Текст книги "Я слышу плач за горизонтом (СИ)"
Автор книги: NUna MOon
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 43 страниц)
– В том, что я правда соскучилась.
Не осмеливаясь поднять глаза на мужчину, я коснулась его губ своими, стараясь не задеть кровоподтек в уголке рта. Ваас никак не отреагировал, и тогда я, не отстраняясь, коснулась его губ еще раз, и еще. Так и не получив ответа, я отцепилась от губ пирата и собиралась неуверенно отстраниться, но моя рука, притягивающая лицо мужчины, вдруг оказалась в его мощной хватке. Только тогда я осмелилась заглянуть в эти изумрудные глаза – без лишних слов Ваас потянул меня за запястье на себя и впился в мои губы, словно рана на его губе его больше не беспокоила. И я ответила, чувствуя его горячее дыхание. Но пират не собирался так просто прощать меня, если вообще собирался… Он прикусил мою губу, заставляя меня приоткрыть рот, а его язык коснулся моего неба.
От такого обилия эмоций у меня кружилась голова, и только Монтенегро помогал мне держать равновесие, вцепившись рукой в мою талию. Мы упивались друг другом, пока в легких не кончился кислород. Тяжело дыша, я отстранилась от Вааса, но только чтобы встать коленом на кровать за его спиной и обвить руками его шею, касаясь щекой его скулы.
Мы оба думали о чем-то своем, отреченно смотря в одну точку. Оба потерянные и покинутые. Оба обреченные на жизнь без прошлого и будущего.
И, что уж говорить, оба покрытые шрамами и незажившими ранами, что внутри, что снаружи…
Комментарий к Way, sadist and death
Песня, которую поют Дэннис вместе с Мэри:
Phil Collins – Two worlds
(спасибо, Disney, Тарзан навсегда в моем сердце)
========== Point of no return ==========
Погода на острове ухудшалась на глазах. На небе сгущались черные тучи, от чего в и так темной комнате становилось мрачнее и еще более пусто. По разбитой раме, куда без препятствий врывался холодный ветер, забарабанил дождь, поначалу тихий, моросящий, а вскоре он перекочевал в настоящий тропический ливень, такой свойственный экваторским местам. Однако даже он не мог заглушить матерящихся на всю улицу, проклянающих погоду пиратов.
– Гребаный сезон дождей, – чуть ли не рыча, процедил Ваас, стоя ко мне спиной и сложив руки в карманы.
Переодеваясь после душа, я бросила мимолетный взгляд на подавшего голос мужчину, стоящего напротив окна. Главарь пиратов незаинтересованно наблюдал за тем, как его шестерки носились под проливным дождем, прикрываясь натянутыми на затылки красными майками.
– Дождик не любишь? – усмехнулась я из дальнего уголка комнаты, придерживая подбородком край красной борцовки, чтобы вывернуть ее.
Она оказалась еще свободнее, чем прежняя, однако жаловаться не приходилось: не голая, и на том спасибо. Да и найти подходящий для меня размер действительно являлось проблемой в пиратском лагере: как минимум потому, что Ваас не набирает в свои ряды девушек, исключением оставалась Крис, да и та канула в лету после своей пьяной выходки, а как максимум – недолгая жизнь на этом острове изрядно потрепала меня. Моя грудь окончательно сказала мне «до свидания», а живот впал, но все же в дистрофика я не превратилась, так как ежедневные тренеровки с тяжелым оружием не позволяли моему организму сжигать мышцы, чему теперь я была несказанно рада.
– Повсюду ебучая грязь, дороги не проезжаемы, снижается число туристов, и мои деньги сыпятся, как песок сквозь пальцы, – размышлял Ваас, все так же загадочно рассматривая улицу.
Я подошла к мужчине, проследя за его взглядом.
– Что блять говорить об этих обезьянах… Только посмотри на них.
Он недовольно кивнул на кучку пиратов: один из них валялся в грязной луже и не мог никак встать из-за того, что руки скользили по глине, пока двое других, прикрывая головы какими-то картонками, плескались в него водой, ударяя по луже берцами. Не стоит уточнять, что сквозь шум грозы раздавались мерзкий хохот и ругательства на испанском.
