Текст книги "Лю Яо: Возрождение клана Фуяо (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 78 страниц)

Он внезапно шагнул вперед и обнял мальчика так, будто держал в руках самое ценное сокровище в своей жизни.

В столь юном возрасте старший брат Чэн Цяня еще не до конца сформировался. Мальчик был стройным и тонким. Янь Чжэнмин казался меньше своих сверстников и был ощутимо ниже Чэн Цяня.

Чэн Цянь слегка приподнял голову и положил подбородок мальчику на макушку. На мгновение его взгляд затуманился.

Это был самый счастливый и одновременно самый болезненный момент в его жизни.

Чэн Цянь посмотрел на себя, обнимающего человека, по которому скучал больше всего на свете, и отчетливо понял, в чем же на самом деле заключался смысл его жизни. В то же время он понял, что все это лишь иллюзия, и что все его надежды так же тусклы, как лучи закатного солнца. Время течет вперед, смерть неизбежна.

Вдруг, до его ушей донесся тихий вздох, и руки Чэн Цяня опустели. Подняв глаза, он увидел, что все иллюзии исчезли. Мучунь чжэньжэнь стоял перед ним уже бог знает сколько времени. Чуть дальше сидел Господин Бэймин. Тун Жу. Его конечности были скованы черными, как смоль, цепями, и все его тело было окружено сферой белого света. Многочисленные клинки появлялись прямо из сферы, раз за разом безжалостно вонзаясь в его плоть. Однако он продолжал все также мирно сидеть рядом со своим скелетом и, казалось, совершенно не чувствовал боли.

– Учитель? Старший наставник? Это… – спросил Чэн Цянь.

Тун Жу кивнул ему издалека и ответил:

– За все те непростительные поступки, что я совершил, после смерти я должен быть предан казни тысячи клинков. Надеюсь, это не выглядит слишком кроваво?

Чэн Цянь растерянно промолчал.

 Мучунь чжэньжэнь, находившийся в своем истинном обличье, лукаво улыбнулся Чэн Цяню и знаком велел юноше подойти поближе.

– Даже будучи взрослым, ты все еще ходишь с этим каменным лицом. Совсем не мило, – сказал он.

– Значит, привычка моего старшего брата каждый день находить все новые и новые неприятности – это мило? – мягко произнес Чэн Цянь.

– Если он так сильно тебя раздражает, то, что же ты так крепко в него вцепился, не желая отпускать? – улыбнулся Мучунь чжэньжэнь.

Чэн Цяня нахмурился и закрыл глаза. После долгого молчания он тихо сказал:

– Действительно, это было слишком самонадеянно с моей стороны.

Улыбка Мучунь чжэньжэня исчезла. Он хотел было по привычке погладить Чэн Цяня по голове, но, подняв руку, осознал, что его ученик стал выше, и теперь Мучуню не так-то просто было дотянуться до него, как раньше. На секунду он даже смутился.

Чэн Цянь тихонько отодвинул Шуанжэнь в сторону и опустился на колени.

– Как тебе удалось сюда попасть? – наконец, спросил Хань Мучунь.

– Безмятежная долина – царство мертвых, стоящее среди мира людей, – небрежно произнес Тун Жу. – Заблудшие души со всего мира приходят сюда, чтобы затем исчезнуть. Но есть и те, кому нет места ни среди живых, ни среди мертвых. Они вынуждены ждать здесь, пока их души полностью не сгниют, превратившись в землю под ногами. Обычно, живые не могут сюда войти. Когда два великих зла, я и Поглощающая души лампа, сошлись в смертельном бою, то недоделанное заклинание слежения, наконец, заработало. Эти двое были детьми и, следовательно, не считались полноценными людьми, поэтому их и занесло сюда. Но тело этого юноши не из плоти и крови, так что ему не составило труда попасть в долину.

Чэн Цянь печально улыбнулся.

