Текст книги "Я слышу плач за горизонтом (СИ)"
Автор книги: NUna MOon
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 43 страниц)
(Давай, иди плачь, малышка)
Nobody does it like you do
(Никто не делает это так, как делаешь ты)
– Ты правда хочешь сейчас обсуждать своих пиратов? – иронично заметила я, поднимая глаза на Монтенегро.
«Черт. Какая же у него сексуальная улыбка…» – пронеслась одна из сотни мыслей в голове.
Я в открытую пялилась на губы пирата, чтобы тот сделал уже хоть что-то! Но Ваас нарочно издевался надо мной: соблазнял меня одним своим гребаным одеколоном, дразнил бездействием и наигранной равнодушностью. Но я видела такое же сильное безумие в его изумрудных глазах, такое же желание. И его тяжелое дыхание слишком громко звучало в ночной тишине.
Я не выдержала – приблизилась к лицу пирата, застывая в нерешительности…
– Мечта нарколога, – шутливо обозвал меня Ваас, нагло ухмыляясь.
– Слушай, иди ты нахуй! – засмеялась я, оттолкнув пирата и демонстративно встав с кровати, чтобы уйти.
I know how much it matters to you
(Я знаю, как много это значит для тебя)
I know that you got daddy issues
(Я знаю – папочка тебя не любит)
Ваас засмеялся – не дав мне далеко уйти, он вдруг схватил меня за запястье. Пират притянул меня к себе, и мне пришлось раздвинуть колени, чтобы сесть ему на ноги и ответить на его требовательный поцелуй.
На этот раз не бездушный. На этот раз страстный…
And if you were my little girl
(И если бы ты была моей малышкой)
I’d do whatever I could do
(Я бы сделал всё, что смог)
I’d run away and hide with you
(Я бы убежал и спрятался с тобой)
I love that you got daddy issues
(Мне нравится, что папочка тебя не любит)
========== Jealousy ==========
Утренний воздух проник через открытые окна и наполнил комнату. Сквозь прозрачные развевающиеся занавески пробивались яркие солнечные лучи, которые падали на мое лицо, скрытое взлохмаченными после бурной ночи волосами. От яркого света хотелось громко выругаться и спрятать голову под подушку. Впрочем, никто и ничто не помешал мне этого сделать. Пролежав в полудреме еще несколько минут, я высунула нос из-под мягкого укрытия – солнце вновь ударило в глаза, заставив меня скорчить недовольную гримасу и перевернуться на другой бок, бормоча ругательства себе под нос.
Солнечный свет уже не так бил в глаза, однако на горизонте появилась новая проблема в лице Адэт. Тигрица все это время была на кровати: она вытянулась вдоль моих ног, демонстрируя солнцу свой белый пушистый живот и периодически помахивая кончиком длинного полосатого хвоста, который попутно заезжал по моему носу. Бросив недовольный взгляд на морду дикой кошки, я поняла, что ни о каком сне речи уже идти не может.
Продрав заспанные глаза, я уселась на кровати и тут же почувствовала, как голова затрещала по швам – резко схватившись за виски, я зашипела сквозь стиснутые зубы: внутри словно в колокол били – сильно, громко и без остановки. А еще до жути хотелось пить, как если бы я всю ночь странствовала по пустыне или культурно выпивала с обезьянами Вааса…
Кстати о нем.
Я бросила непринужденный взгляд на пустую постель и облегченно вздохнула, радуясь, что мужчины в комнате не оказалось. Однако из душевой пирата звук воды доносился уже несколько минут, поэтому надежды на то, что тот ушел, не оставалось. Признаться честно, мне не хотелось лишний раз встречаться с пиратом с заспанной рожей и с гнездом на голове (во избежание его дибильных подколов на будущее), и я решила воспользоваться моментом и тихо улизнуть, пока пират не вернулся. Даже спящее животное, оставленное возле меня в качестве охраны, уже не пугало меня, и я в быстром темпе откинула одеяло и спрыгнула босыми ногами на холодный пол. Мой взгляд зацепился за знакомую красную ткань, от силы доходящую до середины моего бедра.