– Еще темно блять, как в жопе у негра… – бросил Монтенегро, отходя в глубь комнаты, когда в его кармане завибрировал мобильник.
При виде высветившегося на дисплее неоднозначного имени «Уебок», Ваас матернулся, но все же ответил. Я уселась на подоконник, еще какое-то время наблюдая, как пират вальяжно расхаживает из стороны в сторону, разговаривая с кем-то, кого он явно не жалует, судя по тому, как абонент записан у него в телефоне. Я сделала ставку на то, что звонил либо его босс, либо же какой-нибудь надоедливый клиент.
А впрочем, меня это не должно было волновать: теперь, когда я немного отошла от эйфории встречи с главарем пиратов, все мои мысли были заняты друзьями. Я не знала, где они, что с ними, как они, что случилось с Эрнхардом, и живы ли они все вообще. Было страшно представить себе, что все мои старания, вся та физическая и душевная боль, которую я отдала этому острову ради спасения друзей, – все оказалось напрасным. Поэтому я не думала об этом. В душе оставалась последняя надежда узнать, что произошло в особняке Доктора Э, и этой надеждой был Арэс. Я была более чем уверена, что та расплывчатая фигура, которую я еле разглядела сквозь разгорающийся огонь у особняка, не показалась мне и была ничьей иной, как этого пирата. И если мои догадки окажутся правдой, я добьюсь правды от этого парня любой ценой, какой бы высокой она не была… Ведь речь шла о жизнях моих друзей. Да, уже чужих, непонимающих…
Но все же друзей.
В раздумьях я не сразу услышала обращение главаря пиратов.
– Mary, твою мать!
Прийдя в себя, я обернулась к пирату – он пристально разглядывал меня, склонив голову к плечу, и я не могла понять, что изменилось за эти считанные минуты. Что уже успело так раздосадовать этого непредсказуемого человека?
– Что? – недоверчиво спросила я.
– Проверка связи, что, – недовольно бросил он, но когда его взгляд сполз чуть ниже, в нем появилась серьезность и вместе с ней какое-то детское разочарование, и пират недовольно махнул на меня рукой. – А где твои сиськи блять, querida?
Я не удержалась от смешка.
– Мне тоже интересен ответ на этот вопрос.
На это пират только хмыкнул.
– Да и какая теперь разница, Ваас? Ты же не собираешься перепродавать меня какому-нибудь очередному еблану, верно…
– Всегда приятней видеть возле себя кого-то красивее доски, – уводя взгляд, бросил Ваас, но я успела прочесть издевку в его глазах.
– Пошел ты, – сухо бросила я, ухмыляясь в ответ. – Будто ты самый распрекрасный на этом острове.
– Ну раз ты моя принцесса, Mary, значит я – чертов принц. Так что да, belleza, я охуенен, – ответил Ваас, проводя пальцами по своей эспаньолке, что не осталось без моего внимания. – Не-е, так дело не пойдет, amiga… КАРЛОС!
В руке главаря пиратов оказалась рация, издав противный писк.
– Пиздуй наверх и захвати нашей гостье что-нибудь поесть! А то в такую хуевую погоду она скоро улетит от меня, как воздушный шарик, и я буду очень, сука, растроен.
Несмотря на комичность аргумента, в голосе главаря привычно звучала угроза и раздражение.
– Да, босс.
***
– Знаешь, принцесса, насчет этой хуйни… Завтра ее и сведем, – закуривая, обратился ко мне Ваас и кивнул на татау, которое покрывало всю мою руку.
Холодок пробежал по моей коже. Я напряглась всем телом, уже заранее зная, что настроение пирата неизбежно ухудшится при упоминании пути война, и это может сказаться на том количестве синяков, которое я вполне могла получить за такое подлое предательство. Если честно, я еще не была морально готова обсуждать с Ваасом все произошедшее за эти недели, рассказывать ему о том, что чувствовала все эти дни, вдали от него, и о всем том, что натворила…
Однако в душе я была рада, что главарь пиратов сам, пусть и откладывал этот разговор и уже второй час вел себя так, словно ничего не произошло, но решился начать этот разговор. Рано или поздно мы должны были поговорить.
И жизнь на острове Рук научила тому, что лучше уж действовать рано, ибо у тебя еще остается время, чтобы хоть что-то исправить…
– Хорошо… – тихо ответила я, не смея посмотреть в глаза мужчине.
