Текст книги "Я слышу плач за горизонтом (СИ)"

Автор книги: NUna MOon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 43 страниц)

«Вот ни к черту бабская сентиментальность…»

Возможно, во мне просто сыграли все те эмоции, которые я испытала за то время, что провела в лагере Вааса: тот разговор с ним о покупателе, встреча с Евой, ее истерика. Я волновалась о том, что с ней сделают, волновалась о том, как нам спастись, а о том, что я пережила здесь, на холме, чуть нахер на прикончив себя своими же руками, я вообще молчу. Я выплакала все, что держала в себе эти дни на острове. Все нервы вылились наружу, оголяя мою слабость, да еще и перед кем – перед гребаным Монтенегро!

Ваас отдышался, не сводя глаз с жертвы – туман в его глазах рассеялся, пелена спала, а затем пират негромко, но грозно приказал:

– Везите его к Эрнхарду… Дарю тебе жизнь, свинья.

Двое бугаев тут же уволокли с холма избитого мужчину. Стоило им скрыться за невысокими хижинами, как главарь пиратов, с недовольной миной осмотрев сбитые в кровь костяшки, устремил убийственный взгляд на пиратское сборище. Пират стоял спиной ко мне, и я не видела его глаз, но он однозначно построил их всех по струнке смирно.

– Я не понял, amigos. Шоу намечается? Иначе не вижу смысла блять в вашем здесь присутствии.

Глок в руке мужчины выглядел очень недружелюбно, и толпа поспешила рассосаться, спускаясь с холма. Безучастным остался только Арэс – парень запрокинул дуло винтовки на плечо, поочередно кидая обыденный взгляд то на меня, то на босса. Ваас закурил, подходя ближе к нам, и окинул паренька скептическим взглядом.

– А ты чего встал?

– Так это, босс… Вы же меня к ней приставили, – беспечно пожал плечами Арэс, тыкнув в мою сторону пальцем.

– Охуеть новости. Неужели, muchacho?

– Я был на очереди после Тони. Выходит, подошла моя смена.

Главарь пиратов выгнул бровь, бросая на меня подозрительный взор – я поспешила спрятать глаза в пол.

– Значит, после Тони… – медленно повторил пират, не отрывая от меня глаз.

Затем Монтенегро вдруг усмехнулся, выпуская кольцо дыма изо рта.

– Чувак, иди-ка ты, проверь пленных… Нам с Mary надо перетереть кое о чем, да, солнышко?

«НЕТ! Нет, Арэс, не уходи!» – мысленно молила я парня, заглядывая в его серебристые глаза.

Это не укрылось от главаря пиратов – боковым зрением я заметила, как вздулась вена на его лбу, и выбросив сигарету, Ваас бросил незаинтересованный взгляд на удаляющегося от нас пирата.

Может, его бесила медлительность парня, может – тот факт, что здесь нашелся первый человек, который не ненавидит меня, а может… Нет, это уже бред.

***

Темно, холодно, сыро. Все онемело из-за долгого нахождения в одном положении: ноги и руки затекли так, что я чувствовала, как сводит пальцы, а я даже не могу присесть, чтобы растереть их. Повязка на глазах пропиталась слезами: мне ничего не оставалось, как снова излить всю боль наружу. Я не знала, что будет дальше, но мысль о том, что я просижу так еще хоть одну минуту, сводила меня с ума…

***

Я осталась наедине с Ваасом, и тот привел меня в мою хижину. Дальше было больно. Силу на удары этот ублюдок точно не жалел, вымещал злость по-полной, всю и сразу, и я не знаю, как долго длилась эта пытка, несколько минут или, может, полчаса… Для меня это время тянулось бесконечно. Пират ни секунды не давал мне отдохнуть, продолжая кричать и избивать меня. Оставалось лишь сдерживать рвущийся наружу крик и ловить потоки воздуха после периодически повторяющихся ударов в солнечное сплетение, чтобы не сдохнуть и заодно не лить бальзам на душу главарю пиратов…

Под конец я уже и вовсе не чувствовала никакой боли: ни физической, ни моральной. Первой – потому что была на грани потери сознания, а второй – потому что попросту не думала о ней, забыла, что душевная боль вообще существует. И когда пират, еще раз замахнувшись, заметил мою апатию, то сам потерял интерес. Но ведь он предупреждал, что я так легко не отделаюсь…