«Что за…»
Голова раскалывалась на куски, и мне всерьез потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что я какого-то хера проснулась в майке Монтенегро, накинутой блять на голое тело. Хотя бы трусы, к счастью, остались на том месте, где им и следовало бы быть, но меня это не очень обнадеживало.
«Нет, я бы точно не стала раздеваться, ложась с ним спать! Что… Что вчера происходило, черт возьми?!» – судорожно размышляла я в попытках вспомнить вчерашнюю ночь.
И к моему отчаянью, в голову, как на зло, ничего не приходило.
– Я помню, как… Как выпила стакан воды, и там оказался какой-то порошок… – бормотала я одними губами, окидывая комнату беглым взглядом в поисках своей одежды. – Потом, я… Сидела в хижине и ждала Вааса, а затем… Он куда-то повел меня… Но куда? Господи, я ни черта не помню!
Сердце бешено заколотилось, норовя выпрыгнуть из груди: кто знает, что я успела натворить за вчерашнюю ночь и чем мне это обернется?
«Точно! Он знает.»
Звук воды из душевой стих, и послышались неторопливые шаги. Я бросила растерянный взгляд на дверной проем и молнией бросилась обратно на кровать, садясь возле тигрицы и прикрывая одеялом ноги, которые майка пирата, увы, предательски оголяла. Демонстрировать Ваасу хоть какие-то части своего тела в тот момент мне казалось чем-то до безумия неловким и даже, в какой-то мере, унизительным, учитывая то, что я нихрена не могла вспомнить о вчерашней ночи… Стоило Ваасу показаться на пороге комнаты, раздетым по пояс и с полотенцем, перекинутым через плечо, как Адэт, изящно потянувшись, спрыгнула с кровати и направилась встречать хозяина.
«Предательница…» – пронеслось у меня в голове, пока я провожала недовольным взглядом тигрицу.
При виде Вааса, который, сволочь такая, даже не соизволил обтереться после душа, и теперь буквально блестел под солнечными лучами, словно блядский Эдвард Каллен, версия для неслабонервных, мои щеки запылали адским пламенем. Никогда этим не страдала, но сегодня не тот день. Пират не сразу заметил, что я проснулась – он безучастно потрепал тигрицу за ухом и хотел было пройти дальше, но та требовательно уткнулась носом в его бедро. Ваас осуждающе глянул на животное, но все же смиловался, пускай и с раздраженным вздохом – он присел на корточки напротив кошки, запуская пальцы в полосатую шерсть ее морды.
– Что, соскучилась по мне, mi novia*? – спросил пират, и тигрица громко замурчала, подставляя шею под ласки хозяина, а затем вдруг обернулась ко мне.
Вся серьезность на лице Вааса, проследившего за взглядом кошки, тут же сменилась довольной ухмылкой, стоило ему лицезреть мой заспанный и растерянный вид. Если бы у меня была возможность провалиться под землю в тот момент, можете не сомневаться, я бы сделала это – я бы лучше рухнула в адский котел и провела там остаток своей жизни, чем сидела бы в постели пирата, прикрывая оголенное тело его майкой, и смотрела бы на его довольную до чертиков в глазах рожу, не зная, что до этого вытворяла всю ночь.
– А, вот в чем дело… – пропел пират, еще раз потрепав тигрицу за ухо и обращаясь к ней. – Mary заняла твое место, да, gatito*?
Ваас неспешно поднялся и подошел к своей стороне кровати, при этом не сводя с меня изучающего взгляда.
– Ты прости нашу принцессу, Адэт, но ей очень уж хотелось поспать этой ночью со мной.
Холодок пробежал по моей коже. Не столько от слов пирата, сколько от его пристального взгляда и фальшивой улыбки. И от осознания того, что пират прекрасно все помнил об этой ночи, а вот я – нет. Ваас ничего мне так и не сказал – он забрал телефон и пачку сигарет со стола, вытащил из его ящика пистолет и, убрав тот в кобуру, направился к выходу, попутно бросив полотенце со своего плеча возле меня.
– Так и будешь молчать? – собравшись с духом, спросила я, а сама тем временем нервно комкала белую простынь.
Ваас остановился возле двери, оборачиваясь ко мне – его выражение лица было абсолютно невозмутимым, и от прежнего азарта в глазах не осталось ни следа.
