Текст книги "Я слышу плач за горизонтом (СИ)"
Автор книги: NUna MOon
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 43 страниц)
Я вспомнила все и даже больше.
Среди тысячи пулеметных залпов раздались выстрелы моей винтовки. Нет, эти считанные дни, что я провела в гребаном лагере Вааса, нисколько не повлияли на мои навыки. Я еще не была профессиональным стрелком, но была более чем в состоянии защитить себя. Разве этого не достаточно? Поначалу пираты падали замертво, не ожидая выстрелов с моей стороны. Однако узнав меня среди едкого дыма, они принялись отстреливаться, матерясь во все горло и как только не называя меня. Вот только у меня было главное преимущество, которого не было у них у всех, вместе взятых:
Убьют они меня – их головы будут торчать на ближайшем пляже, пока их к черту не утопит прилив.
Убью я кого-нибудь из них – все равно останусь в живых.
Замертво пал еще один. Затем еще. И еще. Но зверь внутри не чувствовал насыщения пролитой кровью, он отказывался утолять ею свою жажду, словно ему была нужна другая кровь, кровь другого человека, конкретного человека. Черный дым от пожара и гремящих взрывов закрыл меня из вида атакующих пиратов. Я бросилась бежать, прикрывая нос и рот тканью майки, так как дышать в этом укрытии было уже просто невозможно. Я оказалась недалеко от горящего здания и вдруг сквозь густой дымчатый туман разглядела знакомую фигуру…
Внутри все сжалось, а сердце словно остановилось. Зверь был готов сорваться с цепи, вдыхая запах, и вместо того, чтобы чувствовать ядовитый угарный газ, он чувствовал в воздухе лишь один запах – запах крови человека, которую он так страстно желал испробовать.
Вот этот человек.
Вот тот, кто первым прочувствует на себе мою месть.
Тяжело раненая фигура быстро и неуклюже двигалась внутрь горящего здания, хватаясь за стены и оставляя после себя кровавые следы. Я твердо направилась за ней, наплевав на свистящие пули, на обваливающуюся крышу, клубы дыма, горячее пламя и в принципе на инстинкт самосохранения.
Есть только голод.
А зверя требуется накормить, пока он не пожрал меня изнутри…
Зайдя в здание, я прикрыла дыхательные пути майкой и направилась по кровавым отпечаткам пальцев на стене, как псина, идущая по следу. Внутри огня и дыма оказалось в разы меньше засчет железных стен и дверей, что, несомненно, играло мне на руку. Пройдя по темному коридору, стены которого были так же изрисованы жуткими графити, я замерла в нерешительности при виде развилки. Однако долго думать не пришлось, так как через считанные секунды в одной из комнат раздался кашель задыхающегося пирата, который и понятия не имел, что его преследовали…
Я отворила плохо прикрытую железную дверь, осматривая помещение – тупик. В конце комнаты к стене припала мужская фигура, держащаяся за окровавленный живот и стонущая от боли. Сквозь дым я наблюдала, как растекается эта кровь, и от одного ее вида зверь внутри был готов наброситься и прикончить добычу…
«Нет. Этот ублюдок так просто не отделается…»
Я прошла внутрь темного помещения, громко хлопнув за собой железной дверью, и приглушенный треск пламени остался где-то позади.
– Привет, Тони… – негромко процедила я, открывая лицо и неспешно направляясь к пирату, но мой голос был достаточно тверд, чтобы меня было слышно.
Антонио поднял на меня глаза, и выражение его лица в один миг сменилось удивлением, а затем в темно-карих глаз промелькнул страх, который пират тут же запрятал далеко в свою задницу. Вот только я уже увидела этот страх. Видела и желала лицезреть вновь. Осознав, для чего я нахожусь здесь, Антонио нервно усмехнулся и припал лопатками к стене, вновь застонав от резкой боли. Тяжело и рвано выдыхая, он исподлобья посмотрел на мою приближающуюся фигуру. Длинные кучерявые волосы прилипли к потному морщинистому лицу испанца, от чего его лоб блестел под светом язычков пламени, а губы потрескались, громко втягивая воздух, которого и так здесь не хватало.
