Текст книги "Лю Яо: Возрождение клана Фуяо (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 78 страниц)

Ты мне на самом деле нравишься, я желаю тебя!

Очнувшись, Чэн Цянь обнаружил, что вокруг было темно. Очень темно.

Сперва он ощутил боль, затем холод.

По правде говоря, последние пятьдесят лет своей жизни он провел у ледяного озера, все его тело, каждая косточка были созданы в этих водах, он давно должен был утратить чувство «холода». Но это, похоже, было очень странное место.

В отличие от настоящего мороза, в этой мрачной темноте разливалась холодная Ци, медленно, но верно, пробиравшая юношу до костей.

Даже будь у Чэн Цяня медная кожа и железный позвоночник, он все равно не смог бы устоять перед этим медленным убийцей.

Стоило только человеку попасть в подобную ситуацию, как силы тут же покидали его, разум затуманивался, и он начинал чувствовать себя вялым и измотанным.

Чэн Цянь нахмурился. Что это за проклятое место?

Шуанжэнь все еще висел у него на поясе. Юноша пошевелил окоченевшими пальцами и обнаружил, что копье вновь превратилось во флагшток, и душа древнего зверя вернулась на свое место. Знамя истинного дракона было крепко зажато в его ладони.

Осознав, что не потерял ни одну из этих вещей, Чэн Цянь почувствовал облегчение.

Юноша потянулся, намереваясь подняться на ноги, но едва он оперся на землю, как ладонь пронзила жгучая боль. Он вдруг вспомнил, что прихватил с собой «око» «Массива истребителей демонов».

Однако, когда он попытался посмотреть на свою руку, она оказалась на удивление чистой. Мало того, что она не была ни черной, ни окровавленной, как он себе представлял, на коже, казалось, вообще не было ни царапины.

Это было поистине странно.

Чэн Цянь как следует сосредоточился, и на его пальцах вспыхнул белый огонек. Огонек очертил в воздухе небольшой знак, по форме напоминавший человеческое ухо, а затем исчез.

Кроме оставшейся жгучей боли и необычной отметины, больше ничего не изменилось, и Чэн Цянь решил оставить размышления об этом на потом.

В этот раз он заметно перенапрягся, и его раны открылись. Чэн Цянь тихонько зашипел, и попытался было погрузиться в медитацию, чтобы восстановить свое дыхание и залечить травмы.

Но в этот самый момент он вдруг услышал неподалеку голос Янь Чжэнмина.

– Оставь в покое свой изначальный дух, – Янь Чжэнмин сидел неподалеку от него, его голос звучал немного хрипло. – Если я правильно понимаю, мы угодили во владения внутреннего демона, в окрестности Башни отсутствия сожалений. Ты ранен?

– Нет, я ведь не какой-нибудь там бродячий заклинатель, – Чэн Цянь оперся на землю и, наконец, встал. – Что здесь происходит? Старший брат, ты в порядке?

– Я-то в порядке, сиди спокойно, – отозвался Янь Чжэнмин. – Сила «Массива истребителей демонов» оказалась слишком велика, когда душа древнего зверя пробудилась, он рухнул. А этот безрассудный дурак Хань Юань додумался поджечь ядовитые цветы. Создание «демонического дракона» было полностью завершено, и это случайно сломало печать Башни отсутствия сожалений. Мы оба находились поблизости и нас попросту затянуло внутрь.

Чэн Цянь молчал.

В этот раз, прежде, чем выйти из дома, он, похоже, забыл свериться с календарем, и теперь все неудачи разом обрушились ему на голову.

Янь Чжэнмин, казалось, с чем-то боролся. Он глубоко вдохнул, а затем медленно выдохнул, после чего тихо произнес:

 – Все в порядке, клан Фуяо поколениями охранял Долину демонов. Печать главы все еще при мне. Отсюда должен быть какой-то выход. Не используй силу своего изначального духа так опрометчиво, сперва займись своими ранами.

Вся спина Чэн Цяня была покрыта порезами. Обычным способом их было бы трудно залечить. Юноша слегка повел плечом, убедившись, что не повредил мышцы, и решил отложить все это на потом.