– И это все? – грозно бросил он спустя продолжительное молчание, в течение которого я всем телом ощущала его хищный, пристальный взгляд на своей макушке. – Все, что ты скажешь, amiga?
Ваас прожигал во мне дыру. Изучал черты моего лица, хотел заглянуть в мои глаза, чтобы прочесть в них раскаянье или же предательский страх. Страх, свидетельствовавший бы о том, что я все еще ни хрена не доверяла этому человеку, что я боялась его, что не была ему равной. Но даже подними я глаза, он бы не увидел этого страха – он бы увидел лишь стыд и сожаление. Пират смотрел так пристально и до неприличия долго… Я чувствовала этот взгляд Монтенегро. Чувствовала, как дрожат от злости его губы, выпускающие сигаретный дым, но пират продолжал держать себя в руках. Он словно одновременно хотел высказать все, что накопилось в нем за эти дни, но не решался начать, ведь сказать действительно было что, но каждое слово было слишком важным, чтобы откладывать его на второй план…
– Что сестра навешала тебе на уши, Mary? – угрожающе процедил Ваас, и уголок его губ дернулся вверх. – Что эта блядь пообещала тебе, а? Что же, querida? Дай угадаю… Власть? Силу?
Продолжая рассматривать половицы, я услышала неспешные приближающиеся шаги главаря пиратов, и по моей коже пробежали мурашки, а дыхание сбилось. Тем временем, пират затянулся в последний раз и повысил голос.
– Чем же эта сука и тебя напоила, что ты, гадина такая, так легко прогнулась и наплевала на все, что я тебе говорил? А?
– Ваас, пожалуйста, выслушай меня…
Но, естественно, никто меня слушать не собирался – пират в два шага оказался напротив, выкидывая бычок в открытое окно, и схватил меня за плечо, грубо подняв с кровати. В следующую секунду я уже была прижата к стене, а мощная рука мужчины сдавливала мое горло.
– Ты довольна, мелкая сучка?! Любишь меня злить, да? Выводить меня любишь, amiga?! Пожалуйста, принцесса, вот, довольствуйся… Я В ЯРОСТИ, ГРЕБАНАЯ ТЫ СУКА! – кричал мне в лицо Ваас.
А я могла лишь беззащитно царапать его грубую кожу на забинтованных пальцах.
– Хуй ты положила на все то, что связывало нас, amiga! На то, ЧТО Я ЧУВСТВОВАЛ БЛЯТЬ! Ты высосала из меня всю душу, шваль, и плюнула в нее, скотина такая! Какого хуя я поверил в твою искренность, amiga? А?! – встряхнул меня пират, не ослабляя хватку. – Ты у нас, смотрю, охуенная актриса оказалась, Mary. Знаешь, что я блять делаю с такими жалкими сучками погорелых театров, а? Пускаю по кругу, hermana. А затем вздергиваю, как свиней! Потому что вы, продажные бляди, ни чем не лучше них! Циничная сука!
Он сдавливал мое горло настолько сильно, что я не могла издать ни звука в свою защиту. Но в глазах Монтенегро недолго горела ярость – при виде раскаяния и искреннего сожаления в моих глазах, на месте которых должен был быть привычный страх перед смертью, и видя, что я не сопротивляюсь ему, не пытаюсь никак спастись, что-то во взгляде пирата переменилось. Он все так же оставался очень зол, но теперь в этих зеленых глазах появилось столько боли и обиды, что мне казалось, я пропускаю все эмоции этого человека через себя.
Что он – это действительно я, а я – это действительно он…
– Скажи, Mary, зачем ты так со мной? А?! Все могло быть просто охуенно, девочка. ВСЕ И БЫЛО ПРОСТО ОХУЕННО! Пока ты не узнала об этой суке!
Я сжала пальцы пирата настолько сильно, насколько это было возможно, в знак того, что кислорода уже катострофически не хватает – только тогда пират замялся, но все же убрал руки с моей шеи, раздосадованно прорычав.
Он бы с удовольствием убил меня. Но не мог. Как и не мог убить свою бездушную сестру, которая когда-то точно так же предала его…
Вот только она не сожалела ни о чем, в отличие от меня.
