Текст книги "Девяносто девять (СИ)"

Автор книги: odnoznachno_net

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 40 страниц)

– Разбирай генераторы, заберем столько деталей, сколько сможем. А я солью бензин.

Рейвен принялась за работу. Инструменты тоже были новенькими: отвертка приятно сидела в руке, а плоскогубцы оказались остро наточенными.

– Слушай, – сказала она, когда молчание надоело. – А почему вы не наведались сюда раньше?

– Необходимости не было, – пробурчал из темноты Белл. Фонарь он оставил Рейвен, а сам возился на ощупь. – Кроме того, я не был уверен, что все это до сих пор здесь.

– Ты про второго из этих твоих «мы»? Скажешь, кто это был?

Он снова сделал вид, что не услышал. По помещению разошелся запах бензина, послышались булькающие звуки.

– Он наверняка выдохся за эти годы, – вздохнула Рейвен.

– Ничего. Для наших нужд сгодится.

Рейвен вытащила из генератора якорь, достала коллектор и принялась отделять медные пластины.

– Ты всерьез собираешься всех их взорвать? – спросила она.

Беллами пробурчал что-то неразборчивое, и Рейвен уже собиралась съязвить на тему его общительности, как вдруг наверху послышались быстрые шаги, а потом раздался громовой звук, похожий на выстрел.

– Какого дьявола? – Белл побежал к лестнице и выбрался наверх, а Рейвен принялась скидывать в рюкзак уже отобранные детали. Когда она забросила сверху сумку с инструментами, было уже поздно.

– Сиди там! И тихо! – услышала она, после чего люк с грохотом захлопнулся, отрезая ее от остального мира.

***

Финн лез первым. Он слышал, как пыхтит внизу Харпер, и честно старался двигаться быстрее, но сил почти не было – все они ушли на то, чтобы добраться сюда. Беллами велел им проверить все верхние кабинки, но сумки нашлись почти сразу, и все проверять не пришлось.

– Харпер, смотри, – Финн показал рукой. – Это там.

Да, но чтобы залезть в кабину, нужно было проползти по поперечной балке колеса, каждую секунду рискуя свалиться вниз.

– У нас же нет веревки? – спросил Харпер.

– Мозгов у нас нет, – огрызнулся Финн. – Белл идиот, какого черта он не предупредил, что именно нужно будет делать.

Но отступать на таком этапе было бы глупо, и они решили рискнуть. Финн поднялся повыше, пропуская Харпера, а тот перелез с лестницы на балку, встал на четвереньки и медленно пополз вперед.

– Главное не смотреть вниз, – уговаривал себя Финн, передвигаясь, чтобы ползти следом. – Главное не смотреть вниз.

И, конечно, он посмотрел. Дьявол, это было так высоко, что голова немедленно закружилась, а руки стали ватными и непослушными.

– Соберись, – прошипел Финн сквозь зубы. – Элайза в плену у местных, и чтобы ее вернуть, ты должен доползти.

Это подействовало: не то чтобы стало сильно легче, но он по крайней мере снова ощутил собственные мышцы. Посмотрел вперед: Харпер уже забирался в кабинку.

Движение, еще одно, еще. Раз-два, раз-два. Думай-об-Элайзе. Думай-об-Элайзе.

Он почти дополз, когда внизу раздался истошный вопль:

– Мертвецы!

А следом вверх полетела ракета. Финн дернулся, рука соскользнула, и он распластался на балке, сильно ударившись о металл грудью.

– Финн! Что случилось? Давай сюда, ты уже близко!

Он не мог пошевелиться. Как будто бездна раскрылась под ним и манила, звала, обещая успокоение. Там, внизу, было безопасно, там было легко, там было ясно и светло. И ему отчаянно хотелось туда.

– Финн, мать твою перемать! Ползи сюда, ублюдок!

Он вздрогнул всем телом и опомнился. Харпер стоял, наполовину высунувшись из кабинки, и ругался в полный голос. Финн снова оперся на руки и пополз. Вниз его больше не тянуло.

***

– Какого хрена? – Беллами выскочил из генераторной и бросился к Миллеру. – Ну? Кто стрелял?

Миллер взглядом показал, кто, и Беллами все понял. Дрожащий всем телом Рот крепко сжимал в ладонях ракетницу и бормотал себе под нос:

– Мертвецы, мертвецы, они идут, они идут чтобы съесть нас, мертвецы идут.

