Текст книги "Лю Яо: Возрождение клана Фуяо (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 78 страниц)

Подняв глаза, Чэн Цянь увидел под флагом летающую повозку, запряженную лошадьми в тяжелых стальных доспехах. Перед повозкой стоял мужчина средних лет. Его глаза источали молнии. Незнакомец неотрывно смотрел на Чэн Цяня. Чжуан Наньси сделал шаг вперед и обратился к «верховному старейшине». Обменявшись с юношей несколькими словами, старейшина невольно перевел взгляд на Чэн Цяня.

– Это же…

Их встреча была похожа на столкновение тысячелетней ледяной бездны с бескрайними заснеженными полями. Это пробудило в Чэн Цяне небывалую решимость. Он попытался успокоиться, удерживая тревожно дрожавший в его руке Шуанжэнь, и уже собирался было ответить, как вдруг кто-то крикнул:

– Старейшина! Я знаю его, это он!

«Это я «кто»?» – поразился Чэн Цянь. Но прежде, чем он успел подумать об этом, кричавший уже выхватил меч и бросился на него.

Тем временем, за тысячи миль отсюда, слухи о демоническом драконе привели Янь Чжэнмина на Центральные равнины. Юноша бесцельно катал по ладони три медные монеты, но так ничего не узнал.

В те времена, когда они еще были учениками на горе Фуяо, их мастер порой тоже играл с монетами. Однако, он никогда не рассказывал им секретов прорицания. Мучунь чжэньжэнь не только никогда не заговаривал об этом, но и отзывался о гаданиях с долей скептицизма и сарказма.

Многих детей волновали речи старших. Если старшие говорили о чем-то: «Это плохо, не делай этого», – дети почти наверняка хотели бы это попробовать. Однако, когда старшие говорили: «Какой человек будет заниматься подобными глупостями? Только скачущие вокруг обезьяны решились бы на подобное», – мало кто захотел бы возвращаться к такому, даже будучи взрослым.

Хотя прошло уже более ста лет, Янь Чжэнмин все еще понятия не имел, что делать с этими монетами. В столь неопределенные времена, юноша порой не мог удержаться от желания взглянуть на превратности судьбы, но он каждый раз чувствовал, что его стремление узнать будущее было самой настоящей глупостью.

Янь Чжэнмин глубоко вздохнул.

Он не знал, возможно ли вернуть назад превратившегося в дракона Хань Юаня. Не знал, увидит ли он в этой жизни, как откроются двери горы Фуяо.

А еще он понятия не имел, как ему теперь смотреть Чэн Цяню в глаза.

Янь Чжэнмин щелкнул пальцами, и медные монеты, резко звякнув, взмыли в небо, сливаясь воедино как Инь и Ян.

«Учитель, что же мне делать?» – подумал глава клана Фуяо.

К сожалению, спрашивать об этом у учителя было пустой тратой времени. Когда Хань Мучунь был жив, у него на все был только один ответ: «Ты должен плыть по течению». Этот чудак ко всему относился одинаково и не ведал бед. Теперь, когда его тело умерло, а душа исчезла, он, вероятно, стал еще спокойнее.

Чэн Цянь… Что такого хорошего было в Чэн Цяне?

Глава клана Янь пытался допросить самого себя. У его брата был острый язык и злые помыслы. Основываясь на том, что Янь Чжэнмин знал о Чэн Цяне, с его способностью сохранять непоколебимое выражение лица, юноша выдавал лишь десятую часть того, что было у него на душе. Никто и представить себе не мог, насколько отвратительный внутренний мир мог бы скрываться под величественным фасадом.

Он был упрям и неразумен, не ел ни твердой, ни мягкой пищи, и его окаменевшее сердце казалось прочней железа.

Было ли хоть что-то невозможное для того, кто провел в уединении среди льда пятьдесят лет, питаясь одной только холодной водой? В конце концов, Янь Чжэнмин вынужден был признать, что даже будучи главой клана, он никак не мог контролировать своего ублюдочного младшего брата.