– А вы… Вы еще более чокнутая, чем о вас говорят, милочка, – хрипло усмехнулся пират, скалясь двумя золотыми зубами, – Осознанно войти в горящее здание… В надежде найти отмщение… Не каждый псих на это решится, а?
Он засмеялся и тут же закашлялся, вдыхая новую порцию дыма.
Я молчала. Молчала и пристально разглядывала этого человека, лежащего буквально у меня в ногах, стоило лишь приблизиться на пару метров. Мне хотелось вновь поймать его взгляд и увидеть в нем хоть каплю раскаянья. Оно бы не спасло Антонио от моей мести, но мне бы стало в разы легче, увидь я сомнения в его глазах, увидь я, что этот ублюдок хоть на миг задумался и пожалел о том, что совершил. Я долго молчала, долго искала в его взгляде это гребаное раскаянье и не находила. От этого внутри закипала ярость, и зверю, и так находящемуся на пределе, становилось невыносимо жарко, и он требовал выпустить его наружу.
– Чего же… Чего же вы ждете, милочка? Ха? – процедил испанец. – Куда делась вся ваша решимость?
Замечаю, как дрожащая рука пирата тянется к кобуре.
– Хитрый сукин сын… – процедила я и одним движением сняла с плеча автомат, беря его в обе руки, и ударила тяжелым прикладом по локтю Антонио.
Его кость тут же издала противный треск, а рука выгнулась в неестественном положении. Пират завалился на бок, сдавленно хрипя, не в силах даже вскрикнуть. Теперь засранец не дотянется до кобуры при всем желании. Я отошла в сторону, давая пирату несколько секунд на то, чтобы прийти в себя, так как он был нужен мне в сознании. Рука все так же сжимала дуло автомата, словно это был спасательный круг, а пальцы нервно отбивали неизвестный мне ритм. Вернувшись к мужчине, я бросила на него презрительный взгляд сверху.
– Знаешь, обойдемся без пламенных речей, окей? Мы же не в гребаном кино, да, Тони? – с иронией заметила я, раскачивая в руке холодную винтовку.
Но на моем лице не было и тени ухмылки с того момента, как я захлопнула за собой железную дверь.
Не байки я пришла сюда травить.
Меня привели только злость и жажда мести.
Антонио, опирающийся о здоровый локоть, поднял на меня глаза. Наконец-то в них появился страх, страх пытки и неминуемой смерти. Но этот ублюдок никогда бы не признался в том, что увидел для себя угрозу в молодой и хилой на вид девчонке с материка…
Как жаль, что мы не успели познакомиться с Антонио поближе. Тогда бы он знал, на что я действительно стала способна…
– Что? Будете пытать лежачего, милочка? – гадко усмехнулся пират, – Ну разве это допустимо для принцесс, а?
– И кто мне это говорит? Ублюдок, который исполосовал кнутом беззащитную девушку? А до этого еще сотню таких же?! – от негодования я даже поперхнулась воздухом, которого уже ощутимо не хватало.
Провокация.
Блядская провокация!
Все мое внимание было обращено к моему обидчику, и зверю внутри было наплевать, умрет он сегодня или нет, главное – во что бы то ни стало забрать с собой этого человека…
Антонио хрипло засмеялся, вновь закашлявшись. Желанный страх в его глазах вдруг исчез, сменяясь насмешкой и надменностью, как в ту кошмарную ночь, когда он смотрел на меня точно так же, ударяя кнутом по моей спине. Словно не он здесь был жертвой, а я. Словно не он должен испытывать страх, а я. И от такой наглости я встала в ступор, смотря на то, как смеется этот психопат, лежащий у меня в ногах.
– Ах-ха… Ха… А знаете, милочка, в чем разница между вами и мной? А я скажу вам… Вы всего лишь жалкое подобие бойца. Такая же обезьяна ракъят, которая мечется и вопит, держа в руке пушку, но ни черта не может сделать.
– Какого хера ты несешь? – процедила я, сжимая дуло автомата и подходя на шаг ближе.
– Посмотрите на себя, – скалясь, ответил испанец, смеряя меня с ног до головы оценивающим взглядом, и я сжала челюсти, в попытке удержать зверя на цепи, – Хотите убедить меня в том, что за этой фигуркой и белым личиком скрывается сам дьявол во плоти, подобно мне и другим пиратам? А может, подобно самому Ваасу?
