Текст книги "Через двадцать лет (СИ)"

Автор книги: Nat K. Watson

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

Стрелка наручных часов ползла вперёд, тиканье заглушал неторопливый перестук клавиш. Спасённые лорд Батлер и Беатрис, чудом уцелев за счёт авторского милосердия, воссоединялись и плавно уходили в открытый финал. Эрика не знала, насколько убедительной будет последняя точка, а потому намеревалась отделаться многоточием. Раз к трагичной концовке душа не лежит, лучше предоставить аудитории право самой додумать, верно? Да, главная героиня никогда не знала своего отца, да, им ещё многое нужно обсудить и понять друг в друге. И логичнее всего, не договорив, увезти это за пределы реплик и ремарок – туда, где персонажи, события и вероятности сливались в аккуратные заглавные буквы:

КОНЕЦ

Опустив курсор на новую строку, девушка сохранила файл и в состоянии полного неверия откинулась на спинку кресла. Дописала… Добила. Дошла до финиша! Гостиничный номер отозвался тишиной: ни шампанского, ни оваций, ни даже знакомых и их знакомых, которые оценили бы всю важность прозаического момента. Шампанское заменили пакетик леденцов и вчерашний банан, а вместо оваций звучало гудение вентиляторов ноутбука.

– Нет, так дело не пойдёт, – скопировав пьесу на жёсткий диск, Эрика поднялась с кресла и стала готовиться ко второму пешему покорению города.

* * *

При свете дня Эйвери-маунтин едва ли представлял угрозу и мало чем отличался от Нью-Йорка, хотя чувство новизны всё-таки витало в воздухе. Оно, это чувство, скользило вдоль стен домов, переползало на дороги, запутывалось в деревьях и опадало на плечи людей вокруг. Характерный запах бензоколонок рядом со стоянкой перемешивался с «ароматом» луковых чипсов – мимо шёл парень с открытой пачкой. Поверх всего волшебным образом ложился дух из парфюмерной лавки, долетавший через дорогу.

Свобода затрепыхалась с новой силой.

Небо было пасмурным, но дождь, по крайней мере, не лил. Сверившись с картой, Эрика глубоко вдохнула и направилась вперёд. Камера и запасной носитель, ежедневник, айфон, жёсткий диск и, самое важное, фотография – всё размещалось на своих местах. Днём, похоже, местные жители вели себя добрее и адекватнее: одна дама вежливо объяснила, где и каким автобусом лучше воспользоваться, какой-то парень посоветовал удачное сокращение пути на метро. Автомобильные сигналы, рингтоны, разноголосая речь – всё сливалось воедино, вполне годясь на замену вожделенным аплодисментам в честь завершения пьесы. С пьесы Эрика и начала, пребывая в отличном настроении и распечатав несколько копий. Конечно, сам момент она представляла иначе, и соблазн отправить экземпляры театральным компаниям был велик, но обратного адреса у девушки пока не имелось. Пришлось ограничиться стопкой бумаги в своей сумке.

Ближе к центру Эйвери-маунтин расширялся и походил на Нью-Йорк ещё больше, хотя постройки отличались и соседствовали с горами. Горы, кстати, вчерашние офицеры не зря нахваливали – знаменитая сюрреалистическая панорама вдалеке, точно сводившая два мира воедино, была красивее, чем на рекламках в Сети. Гигантскими сливовыми пудингами она возвышалась над цивилизацией и утопала в облаках. Эрика, не удержавшись, сделала несколько снимков, стоя на краю тротуара и играя со сменой ракурса.

– Простите моё любопытство, вы, должно быть, туристка? – сзади раздалось деликатное покашливание. Обернувшись, мисс Рубинштейн увидела женщину лет пятидесяти, высокую, модную и с большим букетом в руках. Та, теребя схваченные лентой цветы и поглядывая на объектив, замерла буквально в шаге. – Камера у вас классная, моя дочка купила похожую. Наши горы на них обычно снимают журналисты или туристы.

