Текст книги "Лю Яо: Возрождение клана Фуяо (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 78 страниц)

Ворочаться с боку на бок и не находить себе места.

Янь Чжэнмин одним пальцем мог бы насмерть раздавить этого дурня в повозке. Что до двух старых охранников с изначальным духом, следовавших за ним, то, похоже, на закате своих лет они окончательно растеряли честь. Даже если они и пытались произвести впечатление, на самом деле не заслуживали ни капли внимания.

Эти двое были действительно стары. Казалось, они шли нога в ногу со своим возрастом. Если у совершенствующихся не было никаких «особых» увлечений, их лица оставались довольно молодыми или становились немного старше, например, как у владыки острова Гу и Господина Бэймина. Выглядевшие пожилыми тоже могли достигнуть изначального духа, но уровень их самосовершенствования не повышался. Например, как у Бай Цзи, владыки Западного дворца. Проще говоря, эти люди слишком долго топтались на одном месте и, в большинстве своем, не могли преодолеть порог.

Более того, так называемые «заклинатели изначального духа» также имели свои пределы. Существовали тысячи способов достижения одной и той же цели, и множество различных сфер. Находиться на высоком уровне еще не значило уметь сражаться. Например, такой человек как, проводивший целые дни у печи, Ли Юнь. Его навыки владения мечом оставались посредственным, взрасти он хоть три изначальных духа. Чего не скажешь о Янь Чжэнмине, способном избить этих стариков так, что им пришлось бы собирать свои зубы по всей округе.

Именно по этой причине никто не хотел связываться с заклинателями меча. С того самого дня, как они вошли в мир совершенствования, они словно были созданы для войны.

К счастью, Янь Чжэнмин не был мечником в общем смысле этого слова. Прежде чем научиться сражаться, он уже привык быть молодым мастером. После того, как он все же познал искусство владения клинком, он был вынужден стать главой клана. Он никогда не искал неприятностей… да еще и Чэн Цянь. Юноша вынужден был набивать себе синяки и шишки, не желая идти против всех этих свиней и собак, но они все равно не давали ему прохода.

Хотя этим людям и не о чем было беспокоиться, но очень полезно было показать им, как их, сидевший в повозке, молодой господин, превращался в мусор. Если кто-то, выезжающий с пышной свитой, мог позволить себе иметь в охранниках заклинателей изначального духа, то он наверняка был сыном главы известного клана. Но, прежде чем бить собаку, посмотри – кто ее хозяин. Из-за всей этой ерунды отдавать ветрам и дождям¹ усадьбу Фуяо и снова обращаться к кредиторам было не слишком-то выгодно.

¹ 风雨飘摇 (fēng yǔ piāo yáo) переживать бури и штормы (обр. в знач.: тревожное время).

К сожалению, ожидания не всегда соответствовали реальности. Так уж совпали числа в календаре, что они нарвались на одного из недоучек.

Как только этот юноша протянул руку, странный флаг тут же вышел из-под контроля. Разразившаяся буря захлестнула все вокруг, и человеческая Ци была немедленно подавлена ее мощью. Флаг таил в себе следы древней и тяжелой ауры.

Ли Юнь не стал уворачиваться. Его глаза заблестели, и юноша произнес:

– Небеса… Это же легендарное «знамя истинного дракона».

Никто его ни о чем не спрашивал, но Ли Юнь все равно продолжил говорить, даже и не думая останавливаться.

– Это настоящий антиквариат. Он старше, чем «меч несчастной смерти» третьего младшего брата. Говорят, что его сделали из шкуры настоящего редкого дракона, а флагшток² – это часть его хребта, содержащая его силу. Поэтому флаг и называют «знаменем истинного дракона»! Говорят, что он может трижды потрясти солнце, луну и звезды. По легенде, в зависимости от желания владельца, эта вещь может сдвинуть горы и заполнить ими море³.

² Стоячий шест для флага.

³ 移山填海 (yíshān tián hǎi) передвигать горы и заполнить ими море (обр. в знач.: огромная сила, также об искусстве магии).

От болтовни Ли Юня у Янь Чжэнмина разболелась голова.

– Замолчи! – с холодным выражением лица произнес он.

