Текст книги "Лю Яо: Возрождение клана Фуяо (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 78 страниц)

Не имеет значения, как это больно.

Хань Юань небрежно относился к собственному прогрессу, но он был очень уверен в Чэн Цяне. Стоило ему услышать, что даже люди уровня Чжан Дасэня ценятся так высоко, как он тут же решил, что его брат обязательно должен стать победителем. Хань Юань, боявшийся любого отсутствия конфликта, подумал: «Я мог бы узнать кое-что об учениках острова, чтобы выиграть для Чэн Цяня время».

Ученики, что сопровождали владыку острова, тоже носили белое. Но в отличие от старейшин и защитников, их одеяния были очень простыми. Если смотреть издалека, казалось, что они пребывали в глубоком трауре. Их было так легко заметить, что Хань Юаню даже не пришлось прикладывать усилия, чтобы их выследить.

Ученики, собравшиеся вокруг владыки острова, не издавали ни звука, пока шли. Вероятно, дело было в строгости внутренних правил. Никто не говорил друг другу ни слова. Каждый из них казался таким безразличным, будто бы видел мир смертных насквозь. На их лицах не было ни намека на радость. Они молча прошли сквозь толпу, повернувшись спиной к суете, демонстрируя холодность, спокойствие и отчужденность¹.

¹  Всем желающим пошутить: «Да это же Гусу Лань!», настоятельно рекомендуем воздержаться и вспомнить о том, что новелла «Лю Яо» была написана раньше. С уважением, команда перевода.

Хань Юань знал, что владыка острова был строг, потому не осмеливался подходить слишком близко. Он забрался на высокое дерево, стоявшее вдалеке и, прикрыв глаза от яркого солнца, принялся смотреть на людей.

Едва добравшись до середины горного склона, все они одновременно остановились. Несколько учеников принесли небольшой паланкин и с почтением предложили владыке острова сесть в него.

Эта сцена почему-то показалась Хань Юаню очень знакомой. Он тут же вспомнил своего старшего брата. Когда они жили на горе Фуяо, Янь Чжэнмин ни за что бы не встал, если бы мог сидеть, не сел, если бы мог лежать, и его всегда приходилось везти в Традиционный зал в паланкине. На мгновение Хань Юаня охватило чувство близости, и его настроение заметно улучшилось. Он подумал: «Владыка острова достиг такого почтенного возраста, но почему он выглядит точно так же, как наш глава клана в юности?»

В этот момент владыка острова Лазурного Дракона, казалось, что-то заметил и резко обернулся. Он посмотрел на укрытие Хань Юаня и встретился с ним взглядом. Хань Юань чуть не упал с дерева. Юноша почувствовал себя безмерно виноватым.

Но владыка острова, похоже, знал, кто он такой. На его мрачном лице появилась улыбка, но даже теперь морщинки между его бровей не исчезли, и эта улыбка казалась вымученной. Владыка острова помахал ему издали, как бы говоря Хань Юаню перестать следить за ним и поспешить назад.

Ученики неподвижно стояли по обе стороны от паланкина, ожидая, пока их глава устроится, прежде чем поднять его. Когда все приготовления были завершены, группа людей превратилась в белое пятно и исчезла в мгновение ока.

Хань Юань озадаченно уставился на верхушку дерева. Это событие ошеломило его, вызвав в его сердце невыразимое чувство благоговения и восхищения. Он с уверенностью пробормотал себе под нос: «Боже мой, я, вероятно, никогда в жизни не достигну такого уровня. Сколько же лет он провел в уединении?»

Прежде чем Хань Юань закончил говорить, над самым его ухом вдруг раздался тихий смех. Вздрогнув, он схватил в охапку несколько игл и воскликнул:

– Кто это смеется?

Листья позади него едва слышно зашуршали. Хань Юань резко обернулся. Иглы из его руки мгновенно исчезли в густой листве, и все стихло.

Хань Юань с осторожностью высунул голову, чтобы посмотреть, но, в следующее мгновение, у него перед глазами вдруг потемнело, и он свалился с дерева.

К тому моменту, когда Хань Юань пришел в себя, шумная толпа, заполонившая остров Лазурного Дракона, уже рассеялась. В висках у него стучало, пока он ошеломленно оглядывался вокруг. Юноша не мог вспомнить, как он умудрился заснуть в подобном месте.