Кроме того, у Чэн Цяня была целая куча невыносимых вредных привычек. Он был невероятно неопрятен, и ложился спать, даже не приняв ванну. Он мог дотронуться до чего угодно, каким бы отвратительным оно ни было. Более того, после этого он никогда не мыл руки... Вдобавок ко всему, он обладал странной проницательность. Чэн Цянь всегда видел насквозь то, чего не должен был видеть, но никогда не знал того, что должен был знать. Он постоянно ковырялся в сокровенных чувствах других людей, тыкая пальцем в то, что нельзя было показывать.

Вначале Янь Чжэнмин пытался найти себе хоть какое-нибудь оправдание, но в итоге лишь сильнее разозлился.

Если подумать, он всегда любил все красивое и ненавидел уродство. Все эти годы он прикидывался «слепцом», чтобы поиздеваться над другими. Но вот, наконец, возмездие настигло и его. Янь Чжэнмин с горечью обнаружил, что и в самом деле был слеп.

Внезапно за его спиной раздался голос:

– Старший брат, монеты упали.

Едва заслышав слово «монета», Янь Чжэнмин вздрогнул, будто его поймали с поличным.

Из-за его спины, бесшумно, словно призрак, выплыл Ли Юнь, и сердито уставился на него, не говоря ни слова.

Янь Чжэнмин бросил на юношу короткий взгляд.

– Что ты делаешь?

– Где Лужа? – воровато озираясь, спросил Ли Юнь.

– Тренируется с огнем в глубине горы, – произнес Янь Чжэнмин. – Чего ты тут шныряешь?

После удара молнии Лужа с радостью обнаружила, что теперь она не только стала похожа на взрослую девушку, но и обрела способность управлять истинным пламенем Самадхи. Для нее это было в новинку. Девушка решила ковать железо, пока горячо, и с головой погрузилась в самосовершенствование.

Услышав, что сестры здесь нет, Ли Юнь тут же уселся рядом с Янь Чжэнмином.

Делая вид, будто понятия не имеет, с чего начать, он с осторожностью осведомился:

– Как это ты согласился отослать свое сокровище?

Люди, чья совесть была чиста, сильно отличались от тех, в чьих сердцах поселились темные призраки. Уже одного этого вопроса оказалось вполне достаточно, чтобы Янь Чжэнмин оторвался от своего занятия. Ему тут же захотелось возразить: «О каком таком сокровище идет речь?» Однако, прежде чем он смог произнести это вслух, он почувствовал, что это было бы слишком наиграно. После секундного замешательства Янь Чжэнмин вдруг осознал, что Ли Юнь просто не мог спросить об этом без конкретного умысла. Юноша раздраженно потер лоб и прямо осведомился:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Старший брат... – вздохнул Ли Юнь.

– Не стоит поднимать эту тему, – внезапно прервал его Янь Чжэнмин. С минуту помолчав, он снова произнес. – Тебе не нужно ничего говорить. В глубине души я и сам прекрасно знаю, что с этим делать... Мне больше ста лет, я умею себя вести.

Ли Юнь редко бывал так серьезен.

– Да, я знаю, что ты умеешь соблюдать правила приличия, но как ты поступишь?

Янь Чжэнмин был ошеломлен.

Взглянув на него, Ли Юнь покачал головой и тихо произнес:

– Нелегко идти по пути мечника. Ты уже достиг уровня «формирование клинка». Такое в мире редко встречается. Каждый твой шаг подобен ходьбе по острию ножа. Ты уже заработал внутреннего демона, что ты собираешься делать в будущем?

Слова младшего брата немного опечалили Янь Чжэнмина, но юноша постарался не подавать вида. Как ни в чем не бывало, он небрежно бросил:

– В чем дело? Люди ничем не отличаются от муравьев. Их жизни длятся всего несколько десятилетий, но они все еще способны меняться. Очевидно, что человеку свойственно влюбляться в новое и забывать старое. Я тоже ничем не отличаюсь от них. Через несколько лет это чувство попросту исчезнет.

– Старший брат, ты действительно думаешь, что внутренний демон появился у тебя из-за того, что ты запросто мог бы забыть через пару лет? Ты думаешь, что я такой же глупец как наша маленькая птичка и совершенно ничего не понимаю? – вздохнул Ли Юнь.

Янь Чжэнмин промолчал.