С этими словами он перекинул Ли Юню Лужу, все еще находившуюся в виде птицы, повернулся к двум старикам и сказал:

– Это не то, что мы ищем.

Двое старейшин изначального духа беспомощно переглянулись. Один из них вернулся к повозке, стараясь уговорить сидевшего внутри избалованного мальчишку, второй действовал как посредник, пытаясь успокоить Янь Чжэнмина.

– Даою, пожалуйста, проявите великодушие. Наш молодой господин —единственный сын в семье. Он юн и привык пользоваться благосклонностью, поэтому он несколько своевольный… Если эта птица такая драгоценная, мы могли бы договориться о более высокой цене…

Если первая половина фразы еще звучала по-человечески, то вторая привела главу клана Янь в ярость.

Когда он был молод, он был очень богат и тратил деньги, как воду. Позже семью Янь постигло несчастье, и они не смогли вернуться на гору Фуяо. Он пережил долгий и тяжелый период, многие годы живя в нищете, и теперь стал известным на весь черный рынок «молодым господином, охочим до денег», готовым рискнуть жизнью ради наживы. Чувства Янь Чжэнмина к «богатству» были очень неоднозначны.

Проще говоря, это означало, что он позволял себе рисоваться, но терпеть не мог, когда так поступали другие. Особенно сильно он ненавидел, когда эти другие пытались использовать деньги, чтобы помыкать им.

– Я сказал, что она не продается! Неужели ты не понимаешь этого? – сердито крикнул Янь Чжэнмин.

И, не сдержавшись, рубанул мечом по знамени истинного дракона.

Внутри флага действительно был заперт дух. Вырвавшись на свободу, даже если его владельцем был простой смертный, он тут же вознамерился показать, как сильно семья этого пустоголового сопляка испортила его. И теперь, спровоцированный мечом Янь Чжэнмина, флаг разразился более чем десятком молний. Молнии столкнулись с мощной аурой клинка, что заставило людей вокруг почувствовать головокружение.

Выражение лица Янь Чжэнмина слегка изменилось. Он не мог не отступить назад. Юноша почувствовал, как сила знамени подавила его изначальный дух.

В этот момент он услышал за спиной звук вынимаемого из ножен оружия. За эти несколько дней он уже успел привыкнуть к холоду. Чэн Цянь отошел в сторону и сказал:

– Я слишком долго сидел взаперти и никогда не видел дух истинного дракона. Старший брат, пожалуйста, позволь мне взглянуть.

Янь Чжэнмин было растерялся, но в итоге только сильнее разозлился. Он подумал в сердцах: «Прежде этот негодник ни в чем со мной не советовался. Он просто вытаскивал меч. Где он этому научился? Неужели он действительно считает, что за эти годы я превратился из «бесполезного старшего брата» в «бесполезного старшего брата, которого нужно уговаривать?»

Он готов был бороться с сознанием целых поколений могущественных заклинателей в печати главы клана. Почему он должен бояться какой-то рогатой змеи, которая, к тому же, была мертва вот уже восемь тысяч лет?

Янь Чжэнмин не сказал ни слова, вся его фигура утонула в ярком свечении, превращаясь в острое лезвие. Тысячи клинков, сформированных его изначальным духом, не таясь, засверкали в воздухе. Мгновение спустя клинки столкнулись с яростными молниями. Они словно плыли против течения. Дух меча и ярость стихии встретились. Земля взревела. Грохот, докатившийся до гор, спугнул всех животных, каждое создание поспешило спрятаться. Но ни дух истинного дракона, ни впавший в бешенство заклинатель, не собирались уступать друг другу. Грозовые облака бурлили, подобно волнам.

Сидевший в повозке избалованный мальчишка испытал настоящий ужас. В прошлом, стоило ему только достать знамя истинного дракона, и враги тут же становились перед ним на колени, моля о пощаде. Кто же знал, что, столкнувшись с сильным противником, флаг выйдет из-под контроля? В этот момент его поддерживали лишь два заклинателя изначального духа, от которых он теперь полностью зависел. Ветер и дождь, вызванные пробудившимся драконом, превратили их в перепелов в супе. Юноша мог только дрожать, пока его челюсть не онемела от стука зубов.

Кроме двух заклинателей изначального духа, все остальные несчастные, что сопровождали повозку, попадали на землю, не в силах поднять головы.