Беллами шагнул к нему и отвесил оплеуху. Посмотрел в безумные глаза и отвесил еще одну.

– Я уже пробовал, – сказал Миллер. – Не помогло.

– Урод. Теперь мертвяки точно придут за нами, на этот звук здесь весь парк соберется.

Он вырвал из рук Рота ракетницу, ухватил его за шиворот и толкнул к лестнице.

– Лезь, придурок. Лезь наверх. Миллер, я за ним, ты замыкающий.

– А Рейвен?

Беллами посмотрел в сторону проката роликов. Оттуда на них надвигалась толпа голов в пятьдесят.

– Рейв, сиди там! – крикнул он вниз прежде чем наглухо закрыть люк. – И тихо!

Из-за говнюка Рота все шло не по плану. Единственным шансом было переждать, пока мертвецы поймут, что еда им не достанется, и разбредутся к чертовой матери. Беллами подтянулся на руках и полез вверх за Ротом.

– Живей, – подгонял он, – за нами еще Миллер, и нужно залезть как можно выше.

Из кабинки наверху справа им махали Финн и Харпер. Это вселяло надежду: вряд ли они бы остались там, если бы ничего не нашли.

– Я не могу, – Рот вдруг остановился и прижался щекой к лестнице. – Я не могу. Я не полезу.

Беллами посмотрел вниз, на Миллера.

– Лезь, ублюдок! Лезь, иначе я сброшу тебя вниз!

– Белл! Они здесь!

Первые мертвяки уже залезли на платформу. Миллер оттолкнул одного, пырнул ножом второго, но третий вцепился в его плечи и примеривался укусить.

Беллами не знал, что делать. Решать надо было быстро, и в его голове вихрем пронеслось: «Миллер или Рот»? Ответ был очевиден.

– Последний раз, ублюдок! Ползи или умрешь!

Он крепко схватил Рота за ногу и дернул, но тот вцепился крепко.

– Миллер! – заорал Беллами. – Лезь, твою мать!

– Лестница не выдержит!

– Плевать! Лезь!

Он увидел как Миллер отпихивает мертвеца, как хватается руками за лестницу, понял, что он до сих пор медлит.

– Да чтоб ты сдох! – заорал Беллами и подтянувшись выше, ударил Рота кулаком в поясницу, а следующим движением схватил за куртку его обмякшее тело и сбросил вниз.

Он не стал смотреть, как падает тело, не стал смотреть, как его обступают мертвецы. Его заботило только одно: успеет ли Миллер подняться. И Миллер успел. Потный, грязный, он уже через пятнадцать секунд оказался прямо под Беллами.

– Они… он…

– Я не хочу знать. Понял? Не хочу. Таким слабакам не место среди нас, и он получил то, что заслуживал. А теперь полезли, надо добраться до Финна и Харпера.

Он перенес усталое тело на балку и пополз вперед, стараясь не смотреть вниз, туда, где десятки мертвецов на куски разрывали тело Рота.

***

Добравшись до замка призраков, Элайза первым делом затащила Алисию внутрь, а потом забаррикадировала дверь. Они оказались в огромном зале, украшенном искусственной паутиной, портьерами, заляпанными искусственной кровью и искусственным же ручьем, в котором воды, конечно, давно уже не было.

Закончив с дверью, Элайза обессиленно свалилась на пол рядом с Алисией и прислонилась спиной к шершавой стене.

– Отдохну немного и осмотрю твою ногу, – пообещала она. – Мне нужно… немного времени.

Алисия ничего не ответила: она тоже потеряла все силы и теперь сидела молча, тяжело дышала и, кажется, даже подрагивала.

– Тебе холодно? – спросила Элайза.

– Нет.

Прошло долгих полчаса прежде чем они смогли заговорить снова.

– Сумка на правом бедре, – сказала Алисия. Элайза покосилась на нее. – Сумка. Достань из нее фляжку.

Непослушные пальцы прошлись по бедру, нащупали выпуклость и, еле-еле справившись с пуговицами, достали металлическую фляжку. Элайза кое-как открутила крышку, и поднесла фляжку к губам Алисии. Та сделала глоток и отрицательно покачала головой.

После этого Элайза тоже не рискнула пить больше. Один несчастный глоток для обезвоженного организма – это было скорее мучением, чем облегчением, но губы смочились и стали чуть более послушными.