Эти двое молча уставились друг на друга. Через некоторое время Ли Юнь снова заговорил:

– Ты... действительно собираешься держать это в секрете от Сяо Цяня? По-моему, так будет только хуже…

Монета в руке Янь Чжэнмина с треском сломалась. Выражение лица юноши сделалось холодным.

 – Не говори об этом больше. – отрезал он.

– Но…

– Никаких «но», – взгляд Янь Чжэнмина стал глубокими и острым, как лед. Это не на шутку напугало Ли Юня. – Ты не должен никому об этом говорить, особенно Чэн Цяню.

Ли Юнь открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но, в конце концов, он попросту проглотил свои слова и неохотно кивнул.

– Не кивай для вида. Поклянись! – потребовал Янь Чжэнмин.

– Ох, старший брат…

– Прекрати нести чушь!

Понимая, что переубеждать его не было никакого смысла, Ли Юнь вынужден был поднять руку и сказать:

– Клянусь, я сохраню это в тайне и никогда ничего не скажу третьему брату. Иначе…

– Иначе в тебя ударит молния и ты умрешь мучительной смертью, – продолжил за него Янь Чжэнмин.

Ли Юнь немедленно подскочил на месте:

– Ты что, с ума сошел?!

Янь Чжэнмин взглянул на него и спокойно сказал:

– Ли Юнь, похоже, у тебя проблемы. Ты, вероятно, думаешь, что все, кто храбрее тебя, непременно сумасшедшие.

Ли Юнь пристально посмотрел на него и беспомощно произнес:

– Если внутренний демон проживет слишком долго и твое сердце будет разбито, что ты тогда будешь делать?

– Если я умру, вы, ребята, сможете избрать другого главу, – протянул Янь Чжэнмин. – Это было бы очень кстати, потому что я не хочу оставаться в этом положении навечно. Исходя из того, что я успел услышать, изначальный дух вполне может возродиться. Как насчет того, чтобы в следующей жизни обратиться лисицей-оборотнем? Если до этого дойдет, вы должны будете убедить Лужу упорно совершенствоваться, чтобы стать великим Небесным Чудовищем. Тогда она сможет узурпировать трон, занять место Королевы монстров и защитить меня.

Столь грандиозные амбиции главы клана лишили Ли Юня дара речи. Какое-то время юноша действительно не мог произнести ни одного слова.

В итоге, Янь Чжэнмин окончательно перестал обращать на него внимание и, слегка сжав пальцы, принялся напевать какую-то вульгарную песню.

Все приходит в упадок, и прошлого не изменить.

Страданью подвластен, и тот, кто богат, и кто нищий.

Нам всем предстоит, свои котелки перебить³,

И в спешке решить, кто в этой жизни лишний.

Пусть ветер терзает восток, ливни запад затопят.

Эй-эй, посмотри же, герой, как меняется мир!

Вот только все это лишь песня, правда денег не стоит.

И так каждый день, живи эту жизнь как жил.

Уж лучше я буду просто свободным ублюдком!

Реки глотать и выпивать моря.

И буду выплевывать их, будто бы это шутка.

Тысячи лет и долгие времена…

³ 破釜 (pòfǔ) – дырявый котелок. Ссылается на 破釜沈舟 (pò fǔ chén zhōu) – разбить котлы, потопить лодки (обр. в знач.: стоять насмерть, отрезать себе путь к отступлению, сжечь мосты, не отступать, не сдаваться.

Это была песня, что часто пели бродяги, попрошайничавшие у ворот усадьбы Фуяо. Услышав ее, Ли Юнь внезапно ощутил печаль и беспокойство.

Время от времени Янь Чжэнмин искренне завидовал им. Ему хотелось быть похожим на этих бездомных, ведь в этой жизни не было ничего, что могло бы побеспокоить их. Однако, вспоминая, как они вылавливали из своих волос вшей, он больше не испытывал этого желания. Он знал, что в этом мире больше не было места, которое он мог бы назвать своим домом. И все же он отлично помнил песни попрошаек.

Когда Янь Чжэнмин попытался устроиться поудобнее, его сердце внезапно сжалось, будто бы его ударили молотом. Он вздрогнул и тут же прекратил петь.