Пират был готов засмеяться вновь, но ему просто не хватало воздуха. Он несколько секунд судорожно глотал остатки кислорода, сжимая рукой окровавленный живот, пока не продолжил.
– Хотите сказать, вы способны на убийства, милочка? Или, может, на пытки? Не обманывайте себя. Мне жаль вас, Mary, о-очень жаль…
– Заткнись! – процедила я, ударяя прикладом по лицу бородатого испанца, чтобы сбить эту противную скалящуюся ухмылку с его губ.
Антонио замолк на несколько секунд, сплевывая густую кровь на пол, а вместе с ней и один из золотых зубов. Тяжело дыша, я выжидала, пока пират вновь обратит на меня взор, хотела увидеть в нем страх, мольбу о пощаде, разочарование в собственных словах обо мне…
– Жалкое размахивание палкой, обезьяна, – процедил он, подняв на меня глаза, и…
В них была все та же гребаная надменная усмешка. Этот ублюдок откровенно смеялся надо мной, растягивая треснувшие губы под разбитым окровавленным носом.
– Обезьяна, которая не достойна даже того, чтобы ее боялись.
Кровь. Кровь от пули в животе, кровь из губы, кровь из носа, пачкающая неопрятную эспаньолку. Зверь чувствовал запах этой крови сквозь едкий дым. И я знала, что моя рука, сжимающая дуло винтовки, уже не сможет сдержать этого зверя на цепи.
И я не собиралась его больше сдерживать.
Ведь такой пожирающей меня изнутри ярости я не испытывала никогда.
– Десять ударов? Да, Тони? – обманчиво тихо спрашиваю я, указывая большим пальцем на свою исполосованную им спину. – Приступим к отсчету…
Тяжело дыша я в последний раз смотрю на лицо моего мучителя, представляя, что будет на нем спустя считанные минуты. Я рычу, хватая дуло винтовки обеими руками, и наношу удар прикладом по лицу Антонио – он падает лицом в грязь, тут же приподнимается на здоровом локте и сплевавет новый сгусток крови, но теперь я не даю пирату времени на то, чтобы отдышаться. Пусть давиться собственной кровью. Пусть задохнется от нее, а не от черного дыма. Я снова рычу и наношу новый удар по его сломанной руке, и тогда Антонио наконец сдавленно стонет.
Я вспоминаю каждый удар кнута, что проходился по мне той ночью, и дышать от гнева становилось все тяжелее. Руки тряслись, но продолжали сжимать ствол. Еще удар, сопровождающийся моим отчаянным криком. Антонио сносит в другую сторону, и он падает прямо на сломанную руку, все так же сдавленно шипя и пуская слюну. В голове раздается его противный смех, которым он сопровождал мои пытки в ту ночь. Но мне вот почему-то не смешно. Я ничего не чувствую, кроме желания бить по самым больным местам этого уебка, вместо того, чтобы нанести удар по его виску или пустить пулю ему в лоб, подарив легкую смерть.
Нет.
Пусть мой обидчик видит, на что я способна. Пусть возьмет свои слова назад. Пусть умирает, долго и мучительно. Пусть станет примером для тех, кто следующим, благодаря причиненной мне боли, окажется на его месте. И предупреждением для тех, кто еще будет гореть желанием причинить мне эту боль…
Я наношу удар за ударом, уже без разбору, куда и который по счету раз. Бегаю мутным взглядом по лицу пирата и не нахожу живого места. Лежа у меня в ногах он не в состоянии даже простонать, только глухо хрипит, еле отхаркивая слюну и кровь.
– Сдохни, сукин сын, – процедила я сорвавшимся голосом и со всей силы нанесла последний, решающий удар.