Оставшийся наблюдать за битвой Чэн Цянь, неподвижно замер. Юноша был смущен. Какое-то время он никак не мог понять, что именно сказал не так.

Видя такое положение дел, Лужа поспешно спряталась в рукав своего второго брата. Она решила вести себя мудро и не спорить с главой своего клана и, по совместительству, самым старшим братом.

Неужели ее старший брат тоже переживал ежемесячные неприятности? У него определенно был вспыльчивый характер!

Дух дракона вскинул голову к небу и взревел. Янь Чжэнмин довел силу барьера вокруг своего тела до крайности. Ему было наплевать на ветер и мороз⁴ вокруг. Широкие рукава его одежд истрепались и развевались на лету. Бесчисленные мечи, образованные его изначальным духом, слились в один. Впитав в себя силу непогоды, клинок, словно древнее божество, расколол небеса, но заклинатель и не думал унять свою ярость. Тень меча двинулась прямо на дракона.

⁴ 风刀霜剑 (fēng dāo shuāng jiàn) ветер ― как нож, иней― как кинжал (обр. в знач.: скверное положение).

Внимательно следя за происходящим, Чэн Цянь тихо произнес:

– Формирование клинка... Наш старший брат уже достиг такого уровня?

Говорили, что «формирование клинка» для заклинателя – это первый шаг на пути к превращению собственного тела в оружие. Когда мастер клинка входил в эту стадию, он действительно касался сферы знаний о божественном мече, которую нельзя было постигнуть со слов другого человека.

Этого было достаточно, чтобы стать одним из лучших в мире самосовершенствования.

– Насколько я знаю, когда он сражался мечом в прошлый раз, он находился на уровень ниже, – Ли Юнь многозначительно посмотрел на юношу. – Боюсь, твое присутствие давит на него.

Эта фраза ошеломила Чэн Цяня, окончательно лишив его дара речи. Он инстинктивно захотел возразить, но передумал. Юноша почувствовал, что на этот раз Ли Юнь действительно был прав.

Выражение его лица стало сосредоточенным.

– Тогда… след внутреннего демона у него на лбу, тоже из-за меня?

В этот момент с неба раздалось сердитое рычание, и меч Янь Чжэнмина пронзил дух дракона.

– Старший брат, это знамя истинного дракона, больше таких в природе не существует! Нельзя так расточительно относиться к сокровищам! Ох, флагшток сломался! Осторожнее! – поспешно закричал Ли Юнь.

Янь Чжэнмин пропустил его слова мимо ушей и, похоже, окончательно решил отправить и знамя, и его дух обратно в царство мертвых.

Ли Юнь нетерпеливо посмотрел на Чэн Цяня.

Но Чэн Цянь все также молча стоял. Не имея другого выбора, Ли Юнь вынужденно произнес:

– Сяо Цянь, мертвые не могут вернуться к жизни, но ты стал исключением. Когда кто-то возвращается из прошлого, другие могут почувствовать такой страх и вину, что ты даже представить себе не можешь. Это настолько тяжело, что может лишить человека сна. Это может изменить мировоззрение. Прошло сто лет, неужели ты думаешь, что все так же просто, как раньше? Я не могу сказать, сколько времени он ненавидел себя из-за тебя, но не заставляй его ненавидеть себя еще больше.

Внешне холодный⁵, Чэн Цянь всегда был сообразительным юношей⁶, но сейчас, слушая Ли Юня, он все еще не понимал ни слова.

⁵ 冰霜 (bīngshuāng) лёд и иней (обр. в знач.: нравственная чистота, целомудрие).

⁶ 闻一知十 (wényīzhīshí) по одному признаку понимать весь предмет (обр. о способном человеке).

С помощью силы «формирования клинка» ситуация в воздухе изменилась. Прежде грозный и величественный дух дракона постепенно отступал, подавленный аурой Янь Чжэнмина. В конце концов, он не выдержал, и повернул назад, пытаясь убраться прочь.

В этот момент Чэн Цянь словно превратился в падающую звезду. Он устремился туда, где раскинулось знамя. Попадавшие на него капли дождя тут же замерзали, превращаясь в иней. Его изначальный дух, вопреки всему сформированный в камне сосредоточения души, вырвался наружу и в один момент достиг дракона, пытавшегося скрыться внутри флага.

