это с тебя работа, какую назначат, и послушание.

– Премного благодарна за предложение, уважаемый, но я, пожалуй, откажусь, у меня немного другие планы.

Горбатый настолько удивился обращению, что даже не уловил в словах Сколотова сарказма, зато смысл уловил четко.

– Ты, деваха, не дури, ты, конечно, так себе, но там за стенами любая баба – желанная добыча. И сотни метров не пройдешь, как скрутят, и судьба твоя будет незавидна, всяких отбросов на улицах полно, тут же живой и целой останешься, передком поработать придется, куда же без этого, но до полусмерти не заездют, у нас полезный народ в цене.

“Мда, никаких хитрых махинаций по заманиванию клан Щур не придумал, или решил не заморачиваться из-за того, что в городе действительно житье не ахти и отказы они встречали не часто. Вот так в лоб – или в бордель, или вали к бомжам, они объяснят, насколько ты была не права, стоило только выдать самому себе пирожок с полки за предусмотрительную маскировку, иначе, было у Олега такое ощущение, что и спрашивать бы не стали, просто дубинкой по башке, на плечо, и вот уже новая работница у кланового увеселительного заведения образовалась”, – плюгавый после второго отказа еще раз оглянулся на старшего и получив безразличный жест рукой, пропустил Сколотова к выходу.

– Ну смотри, деваха, я тебя предупреждал, выйдешь сейчас, назад можешь не возвращаться, потасканных не принимаем, хотя и шанса вырваться у тебя, скорее всего, не будет.

Проигнорировав последние слова пограничника, Олег протиснулся в слегка приоткрытые для него ворота и по-быстрому скользнул в переулок, где, скрывшись в тенях, переждал парочку метнувшихся за ним оборванцев из соседних домов. Сделал бы он себе мордашку по-приятней, пришлось бы устраивать потасовку со спецэффектами прямо на месте прибытия, хрена с два выпустили бы. Решение подправить свою внешность, сделав ее раза в два менее красивой, чем у обычной жительницы Решни, себя оправдало, но его оказалось недостаточно. Так что возвращаемся к плану “Б” – косить под мужика и желательно какого нибудь стремного и брутального амбала.

Вздохнув, Сколотов нашел более-менее чистый кусок мостовой; прошедший недавно дождичек превратил, судя по всему, и так не блиставшие улицы Амиладея в грязевое месиво, прислониться тоже было некуда, все стены покрыты толстым слоем какой-то гадости. Так что приходилось торчать посреди переулка, как столб, накастовывая новый облик, спасибо хождению в тенях, что не приходилось делать это у всех на виду. Ну вот, долгожданный, толерантный к проклятым город достигнут, и придется с сожалением признать, что в новом мире, похоже, только откровенные помойки будут рады принять Олега к себе.

========== 16. Чудесный град Амиладея ==========

Новый образ получился на загляденье хорош, такой туповатый деревенщина с огромными кулачищами, на такого взглянешь – враз все желание задираться испарится: квадратная морда с крепкой челюстью, насупленное выражение лица, множество прямых линий создавало некое ощущение крайне упрямого характера, сдобренного щепоткой простоватости и прямолинейности. Олегу не хотелось, чтобы его альтер эго вызывало лишние внимание, так что шкура великовозрастного балбеса показалась вполне приемлемой, с одной стороны, активно нарываться на такого крепыша никто не захочет, тем более если у него нечего взять, с другой – ожидать от этого не обремененного интеллектом увальня особых хитростей не стоит, получилась некая смесь опасности и безобидности в достойных, как ему казалась, соотношениях. Подправил одежду, для местных реалий даже его прошлый иллюзорный костюмчик был слишком чист и богат, теперь на парне был замызганный, перештопанный плащ и такой же кондиции рубаха и штаны, немного дольше пришлось поколдовать над башмаками, дабы они не выглядели слишком привлекательными для местной публики. Осмотрев себя со стороны, Сколотов остался доволен, все-таки беречь свою девичью невинность будет намного проще в виде сельского бугая, этот мир просто прямым текстом говорил попаданцу: не светить своей реальной внешностью на публике.