Чэн Цянь не принял слова старшего брата близко к сердцу, но почувствовал, что с Янь Чжэнмином явно что-то не так. Однажды в юности он ввязался в драку с кучкой бродячих заклинателей. Тогда ему крепко досталось по спине дубинкой, побеждающей демонов. Старший брат отругал его, но взялся лично нанести лекарство, а теперь, когда он был ранен силой «Массива истребителей демонов», Янь Чжэнмин оставил его справляться со всем этим самостоятельно?

Чэн Цянь поднялся и подошел поближе.

– Старший брат, что с тобой?

– Я сказал тебе не подходить сюда! – резко отозвался Янь Чжэнмин.

Его голос сорвался. Шаги Чэн Цяня на мгновение остановились, но, в итоге, юноша не послушал его и приблизился.

Янь Чжэнмин сжался в углу, который, казалось, был темнее, чем все вокруг. Если бы не особое зрение заклинателей, Чэн Цяню вряд ли удалось бы его найти. Черты лица Янь Чжэнмина расплывались во мраке. Лишь длинная тусклая метка внутреннего демона вновь сияла между его бровей. Темно-красный след напоминал яркий, но аккуратный шрам.

Чэн Цянь был ошеломлен. Он поднял руку, намереваясь коснуться отметины, и прошептал:

– Это... неужели все это влияние этого места?

Янь Чжэнмину некуда было прятаться. Он только и мог, что притвориться спокойным, как монах, погрузившийся в созерцание, и молча закрыть глаза. Если бы не безудержная ярость, бросавшая тень на его лицо, все выглядело бы именно так.

Стоило только Чэн Цяню приблизиться, как брови Янь Чжэнмина дрогнули. Казалось, он испытывал сильную боль.

В конце концов он не выдержал и схватил Чэн Цяня за запястье.

Пальцы Янь Чжэнмина напоминали железные тиски. Его ладонь была обжигающе горячей. Темно-красная метка у него на лбу становилась все ярче и ярче, постепенно наливаясь кровью.

Схватив Чэн Цяня, юноша согнулся от боли и тихо прошептал:

– Не подходи... Сяо Цянь, прошу тебя...

Дело было не в том, что Чэн Цянь не знал, что такое «внутренний демон», но он понятия не имел, что кто-то мог так сильно от этого страдать.

Что он пытался удержать в своем сердце?

Чэн Цянь внимательно посмотрел на Янь Чжэнмина. Вряд ли старшему брату нравилось, что кто-то видел его в подобном состоянии, но сейчас юноше было на это все равно.

Чэн Цянь подумал: «Прости меня, старший брат».

Вернувшись в свой внутренний дворец, он тут же соединился с частью своего изначального духа, оставшейся в деревянном мече.

Его зрение вновь разделилось надвое. Будучи запечатанным в деревянном клинке, он видел внутренний дворец Янь Чжэнмина. Все вокруг находилось в хаосе. Изначальный дух метался туда-сюда, и его смертоносная аура следовала за ним. Если бы не присутствие деревянного меча, он понятия не имел, чем бы все это закончилось.

Обернутый в черный туман внутренний демон кружил вокруг сидевшего с закрытыми глазами изначального духа Янь Чжэнмина, опутывая юношу, словно свинцовая туча.

Вдруг, Чэн Цянь заметил в клубах дыма человеческое лицо. Юноша опешил.

Внутренний демон выглядел в точности как он.

В следующее мгновение злой дух обернулся струйкой черного дыма и, наконец, принял человеческий облик. Вдруг, он словно что-то почувствовал. Он оглянулся, бросил взгляд на деревянный клинок и на его лице появилась странно знакомая усмешка. Затем он вновь повернулся к сидевшему в медитации Янь Чжэнмину и внезапно опустился перед ним на колени.

Чэн Цянь ошеломленно молчал.

Он впервые видел «себя» таким и попросту не знал, как на все это реагировать.

Демон с лицом Чэн Цяня поднял глаза, поддел пальцами подбородок Янь Чжэнмина и какое-то время молча смотрел на юношу. Видя, что тот отказывается открывать глаза, демон лишь усмехнулся и медленно провел пальцами по чужим губам.

– Старший брат, почему ты не смотришь на меня? – произнес он.

В реальности пальцы Янь Чжэнмина, все еще державшие запястье Чэн Цяня, внезапно сжались, до хруста стиснув руку юноши.

Чэн Цянь был смущен. Он тут же отозвал свое сознание, но так и остался стоять на одном колене. В его сердце было пусто.