– Ну, вообще-то я – и то, и другое, – усмехнулась Эрика, намотав ремешок на руку, – снимаю чисто для себя, а это важно?

Женщина указала вдоль улицы и направо.

– Если пойдёте вперёд, окажетесь на остановке, а оттуда, проехав Рилди Сквер и Уайт стрит, попадёте на очень широкую площадку. Ею у нас вся молодёжь пользуется для съёмки панорамы, там самый хороший вид открывается.

– О, спасибо, учту! – просияла Эрика, намереваясь последовать совету. И уже шагнула, было, в нужную сторону, но кое-что вспомнила. – Скажите, а как попасть к Истхиллскому мосту?

– Вы имеете в виду Истхилл Роуд?

– Нет, вроде название правильное…, – девушка, забравшись в карман, достала фото и показала надпись, – если только мама не напутала…

– Действительно Истхиллский, – прочитала незнакомка, а затем кивнула, – хм, теперь понимаю. Снимок у вас, видимо, старый: мост был признан неудобным и демонтирован лет пятнадцать назад, от него лишь остов сохранился с обеих сторон пролива. Однако левее, если смотреть отсюда, был построен Истхилл Роуд: более широкая и надёжная версия себя предыдущего. Придётся довольно сильно вернуться, чтобы до него доехать или дойти, но вы не ошибётесь. Остов тоже по пути.

Эрика поблагодарила словоохотливую даму и, взяв фотографию, пошла сперва знакомиться с обзорной площадкой. Облака на небе чуть рассеялись. Город определённо начинал ей нравиться.

* * *

Она пообедала в кафе, высокие окна которого смотрели прямо на Современный Драматический театр – трёхэтажное бежевое здание, обклеенное афишами. Время было ещё далеко не вечерним, но у входа царило оживление – по-видимому, скоро начинался спектакль. Эрика, заказавшая весьма недурной салат с грибами, медленно вбирала в себя эстетическое зрелище напротив: полных предвкушения зрителей, спешивших к массивным дверям из светлого дерева, строгие жалюзи или, наоборот, легкомысленный тюль в окошках служебных помещений. Мастерские, гримёрные, костюмерные, кабинеты… Целый мир в миниатюре, чьим ядром является сцена. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что театр, как таковой, тоже неплохо бы увековечить в своём творчестве. Если и не пьесой, то короткой историей, очерком или рассказом о жизни закулисья… Апельсиновый сок походил на океанские брызги в летний зной – Эрика, допивая, пообещала себе сегодня же рискнуть и выслать пьесу по электронной почте. В конце концов, так делают и с рукописями, а отсутствие обратного адреса – препятствие незначительное.

До Сильвер-Эша она доехала без проблем, немножко поблуждав на перекрёстке четырёх улиц, где дорога образовывала кольцо. А потом изображение на карте сошлось с картинкой в действительности: мощный пролив, деливший Эйвери-маунтин почти пополам, возник перед глазами, пересечённый тонкими линиями нескольких мостов.

Эрика долго стояла на Истхилл Роуд, глядя, за неимением бинокля, в объектив фотоаппарата. Ветер, не смотря на глобальное отсутствие снега в городе, был холодным, а у воды и вовсе свирепствовал, хлестал по щекам и трепал волосы. За спиной неслись потоки машин, перемещавшихся из одной части города в другую, где-то внизу, под массивными плитами, текли ледяные воды… А впереди, если многократно приблизить через камеру, находился как раз он – искомый объект – бывший Истхиллский мост. С выбранной точки девушка хорошо разглядела его остатки, похожие на два хищных неспиленных резца у берегов. Когда-то они соединялись в сплошную линию, и ошибки быть не могло: обернувшись, Эрика натыкалась взглядом на те же здания, что попали в кадр двадцать пять лет назад – помимо них встречались и новые постройки, но старые, несомненно, первыми обращали на себя внимание.