– Доброе утро, дорогая? – немного подумав, ответил Ваас.
– Не издевайся… – беззлобно ответила я, устало вздохнув. – Лучше скажи, что было вчера ночью, после того, как ты увел меня.
Замечаю, как уголок его губ подрывается вверх, а затем пират и вовсе начинает в открытую посмеиваться.
– Да что, черт возьми, вчера произошло, Ваас?!
Вся эта ситуация начинала меня раздражать.
– О чем ты, amiga? Все вчера было заебись. Чего ты паришься? – пожал плечами пират, опираясь запястьем о дверной косяк.
– Я парюсь потому, что ты вчера накачал меня гребаной наркотой, и из-за этого я нихрена не помню о вчерашней ночи! – уже в отчаяние ответила я, обиженно разглядывая мужчину напротив. – Зачем ты вообще это сделал?! Тебе мало веселья в жизни? Надо обязательно отыграться на мне? У тебя полно других пленников! Что ты ко мне-то прицепился?
– Бля, принцесса, не начинай! – скривившись, цокнул пират. – Эту дурь мне подогнал док, окей? Отличная вещь, между прочим. Помогает забыть обо всей хуйне, что происходит в твоей жизни… Вот только бля на тебе она какого-то хера дала обратный эффект, – усмехнулся пират.
Он неспешно направился к кровати, заставив меня затаить дыхание.
– Я хотел, чтобы ты расслабилась, Mary. Хотя бы на пару часов перестала огрызаться и ходить с недовольной рожей. Чтобы блять перестала думать о своих дружках, об уебке Деннисе и моей чокнутой сестре. И знаешь, amiga, у меня ведь получилось…
Ваас сел напротив, и я автоматом притянула одеяло чуть ближе к себе.
– В каком смысле «получилось»? – недоверчиво спросила я, ища правдивый ответ в его глазах.
– Ты ведь была так рада видеть меня, принцесса, – усмехнулся Ваас.
Его улыбка стала еще шире, стоило ему вспомнить о том, что происходило вчера. И от этого мне стало не по себе – я еще сильнее вцепилась в ограждающее меня от пирата одеяло, пока тот этого не видел… Как мне казалось.
– Ты наконец-то улыбалась мне, Mary. Мне, а не им. И знаешь, что я увидел вчера?
Пират оперся на руку, наклоняясь ко мне. Мне стало настолько неловко, что я была не в силах смотреть в глаза мужчине, хоть между нами еще оставалось приличное расстояние.
– А ведь у тебя охуенная улыбка, Mary.
Обычно я никогда не придавала значения комплиментам, отвечала на них сухим «спасибо» и забывала. Но какое-то чувство подсказывало мне, что пират был искреннен. Да и сомневаюсь, что Монтенегро тут каждому направо и налево комплименты раздает. Ему это просто не за чем. Если он видит то, что ему нужно – он возьмет это, без всякой лести. Может, поэтому я и поверила его словам.
Поверила… Но не спешила терять голову, как наивная дура.
– Зубы заговариваешь? – недоверчиво спросила я.
– Не без этого… – ответил пират и вдруг дернул одеяло на себя.
Я, до этого вцепившаяся в его край, как в спасательный круг, не дала пирату стащить его на себя. Впрочем, как оказалось, пират вовсе не преследовал цели поставить меня в уязвимое положение… Ему лишь нужно было проверить кое-что. И его догадки подтвердились – убедившись, что все это время я трусливо «пряталась» от него, сжимая в трясущихся руках белое одеяло, он улыбнулся. Но ничего веселого в этой улыбке не было. В его глазах проскользнуло разочарование, и он отпустил простыню.
– И это ее великий воин? – скорее подтвердил, нежели спросил пират.
Его нечитаемый взгляд упал на мое татау, мужчина даже захотел что-то добавить… Но все же молча отсел от меня на край кровати, отводя взгляд к окну.
– Злишься на меня за то, что я не доверяю тебе? – беззлобно спросила я, рассматривая пирата.
«Правильнее будет сказать боюсь…»
Смуглая кожа мужчины напротив переливалась под светом солнечных лучей, и изумрудные глаза завораживающе приманивали к себе. А находясь на стыке солнца и тени, шрам, что пересекал висок пирата, выделялся особенно.