Хань Юань потянулся и зевнул так сильно, что, казалось, его голова вот-вот расколется. Все еще удивленный, он заставил себя встать и пойти домой, чувствуя, будто забыл что-то важное.

Когда он вернулся в их маленький дворик, то увидел Лужу, сидевшую на краю стены, и Ли Юня, что прислонился спиной к двери. Оба они с восхищенным вниманием наблюдали за тем, как Чэн Цянь и Янь Чжэнмин обменивались ударами.

– А ты куда ходил? – махнул ему рукой Ли Юнь. – Поторопись, ты чуть не пропустил кое-что важное.

Это был обычный спор между братьями, так что, естественно, они не стали бы рисковать своими жизнями. Чэн Цянь и Янь Чжэнмин держали в руках старые деревянные мечи с тупыми лезвиями, поверхность которых была покрыта вмятинами. Неясно, были ли вмятины последствием нашествия термитов или их прогрызла Лужа, когда у нее резались зубы. Но эти двое выглядели так, словно размахивали потрепанными факелами. Однако приемы, которые они демонстрировали, отнюдь не выглядели убогими. Удары были настолько быстрыми, что за ними едва можно было уследить.

В начале никто из них не использовал Ци, и не применял никаких других техник, кроме тех, что составляли стили искусства владения деревянным мечом Фуяо. За одно мгновение они обменялись более чем десятью ударами.

Углубившись в фехтование, можно было лучше понять, какой богатой и удивительной была эта серия приемов.

Поверхностно, эти техники могли быть легко переданы ученикам. Но для более глубокого понимания они должны были испытать это сами.

Лужа с завистью смотрела на братьев.

– Второй брат, когда же я научусь владеть мечом?

Не отрывая взгляда от тренирующихся, Ли Юнь небрежно сказал:

– Когда станешь выше меча, старший брат будет учить тебя.

Лужа вскочила на ноги, балансируя на краю стены, и вскинула руки вверх, изо всех сил стараясь вытянуться, словно желая немедленно вырасти такой же высокой, как дом. Стоя так, она спросила:

– Зачем учиться у старшего брата? Почему бы не поучиться у третьего брата?

Ли Юнь улыбнулся.

– Твой старший брат – истинный мастер клинка, вошедший в Дао через меч. А вот мастерство нашего третьего брата было отточено в борьбе и бесконечных драках, так что это нельзя считать настоящим искусством. Энергия зла слишком сильна, если ты будешь учиться у него, то определенно вырастешь демоном, яростно атакующим всех вокруг.

Прежде чем он договорил, с поля боя хлынула холодная аура меча, направленная ему прямо в лицо. Ли Юнь поспешно вскочил на стену, присоединившись к Луже, и цокнул языком.

– Даже не позволяет людям говорить. Видишь, маленькая сестричка? Его техника вышла из нашего стиля владения деревянным мечом Фуяо, но то, что воплощено в ней – это клинок прилива. Столь холодный метод совершенствования не подходит для таких маленьких девочек, как ты. В будущем от этого у тебя будет болеть живот.

Лужа была сбита с толку. Какое-то мгновение она не могла понять, как «обучение фехтованию» может иметь какое-то отношение к «болям в животе».

Слова этого брата были настолько грубыми, что даже Янь Чжэнмин, обычно считавший себя выше подобного, не мог больше его слушать. Не в силах сдерживаться, он предупредил:

– Ли Юнь!

Ли Юнь хихикнул и погладил девочку по голове.

Чэн Цянь был еще более рассеян, чем сидящая на стене растерянная Лужа, поэтому не заметил обмен фразами Ли Юня и Янь Чжэнмина. Но когда он услышал, что Ли Юнь упомянул фехтование прилива, он внезапно сказал:

– Маленькая сестричка, я покажу тебе, что такое клинок прилива. Старший брат, осторожнее!