– Что на этот раз? – испуганно спросил Ли Юнь, глядя на старшего брата широко открытыми глазами.

Лицо Янь Чжэнмина напоминало облик демона.

– Амулет, которым я подвязал волосы Сяо Цяня…

Последний стиль деревянного меча клана Фуяо

Разумеется, Чэн Цянь не собирался просто стоять и ждать, когда его зарежут. Прежде чем он успел обнажить Шуанжэнь, вихрь, смешавшийся с осколками льда, вырвался наружу и отразил удар.

Юноша бросил на нападавшего недоуменный и сердитый взгляд, желая проделать в его голове немалую дыру.

Однако, когда Чэн Цянь, наконец, разглядел противника, пламя его гнева тут же угасло. Это был один из двух заклинателей с изначальным духом, некоторое время назад сопровождавших избалованного мальчишку.

Тогда… кем же на самом деле был тот бесполезный кусок мусора из повозки?

Чжуан Наньси застыл в приветственной позе. Став свидетелем столь внезапного развития событий, юноша в растерянности спросил:

– Верховный… Верховный старейшина, что происходит?

Чэн Цянь без труда отбросил коренастого заклинателя назад. Тот рухнул и кубарем покатился по земле. Но прежде, чем он снова смог подняться, заклинатель выкрикнул:

– Верховный старейшина, это он убил нашего молодого господина!

Услышав это, верховный старейшина прищурился и посмотрел на Чэн Цяня, как покупатель на лошадь, а затем сказал:

– Молодой господин улизнул, пока владыка пребывал в уединении. Это случилось около месяца назад. Он долго не возвращался, потому мы отправились на его поиски. Несколько дней назад мы получили известие, что молодой господин появился на Южных окраинах. Однако, когда этот старик отправился туда, чтобы проверить это, то обнаружилось, что от его окружения осталась лишь кучка бесполезной дряни...

Коренастый заклинатель был уже в довольно преклонном возрасте. Когда на него указали пальцем, назвав «бесполезной дрянью», его лицо потемнело, но он не посмел возразить. Даже будучи заклинателем с изначальным духом, в присутствии верховного старейшины он все равно вел себя как испуганный цыпленок.

Даже не взглянув на старика, верховный старейшина холодно спросил Чжуан Наньси:

– Племянник, я так и не спросил у тебя, кто этот человек, которого ты привел?

– Молодой господин? Этого не может быть… Молодой господин Бянь? —услышав это, Чжуан Наньси нахмурился и посмотрел на Чэн Цяня. И хотя Чэн Цянь не выглядел ни виноватым, ни испуганным, Чжуан Наньси не мог не волноваться.

Владыка зала Черной черепахи Бянь Сюй был одним из Четырех Святых. Он жил далеко на севере и вот уже много лет как отстранился от мирской суеты. Среди Четырех Святых, помимо эксцентричного Сюй Инчжи, именно он был тем, кто всегда старался держаться подальше от неприятностей. Всю свою жизнь он был скромным и вежливым. Никто и никогда не обвинял его в каких-либо аморальных поступках. Он не делал ничего, что могло бы привлечь к нему внимание, как владыка острова Лазурного дракона, выступавший учителем для целого мира. К сожалению, заслуги всей его жизни были разрушены рукой его единственного сына Бянь Сяохуэя.

Если дети подобны долгам, то молодой господин зала Черной черепахи Бянь Сяохуэй совершенно точно был ростовщиком.

Мать Бянь Сяохуэя была убита, будучи беременной, что едва не привело к гибели их обоих. Он был ребенком, родившимся в гробу. Шансы на то, что он выживет, были невелики. Потребовалось десять лет бережного самосовершенствования в зале Черной черепахи, чтобы мальчик, спотыкаясь, вошел в обычную жизнь. Владыка зала немереное количество сил потратил на этого ребенка. Он любил его больше жизни. Именно поэтому Бянь Сяохуэй с самого рождения получал все, что хотел, чем бы это ни было.

К сожалению, никто не мог дать ему таланта к самосовершенствованию.