Джимми Роджерс был здесь. Он тоже наверняка оборачивался в день съёмки, щурясь от солнца, как его дочь теперь щурилась от ветра. Он, находивший прелесть во многом, если не во всём, тоже указывал Луизе на панораму, возможно, просил фотографа взять ракурс поинтереснее… Прошли годы, изменился облик целой страны, не только города, мост успел исчезнуть, но сам факт, что её отец однажды находился на этом месте, вселял забавное щемящее чувство. Словно над проливом снимали когда-то важный фильм, один из наиболее значимых его эпизодов, о чём позднее рассказывали на экскурсиях.

Джимми был здесь. А где-то он есть и сейчас…

Вечер и утро следующего дня принесли разъезды по адресам сдаваемых квартир. Последние находились далеко друг от друга, что позволило свести более тесное знакомство с транспортом, а заодно вспомнить об интуиции. Именно на неё полагалась Эрика, едва ли успевшая понять, какой из районов удачный, а какой – так себе. Один день… Подумать только, что сутки назад она садилась в самолёт, готовясь встретить незнакомую территорию! Сейчас, когда пять «вполне ничего» квартир были просмотрены, а на очереди стояла шестая, казалось, прошла уже как минимум неделя, до того насыщенным выдалось прибытие. А ведь это только начало, первый из шажочков на большом пути.

Две квартиры располагались очень далеко от центра, едва ли не впритык к горам. Третья была милой и подходила по всем пунктам, но стоила дорого. Четвёртая и пятая выглядели идеально, да и хозяева обоих, кажется, ничего не имели против кандидатуры Эрики. С жильём предлагалось хорошее расположение, освещение, отопление, балкон (!) и – бонусом – изящная посуда, годная для сервировки Локвудских «экспозиций». В принципе, шестую квартиру можно было сразу отмести, а выбрать сейчас, но девушка привыкла действовать по-журналистски дотошно и обстоятельно. Раз нашла – то обязательно увидит, и потом, неразобранный почти полностью чемодан потерпит.

Она даже успела отыскать адреса нескольких режиссёров в Интернете и переслать им текст пьесы, подписавшись при этом как «мистер Рубинштейн». Проверенный приём, всегда спасавший в трудных ситуациях – лучше незнакомым читателям представляться мужчиной, дабы избежать предвзятого отношения. Эрика надеялась, что слова Виктора о развитой культуре оправдают себя, и удастся закрепиться здесь, в Эйвери-маунтин, не боясь возвращения в Нью-Йорк. Пускай уж Бродвей остаётся запасным аэродромом.

Интересно, а как её творчество выглядит со стороны? В случае успеха любой человек в толпе может оказаться потенциальным зрителем или критиком. Что бы они сказали, попав на спектакль? Эрика, выйдя из вагона метро, огляделась, ища среди спешивших по лестнице тех, кого имело смысл к театралам. Что бы сказал вон тот мужчина, аж с тремя журналами в руках? Интеллектуал, наверняка следит за культурной жизнью… Что бы сказала леди в полушубке, встряхивавшая мелированными волосами? Или обогнавшая изящно и легко женщина в белом пальто? Последняя, будто почувствовав, что стала объектом чужих мыслей, ускорила шаг и вдруг, споткнувшись, растянулась на лестнице, прямо на влажных грязных ступенях.

– О Господи! Вам помочь? – Эрика и ещё несколько человек бросились к упавшей. Та, пару мгновений пребывая в шоке, попыталась подняться и кое-как отряхнуться.

– Что случилось?

– Кому-то нужна помощь?

– Вы не пострадали?

– Оставьте меня! – женщина отмахнулась от чужих рук, осматривая себя и силясь убрать с лица длинные тёмные волосы. Судя по дрожащему голосу, она готова была вот-вот расплакаться, не то от неожиданности, не то от боли. Эрика, привыкшая никогда и ни с чем не тянуть долго, первой шагнула ближе.

