Текст книги "Я слышу плач за горизонтом (СИ)"
Автор книги: NUna MOon
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 43 страниц)
Мы вышли на улицу. Поблескивающие сквозь пальмовые листья лучи солнца сильно контрастировали с окружающей утренней полу-тьмой, но слепили глаза. Пиратов на улице было не так много, правда, большинство из них без причины оборачивались при виде нас, чтобы усмехнуться мне в лицо, напоминая о моем неудачном побеге.
«Ебать я на утреннюю пробежку вышла сегодня, заебись просто…» – раздраженно подумала я при виде очередной скалящейся рожи.
Не выдержала – вскинула средний палец. Лица шутников тут же налились кровью, но сделать мне они ничего не могли, ибо впереди меня шла машина для убийств в лице их босса. Пользуясь своим положением, я ехидно ухмыльнулась тому, что в итоге пираты тупо замялись на месте.
Ну не станут же они мне кулачком издалека угрожать, мы же не в гребаном детском саду…
– Садись, – прервал мои размышления Ваас и сел за руль знакомого мне пиратского внежородника.
Я села на переднее сидение, специально отвернув голову от пирата, желая как можно меньше провоцировать его на диалоги. Видок, конечно, у меня оставался все тем же уебским: грустная сонная мина с синяками под глазами и кровоподтеками. Ваас даже хотел что-то сказать мне: может, подшутить или позлорадствовать, но видимо решил, что это точно не к месту, и молча завел тачку, все это я заметила через зеркало заднего вида.
Когда же я подняла глаза, то заметила знакомую фигуру, и мое сердце невольно забилось чаще. Арэс стоял возле оборонной бетонной стены, оперевшись об нее спиной и скрестив руки на груди, дуло его винтовки за спиной красиво переливалось под восходящим солнцем. Мы обменялись быстрыми взглядами и отвернулись друг от друга так, словно не были знакомы: нельзя, чтобы кто-нибудь заподозрил его в том, что он помог мне сегодня утром, тем более, чтобы не заподозрил Ваас.
Кстати о нем…
Я медленно обернулась к водительскому сидению, чувствуя на себе пристальный взляд. Чутье меня не подвело, Ваас не спешил жать на педаль газа. Он откинулся на свое сидение, уложив одну руку на бортик окна, а вторую – на руль, и… Пристально вглядывался в мои глаза.
– В чем дело? – неуверенно спросила я.
– Мне нравится за тобой наблюдать, Mary, – как-то хитро улыбнулся пират, и мы выехали за пределы его чертового лагеря.
Комментарий к Day the sixth. Part 1
Сразу прошу извинения за задержку главы: учеба, поступление, все дела •~•
Постараюсь держать режим в две главы в неделю, но как минимум одну можете гарантированно ждать <3
========== Day the sixth. Part 2 ==========
Морской соленый ветер обдувал кожу сквозь бесстекольные окна машины. Пляж в сотне метров от дороги омывался шумящими волнами. Иногда пальмовые листья бились об каркас машины, а над головой кричали стайки надоедливых чаек. Мы проехали в полном молчании большую часть пути. Я не могла усидеть на месте от нетерпения и беспокойства за подругу: поджав одно колено к груди и уложив локоть на подлокотник, я уже изгрызла все губы и даже ногти, сама того не заметив. Наконец, мое терпение лопнуло: я засунула гордость куда подальше и бросила мимолетный взгляд на водителя.
– Ваас, куда мы едем? – устало, но достаточно раздраженно спросила я, смотря на дорогу и продолжая прикусывать бедную, ни в чем неповинную губу.
– К Эрнхардту. Она у него, – не сразу ответил Ваас, так же устало вздохнув и протерев заспанные глаза.
Я непонимающе уставилась на мужчину.
– Как она оказалась у него?
– А вот так блять, amiga!
Пират раздраженно глянул на меня, но быстро вернулся к рассматриванию дороги. Скинутая на руль рука не помешала ему продолжить активно жестикулировать в своей привычной манере.