С этими словами, Чэн Цянь внезапно изменил направление удара. Первое движение «Долгого полета птицы Рух» и следующее движение «Большие волны омывают песок» оказались безупречно связаны между собой. Вихрь, поднятый мечом, принес холод, вызывающий дрожь. Луже показалось, будто весь двор захлестнуло могучими волнами, и со всех деревьев опали листья. Там, где прошла аура меча, образовались мелкие капельки воды, даже на стене, где сидели юноша с девочкой. Ли Юнь вынужден был создать печать, образующую перед ними невидимый барьер, чтобы вырвавшаяся сила не причинила им вреда.

Аура задела заколку в волосах Янь Чжэнмина, и та мгновенно сломалась, но юноша остался спокойным. Мягкая и умеренная энергия его деревянного клинка выплеснулась наружу, но не рассеялась, как атака Чэн Цяня, вместо этого она уверенно обвилась вокруг чужого оружия, оставаясь твердой и неподвижной.

Глаза Чэн Цяня загорелись:

– Старший брат, ты достиг стадии «слияния»?

Стадия совершенствования, называемая «слиянием» – это распространение своей энергии по всему телу и вливание своего сознания в меч. Только те, кто достиг «слияния» и мог свободно контролировать свою собственную энергию, способны были продвинуться дальше и стать единым целым со своим клинком. Они могли даже путешествовать, летая на своих мечах.

Если так посудить, Янь Чжэнмин, возможно, действительно достиг уровня полета на мече.

В следующее мгновение их удары столкнулись в воздухе. Потрепанные деревянные клинки не могли противостоять такой силе, они оба одновременно сломались. Аура меча Чэн Цяня мгновенно рассеялась. Поймав сломанную половину своего оружия, он криво улыбнулся.

– Кажется, мне следует добавить еще пару часов к моим тренировкам, иначе я отстану от тебя.

Чэн Цянь редко улыбался. По мере того как он рос, сильные эмоции исчезали с его лица, придавая ему образ деликатного человека, нечасто демонстрирующего свои чувства. В этот момент в его взгляде не было никаких скрытых намерений, что делало его похожим на подростка.

У Чэн Цяня всегда были прекрасные черты лица, которые становились все более заметными по мере его взросления. Если бы он не ступил на холодный путь самосовершенствования, простые люди разбрасывали бы на его пути цветы и фрукты².

² «Получил много фруктов, брошенных на его пути» здесь используется фраза 投瓜擲果 (tóuguāzhìguǒ) забрасывать фруктами проезжающего красавца; образно: открыто восхищаться чьей-либо красотой.

На мгновение Янь Чжэнмин был ошеломлен, и странное чувство вдруг шевельнулось в его сердце. Повинуясь инстинкту, он взмахнул сломанным мечом, очертив полукруг и позволив деревянному клинку направить Ци внутри него. Порыв энергии вырвался наружу, такой теплый и нежный, почти неосязаемый.

На вершине стены удивленно вскрикнула Лужа. Аура меча прошла мимо нее, зацепив юбку, но, не оставив на мягкой ткани никакого следа, упала на пожухлую растительность. Под всеобщим вниманием увядшие стебли вновь обрели зеленый цвет. Травинки медленно поднялись, и все присутствующие увидели, как распустился маленький желтый цветок.

Хань Юань и Лужа с удивлением уставились на цветок. Хань Юань спросил:

– Старший брат, что это за техника? Я впервые вижу ауру меча, заставляющую цветы расцвести!

Янь Чжэнмин стал гораздо более зрелым, но, оставаясь лицом к лицу с собственными братьями, он все еще не мог избавиться от своей привычки хвастаться. Услышав эти слова, он сверкнул глазами. Повинуясь прихоти, он протянул руку, и увядшая трава мгновенно разрослась кустом диких роз, растянувшись и образовав раму, заполненную разноцветными цветами различных размеров. Распространившись по стене, они приняли форму красного абрикосового дерева.

Янь Чжэнмин удовлетворенно закатал рукава и загадочно улыбнулся:

– Это техника из пятого стиля, «Возвращение к истине». Она называется «Весна на засохшем дереве».

Ли Юнь увидел, что он вновь собрался покрасоваться³, и беспомощно потер лоб. Лужа и Хань Юань, как самые младшие, слишком хорошо знали эту ситуацию, потому они сразу же разразились аплодисментами.