Бянь Сяохуэй родился слабым, его способности были невелики. Он не переваривал большинство лекарств и впадал в истерику при малейшем затруднении. Через сто лет все ученики его поколения уже достигли стадии концентрации и научились управлять мечами. Все они уже заработали какие-либо достижения. Все, кроме него. Независимо от того, какую технику он практиковал, ему оставалось довольствоваться малым, даже несмотря на все потраченные усилия. Люди хвалили его в лицо, но насмехались над ним за его спиной. С течением времени он становился все более и более раздражительным.

Никто не знал, кто скормил ему эту чепуху, но Бянь Сяохуэй внезапно решил, что он не продвинулся в заклинательстве лишь потому, что методы совершенствования зала Черной черепахи противоречили его гороскопу. Преисполнившись обиды на родной клан, он взял свою никчемную свиту, покинул дом и отправился за тысячи миль, на Южные окраины, намереваясь попытать счастья в башне Красной птицы.

У Бянь Сяохуэя был хороший план. Башня Красной птицы открывала свои двери лишь для «особенных людей». Но разве это была не просто уловка? Ведь входа в башню мог удостоиться лишь тот, у кого кулак больше.

Когда дело дошло бы до драки, «одаренные» попросту перебили бы друг друга, и тогда настал бы его черед действовать.

Помимо двух заклинателей с изначальным духом, вокруг Бянь Сяохуэя было множество тех, кто уже освоил полеты на мечах. Казалось, победить группу безродных бродяг не составило бы никакого труда. Но, к сожалению, небеса редко прислушивались к людским желаниям. Этот ребенок захлебнулся холодной водой. Он не смог войти в башню. Вместо этого в чужой стране его ждала лишь бесславная смерть.

Чжуан Наньси, конечно, много слышал о том, каким ужасным заклинателем был Бянь Сяохуэй. Вспоминая, какой несравненно жестокой была аура меча Чэн Цяня, уничтожившая сковавшие их цепи, он вздохнул, чувствуя, что обвинение, скорее всего, было небезосновательным.

Зная, насколько неразумным был Бянь Сяохуэй, можно было легко сделать вывод о том, что этот мальчишка действительно мог бы разозлить старшего, явно не обладавшего большим запасом терпения. Не было ничего удивительного в том, что его убили.

Чжуан Наньси оказался в затруднительном положении, разрываясь между старшим из клана союзников, которого он никак не мог огорчить, и человеком, спасшим ему жизнь. У него не было другого выбора, кроме как слабо улыбнуться.

– Может, это просто недоразумение? Старший Чэн взял на себя весь демонический город и в одиночку устранил главу клана Радости. Он только что спас нам жизнь. Как он может быть тем, кто без разбора убивает невинных людей?

Но верховный старейшина не обратил на него никакого внимания. Его рукава взлетели, как флаги на ветру, и он в мгновение ока приземлился на небольшом расстоянии от Чэн Цяня. Пристально глядя на юношу, он спросил Чжуан Наньси:

– Ты знаешь его?

Очевидно, это был допрос. Опасаясь, что Чэн Цянь выйдет из себя, Чжуан Наньси поспешил успокоить его и уважительно произнес:

– Пожалуйста, не торопитесь, давайте все обсудим.

Чэн Цянь на мгновение замолк. В действительности, этот дуболом по фамилии Бянь был убит его старшим братом. Однако Янь Чжэнмина нельзя было назвать преступником, ведь Бянь Сяохуэй умер в тот момент, когда его тело захватил внутренний демон. Но тем, кто привел к нему этого демона, был беспокойный четвертый брат Чэн Цяня. Как ни посмотри, клан Фуяо не смог бы выйти из этого инцидента без последствий.

Увы, кто мог ожидать, что тигр Бянь Сюй был отцом этой хромой собаки?

Владыка зала Черной черепахи, несомненно, захотел бы отомстить за своего погибшего ребенка, в то время как им все еще нужно было узнать у него пароль от замка. От одной мысли об этом на сердце у Чэн Цяня стало тяжело.

Похоже, что на печать, оставленную их мастером, было наложено проклятие. Всякий раз, когда на горизонте появлялся маленький проблеск надежды, их отбрасывало назад в пропасть.

Даже решительный Чэн Цянь не мог не испытывать сомнений. Могло ли быть так, что существование клана Фуяо действительно подошло к концу? Могло ли быть так, что все их попытки были тщетными?