Я закашлялась, хватая ртом воздух и держась за шею. Но на этот раз не ради того, чтобы выжить, – ради того, чтобы объясниться перед этим человеком. Объясниться и только потом принять любую участь, которую выберет для меня главарь пиратов.
– Сара блять ни черта не значила, amiga! Она была пустым местом, окей?!
Главарь пиратов продолжал буянить, метаясь из стороны в сторону и активно жестикулируя в свойственной ему манере, пока я выравнивала дыхание и не сводила с него глаз.
– Тебе было интересно, что я так цеплялся за нее, а? Окей, amiga, окей, я скажу тебе, окей! Она охуенная пешка, querida! Она идеально подходила на роль пушечного мяса! Вот почему, Mary! Я хотел, чтобы эти обезьяны забрали уже наконец ее, тупую марионетку, и оставили тебя в покое! Чтобы они вернули мне ту, которая принадлежит мне блять! Мне! Чтобы вернули мне эту неблагодарную хамоватую суку, которая вывернула мне всю душу наизнанку и даже блять не спросила ебучего разрешения на это! Чтобы вернули мне тебя и я смог испаганить тебе жизнь так же, как и ты, мелкая сучка, испаганила ее мне, когда заставила заново прочувствовать все дерьмо привязанности спустя столько гребаных лет!
Тяжело дыша я смотрела в глаза главаря пиратов и не могла поверить его словам. Хотя было очевидно, что он не врал. Нет, только не в эти минуты – Ваас не врал. Слишком много разочарования и обиды в его глазах, слишком много, чтобы попытаться скрыть их за маской равнодушия, а Монтенегро ни за что бы не стал выставлять себя слабаком. Слабаком, в его понимании…
Если бы я только узнала об этом двумя неделями ранее – не мучилась бы так все это время. От обиды, страха, ревности. Не чувствовала бы себя такой одинокой и брошенной. Не повесила бы на Вааса клеймо лжеца и бездушного ублюдка и не предала бы его, так подло и жестоко… Не вернулась бы в то деградирующее состояние, в каком пребывала на материке до принятия таблеток. Не провела бы все эти дни среди криков, пулеметной очереди и брызгов крови, ни черта не чувствуя. Не взяла бы на душу смерти стольких людей.
Не предала бы саму себя…
Не предала бы «нас»…
– Скажи, hermana, это в тебе твоя бабская сущность заиграла, а? – прошипел Монтенегро, вновь приблизившись ко мне и грубо оттягивая за мокрые после душа волосы, которые тут же запутались в его забинтованных пальцах. – Приревновала меня к своей подружайке, и все, у овечки голосок прорезался, а? Отвечай блять, когда я задаю вопросы, сука!
Он встряхнул меня, в ожидании ответа. И я неизбежно начинала закипать…
– Да, приревновала, представь себе! – процедила я в лицо главарю пиратов, в ответ вцепившись в его майку. – Знал бы ты, как мне было больно от одной только мысли, что меня предал ты, Ваас. Именно ты! Блять да я бы смирилась с любым предательством, но только не с твоим. И если бы еще в ту ночь ты объяснил мне все, а не продолжал играть на моих чувствах, как последняя скотина, ничего бы этого не произошло!
– То есть, по-твоему блять, это я виноват? – прорычал мужчина, сжимая пальцы на моем затылке.
– ДА ТЫ ХОТЬ ЗНАЕШЬ, ЧТО Я ПЕРЕЖИЛА, ЭГОИСТ ТЫ ХЕРОВ?! – выкрикнула я, дернувшись в сторону, но пират не отпустил мои волосы, продолжая прожигать меня взглядом. – Это был гребаный ад, Ваас! Все эти дни я пыталась унять душевную боль гребаными убийствами. Мои руки уже по локоть в крови! И я перестала чувствовать насыщение этой кровью. Мне требовалось чем-то заглушить пустоту после твоего предательства, поэтому я не могла остановиться. Но я так блять нихера и не почувствовала, убивая сотню твоих ублюдков, нихера! Я провела все эти дни в ебучей апатии, перестала видеть смысл в своей никчемной жизни. Я стала той жалкой и разбитой сукой, какой была на материке! Брошенной наивной дурой, без семьи, без близкого человека, которая не могла найти успокоение ни в чем, кроме гребаных таблеток! Посмотри, в кого я превратилась! ОТКРОЙ ГЛАЗА, ВААС! Не один ты страдаешь! Я ничем не лучше тебя! И тебе еще интересно, виноват ли ты в этом? – с иронией заметила, но на лице не было ни тени улыбки. – ДА! Ты блять главная причина всего этого безумия!