– Моя душа все еще пребывает в этом мире, но моего тела здесь действительно больше нет. Я больше не могу сказать, что «действую по велению сердца».

Мучунь чжэньжэнь бросил на него пронзительный взгляд и спросил:

– Малыш, зачем ты пришел сюда, в Безмятежную долину?

И Чэн Цянь рассказал ему все от начала до конца.

– О, – Хань Мучунь не изменился в лице. Мгновение спустя он заговорил, и от каждого оброненного им слова в жилах стыла кровь:

– Я думал, ты пришел сюда, чтобы проведать мою могилу. Но, как оказалось, ты здесь лишь для того, чтобы ее раскопать.

Чэн Цянь молчал.

Сказать по правде, все было именно так.

Хань Мучунь сложил руки на груди и жалобно произнес:

– Увы, лучше уж держать собак, чем воспитывать таких учеников. Все они в итоге вырастают в неблагодарных ублюдков.

Сидевший неподалеку Тун Жу с улыбкой сказал:

– На самом деле, заклинателям меча из клана Фуяо не нужны никакие артефакты. Их проводник на этом нелегком пути – обычный деревянный клинок. Мастер для них словно украшение, и, конечно же, здесь не может быть и речи ни о каком постороннем воздействии. Если ты хочешь поговорить о проводнике, то нет ничего, кроме деревянного меч клана Фуяо. Что? Разве ты уже забыл свои первые шаги? Каково это было позволить мечу направлять тебя?

Когда ученик клана Фуяо впервые брал в руки деревянный клинок и полностью погружался в практику, изучая первые комичные движения, оружие являло ему волю меча. Чэн Цянь повернул голову и неожиданно кое-что осознал.

Тун Жу тихо рассмеялся, и цепи, сковавшие его руки, глухо лязгнули.

– Тебе пора идти. Не возвращайся сюда больше. Если ты придешь снова, боюсь, нас ты здесь больше не встретишь.

Ему нигде не было места. Ни среди живых, ни среди мертвых. Ему оставалось только сидеть здесь и ждать, когда его кости сгниют и превратятся в почву под корнями деревьев.

Чэн Цянь не удержался и спросил:

– Старший, ты и вправду вошел в тайное царство трех существований?

Уголки глаз Мучуня слегка дернулись. Казалось, в словах Чэн Цяня было что-то болезненное.

– Да, я был там, – выражение лица Тун Жу, напротив, осталось неизменным. Он был похож на старого монаха, предававшегося глубокой медитации. – Потом я решил поговорить об этом с Сюй Инчжи. Он сделал для меня три дурных предсказания, посоветовав повиноваться воле небес и смиренно ждать смерти. Тогда я понял, что дружба с такими как он не имеет никакого смысла, поэтому, вернувшись, я отдал печать главы клана Сяо… твоему учителю и отправился в «Башню отсутствия сожалений».

– Отсутствия сожалений… что это?

– Когда пойдешь туда, откуда нет возврата, не оглядывайся назад. Башня отсутствия сожалений – это место, где мать способна отдать своего ребенка, ни проронив ни слезинки. Ах, оно также известно, как «Башня внутреннего демона», – произнес Тун Жу. – Гора Фуяо действительно священное место. Ты, должно быть, уже слышал об этом. Легенда гласит, что когда-то один могущественный заклинатель вознесся, вошел в пределы трех царств и принес в этот мир гору, призванную охранять Башню внутреннего демона. Гора стала барьером между миром людей и миром чудовищ. Родословная нашего клана Фуяо – это родословная хранителей, которым было поручено защищать врата.

Услышав об этом, Чэн Цянь был ошеломлен.

– Это правда?

– Скорее всего, нет. Это просто легенда, такая же, как те истории о Хунцзюне³, Паньгу⁴ и сотворении мира, – Тун Жу посмотрел на юношу с добродушной улыбкой. В этот момент Повелитель всех демонов вовсе не выглядел таким страшным. Напротив, он казался совершенно обычным человеком. – Но Башня отсутствия сожалений действительно существует, и в ней хранится артефакт, противный воле небес.