Обновленный путешественник выбрался на улицу, уже ничем не напоминая ту худенькую, страшненькую девушку, забежавшую в переулок десятью минутами ранее. Уверенно вышагивая, он с интересом глазел по сторонам. Амиладея проигрывала Решне по всем статьям, ну, кроме населения и размера, мусор, как и грязь, тут был повсюду: вываливался из дверей домов, кучковался на дороге, сваливался с крыш, забивал переулки и ямы в раздолбаной брусчатке, и чем дальше Олег отходил от укрепленного здания клана, тем хреновей все становилось, если там, у ворот, еще присутствовал хоть какой то далекий отзвук былого величия города, то через двести метров срач и разруха полностью завладевала улицами; ярким показателем этого стали четкие следы человеческой жизнедеятельности, из-за которых сворачивать с основной дороги стало нежелательно. Жилые здания отличались от нежилых в основном бомжеватыми обитателями, высовывающимися из окон, и свободными от мусора дверьми, хотя второе не было надежным показателем, нередко очередной оборванец выбирался из окон или дыр в стене. Все жители, встреченные по пути, были одновременно озлобленными и зашуганными, все двигались исключительно перебежками, жались к темным, грязным углам и стенам, с подозрением рассматривая вышагивающего незнакомца. Особые счастливчики обладали какой-никакой одеждой в виде грязных тряпок, намотанных кое-как на тело, другие смогли соорудить себе набедренную повязку и намотать пару слоев ткани на ноги, совсем забитые и бедные имели только многодневный слой грязи на теле, и больше ничего. Если на улицах Решни Олег задавался вопросом, куда подевались все уродливые люди, то сейчас он получил кармический ответ на свой вопрос. По законам мирового баланса, если где-то много красивых людей, то в другом месте еще больше, скажем, не совсем приятных на вид: косых, лысых, плешивых, калек, куча народа тощего, как из концлагеря, другая вся изъеденная болезнями, испещренная шрамами и синяками. Сколотову стало нехорошо, зрелище заживо гниющих людей и так не для слабонервных, а тут к визуалу примешивалась тошнотворная вонь; организм подал первые сигналы на освобождение желудка, что он уже давно считал пройденным для себя этапом, но оказалось, что есть кое-что похуже, чем бурлящая масса гноя из нарывов монстра – это когда эта масса ходит и разговаривает в человеческом виде. В цивилизованном мире это назвали бы гуманитарной катастрофой, оторванный от уютной комнатки с диваном и компьютером Олег мог назвать это только – полнейшим пиздецом, люди не должны так жить; мыслящие, разумные существа, которые могли запустить ракету в космос, не должны ползать в дерьме, едва влача свое жалкое существование. В глубине души он понимал, что и в прошлом мире имелись места, где все далеко не радужно, но изнеженный городской житель современного государства никогда не должен был встречаться с этими ужасами лицом к лицу, он просто к этому не приспособлен. В крайнем случае горожанин должен был получать подобную информацию в специальной, безопасной и удобоваримой форме по телику или через интернет, где он может легкомысленно покачать головой и убедить себя, что проникся беспокойством об этих людях. А самые внушаемые могут даже отслюнявить пару баксов в очередной фонд спасения голодающих, которые, без сомнения, большей частью осядут в кошельках страдающих от недостатка квартир активистов, но жаловаться не стоит, в конце концов, большинство платит за успокоение собственной совести, и дошли ли деньги до несчастных, или нет, их мало волнует. У Сколотова тоже возник порыв начать причинять добро направо и налево, раскидывая вяленое мясо, вот только понимание, чем это может закончиться, удержало его от подобных глупостей.

Сейчас у Олега имелась краткосрочная цель – разжиться металлами, в которую он и собирался вложить свои усилия; инвентарь был доверху забит всевозможными видами мяса, и имелась некоторая надежда на удачный бартер с кланами, городишко, конечно, не богатый, платежеспособность местных банд тоже вызывает сомнения, однако если не попробовать, то наверняка не узнаешь, надо только сделать все грамотно, дабы не получить желаемый металл в виде арбалетного наконечника в пузо.

Обнаружить местных братков оказалось несложно, на правильном пути становилось меньше мусора, а их хаты всегда окружал самопальный каменно-деревянный забор, конечно, даже так бродить по улицам было то еще удовольствие, но один фиг лучше, чем отлавливать бомжей для расспросов; у Олега имелось стойкое ощущение, что первый же близкий контакт с местными закончится печально для его желудка.

Наткнувшись на первое логово городской элиты, Сколотов с поднятыми руками подошел к воротам и обратился к заседающим на стене стражникам гоповатого вида.

– Эй, уважаемые, разговор есть.

Коротко стриженный, под ежика, лучник справа соизволил обратить на пришельца внимание:

– Чеши, отсюда, харчок, а то башку прострелю нахрен, скажи спасибо, что мне лень из тебя стрелу выдергивать, а то уже давно бы пришил дебила, решившего, что имеет право приближаться к дому клана Зазубрин.

– Я, конечно, извиняюсь, но меня зовут Адайр и я бы хотел кое-что предложить вашему славному клану на обмен.

– Тебя зовут харчок, запомни это хорошенько, – стриженный мерзко загоготал, – все вы тут харчки, и с чего мусор вроде тебя решил, что имеет что-нибудь ценное для Зазубрин, или ты особо крупную соплю из носа выковырял и решил, что откопал невиданное сокровище, а, харчок?

У Сколотова уже возникло стойкое ощущение, что договориться с этими гопарями не выйдет, уже подумывая свалить по -тихому, он все же решился дожать до конца, все-таки первый деловой контакт с кланами и однозначно отрицательный результат – все же результат.

– Мне тут посчастливилось раздобыть небольшой кусок мяса, – проигнорировав насмешку отморозка, продолжил Олег, одновременно демонстрируя предмет торга, – и я готов обменять его на совершенно незначительное количество металла, можно сказать, отдать со скидкой.