– Ты столько дней лизала жопы ракъят и моей ебанутой сестричке, даже гребаное татау завершила. А до этого пиздела мне в лицо о том, что оно нихуя не значит для тебя, что ты готова свести его. Ты реально думаешь, perra, что после всего этого я приму тебя в свои распростертые объятия и пожалею блять? А? – процедил главарь пиратов.
– А я не прошу жалеть меня, Ваас. Да, я поступила как последняя стерва, мне нет оправдания. Я ненавижу себя, ненавидела все эти дни и ненавижу сейчас за эту ошибку, если тебе будет хоть немного от этого легче! Но прошу тебя, дай мне объясниться. Пожалуйста, Ваас… – уже спокойней обратилась я к пирату.
Его хватка немного ослабла, однако в зеленых глазах оставалось все то же недоверие.
– Дай сказать то, о чем я так долго молчу. А потом уже сам решай, что делать со мной, я приму любую участь…
В безумных глазах промелькнуло сомнение – тяжело вздохнув, Монтенегро отстранился, выпутавшись пальцами из моих бедных волос, которым так часто доставалось от него. Он сложил руки в карманы, выжидающе смотря на меня. Его холодный, хладнокровный взгляд впился в меня сверху, словно пират ни на миг не сомневался в том, что что бы я не сказала ему сейчас, он уже заранее решил, что сделает со мной. И это что-то не предвещает для меня ни жизни, ни легкой смерти…
Плевать. Если мне суждено сегодня прожить последний день, то я хочу умереть от руки Вааса.
Он подарил мне надежду на эту короткую, но настоящую жизнь. Он же пусть и забирает ее…
– Когда мы впервые встретились с Цитрой… – начала я, отступив на шаг назад: слишком много опасности исходило от главаря пиратов. – Вот тогда я поняла, о чем ты говорил, называя свою сестру бездушной сукой. Ты думаешь, что я наплевала на твои слова, но поверь, они не покидали меня до сих пор… Цитра уже была наслышана обо мне из уст Денниса, но хотела убедиться в том, что мной уже можно свободно дергать за ниточки. Я же… Я же преследовала только одну цель, Ваас. И мы оба прекрасно знаем, какую.
Я подняла тоскливый взгляд на пирата, пожав плечами.
– Я хотела одного: найти остальных и как можно скорее покинуть этот остров. Забыть обо всем: о тебе, о ракъят, о том, что совершила. Забыть обо всем, как о страшном сне… Ваас, они все требовали прикончить тебя, все. И Роджерс, и Цитра, и даже мои друзья, которым ты причинил столько боли. Они все давили, давили и давили на меня, давили на мою совесть и чувство вины…
Голос дрогнул, и я тяжело вздохнула: не хватало только разреветься в такой момент, нужно было собраться. Сомневаюсь, что Ваас был ценителем слез, в особенности девичьих…
– И с каждым днем я все четче осознавала, что… Не смогу. Я не смогла бы убить тебя, не смогла бы отомстить ни за себя, ни за остальных.
– Потому что ты слабачка, mia querida, – бросил Ваас, и уголок его губ дернулся вверх.
– ДА, ВААС, Я СЛАБАЧКА! – развела я руками, отходя от пирата и пытаясь сдержать подступившие слезы. – Да, слабачка! Потому что не в силах прикончить такого морального урода, как ты… И я не могу лишиться единственного человека, который вдохнул в меня жизнь. Который блять… Заменил мне все! И таблетки, и эту пустоту в душе, и семью…
– А ты уже лишилась его, amiga… – ответил Ваас, продолжая смерять меня нечитаемым взглядом, и сделал несколько неспешных шагов навстречу.
Его голос был тихим, умиротворенным, словно пирату действительно было наплевать на мои слова. Его пальцы коснулись моей шеи и вдруг схватили мой подбородок.