Раненный зверь застыл в воздухе, подавленный изначальным духом Чэн Цяня.

Кончик меча Янь Чжэнмина почти коснулся знамени, но затем резко остановился. Убийственная Ци все еще не покинула его, но юноша спокойно посмотрел на Чэн Цяня.

Делая вид, что не заметил этого, Чэн Цянь улыбнулся ему и произнес:

– Смотри, глаза второго брата посинели. Он послал меня сюда специально, чтобы попросить пощады. Старший брат, пожалуйста, прояви снисхождение.

«Я в бешенстве, – подумал Янь Чжэнмин. Однако, видя столь редкую улыбку Чэн Цяня, он не мог долго сердиться. Холодное убийственное намерение и внутренний демон, чей след вспыхнул у него на лбу, наконец, начали рассеиваться, оставив вокруг его тела лишь ауру клинка. Однако Янь Чжэнмин совсем не оценил тот факт, что одной ногой ступил в область знаний о божественном мече. Напротив, он раздраженно проклинал себя. – Это выглядело так, будто я вновь позволил ему одурачить себя. Как же я бесполезен».

Сквозь окружавший его блеск клинков, Янь Чжэнмин снова посмотрел на Чэн Цяня.

– Что? Ли Юнь хочет эту сломанную игрушку? Вечно он собирает всякий мусор.

Чэн Цянь закатал длинные рукава своего ханьфу и вернул застывший в воздухе дух дракона обратно в знамя. Как только оно упало на землю, буря немедленно затихла, будто все случившееся ранее, было всего лишь иллюзией. Чэн Цянь поднял флаг и осторожно свернул его. Когда пальцы юноши коснулись, сломанного Янь Чжэнмином, флагштока, он почувствовал легкую дрожь запертого внутри духа.

Этот дракон был божественным зверем. И все же он пал до такого состояния. Была ли всему этому виной непостоянная воля небес?

Мир безжалостен, он ко всему относится как к соломенным псам⁷.

⁷ 刍狗 (chúgǒu) чучело собаки (в древнем Китае ― для жертвоприношений, по окончании которых его выбрасывали; обр. в знач.: ненужная, бесполезная вещь, хлам).

Возможно, перед небесами все, так называемые, божественные звери и великая сила – не более чем муравьи?

Эта мысль заставила его почувствовать себя потерянным и печальным.

Бросив знамя истинного дракона Ли Юню, Чэн Цянь перевел взгляд на стоявшую в стороне повозку. Лошади вырвались из поводьев и исчезли. Теперь юноша гадал, как этот избалованный мальчишка собирается возвращаться. Позволит ли он этим собакам нести его на своих мечах?

– Поскольку вы намерены заключить мир, мы примем этот дар, – снисходительно произнес Янь Чжэнмин.

Рядом с ним счастливо улыбался Ли Юнь.

– Да, большое спасибо, – эхом отозвался юноша.

Оба старика видели это. Один из их противников достиг уровня «формирования клинка», а другой своим изначальным духом смог подавить дух дракона. Пусть знамя и оказалось у него в руках, но он все еще был в опасности… ведь это был настоящий божественный зверь.

Как можно было столь безрассудно провоцировать таких людей? Даже проиграв, у них не осталось никакого другого пути, кроме как смириться.

– Даою, могу ли я узнать, из какого вы клана? – осведомился один из заклинателей.

Услышав это, прятавшаяся в рукаве Ли Юня Лужа, выглянула наружу.

– Почему мы должны тебе говорить? Чтобы ты потом нам отомстил?

Старик смутился и замолчал.

Обычно Лужа не осмеливалась так разговаривать с заклинателями, сформировавшими свой изначальный дух. Однако сейчас все ее старшие братья были здесь, потому она воспользовалась этой редкой возможностью, чтобы покрасоваться. Будучи в приподнятом настроении, она тут же уселась на плечо Чэн Цяня. Безопаснее всего было в обществе третьего брата. В этом отношении ее самый старший брат занимал лишь второе место.