Стриженный внимательно присмотрелся к вяленому мясу и с кем-то перекинулся парой слов за стеной.

– Интересно, где же тебе, харчок, так подвезло?

– Где повезло, там больше нет, ну, так меняться будем?

– Будем, харчок, будем, – гопарю, похоже, доставляло истинное удовольствие называть незнакомца обидным прозвищем, и некоторая досада от того, что тот не реагировал, проступала у него на лице, – заходи, внутри и рассчитаемся.

– Э нет, лучше уж вы к нам, пусть кто-нибудь выйдет, тут и рассчитаемся у всех на… – договорить ему не дали сразу две стрелы, прошившие фантома насквозь, выбив пару искр из брусчатки, те отрикошетили в стороны. Посчитав переговоры успешно проваленными, Сколотов развернулся и скрылся в переулке, не выходя из теней. На всякий случай изменив лицо, он отправился дальше. Вторая попытка диалога с кланом Одаваад отличалась от первой только деталями: стражник был менее хамоват, сам разговор получился подлиннее, и клановцы все-таки вышли за ворота, правда, лишь для того, чтобы попытаться покрошить незнакомца топорами, не тратя стрел. Всласть поматерившись на тяжкую судьбу бродячего торговца и припомнив всех настенных бандюганов, пожелав им чистой и незамутненной любви с недопсами, Олег решил, что бог любит троицу, и, снова поменяв внешность отправился делать последний заход.

Новая микрокрепость обнаружилась после двадцати минут блуждания, только на этот раз дойти до ворот Сколотову не дали, со всех сторон из темных углов на него выбежали вооруженные люди при поддержке десятка оборванцев с заточками. Решив не испытывать судьбу, размахивая ножичком, Олег моментально развернулся к ближайшему темному, зажатому между двумя полурасыпавшимися строениями проходу и рванул навстречу клановому головорезу с двумя бомжами за спиной. Огненный шар, пущенный почти в упор, врезался в заднего оборванца, который тут же вспыхнул как спичка и, истошно вопя, рухнул в грязь, пытаясь сбить магическое пламя, клановец с угрожающего вида тесаком, в которого и был нацелен каст, умудрился извернуться, пропустив пылающую сферу буквально в пяти сантиметрах от головы, практически распластавшись на земле; от этого маневра он резко крутанулся в воздухе и вновь оказался на ногах, при этом о скрытый под плащом щит звякнул пущенный из невероятного положения нож. Сзади парочка стрел щелкнула о барьер; не решившись больше рисковать, выцеливая юркого отморозка, Сколотов накрыл все пространство перед собой потоком молний, подвывающего бомжа и его собрата накрыло разрядами сразу же, а вот клановец каким-то невероятным чутьем ощутил надвигающийся звиздец и ушел в перекат прямиком в мусорную кучу, где его и настигла молния. Оставив позади себя дергающиеся в судорогах тела, Сколотов вломился в зловонный переулок, ноги тут же завязли в какой-то блевотного цвета жиже, с низкой крыши слева посыпался мусор и осколки разбитой черепицы. Пока он пытался перелезть через кучу полусгнившей мебели, в переставленную в проход преграду ударились еще несколько стрел, а за ними, лихо уцепившись за выступающую балку, барьер перемахнул клановец. Ледяную стрелу новый противник встретил броском небольшого, круглого щита; встретившись на половине пути с заклинанием, деревянный кругляш разлетелся в щепки, как и каст, вот только, к сожалению для клановца, Олег использовал шрапнельную версию каста, многочисленные осколки распотрошили нападающего, оставив множество серьезных порезов и ран, с десяток ледяных игл застряли в импровизированной броне из кожаной куртки с нашитыми железными бляхами.

– Я тебя вскрою, сука, от горла до яиц разрежу и заставлю сожрать собственные кишки, – взревел раненый клановец дурным голосом, перебрасывая кривую саблю в левую, еще рабочую руку. Первый удар Сколотов принял на щит, от второго уклонился, потом же взбешенный, истекающий кровью отморозок разразился целой серией резких взмахов и уколов, не давая ни секунды передышки. Плюнув на попытки сосредоточиться на заклинании, Олег ушел в глухую оборону, пока клановец при очередном замахе не нырнул резко вниз, исчезнув из поля зрения, торжествующе ухмыляющаяся морда через мгновение объявилась справа, где, едва успев принять недоуменное выражение, схлопотала удар металлической кромкой щита в висок. Проводив заваливающегося на бок бандита взглядом, Сколотов вновь обернулся к барьеру. Там образовалась небольшая пробка, следующий за первым клановец оказался не настолько прытким и сейчас, зависнув меж двух стен, мешался своим товарищам. Недолго думая, Олег перегрузил барьер и запустил в него две ледяные стрелы, уже заворачивая за угол, он услышал характерный звук треска стекла и многоголосый вой боли, последующий за ним. Не хотелось даже представлять, что сделали осколки заклинания с людьми, учитывая, в какие куски мяса превращались после близкого взрыва недоволки.