– Будет больно, – предупредила Элайза, усаживаясь боком и аккуратно отделяя меч от ноги Алисии. Несмотря на обмотку, меч все-таки оставил длинную царапину, но Алисия, казалось, не обратила на боль никакого внимания.

– Тебе следовало оставить меня там, – медленно произнесла она. – Теперь вместо одного умрут двое.

Элайза провела кончиками пальцев вдоль царапины, проверяя степень повреждения и оглянулась в поисках подходящей палки.

– Кажется, когда тебе спасают жизнь, надо говорить «спасибо».

Она с трудом поднялась на ноги, дошла до разломанного стула, валяющегося в углу, и кое-как отломала ножку. Не прекрасное решение проблемы, но все же лучше, чем меч. Который, вполне возможно, еще понадобится.

– Я серьезно, – сказала Алисия, когда Элайза вернулась и принялась приматывать импровизированную шину к ее ноге. – Хороший лидер обязан принимать тяжелые решения. Что было бы с твоими людьми, если бы ты погибла здесь из-за меня?

– Кто бы говорил, – огрызнулась Элайза. – Тебя никто не просил следовать за мной, верно? Но ты все же пошла.

– Я уже объяснила, почему.

Она охнула, когда Элайза завязала последний узел. И это на мгновение сделало ее лицо похожим на человеческое: это было лицо не великой командующей, а испуганной девушки, попавшей в западню. Очень красивое и очень нежное лицо.

– Что означают слова, которые ты произнесла над телом своего воина? – спросила Элайза, снова усаживаясь рядом.

Алисия долго молчала прежде чем ответить.

– Они означают: добьюсь того, чтобы ты обо мне помнил. Этими словами мы провожаем в последний путь павших, этими словами мы даем обещание сделать так, чтобы они гордились нами.

– Красиво, – улыбнулась Элайза. – Удивительно: всего за пять лет вы и впрямь создали новую цивилизацию. Пусть воинственную, пусть почти дикую, но…

– Ты ничего не знаешь о нашей цивилизации, – перебила Алисия. – Ты видела только малую часть. Ты не видела наших школ, наших театров, наших картинных галерей. Мы не дикари. И когда-нибудь ты это поймешь.

Элайза посмотрела на нее: она закрыла глаза и запрокинула назад голову. Рука сама собой потянулась, чтобы коснуться ладонью лба.

– Что ты делаешь? – глаза открылись, и Элайза могла бы поклясться, что в них был страх.

– Измеряю температуру. Ты вся горишь – возможно, в рану попала инфекция.

Алисия усмехнулась, снова закрыв глаза.

– Выходит, ты зря тратила силы на мое спасение, Элайза из небесных людей. Похоже, моя судьба – умереть сегодня.

– Но разве Густус не пойдет тебя искать?

– Нет. Он получил точный приказ и будет следовать ему до конца. Если я не подам вестей до заката, он уведет людей обратно в Люмен.

Элайза вздохнула. Что ж, в таком случае они, похоже, умрут здесь вместе. Не от зубов мертвецов, так от пуль снайпера, не от пуль снайпера, так от обезвоживания.

– Кто в тебя стрелял? – спросила она. – Раз уж у нас нет шансов, можешь хотя бы удовлетворить мое любопытство?

Тень усмешки скользнула по губам Алисии. Она ответила, не открывая глаз:

– Только один народ в этой части земли жаждет моей смерти.

– Морской народ?

– Да.

Элайза уже хотела задать новый вопрос, но Алисия вдруг продолжила:

– Пять лет назад моя семья вместе с семьей Салазар спасалась из зараженного Лос Анджелеса. Их было трое: Гризельда Салазар, Офелия Салазар и Дэниел Салазар. А потом…

– Кто-то из них умер?

Алисия вздохнула.

– Многие тогда умерли, Элайза из небесных людей. Мой брат, и Гризельда, и многие другие. Когда стало ясно, что нужно объединяться общинами, мы с Дэниелом оказались по разные стороны баррикад.

– Почему?

– Потому что он хотел убить всех, кого сможет убить, а я хотела спасти всех, кого смогу.

Элайза ничего не понимала. А как же «кровь за кровь»? Как же «хочешь мира – готовься к войне»?