– Пока ты дрыхла все утро, я ради тебя, неблагодарной суки такой, заебался и персонально повез твою ебнутую подружку на другой конец острова! Хотя мне ее жизнь вообще в хуй не впилась, amigo. Чем быстрее она сдохнет, тем для меня будет лучше. Мне не придется кормить еще один никчемный рот и думать о том, что эта ебанутая в один прекрасный, сука, день подорвет мой лагерь к чертям собачим.
Я прикрыла глаза, запуская пальцы в густые волосы. Сказать, что я была удивлена такому великодушному порыву главаря пиратов – это ничего не сказать. Учитывая его слова, что Еву собирались, как возврат, бросить на корм рыбам, Ваасу и вправду не было смысла тратить время и силы, чтобы запариваться над спасением ее жизни и везти к Эрнхардту. Я замялась, отводя взгляд в сторону, не в силах смотреть на пирата. Хотелось подобрать более подходящие слова, развернутый ответ, в конце-концов, но… Все, что судорожно сорвалось с моих губ, было еле слышимое:
– Спасибо.
Моей благодарностью Монтенегро, конечно же, не был доволен. Возможно, в идеале ему бы хотелось, чтобы я бросилась целовать его берцы с криками «Авэ, Ваас!», но, боюсь, этого он никогда не дождется. По крайней мере, в этой жизни.
– Засунь свою липовую благодарность, amiga, знаешь куда? – раздраженно процедил пират.
– Нет… Куда? – иронично спросила я, оборачиваясь на пирата, но, встретившись с его прожигающим взглядом, предпочла заткнуться и больше не подавать признаков жизни до конца пути.
Этот короткий разговор с пиратом немного отвлек меня от тяжелых мыслей о Еве, и стоило нам обоим замолчать, как на меня снова накатила паника, которую я упорно продолжала сдерживать внутри себя. Единственное, что успокаивало меня – это мысль о Докторе, он точно не позволит моей подруге умереть. Я продолжала нервно сжимать края своей майки, что точно не укрылось от бокового зрения главаря пиратов.
– Да можешь ты хоть пять минут посидеть спокойно?! – рявкнул он, на что сначала получил мой опешивший взгляд, а затем раздраженный вздох. – Заебала, реально.
– Тебе-то легко говорить… – только и ответила я, отворачиваясь от мужчины.
Вообще Ваас выглядел таким же невыспавшимся и уставшим, как и я, соответственно, еще и до кучи он был недовольным: еще бы, набухаться в хламину, продрыхнуть где-то пару часов, пойти искать меня по всему лагерю, найти, отвести в свою комнату, а затем смотаться туда и обратно на другой конец острова за никчемные два часа, чтобы спасти жизнь, на которую тебе абсолютно по барабану. Еще бы он был доволен…
– Голова болит? – как бы между делом и без особого интереса спросила я у пирата, откидываясь на спинку сиденья и складывая руки на груди.
– С чего такая забота, дорогая? – съехидничал пират, но на его лице не проскочило и тени улыбки.
Скорее всего, это у него уже заложено на автомате, поэтому я терпеливо вздохнула, прикрыв глаза.
– Просто не хочу, чтобы водитель отрубился посреди дороги и не довез меня до пункта назначения… – так же безэмоционально съязвила я, невозмутимо пожав плечами.
Вдруг я получила смачный щелбан чуть выше виска – сдавленно прошипя, я бросила гневный взгляд на мужчину, который как ни в чем ни бывало следил за пустой дорогой.
– Единственной, кто здесь может отрубиться – это ты, принцесса, – улыбнулся он, поворачиваясь ко мне, но в его голосе отчетливо слышалось плохо скрываемое раздражение. – Если продолжишь залупаться на меня, окей? Окей, я спрашиваю?
– Окей… – вздохнула я, возвращаясь к созерцанию пейзажей.
Мы свернули на какую-то дорогу, и я начала узнавать знакомые места, незаметно для себя все глубже и глубже погружаясь в воспоминания тех дней, когда я еще была на свободе: даже не там, на материке, за тысячи километров отсюда. Я вспоминала те недалекие дни, когда носилась по этим джунглям в поисках друзей, проезжала по этой чертовой дороге вместе с воинами ракъят на захват аванпоста и впервые тренеровалась в стрельбе из снайперской винтовки, отдачу которой мое плечо запомнило надолго, и я решила больше не иметь дела с этой малышкой. Тогда я думала, что эти дни на Рук Айленде – это сущий ад на земле, и люди из нашей тур-группы продолжают гнить в плену работорговцев, а я ничего не могу с этим поделать, за исключением предпинимать все новые и новые попытки отыскать их на этом злоебучем острове.