– Ты ведь прекрасно понимаешь, что это невозможно.
Я зацепилась глазами за зеленый кулон на шее Монтенегро, который он никогда не снимает, и ощутила некое дежавю. Правда, пока что не могла вспомнить, когда уже ощущала нечто подобное – желание прикоснуться к этому кулону, почувствовать на пальцах его неровные углы и холодный камень…
Из омута меня вывел голос Вааса.
– Я не злюсь, amiga, – спокойно ответил главарь пиратов, задумчиво проводя пальцами по своей эспаньолке.
– Ладно… Ваас, слушай, – пират перевел на меня внимательный взгляд. – Нескромный вопрос, а… Почему я без одежды?
Я попыталась придать всему своему виду невозмутимости и похуизма, но, видимо, раз Ваас тут же приоживился, у меня это получилось отстойно.
– А, так ты в реку полезла, дикарка! – усмехнулся Ваас, отмахиваясь.
На меня словно вылили ведро ледяной воды. Не такого ответа я ожидала. Похлопав ресницами, я подняла недоумевающий взгляд на Монтенегро.
– Полезла в реку? – недоверчиво переспросила я, нахмурившись в попытке вспомнить похожие события вчерашнего вечера.
Но ничего такого на ум не приходило, да и улыбка Вааса, будем честными, не вызывала доверия.
– Да. А мы тебя с парнями потом дружненько оттуда вылавливали… – добавил пират и поднялся с кровати.
Я хотела разговорить его, но тот торопился и больше не собирался меня слушать.
– Ладно, русалка моя, оставляю тебя с Адэт. Веселитесь здесь. Но блять, amiga, прошу, не суй ты ей в пасть свои ручонки, окей? – строго добавил Ваас. – Ты вчера расхрабрилась малость и чуть не лишилась пальцев. Причем дважды.
– А как же твоя майка? – бросила я, когда пират был на пороге, и тут же прикусила язык.
«Вот кто тебя тянул за него, а?!» – шикнул внутренний голос.
– А ты хочешь сейчас мне ее вернуть? – иронично заметил пират.
– Нет, – поспешно ответила я. – Только скажи хотя бы, где моя одежда.
– Я ебу, amiga? У меня не рынок шмотья, чтобы я выносил твое тряпье на улицу. Поищи здесь где-нибудь, – раздраженно ответил главарь пиратов и хлопнул дверью, за которой тут же послышались удаляющиеся шаги берцев.
Признаться честно, уход Вааса позволил мне вдохнуть полной грудью. Единственное, о чем я жалела, так это о том, что не попросила у него воды, так как в горле за ночь пересохло знатно. Хотя, после вчерашнего, я уже стремаюсь брать хоть что-то из рук этих ублюдков без печати лабораторной экспертизы…
Я поднялась с постели и принялась за поиски своей одежды. Из-за того, что я так и не узнала о событиях вчерашней ночи (а словам пирата я, разумеется, не поверила), у меня даже не было и малейшего понятия, где ее искать. Я обсмотрела все углы комнаты главаря, заглянула под кровать, под стол, но нигде не могла найти даже гребаного лифчика.
– Ваас говорил, что не трогал мою одежду, – сказала я то ли себе, то ли Адэт, которая все это время горделиво следила за моими перемещениями по комнате с постели главаря пиратов. – Значит, она по-любому где-то здесь… Но где блять?
Решив, что одежда могла каким-то хреном оказаться в душевой пирата, я направилась туда. Помещение все еще было наполнено теплым воздухом после душа, который принимал Ваас, и в нос сразу ударил запах мужского шампуня. Моя одежда нашлась сразу – она была скомкана и брошена в угол комнаты. Подняв ее, я тяжело вздохнула: разумеется, шмотки не успели до конца высохнуть, но все же я решила, что лучше уж надену их, чем буду щеголять в одной майке пирата. Отложив одежду в сторону, я подошла к раковине, чтобы умыться – холодная вода отлично пробуждает и приводит мысли в порядок, а мне в тот момент это было необходимо, как воздух.