³ Хунцзюнь (hóngjūn) также известный в Китае как мудрец Дао – это путь небес в древнекитайской мифологии.

⁴  盘古 (pángǔ) —миф. Паньгу (первый человек на земле согласно китайской мифологии).

– Камень, исполняющий желания? – выпалил Чэн Цянь.

– Из тайного царства трех существований я вернулся одержимым, я почти заработал отклонение Ци. Я рискнул всем, чтобы подняться по восемнадцати тысячам ступеней Башни отсутствия сожаления и найти камень, что тысячелетиями хранился на горе Фуяо. А после, проигнорировав все советы Четырех Святых, я принес в жертву этому камню миллионы жизней в обмен на одно только несбыточное желание.

От последних слов старшего наставника веяло ужасом. Чэн Цянь вдруг вспомнил, что сказал его учитель, когда впервые запечатал Господина Бэймина: «Скорбящие души, погибшие от твоих рук».

– Откровенно говоря, призраки, которых ты встретил в долине – жертвы той страшной жатвы. – печально улыбнулся Тун Жу. – Мое преступление непростительно, но, по крайней мере, мое желание было… искренним.

Чэн Цянь не мог удержаться от вопроса:

– Тогда кто привел тебя в тайное царство трех существований?

На лице Тун Жу не было ни обиды, ни ненависти. Он спокойно ответил:

– Тот, кто получил по заслугам.

Чэн Цянь хотел еще немного порасспрашивать старшего наставника, но Мучунь, бывший в своем истинном обличье, внезапно вздохнул и перебил его:

– Сяо Цянь, уже светает.

На востоке занимался рассвет. Заметив это, Чэн Цянь искренне удивился.

Мучунь чжэньжэнь посмотрел на него и ласково улыбнулся.

– Я надеялся, что ты сможешь остаться еще на какое-то время, но, похоже, это невозможно.

В юности, невежество служило ему щитом, но сейчас, услышав эти слова, Чэн Цянь едва не расплакался.

– Я хочу остаться здесь с тобой навсегда, но я обещал ему, что вернусь через сто дней. Я не могу потерпеть неудачу.

Сидевший неподалеку Тун Жу печально улыбнулся. Казалось, ему вдруг стало смешно или, может быть, он что-то вспомнил.

Господин Бэймин поднял руку, и сковавшие его цепи зазвенели. Мечи, чей гнев служил ему наказанием, взлетели вверх, отбросив Чэн Цяня прочь.

Фигура Хань Мучуня постепенно растворилась в воздухе, а под ногами юноши замелькали души умерших.

В это мгновение Чэн Цянь потерял сознание.

Примечания: 

* Слова Сыкун Ту (837-908, китайский поэт времён династии Тан), означают встречу с неизбежным.

**Примечание автора: некоторые люди, замерзая, перед смертью испытывают обманчивое ощущение тепла.

Там, где заканчивается жизнь, рождается клинок.

Вернувшись в усадьбу Фуяо, Чэн Цянь увидел, что все жители побросали свои дела и за чем-то очень увлеченно наблюдали.

Перед воротами усадьбы собралась целая вереница повозок. Молчаливые солдаты выстроились в две шеренги, сделавшись похожими на каменные колонны. Неподалеку от них остановился один из экипажей, запряженный двумя лошадьми. В глазах простых смертных лошади выглядели совершенно обычными, но Чэн Цянь с первого взгляда понял, что это были породистые летающие скакуны.

Перед запряженной повозкой стояли два довольно сильных заклинателя, достигших уровня формирования изначального духа. Один из них, с по-юношески молодым лицом, источал на удивление холодную ауру.

Определенно, он был заклинателем меча.