Я плохо помню, куда он пришелся – Антонио обмяк, уткнувшись лицом в окровавленный пол. Тяжело дыша, я бросила взгляд вокруг. Голова кружилась, в глазах темнело, воздуха катастрофически не хватало. Словно только сейчас я увидела пламя, почувствовала едкий дым. Жарко. Как же жарко…
Моя кожа истекала горячим потом, а дрожащие руки выронили автомат, который с громким стуком приземлился возле моих ног. Вероятно, к чему он мне теперь? На ватных ногах я добежала до железной двери, еле отворила ее и направилась по коридору на выход. Повсюду огонь. Голова ничего не соображала. Я не знала, куда идти. Все было как в тумане. Я не испытывала ничего, вообще ничего: ни облегчения от совершенной мести, ни страха за собственную жизнь, которая могла оборваться в любой момент. Словно все происходящее было сном. Я шла по коридору, прикрывая нос и рот тканью майки, но, скорее, так велели делать остатки разума, нежели вернувшийся ко мне инстинкт самосохранения…
– МАША! Маша! – из конца коридора послышался до боли знакомый голос.
Голос человека, которого я никак не ожидала увидеть здесь. И когда я увидела сквозь дым приближающуюся фигуру Сары, ее яркие, красные волосы, я остановилась, как вкопанная.
Она прибыла вместе с ракъят, сомнений не могло быть. Значит, она такая же претендентка на роль воина, что и я. Деннис Роджерс, которому я наконец начала доверять только гребаные минуты ранее, оказывается, все же солгал мне. Он, мать его за руку, солгал мне, сказав, что я – единственный воин, а Сара – всего лишь способ пробудить во мне гнев и силу духа. Деннис врал…
Но тогда зачем он вернулся за мной, если у его племени теперь есть Сара? Я не знала ответа на этот вопрос. Не знала, кому доверять: лидеру повстанцев или же главарю пиратов? Вокруг меня сплошной обман. И от этого было так тошно на душе, что перспектива задохнуться в этом Богом забытом здании уже не казалась мне такой пугающей…
Единственный способ узнать ответ – спросить у Сары то, что мучило меня все эти дни, проведенные в лагере Вааса. Спросить ее о том, что я услышала из разговора Вааса и Бенжамина…
Девушка быстрым шагом приближалась ко мне, не разбирая дороги и прикрывая лицо той же майкой. В ее глазах читались страх и беспокойство – она подбежала ко мне и вцепилась в мои плечи, пытаясь растрясти и вернуть в реальность.
– Я видела, как ты зашла в горящее здание! ТЫ БЛЯТЬ С УМА СОШЛА?! Уходим отсюда! Быстро!
– Скажи мне, что вас связывает с Монтенегро, – сорвавшимся голосом попросила я, смотря на девушку с надеждой в глазах.
Мои дрожащие пальцы невольно выронили край майки, до этого прикрывающий мое почерневшее от дыма лицо. На миг в глазах Сары промелькнули страх и смущение, смущение от того, что теперь она будет вынуждена рассказать мне обо всем. Но девушка тут же мотнула головой и встряхнула меня еще раз.
– О ЧЕМ ТЫ ДУМАЕШЬ?! Сейчас не время это обсуждать, Маша! ЗДЕСЬ ПОВСЮДУ ОГОНЬ! Мы сейчас же уходим отсюда! – строго добавила она, потянув меня за запястье в сторону выхода.
Но я не собиралась мириться с этим. От ответа на этот чертов вопрос зависило все мое дальнейшее существование на этом острове, зависил выбор стороны, которую я должна была принять окончательно. Я не могла больше мириться с этой ложью. С этой непрерывной ложью, бросаемой мне в глаза каждый ебаный день…
– Нет, ты мне все расскажешь! – уже громко процедила я, вырвав руку из хватки подруги.
Она удивленно обернулась ко мне, бегая глазами по моему лицу.
– Ты мне все расскажешь. Потому, что, если ты откажешься, я никуда блять отсюда не выйду. Мне нечего терять, Сара, когда там, снаружи, мной нагло пользуются и БЕЗ КОНЦА ОБМАНЫВАЮТ!
Разум отключился, его место заняли чувства – наверное, так можно было описать мое состояние на тот момент. И девушка это понимала. Она осторожно взяла меня за руку.
– Я все расскажу! Все! ОБЕЩАЮ! – быстро говорила она, сжимая мою кисть. – У выхода! Обещаю, что расскажу у выхода!