– Для Дэниела всегда была важна только его семья. Его жена, его дочь, и те, кто потом стал частью этой семьи. А на всех остальных ему было плевать. Принцип «кровь за кровь» появился в первую очередь из-за него.

Алисия замолчала, углубившись в воспоминания. По ее лицу было видно, как тяжелы они были.

– Шла война, и морские люди не хотели присоединяться к коалиции. Но были среди них те, кто готов был уйти, кто хотел уйти. Им не позволили.

– Что он сделал? – тихо спросила Элайза.

– Он прислал мне их головы. Четырнадцать голов. Их принесли к Люмену и бросили за ворота.

Элайзу передернуло. Она представила как Алисия – тогда еще совсем девочка! – вышла на балкон и увидела их: четырнадцать отрубленных голов, все еще шевелящих глазами, все еще подающих признаки жизни. Только жизни ли?

– Что ты сделала? Чем ответила ему?

Повинуясь безотчетному желанию она нащупала ладонь Алисии и сжала крепко. Но та, похоже, даже не заметила.

– Я должна была показать остальным, что такое Люмен и что такое земляне. Альянс только создавался, и было немало сомневающихся. Мне нужно было сделать так, чтобы они не сомневались.

Она словно оправдывалась, и по этим словам Элайза поняла, что дальше будет еще хуже. Она не ошиблась.

– Я велела привезти мне его дочь. И мои люди сделали это.

«О, Господи».

– Она стала заложником в этой войне, заложником, показывающим, что Люмен силен, что я – сильна, что альянс жив и будет жить очень долго.

Элайза потянула руку, чтобы убрать, но Алисия не дала: крепко, до боли сжала ее пальцы и сказала:

– Офелия стала моей. Не по принуждению, а потому, что хотела этого. Спустя год она убежала из Люмена, чтобы навестить отца. На следующий день он прислал мне ее обратно.

Она говорила, а Элайза как будто впитывала в себя ее голос, видела ее глазами, слушала ее ушами.

Вот она стоит посреди тронного зала – молодая напуганная девчонка, бросившая все силы на поиски любимой, сомневающаяся в себе, страшащаяся будущего и вынужденная тащить на плечах огромную ношу ответственности.

Густус входит в зал, а следом за ним четверо воинов вносят огромный ящик.

– Это подарок от лидера морского народа, – говорит он, нахмурившись. – Командующая, я принес это сюда, но вам решать, нужно ли открывать это.

И она смотрит на ящик, и понимает, хорошо понимает, что там, и адская боль подступает от ее груди к горлу, но она не имеет права, не имеет никакого права показать эту боль, выразить ее. Она смотрит холодными глазами и делает знак: «Открывайте».

Воины откидывают крышку, и наружу рвется прикованная цепями Офелия. Нет, не Офелия, потому что у Офелии не было этой рваной раны на груди, не было такого пустого и одновременно безумного взгляда, и таких поседевших волос у Офелии не было тоже.

– Командующая… – произносит Густус, но она снова останавливает его.

Она смотрит на ту, в ком был весь смысл ее жизни, на ту, кто стал ее первой любовью, на ту, кто пришел в ее жизнь врагом и стал в этой жизни самым важным, самым дорогим человеком.

Она не может плакать, она не может кричать, она может только стоять и смотреть. И прочитав кривое, выведенное кровью на рубашке Офелии «Ex ungue leonem», она произносит медленно и строго:

– Faciam ut mei memineris.

А потом делает шаг вперед, вынимая из ножен меч, и одним ударом пронзает насквозь поседевшую голову.

– Густус, – говорит, бросая меч на пол. – Уберите это отсюда. И передайте морскому льву, что я готова встретиться с ним и обсудить условия перемирия.

Алисия замолчала, а Элайза вдруг поняла, что плачет. Слезы неконтролируемо текли по щекам, а в груди ужасно болело тоской и отчаянием.

– Тогда я поняла, что чувства делают нас слабыми, Элайза из небесных людей, – услышала она холодное. – А лидер не может и не должен быть слабым. То, что ты отправилась спасать неизвестных тебе людей – это слабость. То, что ты не бросила меня сегодня – слабость тоже. Ты слаба, и поэтому не выживешь в новом мире.