– Позвольте всё-таки помочь…

– Спасибо, не нужно. Я в порядке, – незнакомка хотела, было, пройти дальше, но тот час пошатнулась. Эрика, машинально ухватив её за локоть, перевела взгляд вниз.

– Уверены? У вас каблук отлетел, обе ладони в грязи и колготки разодраны.

– Чёрт, и правда… И синяк, кажется, на коленке будет…, – протянула пострадавшая, наконец-то отбрасывая волосы назад. Перед Эрикой стояла совсем молодая девушка, едва ли старше её самой, с удивительно располагающим миловидным лицом и взглядом человека, успевшего за секунду разочароваться в жизни.

Небольшое скопление народа вокруг, посчитав ситуацию исчерпанной и неопасной, начало рассасываться. Никто не умер и не получил тяжких телесных, хотя Эрика была куда менее легкомысленной. При виде её незнакомка смущённо улыбнулась. Мисс Рубинштейн включила всё своё обаяние, улыбаясь в ответ:

– Нам по пути? Предложение помочь ещё в силе

* * *

– Извини, зря я накинулась на тебя в метро, просто это всё так… унизительно, что ли?

По улице медленно и осторожно шли две девушки: одна в чёрном, другая – в белом. Эрика поддерживала спутницу за локоть, пока та, балансируя, как балерина, пыталась не оскальзываться в испорченном сапоге.

– Брось, думаю, каждый хоть раз в жизни падал. Иногда удачно, иногда – не очень.

– «Не очень» – как раз про белое пальто и слякоть, когда к тебе спешат окружающие. А то, бывает, ждёшь помощи с чем-то – и ноль внимания.

– Разве? Мне показалось, тут очень отзывчивые люди: я второй день в городе, а прохожие легко идут на контакт и всё такое…

Темноволосая девушка указала на ближайший поворот и, прихрамывая, с интересом взглянула на спутницу.

– Надо же, я бы уверена, что ты из местных. Акцента вроде не слышно…

– Из Нью-Йорка. Кстати, я – Эрика.

– Ох, прости, совсем ушла в себя… Мелс, но можно Мелли. Мы почти добрались, вон тот серый дом – мой.

Эрика, увидев здание, кивнула.

– Мелли – это сокращение или полный вариант?

– Сокращение, предпочитаю именно его. А то люди, когда слышат фамилию Гамильтон, сразу начинают неадекватно реагировать и спрашивать, читала ли я «Унесённых ветром».

– Так ты – Мелани Гамильтон, как в романе? – Эрика, охнув, сама едва не споткнулась. – Слушай, ну тогда всеобщий энтузиазм понятен! Здорово напрягает, наверное?

– Есть немного… друзья и приятели порой подкалывают. А твоя фамилия?

– Рубинштейн. Не литературно, но тоже броско.

– Рубинштейн, Рубинштейн… Где-то я слышала её недавно. Звучит и вправду броско.

Аккуратно обогнув одну из многочисленных луж, обе девушки, поравнялись, наконец, с нужным домом.

– Что ж, моя миссия завершена, – сказала Эрика, убедившись, что новая знакомая уверенно, хоть и шатко стоит на ногах, – как говорят в таких случаях, «может, ещё увидимся».

– Спасибо тебе, большое и искреннее, – Мелли, погладив девушку по руке, внезапно замялась, а потом кивнула на двери, – кстати… ты не хочешь зайти? Я могла бы угостить тебя чаем или кофе, если, конечно, не торопишься.

– Ох, это как-то…, – Эрика не планировала лишних визитов, однако до просмотра квартиры-номер-шесть, судя по часам, ещё было время. И несчастная пострадавшая, недавно резкая, выглядела сейчас мило и признательно. Пускай малость перепачкано. И для закрепления в городе требовались элементарные знакомства… Всё вместе заставило передумать и улыбнуться, – думаю, это было бы неплохо.