– Ты для меня умерла, сука. И кто ты теперь такая, если не подстилка для моих парней, а? Боец?
На губах пирата заиграла усмешка.
– Не-е, amiga. В моих рядах нет места предателям. И если я нахожу крыс, они лишаются своих никчемных, никому в хуй не впившихся жизней, Mary…
По щеке непроизвольно покатилась первая слеза, но я сомкнула губы, продолжая держать себя в руках. Как же больно было слышать эти слова от Монтенегро. Слова о том, что больше я для него ничего не значу, что я вновь опустилась в его глазах до «расходного материала», который сгодиться лишь на то, чтобы трахать его или перепродавать. Слова о том, что я не личность для него, что я крыса и предательница, что ему ничего не стоит прикончить меня, как хромую псину, и он нихуя не пожалеет об этом. Слова о том, что больше нет никаких «нас»…
Ложь.
Это фальш. Я не верила ни единому его слову. Ваас просто хотел сделать мне так же больно, как и я ему. И увы, он знал, как это сделать – теперь он знал, на какие чувства давить. На чувства привязанности и моей зависимости от него.
И я не нашла ничего лучше, чем пойти ва-банк…
– Лжешь… Ты чувствуешь то же, что и я. Я все еще дорога тебе, признайся себе в этом, Ваас, – процедила я, оддергивая руку главаря пиратов от своего лица.
– Не льсти себе, окей? Не стоит наивно верить в то, что, наслушавшись твоих трогательных речей, я не пущу тебе пулю в лобешник, принцесса. Не забывай блять, кто перед тобой. В отличие от тебя, я не размазня, которая не может спустить ебучий курок.
– ТАК УБЕЙ МЕНЯ! ДАВАЙ ЖЕ! Чего тебе стоит прикончить меня?! ТЫ ЖЕ ТАКОЙ КРУТОЙ! ДАВАЙ!
На эмоциях я толкнула пирата в грудь, наблюдая ухмылку на его тонких губах. Вскоре мужчина и вовсе зашелся в безумном смехе.
Как же бесит…
– Хах… Ты реально думаешь, что так просто отделаешься, querida? Что я любезно отправлю тебя на ебучие небеса отмаливать свои грехи, а? – успокоившись, но все так же улыбаясь, недоумевающе спросил Ваас.
Вот только спустя секундное молчание его улыбка стерлась в один миг, а в глазах блеснула подступившая ярость. Он вновь вцепился в мои волосы и притянул меня к своему лицу, другой рукой больно сжав мою нижнюю челюсть, от чего я сдавленно зашипела.
– Нихуя ты не поняла, идиотка. Ты никогда не дождешься этого блять. Я твой гребаный дьявол и только я буду решать, как ты искупишь все то, что натворила. У тебя нет права сдохнуть, amiga, пока этого не захочу я. Здесь, рядом со мной, как ты говоришь, «единственным человеком, который вдохнул в тебя жизнь» блять, ты будешь продолжать жить, Mary. Но я превращу твою жизнь в сущий ад. И ты даже не сможешь отказаться от этого ада, querida, потому что блять, несмотря на всю твою крысиную натуру, мы остаемся связаны и это безумие уже течет в наших венах напополам, принцесса. В наших с тобой.
Ваас резко отстранился, оттолкнув меня, бросил на меня холодный взгляд и направился к окну, за которым все так же бушевал тропический ливень. Я переводила дух, в то время как сердце было готово вырваться из груди, настолько оно бешено колотилось. Где-то за спиной услышала, как щелкает зажигалка, как пират долго затягивается и шумно выпускает сигаретный дым. Я утерла слезы и бросила взгляд за спину – главарь пиратов, отвернувшись к окну, рассматривал уже пустую, безлюдную улицу…
Я смотрела на него и никак не могла определить, что чувствую: вся злость и обида на пирата вылились наружу вместе с очередным скандалом, и внутри осталась только тоска. Тоска по чему? По тем временам, когда я и знать не знала этого мужчину, когда не встречалась с его изумрудными глазами, не видела его хищного оскала, не прикасалась к его горячей коже и густой эспаньолке? Или, может, наоборот: тоска по его доверию, по его неравнодушному взгляду, по его мимолетным проявлениям тепла, которые вряд ли теперь мне было суждено ощутить вновь?