Переход от сочувствия к ненависти был таким резким, что Элайза с силой отдернула руку и отодвинулась. Алисия, еще секунду назад казавшаяся ей несчастной девочкой, теперь снова куда сильнее походила на циничную сволочь, нежели на что-нибудь другое.

– И что? – спросила Элайза. – После Офелии ты решила никого не подпускать к себе? Решила, что чувства это слабость и перестала их испытывать?

В темноте она увидела как кивает Алисия и вдруг, не успев подумать что делает, наклонилась к ней и прислонилась лбом к щеке.

– А ведь ты врешь, – прошептала она, ощущая, как щека дергается коротко и нервно. – Ты пошла за мной не потому, что я нужна тебе как лидер небесных. Ты пошла за мной, потому что беспокоилась.

Алисия отвернулась, но Элайза снова придвинулась к ней и коснулась губами волос на затылке.

– Давай, скажи, что это не так. Скажи, что командующая землян отправилась за глупой девчонкой из каких-то высших соображений. Скажи, если хочешь, но я тебе не поверю.

Она шептала в затылок и чувствовала как от ее дыхания шевелятся волосы, чувствовала как напрягается тело Алисии, как ее мышцы становятся каменными и жесткими.

– Я видела тебя, прощающейся с телом твоего воина, – зашептала она снова. – И знаешь, что? Тебе было жаль его. И его, и еще двоих, и всех, кого убили мы, и всех, кого оставили умирать Финн и Белл. Ты хранишь рисунки в тронном зале, за картой. Я видела эти рисунки, их очень много, и на каждом – те, по кому ты продолжаешь скорбеть. Ты умеешь чувствовать, Лекса. И твои чувства – это не слабость, это сила.

Дыхание Алисии остановилось на секунду. Элайза перестала дышать тоже. Ее с головы до ног накрыло ощущением дежа-вю. Как будто все это уже было, как будто так уже было, и пусть не совсем так, пусть чуть-чуть иначе, но было, совершенно точно!

– Ты назвала меня Лексой, – услышала она растерянное.

– Прости, – прошептала. – Я не знаю, почему именно это имя. Я не знаю никого с таким именем, но…

– Но оно кажется тебе знакомым. Мне тоже.

Алисия повернула голову и посмотрела на нее. Зеленые глаза не были сейчас ледяными, вовсе нет, напротив, в них как будто плескались волны удивления, и надежды, и чего-то еще, чего-то, что Элайза пока не могла различить.

– Лек-са, – произнесла она вслух, будто пробуя на вкус это имя. – Лекса.

И в ту секунду, когда она почти вспомнила, когда она почти поняла, снаружи прогремел взрыв.

========== Глава 12. Descensus averno facilis est ==========

– Ты… Ты убил его… Ублюдок! Сукин сын!

Финн набросился на Беллами и повалил его на спину. У него до сих пор звучал в ушах предсмертный крик Рота. Пусть он трус, пусть он растерялся и испугался, но убивать своих – это… это…

Миллер оттащил его в сторону, и Беллами поднялся на ноги. Кабинка угрожающе качалась.

– Успокойся, – бросил он сквозь зубы. – Выбор стоял: либо погибнет уродец, либо Миллер. Я сделал выбор.

– А где Рейвен? Где, твою мать, Рейвен? Ты что, бросил ее внизу?

– Она жива. Я закрыл люк, мертвяки туда не пролезут.

Отпустило, стало немного легче. Харпер перегнулся через борт кабинки и посмотрел вниз.

– Надо чем-то отвлечь их, – сказал он. – У тебя остались сигнальные ракеты?

– Они все были у Рота, – ответил Беллами. Он отпихнул Миллера и принялся распаковывать лежащие под сиденьями сумки. – Но здесь должно что-то быть.

Финн встал за его спиной и посмотрел. Черт возьми, там был целый арсенал! Десяток автоматов, залитых маслом и упакованных в пластик, кирпичи взрывчатки, дымовые шашки, несколько пистолетов и коробки с патронами.

– Кто оставил все это здесь? – спросил Миллер. – И почему это до сих пор не забрали?

Беллами вытащил из сумки ракетницу и, не отвечая, перезарядил ее. Прицелился и выстрелил.

– Все не уйдут, – сказал Финн, проследив взглядом за улетающей вдаль ракетой. – В лучшем случае часть.

– Остальных можно перестрелять, – предложил Харпер.

– Чтобы на выстрелы пришло еще больше? Это не вариант.