И как же я, мать твою, ошибалась.
Огромный остров, остров Рук, был лишь маленьким пристанищем для безумцев, вроде пиратов и ракъят. Настоящий же ад творился там, в том месте, где я находилась почти гребаную неделю – в лагере Вааса, на его личном небольшом острове, который смело можно было ознаменовать концлагерем без всяких преувеличений. Вооруженные солдаты, насильники и убийцы, озлобленные сторожевые псины на цепях, сотни скулящих в своих клетках пленных, начиная от взрослых амбалов и заканчивая невинными детьми. Здесь ни на минуту не прекращаются человеческие страдания, не замолкают холодящие душу вопли и стоны пленников, которых насилуют и пытают каждый день, даже воздух здесь не освобождается от запаха крови, дешевого алкоголя и похоти.
С пробегающими перед лицом пальмовыми листьями в моей голове проскакивали горькие мысли о том, что этот второй круг ада вот-вот перейдет к третьему: сделка будет совершена завтра утром, покупатель заберет меня и увезет в неизвестном направлении, и что из себя будет представлять моя жизнь в дальнейшем – мне было неизвестно. Никому не было известно. Даже ублюдку Монтенегро…
Я вздрогнула, когда мою задумчивость прервал вибрирующий телефон пирата. Бросив мимолетный незаитересованный взгляд на недовольного водителя, который с неохотой полез в карман своих военных штанов и достал неплохую мобилу, на миг я опешила, увидев имя «Барби», высветившееся на дисплее устройства. И только спустя две-три секунды до меня дошло, кого Монтенегро мог так называть… Если бы не вся напряженность ситуации и мои переживания за подругу, мне бы хватило сил усмехнуться про себя отсутствию хоть капельки гордости у этой белобрысой особы. Ведь стоило ее мужчине укатить ни свет ни заря, как Крис тут же понадобилось узнать, куда он поехал и с кем. Если бы меня так контролировали, нахрен бы я послала такие отношения. Хотя есть ли мне дело до этих двоих? Правильно – нет. А потому я отрешенно вернулась к горным просторам за окном, оперевшись подбородком о кулак, и ожидала затянувшейся череды ругательств со стороны Монтенегро на свою пассию. Однако тот лишь еле слышно матернулся и вырубил телефон, устремив все свое внимание на дорогу…
Оказавшись недалеко от дома Эрнхардта, я почувствовала, как высохли мои искусанные губы и вспотели ладони: почему-то именно сейчас я прочувствовала весь страх за подругу настолько, насколько это было возможно. Эта некогда чарующая своим умиротворением вершина скалы, на которой проживал гостеприимный добрый старик, где цвели самые разные целебные растения, шумела вода в озерах и позвянкивал от порывов ветра металлический флюгер, теперь в красках алого рассвета казалась мне одиноким опустелым местом. Не было ощущения той безопасности, не было пения райских птиц и заплетающегося смеха Доктора Эрнхардта. Плотно закрытые двери в особняк и занавешенные окна нагоняли на меня тревожность и отчаянье, гробовая тишина, нарушаемая только морскими волнами где-то на двести метров снизу от нас и неприглушенным мотором пиратского внежорожника, не могла заглушить лезущие в голову страшные мысли.
Выйдя из машины, я быстрым шагом направилась к особняку, не дожидаясь главаря пиратов. Вроде бы он что-то раздраженно бросил мне, наверное, приказал ждать его, но я была больше не в силах усидеть в салоне и смотреть на это темное красное небо. Последние шаги до дома переросли в бег, я вскочила на порог и отворила дверь, залетая в дом дока.