Я плохо помню, как меня приволокли в какое-то темное помещение. Скорее всего, это был подвал: такой холодный, мрачный, давящий своим вакуумом и запахом мертвечины в воздухе. Хотя, возможно, это был просто привкус крови на моей разбитой губе. В подвале было до жути темно, единственным источником света, на тот момент, была щель оставленной приоткрытой двери, в которую еле пробивался дневной свет. Однако с его помощью мне удалось рассмотреть во тьме этой комнаты чьи-то лежащие на земле силуэты… Тут до моего усталого мозга дошло, кто все эти люди – это трупы. Мерзкие, вонючие, разлагающиеся трупы людей!

У меня хватило сил, чтобы запаниковать, но не хватило, чтобы хоть как-то противостоять пирату. Завидев мертвые тела, я кое-как попыталась вырваться из стальной хватки своего насильника, но в итоге просто упала на землю, и раздраженный этим пират вцепился в мои волосы и поволок меня в самый дальний и темный угол помещения. Я шипела от боли, на крики сил не оставалось, пыталась разжать кулак мужчины, но все было тщетно – Ваас бросил меня, как куклу, и приковал мои запястья наручниками к холодной батарее.

Боковым зрением я заметила в метре от себя труп маленького мальчика. Его шея была вывернута в неестественном положении, как будто перед смертью ее свернули, одна из рук была заломана за спину, но самым страшным был его мертвый взгляд, направленный прямо на меня. В глазах ребенка читались ужас и шок, которые не успели погаснуть до того, как погиб их обладатель.

– Он составит тебе компанию, Бэмби, – Ваас проследил за моим взглядом с усмешкой и вдруг снял красную повязку со своего бицепса. – А для лучшего эффекта я завяжу тебе глаза. Окей?

Когда главарь пиратов уходил, я разглядела сквозь ткань на глазах, как еле заметная белая полоса света в проеме погасла с сильным хлопком двери. Послышались удаляющиеся неспешные шаги, и все погрузилось во тьму и гробовую тишину. Первые минуты я сидела в полном расслаблении, пытаясь отдышаться и взять себя в руки. Я с облегчением вздохнула, поняв, что в ближайшее время никто не будет причинять моему телу боль. Оно настрадалось сполна. Я чувствовала, что увижу этого ублюдка не скоро, и это действительно успокаивало…

Но до поры до времени.

Спустя где-то полчаса (а может, время шло стремительно быстрее), я почувствовала дискомфорт. Нанесенные раны саднили, я не видела, но ощущала, как на теле выступают синяки, а прикованные конечности затикали, то сводя, то немея. На меня обрушилась вся тяжесть холодного зловония. Несмотря на полную обособленность этого подвала здесь постоянно раздавались какие-то шорохи и непонятные скрипы. Расшатанные нервы и страх неизвестности из-за повязки на глазах стали потихоньку сводить меня с ума – стены, которые я не видела, начали сужаться, людские трупы задвигали кончиками пальцев, стали что-то нашептывать со всех сторон и пялиться на меня своими широко открытыми глазными яблоками. Такой уязвимой я себя еще не чувствовала никогда: одна, в какой-то дыре, черная тьма вокруг, я находилась в замкнутом пространстве с десятком разлагающихся трупов, связанная по рукам и ногам, и ничего не видела, не могла иметь даже призрачную надежду на то, что, если бы не ткань на глазах, я бы разглядела хоть что-то в темноте, не сходила бы с ума и успокоилась…

Выражение лица того ребенка, которое я невольно запомнила при тусклом свете открытой двери, застряло у меня в голове. Я чувствовала на себе этот жуткий взгляд. В какой-то момент я дернулась, сорвавшись на крик. Мне показалось, что кто-то дотронулся до моей вытянутой стопы – я с визгом поджала ноги к груди, еле сдерживая слезы паники и ощущая себя еще уязвимее. Это было состояние на грани нервного срыва.