Я нерешительно остановилась в паре шагов от главаря пиратов, ожидая, когда тот соизволит обратить на меня внимание. И он обратил: Ваас развернулся, облокачиваясь о подоконник, и выпустил мне в лицо сигаретный дым, запах которого я так ненавидела. При виде того, как я с недовольной рожей отмахнулась от едкого дыма, Ваас легко усмехнулся и вновь потянул сигарету к зубам, не сводя с меня насмешливого взгляда.
– Просто дай мне шанс все исправить… – сорвалось с моих губ, когда я остановила его за запястье.
Поймав на лице заинтересованный взгляд зеленых глаз, я отстранила руку Вааса, которая держала сигарету, и приблизилась к нему вплотную, утыкаясь лбом в его щеку. Хотя мне и правда хотелось быть как можно ближе к пирату, но в тот момент я думала лишь о том, как спрятать от него вновь предательски подступившие слезы. И лучшим вариантом скрыть их – оказаться слишком близко. Вот только свое тихое, сбившееся дыхание я уже никак не могла унять…
– Меня не напугает ни одно наказание, которое ты выберешь для меня. Я давно перестала бояться тебя, Ваас… Я уже… Настолько запуталась в твоем безумии, что теперь и сама могу признаться себе в том, что ты – это я, а я – это ты…
Ваас ничего не ответил, сбросив мою руку со своего запястья. Он затушил окурок и выкинул его на улицу. Я не видела его лица, не знала, о чем он думает. Я лишь чувствовала в своей ладони, как бьется его живое сердце. И не было для меня ничего более успокаивающего, чем слышать это биение и прокручивать в голове лишь одну мысль:
«Вот он, рядом. И он живой. По-настоящему живой…»
– Но я не хочу, чтобы все закончилось так…
Голос предательски дрогнул, а моя рука, покоящаяся на груди пирата, уже легла на его мощную шею, где подрагивала сонная артерия.
– Ведь я знаю, что еще могу все исправить… Могу облегчить жизни нам обоим, Ваас. Сделать их не такими пустыми и бессмысленными, какими они были раньше. Хотя бы немного…
Ваас продолжал молчать. Ведь он знал, как это ранило меня.
Как же жестоко…
– Послушай меня…
Я с мольбой посмотрела в глаза Монтенегро, беря его лицо в руки и проводя большими пальцами по его щекам. Только ощутив это горячее дыхание, я увидела во взгляде пирата такое необходимое мне все эти дни небезразличие, пускай и скрытое за маской неприступной холодности.
– Моя жизнь всецело принадлежит тебе одному…
Ваас долго обдумывал мои слова, так и не отстранившись. Внутри пират боролся с тем, чтобы поверить мне, и я понимала его: второй раз за эту гребаную жизнь он доверился кому-то и чуть не получил нож в спину, просто… Его потенциальным убийцей оказалась девочка со стокгольмским синдромом, чья судьба слишком сильно переплелась с судьбой ее садиста. По крайней мере, я все еще была уверена, что это был чертов стокгольмский синдром…
– Окей, amiga, – спустя продолжительное молчание ответил главарь пиратов, и я осмелилась поднять на него глаза. – Сыграем по твоим правилам.
***
Я уверенно шла по пиратскому лагерю, наплевав на косые взгляды подчиненных Вааса. Что уж говорить, я и сама не могла ожидать, что однажды буду спокойно проходить по этим улицам, даже глазом не поведя в сторону этих опасных, хитрых ублюдков, которые до сих пор всеми фибрами души желали мне смерти за то, сколько жизней их «братьев» я забрала и сколько хлопот доставила. Однако я была более чем уверена, что главарь пиратов уже отдал приказ о моей неприкосновенности, иначе я бы уже давно была опрокинута рожей в грязную землю, а запястья сковывала бы гребаная веревка. И все же пираты еще долго не сводили с меня подозрительных взглядов, словно готовясь в любой момент порывнуться, на случай, если я решусь сбежать.
Плевать.
