Текст книги "Я слышу плач за горизонтом (СИ)"
Автор книги: NUna MOon
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 43 страниц)
Дыхание сбилось. То ли от гнева, то ли от чувства вины, и мой взгляд встретился с Сарой, которая до сих пор выжидающе стояла у входа в пещеру. Теперь ее взгляд был печальным и сочувствующим, но я сомневалась, что она слышала, о чем мы говорили. Тяжело вздохнув, я направилась к девушке.
«Чего она хочет? Обсудить все то, что только что произошло? К черту, нет настроения вести душевные разговоры. Да и когда блять я последний раз этим занималась с кем-то, помимо чертового Монтенегро?»
Или Сара хотела вспомнить о смерти Роджерса? Я не знала, что меня ждет, но уже подходя к девушке, заранее подготовила максимально односложные ответы на каждый из предполагаемых вопросов. Однако девушка не задала ни единого.
– Садись, – мягко улыбнулась она, кивая на внедорожник. – Хочу познакомить тебя кое с кем.
Без лишних вопросов я забралась на переднее сидение, с неособым желанием с кем-то видеться. Однако тогда я была готова уехать хоть на край света, лишь бы не оставаться с ребятами.
«Надо же… Теперь и это место стало мне чужим.»
***
Синие облака в ночном небе плыли медленно и осторожно, в отличие от нашего внедорожника: тот несся по пустой дороге, скрипя резиной при резких поворотах. Я понятия не имела, куда мы едем, но безоговорочно доверяла Саре. Из головы все не выходил упрекающий взгляд Рики: ее одержимость пугала, пугала потому, что так я осознала, как порой выглядела со стороны.
– О чем задумалась? – нарушая молчание, спросила девушка за рулем.
Последовала пауза, затем мой усталый вздох.
– Ни о чем.
Я сползла по сидению, поджав колено к груди, и уставилась в окно на проплывающие мимо пляжи и пальмы.
– Куда мы едем?
– Сейчас узнаешь, почти приехали.
Девушка свернула в глубокие джунгли. Это был юго-запад острова. Здесь мне бывать еще не приходилось, и за все то время, что мы тряслись по неровной дороге, я успела отметить, что здесь куда меньше признаков пиратского присутствия, водятся тапиры и леопарды, а еще полным полно древней архитектуры ракъят.
– Тебя кое-кто ждет. Думаю, вы будете рады видеть друг друга. Пошли, – сказала Сара, хлопая дверью машины и направляясь вниз по тропинке.
Я проводила ее отреченным взглядом, продолжая безучастно сидеть в тачке, но все же последовала за неформалкой, громко хлопая дверью. Пройдя метров сто, мы оказались возле больших ворот храма, выполненного из темно-бурого камня и покрытого плющом. Что-то в этих стенах показалось мне знакомым, и я недоверчиво покосилась на остановившуюся девушку.
– Главный храм острова, – пояснила Сара. – Пираты сюда не суются, это приказ Вааса. Деннис давно хотел привести тебя сюда…
Ее голос стал чуть тише и печальней при упоминании лидера повстанцев.
– Зачем? – мой вопрос прозвучал грубо, и я прикусила язык.
«Возьми себя уже в руки блять! Или что, ладошки чешутся, требуют кого-нибудь прикончить? Уже без убийств свой гнев сдерживать не в состоянии?» – ехидно подметил внутренний голос, и я послала того к черту.
– Ты – воин…
– Я тебя прошу, не…
– Выслушай меня!
Она встала напротив, держа меня за плечо, и заглянула мне в глаза.
– Помнишь, ты говорила мне, что нам необходима их помощь? Но нам нужно совсем не это, Маш…
Я непонимающе уставилась на девушку.
– Мы столько пережили и столько совершили… Так страшно осознавать порой, сколько людей мы убили, чтобы спасти свою жизнь и жизни остальных. Это решение, которое мы однажды приняли, не зависило от ракъят. Мы сами ступили на этот путь…
– Ближе к делу, Сара.
– Нам нужны не ракъят. Нам нужна сила. Деннис не мог ее дать, в его силах было лишь указать нам путь, ведущий в сердце джунглей… Вот мы и в их сердце, Маш.