Сколько времени я так просидела? Ответа я не знала, но была уверена, что сижу в этом гребаном изоляторе не меньше чертовых суток. За это время я уже полностью осознавала себя поехавшей. Говорят, псих, который знает, что он псих, по праву может считаться гением, а не психом. Но я уже очень сомневалась в этом…

Я тихо плакала, всхлипывала и снова плакала, порой сравалась на громкий плач и снова умолкала. Я мечтала потерять сознание, уснуть, вырубиться, умереть – плевать! Лишь бы не терпеть эти круги ада. Я наплевала на свою гордость – громко звала и молила выпустить меня, клялась, что такой выходки больше не повториться, и звала не кого-то, а Вааса. Какая к черту разница, что он или остальные будут злорадствовать, насмехаться. Они слышат такие мольбы каждый ебаный день. Зато я наконец увижу их мерзкие рожи, услышу низкие хриплые голоса, и почувствую, что все еще жива.

– ВААС! – крикнула я в последний раз, когда мой голос сорвался к херам, и я закашлялась.

«Если мой ор бесполезен, то что говорить о жалком шепоте…»

Но и после этого никто не пришел. Я сомневаюсь, что меня вообще кто-либо слышал, помимо шаркающих за стенами крыс. Еще очень, очень и очень долго никто не приходил.

Пока сквозь мокрую от слез повязку не пробилась та же линия света…

***

Я открыла глаза.

Во всем теле чувствовалась необычайная легкость. Кинув взгляд на нанесенные увечья, я с удивлением обнаружила, что все синяки и шрамы испарились. Подняв голову к небу и медленно опустив веки вниз, я глубоко вздохнула, наполняя легкие кислородом.

«Но… Как? Это сон?» – спросила я себя, оглядевшись вокруг.

Я стояла возле обрыва, впереди раскинулся густой тропический лес, вдали сияли верхушки гор, которые скрывались за темными серыми тучами. Ветер усиливался и бил в лицо. Оранжевый закат постепенно таял и растворялся среди набежавших грозовых туч. Деревья и пальмы сгибались под сильными порывами ветра, надвигался шторм…

Я нахмурилась, не осознавая, что происходит. А происходило что-то действительно ужасное… Из мирной тихой картины джунглей, где я очутилась, я, стоя на холме, со страхом наблюдала, как издалека надвигается тьма, как надвигается буря. Полил дождь, послышался раскат грома, и вдруг все завозилось с такой скоростью, что я чуть не потеряла равновесие, схватившись за ветку дерева. Ветер дул с невероятной силой, начался ливень, а джунгли словно стали на дюйм ниже, припав всей растительностью к земле. Между лесными и горными просветами чудом образовались реки, бурные и мощные, сбивающие все на своем пути, отовсюду послышался хруст древесины и падающих стволов пальм. Вся поверхность, которая была видна с обрыва, блестела от мокрой зелени и контрастировала со тьмой, принесенной грозой.

Однако я все так же оставалась сухой и теплой. Буря словно не касалась меня. И стоило мне это осознать, как кто-то вцепился в мое плечо и резко развернул к себе…

***

Я распахнула глаза, и уселась на матрасе – судорожно запустила пальцы в волосы на затылке и попыталась выровнять дыхание. Я в своей хижине. На улице темно и тихо, никаких пиратских вечеринок этой ночью, словно пираты от чего-то прятались, возможно, после сцены этим утром им еще долго не будет позволено расслабляться.

«Это был всего лишь сон…» – с облегчением подумала я.

Сбоку от меня раздалось еле слышимое постукивание пальцев – повернувшись на звук, я вздрогнула, увидев сидящего у стены Вааса. В хижине горела пыльная лампада, которая мерцала при любом лишнем движении – ее тусклое охровое свечение опаляло ровно половину лица Монтенегро, в то время как вторая его часть была скрыта тьмой. Изумрудные глаза, устремленные на меня, горели под этим светом, а хищний взгляд исподлобья пожирал появившийся в моей груди страх. Однако я не подала этому вида и не сдвинулась с места – от последовавшего тихого смешка мурашки пробежали по моей коже.

– Рано ты проснулась, спящая красавица. Принцессу кошмары мучают, а?

Услышав этот голос, я словно окончательно пробудилась ото сна и вспомнила обо всем, что сделал этот человек. Яркими картинками вспомнила, как он избивал меня прямо здесь, в этой комнате. Даже на матрасе остались следы моей крови. Я вспомнила, кто такой Ваас Монтенегро – с нескрываемой ненавистью я посмотрела ему в глаза. Хотелось броситься на него, повалить и задушить, но в этой схватке и гадать не надо, кто одержит победу…

– Еще спрашиваешь? – огрызнулась я.

