Текст книги "Лю Яо: Возрождение клана Фуяо (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 78 страниц)

Миллионы людей уже ушли из жизни

Внезапно на море воцарилась тишина.

Четырем ученикам клана Фуяо этот силуэт показался несколько знакомым. Янь Чжэнмин уловил пару слов из того, что сказала тень. И хотя он был единственным, кто знал, как этот человек, некогда живший в табличке, теперь появился здесь – все они понимали: он должен быть тесно связан с их кланом.

В последний раз, когда они встречались в Долине Демонов, несравненный темный заклинатель относился к ним очень дружелюбно. Хотя ему нравилось дурачить этих детей, он никогда не злился, даже если они разоблачали его ложь. Это говорило о его покладистом характере.

Однако сегодня он выглядел совершенно другим человеком.

Хотя Янь Чжэнмин стоял на палубе большого корабля, он чувствовал ужасающе свирепые вибрации, исходящие от Господина Бэймина, и вызывающие волнение на море.

Лицо Цзян Пэна исказилось, и он спрыгнул с облаков прямо на корабль, на котором плыла группа заклинателей с мечами.

Те совершенствующиеся, что мгновение назад сверкали своим оружием и убивали призрачные тени, теперь в спешке попрыгали за борт, как клецки, брошенные в кастрюлю. Без предупреждения или причины они плюхались в воду, поднимая впечатляющие волны.

Разразился шторм, заставив Янь Чжэнмина пошатнуться, почти потеряв равновесие.

К счастью, весь корпус корабля был увешан мощными амулетами, нарисованными талантливыми заклинателями, что позволяло ему сохранять стабильное положение на воде в течение долгого времени. Именно по этой причине арендовать его стоило так дорого. Но только Янь Чжэнмину удалось ровно встать на ноги, как его сердце замерло. Учитель исчез вместе со своей лодкой!

– Скажи капитану, чтобы он отогнал корабль, – велел Янь Чжэнмин младшему адепту. – В моем багаже есть подзорная труба, принеси ее мне… Чэн Цянь, какого черта ты делаешь? Ложись!

Чэн Цянь поднялся на палубу последним и, когда Янь Чжэнмин отвлекся, бросился осматривать окрестности.

Янь Чжэнмин закатал рукава, сделал шаг вперед и потянул Чэн Цяня вниз, обхватив руками за талию.

Чэн Цянь искал Мучунь чжэньжэня. Когда его дернули куда-то, как цыпленка, не дав найти хоть что-нибудь, он начал сопротивляться изо всех сил.

– Что ты делаешь?! – крикнул Янь Чжэнмин ему в ухо.

– Я ищу учителя!

– Ты ищешь смерти!

Янь Чжэнмин вскипел от злости. Затем он увидел Сюэцина, спешившего к Чэн Цяню, и приказал ему:

– Э-э… ты, как тебя зовут? Подойди, присмотри за этим ребенком, не позволяй ему…

Корабль в очередной раз тряхнуло, и речь Янь Чжэнмина прервалась. Дрались Господин Бэймин и Цзян Пэн.

Водяной дракон вновь прорвался на поверхность воды. Даже большое судно клана Фуяо не удержалось и накренилось набок. У Янь Чжэнмина не осталось времени, чтобы передать Чэн Цяня в руки Сюэцину. Он крепко обнял Чэн Цяня и тут же упал, ударившись спиной о дверь соседней каюты. Амулеты, развешанные по всей палубе, начали безумно скрежетать.

С одной стороны, всемогущий темный заклинатель, способный заманить первозданных духов в свою Пожирающую души лампу, а с другой – несравненный в своей дьявольской силе Господин Бэймин. Их потрясающие столкновения заставляли людей на море чувствовать себя беспомощными сверчками, вынужденными смиренно плыть по волнам.

Оказавшись в таком жалком положении, Янь Чжэнмин, в конце концов, не мог не озвучить свои мысли.

– Я знал, что нам не следовало покидать гору!

Чэн Цянь с трудом поднял голову и пожаловался:

– Ты давишь мне на ребра.

Янь Чжэнмин поднялся на ноги и обеими руками втолкнул Чэн Цяня в каюту.

– Это потому, что ты такой маленький, что моя рука может дотянуться только до твоих ребер!