Закончив с этим делом, я бросила взгляд на запотевшее зеркало и провела по нему рукой, чтобы «полюбоваться» на последствия вчерашнего дня. Я ожидала лицезреть всю ту же потасканную жизнью девушку: с синяками под глазами и взлохмаченными волосами, с мелкими шрамами на руках после тренеровок с Деннисом Роджерсом и незаконченным татау…
Однако, увидев себя в отражении, я невольно отшатнулась в сторону, хватаясь мокрыми пальцами за горло: моя шея и ключицы были покрыты засосами, и эти красные пятна сильно контрастировали с моей бледной кожей. Я ошарашенно рассматривала их в зеркале, пока внутри нарастал очередной ком бессмысленной обиды.
Сомнений не возникало, кто являлся хозяином этих отметин. Этот кто-то только что хлопнул дверью, бросив меня без каких-либо объяснений. Этот кто-то накачал меня наркотой и нагло воспользовался моим неадекватным состоянием, не сумев угомонить свои гребаные животные инстинкты. Этот кто-то – самый настоящий моральный урод, какого следовало бы поискать.
Не в силах больше смотреть на свое отражение, я припала к стене, сложив руки на груди. Я не чувствовала внутри ничего, кроме злости: не было желания расплакаться от отчаянья и обиды, не было разочарования в главаре пиратов, не было страха перед последствиями, к которым могла привести наша связь, не было стыда и чувства собственной вины. Даже сожаления, что все так обернулось, у меня не было. Потому что я знала, что эти чувства бессмысленны.
Того, что случилось, я уже исправить не смогу. Да и вряд ли смогла бы: что бы там Ваас не пиздел про то, что я не привлекаю его как девушка, рано или поздно он бы все равно не упустил такой забавной, на его взгляд, возможности, как накачать наркотиками малолетку и развести ее на секс. Я же знала, куда я попала. Я же знала, кто этот человек. Глупо было бы разочаровываться в нем, обижаться на его жестокий, ублюдский поступок, если я изначально знала, на что Ваас способен. Моей вины здесь не было. Мной воспользовались, взяли насильно, да еще и тогда, когда я была максимально уязвима как физически, так и морально. И единственное, что я могу чувствовать к своему насильнику – это отвращение. Отвращение и злость…
От накативших эмоций мое дыхание сбилось, и я что есть мочи ударила кулаком об стену – на доли секунды тупая боль в костяшках пальцев затмила душевную, и мне стало легче, но вскоре агрессия вернулась с новой силой. Я ударила еще раз. И еще… Только когда боль в костяшках стала невыносимой, я успокоилась.
– Господи, почему именно я?! – процедила я, садясь на пол и запуская пальцы в густые волосы. – Почему именно я должна быть его игрушкой?
Я поджала к себе колени и спрятала в них лицо, желая исчезнуть и никогда больше не появляться. Через несколько минут, проведенных в полной тишине, из комнаты послышался шорох, а затем тихие приближающиеся шажки. Когда я почувствовала на себе пристальный взгляд желтых глаз и поняла, что их обладатель не собирается прекращать эту игру в гляделки, я подняла раздраженный взгляд. На выходе из душевой стояла Адэт, внимательно изучающая меня сверху.
– Что? – спросила я. – Тебе тоже, как и твоему хозяину, нравится смотреть, как я страдаю, да?
Разумеется, тигрица ничего мне не ответила – только сладко потянулась, громко зевая своей клыкастой пастью, и улеглась в дверном проеме, подняв на меня морду и томно прикрыв глаза.
– Ну давай, полежи еще рядом, позлорадствуй… – уже беззлобно добавила я, тяжело вздохнув.
Все это напоминало какой-то дурной сон, который упорно не заканчивался. Все мысли теперь были заняты главарем пиратов: что мне делать, когда он вернется? как смотреть ему в глаза? как при виде него сдержаться и не вцепиться в шею этому ублюдку?
Меня уже трясло от накопившегося гнева… Но стоило мне зацепиться взглядом за засохшие следы крови на душевой плитке, и меня словно кипятком ошпарило.
При виде них я за считанные секунды вспомнила все подробности вчерашней ночи…
***
– Ты правда хочешь сейчас обсуждать своих пиратов? – иронично заметила я, поднимая глаза на Монтенегро.
«Черт. Какая же у него сексуальная улыбка» – пронеслась одна из сотни мыслей в моей дурной голове.