« – Цитра… Иди к Цитре, она даст силу… даст силу…»
– Цитра. С ней ты хотела познакомить меня? – с замиранием сердца спросила я и прочла во взгляде девушки положительный ответ.
– Роджерс хотел. Он многое рассказывал ей про тебя. Она знает, что ты смелый воин и что тебе можно доверять. Она знает, на какие жертвы ты пошла для ее народа.
– Скажи, почему у тебя до сих пор нет татау?
Между делом спросила я, смотря на чистую кожу девушки, и та легко улыбнулась, пожав плечами.
– Потому что я не воин, Маш. Два великих воина не могут существовать вместе… Я лишь пешка. Знаю, ты так же считала про себя, но… – она положила руку на мое плечо. – Мы ведь обе прекрасно знаем, кто действительно достоин носить татау. И оно уже давно покрывает руку той, кому предназначено.
Ее улыбка заставила меня немного смягчиться, но я ничего не ответила: оставались сомнения на свой счет. И на счет того, на что я собиралась решиться.
– Слушай, все знают о тебе. А Цитра может сделать тебя воином. Тогда ты обретешь такую силу, о которой однажды и подумать не могла! – восликнула она и добавила уже мягче и тише. – Мы спасем остальных и уедем домой. И все будет хорошо. Обещаю тебе…
Ее слова звучали убедительно. Вот только Сара и понятия не имела, что в тот момент творилось в моей душе, когда мы стояли напротив главных ворот храма. Как же паршиво мне было, словно внутренний зверь скреб мою грудную клетку, требуя развернуться и покинуть это место…
Заходя в храм, я чувствовала, что предаю кого-то. Кого-то, Боже… Разумеется, Вааса. Чувствовала, как отрекаюсь от всех его слов и скелетов прошлого, как отрекаюсь от самой себя. Чувствовала, что отрекаюсь от этих его излюбленных «нас»…
Я шла чуть позади Сары, а девушка вела меня за руку. Было темно, несмотря на горящие факелы. Воины ракъят отступали в сторону при виде татау на моей руке. А я невольно замедляла шаг, словно седьмое чувство овладело моим телом и совестью. Меня распирало чувство вины перед чертовым пиратом: вины за то, что пренебрегла его мимолетной искренностью, пренебрегла своими же словами, своей же честью и гордостью. Я поняла Вааса, и все же решилась причинить ему боль. Так же как и он когда-то понял меня, но это не остановило его от намерения продать меня…
«Какого черта я должна думать об этом ублюдке? Он сам обманывал меня столько времени, и я хочу забыть о «нас» навсегда…»
– Ты готова? – остановившись напротив большого и толстого дерева, шепотом спросила Сара.
«Нет!» – тут же предательски выкрикнуло сознание.
Но в следующую секунду я бросила нечитаемый взгляд на подругу, твердо произнеся:
– Готова.
Когда невдалеке сквозь дым от многочисленных факелов показалась стройная фигура, очертания лица которой были все еще скрыты ночной темнотой, я напряглась всем телом. Было некомфортно, очень. И дело уже было далеко не в чувстве вины в совершенном предательстве: теперь я всеми клеточками тела ощутила на себе давящую атмосферу этого места, всю его опасность. Желудок буквально сворачивался в трубочку при виде неспешно приближающейся жрицы. Я не чувствовала себя в безопасности рядом с ней, в отличии от чертового главаря пиратов, и это было самым пугающим…
Цитра остановилась чуть поодаль, уложив руки на бедра и рассматривая меня сверху вниз. Для меня ее лицо все еще было скрыто дымкой и переливающимися тенями от зажженных факелов, в то время как жрица, казалось, смотрела уже сквозь меня: ее не волновала внешняя оболочка, взгляд ее уже забрался под мою кожу и бродил вдоль вен и артерий, приближаясь к бешено стучащему сердцу. Сара молча отошла куда-то мне за спину, и я ощутила, как на самом деле здесь холодно.
– Покажи свою руку, – громко приказала жрица.