³ «Покрасоваться» здесь используется фраза 開屏 (kāipíng) – распустить хвост (о павлине).

Чэн Цянь был единственным, кто отказался как-либо похвалить главу клана. Бросив беглый взгляд, он безжалостно прокомментировал:

– О, так это и есть та техника. Неудивительно, что раньше ты вел себя так странно – не нападал, не защищался. Мне было интересно, для чего нужен этот прием. Так он, оказывается, для того, чтобы после боя расцвели цветы!

– Какую чепуху ты несешь, – Янь Чжэнмин все еще пребывал в прежней атмосфере, поэтому его тон, казалось, был намного мягче, чем обычно. Он указал на Чэн Цяня и произнес:

– Расчеши мне волосы.

Схватив Лужу за одежду, Ли Юнь стащил ее со стены и сказал:

– Если ты успеешь десять раз прочитать священные писания «О ясности и тишине» до захода солнца, я покажу тебе первые движения фехтования нашего клана.

Услышав это, Лужа пришла в крайнее возбуждение. Первые движения все еще были частью искусства владения мечом! Она тут же побежала за своей книгой.

Вот только ее братья знали, что за чушь эти «первые движения». Поэтому, едва сдерживая смех, юноши задавались вопросом, будет ли их маленькая сестричка плакать от гнева, когда узнает, что это всего лишь возглас: «Живи, чтобы превзойти бессмертных».

Хань Юань уселся у входа во двор и приступил к своей ежедневной работе по созданию тридцати деревянных амулетов. Ли Юнь взял книгу, намереваясь сделать записи и зарисовки. Чэн Цянь дергал... Нет, расчесывал волосы главы клана. Сам глава клана страдал от последствий своего неверного решения. Его скальп почти онемел от усилий этого неуклюжего сопляка.

Последние лучи заходящего солнца окутали холмы острова Лазурного Дракона. Веки Янь Чжэнмина опустились, и он подумал, что, если в будущем их дни на горе Фуяо будут такими же радостными, вечное повторение каждого из них определенно будет считаться «превосходством бессмертных».

Янь Чжэнмин вдруг заскучал по горе Фуяо. Если все пойдет по плану, он не хотел, чтобы их клан становился слишком известным. Не было никакой необходимости быть похожим на остров Лазурного Дракона, ежедневно заполненный таким количеством людей. Пока они могли оберегать плоды тяжелых трудов своих предков, а люди не смотрели на них свысока, когда они проходили мимо, этого было вполне достаточно.

В будущем, когда его братья подрастут, они тоже смогут взять себе учеников. Он мог бы превратить Тайный зал учителя в место, где они слушали бы лекции и получали наказания за проступки. Если кто-то из учеников причинит кому-либо вред, он сможет послать непоколебимую медную монетку разобраться с ними.

Когда Янь Чжэнмин подумал об этом, он сказал вслух:

– В будущем, когда мы вернемся на гору Фуяо, когда возьмем собственных учеников… Мы тоже могли бы раз в год проводить большое соревнование. Тот, чей ученик проиграет, должен будет мыть посуду вместе со своими воспитанниками... ой, медная монетка! Ты пытаешься сделать меня лысым?

Чэн Цянь держал во рту деревянную щетку, потому его слова прозвучали неразборчиво:

– Ты уже давно должен был облысеть.

Хань Юань ткнул пальцем в амулет, который не смог вырезать из-за того, что отвлекся, и небрежно спросил:

– Эй, младший брат, ты готов к завтрашнему первому раунду? Как ты думаешь, сколько времени тебе потребуется, чтобы победить?

Прежде чем Чэн Цянь успел ответить, его удивленно перебил Янь Чжэнмин.

– Что, первый раунд уже завтра? Медная монетка, почему ты не сказал об этом раньше? Зайди ко мне позже и выбери хороший меч. Столь грандиозное соревнование – это не то же самое, что обычные бои. Что бы там ни было, ты не можешь подняться туда с деревянным мечом, слышишь?

Чэн Цянь издал в ответ неопределенный звук. Все еще держа в руке прядь чужих волос, он бесцеремонно спросил:

– Как ты думаешь, должен ли я сражаться до конца и победить?