Внутри почти все заволокло дымом. Мы бежали из последних сил, благо, Сара запомнила дорогу к выходу. А я все так же ничего не чувствовала, после пытки Антонио внутри было лишь одно опустошение. Я бежала и думала о том, как вдохну свежий воздух, а затем вспоминала о том, как много времени я провела среди дыма и огня, как сильно надышалась, и что уже может быть слишком поздно…
Когда на горизонте показался выход и послышались звуки продолжающейся бойни, я резко остановилась, выдергивая руку из пальцев Сары. Мой требовательный взгляд впился в девушку, и та понимающе кивнула.
– Хорошо, я расскажу…
***
Рассказ девушки не занял много времени. Однако его оказалось достаточно, чтобы вновь заставить меня почувствовать. Почувствовать отчаянье, не сравнимое ни с чем…
– П-почему ты мне раньше не рассказала? – тяжело дыша, спросила я, пытаясь держать себя в руках.
Сара была искренне удивлена такой реакции, ведь она и понятия не имела, что связывало меня с главарем пиратов.
– А что это меняет, Маш?! ОБЪЯСНИ, ЧТО ЭТО МЕНЯЕТ?! – кричала девушка сквозь громкие звуки пальбы, пытаясь поймать мою руку, чтобы поскорее вывести на улицу.
Но я не позволяла ей приблизиться, ходя из стороны в сторону.
– ВСЕ ЭТО МЕНЯЕТ, САРА! ВСЕ! – сорвалась я, судорожно запуская пальцы в волосы и чувствуя, как глаза застилает пелена слез. – Господи… Это же меняет все…
– Мы обсудим это позже, только я прошу тебя, Маша, соберись! Надо уходить отсюда!
Сара схватила меня за плечи и вдруг закашлялась от дыма.
– На кой черт тебя вообще сюда понесло?!
Я промолчала, смотря сквозь девушку, и наконец кивнула на выход, давая понять, что больше не буду противиться.
***
Оказавшись на улице, я закашлялась, только сейчас осознав, насколько сильно мне не хватало кислорода. Более менее прийдя в себя, я схватила Сару за руку и потащила в сторону заднего двора, и девушка послушно направилась вслед за мной, не задавая вопросов. Когда мы оказались за высоким зданием, в глаза сразу бросились несколько пустых бамбуковых клеток. И только в двух из них жались три или четыре ничего не понимающих туриста, включая Джессику. Увидев нас, она вцепилась в прутья клетки, зовя на помощь.
– Помогите! Прошу, выпустите меня!
– Стреляй по замку, – бросила я охрипшим голосом, и Сара сняла с плеча автомат.
Один выстрел, и дверца со скрипом открылась, давая волю афроамериканке. На ватных ногах она выскочила из клетки, вцепившись в мои плечи.
– Где Лили?! Что с ней сделали?! ГОВОРИ!
– Ты идешь с Сарой. Она приведет тебя в безопасное место, к остальным, – ответила я, сбрасывая руки Джессики, и направляясь прочь.
– КУДА ТЫ?! – выкрикнула Сара, удерживая под руку обессилевшую афроамериканку.
Я застыла в нерешительности и все же обернулась, натянуто улыбнувшись.
– Не бойся за меня. Скажи Деннису, я вернусь. Мне просто нужно поговорить с одним человеком…
***
Издалека я видела, как Сара быстро выводит Джессику за главные ворота и сажает ее в лодку. Деннис что-то кричит ей, а девушка лишь бросает на темнокожего сочувствующий взгляд, пожав плечами, а затем одними губами шепчет:
– Она вернется…
Ракъят медленно отступали. Пираты гнали их до самого берега, но там их ждали с десяток моторных лодок, на которых воины покинули остров Вааса. Теперь, несмотря на маты и громкие ругательства пиратов, наступила такая долгожданная тишина: больше не было этой автоматной очереди, взрывов и треска битого стекла от коктейлей Молотова. Был только шум прилива и треск от пожара, который пираты успешно потушили ближе к вечеру…
Я сидела под навесом на главной площади, чья земля с корнями пропиталась кровью сотни людей. Меня трясло и знобило. Не знаю, от холода ли, или, может, от пережитого. Проходящие мимо пираты на меня даже не смотрели: у них теперь своих проблем по горло. Да и все те, в кого я осмелилась выпустить обойму в этой битве, были давно мертвы. Как долго я так сидела, в прострации и одиночестве? Как долго перед глазами мелькало бесчисленное количество фигур в красных майках, оттаскивающих с площади трупы своих товарищей? Как долго стоящее в зените солнце опускалось к глубокому морю? Не знаю…
И так и не узнала бы, если бы в один момент не вздрогнула от громкого голоса, раздавшегося неподалеку.