В последнее время усадьбу посещало так много народу, что Ли Юнь едва успевал с ними разбираться. Но никто из них не мог привлечь внимание Чэн Цяня. Юноша поднял Шуанжэнь, но вдруг замедлил шаг: позади повозки стоял похожий на ворона человек. Его одежда была полностью черной, а сверху, над его головой, развевался флаг Управления небесных гаданий.

Старший заклинатель просил, чтобы его впустили. Он был предельно вежлив и выдвигал весьма разумные аргументы. Он говорил о положении дел в империи или о жизнях гражданских лиц. Но тем, кто охранял ворота усадьбы, должно быть, была Лужа. Над каменной плитой вспыхнуло истинное пламя красного журавля.

Лужа хорошо умела справляться с различными ситуациями, будучи при этом верной себе. Независимо от важности названной ей причины, ответ девочки всегда оставался неизменным: «Пожалуйста, уходите».

Если бы Чэн Цянь не узнал ее голос, он бы подумал, что гости разговаривали с марионеткой.

Старший заклинатель казался слегка растерянным. Стоявший рядом с ним юноша-мечник прижал свой клинок к груди и решительно произнес:

– Старший брат, зачем нам тратить на них время? Эти люди скрылись от целого мира. Сдается мне, что их заклинатель меча не так уж и хорош. К тому же, тот, кто создал здешний защитный массив, еще даже не сформировал свой изначальный дух. Если мы решим ворваться в усадьбу, кто остановит нас?

– Заткнись, – одернул его мужчина и тут же снова замолчал. Как только он повернулся, чтобы отчитать младшего, его взгляд застыл, а пальцы непроизвольно сжали рукоять длинного меча.

Юноша оглянулся и увидел неподалеку от них высокое дерево. На вершине дерева стоял человек.

Ноги незнакомца едва касались кроны, а его рукава развевались на ветру, как серые флаги.

Никто не знал, когда он появился здесь.

Это был не кто иной, как Чэн Цянь.

Юноша опустил глаза и равнодушно окинул взглядом собравшихся. Он не был похож на живого человека. Молодой заклинатель меча тут же почувствовал исходившую от него угрозу.

– Кто ты такой?

Но прежде, чем он успел договорить, Чэн Цянь вдруг пристально посмотрел на них.

Пару мгновений спустя он спрыгнул с дерева и приземлился перед заклинателем меча. Вокруг юноши тут же разлилась ледяная аура. Каждое движение Чэн Цяня было наполнено жаждой убийства Остальные заклинатели поспешно отступили на приличное расстояние.

Но Чэн Цянь даже не удостоил их взглядом. На его лице заиграла презрительная улыбка.

– Ты смеешь спрашивать у меня, кто я такой, преграждая мне путь в мой собственный дом?

Услышав это, старший заклинатель быстро шагнул вперед и заговорил:

– Меня зовут У Чантянь, я скромный чиновник из Управления небесных гаданий. Я пришел сюда, чтобы попросить о встрече с главой вашего уважаемого клана. Даою, могу я спросить, как мне следует к тебе обращаться?

С давних пор Чэн Цянь решил, что перед лицом этих людей, он будет петь в черной маске¹.

¹ 唱黑脸 (chàng hēiliǎn) букв. петь в черной маске (в пекинской опере лица суровых, жестких героев раскрашены в черный цвет) обр. в знач.: вести жесткую линию, выступать в роли «злодея».

– Управление небесных гаданий? Прочь отсюда!

С этими словами юноша вскинул руку. Даже если У Чантянь был достаточно быстр, чтобы увернуться, порыв ледяной ауры все равно ударил его в грудь. Почувствовав, что мороз сковал половину его тела, старший заклинатель отшатнулся в сторону и едва не врезался в повозку.

Чэн Цянь холодно посмотрел на него.

– Как зовут твоего даою?

–Ты! – сердито выкрикнул юный заклинатель меча. Он тут же выхватил свое оружие, готовый броситься вперед.

Раздался громкий лязг Шуанжэня.