Внезапно, вокруг ее ноги обвилась тонкая, как паутинка, нить. Выпустивший ее из кончика пальца Янь Чжэнмин, недовольно произнес:

– Слишком шумно.

Связав свою младшую сестру, юноша развернулся и пошел прочь, потащив ее за собой, как воздушного змея.

Даже попав в беду за пределами города и став «бродягой по фамилии Ли», Ли Юнь все равно был совершенно счастлив, как нищий, наткнувшийся на великое сокровище. Он держал знамя истинного дракона обеими руками, поглаживая пальцами сломанный флагшток, содержавший в себе часть тела божественного зверя.

– Как и ожидалось от нашего Сяо Цяня… – весело прокомментировал юноша.

– Кто тут твоя семья? – прорычал Янь Чжэнмин прежде, чем Чэн Цянь успел хоть что-то ответить.

Стоило ему только произнести эти слова, как Ли Юнь, Лужа и Чэн Цянь разом уставились на него.

– Старший брат, ты что, сражаешься за благосклонность? – поддразнил его Ли Юнь.

Янь Чжэнмин промолчал.

Ли Юнь сразу же поддался влиянию старшего брата и отшатнулся от него.

Янь Чжэнмин, все еще пытавшийся сохранить остатки достоинства, с невозмутимым видом сказал Чэн Цяню:

– Мы прямо сейчас отправимся в башню Красной птицы. Нет смысла ждать до пятнадцатого числа восьмого месяца. Там будет множество людей, могут возникнуть новые неприятности. На что ты уставился? Перестань!

Чэн Цянь послушно опустил глаза. Если бы он не улыбался, это выглядело бы более убедительно.

Янь Чжэнмин с грустью обнаружил, что нет никакого способа спасти свою честь, поэтому он оставил Чэн Цяня позади и, не оглядываясь, пошел вперед.

Как только они ушли, избалованный сопляк вскочил и принялся в ярости топать ногами. Он был унижен и, в добавок, лишился знамени истинного дракона.

Этот мальчишка действительно был мастером по части не усваивания уроков, которые ему преподавала жизнь. Он тут же забыл, как неуверенно прятался за спинами двух могущественных заклинателей. Не имея даже малой толики уважения, он оттолкнул от себя старцев и закричал:

– Бесполезные! Вы все бесполезные! Если бы мой отец узнал об этом…

Оба заклинателя вздохнули. Один из них произнес:

– Молодой господин, прошу вас, успокойтесь. Мы недалеко от башни Красной птицы. Пожалуйста, следите за своими словами и поступками. Если кто-то узнает о нас, могут возникнуть проблемы.

– Пошел вон! Вы даже не можете разобраться с бродячими заклинателями. Какой смысл моему отцу держать вас при себе? – мальчишка плюхнулся в повозку и указал на упавших заклинателей. – Вы потеряли моих лошадей, так что теперь вам придется тащить меня вместо них! Мне нужна эта говорящая птица. И не позволяйте мне больше видеть этих людей!

Это избалованное создание привыкло унижать других. Даже если он требовал заклинателей, достигших уровня изначального духа, быть его лошадьми, кто вообще мог возразить ему. Старик, на которого указал мальчишка, едва поднялся на ноги и с почтением попытался успокоить его.

В этот самый момент, из раскинувшегося позади них леса, медленно выползла змея, толщиной с большой палец. Она была вся черная и почти сливалась с землей. Змея тихонько подползла к повозке. Поскольку заклинатели были заняты избалованным мальчишкой, никто из них не заметил ее.

Маленькое существо открыло пасть, высовывая черный, как смоль, язык, и тут же испарилось в воздухе, исчезнув между лопаток избалованного сопляка.

Стоявший рядом с ним заклинатель, что изо всех сил пытался отговорить юношу от дальнейших неприятностей, увидел, что тот внезапно замолчал. Юноша резко прекратил свою истерику, будто, наконец, прислушался к словам других людей.

Заклинатель уже было решил, что ему действительно удалось сдвинуть этого сопляка с места, и тут же воспользовался случаем, чтобы польстить ему.

– Молодой господин, забудьте об этом, едва узнав, кто вы, люди будут благоговеть перед вами. Это не проблема, что мы потеряли лошадей. Может быть, вместо них мы потянем вашу повозку?