Ее голос был довольно низким и повелительным, но не менее женственным. Без лишних слов я подняла руку, исписанную татау. Цитра смерила его скептическим взглядом, а затем вновь подняла глаза на меня, выйдя из тени. Сердце отбило последний удар при виде этих глаз – этих гребаных изумрудных глаз, которые преследовали меня в ночных кошмарах, – этого хищного взгляда главаря пиратов…
Но кошмары давно остались по ту сторону реальности, а пират – лишь в моих воспоминаниях – я смело выдерживала зрительный контакт с жрицей, в чьих глазах читались угроза и недоверие. Весь мой страх уже давно был подарен Ваасу, и сестре своей он ничего не оставил. Ведь Ваас не привык делиться…
« – И бояться ты будешь, amigo, только меня…»
На губах непроизвольно появилась легкая ухмылка, но адресована она была отнюдь не жрице ракъят. В ее зеленых глазах промелькнула непонятная мне эмоция, и вдруг женщина твердо направилась ко мне.
– Ты храбра, если смеешься в лицо смерти… – мелодично проговорила она, грубо хватая мое запястье и рассматривая незавершенное татау. – Хм, искусно… Я отдам его тебе… Когда срежу!
Вдруг в руках Цитры появился нож, который тут же впился холодным лезвием в мою руку. На миг внутри меня все похолодело, но я не подала виду, не дернулась в сторону и не попыталась вырвать руку из ее хватки. Я лишь недоверчиво покосилась на жрицу, которая была чуть ниже меня ростом, но возле которой я чувствовала себя ничтожной мухой в лапках свирепого тарантула.
В ответ на мой раздраженный взгляд Цитра хмыкнула и отбросила мою руку.
– Я думала ты любишь шутки, и мы вместе посмеемся…
Она еще раз смерила меня оценивающим взглядом с ног до головы и принялась медленно обхаживать меня по кругу, словно пытаясь ввести в транс, как черная кобра.
– Мало кто из посторонних видел этот храм. И лишь немногие были внутри. Деннис покинул нас в тяжелом бою, унеся эту вековую тайну с собой, но… Он обещал привести мне воина. Однако кого я вижу? Агнца, потерянную душу? Или же и вправду это мой великий воин, готовый проливать кровь воимя нашего племени? Я о многом наслышана о тебе, девушка… Ты осталась на острове в благородных целях, желала спасти друзей из лап Вааса и его гнусных пиратов, а затем в твоей жизни появился путь. Ты осмелилась встать на него вопреки страху перед страданиями и неминуемой смертью, на которую мой брат готов обречь тебя, как и всех остальных. Но Ваас не страшит тебя бóле, как и не страшил твоих предшественников… На твоей руке татау, символ великого воина. Гордись им и береги, как свою жизнь, ведь это единственное, что делает тебя стоящим человеком… Итак, передо мной великий воин ракъят, проливший море крови врага и заслуживший доверие моего народа. Тогда один вопрос…
Цитра оказалась напротив меня, кладя руку на свое бедро и смеряя меня игривым взглядом, однако улыбки на ее губах я так и не увидела.
– Зачем ты здесь?
– Я ищу силу, чтобы спасти друзей, – на удивление, мой голос не дрогнул.
– И это все? – разочарованно хмыкнула жрица и, казалось, вспыхнула гневом. – Я не поведу свое войско ради тебя. Мне нужен воин, готовый отдать жизнь за мой народ.
– Я пролила достаточно крови в доказательство своей преданности… – процедила я, чувствуя, что тоже начинаю закипать.
– Мало пролить кровь сотни жалких пешек, если король до сих пор жив и порабощает тела и души ракъят, – чуть ли не шипя, ответила жрица.
– Тогда я пойду против короля, – твердо настояла я, сжимая кулаки.
– Очень смешно.
Она усмехнулась мне в лицо, вновь смеряя ироничным взглядом, и развернулась, чтобы уйти, напоследок махнув рукой.
– Уходи!
Внутри меня вспыхнула ярость. Все слабости были задеты за живое, и я не могла вот так просто упустить свой последний шанс на спасение. И на спасение не только друзей, но и на спасение своей потерянной, запутавшейся души…
– Он доверяет мне больше, чем когда-то вам всем здесь вместе взятым! – выкрикнула я, и эти слова заставили Цитру замереть на месте, как вкопанную.
Она обернулась ко мне, недоверчиво заглядывая мне в глаза.