Брови Янь Чжэнмина взлетели вверх. Казалось, Чэн Цянь стал еще безрассуднее. Эти слова натолкнули его на мысль о том, что его младший брат совершенно не признавал грозных мастеров Поднебесной, поэтому Янь Чжэнмин не мог не напомнить ему о своем месте.

– Если я скажу «да», ты действительно сможешь стереть с лица земли весь лекционный зал и встать на вершине острова Лазурного Дракона?

Чэн Цянь улыбнулся.

– Возможно, я и не смогу победить, но, если ты чувствуешь, что тебе это необходимо, я не пожалею сил и все для этого сделаю.

Чэн Цянь редко говорил «не пожалею сил», потому, произнесенные вслух, эти слова весили гораздо больше. Чэн Цянь был не из тех, кто давал пустые обещания. И если он сказал, что «не пожалеет сил», то действительно боролся бы до последнего вздоха.

Какое-то мгновение Янь Чжэнмин не мог описать свои собственные эмоции. Он вздохнул про себя, чувствуя, что никакая привязанность к Чэн Цяню не будет чрезмерной. Он тут же простил ему даже боль от того, что Чэн Цянь выдергивал у него пряди волос.

Янь Чжэнмин тихо произнес:

– Сяо Цянь…

– Я закончил.

Ли Юнь поднял глаза, чтобы взглянуть на результат, и тут же поперхнулся собственной слюной, закашлявшись, пока не начал задыхаться, словно готовясь вот-вот умереть. Хань Юань уже давно закрыл глаза, не в силах наблюдать это зрелище.

Лужа вернулась обратно, неся в руках свои священные писания, и была встречена новым образом главы клана. Она мгновенно оцепенела, открыв рот, и с благоговением уставилась на него. По обеим сторонам головы старшего брата Чэн Цянь прикрепил цветы. Казалось, будто на макушке у юноши распустился прекрасный разноцветный сад. Если бы он переоделся в лиловые юбки, старший брат мог бы немедленно отправиться за свахой!

Через мгновение во дворе послышался гневный вопль:

– Чэн! Цянь!

Этот маленький ублюдок не заслуживал никакой любви! Что толку было его растить?

Чэн Цянь быстро пересек двор и направился прямиком в свою комнату, собираясь захлопнуть дверь перед носом своего старшего брата. Но именно в этот момент грохот колоколов и барабанов всколыхнули сумерки острова Лазурного Дракона.

Колокол непрестанно звенел, а барабан звучал так отрывисто, что казалось, будто каждый его удар был биением их сердец.

Улыбка на лице Чэн Цяня застыла, полузакрытая дверь застряла на полпути.

– Что случилось?

Ли Юнь поднялся на ноги, его лицо стало серьезным. Он нахмурился.

– Если я правильно помню, колокола – это предупреждение, а барабаны – призыв для учеников острова собраться и отогнать врагов. Кто-то мог осмелиться вторгнуться на остров Лазурного Дракона?

– Лужа, иди сюда, не убегай! – крикнул Янь Чжэнмин девочке, уже собравшейся выглянуть за ворота. – Я пошлю кого-нибудь поспрашивать снаружи. Чжэши…

Прежде чем он успел договорить, дверь во двор с силой распахнулась. Чжэши, тяжело дыша, шел вслед за кем-то.

– Подожди! Чжэньжэнь, ты...

Все присутствующие во дворе одновременно повернулись ко входу. Там, с бесстрастным лицом, стояла Тан Ваньцю.

Без всяких предисловий Тан Ваньцю сказала:

– Идемте со мной.

Янь Чжэнмин вышел вперед и спросил:

– Чжэньжэнь, что случилось на острове? Куда вы нас ведете?

У Тан Ваньцю никогда не хватало терпения объяснять, поэтому она повернулась и молча подхватила Лужу. Она подняла ее, как маленький сверток, и быстро зашагала вперед.

– Не мешкайте!

Ни у кого в клане Фуяо не осталось выбора, кроме как пойти за ней.

Чэн Цянь уже собрался уходить, но вдруг что-то вспомнил и обернулся, махнув рукой. Замок на ящике в углу мгновенно открылся. Шуанжэнь вылетел прямо из дома и упал в его ладонь.