– Ты хочешь драться? Чэн Цянь готов исполнить твое желание.

Услышав небрежно брошенное им имя, У Чантянь сразу же узнал его. Он поспешно закричал своему спутнику:

– Ю Лян, назад!

Чэн Цянь бросил на одетых в черное людей насмешливый взгляд. Казалось, перед ним находилась стая ворон. На его лице промелькнула жестокая улыбка.

– Вы здесь из-за Хань Юаня, демонического дракона? – произнес юноша.

У Чантянь толкнул Ю Ляна себе за спину и примирительно улыбнулся.

– Действительно, этот человек на пути к тому, чтобы стать повелителем демонов. Темные заклинатели, что долгое время скрывались в тени, теперь подчиняются его приказам. Если наши стороны не придут к соглашению, на мир обрушится великая катастрофа, так что…

Но стоило только У Чантяню поднять глаза, как он увидел, что Чэн Цянь буквально лучился сарказмом. Мужчина замолчал, не в силах больше произнести ни слова.

– Демонический дракон Хань Юань, – тихо повторил Чэн Цянь и улыбнулся. – Господин У, вы знаете, почему он встал на Темный Путь?

У Чантянь растерялся.

– Дело в том, что, когда он был еще подростком, его разум попал под влияние «души художника», заклинания, что использовал один из ваших старших из Управления небесных гаданий, Чжоу Ханьчжэн. Знаете ли вы, что такое кармическое возмездие? – голос Чэн Цяня звучал очень тихо. Казалось, юноша совершенно не желал тратить силы на разговоры с этими людьми. – Что вы сейчас сказали, господин У? Вы на нашей стороне?

В словах Чэн Цяня зазвучали ледяные нотки, и Шуанжэнь с лязгом покинул ножны. Аура меча хлынула вперед, как волны в прилив, оставив на земле длинный след. Даже стоявшие поблизости заклинатели из Управления небесных гаданий были поражены этой силой. Они были в полном замешательстве.

Взгляд Чэн Цяня стал холоднее, чем лезвие меча.

– Забирайте своих псов и убирайтесь прочь! Если вы осмелитесь пересечь эту черту, молитесь, чтобы ваша следующая жизнь оказалась лучше, чем эта.

Вдруг, ворота усадьбы заскрипели, и створки медленно открылись. С видом благовоспитанной барышни, Лужа вышла вперед и вежливо поприветствовала собравшихся снаружи людей.

– Третий брат, глава клана сказал, чтобы ты поскорее возвращался и перестал устраивать неприятности. Господа, с недавних пор наш глава отправился в уединение. Сейчас он не может принимать гостей. Пожалуйста, простите за неудобства. Желаем вам счастливого пути.

Лужа не привыкла к подобным разговорам. Она была диким ребенком, всюду носившимся на своих крыльях и делавшим все, что вздумается. Подражать цветистым манерам светского общества ей было совершенно не к лицу. Едва эта мысль промелькнула в голове Чэн Цяня, юноша вздохнул.

Не только судьба их клана катилась под откос, но и они сами вечно оказывались в эпицентре бури.

Юноша подмигнул Луже, с крайне надменным видом отвернулся от толпившихся снаружи людей и, шагнув вперед, закрыл за собой ворота усадьбы Фуяо.

Облегченно выдохнув, Лужа тут же побежала за ним.

– Третий брат, почему ты так быстро вернулся? Ты нашел способ разбудить старшего брата? Слушай, несколько дней назад метка внутреннего демона у него на лбу почему-то стала короче. Как ты думаешь, это хороший знак?

Чэн Цянь лишь слегка кивнул ей и произнес:

– Я собираюсь уйти в уединение примерно на сто дней. Будет лучше, если никто из этих людей меня не побеспокоит.

– Ладно, пойду скажу Ли Юню, у него всегда много идей, – Лужа быстро покивала головой, а затем, словно опомнившись, добавила. – О, третий брат, ты ведь еще не знаешь. Похоже, наш старший брат слышит, когда мы с ним разговариваем!