Все защитные заклинания на большом корабле работали в полную силу. Он покачивался, словно мерцающий огонек свечи, посреди бушующих приливов. Возможно, после пережитого опыта учитель больше не будет возражать против теории молодого господина Янь о том, что «дешевые вещи не хороши; хорошие вещи не дешевы».

Янь Чжэнмин перевел дух и приготовился оценить сложившуюся ситуацию, но водяной пар затуманил его зрение, так что он ничего не смог разглядеть. Он невольно подумал о том, что услышал от Вэнь Я. По его мнению, Господин Бэймин являлся их старшим, все еще беспокоящимся о клане, даже несмотря на то, что пошел по Темному Пути. В прошлый раз, в Долине Демонов, он пожертвовал одной из своих душ ради спасения детей.

При этой мысли Янь Чжэнмин внезапно забеспокоился: черная тень перед ними, вероятно, была неполным первозданным духом, так как у него оставались лишь две из трех облачных душ, а призрачный заклинатель, с другой стороны, был кровожадным убийцей и не выглядел как кто-то, с кем можно шутить. Что если он победит даже Господина Бэймина?

Но эта мысль задержалась в его голове лишь на секунду или около того, прежде чем полностью исчезнуть. «Это битва между двумя темными заклинателями. Какая бы сторона ни победила, она не имеет к нам никакого отношения» – подумал Янь Чжэнмин и, придав своему лицу другое выражение, приготовился повернуться, чтобы прочитать Чэн Цяню лекцию. Однако, обернувшись, он обнаружил только, что, стоило ему отвлечься на мгновение, как Чэн Цянь снова пропал!

И Лужа тоже.

Их исчезновение заставило Янь Чжэнмина задохнуться от гнева, беспокойство забурлило в его животе. В волнении он огляделся, опасаясь, что оба этих отродья попались в лапы призрачных теней или, что они упали в море в суматохе.

– Молодой господин, там третий дядя!

Янь Чжэнмин, спотыкаясь, подбежал к младшему адепту и в направлении, в котором тот указывал, увидел, как Чэн Цянь и Лужа тихо приземлились на разбитую лодку учителя.

Крылья Лужи еще не успели исчезнуть, что делало очевидным их способ туда попасть. Янь Чжэнмин лишь одного не мог понять – как Чэн Цянь сумел уговорить ее.

Тем временем два дьявола продолжали свое сражение. В такой напряженной ситуации Янь Чжэнмин не мог впустую разглагольствовать о своем младшем брате; вместо этого он мог лишь смотреть на него. Заметив, как этот ублюдок машет ему из протекающей лодки, Янь Чжэнмин почувствовал в животе болевой спазм.

Он вдруг осознал, что «мягкий и тихий» младший брат оказался настолько храбрым, что мог запросто пренебречь жизнью и смертью. Этому мальчику было наплевать, упадет ли небо или содрогнется ли земля, он заботился лишь о нескольких людях. Поэтому, даже если оба этих темных заклинателя собирались проделать дыру в небесах, все, что он хотел сделать, – это найти своего учителя.

Мучунь чжэньжэнь так испугался прибытия своих учеников, что его сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Он поспешно сложил указательный и средний пальцы вместе, выстрелил сгустком духовной энергии в Лужу и Чэн Цяня, чтобы сбить их, и поднял руки, чтобы поймать их.

Он уже собирался отругать обоих, когда Чэн Цянь схватил его за рукав. Первой фразой, сорвавшейся с его уст, было:

– Учитель, с вами все в порядке?!

– Ах-ах! – повторила за ним Лужа.

Веки Мучунь чжэньжэня продолжали подергиваться. С одной стороны, он хотел дать каждому из них пощечину; с другой, его сердце настолько тронули и смягчили слова Чэн Цяня, что, в конце концов, он не смог сделать то, что хотел.

В этот момент над их головами раздался крик. Тело Цзян Пэна стало почти прозрачным, в его груди смутно виднелось ужасное пламя. Потоки темного, словно чернила, воздуха волнами поднимались к его лицу, затмевая даже белки глаз.

Ошеломленный, Мучунь пробормотал:

– Использовать свое тело как лампу… он что, сумасшедший?