Я шла в хорошо знакомом направлении, мне было необходимо встретиться с одним человеком… Однако не найдя парня в его хижине, я матернулась себе под нос и вышла с заднего двора, оглядывая главную площадь. Пираты сновали туда-сюда, занимаясь привычной рутиной: кто-то перетаскивал ящики, кто-то баловался с косяками, а кто-то чистил оружие…
Солнце до сих пор не показалось на сером небе. Дождь подутих и теперь просто моросил, неприятно покалывая кожу. Но где-то вдалеке до сих пор появлялись вспышки молнии и раздавались приглушенные раскаты грома.
«Херовая погода, ничего не скажешь…» – подумала я, смотря на эту картину с не самым довольным выражением лица и направляясь вдоль нескольких пиратских бараков, где разгулялся свистящий ветер, неприятно морозящий кожу. Жара давно спала, а вот холодный морской воздух остался. В сезон дождей на острове неплохо было бы и кофтой обзавестись… Впрочем, уже половина из попавшихся мне на пути пиратов работали в своих олимпийках, радуясь теплу и жизни, а вот я уже без преувеличения начинала чувствовать себя голой, так как из одежды на мне оставались только мои шорты, свободно продуваемая красная майка, ну и кроссовки, а что с них толку.
Я шла за Бенжамином. Насколько я знала, он должен был находиться вместе с Ваасом и еще несколькими его приближенными в главном здании, где они вели свои важные «политические» беседы, в которые меня посвящать уж точно никто не собирался. Но мне это и не было нужно: я лишь хотела узнать у пирата, где могу найти чертового Арэса, провалившегося сквозь землю. В конце-концов, эти двое хорошо общались и часто проводили время вместе.
Уже зайдя в темное главное здание, где единственным источником света была неоновая вывеска и разноцветные лампочки, я услышала со второго этажа целый букет из громких пиратских голосов, перебивающих друг друга и отдающихся эхом от изрисованных стен. Впрочем, половины из их дискуссий я не могла разобрать, так как все мужские голоса смешались в один сплошной базар. А проходя мимо одного из дверных проемов, в темноте которого виднелись очертания десятков туристских чемоданов, я невольно вспомнила о том, что надо бы сюда еще вернуться.
«– На складе дохуя вещей – бери, что захочешь, bonita. Я в душе не ебу, че там твоей девичей душе надо… – недовольно бормотал главарь пиратов, расхаживая по комнате и всем видом демонстрируя спешку и занятость. – Но уверен, что всего этого over-дохуя и что я заебусь все это таскать, окей? Руки есть – сама возьмешь… А мою бритву блять только посмей тронуть! – как бы между делом добавил Ваас, сверкнув в мою сторону недобрым взглядом.
«Кто-нибудь скажет ему?» – подумала я, еле сдержав ухмылку, и послушно кивнула.
В противном случае огребла бы хороших пиздюлей…»
Осторожно поднимаясь по лестнице, я прислушивалась к голосам и пыталась оценить накал обстановки. Если там совсем пиздец, то мое присутствие явно будет неуместно. Да и что я скажу всем этим разъяренным амбалам, которые размером два на два метра? «Здравствуйте. Я, конечно, понимаю, что у вас тут очень напряженные дебаты… А вы случайно не видели Арэса? Ну знаете, такого же пиздюка, как я…» Мне кажется, Монтенегро в ту же бы секунду запустил в меня тарелкой или чем-то потяжелее, и летела бы я с лестницы долго и красиво…
Я аккуратно приоткрыла плохо прикрытую железную дверь и заглянула в комнату. Это было большое темное помещение, так же освещенное одними только неоновыми подсветками, но на этот раз они не были разноцветными – это был ярко-ярко красный, настолько приторный, что глаза мозолил. В центре стоял длинный железный стол, на котором были разложены карты, лежало несколько автоматов, которые пираты, видимо, скинули за ненадобностью, и стояла пара бутылок, на вид с крепким алкоголем. Окон здесь не было, а тяжелый, холодный воздух пропах сигаретным дымом, пылью и коньяком. На фоне из колонок играл приглушенный рок. Вааса я сразу распознала по громким ругательствам и испанскому акценту и заприметила его в конце помещения, отчитывающего нескольких из своих шестерок. Они что-то бурно обсуждали, не замечая никого вокруг. Еще двое пиратов что-то отмечали на картах на столе, периодически толкаясь и обмениваясь между собой колкими шутками.