А потом они вместе поднялись на седьмой этаж – лифт, к счастью, находился в полной исправности, и двойного прихрамывания по ступенькам удалось избежать. Первое, о чём подумала Эрика, перешагнув порог – свет. Квартира была просторной, по-праздничному изящной и очень светлой, точно аккуратный слой глазури. Точно миниатюрные съедобные жемчужинки на торте. Линолеум блистал, содержимое полок радовало минимализмом, а в воздухе осел аромат приятного ненавязчивого парфюма.

– Проходи, не стесняйся, – сбросив сапоги, Мелли с наслаждением размяла ступни и принялась расстёгивать загубленное одеяние, – прощай, пальто! Да здравствует химчистка!

– Надеюсь, дело поправимое, – заметила Эрика, тоже раздеваясь и по привычке слегка взбивая волосы, вечно примятые шапкой, – в такую погоду, если честно, лучше надевать что-то менее маркое.

– Угу, вот и мой муж так считал и долго потешался, зачем я приобрела белое.

– Так ты замужем…

– Была, мы развелись недавно. Сейчас опять свободна и снимаю эти апартаменты. Ты подождёшь, пока я переоденусь? Ванная – прямо, кухня, налево.

– Хорошо, не беспокойся.

Позволив хозяйке уединиться с аптечкой и чистыми шмотками, гостья направилась по следам грядущего чаепития. Ванная и кухня соответствовали коридору и были не менее правильными. Вообще все помещения выглядели правильными, явно говоря о характере и устоявшихся привычках Мелани. Вымыв руки, Эрика проследовала к плите и опытным взглядом окинула шкафчики. Её привычки и любопытство тоже давали о себе знать. Конечно, можно было бы сэкономить время и самой заварить чай, но вряд ли эта инициатива расценивалась бы как хороший тон. За стеклянными дверцами стояли наборы специй – довольно качественных, одних перечных смесей аж три ёмкости. Не осмеливаясь копаться в чужих вещах, Эрика встала на цыпочки, чтобы прочитать состав через дверцу и, если понравится, приобрести себе позднее такие же.

– Девушка с приправами – это мило, – в дверном проёме возникла сама Мелани. Сейчас, одетая в джинсы и мешковатый свитер, со стянутыми в хвостик волосами, она странным образом похорошела и выглядела ещё более располагающей. Эрика быстро отодвинулась от полок.

– Извини, любопытство разобрало. Готовка – моя страсть и работа.

Хозяйка, улыбнувшись, подошла к плите и занялась чайником.

– Можешь взять их в руки, я не кусаюсь. Да, вспомнила, откуда мне знакома твоя фамилия! В салоне красоты, где я работаю, частенько листают «Лэдис Тайм», болтая о сезонных новинках и домашних интерьерах. Ведь это ты – Эрика Рубинштейн, журналист-кулинар и гордость издания?

– Ну, не так чтобы гордость, журналист я вполне рядовой, – хмыкнула девушка, однако ёмкостями занялась, – а кем ты работаешь в салоне?

– Массаж делаю, классический и тайский, два дня через два. Представляешь, пошла сегодня, в свой законный выходной в кино, ну и… Дальше понятно.

– Пальто ещё живо?

– Угу, я его в пакет убрала. Чай или кофе?

– Лучше кофе, я сегодня должна поездить, а на это требуется энергия.

В процессе разговора чайник как раз закипел. Эрика подозревала, что у встреченной массажистки вряд ли имеется ручная кофемолка или прочие изыски, но, по крайней мере, банка с напитком была узнаваема и не относилась к разряду дешёвых. Оглядев скромный набор из пачки салфеток и одной хлебницы, Мелли быстро прошлась по шкафчикам и тяжело вздохнула.

– Даже не знаю, что тебе предложить к кофе… Если бы предвидела, кто меня в метро поднимет, купила бы вафли.

– Перестань, прошу. Я не шеф-повар, а ты не студент, сдающий мне овсянку. Можем попить кофе просто так.