Мучунь чжэньжэнь воткнул свой деревянный меч в палубу, и его облик изменился. Оружие в его руке, казалось, сделалось исключительно острым, без особых усилий вонзившись глубоко в деревянные доски. В то же мгновение вода, окружавшая их, поднялась, образуя шар, заключивший в себя мастера и его учеников.

Стоило Мучуню сделать это, как над морем снова пронесся невыразимый рев, такой оглушительный, что даже их сфера не могла полностью блокировать его, и такой скорбный, что казалось, будто тысячи призраков стонут одновременно. Зловещий вихрь поднялся вверх и собрал темные облака вместе. Молния зависла над ними, когда небесный полог окутал мир тьмой, затмив даже значимость образа Господина Бэймина.

Тени бесчинствовали, а фигура его становилась все более хрупкой. Под его ногами предательски вздымались волны. Он выглядел как самая несгибаемая заноза между небом и землей.

Наблюдая за этой фигурой, Чэн Цянь вдруг ясно понял: «Неважно, сколько вокруг врагов, они не смогут подчинить мою волю».

Могущественный темный совершенствующийся, способный очищать первозданных духов и победить нищую уродливую заклинательницу, дикий водяной дракон и необструганный деревянный меч, громы и молнии, раздробленная душа… Ослепительный свет меча Тан Ваньцю, опилки на кончиках пальцев мастера и одинокая спина Господина Бэймина… внезапно, все эти картины вспыхнули в сознании Чэн Цяня, и в этот миг что-то влетело в его тело, промчалось по ноющим и все еще восстанавливающимся каналам, пронося по ним отголоски боли.

Вздрогнув, Мучунь чжэньжэнь поспешил подхватить упавшего Чэн Цяня. Он не ожидал, что этот мальчик погрузится в свою первую медитацию в такой ситуации, и не был уверен в том, храбрился ли его ученик или ему просто суждено было встать на опасный путь в будущем.

Ситуация стала критической для Чэн Цяня. Небесный рынок всегда проходил на острове в Восточном море. На том острове были лес и горы, наполнявшие эту область духовной энергией. Теперь этот обильный поток чрезмерно поглощался телом Чэн Цяня, будто океан, хлынувший в маленький ручеек и почти разорвавший хрупкие каналы.

Лужа испугалась до смерти. Она беспомощно наблюдала, как ее третий старший брат свернулся калачиком от нахлынувшей боли.

В небе Цзян Пэн полностью превратился в огромную Пожирающую души лампу. Призрачные тени, многочисленные, как ивовые сережки, в мгновение ока оказались втянуты в зловещее пламя, и даже черный туман, покрывавший тело Господина Бэймина, почти рассеялся. Но, прежде чем кто-либо успел разглядеть его лицо, Господин Бэймин бросился к лампе с поразительной быстротой, словно мотылек, несущийся на огонь.

Однако, в тот момент, когда Господин Бэймин двинулся, Лужа внезапно потеряла контроль над своими крыльями и взлетела в воздух, будто что-то потянуло ее наверх.

Ужаснувшись, Мучунь чжэньжэнь выбросил вперед руку, чтобы схватить ее за одежду, вынужденный одновременно присматривать еще и за Чэн Цянем.

Только тогда он заметил яркий пояс на талии пухленькой девочки. Он дотянулся и снял его.

Мучунь вытряхнул из пояса деревянный талисман. Это был именно тот «следящий талисман», который Чэн Цянь поручил сделать Янь Чжэнмину.

Сам Чэн Цянь был всего лишь новичком, еще невполне понимавшим искусство создания заклинаний, а Янь Чжэнмин оставался не кем иным, как любителем. Вдобавок ко всему, они часто ссорились, пока создавали этот амулет, так как они вообще могли что-то правильно вырезать?

На самом деле, даже взглянув на него, Мучунь чжэньжэнь так и не понял, что это за заклинание.

Это не имело бы значения, будь оно полностью неверным. В лучшем случае, это осталось бы пустой тратой древесины. Самое опасное заключалось в том, что этот неизвестный амулет, казалось, теперь активировался!

Как раз в тот момент, когда Господин Бэймин и Пожирающая души лампа столкнулись в небе, всепоглощающая тьма боролась с неимоверной яркостью. Искра, вырвавшаяся из талисмана, стремительно растянулась и расширилась, превратившись в свет. Этот свет рванулся вверх и врезался в молнию, сошедшую с небес. На мгновение все ослепли, и мир перед ними побелел.