Мне было уже плевать, что он сделает за это, я столько натерпелась, что уже все вынесу. Я не дала ответить пирату и задала встречный вопрос.

– Скажи, Ваас… Тебе никогда не снились люди, которых ты убил? Хотя бы лица детей?

Пират задумался, не сводя с меня глаз, и улыбнулся так, что холодок пробежал по всему телу.

– А что, Mary? Хочешь помелькать в моем сне?

Я раздраженно выдохнула, поджав губы.

– Не нужно мне этого, hermana. Я и так еле терплю тебя в реальности, а если ты будешь ебать мне мозг еще и во снах – я окончательно свихнусь.

Мужчина говорил негромко и без агрессии, не нарушая стоящую ночную тишину. Он выглядел уставшим: синяки под глазами, слегка покрасневшие от недосыпа глаза и заметное нежелание размахивать руками в воздухе, как он любил это делать. Я отвернулась от него, чтобы не видеть этой ставшей до боли привычной в повседневности рожи. Мне не хотелось видеть этого человека, желательно вообще никогда, но меня никто не спрашивал…

Я бросила взгляд на синяки на предплечье и завороженно провела по ним пальцами, чувствуя неприятную тупую боль.

– Сама виновата, – вдруг вставил пират.

Его голос совсем охрип, прямо как мой.

– Ну, что уставилась, Mary? Сильно болит хоть?

– Да.

– Ничего… Завтра отвезу тебя к Эрнхарду. Нормальный мужик, подлатает…

Мое сердце ушло в пятки.

«К Эрнхарду? Там же мои подруги! А если они не успеют заметить приезд пиратов и их поймают?!»

– Да я в порядке, – поспешила ответить я, стараясь не выдать своего волнения. – Все нормально, правда…

– Ты рожу свою видела?

«Хам».

– Зеркало мне сюда поставь. Тогда тебе не придется каждый раз меня об этом спрашивать.

На мой раздраженный сарказм, пират тихо рассмеялся.

– Слишком дорогое удовольствие для такой засранки. И хорош язвить мне, сучка…

Пират с издевкой подмигнул мне, вставая с пола.

– Пошел ты… – пробормотала я, отводя взгляд в сторону.

– Ложись спать, Mary. Это твоя последняя ночь, когда я позволю тебе заснуть без веревок на руках… И в тишине, – добавил Ваас, мельком глянув на пустую улицу, и направился к двери на выход.

– Зачем ты сидел здесь? – сама не ожидав от себя, я обратилась к мужчине, когда тот был возле порога, и подняла на него уставший взгляд.

Пират остановился спиной ко мне.

– Хотел убедиться, что ты не сдохнешь во сне.

– И что? Если бы я наконец померла, ты бы… Почувствовал облегчение? Угадала?

Ваас вздохнул, смотря куда-то перед собой, развернулся боком ко мне, и только тогда ответил, без каких-либо эмоций.

– Скорее разочаровался бы в тебе.

Не дожидаясь ответа, главарь пиратов вышел из хижины, спокойно прикрыв дверь.

Не знаю, что это было.

Но остаток ночи я провела без кошмаров…

Комментарий к Day the first

Образ Арэса частично взят с образа лейтенанта Курта Кётлера

(https://youtu.be/KlD1pSjFY7k)

========== Day the second ==========

День второй.

Как Ваас и обещал, меня повезли к доктору Эрнхардту уже на следующее утро.

Дорога от лагеря Вааса до особняка дока оказалась очень длинной, от крайней восточной точки до крайней западной, поэтому мы отправились часов в одиннадцать утра, чтобы остаток дня у пиратов был свободным. По пути меня упрямо не покидало нехорошее ощущение в районе груди: седьмое чувство подсказывало, что все пройдет не так гладко, как должно. Однако все, что мне оставалось – это тоскливо смотреть из окна тачки на проносившиеся мимо джунгли, на проносившуюся мимо свободу, и молиться всем известным богам, чтобы сбежавших пленниц не обнаружили…

К слову, со мной и Ваасом увязались еще двое пиратов, жутко болтливых и до чертиков раздражающих. Всю дорогу до особняка Эрнхарда они пытались разговорить меня, подколоть, зацепить, получить хоть какую-то ответную реакцию. Вопреки своему вспыльчивому характеру, все это время я стойко терпела, сложив руки на груди и невольно царапая нежную кожу предплечий, и делала вид, что этих людей вообще нет возле меня, чем только заводила их гребаный азарт. Чего таить, этим макакам почти удалось вывести меня из себя… Почти. Ибо Вааса они вывели из себя быстрей…

– Да завалите вы ебла! – рявкнул он, ударив по рулю и глянув в зеркало заднего вида. – И так голова трещит, еще и вы, мудилы, на мозг капаете!