– Ваас? – еле слышно сорвалось с ее губ.
– Я готова на все, чтобы спасти себя и вас всех от этого безумия! – процедила я, буквально дрожа всем телом.
Мне было необходимо, чтобы Цитра верила мне. И мое дерганное состояние и огонь, отражающийся в глазах, возымел должный эффект: жрица неспешно вернулась ко мне, хитро оглядывая меня с ног до головы, словно обдумывала мои слова и дальнейший план действий. Ей было сложно поверить в то, что спустя столько лет ее жестокий холодный брат смог бы довериться кому-то настолько, что легко подпустил бы к себе и к своим душевным скелетам. И ее можно было понять: если и я когда-то отказывалась верить во что-то подобное, то можно было представить, какие сомнения одолевали сестру пирата в тот момент…
– У тебя есть семь дней, чтобы доказать, что ты достойна получить силу и мое доверие, – вдруг произнесла она, хитро сощурив подведенные хной глаза. – Возвращайся, когда завершишь татау, девушка, и мы поговорим…
Я проводила удаляющуюся жрицу испепеляющим взглядом. Когда Цитра скрылась в стенах храма, я почувствовала, как на плечо ложится холодная рука Сары.
– Цитра заметила твой пыл, а, – усмехнулась девушка, но заметив гнев в моих глазах, спросила. – Ты как?
– Нормально, – бросила я, сбрасывая ее руку с плеча и направляясь прочь. – Уже привыкла вечно что-то доказывать этой ебнутой семейке…
***
Неделю спустя
Ради чего?
В голове вертелась лишь одна мысль, пока ноги неспешно ступали вглубь главного храма, а на лице чувствовался жар от факелов. В мыслях мелькали тяжелые воспоминания прошедшей недели, но внутри больше ничего не ощущалось: ни боли, ни чувства вины, ни страха, ни крика совести. Даже внутренний зверь не давал о себе знать: он был обессилен, замучен до смерти… Был только немой вопрос.
Ради чего?
Апатия. Я вновь вернулась в состояние полнейшей обособленности от всего, что происходит вокруг. Я смотрю вперед и не вижу ничего, кроме пустой и бесконечной темноты. Я истратила свои силы и силы внутреннего зверя, я потеряла контроль над телом и разумом, я потеряла себя в этой непрекращающейся погоне за спасением, и как иронично было осознавать, что для спасения своей души мне требовалось уничтожить сотню других…
На руке было чертово татау. Завершенное татау. Оно покрывало мою руку от запястья до самого плеча, но я не чувствовала обещанной силы и могущества. Почему же блять я его не чувствовала?
Ради чего?
Таблетки. Я долго думала над тем, что стало бы со мной, прими я их прямо сейчас? Пробудилась бы я ото сна? Пробудилась бы от этого безумия? Смогла бы вернуть разум и посмотреть на происходящее открытыми глазами? Увидела бы я перед собой дорогу из холодных трупов, завуалированно названную путем воина? Увидела бы окровавленное лицо художника-Антонио, от которого ничего толком не осталось после моей жестокой пытки? Увидела бы, каким чудовищем стала и скольким людям принесла боль?
Да, увидела бы. Но так и не сумела бы понять…
Ради чего?
Нет, мне нельзя возвращаться к таблеткам. Если однажды они откроют мне глаза… Я умру от мук совести и ненависти к одному только факту своего существования…
Цитра смерила мое татау довольным взглядом. Теперь она смотрела на меня, как на равную, нежели как в нашу последнюю встречу. Безразличие в моих глазах, вызванное тяжелым психическим заболеванием, жрица расценила как воинственную хладнокровность и была более чем горда результатом. Ведь в ее рядах появилась новая одержимая марионетка, ищущая справедливости, но лишь бегающая по кругу, не в силах отыскать ее…
Жрица поднесла к моим губам сосуд с неизвестной мне жидкостью.
– Выпей, – пропела она, мягко держа в своих пальцах мой подбородок. – Для слабого это яд. Только сильный сможет выжить…
Ради чего?