– Бэмби, какого хуя?!
Ваас, до этого отчитывающий своих подчиненных, заметив меня, как с цепи сорвался. Я даже не посмотрела на него, погруженная в свои мысли. Оказавшись возле меня, пират грубо поднял меня за локоть и схватил за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. Теперь все его внимание и гнев были обращены ко мне.
– КАКОГО ХУЯ ТЫ ПОЛЕЗЛА ТУДА, ИДИОТКА?! Я ТЕБЯ СПРАШИВАЮ! А?!
Он встряхнул меня, потом еще раз и еще. Он кричал и никак не мог докричаться до меня. Я смотрела сквозь пирата и наблюдала, как среди ярости и безумия в его глазах скрывается беспокойство. Чертово беспокойство. Настолько непривычно было видеть волнение в глазах этого человека…
– Ты должна была сидеть там, где я приказал тебе! А вместо этого я узнаю, что ты сбежала, и даже не к ебаным ракъят, а в гребаное горящее здание! О чем ты думала, когда лезла туда блять?! Ты совсем в край ебанулась, Mary?! Отвечай, сука ты такая!
– Босс!
– AMIGO, СЪЕБИСЬ НАХУЙ! – рявкнул Ваас, обращаясь к подоспевшему подчиненному.
– Но… Мы нашли кое-кого, – растерянно добавил пират, указывая пальцем на обгоревший выход из здания.
Антонио. Его выносили двое пиратов, кривя рожи в гримасе отвращения. И их можно было понять: огонь не успел превратить его тело в пепел, однако испанец заметно обгорел, его вывернутый в неестественном положении локтевой сустав обмяк и висел, как какая-то тряпка, но страшнее всего было смотреть на его лицо – лицо, которого больше не было. Вместо глаз, носа и рта было лишь месиво и запекшаяся кровь. На лице Антонио не осталось живого места…
Я завороженно смотрела на плоды своих стараний и не могла понять, что чувствую. Теперь, при свете дня и свежем воздухе, все казалось совершенно иным…
Несколько секунд Ваас не отрывал охуевшего взгляда от своего подчиненного, которого уносили в сторону бухты, где его тело сбросят на корм акулам. Мое дыхание предательски сбилось. Ваас вновь посмотрел на меня, и в его глазах читался немой вопрос… В моем же взгляде нетрудно было найти ответ.
Вокруг стало собираться слишком много народу – главарь пиратов прорычал и схватил мое запястье, уводя прочь.
– Чтобы когда я вернулся, весь этот срач был нахуй вылизан, amigos! – напоследок бросил он.
Ваас толкнул меня в комнату, громко захлопывая за собой дверь, от чего Адэт резко подскочила, навострив уши. Я обернулась к пирату, готовясь к тому, что сегодня мне придется отделаться новой порцией синяков за убийство его шестерки. И что-то подсказывало мне, что побоев в этот раз я просто не вынесу: после пережитого в горящем здании я и так еле держалась на ногах, кое-как сдерживаясь, чтобы не схватиться за раскалывающуюся голову.
– Это ты сделала? – спросил пират, повышая голос и указывая пальцем на улицу. – Скажи мне, это ведь ты сделала, Mary?! И только солги мне блять…
– Я, – недолго думая, ответила я дрогнувшись голосом.
«Я это сделала…» – пронеслось в голове.
Теперь, вдалеке от кровавой бойни и черного дыма, от стонов и криков боли, от летящей в разные стороны крови, я осознала, что натворила. Теперь, когда жажда внутреннего зверя была утолена, пелена спала с моих глаз… Но я не чувствовала облегчения. Почему же я блять его не чувствовала…
– На меня смотри. Смотри мне в глаза! – процедил Ваас, преодолевая жалкие пару метров между нами.
Я опустила глаза, зажмурившись, в ожидании удара… Но его не последовало – Ваас поднял мое лицо за подбородок, проводя по нему большим пальцем.