Он был ошеломлен. Долгое время он пытался вспомнить и собрать воедино все нити, все зацепки. Грубые слова, что сказал ему старший брат там, в здании библиотеки, когда он задал ему тот вопрос. Его странная реакция... это было просто немыслимо.

«Значит, его внутренним демоном все это время был я? – размышлял Чэн Цянь. – Но ведь это же невозможно, правда?»

Янь Чжэнмин наклонился вперед, и из уголка его рта заструилась кровь.

Чэн Цянь понял, что так больше не может продолжаться.

– Старший брат, – он протянул руку и сжал пальцами плечо юноши. – Сосредоточься. Мы во владениях внутреннего демона, не позволяй ему сбить себя с толку.

Услышав его голос, Янь Чжэнмин открыл глаза и тупо уставился на Чэн Цяня.

Сердце Чэн Цяня бешено забилось.

Вдруг, ни с того ни с сего, он шепотом спросил:

– Старший брат, что такое, в конце концов, этот внутренний демон?

На мгновение ему показалось, что губы Янь Чжэнмина скривились, в готовности вот-вот произнести ответ.

Спина Чэн Цяня покрылась холодным потом. Его раны болели и зудели, он никогда в жизни так не нервничал.

Взгляд Янь Чжэнмина внезапно прояснился. Юноша резко вскинулся, намереваясь в ярости оттолкнуть Чэн Цяня... но никакого удара не последовало.

Руки юноши безудержно дрожали. Внутренний демон так долго истязал его, что он, в конце концов, совершенно обессилел. Проигнорировав слова младшего брата, Янь Чжэнмин сжал пальцами его плечо, задевая рукой открытую рану. Холодная кровь испачкала ему ладонь, и Янь Чжэнмин поспешно отстранился.

– Ты...

Но Чэн Цянь не обратил на кровоточащее плечо никакого внимания. Темнота в его глазах была гуще и глубже, чем все вокруг. Короткая и острая боль, казалось, только сильнее распалила его. Чэн Цянь знал, что не должен был так себя вести, но в его сердце все еще бушевала буря.

Юноша произнес, чеканя каждое слово:

– Ты знал, что чем дольше ты скрываешь своего внутреннего демона, чем дольше пытаешься справиться с ним, тем сильнее он становится? Почему ты не можешь все мне рассказать? Что тут скрывать?

– Отпусти... – выдавил Янь Чжэнмин.

– Старший брат!

Глаза Янь Чжэнмина покраснели, и юноша зарычал:

– Чэн Цянь, ты вздумал идти против меня...

Но прежде, чем он успел договорить, Чэн Цянь внезапно прижал его к стене. Склонив голову, юноша бесстрашно поцеловал его.

Янь Чжэнмин тут же лишился дара речи.

Чэн Цянь никогда не был романтичной натурой, он понятия не имел ни о свежем ветре, ни о светлой луне¹. Он никогда не осмеливался смотреть на то, на что нельзя было смотреть. Даже те фальшивые писания «О ясности и тишине», которые он нашел в библиотеке, он так и не долистал до конца. Это даже поцелуем нельзя было назвать. Словно стрекоза коснулась поверхности воды. Но разум Янь Чжэнмина гудел. Он был потрясен до глубины души.

¹ 风月(fēngyuè) – свежий ветер и светлая луна (обр. прекрасный вечер; красивый пейзаж; обстановка, располагающая к лирической беседе, романтическая обстановка).

Юноша ахнул и невольно сжал пальцы, крепче стиснув одежду Чэн Цяня.

– Прости меня, старший брат, я проявил неуважение, – Чэн Цянь жутко нервничал. На первый взгляд казалось, что он был совершенно спокоен. Даже эти слова он произнес с абсолютно безразличным² лицом. – Вероятно, сейчас ты думаешь лишь о том, чтобы заткнуть меня или выдворить вон из клана, а может и вовсе убить? Но обещай, что не будешь сопротивляться.

²  死猪不怕开水烫 (sǐzhū bùpà kāishuǐ tàng) – букв. мёртвая свинья ошпариться не боится, обр. все равно, быть безразличным к чему-либо; ср. снявши голову по волосам не плачут. 

Янь Чжэнмин молчал.

Юноша пребывал в таком шоке, что даже буйствующему демону пришлось отступить.

Дерзкие слова Чэн Цяня внезапно наполнили его сердце радостью. Чэн Цянь собрал всю свою волю в кулак и решительно потянулся рукой к вороту одежд Янь Чжэнмина.