После замечания босса пираты притихли и уже негромко общались, но теперь между собой. Меня они оставили в покое, чему я была несказанно рада, продолжив отвлекать себя какой-то гавайской мелодией, играющей по радио…

Спустя около часа пути вокруг наконец-то показались знакомые мне места. Тихая река, больше похожая на широкий ручей, невысокий водопад, и дикие джунгли, наполненные шелестом тропических листьев и пением экзотических птиц. А всего в километре отсюда должна была располагаться деревня Аманаке. От мысли об этом в груди разлилось чувство съедающей тоски.

«Я так близко к свободе, и одновременно так далеко от нее…»

Уже вскоре мы въехали на пологую тропу, ведущую на вершину горы, где проживал Алек Эрнхардт. Проезжая мимо пещеры, где ютились пленницы, я с облегчением вздохнула, не заметив ни одну на горизонте. Оставалось надеяться, что никому из девушек ничего не понадобится в доме дока с утра пораньше…

– Выгружаемся, – бросил Ваас, остановив машину.

Двое пиратов ловко выпрыгнули из кузова, держась за бортики и вешая штурмовые винтовки за спину.

– Чего опять такая мина кислая, bonita?

Ваас неспеша обошел тачку спереди, поглядывая в сторону возвышающегося особняка. Жмурясь под палящим солнцем, он открыл мне дверцу переднего сидения.

«Джентельмен блять…»

– А какой ей еще быть, если к тебе с утра пораньше врываются пираты, заламывают тебе руки и выволакивают на улицу? – буркнула я, ступая на землю.

– Ничего не поделаешь, Mary. Служебная этика.

Главарь вбросил что-то на испанском своим подчиненным, после чего мы направились в сторону особняка – меня Ваас нарочно подтолкнул, чтобы я шла впереди и все время была на виду. Двое же пиратов шли за нами. Конечно, было некомфортно ощущать, как тебе чуть ли не в затылок дышат, но, кажется, пора привыкать…

Подойдя ко входу, главарь пиратов ударил кулаком по двери из-за моего плеча – от такого жалобного скрипа несмазанных петель Эрнхардт бы точно проснулся, учитывая то, что спит он на первом этаже.

– HEY, ANCIANO! Царь и Бог тут привез тебе подарочек!

– Подарочек? – зачем-то шепотом переспросила я, сведя брови.

– Ага… – так же шепотом ответил Ваас, откровенно издеваясь, и пожал плечами. – Ты знаешь, доктор Эрнхардт у нас любитель ставить эксперименты над маленькими принцессами. Ну знаешь, там… Одну конечность отрезать – пришить вместо нее другую… И прочая ебалистика. Я в этих делах не шарю, amiga. Но ты не бойся, тебе это пока не грозит. Пока…

Я стояла спиной к пирату и чувствовала по его голосу, что тот галимо пытается разыграть меня. Но я то знала, что доктор Эрнхардт никакой не чокнутый ученый…

– Да ты гонишь, он не…

«Твою мать, он же не знает, что мы знакомы с доком… Вот черт тебя за язык потянул блять!»

Я умолкла, поджав губы и затаив дыхание, и предсказуемо ощутила на затылке пристальный взгляд откуда-то сверху.

– «Он не…», что?

Мне не нашлось, что ответить. И это чувство загнанности, как у напуганной косули перед готовящимся к прыжку хищником, буквально выворачивало мои внутренности наизнанку…

Ваас хотел было что-то сказать, даже развернуть меня к себе… Но в самый последний момент, когда тяжелая рука с бычьей силой легка мне на плечо, меня спас звук приближающихся шаркающих по полу шагов и распахнувшаяся дверь – на пороге стоял доктор Э.