Наконец, пламя погасло. Господин Бэймин и Цзян Пэн исчезли, как и Мучунь чжэньжэнь с обоими своими учениками. Там, где они когда-то стояли, остались лишь клочья цветного шелка.

Чэн Цянь мучался от боли, сравнимой с тысячью порезами, прежде чем почувствовал, что она наконец-то отступила. Он думал, что умирает. В бессознательном состоянии ему показалось, будто бы он слышит тихий крик. Это была… младшая сестра?

Затем он услышал другой голос, шептавший:

– Ш-ш, не плачь.

Когда хныканье Лужи прекратилось, все вокруг Чэн Цяня, казалось, отодвинулось от него. Он перестал ощущать свои конечности, а вскоре и само свое существование. Ему казалось, что он погружается в незнакомое место и растворяется в нем.

Некоторое время спустя Чэн Цянь пришел в себя, и самочувствие его сделалось лучше, чем когда-либо прежде. Даже усталость и внутренние повреждения, полученные им в последние несколько дней, исчезли.

Он медленно выдохнул и зажмурился. Потом он обнаружил, что действительно оказался в незнакомом месте.

Оно выглядело как долина с невероятно огромным деревом. Его торчащий из земли ствол был высотой с дом, а под ним, у самых корней, лежал скелет.

Рядом со скелетом сидела его младшая сестра и незнакомый мужчина.

Ошеломленный, Чэн Цянь приподнялся.

– Старший… кто ты?

И тут Чэн Цяня осенило: он знает его! Это был тот самый человек с порванного портрета, который Чэн Цянь обнаружил на предпоследнем этаже библиотеки. Перед ногами этого человека безмолвно лежала тощая ласка, и нельзя было с уверенностью сказать, жива ли она.

Лужа с любопытством уставилась на незнакомца. Хотя ее человеческая часть не узнавала его, демоническая часть находила этого человека очень знакомым.

«Незнакомец» повернулся к Чэн Цяню, слабо улыбнувшись:

– Прошло совсем немного времени, а ты уже не узнаешь своего учителя?

Ноги Чэн Цяня слегка онемели; услышав знакомый голос, он сразу же упал обратно на землю.

– Учитель?

Как получилось, что его тощий коротконогий мастер стал таким красавцем?!

Постоянно слыша слово «учитель», Лужа понимала, что оно означает. Она издала удивленное «о» и склонила голову, в серьезной задумчивости разглядывая мужчину, пока из ее рта не потекла струйка блестящей слюны.

Заметив это, мужчина в длинном ханьфу вздохнул и тщательно вытер ей рот своими широкими рукавами.

– Только я, твой учитель, не стал бы ненавидеть тебя за это, моя грязная девочка. Если бы твой первый старший брат был здесь, он бы потушил тебя на обед.

Эта знакомая манера говорить вернула Лужице чувство родства. Она быстро забыла о том, как выглядел мастер до того, как его лицо «изменилось», и радостно высморкалась, испачкав чистые одежды учителя слезами и соплями.

Чэн Цянь был так смущен, что ему казалось, будто он спит. У него было столько вопросов, но он мог начать только с самых неотложных.

– Мастер, что это за место? И… как вы стали таким?

Мучунь чжэньжэнь достал табличку, разломившуюся на две половинки, и, бросив их в Чэн Цяня, угрюмо сказал:

– У тебя хватает наглости спрашивать меня об этом? Посмотрите, что вы, ребята, вырезали!

Чэн Цянь сразу понял, что это было то, над чем они работали полночи.

– Это… это следящий амулет, – пробормотал он.

Мучунь чжэньжэнь вздохнул:

– Как смеют любители вроде тебя трогать амулеты, которых ты никогда раньше не видел? У тебя действительно есть мужество… В этих линиях присутствует не одна ошибка, что делает этот талисман лишь заготовкой для отслеживающего. Первоначально он не имел никакой пользы, но Пожирающая души лампа и мощный первозданный дух Бэймина заставили его активироваться, и теперь он последовал за Господином Бэймином на его кладбище.