– Там, в «Массиве истребителей демонов», ты спросил меня, кто же этот «цветок персика». Старший брат, теперь, когда я решил рассказать тебе об этом, ты ведь выслушаешь меня?

В это время во внутреннем дворце Янь Чжэнмина демон вновь принял облик Чэн Цяня. Он медленно обнял его со спины и произнес юноше на ухо:

– Старший брат, я дам тебе все, что ты только пожелаешь. Но осмелишься ли ты?

Оказавшись меж двух огней, Янь Чжэнмин никак не мог понять, где реальность, а где вымысел.

Внутренний демон протянул руку, чтобы нежно погладить его, и снова прошептал:

– Старший брат, я не отступлюсь. Даже после ста лет самосовершенствования я не отступил. Даже Небесное Бедствие не смогло меня остановить. Теперь же все в твоих руках. Ты счастлив?

Эти слова были подобны тазу с ледяной водой. Холод смешался с морозной аурой, царившей во владениях внутреннего демона, пронизывая Янь Чжэнмина до костей.

Но юноша оставался бледным и безмолвным.

Иногда внутренний демон мягко улыбался, нашептывая:

– Старший брат, ты так долго скучал по мне, а теперь пытаешься сохранить достоинство?

А иногда обрушивал на него весь свой гнев:

– Глава Янь, вздумал украсть то, что должен был охранять? У тебя нет ни стыда, ни совести!

Но порой, он вновь превращался в юного Чэн Цяня, в груди которого зияла кровавая дыра. Младший брат бессильно смотрел на Янь Чжэнмина:

– Старший брат, разве ты не говорил мне, что мне не о чем волноваться? Что ты во всем разберешься?

«Старший брат...»

Тело Янь Чжэнмина раскачивалось взад и вперед, его бросало то в жар, то в холод. На лбу юноши выступила испарина, его глаза покраснели.

Чэн Цянь не ожидал, что его слова так разозлят старшего брата. Он даже растерялся. Вдруг, взгляд юноши упал на метку внутреннего демона между бровей Янь Чжэнмина. Казалось, она вот-вот начнет кровоточить.

Чэн Цянь нахмурился, а затем, нагло воспользовался сокрытыми в деревянном мече осколками своего изначального духа и вновь ворвался во внутренний дворец своего старшего брата.

Едва он вошел, как увиденное ошеломило его. Аура внутреннего демона затмила собой все вокруг. Демон смотрел прямо на него, но выражение его лица было совершенно другим. Густой черный туман метался по внутреннему дворцу, жадно впитывая силу изначального духа хозяина, и порождая все больше и больше миражей.

Чэн Цянь ощутил, как кровь стынет в жилах. Любой, увидев сотни тысяч своих копий, содрогнулся бы от ужаса. Но в следующий момент он отчетливо услышал голоса этих демонов.

Взгляд Чэн Цяня сделался холодным.  В его сердце поднялось негодование.

Он взмахнул рукой, заставив свой изначальный дух пробудить деревянный меч. Клинок во внутреннем дворце Янь Чжэнмина пришел в движение. Покрывшись толстым слоем инея, он тут же ринулся в сторону скопления демонов, намереваясь сокрушить их всех.

Внутренний демон в спешке отступил в черный туман, но тут же изменил свою форму, не желая покидать насиженное место.

В сознании Янь Чжэнмина бурлило море³. К горлу юноши подступила кровь, во рту явственно ощущался металлический привкус, но он сдержался.

³  气海 (qìhǎi) – кит. мед. море Ци, море жизненной энергии (место слияния и источник Чжун-ци). 

Он на время пришел в себя и отчаянно взмахнул рукой, слабо пробормотав:

– Прекрати валять дурака.

– Я никогда не валяю дурака, – отозвался Чэн Цянь, глядя на юношу горящими глазами. – Старший брат, пока я жив, я ни за что не сдамся.

Янь Чжэнмин нахмурился, будто собираясь что-то сказать.

Но Чэн Цянь вдруг прищурился и внезапно улыбнулся.

– Старший брат, если ты решишь выгнать меня из клана, так будет даже лучше.

Янь Чжэнмин лишился дара речи.