Избалованный мальчишка задумчиво посмотрел на заклинателя. С несвойственным ему спокойствием он опустил глаза и сел на место.

Он больше не настаивал на их смерти, и старики, наконец, вздохнули с облегчением. Никто из них не задумался о том, почему их молодой господин вдруг стал таким понимающим.

Избалованный мальчишка задернул занавески и опустил взгляд на свои изнеженные руки. Темная Ци заклубилась в его глазах, и он криво усмехнулся.

Я заключен в тюрьму.

Башня Красной птицы находилась на краю высокого утеса. Глядя вниз, можно было увидеть огромное, раскинувшееся на сто чжан, озеро. Оно было такое глубокое, что его воды казались почти черными. Сокрытое в тени, оно напоминало темный нефрит.

Красная птица юга родилась в огне. Яркая и величественная, она была повелительницей всех птиц.

Это место напоминало Божественную пагоду, излучавшую священную ауру. Однако, при ближайшем рассмотрении это оказалось всего лишь старое обшарпанное строение. Из-за жаркого и влажного южного климата, стены башни покрылись плесенью, похожей на пепел, оставшийся от ее былой славы. Лишь на крыше все еще виднелись киноварные пятна. Отрезанная от всего мира, башня Красной птицы одиноко стояла в непроходимой глуши.

За пределами башни, некогда окружавшие ее стены наполовину обрушились. Красная кирпичная пыль смешалась с поросшими мхом камнями. Растущие вокруг сорняки достигали высоты жилого дома, но не было никого, кто желал бы пропалывать их. Даже в безветренную погоду они, время от времени, покачивались сами по себе.

На расстоянии двух или трех ли вокруг этого места было совершенно пусто.

Группа Янь Чжэнмина узнала о ней слишком поздно. До пятнадцатого числа восьмого месяца оставалось еще три дня. Они думали, что смогут избежать толпы, но, едва прибыв на место, заметили, что все пространство вокруг башни Красной птицы уже было заполнено людьми.

Однако, ни один из этих заклинателей не мог приблизиться к ней. Строение окружало плотное кольцо Ци, подобно зверю-хранителю, таящемуся у ворот. Кольцо испускало невидимый, но яростный и безжалостный жар. Кто бы ни осмелился ступить на ее территорию, его тело тут же оказалось бы сожжено.

Собравшиеся в трех ли от башни заклинатели напоминали рой.

Все они надеялись, что, может быть, им повезет попасть внутрь, где наверняка было сокрыто какое-то чудо, способное помочь им сразу же достигнуть небес¹.

¹  一飞冲天 (yīfēichōngtiān) – с одного взлёта достигнуть неба (обр. о великом деянии, успехе).

Те, кто за жизнь успел нажить какое-либо состояние, создавали себе убежища с помощью артефактов. Беднякам же приходилось использовать землю как постель, а небо как одеяло (2). Царящая вокруг атмосфера напоминала рынок смертных. Сообразительные местные жители приносили еду, чтобы продать ее заклинателям, еще не достигшим состояния инедии. Однако, люди здесь были простыми и честными, к тому же, не такими трудолюбивыми, как народ, живущий у Восточного моря, поэтому торговля не пользовалась особой популярностью.

² 幕天席地 (mùtiānxídì) – небо служит шатром и земля ― кошмой (обр. в знач.: расположиться на вольном воздухе).

Ли Юнь огляделся вокруг и предложил:

– Старший брат, здесь так много народу. Я думаю, не стоит проявлять нетерпение. Давай останемся на ночь. Ты едва достиг уровня «формирования клинка», тебе нужно укрепить его. Я тоже должен попытаться найти способ вернуть нашей младшей сестре человеческий облик. В образе птицы она искушает людей больше, чем в образе человека.

Янь Чжэнмин согласно кивнул и достал кольцо, инкрустированное камнем размером с голубиное яйцо. На первый взгляд оно было похоже на кольцо для стрельбы из лука, но внутри находился самый настоящий жилой двор.

Камень становился все больше и больше, все прозрачнее и прозрачнее, пока, наконец, не превратился в небольшое строение с садом, внутри которого, отдельно ото всех, могли разместиться несколько человек. Как оказалось, кольцо содержало в себе маленький мир.