– Не дергайся. Мне плевать, окей, amiga?
Я непонимающе уставилась на пирата полными страха глазами.
– Мне плевать на Антонио блять, Mary… Но если ты еще один, сука, раз полезешь в ебаный огонь, querida, я запру тебя в этой комнате и хуй ты когда еще выйдешь отсюда, ты поняла меня?
Я сдержанно кивнула, чувствуя, как сбивается мое дыхание – я отстранилась, рухнув на постель пирата, хватаясь руками за ее бортик и склоняя голову к груди. В голове крутились воспоминания того, что произошло в том пожаре. В ушах раздавался каждый удар и каждый мой выкрик, заставляя пульсировать виски. Я сильнее сжала простынь, сдерживая судорогу по всему телу.
– Я пытала его… – тихо сказала я, пытаясь выровнять дыхание, – Пытала…
Ваас неспешно обошел кровать, садясь позади меня. Он молча слушал меня, проводя тыльной стороной ладони по ожогам на моем теле. Надо же, я даже не успела заметить их…
Вновь слышу звук удара и хрип харкающего кровью испанца. Я вздрагиваю всем телом, прикрывая рот руками, чтобы не завопить от страха и отчаянья. Тогда теплая ладонь пирата легла на мои лопатки, скользнула под майку и принялась оглаживать раны на моей спине.
– Кем я стала? – сорвалось с моих губ в горячие ладони, и из глаз покатились слезы, – Господи…
Рука пирата коснулась моих волос, заправляя их за ухо и открывая вид на небольшой ожог, «украшающий» мою щеку. Ваас наклонился ко мне, коснувшись лбом моего виска.
– Тс-с-с, принцесса…Я ведь уже говорил тебе, что такое безумие?
***
Следующие три дня я провела в пиратском лагере, занимаясь рутиной, которую предоставил мне главарь пиратов, и так и не решаясь наконец поговорить с Ваасом, ради чего я, собственно, и не сбежала вместе с ракъят, а осталась в пиратском лагере…
Сначала я за компанию с группой здоровенных абмалов таскала ящики с неизвестным мне содержимым из грузовика на большой склад, которому было отведено отдельное здание. Пираты, конечно, постебались денек, но вскоре их дурацкие шутки потеряли всякую актуальность, как только они увидели, на что способны эти тоненькие ручки. Гребаным грузчиком я точно не была, но и дохляком тоже. Но все же явная продуктивность оставалась на стороне пиратов, и Ваас быстро просек, что толку от меня здесь как такового нет: хоть я и таскала по ящику ловко и быстро, однако мужики имели силы на то, чтобы таскать груз чуть медленнее, но при этом умещать в руках целую партию, что, в итоге, оказалось в выигрыше.
А потому следующим моим занятием, на которое я была готова, лишь бы не сидеть в четырех стенах, была банальная уборка. К слову, убиралась я только в коридорах главного здания, где жил главарь пиратов: уж очень он хотел ограничить мое пребывание на улице, где главные ворота и дыры в заборах выглядели для меня чересчур соблазнительно, по его мнению. Иногда мне дозволялось приниматься за чистку оружия, но только с сопровождением Бенжамина. Он и Арэс, к слову, и были моими единственными собеседниками все эти дни.
Все это время мы почти не сталкивались с главарем пиратов – моя жизнь больше не была наполнена его криками, насилием и угрозами. Днем мы не пересекались, приходил он заполночь, когда я наблюдала десятый сон, а уходил до моего пробуждения. Его присутствие в моей повседневности упало до минимума, и я была счастлива…
Поначалу.
Ваас не был моей гребаной нянькой и прекрасно помнил о том, что у него есть своя работа, свои неотложные дела. Стоило отдать должное: эти обезьяны по щелчку пальцев становились профессиональными бойцами под предводительством Вааса. Я часто видела его издалека: как он быстрым шагом куда-то направляется, не озираясь по сторонам, как отчитывает очередного накосячившего подчиненного, посылая того далеко и надолго, угрожая при этом стволом.