Чэн Цянь не мог не посмотреть на скелет под деревом.

Это Господин Бэймин?

Он мертв?

Много сомнений витало в голове Чэн Цяня. Он осторожно спросил:

– Учитель, вы его знаете?

Мучунь чжэньжэнь криво улыбнулся.

– Благодаря вам, ребята, я узнал его только сейчас.

С этими словами он выудил из рукава медную монету и сказал:

– Брат Вэнь Я дал мне три медные монеты ¹; теперь у меня осталась только эта.

 ¹ Три медные монеты были впервые упомянуты в 5 главе.

Кончики его пальцев выглядели ослепительно белыми в сравнении с ржавым медяком. Чэн Цянь обнаружил, что убогая внешность учителя с усами все еще была для него более привычной. Этот человек, словно сошедший с картины, казался Чэн Цяню таким далеким, будто в следующий момент он снова вернется в портрет.

Мучунь чжэньжэнь щелкнул по монете кончиком пальца, медь звякнула, и от нее отделилось туманное облако, превратившись в фигуру Господина Бэймина.

Внимательно посмотрев на мужчину, Мучунь чжэньжэнь, все еще придерживая Лужу, медленно опустился на колени и поздоровался:

– Господин.

Учитель ушел

Чэн Цянь был совершенно ошеломлен случившимся. Поначалу он терзался сомнениями касательно того, должен ли он теперь называть его «дедушкой».

Всего лишь год назад, когда Чэн Цянь впервые взошел на гору Фуяо, он слепо думал, что это был незаконный, но все же довольно приличный клан.

И было вполне понятно, почему он так решил; в конце концов, если не считать рассказов о странствующих заклинателях, в каких бы народных историях не описывались кланы, заслуживающие упоминания, в них всегда было множество людей, сражавшихся и интриговавших друг против друга?

Между тем у клана Фуяо был разве что глава с горсткой неоперившихся птенцов – возможно, даже банда молодых людей из сельской местности представляла собой нечто большее, чем это.

Но за последние пару дней Чэн Цянь очень последовательно узнал о том, что у него есть не только дядюшка-наставник, но и дедушка-наставник. Хоть тут и нечем было гордиться.

Просто взглянув на своего «дядю», совершавшего поразительные подвиги, и своего «дедушку», лучшего темного заклинателя в мире, а затем – на своего жалкого учителя, Чэн Цянь не мог не задаться вопросом, существовал ли клан Фуяо лишь для того, чтобы разъяснить миру смысл фразы «в то время как священник взбирается на столб, дьявол взбирается на десять».

И более того, Чэн Цянь колебался, какое определение лучше подходило клану Фуяо: «клан домашних птиц» или «центр демонических совершенствующихся»?

Как только его узнали, Господин Бэймин вздохнул. Черный туман вокруг его тела рассеялся, открыв истинное лицо.

В его манере держаться не было ни намека на превосходство, как не было и свирепых черт в его облике. В целом, он выглядел обычным человеком.

Запавшие глаза придавали его лицу еще больше привлекательности. Кроме того, этот легендарный мастер на самом деле оказался невзрачным мужчиной средних лет – изможденным, с желтоватым лицом и проступающей на висках сединой.

Спрятав ладони в длинных рукавах, Господин Бэймин стоял возле своего одинокого трупа. Затем он махнул рукой и сказал:

– Встань, Сяо Чунь. Ты никогда не становился передо мной на колени, когда я был жив, так зачем же делать это сейчас?

Мучунь чжэньжэнь охотно встал, как ему было велено, и положил Лужу на землю, позволив ей подползти к Чэн Цяню.

– Как бы там ни было, я навещаю вашу могилу; конечно, я должен преклонить колени перед моим предком.

Чэн Цянь: …

Он вдруг обнаружил, что это была традиция клана Фуяо – не проявлять должного уважения к своим старейшинам и мастерам.

– Я думал, что вы умерли, а первозданный дух переродился. Вот почему я даже принял Сяо Цяня за вашу реинкарнацию: его бацзы ¹ был таким же, и своим упрямым характером он напоминал вас. Но я никогда не думал... что ваша душа задержалась в этом мире, привязавшись к трем медным монетам, – Мучунь чжэньжэнь ненадолго замолчал, прежде чем обижено продолжить. – Господин, если уж вы и должны были к чему-то привязаться, то почему выбрали именно медные монеты? Даже если вы не смогли найти золото, серебряные слитки также были бы отличным решением!