– Когда он и его спутники вошли в башню Красной птицы, с нашим юным господином случилось несчастье. Кто еще, кроме них, мог это сделать? – выкрикнул коренастый заклинатель.

Чэн Цянь холодно посмотрел на него. Они оба обладали изначальным духом, но коренастый старик вдруг почувствовал себя лягушкой, за которой пристально наблюдала змея. Его тут же охватила легкая дрожь.

Чэн Цянь не признавал и не отрицал выдвинутых ему обвинений. Он медленно произнес:

– Этот даою – заклинатель с изначальным духом, однако, в отличие от вашего молодого господина, он не смог ворваться в башню Красной птицы…

Чэн Цянь снова замолчал. И пускай юноша говорил вежливо, но в его глазах отчетливо сквозил тонкий намек на насмешку.

– Как мог кто-то с таким низким уровнем совершенствования попасть в башню Красной птицы до ее открытия?

Коренастый заклинатель был ошеломлен.

– Кроме того, молодого господина вашего уважаемого клана сопровождали тридцать или сорок человек. Могу я спросить, как он ускользнул от вас? –  продолжил Чэн Цянь.

Услышав это, верховный старейшина повернулся к коренастому старику и раздраженно спросил:

– Так что же, все-таки, там произошло?

Заклинатель тут же подавился своими словами. Его ладони вспотели, и он осознал, что отрицать свою вину было бесполезно.

Видя, что тот молчит, Чэн Цянь заговорил вновь:

– На пути к Южным окраинам мы действительно повздорили с вашим молодым господином. Поводом был сущий пустяк. Это был лишь небольшой конфликт на дороге, и ни одна из сторон не желала доводить его до крайностей. Мы поссорились, а затем разошлись. Даою, перед лицом целого мира, пожалуйста, скажи, действительно ли все было именно так?

– Это… – пробормотал коренастый заклинатель.

Путь самосовершенствования соединяет небо и землю, Инь и ян, причину и следствие. Именно поэтому заклинатели всегда серьезно относились к клятвам. Даже бесстрашные бесстыдники невольно одергивали себя, прежде чем сказать что-либо перед «лицом Владыки неба и Владычицы земли»¹.

¹ 皇天后土 (huángtiānhòutǔ) – Владыка небо и Владычица земля (как божества).

Чжуан Наньси отстраненно наблюдал за происходящим. Не удержавшись, он внимательно посмотрел на Чэн Цяня. Юноша был удивлен. Он и представить себе не мог, что у кого-то в столь юном возрасте могло быть такое прекрасное воспитание. Чэн Цянь выглядел холодным, вряд ли он ожидал, что его будут допрашивать лично, но он оставался сдержанным и не показывал своих чувств на публике. Он был совершенно спокоен.

Но вдруг, в его речах проскользнул намек на высокомерие.

– После той встречи я отпустил его, так зачем же мне было тратить свое время и убивать его в башне Красной птицы? Откуда мне было знать, чей он внук или сын? Зачем мне было подкрадываться к такому ничтожному новичку?

И хотя эти слова показались верховному старейшине достаточно разумными, на его лице все еще лежала тень. Он на дух не переносил, когда кто-то начинал кичиться своими деяниями в его присутствии.

– Я действительно видел молодого господина вашего уважаемого клана в башне Красной птицы. Однако в тот момент он уже был мертв и превратился в послушную марионетку внутреннего демона. Верховный старейшина, если у вас есть время, пожалуйста, спросите членов вашего клана, как это они не заметили, что их молодой господин превратился в одержимого? – сказал Чэн Цянь.

Стоило ему только произнести эти слова, как коренастый заклинатель осознал, что груз его вины увеличился вдвое. Его разум охватила паника. Не утруждаясь подбором слов, он тут же попытался сбросить с себя ответственность.

– Башня… башня Красной птицы просуществовала более ста лет. Почему она вдруг рухнула? Почему, сразу после того, как вы туда вошли, змея превратилась в дракона? Может быть, вы как-то связаны с этим темным заклинателем?

Это был полнейший бред.