Он и сам думал об этом. Не будь он главой, он мог бы быть с Чэн Цянем на равных, мог бы принять свои чувства, будучи свободным от этого бремени. Если он покинет клан, больше не будет никаких запретов. Кто мог знать, что именно эти слова решит сказать ему Чэн Цянь.

Это внезапное «родство душ» на время ошеломило его.

Но после того, как первый шок прошел, Янь Чжэнмин, наконец, заметил, что что-то не так. Когда Чэн Цянь насмехался над людьми, он делал это крайне прямолинейно, но в обычной жизни он был очень сдержанным юношей. Он никогда не показывал своих эмоций. Ни гнева, ни печали, ни радости, он постоянно притворялся... даже, когда казался искренним. Настоящий смысл его слов был известен лишь ему самому, он никогда не произносил этого вслух.

Более того, когда они оба каким-то образом угодили во владения внутреннего демона, никто из них не знал, как отсюда выбраться.

Как только Янь Чжэнмин очнулся, его разум внезапно пришел в движение. Он вдруг вспомнил иней, покрывший деревянный меч в «Массиве истребителей демонов». Отбросив все сомнения в сторону, он внезапно спросил:

– Что ты видел? Чэн Цянь, позволь-ка мне еще раз спросить тебя, что находится в деревянном мече?

Чэн Цянь замолк.

Если бы он собственными глазами не увидел сотни тысяч своих воплощений во внутреннем демоне Янь Чжэнмина, он мог бы и обольститься.

– Как ты смог вложить волю меча клана Фуяо в этот деревянный клинок? – вновь спросил Янь Чжэнмин.

Чэн Цянь окончательно растерялся.

В какой-то момент они оба оказались в тупике. Внезапно, Янь Чжэнмин почувствовал себя невероятно уставшим. Он слабо оттолкнул Чэн Цяня и, шатаясь, поднялся на ноги.

Он сказал:

– Если не собираешься мне ничего говорить, забудь об этом, мне все равно, что ты там увидел... это просто внутренний демон. Когда заклинатель меча входит в «Божественное Царство», он непременно сталкивается с чем-то подобным. И что с того? Теперь, когда я здесь, это уже не кажется чем-то удивительным... не нужно меня жалеть.

Чэн Цянь лишился дара речи. Ему внезапно захотелось разбить эту, похожую на расшитую подушку⁴, голову старшего брата, чтобы посмотреть не сгрыз ли внутренний демон ее содержимое, оставив после себя лишь комок вязкой пасты.

⁴ 绣花枕头 (xiùhuā zhěntou) – досл. вышитая подушка (внешне красивый, а на деле никчемный; одна видимость, пустышка).

Янь Чжэнмин бросил на него быстрый взгляд, а затем достал из рукава камешек, размером с большой палец, и положил его на ладонь. Испещренный узорами камешек слабо засветился, озаряя темноту вокруг. Повернувшись к Чэн Цяню спиной, Янь Чжэнмин попытался придать себе как можно более легкомысленный вид, и произнес:

– Сегодня я не в настроении спорить с тобой. Идем, нам нужно найти выход...

Но Чэн Цянь вдруг крепко обнял его сзади. Спина Янь Чжэнмина напряглась. Он хотел было повернуться и отругать младшего брата.

Однако именно в этот момент он услышал, как Чэн Цянь стиснул зубы и процедил:

– С утра и до вечера ты только и делаешь, что ешь и пьешь! Ты хвастун и транжира! Что тебя жалеть, гений несчастный?! Но ты мне на самом деле нравишься, я желаю тебя! Как еще мне тебе об этом сказать?!

Напоминаем, что у команды перевода есть телеграм-канал, где мы публикуем разные интересные заметки. Будем рады видеть вас среди наших подписчиков. Присоединяйтесь: t.me/SHENYUANTL

Вот и все, обратного пути нет.

В мире жизнь человека не имеет корней глубоких.

Упорхнет она, словно над дорогой легкая пыль.

И развеется всюду, вслед за ветром, кружась, умчится.

Так и я, здесь живущий, не навеки в тело одет...

Войдя во врата бессмертных, можно ли освободиться от оков этого бренного мира?

Обладая огромной силой, можно ли следовать велению своего сердца?

Тун Жу был могущественным человеком, способным по своей воле вызывать облака и дождь, но где теперь его душа?

Что уж тут говорить про ничего не смыслящее молодое поколение.