Беллами сел на пол и принялся набивать патронами обоймы.

– Лучше переждем, – сказал он. – Спешить нам некуда, а рано или поздно они все равно разойдутся.

– Некуда спешить? – вспыхнул Финн. – А что насчет Рейв? Она одна там, в темноте.

– Ей ничего не угрожает. И у нее есть фонарь.

Финн махнул рукой и, присев на сиденье, принялся наблюдать за мертвяками. Он видел как часть из них отделилась и ушла в сторону детской площадки. Но большая часть осталась.

– У тебя в сумках нет бинокля или чего-то вроде? – спросил он.

– Миллер, проверь.

Бинокль нашелся. Военный, очень мощный и тяжелый. Финн кое-как настроил его, продолжая наблюдать за удаляющимся стадом. И вдруг он увидел Элайзу.

Она сидела на детской площадке и смотрела в их сторону. На мгновение ему показалось, что они встретились взглядами.

– Господи, там Эл! – выкрикнул Финн. – Там Эл! И все эти мертвые идут к ней!

Беллами вскочил на ноги, от чего кабинка зашаталась еще сильнее, и отобрал у него бинокль. Несколько секунд он стоял и смотрел, ничего не говоря.

– Она заметила их и бежит в сторону, – произнес он наконец. – Пытается укрыться в пункте аренды. Дура! Там же наверняка заперта дверь! Беги дальше!

Финна заколотило. Он попытался отобрать бинокль обратно, но Беллами не отдал. Он смотрел и было видно как бледнеет его грязное лицо.

– Там кто-то еще, – сказал он. – Там точно есть кто-то еще.

– Кто?

Неожиданно он сам сунул бинокль в руки Финна. Тот прильнул к окулярам.

Он видел как на крыше пункта аренды появляются люди, лица было трудно разглядеть – для этого пришлось бы снова настраивать бинокль – но было ясно, что это земляне.

– Чего вы ждете? – прошипел Финн. – Помогите ей!

И будто откликаясь на его просьбу, один из землян наклонился и за руку втянул Элайзу на крышу.

– Что там? – встревоженно спросил Миллер.

– Она в порядке. Там земляне, и они спасли ее. Но под ними до сих пор несколько десятков мертвяков.

Ему отчаянно хотелось быть там, с ней. Защитить ее, успокоить, прикрыть собой. Но единственное, что он мог сделать – это смотреть. Смотреть, как земляне из луков расстреливают мертвецов, как один за другим те падают, сраженные меткими выстрелами.

Но потом что-то произошло.

– Какого… – прошептал он, увидев, как один из землян падает с крыши на землю. Следом за ним рухнул второй, а потом и третий. – В них кто-то стреляет! Белл, в них стреляют!

Беллами отобрал у него бинокль, посмотрел и повернулся в другую сторону. Его пальцы подкручивали что-то, а руки двигались медленно и плавно.

– Там, – сказал он наконец. – Снайпер.

Откуда в мертвом городе мог взяться снайпер? Финн ничего не понимал. И зачем этот чертов снайпер стреляет в землян? Стреляет в Элайзу?

– Надо что-то делать, – сказал он быстро. – Надо помочь ей.

– Каким образом? – прошипел Беллами. – Я не смогу снять его отсюда. Дальности выстрела не хватит.

Финн резким ударом пнул его под колено и отобрал бинокль. Посмотрел на крышу пункта проката: на ней никого не было.

– Куда она делась? Он что… Убил ее?

Все его внутренности сдавило в кулак. Если бы мог, он завыл бы в голос. Неужели Элайзу убили? Нет, нет, это невозможно, этого не может быть.

– Успокойся, – сказал ему Беллами. – От того, что ты дергаешься, никому лучше не станет.

Он за шиворот куртки встряхнул Финна и заставил посмотреть на себя.

– Если она мертва, ты уже ничем не поможешь. Но если ей хватило ума слезть с крыши, то она в безопасности под прикрытием стены.

– Надолго ли? – уточнил Миллер.

Ответа не было. Финну показалось, что Беллами прекрасно знает, кто такой этот снайпер, но это была лишь ничем не подтвержденная догадка.

– Надо выбираться, – сказал он. – Что, если взорвать все это стадо к чертям?

Беллами усмехнулся.

– А вместе с ним взорвать и твою девушку? Я сильно сомневаюсь, что платформа переживет взрыв.