Я забегала по помещению глазами, тут же встречаясь ими с алхимиком – Эрнхардт выглядел не лучшим образом: мешки под морщинистыми глазами стали на тон темнее, капиляры в белках полопались, делая намокший взгляд старика еще более жалким. Он стоял на одном колене перед диваном в гостинной, держа в руке шприц с неизвестным мне содержимым, но я полностью доверяла этому человеку. Мужчина поднял на меня печальный взгляд, при этом он ничуть не был удивлен моему приходу, ведь мое выражение лица говорило само за себя: от такого безнадежного взгляда Доктора на мои глаза навалились слезы, но я упорно сдерживала их, пропуская воздух сквозь зубы и тяжело дыша. Я перевела глаза к фигуре на диване, лежащей ко мне затылком, уложенным на подлокотнике на мягкой подушке, рука девушки свисала возле колена Эрнхардта…
Я сделала неуверенный шаг вглубь комнаты, не сводя глаз с девушки, лица которой я все еще не могла разглядеть. Последовал второй шаг, третий… На четвертый я сквозь пелену слез рассмотрела знакомые черты лица Евы, и мои ноги подкосились – я схватилась на спинку кресла, прижимая ладонь ко рту и сдерживая лезущий наружу вопль. Ева лежала на диване. Ее кожа была бледной и уже отдавала синевой. Девушка не двигалась и, казалось, вовсе не дышала. На ее молодом лице не было ни единого признака жизни: карие глаза были широко распахнуты и смотрели в потолок, но смотрели как бы сквозь, без единой эмоции, зрачки были сужены до предела, от чего ее глаза казались до безумия похожи на глаза ходячих мертвецов из знаменитых фильмов, тонкие губы высохли и потрескались. Меня бросило в дрожь, и силы духа продолжить держать себя в руках у меня больше не осталось.
Мне было так страшно…
– Ева… – сорвалось с моих губ на выдохе, и я на ватных ногах сделала два шага к ней, буквально падая перед ее изголовьем на колени.
Дрожащими руками я схватила ее ладонь и нащупала еле-еле ощутимый пульс, и по телу моему пробежала волна мурашек от возродившейся в глубине сердца надежды.
– Она жива?! – обернулась я к поднявшемуся с пола доку.
Тот замялся, но все же судорожно кивнул: ему самому было очень тяжело видеть страдания невинной девушки, которая годилась ему во внучки.
– Она очень плоха, Mary, – сожалеюще произнес он, стоя надо мной, сильно сгорбив больную спину. – Девочка употребила запредельную дозу опиата, да еще и смешала его с алкоголем и метадоном. Какой-то определенной дозы опиата нет, так как наркотик с каждым организмом ведет себя по-разному: порой достаточно милеграммовой дозы, чтобы убить «быка», а «муха» останется в живых… Твоей подруге требуется вентиляция легких, однако здесь эту процедуру провести невозможно. Я сделал все, что мог, Mary: ввел ей антидот, провел промывание желудка, пока она еще находилась в сознании.
– Как долго она лежит в коме, док?
– Чуть меньше двух часов. И с каждой минутой частота сердечных сокращений близится к нулю, у нее уже несколько раз останавливалось сердце…
От этих слов у меня запульсировало в висках и я сжала холодную руку Евы.
– Я сделал ей массаж сердца, а затем измерил артериальное давление, перед вашим приездом…
Док бросил тревожный взгляд на скрипнувшую входную дверь. Судя по тяжелым шагам берцев, в помещение неспешно зашел Ваас, но я не обратила на его присутствие никакого внимания: сейчас я упорно старалась сдержать истерику, не разреветься или не ударить кулаком по первому, что попадется мне под руку. И док прекрасно видел мое состояние, поэтому поспешил оставить меня на какое-то время.
– Будем надеятся, что девочка выживет… – старик прошел к кухне, попутно погладив девушку по волосам.
Я вновь обратила разочарованный взгляд мокрых глаз на подругу, и они тут же наполнились страхом и отторжением при виде ее пустого взгляда перед собой.
«Кем ты стала, Ева?..»
Я держала обмякшую ладонь девушки так крепко, словно это помогло бы удержать ее на этом свете.
– Прошу, не умирай… Прошу тебя, не бросай меня… Не надо… Господи… – срывался с моих губ еле слышимый шепот, адресованный Еве.