Янь Чжэнмин никогда не разговаривал с Тун Жу, но он всегда был немного обижен на своего старшего наставника. Иногда он срывался и бросался от одной мысли к другой: если бы Тун Жу не совал свой нос куда не следует, его бы ни в чем не заподозрили, и некому было бы заманить его в тайное царство трех существований.

Но даже если бы он все же вошел в это тайное царство, если бы он не был так запальчив, если бы он до такой степени не верил предсказаниям и смирился бы со своей участью… Если бы не упрямился так сильно и слушал наветы своих друзей, то, возможно, его желания не были бы столь несбыточными.

Может быть, тогда мастер остался бы жив, не говоря уже о том, что он не угодил бы в тело старой ласки.

Клан Фуяо не пришел бы в упадок.

Они были бы такими же, как те глупые ученики с горы Белого тигра. Слабыми и недальновидными. Они никогда не увидели бы мир, и, если когда-то им пришлось бы покинуть дом и самостоятельно вести дела, они были бы обречены на неудачу. Они запросто стали бы добычей кучки темных заклинателей.

Никто не называл бы его главой, никто не называл бы его старшим. Он был бы просто первым братом, так ничего в жизни и не добившимся.

Но, тем не менее, Янь Чжэнмин прекрасно понимал Тун Жу. Множество раз, возвращаясь в печать главы клана, юноша видел перед собой путь, которым ему пришлось пройти. Каждый раз, оглядываясь назад, он должен был соблюдать осторожность. С печатью в руках Янь Чжэнмин шел над бездной, ступая по тонкому льду. Он не мог позволить себе расслабиться. Он раз за разом напоминал себе о том, что нужно учиться у других и ни в коем случае не уподобляться своему старшему наставнику.

Он хотел спокойствия и независимости, быть сдержанным в своих желаниях и жить счастливо…

Но вдруг, Янь Чжэнмин отчетливо услышал за своей спиной сердцебиение Чэн Цяня, и вся его обида на Тун Жу разом испарилась.

Если бы от «несбыточных желаний» было так легко избавиться, то откуда бы они вообще взялись?

Плотина, которую он так долго выстраивал в своем сердце, желая спастись от смертельной опасности, была подобна куче песка. Одно неловкое движение могло заставить ее развалиться. Когда в жизни человека наступает такой момент, и мир вокруг переворачивается с ног на голову, разбиваясь на части, даже если в будущем его ждет бессмертие, видит ли этот человек в нем хоть какой-то смысл?

«Чего ты ждешь? Хочешь как этот дурак Тун Жу, вечно ждать, пока море не высохнет и камни не сгниют¹? Или пока инь и ян не разделятся?» – вопрошал голос в голове Янь Чжэнмина.

¹ 海枯石烂 (hǎi kū shí làn) – пока море не высохнет и камни не сгниют (обычно в клятвах; обр. в знач.: навсегда, на веки вечные).

Янь Чжэнмин схватил Чэн Цяня за руку. Осторожно выпутавшись из объятий, он повернулся, желая заглянуть юноше в лицо, и тихо спросил:

– Ты хоть понимаешь, как это безрассудно? Ты знаешь, что это против правил?

Но Чэн Цянь ни капли не изменился в лице.

– Учитель никогда не запрещал мне делать то, что мне хотелось, – ответил он.

– Но учитель никогда не разрешал тебе становиться таким распущенным! Ты что, не боишься Небесного Бедствия? Оно обязательно настигнет тебя, если будешь и дальше потакать своим желаниям.

– Это ты здесь угодил в ловушку внутреннего демона, какого черта ты вдруг заговорил о сыновней почтительности?

Янь Чжэнмин лишился дара речи.

Чэн Цянь посмотрел на него и, слово за словом, произнес:

– Старший брат, я не боюсь Небесных Бедствий, я боюсь тебя.

Стоило только Янь Чжэнмину услышать эти слова, и его сердце забилось еще быстрее. Он подумал: «Вот и все, обратного пути нет».

Он простоял так довольно долго. Казалось, его ноги вот-вот превратятся в корни. Вместо ожидаемой легкости его душа наполнилась необъяснимой печалью.

– Сяо Цянь, – наконец, выдавил юноша, – смотри не пожалей об этом в будущем.

Чэн Цянь вздохнул и беспомощно посмотрел на него.

– Старший брат, пожалуйста, вытри слезы.

– Иди сюда, – Янь Чжэнмин поднял руку и потянул Чэн Цяня на себя. Юноша казался странно напряженным.