Финну стало стыдно: в тревоге об Элайзе он совсем забыл о Рейвен.

– Подождите, – услышал он голос Харпера, завладевшего биноклем. – Там что-то происходит.

Все замерли.

– Я вижу что-то странное, – сказал Харпер. – Как будто… Кто-то тащит на себе труп и в него стреляют. Один, два… пять выстрелов. Побежали!

– Кто? Кто побежал?

– Элайза и какая-то девчонка. Все, они в кустах. Теперь не достанет.

Финн выдохнул. Элайза жива, а это уже что-то.

– Харпер, продолжай следить, – распорядился Беллами. – Остальные пакуйте барахло в рюкзаки. Здесь оставаться точно нельзя.

Он перегнулся через бортик и посмотрел вниз. Финн встал рядом.

– Голов пятьдесят навскидку? – спросил он.

– Скорее под сотню. Быстро всех не перебьем, только патроны потратим и привлечем еще больше мертвых. Нужно как-то убрать их всех разом.

Финн кивнул: он думал о том же.

– Что, если кто-то из нас уведет их в сторону, а уже там взорвем? – предложил он.

– Сыграешь в камикадзе? – усмехнулся Беллами.

– Нет. Я бегаю быстрее, чем они, и успею отойти дальше зоны поражения.

Они переговаривались тихо, чтобы остальные не слышали. Финн не знал, почему, но чувствовал, что это правильно.

– У нас ящик гранат, – сказал Беллами. – Это двадцать штук. Зона максимального поражения – футов тридцать, но мелкие осколки могут разлететься и на триста пятьдесят. Вопрос в том, сможешь ли ты бежать настолько быстро.

– Думаю, я рискну.

Они переглянулись. Наверное, Белл что-то прочитал в его взгляде, потому что дальше спорить не стал.

– Хорошо. Лезть по лестнице в кашу – это самоубийство. Тебе придется перебраться вон в ту кабину, – он показал первую от земли, – оттуда спрыгнуть, привлечь к себе внимание и увести их. Если сможешь увести большую часть, остальных мы уберем автоматами.

Финн прикинул расстояние.

– Кто будет кидать гранаты?

– Придется тебе. Отсюда велик шанс промахнуться.

Они извлекли из сумки деревянный ящик, вскрыли его и вынули жестянки с запалами. Беллами умело достал три гранаты и вставил запалы.

– Одна в руке, остальные в карманы, – сказал он. – Зажмешь пальцами, чтобы прижать рычаг к корпусу. Когда будешь готов, выдернешь чеку и метнешь, после этого падай на землю и закрывай голову руками.

– Сколько времени у меня будет? – спросил Финн, распихивая гранаты по карманам.

– На то чтобы отбежать? Секунды три, не больше.

– В колледже я пробегал стометровку за пятнадцать секунд, – вспомнил Финн.

– Сегодня у тебя будет три, – повторил Беллами. – Запомни: бросил гранату, побежал, отсчитал три Миссисипи и упал мордой вниз.

Финн кивнул.

– Зачем оставшиеся две?

– Вторая – на случай если первая не сработает. А третья – на случай, если тебя окружат.

Все было ясно: спасти всех или умереть героем. Неплохой выбор для парня, осужденного за преступление против свободы и достоинства личности, а?

– Ладно, – сказал Финн, подумав. – Я готов. Если что, передайте Рейвен, что я люблю ее.

– А что передать Элайзе? – Беллами смотрел пристально и взгляд его был тяжелым.

Финн вздохнул.

– Элайзе скажите: «Поступки сильнее слов». Она поймет.

Он пожал руку Харперу, хлопнул по плечу Миллера, кивнул Беллами. Перелез через бортик и пополз по балке к центру колеса.

***

Над головой раздавался топот множества ног. Рейвен выключила фонарь, чтобы не тратить батарейку, и ждала, когда глаза привыкнут к темноте. Ей было страшно не за себя: вряд ли трупаки додумались бы откинуть крышку люка. Она боялась за тех, кто остался наверху.

Сквозь топот до нее вдруг донесся приглушенный вопль. Это был вопль ужаса, вопль отчаянного ужаса, и она знала: он был предсмертным.

Кто? Беллами, Харпер, Рот, Миллер, Финн… Кто из них?