¹ Бацзы: китайская астрологическая система для предсказания судьбы человека. 

Когда Господина Бэймина окутывал черный туман, его аура мастера Темного Пути сочилась из каждой поры, заставляя людей с готовностью падать ниц. Но, как только он открыл свой истинный облик, все это сошло на нет.

– Если бы я это сделал, разве у меня был бы шанс увидеть тебя снова? Ты бы промотал их, чтобы удовлетворить свои насущные потребности, – Господин Бэймин усмехнулся, глядя на Мучунь чжэньжэня с таким же мрачным выражением лица, с каким сам Мучунь разговаривал с Янь Чжэнмином.

– Господин, времена изменились. Наш клан уже не так беден, как прежде.

– Я знаю. Ты принял в ученики Бога изобилия, – иронически заметил Господин Бэймин, в прочем, не изменившись в лице.

После этого короткого разговора учитель и ученик на мгновение уставились друг на друга, прежде чем разразиться внезапным смехом, немало озадачившим Чэн Цяня.

Держа Лужицу, Чэн Цянь пристально смотрел на труп с ввалившимися глазами, совершенно не понимая, что так развеселило обоих старших.

Мгновение спустя Мучунь чжэньжэнь перестал смеяться и спросил:

– Одна из ваших душ рассеялась в Долине Демонов, а другая сгорела в Пожирающей души лампе, выходит, это последняя? Если надолго задержаться в этом мире, не имея ничего, на что можно было бы положиться, даже Господин Бэймин в конечном счете будет искоренен, верно?

– Это просто смерть, ничего серьезного, – Господин Бэймин снова улыбнулся.

– А как насчет старшего брата, он тоже умер?

Перед десятками кораблей и под бесчисленными взглядами Мучунь должен был называть его напрямую «Цзян Пэн». Но теперь, перед Господином Бэймином, скрывать было нечего, и он использовал обращение «старший брат».

Господин Бэймин помолчал, полуприкрыл глаза и ответил:

– Я прорвался сквозь темное пламя со всей силой оставшейся у меня и нанес ему тяжелый удар. Но твой старший брат соединил свое тело с Поглощающей души лампой; его дух стал ядром этой лампы и никогда больше не сможет войти в цикл реинкарнации. Он больше не может считаться человеком, так что, возможно, он мертв.

Мучунь чжэньжэнь некоторое время молчал, прежде чем снова спросить:

– Он узнал вас?

Господин Бэймин продолжал улыбаться, ничего на это не отвечая. Его молчание как бы говорило: «Теперь, когда все дошло до этого момента, имеет ли значение, узнал он меня или нет?»

Затем он повернулся к Чэн Цяню и доброжелательно сказал:

– Малыш, я вижу тебя уже в третий раз. Подойди сюда.

Чэн Цянь приблизился, но не подошел к Господину Бэймину, как ему было сказано. Вместо этого он молча шагнул к Мучунь чжэньжэню и холодно отдал должное Господину Бэймину, не зная, как к нему обращаться.

Несмотря на то, что учитель и Господин Бэймин, казалось, были очень близки, пока болтали, интуиция подсказывала Чэн Цяню, что на самом деле это может быть вовсе не так.

Если предположить, что все было именно так, как казалось сейчас, Чэн Цянь не мог понять, почему учитель не упомянул их «дедушку» хотя бы один раз за последние несколько лет и почему не пришел похоронить его.

Господин Бэймин опустил голову и терпеливо спросил:

– Ты такой дерзкий маленький негодяй, что решился на медитацию в подобной ситуации. На тебя снизошло озарение?

Чэн Цянь поколебался, прежде чем вежливо ответить:

– Просвещенный вами, старший, и Тан чжэньжэнь, я научился быть бесстрашным перед небом, землей, людьми и всем остальным.

Его ответ всколыхнул в сердце Господина Бэймина множество чувств. С минуту он внимательно изучал Чэн Цяня, прежде чем мягко сказать:

– Хороший мальчик. В конце концов, уничтоженная «родословная» нашего клана Фуяо вновь соединилась.