Я уверенно взяла из рук женщины сосуд и осушила его до дна. Горло обожгла горькая жидкость, но сомневаюсь, что это был алкоголь. Впрочем, тогда уже было плевать… В голову тут же ударило, и я покачнулась на месте, но устояла. Перед глазами все поплыло. Я смутно помню, как Цитра что-то говорила мне, отводя к алтарю и помогая лечь на него. Как ее мелодичный, заботливый голос отзывался эхом в моем сознании.
В глазах потемнело, и я погрузилась во тьму.
***
Острый нож.
Его лезвие торчало из живота главаря пиратов. Я сжимала рукоять с такой силой, что белели костяшки пальцев. Вокруг была лишь темнота, а вместо привычных человеку звуков громкое шипение. Я посмотрела на Вааса – его голова упала к груди, и пират совсем не шевелился. Хладнокровно вытащив из него лезвие, я отстранилась – мертвое тело мужчины тут же рухнуло к моим ногам. Зеленые глаза были открыты, а сузившиеся зрачки смотрели в пустоту…
– Деннис… – сорвалось с моих губ. – Я отомстила… Отомстила…
Нож упал рядом с Монтенегро. Вскоре темнота заволокла его тело, и это был последний раз, когда я видела главаря пиратов…
***
– Mary…
Я услышала голос Вааса, раздающийся эхом в моих воспоминаниях.
– Ты храбро дралась, воин…
Я пытаюсь открыть глаза и мельком замечаю жрицу, оглаживающую мое татау.
– Встань… Насладись победой…
– Она хочет сделать тебя воином…
Я пытаюсь распахнуть глаза, но голова нещадно раскалывается. Цитра все еще находится рядом, ведя тыльной стороной ладони по моей щеке. Я ловлю ее взгляд, и женщина мягко улыбается…
– Ты облажалась, Mary…
– Ваас мертв, – вдруг произнесла жрица, поднимаясь с алтаря и отходя в сторону.
От ее слов я вернулась в реальность, окончательно открыв глаза и прожигая испуганным взглядом звездное небо.
– Каково услышать эти слова великому воину, жаждущему отмщения? Ты рада? Чувствуешь силу, которой наполнилось твое тело? Эту легкость? Ты чувствуешь, Мэри?
На губах жрицы играла улыбка, я чувствовала это.
Я приподнялась на дрожащих локтях, усаживаясь на алтаре спиной к этой женщине. В ее голосе было столько хищного удовольствия и цинизма, что я невольно сжала кулаки.
– Вот только… Это был сон, ты же понимаешь это, – продолжала Цитра. – И чтобы полностью утолить жажду твоей мести, тебе лишь нужно повторить все то, что ты делала во сне: вернуться в лагерь Вааса, втереться ему в доверие, дождаться удобного случая и воткнуть нож в его плоть. Разве проще быть не может, моя дорогая? Посмотри, какой маленький шаг отделяет тебя от конца этого безумия…
Я слушала жрицу, а в горле уже стоял давящий ком. Этот сон был настолько реальным, что после пробуждения мне действительно потребовалось время, чтобы осознать это…
«Я убила его… убила его…» – до сих пор я чувствовала в своей ладони тепло от рукоятки ножа. «Я потеряла его… Я потеряла себя вместе с ним… Я своими руками прикончила единственного человека, подарившего мне надежду на жизнь, а не существование…»
Слезы градом покатились по моим щекам. Я прикрыла дрожащие губы ладонью, чтобы сдержать рвущийся наружу вопль и плач и не выдать свое состояние перед жрицей племени. Дыхание сбилось. Я знала, что все это был чертов сон, но одно лишь воспоминание из этого сна или одно лишь допущение возможности того, что Ваас мертв, сводило меня с ума и заставляло сжимать волосы на затылке. Слишком реально. Все было слишком реально…
Ради чего?
– Он бросил меня. Племя, своих родных… – мягче добавила Цитра, продолжая находиться где-то поодаль. – Хойт Волкер соблазнил его деньгами, наркотой… Он стал чудовищем, но он был моим братом.
Я промолчала, быстро утирая слезы и пытаясь выровнять дыхание. Глубоко вздохнув, я попыталась выкинуть из головы жуткие картинки мертвого главаря пиратов. Не получив ответной реакции, Цитра вновь обратилась ко мне.
– Что собираешься делать дальше, воин?
Я на миг обернулась к ней, ловя заинтересованный взгляд.