Он безразлично подумал: «Прости меня, Сяо Цянь».

Опустив ладонь Чэн Цяню на затылок, Янь Чжэнмин наклонился и поцеловал его. Он хотел лишь попробовать и сразу остановиться, но в итоге ничего не смог с собой поделать.

Чэн Цянь тихо промычал и инстинктивно запрокинул голову, но сразу же был заключен в объятия. Юноша уловил знакомый аромат орхидей. Он был так шокирован, что просто подчинился. Это было так необычно и так неловко. Чэн Цянь чувствовал себя странно, но, как только он понял, кто перед ним, все разом изменилось.

От этой внезапной близости кожа Чэн Цяня покрылась мурашками. Ему в спину будто вставили железный прут. Кто бы мог подумать, что такой благопристойный человек, который всю жизнь придерживался показной роскоши, будет вот так просто обнимать его. Вдруг в сердце Чэн Цяня родилось странное беспокойство, в горле пересохло. Юноша непроизвольно сглотнул, чувствуя, что сейчас самое время вспоминать священные писания.

Янь Чжэнмин обнял Чэн Цяня и сказал:

– Я тоже... простите, учитель, мне очень жаль.

Не успел он опомниться, как метка внутреннего демона у него на лбу сделалась киноварно-красной, капля крови скользнула вниз и тут же исчезла. Печать на его груди внезапно засияла ослепительно белым светом.

Янь Чжэнмин разом пришел в себя. Он понятия не имел, что именно случилось с печатью. Уткнувшись лбом в плечо Чэн Цяня, юноша закрыл глаза и сказал:

– Иди вперед. Это не лучшее место для отдыха.

Чэн Цянь как-то странно посмотрел на него, но Янь Чжэнмин никак на это не отреагировал.

– Это то, чему тебя научили те фальшивые писания?

Впервые в жизни ему показалось, что его многоуважаемый старший брат слишком много знал.

Янь Чжэнмин чуть не задохнулся. Схватив Чэн Цяня за рукав, он бесцеремонно вытер перепачканные кровью руки.

– Замолчи.

Тем временем, луч света, исходивший из печати, упал на землю, принимая форму пера. Перо слегка подрагивало, и внутри него то и дело вспыхивали белесые всполохи, словно указывая им путь.

Янь Чжэнмин протянул руку, поднимая печать повыше, и двинулся в указанном направлении, попутно бросив Чэн Цяню:

– Не отставай.

Чэн Цянь мельком взглянул на него в свете пера. На лице Янь Чжэнмина вновь появился румянец. Юноша слегка успокоился и сказал:

– Кстати, та твоя…

Но Янь Чжэнмин тут же прервал его:

– Нет! Невозможно! Даже не мечтай! Я сжег эту порочную книгу!

– Эм... Вообще-то, я хотел спросить тебя о том, что означала фраза: «От совершенствования меча до внутреннего демона один шаг». Что ты об этом думаешь?

Молодой и эгоцентричный глава Янь вдруг обнаружил, что не все в этом мире хотели быть такими же невежественными, как он. Юноша был так смущен, что даже оглянуться не посмел. Он кашлянул и ответил, понизив голос:

– Путь меча жесток и смертельно опасен. На ранних этапах гораздо больше внимания уделяется физическому развитию, нежели духовному. Сначала ты этого не замечаешь, но, чем дальше ты заходишь, тем проще тебе угодить в ловушку внутреннего демона. Учитель рассказал мне об этом в самом начале моего обучения. Он сказал: «Самосовершенствование имеет свои границы. Когда ты вступаешь на путь меча, это становится твоим главным приоритетом. Это очень трудный путь. Этот метод совершенствования самый сложный и самый болезненный из всех».

Когда он произнес эти слова, на плотно сжатых губах Янь Чжэнмина, наконец, появилась легкая улыбка.

– Когда я услышал об этом, мне тут же захотелось попросить учителя забрать у меня умение чувствовать энергию и разрешить мне отказаться от всего этого. Я хотел изменить свой путь.

Янь Чжэнмин редко говорил о прошлом, и Чэн Цянь слушал его, не перебивая, чувствуя, что старшему брату, должно быть, давно хотелось об этом рассказать.