– Овсянку-то я варить умею, – пробормотала Мелли, – но момент не слишком подходящий. Сахар, сливки?

– И то, и другое.

– А ты говорила, что второй день в городе… По делам или отдыхаешь?

Радуясь, что хозяйка сменила тему и не начала вновь разочаровываться в жизни, Эрика взяла предложенную кружку и помешала содержимое. Кофе пах чудесно, хотя, на вкус гурмана и опытного кулинара, напитку не доставало пары ложек какао, сваренного на молоке. Тогда «чудесно» превратилось бы в «волшебно».

– Совмещаю приятное с полезным – осваиваю Эйвери-маунтин и выполняю семейные дела. А пока ищу квартирку, на знакомство с которой я, кстати, и ехала.

– Понимаю. И как успехи?

– В общем, неплохо. Последний вариант, скорее всего, окажется похожим на два предыдущих. Ткну пальцем наугад – и сегодня или завтра утром перееду.

Мелли, севшая, было, за стол, потеребила ручку своей кружки и медленно поднялась на ноги.

– А если бы тебе предложили вариант вроде этого?

– Что?

– Просто ответь. У тебя есть какие-нибудь особые предпочтения?

Эрика, глотнув горячий кофе, пожала плечами.

– Если только возможность готовить то и так, как я хочу – ты сама вычислила, что это моя профессиональная сфера. Ещё, наверное, от балкона не отказалась бы – но это бред, мысли родом из детства. Я всегда любила балконы. В остальном же мои предпочтения не специфичнее чужих.

Вопрос, почему сменившая тему хозяйка заговорила именно о квартире, недолго оставался без ответа. Кивнув в сторону коридора, Мелли предложила следовать за собой.

– Идём.

– Прости?

– Идём, я покажу тебе комнаты – их тут две. Одну я использую как спальню, смотри, а вторая – нечто вроде гостиной с кабинетом. Я иногда тут массаж делаю, если клиенты предпочитают не ездить в салон.

– Это нормально?

– Вполне, некоторые не любят шумной обстановки. Кроме того, дома я работаю не с каждым, а с парой-тройкой друзей – мы давно знакомы, а деньги брать за дружескую услугу как-то неприлично.

– А зачем ты всё это мне рассказываешь?

Эрика, не успевая следить за ходом мыслей собеседницы, прошла в дальнюю комнату, где стоял удобный раскладной диван, большой телевизор, шкаф и стол, окружённый с двух сторон полками. Нехитрый набор мебели разбавлялся деталями, призванными создавать антураж: двумя напольными вазами, высокими толстыми свечами и примерно дюжиной статуэточек.

– Я подумала, что могу оказать тебе посильную помощь, раз уж Провидение свело нас, – пояснила Мелани, – ты ищешь квартиру, я – человека, с которым можно было бы вместе жить. Дело в том, что хозяин поднял плату в последний месяц, видимо, посчитав, что от меня мало прибыли. Квартирка-то на двоих рассчитана, а мне и съезжать не хочется, и с незнакомым типом сталкиваться не улыбается – никто не отменял понятия женской чести и трудного характера.

– Но мы тоже…, – Эрика, не ожидавшая такого поворота, заозиралась по сторонам, прежде чем снова посмотреть на Мелли, – в смысле, я тоже отношусь к «незнакомым типам», ты едва меня знаешь.

– Так давай и узнаю, – улыбнулась Мелани, – твои увлечения и работа говорят больше, чем думаешь. Ты производишь положительное впечатление, выглядишь скромно и аккуратно и вряд ли станешь устраивать оргии. Впрочем, если и станешь, то у тебя каждые два дня будут свободны.

Эрика густо покраснела.