Даже Чжуан Наньси не мог больше этого выносить. Юноша быстро шагнул вперед и сказал:

– Верховный старейшина, я могу гарантировать, что, учитывая его характер, старший Чэн не имеет никакого отношения к тем темным заклинателям. Демоны объединяются, на Южных окраинах царит хаос. Все, что мы сейчас должны сделать – это встать бок о бок в борьбе против общего врага. Есть ли у нас причины сражаться друг с другом? Случившееся с молодым мастером Бянем поистине великая трагедия, но поскольку недоразумение устранено, почему бы нам не начать работать вместе, чтобы вместе бороться против демонического дракона, чтобы сполна оплатить кровавый долг?

Похоже, этот юноша с горы Белого тигра был весьма начитан. Он умело обращался со словами, задевая самые дальние струны человеческой души.

Казалось, еще пара таких фраз и конфликт будет полностью исчерпан.

Когда верховный старейшина услышал это, выражение его лица, наконец, смягчилось. Взглянув на Чэн Цяня, он холодно произнес:

– Тогда, выходит, члены моего клана не выполнили своих обязанностей.

Верховному старейшине было больше тысячи лет. Он был одним из самых могущественных заклинателей. Поскольку у него никогда не хватало терпения заниматься мирскими делами, он занял пост старейшины в клане Черной черепахи. Даже Четверо Святых должны были относиться к нему с уважением. Этот чудак привык во всем поступать по-своему и искренне считал себя вторым после Неба. Почему он вообще должен был обращать внимание на младшего, которому было чуть больше ста лет?

После рассказа Чэн Цяня и поддержки со стороны Чжуан Наньси верховный старейшина все же согласился с этим объяснением. Однако кое-что его все-таки беспокоило. И причина была в том, что с самого начала Чэн Цянь не пытался завоевать его расположение. Все эти годы другие совершенствующиеся относились к нему с величайшим почтением, вплоть до того, что не осмеливались даже громко дышать в его присутствии. Но этот юноша был обычным заклинателем изначального духа, которому только-только исполнилось сто лет. Насколько же могущественным он мог быть? Как смел он пренебрегать кланом Черной черепахи, прикрываясь своим воспитанием?

Для верховного старейшины Бянь Сяохуэй был все равно что прибившаяся к дому дворняжка. Однако, даже если этот щенок полагался на власть своего хозяина, принося неприятности другим, он все равно не мог позволить чужакам пинать его.

Хотя Чэн Цянь и не был преступником, он все же преподал Бянь Сяохуэю урок.

– Ты не заслуживаешь смерти за свои проступки, но я все равно должен наказать тебя, чтобы ты не смел забывать свое место! – произнес верховный старейшина.

Еще до того, как он закончил свою великодушную речь, Чэн Цянь почувствовал, как на него обрушилась волна мощной духовной энергии. Атаковавший его заклинатель был поистине искусен в своем деле. И пусть это, вероятно, не убило бы его, но сила едва не заставила юношу встать на колени и плеваться кровью.

Чэн Цянь был вежлив ровно настолько, насколько того требовал этикет. Он не ожидал, что этот чудак решит злоупотребить своим положением и совершенно потеряет лицо.

Увидев это, юноша тут же вспыхнул.

Два изначальных духа столкнулись друг с другом. И, хотя оба заклинателя не выкладывались на полную, вокруг них тут же образовался круг из летящего песка и камней².

² 飞沙走石 (fēi shā zǒu shí) – вздымать песок и двигать камни (обр. о сильном ветре, плаче.)

Чжуан Наньси слишком хорошо знал, насколько неразумен и труден в общении верховный старейшина. Если бы Чэн Цянь выдержал этот удар, он мог бы отделаться не сильными, но ощутимыми травмами, и тогда это дело можно было бы закрыть. Однако юноша, похоже, не собирался прислушиваться к голосу разума.

Чжуан Наньси старательно сохранял нейтралитет, но увидев, что все пошло наперекосяк, он едва не закричал.

Конечно же, когда Чэн Цянь контратаковал, старейшина зло оскалился в ответ:

– Мальчик, сдается мне, ты сошел с ума!

Сделав глубокий вдох, он перестал сдерживаться и использовал всю свою силу, намереваясь поставить Чэн Цяня на место.