Она не знала. О том чтобы выбраться наверх, нечего было и думать. Чем она сможет помочь? Если мертвяки заполонили собой платформу, то она даже люк поднять не сможет.

Оставалось только ждать.

Рейвен присела в углу, прикрыла глаза и постаралась успокоиться. В голову как назло немедленно полезли воспоминания.

– Чем занята? – он заглянул в ее камеру и продемонстрировал здоровенный кусок пирога: – Хочешь? Одна из чокнутых испекла, и я успел урвать для тебя кусок.

– Разве принцесса больше не требует честного распределения еды? – спросила Рейвен, двигаясь на кровати, чтобы он мог сесть рядом. Она нагнулась и откусила от пирога.

– Она сделала лучше, – усмехнулся Финн. – Теперь еда распределяется между группами, а внутри групп каждый может делать что хочет. Кусай еще. Я принес это тебе.

Рейвен послушно откусила. Пирог был вкусным: песочное тесто и консервированные ягоды. Жаль, что не свежие, но свежих им не видать ближайшие четыре с половиной года.

– Ты по-прежнему с милитаристами? – спросила она.

Финн кивнул, и она продолжила.

– Когда это кончится? Я же вижу, как тебе это тяжело. Может, ты попросишь ее использовать другого шпиона?

– Другому они не поверят. А кроме того, я хочу приносить пользу.

– Пользу группе или пользу принцессе?

Она знала, что это дурацкий вопрос, и знала, что он вызовет только новые споры, но не смогла удержаться. Ей не нравилось то, как Финн смотрел на Элайзу, не нравилось, что он был готов подчиняться любому ее указанию. А еще ей не нравилось, что в последний месяц он все чаще оставался ночевать в своей камере.

– Эй, детка, – он улыбнулся свой фирменной, сводящей с ума улыбкой и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. – Не вздумай ревновать, ладно? Ты же знаешь: я люблю тебя.

Она знала. Но вместе с тем знала и то, что эта любовь с каждым днем изменяется, становится тоньше, меньше. Она видела, что происходит, и не знала, что ей с этим делать.

– Забавно, – сказала Рейвен вслух. – Эта девчонка увела у меня парня, а я даже не могу обвинять ее в этом.

И она действительно не могла. Все вышло так странно и глупо, словно она была вообще ни при чем: все, от начала и до конца, сделал сам Финн.

Это была годовщина заключения сотни под стражу. В честь знаменательного события Телузер вещал с экрана дольше, чем обычно, и чтобы заглушить его мерзкий голос, милитаристы решили устроить собственный митинг.

Атом – красавчик с лицом херувима – забрался на стол и принялся толкать речь, перекрикивая Телузера. Спич его, на взгляд Рейвен, был довольно бессмысленным, но когда он добрался до цвета кожи Телузера, бессвязные слова немедленно обрели значение.

– Что ты имеешь против черных? – заорал Коннор. – Вы посмотрите на эту белую жопу: она еще и разговаривает!

– Что я имею против черных? – засмеялся Атом. – Ничего, пока они знают свое место. Мой прадед владел целой сотней черномазых, и они по очереди отлично вытирали ему задницу после утреннего туалета!

Коннор, зарычав, бросился вперед и за ногу стащил Атома со стола. Он успел ударить его лишь раз, прежде чем Стерлинг и Вик оттащили его и повалили на пол.

– Прекратите! – закричал Финн. – Что вы делаете?

Атом, Стерлинг и Вик избивали лежащего на полу Коннора. Они делали это с такой яростью, с такой злостью, что Рейвен боялась даже сделать шаг в их сторону.

– Достаточно!

В зал вошла Элайза в окружении своей обычной свиты, и все стихли.

– Что здесь происходит?

– Этот урод напал на Атома, – прошипел Вик. – Мы всего лишь показываем ему его место.

Элайза посмотрела на Финна, и тот едва заметно покачал головой.

– Отойдите от него, – велела Элайза и встала на колени рядом с избитым Коннором. – Принесите бинты и антисептик. И побольше льда.

– А я думаю, что бинты не понадобятся.

Рейвен посмотрела: Мерфи стоял у входа в зал, обнаженный до пояса и окруженный остальными милитаристами. И вид у него был отчаянно воинственный.

– Отойди, принцесса, – сказал он с усмешкой. – И дай ребятам закончить начатое.