– Свою часть уговора я выполню. Покончу с твоим братцем… – соврала я, смотря на бесконечное море, и добавила чуть мягче, – Заберу друзей и вернусь домой.
Последовало затянувшееся молчание. Цитра удивленно, еле слышно хмыкнула, печально произнеся:
– Ракъят будут скучать по тебе…
– Неужели? – холодно бросила я.
Вскоре я услышала приближающиеся шаги босых стоп и почувствовала на плече теплую ладонь жрицы. Я еле дернулась, словно ошпарилась: мне были противны ее прикосновения, ее голос, ее фальш во взгляде. Мне было противно от самой себя…
– Не уходи от нас… – мягко попросила жрица, заботливо заправляя волосы мне за ухо своими тонкими пальцами, словно я была ее любимой дочкой. – Возвращайся к ракъят. Возвращайся, как можно скорей…
Любимой дочкой…
Нет. Ваас всегда говорил, что его сестра не привязывается к людям, она ими пользуется. И именно это делает ее такой сильной… Я не желала больше этой силы. С меня было довольно. Я не осмеливалась поднять глаз и лицезреть эти расплывшиеся в теплой улыбке губы. Ведь если бы я посмотрела на Цитру в тот момент, она бы все поняла. При виде моей ненависти к ней и горечи от совершенного во сне убийства пирата… Она бы все поняла. А мне ни в коем случае нельзя было терять ее доверия. Только не сейчас…
– Время покажет, – сухо бросила я и поднялась с алтаря, направляясь прочь.
Ноги все еще подкашивались, и я старалась держаться ровно, не терять равновесия.
– Хорошо подумай над моим предложением, Мэри, – бросила жрица, и голос ее уже не был таким обманчиво располагающим… – Вокруг тебя одни предатели, и только ракъят твоя семья.
***
Огонь. Столько огня. Он светился посреди ночного неба, заставляя кожу холодеть от страха…
Завидев вдалеке горящий особняк Эрнхарда, я пришла в дикий ужас. Наплевав на отсутствие сил, я бросилась вверх по тропе, направляясь к вершине высокой горы. В голове вертелась лишь одна мысль:
«Хоть бы они все были живы! Господи! Пожалуйста!»
Оказавшись на вершине, я стала свидетелем пугающей картины. Некогда белый, уютный особняк на глазах превращался в обгоревшую древесину. Он осыпался и рушился буквально на глазах. Мой страшный кошмар, связанный с воспоминаниями из пожара, где я потеряла контроль над собой и пытала ублюдка Антонио, а потом чуть не задохнулась в попытке выбраться, вновь вернулся ко мне. Я замерла на месте, не зная, куда податься. Вокруг не было ни единой души, и я бросилась к пещере под особняком в надежде на то, что все укрылись именно там. И какого же было мое отчаянье, когда пещера оказалась пуста: только костер, до этого никогда не потухающий, чернел посреди кромешной ночной темноты.
– ДОКТОР ЭРНХАРД! ДОК! – надрывая связки, кричала я, вновь оказавшись у горящего особняка.
И никто не откликался мне ни снаружи дома, ни изнутри…
– Где же вы все?! – сорвалось с моих губ, и я запустила пальцы в густые волосы.
Я была готова упасть на колени прямо здесь, напротив входной двери, и раздрыдаться, наплевав на обваливающуюся крышу. Я вновь оказалась в этом гребаном одиночестве. А мои друзья, мои единственные отголоски прошлого, пропали безвести, если вообще не погибли в пожаре. А Эрнхард? Мое сердце разрывалось при мысли о том, что он пострадал из-за нас. Ведь он ни в чем не был виноват…
Я заметила, как огонь подбирается к газовому балону, лежащему на земле. Остатки инстинкта самосохранения вернули пульс моему сердцу, подрывая с места. Я кинулась прочь, но было слишком поздно – раздался оглушающий взрыв, отдаваясь вспышкой где-то за моей спиной, и из последних сил я отпрыгнула в сторону, падая на землю.