– Мастер! – воскликнул Чжуан Наньси.

Всю свою жизнь Чэн Цянь хорошо умел чувствовать тот момент, когда ему следовало бы отступить, но он понятия не имел, что такое «вынужденная капитуляция». Оглушительно «жужжа», Шуанжэнь взвился вверх и закружился в воздухе. Духовная энергия обоих противников вновь столкнулась друг с другом.

На этот раз сражавшиеся действовали в полную силу, что не могло не задеть стоявших вокруг заклинателей, включая Чжуан Наньси.

Земля содрогнулась, и под ногами у собравшихся образовалась огромная трещина. Мягкая почва в мгновение ока покрылась льдом, а бурно растущая трава превратилась в заиндевевший нефрит.

Осенняя жара Южных окраин внезапно испарилась без следа. Казалось, словно сюда разом переместился весь холод далекого севера.

К счастью, Чжуан Наньси был достаточно умен и предвидел, что что-то может пойти не так. Потому юноша тут же собрал всю свою духовную энергию вокруг себя.

Но даже несмотря на это, в его груди все еще пульсировала боль. Под натиском ледяного ветра он не мог даже поднять головы. Вокруг бушевало самое настоящее стихийное бедствие.

И верховный старейшина, и Чэн Цянь оказались отброшены на приличное расстояние. Лицо Чэн Цяня казалось белее инея. Но верховный старейшина, похоже, угодил в еще большую беду. Внезапно он наклонился вперед и, прикрыв лицо рукавом, закашлялся кровью. Волосы на его висках словно покрылись слоем тумана. Он был ранен!

Вокруг воцарилась мертвая тишина. Все присутствующие были ошеломлены.

Чжуан Наньси думал лишь о том, что Чэн Цянь ведь только что сформировал свой изначальный дух. Даже если он уже успел увидеть силу его меча, юноша все равно считал, что Чэн Цянь был всего лишь обычным мечником, которому не под силу было справиться с верховным старейшиной. Однако, он не только смог его превзойти… но и выглядел куда лучше!

Насколько могущественным он должен был быть?

Однако реальная сила Чэн Цяня была намного ниже, чем вообразил себе Чжуан Наньси. На этот раз юноша действительно всего лишь размахивал мечом.

Чэн Цянь знал, что, поддавшись на провокацию и решив помериться силами с противником, он совершил большую ошибку. Для такого первоклассного заклинателя как верховный старейшина, сражаться с ним было сродни избиению младенцев. Чэн Цянь понятия не имел, насколько велика духовная сила этого чудака. В тот момент, когда он уже приготовился умереть под ударом, нечто невидимое позади него впитало большую часть сил верховного старейшины.

Чэн Цянь вздрогнул, но потом его голове внезапно стало легче. Его собранные в хвост длинные волосы рассыпались, заструившись по спине. Почувствовав, что что-то изменилось, Чэн Цянь вытянул руку и поймал разорванную надвое белую ленту. Как он и ожидал, он тут же почувствовал исчезающий след «Нитей марионетки».

Именно она приняла на себя удар и спасла ему жизнь.

Чэн Цянь пробормотал что-то нечленораздельное и потер разорванную ленту для волос кончиками пальцев. Ему даже не нужно было гадать, кто ее подвязал. Сердце Чэн Цяня внезапно смягчилось, и юноша подумал: «Императрица Янь снова сует нос не в свои дела».

Однако он тут же нахмурился: «Нехорошо. Заклинание разрушено. Он определенно почувствовал это. Неужели я снова заставил его волноваться?»

Однако, стоило только этой мысли возникнуть в его голове, как Чэн Цянь тут же встревожился. Он отчаянно желал найти способ этого избежать.

– Верховный старейшина! – несколько наблюдавших за произошедшим заклинателей зала Черной черепахи поспешно выбежали вперед. Сражаясь друг с другом за благосклонность своего владыки, они тут же бросились помогать ему. К сожалению, их попытки польстить оказались неуместными.

– Проваливайте! – сердито крикнул старейшина.

Совершенно не заботясь о том, друзья перед ним или враги, он с силой махнул рукой и отбросил подчиненных прочь.