Чэн Цянь остановился.

Лужа радостно продолжила:

– Как ты думаешь, может, мне стоит говорить с ним почаще?... Эй, третий брат, что с тобой?

Чэн Цянь вспомнил их с Тан Чжэнем разговор у постели Янь Чжэнмина. Никто из них даже не пытался следить за своими словами. Юноша вдруг почувствовал себя неловко. Избегая взгляда сестры, Чэн Цянь поспешно прикрыл рукой рот, сделав вид, что закашлялся.

– Нет, ничего.

В этот момент в мыслях Чэн Цяня что-то перевернулось. Всю свою юность их старший брат провел в невежестве. На всех лекциях учителя он начинал засыпать сразу же, стоило ему только увидеть иероглифы. Кроме священных писаний и методов совершенствования их клана он никогда не прикасался ни к одной из книг. Не стоит… не стоит ведь слишком много думать об этом?

Под удивленным взглядом Лужи владелец Шуанжэня, что несколько мгновений назад наводил ужас на всех присутствующих, вдруг смутился и убежал, да так быстро, словно его ноги смазали маслом.

На следующий день, словно разгневавшись на дотошность людей из Управления небесных гаданий, защитный массив усадьбы Фуяо полностью изменился. Барьер наполнился смертоносной аурой, призванной удерживать подальше всех, кто находился на расстоянии в тысячи ли от этого места.

Все слуги были в спешке отосланы. В воздухе над усадьбой возвышался Шуанжэнь. Ледяной клинок превратился в «око» защитного массива.

Ли Юнь вытер со лба пот и обратился к сидевшему рядом Тан Чжэню.

– Брат Тан, это все твоя заслуга. Прими нашу благодарность.

– Ли даою, не нужно церемоний. Все, что я сделал – это лишь поведал тебе простые истины, – Тан Чжэнь покосился на яркое лезвие Шуанжэня и воодушевленно произнес. – Меч несчастной смерти. Возможно, только такой человек, как ваш уважаемый младший брат, может совладать со столь смертоносным оружием.

Ли Юнь вздохнул.

– Меня беспокоит его излишнее упрямство и фанатизм. Такие люди ломаются быстрее всего.

 Тан Чжэнь улыбнулся.

– Даою, ты слишком много думаешь. Чтобы самому быть хозяином своей судьбы, заклинатель вынужден бороться с небесами. Без упрямства далеко не уйти. Даже несмотря на его характер, несмотря на то, что он до последнего отказывается сдаваться, разве его нельзя назвать добросердечным человеком?

Тень беспокойства на лице Ли Юня стала еще отчетливей. Он произнес:

– Самосовершенствование – это пустяки. Больше всего я боюсь, что… На случай, если все пойдет не так, как мы того желаем, и что-то случится с нашим старшим братом, сможет ли Сяо Цянь…

Услышав его слова, Тан Чжэнь слегка приподнял брови.

– Что же может случиться?

Однако Ли Юнь попросту проглотил оставшуюся часть предложения.

Осознав, что он говорит с Тан Чжэнем, Ли Юнь поспешно сделал вид, что отвлекся, и сказал:

– О, я слишком много болтаю. Брат Тан, все это лишь заурядные дела нашего клана. Я больше не буду тебя беспокоить.

– Все в порядке. Просто наш юный Чэн даою вдруг, без лишних слов, отправился в уединение. Я понятия не имею, что он задумал. Тебе не кажется, что он переоценил свои силы и собирается создать меч самостоятельно? Если он потерпит неудачу, глава клана Янь долго не протянет. И что ты тогда будешь делать?

Похоже, в глазах Тан Чжэня Ли Юнь был самым настоящим беспомощным неудачником. На его лице читался страх, и юноша мог лишь печально улыбнуться.