Легендарный жестокий меч «Шуанжэнь»

Весь остров Лазурного Дракона был освещен фонарями. Ночные патрули, которые должны были увеличить из-за грандиозного соревнования, исчезли бог знает куда. Так что бродячие заклинатели, превратившиеся в кучку мух без вожака, повсюду устраивали переполох. В воздухе гудели сплетни и распространялись всевозможные слухи. Кто-то говорил, что темные заклинатели пришли устроить сцену, кто-то говорил, что у владыки острова случилось отклонение Ци... Самым нелепым слухом было то, что под островом был запечатан настоящий великий лазурный дракон. Великий дракон каким-то образом сбежал и отправился на поиски пропитания, а кучки заклинателей ему хватит лишь на полуночный перекус.

Тан Ваньцю постоянно держалась на расстоянии трех чжан от группы Янь Чжэнмина и, казалось, намеренно ждала их. Юноша видел это, поэтому не перечил. Но Лужа, которую она держала в руках, как сверток, представляла собой жалкое зрелище. Она была одновременно напугана и страдала от головокружения потому, что ее перевернули вверх ногами, так что девочка не могла сдержать слез. К счастью, Ли Юнь заранее дал ей пилюлю, чтобы подавить в ней кровь чудовища. Если бы ей разрешили плакать без остановки всю дорогу, остров Лазурного Дракона настигло бы землетрясение. Это совершенно точно истолковали бы как какое-то злонамеренное, причудливое явление.

Тан Ваньцю провела их мимо горного склона лекционного зала прямиком в лес. Вскоре она остановилась перед группой каменных табличек.

Это место называлось «Лес скрижалей». Каменные таблички воздвигли в память о грозных владыках острова Лазурного Дракона, которые либо вознеслись, либо погибли. Это было что-то вроде зала предков у простых людей. Чэн Цянь и другие слышали об этом месте, но, так как они были лишь приглашенными заклинателями, а не учениками острова Лазурного Дракона, они не могли прийти сюда без причины и без сопровождения.

Тан Ваньцю опустила руку и оттолкнула девочку в сторону. После того, как она проплакала всю дорогу, в сердце Лужи остались лишь страх и гнев. Как только Лужа вновь обрела свободу, она нацелилась на руку Тан Ваньцю и оскалилась, собираясь укусить женщину.

Но прежде чем зубы Лужи успели сомкнуться на чужой конечности, Тан Ваньцю внезапно посмотрела на нее сверху вниз. В этот момент глаза редко проявляющей эмоции Тан чжэньжэнь, покраснели. Казалось, она не желала показывать что-либо перед ребенком, потому стиснула зубы и с силой нахмурилась. Это не было похоже на то, как если бы она насильно подавляла свою боль. Вместо этого она производила впечатление божества-хранителя¹ со свирепыми глазами.

1 «Божество-хранитель» здесь используется слово «金金». Оно относится к воину-помощнику Будды и может также относиться к «ваджре», мифическому оружию. 

Встретившись с ней взглядом на мгновение, Лужа не испугалась, вместо этого она, казалось, что-то почувствовала. Девочка молча прикрыла рот, сделавшись похожей на маленького зверька, и обеспокоенный старший брат потащил ее обратно.

Повернувшись к ним спиной, Тан Ваньцю сухо произнесла:

– По приказу Владыки острова, я отошлю вас отсюда сегодня же ночью.

Янь Чжэнмин удивился:

– Старшая, что же все-таки произошло? Пусть мы, младшие, не очень полезны, но ведь мы все равно провели так много лет под благословением владыки. Если есть что-то, что мы можем сделать, чтобы помочь…

Услышав слово «благословение», Тан Ваньцю, казалось, была тронута, правда, совсем чуть-чуть. Она снова повернулась к нему и сказала ровным голосом.

– Глава клана Янь, тебе достаточно лишь сохранить эту милость в своем сердце. Но сейчас, прежде всего, защити свою собственную жизнь!

После этого она указала на землю и воскликнула:

– Откройся!

Почва леса скрижалей содрогнулась. В земле образовалась щель площадью в два квадрата чи. Внутри щели, сквозь непроглядную тьму, смутно угадывались каменные ступени. Это был потайной ход.