Здесь было все, от бонсая до крошечной копии горы. Несколько домиков образовывали круг, а посередине разместились великолепные качели.

Стоило кому-то войти во двор, как жара вокруг него тут же исчезала. Внутри царила приятная прохлада. Но активация артефакт сразу же приковала к ним бесчисленные изумленные взгляды окружающих.

– Этот камешек лишь горчичное зерно³, – Ли Юнь медленно шагнул вперед. Прикоснувшись к искусно сделанным качелям, он покачал головой и произнес, – молодой господин, охочий до денег, все эти годы ты занимался контрабандой запрещенных артефактов, но на самом деле в тайне прятал все самые хорошие вещи.

³  Образно о чём-либо крохотном, ничтожном.

– А на кого нам было положиться, чтобы прокормить нашу семью? На тебя? В таком случае мы умерли бы с голоду прежде, чем достигли состояния инедии, – поддразнил его Янь Чжэнмин.

Он оглядел пространство за пределами «горчичного зерна». Окружавшая юношу аура клинка все еще не исчезла и, под его острым, как нож, взглядом, все любопытные тут же обратили свои взоры в другую сторону.

Когда они плыли на остров Лазурного Дракона по Восточному морю, Янь Чжэнмин ничего не знал о жизни. Он только и делал, что искал наслаждений и получал удовольствие. Вопреки воле своего учителя, он настоял на том, чтобы взять большой корабль, чем привлек внимание бесчисленного множества людей. И все же, тогда он весь светился от гордости, радуясь своему превосходному умению хвастаться, не зная, что такое ненависть и зависть, и к каким оскорблениям и нападкам все это могло бы привести.

Но теперь, даже если бы он решил отправиться в путь на лодке из золота и серебра, кто бы осмелился сказать ему хоть слово?

Однако Янь Чжэнмин вовсе не испытывал гордости. Он чувствовал лишь страшный упадок сил.

Сердца людей были полны злобы, так что обладание яшмой⁴ уже считалось тяжким грехом. С его нынешними способностями он мог без страха красоваться перед всей этой толпой, но не мог открыть печать главы клана Фуяо.

⁴  怀璧 (huáibì) обладать яшмой (чем привлекать к себе внимание грабителя).

Ничто в этой жизни так не ранило человека, как «бессилие». Янь Чжэнмин чувствовал, что за столько лет это слово почти стало его короной. К счастью, небеса даровали ему способность воспринимать жизнь легче, чем большинство людей. В противном случае, эта мысль уже давно раздавила бы его.

Может быть, учитель передал ему печать главы клана только лишь из-за этого преимущества?

Янь Чжэнмин думал об этом с некоторой долей самоиронии.

– Давайте отдохнем, – сказал он, наконец и, повернувшись, взглянул на Чэн Цяня. – Здесь прохладнее?

Чэн Цянь был так ошеломлен, что на мгновение потерял дар речи. Его тело было сформировано в глубине ледяного озера, поэтому он не любил жару. Однако, будучи обладателем столь уникальной особенности, он совсем не потел. Сам он никогда ничего не говорил, потому решил, что никто этого и не заметит. Но, внезапно оказалось, что его старший брат знал и помнил об этом.

Глядя на растерянное лицо юноши, явно не знавшего, как реагировать на эти слова, Янь Чжэнмин не сдержал вздох.

– Иди сюда, будешь защищать меня. Я должен укрепить свой уровень.

Для мастера меча достижение стадии «формирования клинка» было не просто повышением уровня самосовершенствования. Это было больше похоже на вступление в новый мир. Медитируя, Янь Чжэнмин тщательно осмысливал произошедшее. Долгое время спустя, когда юноша, наконец, открыл глаза, он увидел, что Чэн Цянь действительно преданно охранял его.

Даже полусонные Ли Юнь и Лужа были рядом.

Янь Чжэнмин мягко кашлянул и произнес:

– Что вы все здесь делаете?

Ли Юнь вздрогнул и проснулся. Он выглядел сонным, но все равно выпалил:

– Старший брат, каково это – достичь «формирования клинка»?

Но он был не единственным, кто проявлял любопытство. Они все это чувствовали. Если человек не являлся истинным заклинателем меча, он просто не мог войти в сферу «формирования клинка». Во всем клане Фуяо, включая Хань Юаня, только их глава и старший брат вошел в Дао через меч.