– Этого я не знаю. Честно говоря, глава клана и старший брат для нас сродни позвоночнику. Если позвоночник сломается, мы… Ох, должно быть, мы кажемся тебе такими несерьезными, брат Тан.

Тан Чжэнь пристально посмотрел на юношу. У него сложилось впечатление, что среди членов клана Фуяо Ли Юнь действительно был самым слабым. Если им приходилось сражаться, юноша превращался в мягкую хурму. Однако разум его был подобен осиному гнезду, полному крутых поворотов и внимательных глаз. Ли Юнь был подозрителен и хитер. За весь их довольно долгий разговор, никто из собеседников так и не услышал от другого ни слова правды.

В этот момент Чэн Цянь вернулся в бамбуковую рощу, намереваясь уединиться во втором в мире павильоне Цинань. В руках он нес самый обычный деревянный меч. Оружие было легким и аккуратным, без каких-либо следов агрессивной Ци.

Чэн Цянь остановился у изголовья кровати Янь Чжэнмина. Вспомнив, что Лужа сказала: «он нас слышит», юноша почувствовал, что непременно должен что-то сказать старшему брату. Однако, перебрав в мыслях все возможные слова, он ощутил, что среди них не было ни одного подходящего.

Увидев упавшую на лицо Янь Чжэнмина прядь волос, Чэн Цянь инстинктивно протянул руку, чтобы отвести ее в сторону. В этот момент он не мог не задаться вопросом, может ли Янь Чжэнмин это почувствовать? Его рука тут же замерла в воздухе. Простояв так довольно долгое время, он так и не смог решиться на этот жест.

В конце концов, юноша деловито произнес, даже не подозревая, что это прозвучит еще более неловко, чем обычно:

– Старший брат, Лужа сказала, что ты нас слышишь, так что я буду краток. На ближайшие несколько дней мне придется послать свое сознание в твой внутренний дворец, в царство ауры меча. Вероятно, это будет несколько неудобно. Пожалуйста, сделай все возможное, чтобы не мешать мне. Возможно, тебе будет холодно, но сейчас гораздо важнее остаться в живых. Ты меня слышишь?

Выпалив все это на одном дыхании, Чэн Цянь почувствовал себя так, будто только что завершил важное задание. Положив деревянный меч себе на колени, юноша попытался успокоиться и погрузился в медитацию.

В усадьбе Фуяо его постоянно навещали лишь несколько человек, и Янь Чжэнмин мог с легкостью определить, кто пришел, лишь по шороху открывающейся двери и звуку шагов.

Поскольку Чэн Цянь, наконец, вернулся после долгого отсутствия, Янь Чжэнмину не терпелось узнать, где он пропадал. Но, к сожалению, всем, что он получил за долгое ожидание в ловушке собственного разума было лишь холодное наставление. При любой возможности его внутренний демон принимал различные обличья Чэн Цяня, но изначальный дух Янь Чжэнмина постоянно его прогонял.

После того, как его изначальный дух попросили «не путаться под ногами», юноша с горечью подумал: «Ну что за ублюдок этот младший брат?!»

Но вдруг, со своими и без того обостренными чувствами, Янь Чжэнмин осознал, что его тело окружила очень знакомая воля меча. Он мог понять, что это такое, даже с закрытыми глазами.

Деревянный меч клана Фуяо?

Что, черт возьми, задумал Сяо Цянь?

Чэн Цянь моментально сосредоточился. Полностью отстранившись от внешнего мира, он позволил своему сознанию погрузиться в собственный внутренний дворец.

Словно заряженный чем-то, меч, до этого мирно лежавший на его коленях, медленно взлетел в воздух и повис над головой Чэн Цяня. От деревянного лезвия исходило слабое свечение.

Внутри собственного сознания Чэн Цянь видел свой изначальный дух, державший в руках деревянный клинок. Подражая движениям, которым когда-то учил их Мучунь чжэньжэнь, юноша медленно обратился к первому стилю – «Долгому полету птицы Рух». Как и в прошлом, каждая техника постепенно развивала волю меча, идущую рука об руку с разумом совершенствующегося.