– Я не за личной жизнью приехала…

– Не обижайся, я так, теоретически. Смотри, тут телевизор стоит, захочешь фильмы допоздна крутить – никаких проблем. У меня для этих целей в спальне ноутбук имеется, давно предпочитаю Интернет. Что ещё? Апартаменты в центре, ты сама видела, у окон хорошая звукоизоляция. Балкона, правда, не имею – увы, но зато согласна предоставить тебе кухню в почти собственность. Прости, это последнее звучит, наверное, верхом кретинизма – будто я тебя на работу нанять пытаюсь…

– Ты не любишь готовить? – крутя в руках кружку, Эрика прошлась по комнате и бросила любопытный взгляд в окно.

– Люблю, через раз. Я знаю три рецепта яичницы, пару салатиков, ну, и так, по мелочи – что-то сварить или поджарить. В остальном же…

– Овсянку забыла, – Эрика вновь повернулась к девушке, – и как минимум один рецепт неплохого кофе. Всё вместе потянет на хорошее меню.

Мелли прищёлкнула пальцами.

– Точно, спасибо за наблюдательность. Так что скажешь?

Мисс Рубинштейн, чьи дела и планы принимали совсем неожиданный поворот, обвела комнату задумчивым взглядом.

– Почему ты не дашь объявление или не поговоришь с хозяином? Почему вдруг такое предложение – и мне?

– А, – махнула рукой Мелани, – всё без толку. Паркер не любит, когда у него отнимают инициативу. Кроме того, он к подселению ещё не приступал, а лишь намёками отделывался.

– Вдруг передумает?

– Можно легко проверить – я позвоню и сообщу о возможном варианте. Все были бы довольны в итоге: хозяину – деньги, тебе – жильё, мне – компания. Возможно, и что-то путное научусь готовить.

Эрика дивилась энтузиазму и скорости, с которой абстрактное предложение обретало чёткие контуры. В принципе, она ничего не имела против соседки – тем более, две сверстницы наверняка поладят в общей квартире лучше, чем люди разного возраста, а то и пола. Поболтают, посекретничают… Засыплют кухню мукой, в крайнем случае. Конечно, всё было стремительно. И даже очень стремительно. Но тут опять услужливо явилась мысль о знакомствах. О том, что знакомство с Мелани – удачный старт.

«И вообще, – заметил внутренний голос, – ты в последнее время совершила столько стремительного и поспешного, что ещё один пункт ничего не изменит». Эрика вынуждена была признать правоту собственной интуиции.

– Уверена, ты окажешься классной ученицей, – произнесла девушка, весело глянув на потенциальную соседку, – давай попробуем позвонить этому твоему Паркеру.

* * *

Хозяин дал добро и остался доволен – о поспешности нечего было волноваться. Пары часов хватило, чтобы вернуться в отель, собрать наполовину разложенные вещи, отзвониться владельцам прочих квартир и, махнув на условности, рвануть на Соммер-гарден, в необжитые правильные апартаменты. Мелли, решив, что остаток выходного надо использовать с умом, вызвалась помочь и, дополнив джинсы и свитер курткой с ботинками, последовала за Эрикой. По дороге девушки разговорились и, снова спускаясь в метро, не переставали интересоваться делами друг друга. Новая знакомая и теперь соседка поведала, как увлеклась массажем благодаря супругу – того всё время тянуло на какую-то экзотику, слонов и благовония. Слонов Мелани ему при всём желании не могла обеспечить, а вот немного экзотики и благовоний – запросто. Тем более, занятия на курсах неплохо удавались и приносили ощущения самодостаточности. Потом был один салон, из которого пришлось, правда, уйти – Ричи Гамильтон без особых поводов немного ревновал к клиентам-мужчинам, а однажды его «немного» переросло в «ого-го» и неприятную сцену. Дабы никого не компрометировать, Мелли перешла на другое место работы, а потом и вовсе развелась – нервы были дороже статусов и семейных уз.

– Сочувствую, – печально произнесла Эрика, выслушав историю, – жизнь с таким человеком – это наверняка опыт не из лёгких.

– Всё, что ни делается, всё к лучшему, – возразила Мелли, – нелёгкий опыт приживается быстрее, если к нему легко относиться. Я свободна, я независима. Я занимаюсь любимым делом и получаю за это приличные деньги.