Даже Чэн Цянь сел и выжидающе посмотрел на него.

Ненадолго задумавшись, Янь Чжэнмин осторожно ответил:

– Мир огромен.

Эти слова прозвучали настолько поверхностно, что он мог бы и вовсе ничего не говорить. Только Чэн Цянь, изучавший фехтование прилива, похоже, что-то понял.

Увидев его задумчивое лицо, Янь Чжэнмин печально улыбнулся своим мыслям и разом проглотил то, что собирался сказать дальше: «Но я заперт здесь».

Мир снаружи бесконечен, но я заключен в тюрьму.

Именно это ощущение дала ему сфера «формирования клинка».

Следующей стадией было «вложить меч в ножны».

В отличие от всех остальных, у заклинателей меча очень редко бывали моменты просветления. Чем сильнее на них давили, тем яростнее они сопротивлялись. В этой битве силы Янь Чжэнмина были подавлены духом истинного дракона. Затем его подстегнули неосознанные слова Чэн Цяня. Загнанный в угол обеими сторонами, он сумел вытеснить энергию меча в стадию «формирования клинка».

Заклинатели меча могли делать в Цзючжоу все, что им заблагорассудится. Но они очень редко достигали настоящих высот, потому что этот путь был поистине сложным.

В этот момент Чэн Цянь словно что-то почувствовал. Он встал и уже через несколько секунд оказался у ворот. На пороге их «дома» стоял согнувшийся старик. В полной тишине, он держал в руке мерцавший на ветру фонарь, и ждал.

Этот старик не был похож на заклинателя. Даже если физическое состояние заклинателей ухудшалось, когда они находились при смерти, они все равно почти никогда не выглядели по-настоящему старыми. И все же аура, которую он излучал, не принадлежала смертному.

Старик едва доставал до груди Чэн Цяня. Заметив, что дверь открылась, он медленно поднял голову. Глаза его были непроницаемыми, как у слепого, но взгляд напоминал острие заржавевшей иглы.

Он внимательно оглядел Чэн Цяня с головы до ног, а затем, шевеля отвисшим уголком рта, шепотом сказал:

– Молодой человек, пусть семь Больших Бедствий уже закончились, но три беды⁵ и девять несчастий, еще не свершились.

⁵  三灾 (sānzāi) будд. три бедствия (малые – голод, мор, война; великие – гибель неба, земли и всего сущего).

Вокруг воцарилась мертвая тишина. Никто не желал говорить о том, почему этот старый хрыч вдруг явился к месту отдыха группы Янь Чжэнмина с таким видом, будто пришел на похороны. На глазах у всех собравшихся он, шаг за шагом, вышел из башни Красной птицы.

Зрачки Чэн Цяня сузились.

– Старик, ты…

Однако старик больше не обращал на него внимания. Медленно, словно ему было тяжело двигаться, он прошел мимо Чэн Цяня прямо к Янь Чжэнмину и тихим голосом произнес:

– Глава клана, пожалуйста, следуйте за мной. Мой господин оставил кое-что для вас.

Прежде чем Янь Чжэнмин успел ответить, старик уже развернулся и вышел на улицу, по-видимому, абсолютно уверенный, что юноша последует за ним.

Янь Чжэнмин поспешно помахал рукой Ли Юню, а затем побежал за стариком. Усвоив урок из инцидента с «флиртом», Лужа с сомнением заметалась между Чэн Цянем и Ли Юнем, а затем решительно спряталась в рукаве Чэн Цяня, оставив Ли Юня позади, словно служанку, обязанную привести «горчичное зерно» в порядок.

Под восхищенными, возмущенными и растерянными взглядами толпы они последовали за появившимся из башни стариком. Никто не осмелился произнести ни слова. Башня Красной птицы открывалась каждый год, вот уже на протяжении ста лет. Если внутри действительно было что-то стоящее, то это «что-то», несомненно, уже забрали. Все могущественные заклинатели заботились о своей репутации, поэтому никто из них не желал опускаться до подбирания остатков. Ну, а те, кто пришел сюда попытать удачу, были обычным сбродом. Никто не мог возразить.