Чэн Цянь снова и снова повторял движения первого стиля. Он ловил каждое воспоминание, силясь понять, какие чувства испытывал тогда, когда впервые начал практиковаться.

Когда он только вступил в клан, не знавшая человеческого языка Лужа случайно унесла его в небо. С высоты он увидел бесчисленные сокровища, сокрытые в горах, и услышал голоса своих предков. Тогда его сознание расширилось, и юноша впервые понял, что такое «Фуяо». Так он вошел в Дао. Как любопытный ребенок, ослепленный сказочным, постоянно меняющимся пейзажем, он наивно желал узнать больше. Узнать, что находится за пределами его понимания...

Через несколько дней движения изначального духа Чэн Цяня стали намного быстрее. Повинуясь душевному состоянию юноши, его изначальный дух внезапно обрел облик подростка.

Так появилась первая воля меча!

Однако даже если «клинок» был живым, его воля оставалась невидимой. Сейчас у обоих этих элементов не было сосуда. Как они могли привязаться к обычной деревяшке?

На обратном пути Чэн Цянь тщательно размышлял над этим вопросом. Живя в соответствии с чужими ожиданиями, этот негодяй придумал невероятно жестокий способ.

Поскольку его изначальный дух пребывал во внутреннем дворце, следуя первому стилю «Долгий полет птицы Рух», воле меча удалось полностью реализоваться в нем. В мгновение ока в сознании Чэн Цяня поднялась ужасная волна духовной энергии. Волна обрушилась на юношу, и духовная энергия с силой врезалась в его изначальный дух.

Воля меча все еще была связана с духом Чэн Цяня. Под ударом часть ее отделилась, и юноша поспешно толкнул ее в висевший над его головой деревянный меч. Кончик деревянного лезвия озарился светом, словно оживая.

Однако, легко ли было резать свой собственный изначальный дух, каким бы маленьким ни был этот разрез?

Боль затопила разум и сознание Чэн Цяня, но юноша сдержал рвущийся наружу стон. Кровь подступила к горлу, но Чэн Цянь проглотил ее.

Даже после этого он не остановился. В руках его изначального духа вновь появилось оружие, и юноша тут же перешел к стилю «Поиск и преследование».

После него последовал стиль «Неприятные последствия», а затем «Падение из процветания». Пять лет, что они вынуждены были терпеть всевозможные унижения на острове Лазурного дракона. Зарытая глубоко в землю монета. Демонический дракон, чей взгляд он встретил высоко в небесах. Гу Яньсюэ, чье тело и душа исчезли без следа. Тун Жу, чьи останки гнили у корней большого дерева…

Восемьдесят один день пролетел в мгновение ока, пока Чэн Цянь, наконец, не добрался до последнего стиля. Для «Возвращения к истине» юноша выбрал движение «Весна на засохшем дереве». Воля меча покинула его разум, прошла сквозь его ядро и вошла в деревянный клинок. Лезвие засияло так ярко, что юноша едва не ослеп.

Вместе со свежими весенними цветами, все живое вновь пробуждалось ото сна, выбираясь из-под глубокого зимнего снега, чтобы начать новую жизнь.

К сожалению, этой прекрасной сцене не суждено было длиться долго. Она оказалась лишь кратковременной вспышкой. Чэн Цяня, беззаботно отрезавшего часть своего изначального духа, тут же настигло возмездие за его самоубийственную авантюру. Висевший в воздухе меч внезапно потерял опору и рухнул вниз. Кровь вновь подступила к горлу юноши и тот захлебнулся кашлем. Алые капли брызнули на деревянное лезвие.

Цветы и травы, призванные придать павильону Цинань немного изящества, тут же высохли.

Там, где закончилась жизнь, родился клинок.