Пожалуй, самому близкому человеку, который вот так вот меня покидает…
***
Brighton – Forest Fire
На крыше отеля, где остановилась наша группа, все присутствующие были освещены закатными лучами солнца, которое вот-вот должно было утонуть за морским горизонтом. Крыша представляла собой огромную террасу, украшенную цветными лампочками, тропическими цветами в горшках и белой кожаной мебелью. На колонке одного из парней заиграла красивая песня, Brighton – Forest Fire, и среди расположившейся вокруг стола со стеклянной поверхностью молодежи прошел довольный гул: никто не ожидал, что такой «плохиш», как наш горячо-любимый диджей, слушает такие романтические мотивы.
Наша группа праздновала предпоследний день нашего тура: завтра нам предстояло последнее путешествие – поездка в местный музей искусств. Но перед этим ребята захотели как следует нажраться, да так, чтобы навсегда запомнить этот день, проведенный вместе.
Закат близился.
Спустя всего пару часов нам предстояло отправится в один из самых дорогих ночных клубов Банкока.
И пусть сам Господь однажды проклянет ту роковую ночь…
Мы с ребятами так привыкли друг к другу, что уже не хотели расставаться. Слишком сильно мы привязались, слишком больно было представить, что спустя 24 часа все разъедуться по своим материкам, и в лучшем случае мы встретимся, только когда начнем зарабатывать приличные деньги и сможем позволить себе путешествовать по миру без всяких кредитов. Элис достала из минибара бутылку вина и разлила в бокалы всем желающим, в том числе Карине и Анжеле. Сэм и его друг Рэтт подкалывали друг друга и слишком громко смеялись, но их заразительный смех ничуть не раздражал окружающих. Мои подруги из России что-то бурно обсуждали, размахивая руками и хлопая смеющимися глазами, в особенности громко повествовала Ника, периодически бросая на меня заинтересованный взгляд. Остальные ребята так же были втянуты в разговор: они громко смеялись и дурачились, вэйпили, выпуская розовый дым изо рта, от чего воздух наполнялся приторно-сладким ароматом. Кто-то даже умудрился стырить с ресторана кальян, над чем в последствии мы очень долго угорали, но большинство любителей расслабиться это оценили.
Смотря на всю эту идилию, я тоже не удержалась от смешка: простого, искреннего, беспричинного. Я смущенно прикрыла растянувшиеся в улыбке губы ладонью и обратила счастливый взгляд в противоположную сторону – к далекому океану, и наполнила легкие морским соленоватым воздухом. Мой взгляд упал на девушку в широкой футболке, заправленной в джинсовые бермуды – она стояла к нам спиной у края террасы, уложив запястья на перила и смотря на шумящее море. Ее длинные волосы развевались на ветру, а темный силуэт завораживающе вырисовывался на фоне все еще яркого солнца. Поставив стакан с холодным яблочным соком, я неспеша поднялась с сиденья-подушки, размяла затекшую спину и поясницу и, сунув руки в карманы легкого платья, направилась к подруге.
– Привет… – негромко произнесла я, вставая возле девушки.
Ева мельком обернулась ко мне и легко улыбнулась.
– Сегодня все пришли… – заметила она, кивнув в сторону смеющейся толпы.
Я проследила за ее взглядом и не смогла сдержать усмешки при виде облившегося водой парня, который зашипел, как кот, и запрыгал на месте, стоило ему законтактировать с водой. При этом он забавно посылал всех смеющихся над его фиаско благим матом.
– Ага, – вздохнула я, отворачиваясь к горизонту, лучи солнца тут же заслепили глаза, заставляя прищуриться. – Все же, последний вечер вот так, все вместе… О чем хоть думаешь, Ева?
– Мм? – не отрывая глаз от океана, хмыкнула девушка.
– Веселилась со всеми, а сейчас стоишь здесь, в одиночестве, – усмехнулась я. – Рано ностальгировать начала, подруга. Еще никто не разъехался.
– А… – махнула она, все так же непринужденно улыбаясь. – Я и не ностальгирую, Маш. Это просто загоны. Ты же знаешь…
Я понимающе кивнула, разворачиваясь к солнцу спиной, чтобы опереться спиной о бортик и сложить руки на груди. Предстоял очередной душевный разговор.