В голове раздался звон, а в висках запульсировало. Тяжело дыша, я медленно теряла сознание…
Я погрузилась в воспоминания всего того, что произошло со мной на этом проклятом острове. Со всех сторон раздавались голоса. Ваас, Деннис, Доктор Эрнхард… Сара, Ева, Ника… Я словно находилась в невесомости: смотрела на свое парящее тело со стороны и… Ненавидела то, что вижу.
Сквозь сон мне в последний раз удалось пробиться в реальность. Я приоткрыла сомкнутые, тяжелые веки, все так же наблюдая ярко-оранжевое свечение, падающее от высокого пламени где-то позади. Где-то вдалеке я разглядела расплывчатую мужскую фигуру, до боли похожую на Арэса. Но эта галюцинация так же быстро скрылась в черном едком дыме…
Голова раскалывалась, а тела я словно не чувствовала. Единственное, чем я могла шевелить, были дрожащие руки. Еле приподнявшись на локтях, я почувствововал притупленную боль в районе живота, на который упала. Голова кружилась, все плыло. Я никак не могла сфокусировать взгляд, пока тянулась рукой к животу, пока боль на миг не стала чуть острее, а в ладони не оказался окровавленный осколок, который я с трудом вытащила из своего тела. Когда пришло осознание случившегося, я выронила кусок рамы, судорожно хватаясь за бок и со страхом в глазах наблюдая, как чистая ладонь тут же пачкается в багровой крови. Из-за шокового состояния, в которое впал мой организм, дабы защититься, я почти не чувствовала боли, но это не смогло бы спасти меня от неизбежной смерти от потери крови.
«Вот ты и осталась одна, Маша. Совсем одна… И никто тебя уже не спасет. Ты погибнешь в одиночестве, так и не найдя пристанища для своей потерянной души… Господи, а за что? За что ты однажды послал невинному дитя такую жизнь, такие страдания? Посмотри, в какое чудовище превратилось это повзрослевшее дитя, и какой смертью оно умирает…»
***
В нос ударил до боли знакомый запах одеколона: его бы я узнала, будь вокруг меня хоть тысяча и один другой мужчина. Разлепив тяжелые веки, я встретилась с серым потолком.
«Жива…»
Моя ладонь непроизвольно коснулась живота, и пальцы нащупали под майкой маленькие бугорки, которые раньше я никогда не чувствовала. Я еле приподнялась на локтях, шипя ругательства себе под нос, и приподняла красную майку – моя рана была зашита. Так аккуратно и профессионально, словно чертов хирург поработал, и я завороженно провела пальцами возле покрасневших швов, не смея даже дышать на них. И как горько было осознавать, что этот шрам останется в том самом месте, куда в своем сне я вонзила нож в живот Монтенегро…
Я осмотрелась – комната главаря пиратов. Все такая же затхлая, пустая и темная, но теперь она выглядела еще более одинокой, чем раньше. Словно пират давно перестал следить за каким-никаким порядком… Занавески привычно развевались под слабыми порывами ветра. На улице было уже не темно: скорее всего, раннее утро. С улицы не доносилось ни единого звука, словно все здесь вымерли к чертовой матери, а лагерь служил неким подобием Чернобыля. Шел моросящий дождь, небо было серым и таким же бесконечно пустым…
Из коридора послышались неспешные шаги, и на пороге появился главарь пиратов. Он бросил на меня нечитаемый взгляд, хлопая за собой дверью. Я с ужасом впилась взглядом в кровоподтеки на лице мужчины: возле рассеченной шрамом брови, на скуле и возле губы. Я молча смотрела на пирата, держа руку на зашитой ране, и не знала, что сказать этому человеку…
Мы не виделись две недели. Две мучительные недели, проведенные в омуте непрекращающихся убийств и иллюзии счастья, которой я прикрывала от всех гребаную апатию.
И теперь я вижу его. И все нахлынувшие эмоции смешались в непонятный клубок, который невозможно распутать…
– Чего уставилась, amiga? Лучше помоги блять, – раздраженно бросил Ваас, проходя вглубь комнаты и усаживаясь на кровать, подгибая под себя одно колено, – Эта хуйня в ящике, посмотри, – бросил он, потерев переносицу.