Я в открытую пялилась на губы пирата, чтобы тот сделал уже хоть что-то! Но Ваас нарочно издевался надо мной: соблазнял меня одним своим гребаным одеколоном, дразнил бездействием и наигранной равнодушностью. Но я видела такое же сильное безумие в его изумрудных глазах, такое же желание. И его сбивчатое тяжелое дыхание слишком громко звучало в ночной тишине.
Я не выдержала – приблизилась к лицу пирата, застывая в нерешительности…
– Мечта нарколога, – шутливо обозвал меня Ваас, нагло ухмыляясь.
– Слушай, иди ты нахуй! – усмехнулась я и демонстративно встала с кровати, чтобы позлить пирата.
Ваас засмеялся и вдруг схватил меня за запястье, не дав мне далеко уйти. Он притянул меня к себе, и мне пришлось раздвинуть колени, чтобы сесть ему на ноги и ответить на его требовательный поцелуй.
Я наконец-то получила то, чего жаждало мое опьяненное сознание весь этот гребаный вечер. Я обхватила ладонями лицо пирата, чувствуя на кончиках пальцев его жесткую щетину. Сминая его губы, я улыбалась как идиотка и чувствовала сквозь поцелуй, как мужчина ухмыляется в ответ. Удерживая одной рукой мою талию, Монтенегро вдруг шлепнул меня по ягодице, от чего я еле сдержала рвущийся наружу стон. И пират, недовольный этим, прикусил мою нижнюю губу, заставив меня застонать уже не от наслаждения, а от боли. Но возбуждение уже накрыло меня с головой. Я была согласна на все, что пират сделает со мной, лишь бы его руки не прекращали оглаживать мою поясницу, лишь бы он не отпускал меня от себя, лишь бы не останавливался…
Когда Ваасу надоела вся эта прелюдия, он грубо вцепился в мою талию и одним рывком уронил на кровать, нависая сверху. Рука пирата удерживала мои запястья у меня над головой, в то время как его губы накрыли мою шею. Я почувствовала, как его язык проходит по всей ее длине, и рвано выдохнула, когда он коснулся мочки моего уха. Я сделала несколько рывков руками в попытках вырвать их из хватки мужчины, но пират определенно решил все за меня. Его холодная рука уже блуждала под моей майкой, оглаживая бедра, талию, затем коснулась верхних ребер, заставляя меня вздрогнуть и покрыться мурашками… Я не сдержалась и тихо простонала ему на ухо, в следующую секунду услышав довольную усмешку. Бросив попытки освободить запястья, я беспомощно запрокинула голову, не сдержав очередного стона, когда рука пирата коснулась моей груди.
Однако Монтенегро больше не собирался нежничать со мной – он добрался губами до моей ключицы и впился в тонкую кожу, оставляя засос. Он повторил это еще раз. И еще. Я тяжело дышала, подставляя шею его губам, и чувствовала его горячее сбитое дыхание. Но когда пират поставил очередную отметину и нарочно прикусил ее зубами, я встрепенулась под ним, как птица в клетке, сдержанно зашипев. Мне было больно. Но меня напугало вовсе не чувство боли, а то, что эта боль принесла мне удовольствие. Я была готова терпеть все, что пират сделает со мной этой ночью, однако…
Оставив последнюю метку, Ваас вдруг отстранился, поднимаясь с кровати.
Приподнявшись на локтях, я бросила на пирата непонимающий взгляд. И хоть на его лице была надета маска безмятежности, тяжелое дыхание и желание в глазах пирата с потрохами выдавали его никуда не девшееся возбуждение. И это сбивало меня с толку окончательно.
– Что такое, принцесса? Расстроилась? – издевательски усмехнулся пират.
– Какого хрена ты остановился? – раздраженно бросила я, садясь на кровати. – Слушай, у меня не было секса гребаных 20 лет. Может, мы уже как-нибудь решим эту ситуацию, а?
Пирата такая недовольная реакция заметно позабавила.
– Слишком это просто, Mary… – Ваас понизил голос и наклонился, чтобы провести тыльной стороной ладони по моей щеке и насладиться моим негодованием. – Не-е, amiga, эта ебучая наркота все портит. Взять насильно я тебя всегда успею. А вот идея того, как ты сама будешь молить меня оттрахать тебя на этой постели, не под гребаной дурью, звучит для меня куда интересней, – и вновь эта гадкая ухмылка.