– Ваш ненаглядный психолог к вашим услугам. Итак, что на этот раз? – улыбнулась я, но мой голос сохранял необходимую для таких разговоров серьезность.
Ева скептически посмотрела на меня, словно спрашивая «ты сейчас серьезно хочешь обсудить это?», и я кивнула, вызывая у девушки тяжелый вздох, пускай и приправленный предательски лезущей улыбкой.
– Ох, как бы начать…
– Как обычно. С нытья.
– Слышь! – усмехнулась девушка, бортанув меня плечом.
На это я лишь шуточно послала ей воздушный поцелуй, предлагая продолжить. Ева задумалась, подбирая слова.
– Знаешь, все так просто и… Одновременно сложно что-ли, – голос девушки стал более серьезным, стоило ей вернуться к разглядыванию пейзажа. – Я чувствую себя так, словно барахтаюсь в этом бесконечном океане, словно у меня нет ни единого выхода. Я не вижу берега, не могу доплыть до него, я даже не могу перестать балансировать на поверхности и тупо сдаться, пойдя ко дну. Я просто… Я просто в тупике, Маш, – тихо вздохнула она, закусив нижнюю губу.
Мои глаза наполнились аналогичной печалью: такой эмпатичной, не имеющей конца до тех пор, пока твоему близкому человеку не станет легче. Я молча уставилась на подругу, словно заглядывала в свое отражение. Душевное отражение. И Ева знала об этом. Но даже ей, моему самому близкому человеку, так и не было суждено узнать, в чем причина этой боли. Она давно уже не спрашивала меня об этом, зная, что не получит ответ, и я была ей безумно благодарна…
– Все еще думаешь об этом?
– А мне не о чем больше думать, – Ева пожала плечами, а я невольно засмотрелась на карее отражение морских волн в ее глазах, обращенных к горизонту.
Они бились о берег, разгоняя по темному песку пену и водоросли, а затем быстро возвращались обратно, утопая в водной глади. Сравнение Евы себя и этих волн было весьма метафорично, но я отлично понимала, что она имела в виду.
– Кстати, тебе тоже.
– Да, и не поспоришь… – вздохнула я.
В голове замаячили тяжелые воспоминания, и я встряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли. Я схватилась за перила, но теперь мои пальцы были напряжены так, словно я цеплялась за свое настоящее, не позволяя себе возвращаться в то ужасное состояние, испытываемое мной в прошлом.
– Понимаю, как это тяжело не знать, кем тебе быть в этой жизни. Это все так… Так ломает, на самом-то деле. У тебя – это учеба. У меня – семья… Ведь без семьи кто мы блять такие? – одними губами неслышно прошептала я, не отрывая взгляд от океанской глади.
– Да, – кивнула она, и я почувствовала возмущение в ее голосе. – Да, так и есть! И я просто хочу спросить гребаную жизнь: за что она послала мне такую запару? Мне гребаный двадцать один год, а я до сих пор не знаю, кто я. И даже не имею ни малейшего понятия, кем бы могла быть.
– Ева, это не конец. Все через это проходят. Ты обязательно найдешь себя, поверь мне… – подбадривающе произнесла я.
Но девушку мои слова только сильнее завели – она отвернулась от горизонта, оперевшись о перила лопатками и сложив руки в карманы бермудов.
– Лето закончится через два с половиной месяца, все нормальные выпускники начнут учебу там, куда они поступили, станут учиться на тех, кем хотят быть. У них будет цель в жизни, задачи, которые им нужно будет преодолеть. Они наладят свою жизнь, в конце-концов. Ведь их жизнь будет иметь чертов смысл, понимаешь? А что сделаю я? – негромко спросила она, отрешенно смотря себе под ноги.
Не знаю, был ли ее вопрос риторическим, но ответ у меня нашелся.
– Ты сделаешь то же самое.
Девушка замолчала, что-то обдумывая, а затем неуверенно произнесла, смотря куда-то в одну точку:
– Да… Только это будет не тот факультет, не те люди, не та профессия. И в итоге, не та жизнь, – печальная ухмылка на ее губах.