– О-о, Ваас… – добродушно пропел он, смотря на пирата затуманенным взглядом и слегка пошатываясь. – Рад тебя видеть с…

Док запнулся, стоило ему перевести взгляд на меня – на миг в его глазах можно было прочесть сменяющие друг друга ступор, удивление и страх, но на мой молебный взгляд и сведенные брови, которые Ваас не мог заметить, стоя у меня за спиной, Эрнхардт быстро пришел в себя и подыграл мне.

– С юной леди! Проходите скорее внутрь. И ты, сынок, проходи! Я вижу, твоя рана загноилась, чего ж ты раньше не приехал, – по-стариковски запричитал док, отступая на шаг назад и обращаясь сначала к нам, а затем к одному из пиратов позади.

Пройдя в гостинную, я уселась на зеленый диван, осматривая беглым взором знакомый дом и делая вид, что нахожусь здесь впервые. Эрнхардт же быстрым шагом успел оббежать все комнаты на первом этаже, пока пираты располагались на кухне. Один из них уселся на стол, пока второй внаглую стырил яблоко из холодильника и принялся хрустеть им на весь дом. Я бросила опасливый взгляд на Вааса, пока тот не видел: сегодня он выглядел сонным и таким же взвинченным, как вчера ночью. Мужчина молча оглядел пристальным взглядом гостиную, словно искал глазами что-то очень важное, перевел их на лестницу, ведущую на второй этаж, а затем, поджав губы и недовольно вздохнув, подошел к капающемуся в аптечке Доктору Э, который обрабатывал раны на оголившем свой торс пирате.

– Извините, а… – скромно обратилась я к доктору.

Все четверо мужчин тут же обернулись ко мне, о чего я невольно вздрогнула – док посмотрел на меня со всей готовностью оказать помощь, пираты – просто как на источник шума, а Ваас – все с той же непонятной мне подозрительностью. Такое внимание заставило меня выпасть в осадок.

– А… Можно пожалуйста воды?

– Разумеется, миледи. Сынок, чего стоишь, принеси девушке воды! – обратился он к пирату, грызущему спелое яблоко. – Я почти закончил с Дэвидом, сейчас возьмусь за тебя.

Пират бросил на меня недовольный взгляд, но послушно поплелся в сторону полки со стаканами.

– О, только не перепутай с белым бутыльком! – бросил ему вдогону док, хрипло посмеиваясь. – Иначе нашу девочку накроет, как птицу над горящей плантацией, хгы…

– Док? – перебил его Ваас, нервно проводящий пальцами по густой эспаньолке. – Где та новая дурь, о которой ты говорил?

– Посмотри в Green House, должно быть на столе. Но ты рано приехал, сынок – предупреждаю, смесь не совсем проработана и…

– Похуй, – буркнул главарь и вышел на задний двор, громко хлопнув дверью со стеклянными винтажными вставками.

Уход главаря пиратов позволил мне на время вздохнуть в облегчением…

Закончив со своей работой, док отпустил пиратов Вааса, и те отправились вслед за их боссом. Видимо, не хотели упустить шанс опробовать какой-то новый наркотик…

– Бедная девочка, – угрюмо прошептал доктор Э, усаживаясь на спинку дивана и кидая на меня сверху обеспокоенный взгляд. – Мы места себе не находили, ты так резко пропала… Ох, твои раны, совсем забыл! – спохватился Эрнхардт, бросаясь на кухню за аптечкой и быстрым шагом возвращаясь на место.

Пока он занимался ссадинами и царапинами, я вкраце рассказала ему, как меня поймали. Рассказала о девочках, которых встретила в лагере Вааса, и его планах на мое ближайшее незавидное будущее – док отстраненно кивал и неодобрительно цокал.

– Док, а Деннис уже знает, что я в плену? Он ведь поможет мне? Прошу, скажите мне правду! Мне очень страшно! Как представлю, что меня ждет, если я не выберусь… – с надеждой в голосе спросила я, сдавленно зашипев, когда что-то, жутко воняющее спиртом, коснулось незажившей царапины.

Доктор лишь тяжело вздохнул.

– Не знаю, девочка. Не знаю… Я и о Деннисе Роджерсе не так много слышал. Говорят, человек сильной воли, лидер повстанцев… Видишь ли, я не имею дела с ракъят: я не трогаю их – они не трогают меня. Вот и вся наша жизнь. Извини, мне неизвестно ничего о Деннисе Роджерсе… – заплетающимся голосом кое-как объяснил Эрнхардт, вставая с дивана.