Все его тело было напряжено, а вокруг пирата так и чувствовалась угроза и злоба, привычно исходящие от него. Я аккуратно поднялась с кровати, опуская майку, и принялась рыться в маленьком ящике в столе. Выудив из него, наверное, единственное средство на все случаи жизни в этом затхлом месте, – перекись – и кусок порванной ткани, я обошла кровать, чувствуя, как зашитая рана отдается болью во всем теле.
Ваас даже не взглянул на меня, смотря в одну точку перед собой. Я аккуратно приблизилась к нему сбоку, касаясь пальцами густой эспаньолки, чтобы слегка повернуть голову пирата к себе и обработать рану на его скуле. Клочок ткани коснулся его грубой кожи, впитывая кровь и обеззараживая рану. Несколько раз я повторила эти манипуляции, и лицо пирата, пускай не на много, но стало похоже на человеческое. Он не двигался, наверное, даже не моргал: только безучастно прожигал дыру в стене. Вскоре ткань коснулась кровоподтека возле тонкой губы, и я аккуратно прижала его, чтобы впиталась кровь. Когда же очередь дошла до рассеченной брови, мне было необходимо протянуть руку к другой стороне лица пирата, держа ее под его подбородком. От такого тесного контакта, сердце отказывалось биться, чтобы лишний раз не провоцировать хищника. Но тот все молчал и молчал…
И я не выдержала.
– Прошу тебя, не молчи… – сорвалось с моих губ.
Но Ваас никак не отреагировал на мои слова, еще долго не произнося ни слова – я судорожно выдохнула, сдерживая подступивший к горлу ком. Жестоко. Для меня это было хуже пытки…
– Больно? – спросила я над ухом мужчины, обрабатывая его бровь, чтобы хоть как-нибудь разговорить пирата.
Как же, сука, мне не хватало его голоса…
Пират вдруг усмехнулся, но в улыбке этой не было ничего веселого.
– Где на этот раз, amiga?
Я вспомнила, как когда-то спрашивала его то же самое, касаясь ладонью его теплой груди. И в ней билось сердце. Живое сердце! А еще вспоминала о том, как пыталась разглядеть в Цитре что-то человеческое, что-то, о чем не говорил главарь пиратов. Я питала надежду, что его ненависть к сестре не оправдана, что эта женщина намного лучше и чище, чем отзывался о ней Ваас…
Черт, я осмелилась предать все то, что этот человек доверил мне. Так почему же я не последовала седьмому чувству? Почему решилась завершить татау, которое Ваас уже по-любому «оценил», пока я была в отключке? Почему я поступила так херово с единственным человеком, ставшим моим спасением? И почему я смогла осознать это только после того, как вонзила нож в его тело и заглянула в его мертвые глаза?
Почему? Почему? Почему…
Меня накрыли эмоции. От одной мысли, что вот так легко я была готова отказаться от этого человека, я чуть ли не до крови прикусила губу, пытаясь сдержать подступившие слезы и выровнять сбившееся дыхание. Но все было тщетно.
Здесь, возле него, уже не получиться строить из себя ту, кем я не являюсь.
Здесь, возле него, уже не получиться быть хладнокровным воином ракъят.
Здесь, возле него, я могу быть только той, кто я на самом деле есть – беззащитный и напуганный падший ангел, не сумевший найти защиты ни в ком, кроме своего садиста…
Слезы покатились по моим щекам, и я прислонилась лбом к его виску, обнимая сидящего мужчину за шею. Мои губы еле коснулись его виска, потом щеки, затем снова виска, избегая болезненных ран. И сидящий до этого безучастно Ваас наконец спросил:
– Что, принцесса, соскучилась? Или эти блядо-обезьяны уже так быстро кинули тебя?
Чувствую, как его губы расплываются в презрительной усмешке. Ему противно мое общество, и я все еще нахожусь возле него лишь потому, что по-другому уже не получится… И как же больно было от осознания того, кем считает меня этот человек.
– Это я ушла от них, Ваас, – тихо ответила я.
– Чего разревелась тогда, твою мать? В чем дело, принцесса? – раздраженно бросил пират, слегка отстраняясь.
Дыхание еще сильнее сбилось от осознания того, что мне хотелось сделать. Сердце стучало с бешеной скоростью: то ли от страха, то ли от чувства вины. Мои пальцы вновь коснулись темной эспаньолки и аккуратно повернули лицо пирата ко мне.