– Слушай, не драмматизируй.
Ева бросила на меня недовольный взгляд, и я поспешила оговориться, выставив руку в примирительном жесте.
– Нет, ты не подумай. Я ни в коем случае не обесцениваю твои переживания. Я просто хочу сказать, что сейчас ты отучишься столько, сколько потребуется лично тебе. Придет время, и ты найдешь то самое призвание. Бросишь этот универ и поступишь туда, куда пожелает сердце. И поверь, ты будешь не одна такая: еще столько людей вокруг, кажущихся идеальными, на самом деле плачут в подушку каждую ночь из-за этой гребаной неопределенности.
– Маша, я не вижу себя в этой жизни, – вдруг перебила подруга.
Я тяжело вздохнула.
– Ева, мы столько раз обсуждали эту тему с поступлением, и каждый раз мы приходим к одному и тому же. Все вроде бы было хорошо: мы все окончательно решили с тобой, тебе стало легче и ты поступила в универ. Так почему ты вновь начала загоняться о том, что не определилась со своим призванием и что…
– Ты не поняла. Я вообще не вижу себя в этой жизни, Маш! – твердо заявила она, встав напротив и разводя руками.
Ее голос вдруг дрогнул, но она быстро взяла себя в руки, как делала это всегда. Я непонимающе нахмурилась, заглядывая в глаза девушки в ожидании объяснений. И они вскоре последовали.
– Знаешь… Возьмем в пример самую банальщину, хорошо? Вот… К примеру, она, – она быстро указала пальцем на рыжеволосую Настю, затягивающуюся дымом из кальяна. – Она поступит на медицинское. Станет хирургом, получит работу. Встретит на третьем курсе вторую половинку, и они поженятся сразу после окончания учебы. К тридцати годам у нее уже будет счастливая семья: муж, двое детей, собака, в конце-концов. Она проведет за любимым делом всю свою жизнь, сможет позволить себе кататься за границу каждое лето и платить чаявые официантам в дорогих ресторанах. К старости у нее уже будут любящие внуки, которые будут навещать ее по выходным и ухаживать за ней. И остаток своих дней она проживет в спокойствии, среди дорогих ей людей. А я… Я не вижу ничего этого, Маш… – растерянно пожала она плечами, отступая на шаг от меня и кладя руки на бедра. Защитная реакция. – Знаю, это звучит странно. Я… Я не знаю, как это объяснить, но я просто…
– Просто что?
– Просто… Просто боюсь, что моя жизнь может оборваться слишком рано, – тяжело вздохнула она, отводя взгляд обратно к горизонту и прикусывая нижнюю губу.
Я растерянно забегала глазами, не зная, что на все это ответить: казалось бы, что за бред она несет, но, в то же время, ее лицо выражало искреннее беспокойство, и я была обязана, как подруга, отнестись к ее словам со всей серьезностью.
– Мне кажется… – вздохнула я.
Стоило Еве обернуться ко мне: я задумалась над тем, что сказать дальше, так как слова упорно не лезли в голову.
– Что ты переутомилась. Серьезно. Все эти переживания навалились на тебя, как снежный ком, и ты… Просто не видишь выхода.
Девушка не стала спорить со мной: она сама понимала, что ее слова ничем не доказуемы и действительно могли быть плодами нервов и хронического стресса. Мой ответ ее вполне устроил: она посмотрела на меня с пониманием и неуверенно кивнула, а затем легко улыбнулась на мою подбадривающую ухмылку.
– Пошли, тебя уже все заждались, – по-братски обняла я подругу за плечи, подталкивая к толпе друзей. – И сделай мину повеселей!
– Пошла ты… – засмеялась Ева, обнимая меня в ответ…
***
«– Мэри?»
Словно сквозь вату слышу старческий голос Эрнхарда над собой.
– Мэри!
Я вздрогнула и отпустила руку девушки, подскочив с пола. Доктор Эрнхардт стоял рядом и с волнением разглядывал мое мокрое от слез лицо: я и сама не заметила, как они потекли из глаз, поэтому тут же принялась вытирать их об щеки и брать себя в руки.