Тан Ваньцю создала печать. На кончиках ее пальцев заплясали искры. Рассеявшись от щелчка, искры мгновенно метнулись к развешенным вдоль стен факелам, зажигая огонь и освещая проход. Тан Ваньцю первой спустилась вниз и сказала им:

– Не мешкайте!

Янь Чжэнмин обменялся с Ли Юнем быстрыми взглядами. Ли Юнь нахмурился и тихо сказал:

– Старший брат, иди за ней.

С тех пор как владыка острова появился на открытии грандиозного соревнования, Янь Чжэнмин смутно чувствовал, что что-то не так. Но он не владел никакой информацией о происходящем, и в данный момент оказался совершенно невежественен. Теперь же он нес Лужу, вытиравшую сопли рукавом, так что у него даже не было сил смутиться.

Янь Чжэнмин передал Лужу последовавшим за ним младшим адептам, и не смог удержаться, чтобы не оглянуться. Чэн Цянь находился в самом конце группы. Он с самого начала пристально смотрел в направлении лекционного зала. Словно почувствовав на себе внимательный взгляд Янь Чжэнмина, Чэн Цянь резко обернулся и кивнул ему. Казалось, что даже если небеса рухнут и земля расколется, он был готов к этому.

Но Янь Чжэнмин знал, что на самом деле он не был готов, ему просто было все равно. Юноша не мог удержаться от смеха. Наконец, отсмеявшись, он вдруг почувствовал себя немного спокойнее. Янь Чжэнмин крепко сжал меч и вошел в коридор вслед за Тан Ваньцю.

В коридоре было не так уж много свободного места. Тан Ваньцю, идущей впереди, путешествие не доставляло никакого дискомфорта, а вот Янь Чжэнмину приходилось все время держать голову опущенной. Настенные факелы с обеих сторон были усилены заклинаниями, поэтому пламя оставалось неподвижным, когда люди проходили мимо. По дороге никто не произнес ни слова, и от этого атмосфера казалась крайне напряженной. Под землей было легко заблудиться. Пока они кружили вокруг, Чэн Цянь мысленно следил за расстоянием. Как раз в тот момент, когда он почувствовал, что они собираются покинуть остров Лазурного Дракона, перед ними появился еще один лестничный пролет.

Каменные ступени продолжал подниматься и опускаться, пространство стало настолько тесным, что даже Лужа вынуждена была слегка наклониться. Остальные же выбирались наружу почти ползком. Группе заклинателей пришлось отбросить всякое достоинство, пока они протискивались через проход.

Ли Юнь не смог удержаться и наконец заговорил.

– Интересно, куда она нас ведет…

Янь Чжэнмин покачал головой. Он с некоторым трудом оглянулся назад и сказал:

– Чжэши, позаботься о нашей сестре.

Услышав эту реплику, Хань Юань, идущий позади него, тоже кое-что вспомнил.

Он торопливо похлопал себя по одежде и достал цепочку с подвесками. Это были иглы поиска души, найденные им несколько лет назад на небесном рынке. Кончики игл были отравлены, поэтому их поместили в маленькие и изящные деревянные футляры, а через ушко каждой была продета соломенная веревочка. На первый взгляд их вид казался неповторимым. Такое оружие может быть только у нищих, что бродили по улицам.

Хань Юань, впервые купивший это оружие, думал, что, поскольку на этом острове так много людей смотрят на них сверху вниз, иглы быстро исчезнут. Но у него всегда был Чэн Цянь, защищавший его, так что три из них до сих пор оставались нетронутыми.

Хань Юань повесил веревочку с иглами на шею Лужи и сказал:

– Если кто-то попытается причинить тебе вред, сними деревянный наконечник и проткни их этим.

За разговорами они достигли конца лестницы. Тан Ваньцю ударила по камню, разбив плиту толщиной в два чи на куски. Эта старшая напоминала фейерверк, что беззаботно носился вокруг. Янь Чжэнмин почти потерял терпение, потому просто молча последовал за ней.