Он медленно и неулюже направился к столу, уставленному высокими стопками пожелтевших книг и тетрадей, надел очки и принялся заниматься своим делом, в ожидании пиратов – я же тяжело вздохнула, неудовлетворенная таким ответом, но молча смирилась с ним…

Вааса и его пиратов не было уже минут двадцать, чем они там занимались, я понятия не имела, да и не особо хотела знать – посто улеглась на диван, уместив голову на подлокотнике, а ладони сложив на животе. Не хватало только вложить мне в руки две гвоздички, и хоть сейчас вызывайте сюда похоронный марш…

– Док? – негромко позвала я, пялясь в потрескавшийся потолок.

Не получив ответной реакции, присела, выглядывая из-за спинки дивана – мужчина сидел за тем же столом, только теперь уже скрючился и отстраненно пялил в одну точку. Наверное, даже не моргая…

«Может, словил чего? Ну и жуть…» – подумала я и опасливо позвала мужчину чуть громче.

– Док!

Эрнхард вздрогнул, как ошпаренный, и обернулся, роняя очки. Слава богу, не на пол, а на коленки. Это выглядело так комично, что я не сдержала лезущий вверх уголок губ и прикрыла его рукой, отвернувшись.

– Ох, Мэри! Сначала стопка книг, потом тарелки! Если так и дальше продолжится, то у меня не останется даже очков!

– Прости, док… – тихо засмеялась я. – Обещаю, когда вернусь домой, буду присылать тебе новые очки каждый месяц.

Алек покачал головой, криво улыбнувшись…

Спустя несколько считанных секунд дверь с заднего двора с грохотом отворилась, заставив меня подскочить – в гостинную ворвался, нет, буквально влетел главарь пиратов, от чего-то еще более раздраженный и дерганный. От моей легкой улыбки не осталось и следа…

– Ты закончил? – спросил обозленный пират и, получив кивок со стороны Эрнхардта, обратился ко мне. – Тогда… ЭЙ! На меня смотри блять – умничка. Мы уходим. А теперь встала и пиздуй за мной.

Ваас направился к выходу из особняка. Я напряглась, но, решив не все же спешно последовала за ним, на пороге кидая последний тоскующий взгляд на дока. Сердце билось не на шутку…

Эрнхардт с волнением посмотрел нам вслед, когда мы садились в тачку. И, стоило зашуметь мотору, он неуверенно прикрыл за собой дверь.

***

Двух пиратов мы высадили на одном из ближайших аванпостов, а потому остаток пути до лагеря мне предстояло провести вместе со взвинченным до чертиков в глазах Монтенегро. Мужчина все еще выглядел раздраженным, одной рукой сжимая руль, а на другую опираясь головой о подлокотник. Очевидно, его больную голову мучали какие-то сомнения и догадки, но о том, что так взволновало его, я могла только гадать… Впрочем, долго ответа ждать не пришлось.

Ваас резко свернул на какую-то возвышенность и проехал недалеко по тропинке – это место сразу показалось мне знакомым, пока я не сморгнула, ошарашенно забегав глазами.

«Это же тот самый обрыв из моего сна… Из моего гребаного кошмара! Это он! Он! Те же горы вдалеке, те же реки, те же джунгли, раскинувшиеся чуть ли не до самого горизонта… Зачем он привез меня сюда?»

Пират резко заглушил машину и вышел из тачки, громко хлопнув дверью – в два шага обойдя ее, он грубо вытащил меня с переднего сидения, не дав даже опомниться и что-то сказать. Я запаниковала. Мы одни, в каком-то глухом лесу, на крутом, мать его, обрыве, Ваас взбешенный, как буйвол, и я не знаю даже причины такой злобы в его глазах. Понятия не имею, чего ожидать от этого психа. И к тому же, насколько я поняла, он уже успел опробовать новую дурь в доме Эрнхардта…

Ваас отпустил мою руку, поставив меня перед собой, и уселся на капот машины – он достал из кармана зажигалку с пачкой сигарет и быстро закурил. Вполе возможно, чтобы немного успокоиться и не наломать дров. Он смерил меня пристальным, хищным взглядом.