– Что вы собираетесь делать? – спросила я, задержав взгляд на шприце в руке старика.
– Ввести антидот, девочка. Будь любезна…
Док пододвинул меня, намекая, чтобы я предоставила подругу в его руки. Я поспешно развернулась, смотря себе под ноги, и сделала буквально пару шагов, сталкиваясь с Монтенегро: тот развалился на старом кресле и бросил на меня безэмоциональный взгляд, на что я только растерянно увела глаза и обошла пирата, чтобы лишний раз не демонстрировать ему свою слабость.
Спустя несколько минут, за которые док уже успел отлучиться на кухню, алхимик появился наконец в гостинной, все так же в своем белом халате, очках и со стетоскопом, который висел на его шее, скорее, для галочки. Морщинистые черты лица были все такими же неутешительными.
– Дайте девочке время, – все, что сказал док.
И его слова нисколько не обнадеживали. Это был намек, что задерживаться нам с Ваасом здесь нет смысла, да и самого Эрнхарда мы явно отвлекаем своим присутствием, сидя над его душой…
Вот только я была не настроена на такой исход.
– Я сойду с ума, если не буду находиться рядом с ней, – твердо заявила я, пускай мой голос все еще поддрагивал от кома в горле.
– Пошли, – разумеется, поднявшийся с насиженного места главарь пиратов проигнорировал меня.
Он нарочно пропустил мои слова мимо ушей и, как выносящий приговор судья, собирался было покинуть особняк, но…
– Я сказала, что останусь здесь, – процедила я ему в спину, демонстративно оперевшись плечом о стену и сложив руки на груди.
В моих глазах горел вызов, и я с нетерпением ждала, когда смогу лицезреть разгневанную рожу пирата, стоит тому медленно обернуться. Стоящий невдалеке от нас Эрнхардт заметно напрягся: вряд ли он ожидал, что кто-то позволит так откровенно перечить Ваасу. Последний, на мое удивление, держался спокойно, правда, только внешне: как же сильно запульсировала вена на его шее, стоило мне открыть пасть и высказать свое «я». Ваас развернулся ко мне, не спеша что-либо отвечать, поэтому я вздернула бровь, спрашивая, мол «и что дальше?».
– Тебя блять. Никто. Не спрашивал. Усвой это уже наконец, perra, – по слогам отчеканил пират и, грубо схватив меня за предплечье, буквально выволок из особняка.
Все попытки выдернуть руку из его цепкой хватки были тщетны, и в последствии даже вызвали смешок у этого ублюдка. Отойдя на приличное расстояние от особняка, меня швырнули на землю.
– Дальше донесешь свою задницу сама.
– Пошел ты!
Я быстро поднялась с колен, смеряя на мужчину гневным взглядом. Он же, в свою очередь, улыбался и смотрел на меня так, словно я выглядела в его глазах наивным ребенком, требующим у жадины в его лице конфетку. Я проигнорировала издевку в его взгляде и упрямо шагнула в сторону особняка, но пират, как и предполагалось, преградил мне путь, засунув руки в карманы.
– Ты не поняла меня, сука ты тупая? – грозно процедил он. – Садись в машину блять. БЫСТРО, – наклонился он ко мне, указывая пальцем на внедородник в нескольких метрах за моей спиной. – Быстро, пока я не пустил тебе пулю в лоб, amiga.
– Нет, я останусь здесь, – все так же твердо заявляла я.
Слезы уже давно высохли, оставляя вместо себя покрасневшие глаза и веки. У меня не было никакого желания пререкаться с пиратом: все, чего я хотела – это быть рядом с близким мне человеком и быть в курсе его состояния. Монтенегро же был серьезным препятствием…
Он, к слову, тоже уже был на пределе. В конце-концов, главарь пиратов не выдержал и привычно замахнулся на меня.
– НЕ СМЕЙ! – рявкнула я. – Не смей. Меня. Трогать! – я с силой сжала кулак пирата, поймав его на взмахе.
За такой выпад мои зубы должны были уже разлететься в разные стороны, а челюсть – истечь кровью… Но что-то его остановило и заставило внимательно вглядеться мне в глаза…