А еще чаще я слышала, как главарь пиратов разбирается с возвратами, и не желала оборачиваться назад: я знала, что там происходит, и не хотела смотреть. У меня ком в горле вставал, когда я слышала за спиной громкие всхлипы и рыдания пленных повстанцев, руки отказывались больше проводить мокрой тряпкой по дулу пистолета, и я поднимала глаза на сидящего напротив Бенжамина, который как ни в чем ни бывало наблюдал за деяниями своего босса и попутно чистил оружие…
Один раз я все же не выдержала, обернулась – Ваас пустил пулю в лоб орущему в истерике ребенку, списав на то, что тот заебал горланить, а затем и его матери, рыдающей над телом сына. Потом он приказал убрать их тела с его глаз и бросить на корм рыбам и беззаботно закурил, следя за выполнением приказа. Я же к этому времени быстро утирала подступившие слезы, боковым зрением ловя нечитаемый взгляд Бенжамина. И рыдать мне хотелось даже не от жалости к невинному ребенку. А от жалости к себе.
От жалости, что я оказалась таким же чудовищем, что и Монтенегро…
Я так часто ощущала присутствие Вааса рядом, но на самом деле он был так далеко. Мы ни разу не встретились глазами: вернее, пират ни разу не ответил моим. Может, и вправду не замечал, а может – целенаправленно игнорировал. Всего два-три раза мы обменялись с ним парочкой фраз, когда он приказывал мне сменить работу или проходил мимо, делая замечание. Одно радовало: его замечания были немногословными, конкретными и быстрыми, в то время как своих пиратов, как правило, Ваас одаривал вспышками ярости за малейший касяк.
Одной ночью мне приснился кошмар. Кошмар о том, как я осталась в полном одиночестве. Я распахнула глаза и огляделась, с облегчением лицезрея комнату главаря пиратов. Была темная ночь, а с улицы еще раздавались приглушенная, спокойная мелодия и стук дождя по остаткам оконной рамы. Прозрачные занавески развевались под легким ветром. Холодно. Мне часто снились кошмары, когда я замерзала… Поморщившись от тупой боли в затекших мышцах, я перевернулась на другой бок, наблюдая сквозь полуоткрытые веки Вааса, дрыхнущего на спине. Его дыхание было размеренным. Одну руку он закинул себе за голову, пока вторая покоилась у него на животе. Немного помявшись, я все же решилась лечь рядом с пиратом, кладя голову на его плечо и прижимаясь к мужчине всем телом. Тепло. Дыхание пирата сразу сбилось: он проснулся. Жизнь на острове вынудила развить в нем этот инстинкт. Однако Ваас никак не отреагировал на меня, сделав вид, будто все еще спит. Меня это более чем устраивало… Сквозь сон я случайно задела стопой что-то теплое и пушистое, и это «что-то» недовольно рыкнуло, сладко потянувшись и зевая огромной клыкастой пастью, и закинуло полосатую лапу мне на ногу, вновь погружаясь в царство Морфея…
К концу третьего дня я была на грани морального истощения: моя жизнь превратилась в существование. Приходя в пустую комнату главаря где-то под вечер, я оставалась наедине со своими мыслями и переживаниями. Я до сих пор ненавидела себя за то, что совершила с ублюдком Антонио. Да, он заслужил такой мучительной смерти, вот только я не заслужила таких мук совести, и сама была в этом виновата.
Меня также гложил разговор с Ваасом, который я откладывала все эти дни, боясь услышать из его уст исповедь Сары. А еще я чувствовала одиночество. Одиночество среди сотни людей вокруг, и ничто не помогало мне избавиться от этого чувства, даже редкие диалоги с Аресом, который так же имел свои обязанности в этом лагере. Потребность в общении я реализовывала в монологах с Адэт – порой тигрица смотрела на меня таким умным взглядом, что я невольно верила в то, что та слушает меня и понимает…
Каково это – просыпаться от того, что твой враг осторожно зарывается пальцами в твои волосы? Берет густую, мягкую прядь в ладонь, затем проводит большим забинтованным пальцем по всей ее длине и приступает к следующей, делая это медленно, словно на автомате… Не соизволив открыть глаза, я лишь провожу по пробору ладонью, из-за чего кончики ловко выскальзывают из грубых мужских пальцев, давая их обладателю понять, что принцесса проснулась. А значит, главарю пиратов пора вновь покидать свою комнату вместе с восходом.