– Сейчас я задам тебе вопрос, amiga. И если, сука, ты мне соврешь, я скину тебя нахуй с этого обрыва. Уяснила? – обманчиво спокойно спрашивает пират.

– Д-да…

– Ты и этот торчок уже были знакомы? – спросил он, медленно затягиваясь. – Неужели Алек скрыл от меня мой товар? Мм?

Я впала в ступор.

«Так вот, о чем он думал. Он обо всем догадался… Блять ну вот как я могла так накосячить?! Теперь выпутывайся из этого дерьма, идиотка! И что ты можешь сказать?! Если ответишь, что нет, то красиво полетишь бошкой вниз с этого холма. А если же да, то Ваас воспримет Эрнхардта, как предателя, и… Страшно представить, что тогда сделает с ним…»

– Нет.

– Блять… Я же предупредил тебя, а потом ты еще будешь говорить, какая я бессердечная скотина нахуй, да? – пробормотал пират и, вдруг поднявшись, направился ко мне быстрым шагом. – Тебя, видно, не учили, что врать очень нехорошо?!

– Н-но я…

Договорить я не успела. Ваас оказался напротив меня, подставляя подножку – я тут же потеряла равновесие, упав на спину, прямо лопатками об острый камень.

– Я не соврала! Я не знаю этого человека!

Пират уселся надо мной, удерживая мои бедра коленями, пока в его забинтованных пальцах осыпался непотушенный окурок.

– ЭЙ! Какого хера ты творишь?! – выкрикнула я, когда Монтенегро одной рукой зафиксировал мои запястья над головой, а второй, той, что держал сигарету, приподнял края моей майки, оголяя живот.

– ТЫ СЧИТАЕШЬ МЕНЯ ИДИОТОМ?! ЗАЛУПАЕШЬСЯ?! Белой малолетке с материка экзотики захотелось, а?! Думаешь, я не заметил выражение его ебала, когда он увидел тебя?! Откуда, perra, он твое имя знает?! И какого хуя вы так мило пиздели, пока меня не было?! Ты сама уже не видишь, насколько глупа, Mary! Настолько глупа, что решилась мне врать, МНЕ врать! Я тебе блять за это мозги вышибу!

Стоило Ваасу замахнуться, как страшные воспоминания вчерашнего дня нахлынули на меня – я завозилась, пытаясь освободить руки, и в отчаяньи закричала:

– СТОЙ! П-ПРОШУ, НЕ НАДО!

Мой голос дрогнул, и Ваас довольно усмехнулся, опуская руку.

– Я могу все объяснить! Д-да, я бы тоже заподозрила что-то, будь я на твоем месте, но позволь мне объясниться! Хоть раз позволь!

В глазах пирата промелькнул интерес, но так просто он меня отпускать не собирался – Ваас поднес окурок к моей оголенной из-под майки коже.

– Бля, Mary, как же ты охуенно выглядишь… – злобно улыбнулся он, смотря на меня свысока и с садистским наслаждением вкушая панику в испуганных глазах своей жертвы. – Мне так нравится твоя вечно напуганная рожа. В особенности глаза. Не, серьезно, у тебя охуительные глаза, Бэмби. Прям как у затравленной оленихи…

«Сомнительный комплимент.»

– Я внимательно слушаю тебя, мой цветочек. Но учти, если я словлю тебя на лжи… – пират наклонился ближе, понижая голос. – Я нахуй сожгу твое ребро, а затем доберусь и до самого легкого…

– О-окей-окей… – нервно начала я, судорожно придумывая оправдания. – Пока вас не было, док обрабатывал мои раны, и я из вежливости назвала ему свое имя. Сам посуди, зачем мне его скрывать от него? Он же единственный человек, который за эти дни хорошо относился ко мне… АГХ! БЛЯТЬ! УБЕРИ, ХВАТИТ! ЧТО НАХУЙ НЕ ТАК?!

– Ты лжешь, засранка… – усмехнулся пират, делая затяжку и довольно рассматривая первый ожог на нижнем ребре. – Он не единственный. Ты же сдружилась с тем пидарковатым мальчишкой из моего лагеря?

– Я не сдружилась с ним, – простонала я, пытаясь отдышаться и попутно совладать с бешеным сердцебиением. – Он просто не жесток по отношению ко мне, но это не значит, что мы друзья…