Чэн Цянь ужаснулся его словам.

Изменившаяся за долю секунды внешность учителя, кажущаяся безжизненной ласка и слова Цзян Пэна о том, что учитель наполовину мертв... все эти детали вспыхнули в голове Чэн Цяня, и перед ним воедино собрался факт, жестокий факт. Чэн Цянь мгновенно понял подтекст многозначительных слов Господина Бэймина.

Он резко повернул голову, недоверчиво взглянув на учителя, внезапно превратившегося в красивого мужчину.

Мучунь чжэньжэнь положил на голову Чэн Цяня ладонь, вздохнув:

– Если бы ты только мог поделиться своими знаниями с четвертым младшим братом… да, Сяо Цянь, твоя догадка верна. «Родословная» клана Фуяо оборвалась много лет назад. Я уже мертвый человек.

Чэн Цянь до скрежета стиснул зубы, но не произнес ни слова.

Мучунь чжэньжэнь не обратил на это никакого внимания.

– Прежний глава клана, а именно, мой учитель, переживал переломный момент в своем уединенном самосовершенствовании и не мог заниматься другими делами. В это время его первый ученик, Цзян Пэн, ступил на Темный Путь управления призраками и сбежал. Я отправился за ним, но переоценил свои способности и стал первой жертвой его Поглощающей души лампы. К счастью, его умения тогда еще не сформировались окончательно, и фрагмент моего первозданного духа смог уцелеть. Итак, я спасся и попал в тело умиравшего духа ласки, не сумевшего преодолеть Небесное Бедствие. Таким образом, я получил возможность унаследовать и передать печать главы клана.

Взгляд Господина Бэймина сделался печальным.

– Ты…

Мучунь чжэньжэнь рассмеялся.

– Я прекрасно справлялся с телом духа ласки. Единственная проблема заключалась в том, что он был слишком жаден.

– А ты не боишься, что твой первозданный дух истощится и рассеется, и что ты никогда не войдешь в цикл перерождения, если будешь использовать мертвое тело как свое собственное? – тихо сказал Господин Бэймин.

Мучунь чжэньжэнь слегка встряхнул рукавами и бросил быстрый взгляд на свои ноги. Затем, улыбаясь, сказал с безразличным видом, подражая Господину Бэймину:

– Ничего серьезного.

– Учитель, а кто испортил портрет в библиотеке? – тихо спросил Чэн Цянь.

Мучунь чжэньжэнь поразился:

– Разве я его не убрал? Ой ... наверное, то был я сам. Мой первозданный дух подвергся пыткам в Поглощающей души лампе, так что я не мог не выразить недовольство после того, как сбежал. Кроме того, тело духа ласки было мертво, и я поначалу не мог привыкнуть к нему. Так что, какое-то время, я находился в беспамятстве.

Он рассказывал о тех событиях, но при внимательном рассмотрении они все казались сильно преуменьшенными. Чэн Цянь вдруг почувствовал, как что-то сдавило ему грудь. Он обнял Мучунь чжэньжэня и зарылся лицом в складки его одежды.

Так тепло... как же случилось, что это был лишь обрывок его первозданного духа?

Мучунь продолжил:

– Овладев этим телом, я не смог даже на ноги подняться. Так что я катился и полз, пытаясь вернуться и найти учителя. Однако…

Господин Бэймин стоял одинокой тенью.

– Я увидел Четырех Святых, осаждающих гору Фуяо, – сказал Мучунь чжэньжэнь Чэн Цяню. – Только тогда я понял, что мой учитель на самом деле был на редкость талантливым демоном, появляющимся далеко не в каждом поколении. Четверо Святых были самыми могущественными людьми того времени. Поле битвы раскинулось от горы Фуяо до Безмятежной долины в двухстах ли оттуда, того места, где мы сейчас стоим. Эта битва вызвала Небесное Бедствие, превратившее долину в море огня. В течение следующих трех лет земля здесь оставалась безжизненной. Один из Четырех Святых погиб, а остальные получили тяжелые ранения. Я думаю, если бы они выбрали другое время, не тогда, когда мастер все еще находился в уединении, кто-то другой мог бы умереть под этим древним деревом.

Затем он повернулся к господину Бэймину.

– Я не знал, что вы уже достигли титула Бэймина. Пожалуйста, простите меня за мое невежество, учитель.