– Ублюдок… – процедила я в лицо пирату, отбрасывая его руку, прикосновение которой теперь не вызывало у меня никакой приятной дрожи в теле.
Ваас все еще снисходительно улыбался, однако во взгляде мужчины присутствовало что-то похожее на сомнение, словно он думал далеко не только о том, как завалить меня в постель. Было что-то еще…
– Это ведь не единственная причина, по которой ты решил не воспользоваться мной как подстилкой?
– Если ты намекаешь на мою совесть, то увы, нет, amiga. У меня ее нет. Она тут ни при чем, – ответил Ваас.
– Ну в этом-то я не сомневалась… – нервно усмехнулась я.
И хотя Монтенегро выглядел задумчивым, он явно не собирался со мной откровенничать и объясняться. Ибо блять кто я такая, чтобы главарь пиратов передо мной отчитывался?
– Окей, Mary, я сваливаю. Бля а ты проспись лучше, – беззлобно бросил пират и направился к выходу, попутно захватив со стола телефон и пачку сигарет.
Где-то глубоко в душе все сжалось от чувства ущемленной гордости, чьи неизведанные стороны, о которых даже я не подозревала, сумел затронуть главарь пиратов. Накачать меня наркотой, соблазнить, облапать и бросить как использованную подстилку…
Но в тот момент не это так сильно било по моему самолюбию.
Я знала, к кому он уходит и с какой целью. И почувствовала, как сердце рвется на куски. От обиды, злобы, ревности. Я быстро поднялась с кровати и направилась за пиратом.
– Что, давно свою Крис не трахал? – преградила я путь пирату, сложив руки на груди и посмотрев с вызовом ему в глаза.
Ваасу такое внимание льстило, однако он прекрасно понимал, что эта ревность вызвана далеко не искренними чувствами, а всего лишь горсткой белого порошка, способного изменить поведение человека до неузнаваемости.
– Да, блять. Пойду сниму напряжение, – издевательки отшутился Ваас, указав на свое причинное место, выпирающее из штанов.
– Не забудь рассказать ей, кто виновница этого твоего «напряжения», – огрызнулась я, кивая на стояк Монтенегро.
– Обязательно, Mary, – пропел пират, довольный моей ревностью, а затем вдруг приблизился и грубо притянул за талию. – После того, как мы повеселимся с малышкой Крис, обязательно ей все расскажу…
– Ты просто кабель, Монтенегро! Просто животное!
Когда я оттолкнула пирата, он ловко перехватил мою руку, которая собиралась залепить ему смачную пощечину. Мое ущемленное самолюбие вылилось в злобу, которую мне так хотелось выплеснуть на этого ублюдка. Я настолько была зла на Вааса, что гнев затмевал все остальные чувства, и обиду, и ревность, и даже слезы не подступили к моим глазам. Нет, только ярость.
Его хищный взгляд, в котором промелькнула знакомая тень безумия, впился в мои глаза, в которых горела взаимная ненависть. Я физически ощущала угрозу, исходящую от мужчины, но она не пугала меня. Наркотик, что ударил мне в голову, вообще сделал меня бесстрашной, не знающей, когда стоит захлопнуть варежку и остановиться.
Как же Монтенегро желал приструнить меня, указать мое место, а в идеале – застрелить прямо здесь же, на месте. Но проблема пирата заключалась в том, что он не смог бы этого сделать. По своим, известным только его больному мозгу, причинам…
Проверять, конечно, не хотелось… Но, по крайней мере, я была в этом уверена.
– Порой я смотрю на тебя и задумываюсь: как таких людей земля носит?
Мой спокойный голос, нарушивший напряженное молчание между нами с пиратом, раздался в ночной темноте.