Но стоило ему поднять голову, как он тут же почувствовал порыв морского ветра, дующего ему в лицо. Присмотревшись внимательнее, он понял, что это место было тайным портом. Здесь была одна единственная лодка. При детальном рассмотрении, можно было заметить, что лодка не так уж и примечательна. Казалось, она могла бы слиться с ночными тенями. Если бы не тот факт, что она находилась у них прямо перед глазами, они, возможно, так ничего бы и не заметили.

– Давай, – сказал Тан Ваньцю. – Там нет лодочника, но твой клан всегда была хорош в заклинаниях. Лодкой можно управлять, разберетесь. Если бы вы все могли летать на мечах, это не было бы так хлопотно.

Тан Ваньцю всегда производила впечатление человека: «Небеса великие, а я – вторая после них». Когда эти слова слетели с ее губ, они, казалось бы, должны были стать насмешкой над их низким уровнем самосовершенствования, но, как ни странно, на этот раз она не имела в виду ничего подобного.

Она повернулась, чтобы посмотреть на черное как смоль небо и еще более темное море, и сказала тихим, едва различимым голосом:

– Совсем скоро… Времени почти не осталось…

На краткий миг ей показалось, что все ее существо утонуло в ночи. Ее юбка и волосы слегка колыхались на морском ветру, создавая вокруг нее едва уловимую иллюзию хрупкости.

Долгое время спустя Тан Ваньцю, наконец, сказала:

– В тот день я действительно видела Хань Мучуня, но не осмелилась позвать его. Я была... немного неотесанной, поэтому не смогла сразу понять, хочет ли он быть узнанным.

Но она всегда была неуклюжей по отношению к людям. Прежде чем она успела принять решение, человек исчез.

Янь Чжэнмин на мгновение остолбенел и, наконец, понял, что она имела в виду великую битву с демоническим заклинателем, разразившуюся в Восточном море пять лет назад.

– Ты... Немного похож на своего учителя в молодости.

Говоря это, она слегка наклонила голову и заправила прядь своих длинных волос за ухо. Этот жест многие девушки использовали бессознательно, но, когда его использовала она, казалось, будто за ним скрывается какое-то шокирующее прошлое.

Произнеся эти слова самым мягким тоном, которым она когда-либо в своей жизни говорила, она сразу же снова стала той Тан Ваньцю, к которой они успели привыкнуть. Она сказала Янь Чжэнмину:

– Покинув это место, не возвращайтесь на гору Фуяо. Тренируйтесь среди простых людей или найдите хорошее место, чтобы продолжать заниматься самосовершенствованием. Никогда никому не говорите, что вы из клана Фуяо.

Янь Чжэнмин с любопытством осведомился:

– Старшая, разве клан Фуяо уже давным-давно не считается незначительным? Даже если мы расскажем об этом другим, кто узнает?

– Незнающие люди, естественно, не поймут, о чем идет речь. Но те, кто должен быть в курсе, и даже те, кто не должен быть в курсе – будут знать. Не мешкайте, садитесь в лодку и уплывайте…

Прежде чем она успела договорить, столб света внезапно устремился к небесам. На мгновение весь остров озарился белым сиянием, столь ярким, что они даже не могли открыть глаза.

Тан Ваньцю прищурилась, на ее лице появилось выражение беспокойства.

Именно тогда Чэн Цянь, стоявший позади всех, внезапно выпрямился и медленно поднял Шуанжэнь:

– Кто здесь?

В воздухе послышались свистящие звуки. Группа людей в масках, подобно стае воронов, спустилась вниз один за другим. В мгновение ока они окружили беглецов.

Их предводитель выступил вперед. Его лицо скрывала черная вуаль:

– Остров Лазурного Дракона объявил военное положение. Отныне лодкам запрещено покидать его пределы!

Тан Ваньцю схватила Чэн Цяня за плечо и с силой оттолкнула его в сторону, прежде чем поднялась сама.

– Я никогда не слышала, чтобы владыка острова говорил что-нибудь о введении военного положения. Что ты задумал?

Человек в маске холодно рассмеялся низким голосом и сложил руки, приветствуя Тан Ваньцю:

– Чжэньжэнь, не нужно терять самообладание. Даже если бы вы сели в лодку, никто из вас не смог бы уйти.

Закончив говорить, он поднял голову, будто намекая на что-то. Ночное небо освещали бесчисленные пятна света. С такого расстояния они казались светлячками.