Мучунь чжэньжэнь был намеренно осторожен в выборе слов. По какой-то причине он не упомянул ни один из ключевых моментов: например, как Цзян Пэн встал на Темный Путь? Зачем ему убивать Мучуня? Как Господин Бэймин вступил на эту дорогу? Кто были эти Четверо Святых? И почему они так отчаянно сражались?

От начала истории и до ее конца Мучунь обозначил лишь ход событий без какого-либо упоминания причин.

В обычных обстоятельствах Чэн Цянь определенно расспросил бы учителя обо всех своих сомнениях. Но теперь это его совершенно не беспокоило. Он даже не мог дышать ровно, так, словно его грудь была забита ватой, и это вызывало желание громко всхлипнуть.

Мучунь чжэньжэнь мягко, но уверенно, высвободился из объятий Чэн Цяня. Он наклонился и поднял ветку, обернувшуюся деревянным мечом в его руке. Затем он вышел на поляну и сказал Чэн Цяню:

– Ты закончил изучать второй стиль; теперь я покажу тебе оставшиеся три. Смотри внимательно.

Чэн Цянь постоянно уговаривал Мучунь чжэньжэня научить его, но все неизменно заканчивалось тем, что его отсылали с мешком конфет. Но теперь, когда учитель наконец предложил ему поучиться, он не испытывал ни малейшего воодушевления по этому поводу.

Он знал, что учитель собирается их покинуть.

Некоторое время Чэн Цянь стоял абсолютно ошеломленный. Внезапно, будто потоки воды, прорвавшие плотину, из его глаз хлынули слезы. Он задержал дыхание и прикусил губу, тщетно пытаясь остановить рыдания.

Никогда прежде Чэн Цянь так не плакал. Даже когда его продали родители, он не проронил ни слезинки. Однако сейчас он рыдал так, словно завтра никогда не наступит.

Впервые в своей жизни Чэн Цянь испытал пронизывающую и неизлечимую боль, которую неспособен был выдержать и вынести. Она тлела в его сердце вместе с достоинством, которое он все время пытался сохранить.

Лужа осторожно потянула Чэн Цяня за подол, но он попросту проигнорировал ее, потому она тоже начала всхлипывать.

Господина Бэймина, казалось, это позабавило. Он спросил:

– Юноша, разве не ты говорил, что бесстрашен перед небом, землей и людьми? Почему ты сейчас хнычешь?

Чэн Цянь отчаянно пытался сдержать свой крик, но обнаружил, что, если ему и удавалось скрывать свои печали и радости, этих слез он скрыть не может. Он плакал и тер глаза, мир вокруг то размывался, то прояснялся вновь.

– Учитель, я не смогу, и вы меня этому не научите, ясно? Вы... вы больше не хотите нас видеть? – сказал Чэн Цянь сдавленным от рыданий голосом.

Мучунь медленно опустил деревянный меч. Он хотел успокоить юношу, но потом вспомнил, что Чэн Цянь – это не Хань Юань; его будет нелегко уговорить. После долгой паузы он сказал:

– Все дело в карме, это моя судьба. Даже если бы сегодняшние события не случились, у меня все равно оставалось бы не так много времени. Я не смогу заботиться о тебе всю жизнь.

Тут Мучунь чжэньжэнь остановился. Он знал, что бы он ни сказал, этот парнишка обязательно придерется к словам.

Мучунь взмахнул деревянным мечом, выставив его перед грудью, и сделал аккуратное первое движение. На этот раз он не читал абсурдную мнемоническую рифму и намеренно не медлил.

Первый стиль, «Длинный полет птицы Рух». Отважные юноши, высоко вознесшие свои идеалы, доберутся до луны.²

 ² Используется для описания человека, которого ждет большое будущее.

Второй стиль, «Поиск и преследование». Бесконечный прогресс и боль лежат в твердых движениях меча.

Третий стиль, «Неприятные последствия». Если каждый получит все, чего желает, он все равно останется муравьем на огромной земле; все, что кажется твердым, в конечном счете будет разрушено, как замок из песка, размываемый волнами.

Четвертый стиль, «Падение из процветания». Никто не сможет убежать от своей судьбы, даже пережив взлеты и падения.