– Таких жестоких, бездушных, бессовестных… От осознания этого мне становится так грустно, Ваас…
Я сделала шаг навстречу пирату, чтобы следующие мои слова, в которых будут изложены вся моя ненависть, вся обида и ущемленная гордость, не пролетели мимо его ушей. Чтобы ни одно гребаное слово, которое я произнесу ради того, чтобы ответно задеть самолюбие этого ублюдка, он не пропустил…
– Но знаешь, что меня успокаивает? Да тот факт, что далеко не все люди здесь такие как ты, Ваас. Серьезно… Возьмем хотя бы твоих пиратов. Ведь есть же среди них нормальные парни.
Откровенное лукавство в предвкушении реакции Монтенегро, который молча продолжал сжимать мое запястье.
– Порой я смотрю на некоторых из них и думаю: «Боже, почему эти парни здесь? Эта жизнь совсем не для них. Слишком они… Милосердны что ли, слишком добры к остальным…» А потом до меня дошло…
Еще один шаг, который пересек границу интимного пространства.
– Если бы среди твоих обезьян не осталось ни одного хорошего человека, я бы никогда не решилась сбежать из твоего лагеря, не стала бы сильнее, не носила бы это чертово татау.
Дергаю рукой с татуировкой, что удерживал Ваас, чтобы лишний раз напомнить ему, на чьей я стороне.
– Эти люди дают нам надежду, Ваас. Нам – твоим пленникам. Они напоминают о том, что не все здесь пропитано кровью и жаждой легких денег, что еще есть смысл бороться за жизнь и не мириться с участью, которую ты выбрал для нас.
– И кто же этот святоша, Mary? – усмехнулся пират, но усмешка эта была отнюдь не добродушной. – Случайно, не тот пидарковатый парнишка, который все носился за тобой, слезы тебе вытирал? А?
– Да хоть бы и он, – кивнула я, ухмыляясь в ответ. – Этот человек единственный во всем твоем гребаном лагере, рядом с которым я чувствую все по-другому. Возле него нет боли и жестокости, а его руки не пропитаны кровью невинных людей…
Пират нагло перебил меня, схватив за подбородок.
– Может, у тебя и есть это гребаное ощущение свободы рядом с ним, Mary… Но это лишь иллюзия, amiga, – лишь возле меня ты начинаешь дышать по-настоящему. Никогда не замечала, а?
От его оскала у меня и вправду пробежали мурашки по коже.
– Мне даже кажется, что весь лагерь слышит, как сейчас колотится твое сердце. И так было, есть и будет всегда, мой оленёнок. Только возле меня ты будешь заживо сгорать от всевозможных, сука, эмоций.
– Это не продлится долго, Монтенегро, – процедила я уже без тени улыбки. – Поверь, я сделаю все, чтобы и лишней секунды не пробыть на этом острове…
– Заткнись нахуй! – пират встряхнул меня, заглядывая мне в глаза.
В темноте его безумие казалось еще более опасным, а хриплый акцент – еще более угрожающим.
– Если ты хоть еще раз попытаешься высунуть нос из моего лагеря, то пойдешь на корм акулам за компанию со своим смазливым ушлепком, тебе ясно, сука?
– О, будь уверен, Ваас… – я нагло усмехнулась в лицо пирату, – Я сбегу с ним при первой же возможности!
Это был пик. Больше Монтенегро не был намерен терпеть мое хамство и неповиновение. Слишком много он делал мне поблажек. Слишком много сдерживал свой гнев, который привык выплескивать физической силой. Слишком много он позволял какой-то пленнице, малолетней выскочке, чтобы сейчас беситься только от того, что он слышит ее дыхание. Одного лишь чертового факта, что я дышу, для него было достаточно, чтобы ненавидеть все мое существование.
Ваас не хотел мириться с тем, что мое появление в его жизни что-то изменило. К худшему или к лучшему – ему было плевать. Его пугали эти крохотные изменения в своем поведении, в своих мыслях, в своем взгляде на жизнь. Потому что он считал, что все это делает его слабее. А ему ни в коем случае нельзя становиться слабым. Ваас не хотел меняться. За эти десять лет, что он пробыл главарем пиратов, Ваас привык быть бездушным ублюдком, который одним ударом в челюсть затыкает любую дерзость в свою сторону. Он привык реагировать сарказмом и ироничной улыбкой на угрозы и направленное ему в лоб дуло пистолета. Он привык разговаривать со своими пленниками перед их неизбежной казнью, привык филосовствовать и говорить о безумии…