– Тогда учитель запугал меня. Он сказал, что избавиться от ощущения энергии возможно, но этот процесс будет напоминать сон на кровати из раскаленных шипов. Многие заклинатель не выдерживали подобного и вскоре погибали, тогда проблема решалась сама собой. Никто из них не желал следовать по истинному пути, – иронично усмехнувшись, произнес Янь Чжэнмин. – Тогда я поверил в его ложь, хотя я должен был насторожиться. Тренировки с мечом приносили мне такую боль, что не хотелось жить. Но в тот момент это казалось мне наилучшим выходом, мне пришлось пойти на компромисс.

Чэн Цянь пристально смотрел юноше в спину. В его мыслях невольно всплыло воспоминание об их первой встрече с Янь Чжэнмином.

По сравнению с владениями внутреннего демона, «Страна нежности» была поистине прекрасным местом. Когда он впервые увидел старшего брата, Чэн Цянь сразу же подумал: «Какой красивый человек».

Но в следующее же мгновение его мнение изменилось. Он решил: «Какой никчемный человек!»

– Когда ты... – Чэн Цянь поднял руку и легонько потер лоб. – Когда это началось?

Янь Чжэнмин некоторое время молчал.

– Я не знаю.

В башне Красной птицы? Или на горе Фуяо? Или во времена их столетней разлуки? Или еще там, на острове Лазурного дракона, когда он был юным и легкомысленным?

Чем больше Чэн Цянь думал об этом, тем больше запутанных мыслей появлялось в его голове, и ни одну из них юноша никак не мог понять. Он даже позабыл о том, как громко стучало его сердце.

Янь Чжэнмин посмотрел на Чэн Цяня со смешанными чувствами. Он протянул руку, отводя пряди волос от лица юноши и тихо произнес:

– Я не знаю. Не спрашивай об этом.

Чэн Цянь послушался его совета. Решив сменить тему, он сказал:

– Кто знает, как долго мы уже здесь заперты. Что происходит на горе Тайинь?

– У Управления небесных гаданий кончились припасы, а Хань Юань, похоже, окончательно выбился из сил. Обе стороны оказались в тупике. Управление боится, что, если темному заклинателю удастся уничтожить «Массив истребителей демонов», они отправятся вслед за ним.

Чэн Цянь молчал. Он ничего не смыслил в подобных вещах. Но, взглянув на ситуацию своими собственными глазами, он понял, что, если бы в рядах Управления небесных гаданий не начался мятеж, никто не смог бы изменить этот массив. Если бы они не вмешались, если бы у Ли Юня не было знамени истинного дракона, никто не смог бы их одолеть.

Ловушка У Чантяня за горой Фуяо предназначалась не только для того, чтобы ослабить Хань Юаня. Но и для того, чтобы уничтожить людей из Управления небесных гаданий.

Теперь, когда «Массив истребителей демонов» разрушился, ничто в Управлении небесных гаданий не сможет остановить Хань Юаня. Он пойдет прямо к горе Тайхан и убьет любого, кто встанет у него на пути. Затем он отправится на север, в столицу, чтобы отомстить императорскому двору.

– Уничтожение Управления небесных гаданий более чем оправдано, – сказал Янь Чжэнмин. – Тот, кто сидит в столице на «драконьем» троне… Я не верю, что он смертен. Каждый день его превозносят тысячи людей, каждый день ему говорят: «Долгих лет жизни императору». Разве мог бы он смириться с тем, что через несколько десятков лет он поседеет и умрет от старости, окруженный ореолом славы? Как он мог просто сидеть и смотреть на Управление небесных гаданий с их многовековой историей? Это просто невозможно.

– Заклинатели не вмешиваются в мирские дела. Это общеизвестный факт. Дела смертных только отвлекают. Если у него изначально нет к этому таланта, как он может самосовершенствоваться? Как он может быть императором и одновременно мечтать о бессмертии?

– У императорской семьи нет недостатка в деньгах и связях. Они слишком многого хотят, но ничего не могут сделать самостоятельно, – сказал Янь Чжэнмин. – Кроме того, разве ты не знаешь, что имел в виду У Чантянь? У Управления небесных гаданий есть свои люди при дворе. Как они могут подчиняться тем, кто считает себя единственно правыми, а человеческую жизнь называет ничтожной? В любом случае, эти самоубийцы не имеют к нам никакого отношения. Но Хань Юань ведет демонов на север, и это серьезная проблема. Когда придет время, неужели нам действительно придется убить его?