Эрике понравилась описанная позиция, и она, в свою очередь, рассказала о своём хобби, из которого тоже мечтала создать любимое дело. Узнав подробности, Мелли чрезвычайно оживилась, едва не натолкнувшись по пути на какого-то человека.

– Нет, правда – драматург? Журналист, кулинар, да ещё и драматург?! Есть ли что-то, что ты не умеешь?

Мисс Рубинштейн пожала плечами.

– Я пока не знаю, умею ли сочинять пьесы удачно, значит, оставлю вопрос открытым.

Мелани, пользуясь тем, что подмётки на обуви плоские, запрыгала по ступенькам.

– А почитать твои работы можно? Какой-нибудь сайт или, наверное, ты всё дома оставила?

– Большую часть. А в Интернет предпочитаю не выкладывать, да особо и не для кого. Я привезла только новую пьесу о семейных ценностях – ту самую, которую намереваюсь предложить местным режиссёрам. Если хочешь, дам тебе одну из распечатанных копий.

– Лучше электронную – я повсюду таскаю ноутбук, с ним будет удобнее.

Эрика кивнула, польщённая и взволнованная, оглядываясь в метро и ища переход в нужную сторону. Мелани, подсказывавшая дорогу, пребывала на пике энтузиазма и ловила кайф от нового знакомства. Вдвоём они зашли в полупустой вагон.

– Что ты думаешь насчёт маленького праздничного ужина? – спросила мисс Рубинштейн, когда поезд набрал скорость. – Скажем, обжаренная ветчина, горячий рассыпчатый рис и желе?

– Желе?

– Мне безумно захотелось чего-то скользкого и холодного, а его ведь нужно только на десерт подавать. Впрочем, рис можно заменить картофелем, если выбор гарнира принципиально важен. Правда, к картофелю лучше выбирать мясо погрубее – говядину, например… Но желе под конец – обязательно.

– Да я не против и риса, – хихикнула Мелли, – это как раз то немногое, где даже мне трудно облажаться. А что насчёт желе?

– Ммм, с ним всё в полном порядке, если ты мне доверишься, – разговор перетёк на сугубо кулинарные вопросы. Эрика так увлеклась картиной застывшего ягодного сиропа, упшиканного сливками, что едва не пропустила нужную станцию. К счастью, рядом имелся человек, готовый в ответственный момент потянуть за руку и вытолкать на платформу.

Вечер прошёл за походом в магазин, вселением в новую квартиру и раскладыванием «дамского набора» – двусторонней скатерти, полотняных салфеток и техники с тетрадью – по надлежащим углам. Эрика успела изучить два своих почтовых ящика – обычный и на Фейсбуке – узнать об охочих до авокадо Джорджии дамах и оповестить окружение, что вопрос с квартирой решился. Пускай необычно, но в пользу вопрошавшего.

– С трудом верится: второй день в городе, а уже такие успехи и события, – заключила вслух девушка, только сейчас обратив внимание на копируемый файл, – ох, прости, я тебе на флэшку скинула неправильный вариант, черновой.

– В смысле?

– Ну, я, когда дописывала пьесу, сильно изменила финал – это пару недель назад было. Она у меня теперь в двух версиях – я по привычке потянулась к первому.

Мелани с любопытством подошла к дивану и села рядом.

– А можно мне оба? Твои зрители всё равно увидят лучшую версию, а я бы не прочь ознакомиться с обеими, на правах спасённого сожителя.

Эрика в шутливом недоумении приподняла бровь.

– Ты серьёзно?

– Угу, – энергичный кивок в ответ, – не обещаю ни жёсткой критики, ни глобальных комплиментов – уж извини, нечасто я с молодыми драматургами живу вместе.

«Молодой драматург» фыркнула, сгружая следом за первым файлом второй.

– Я ещё ничего не добилась, так что критика будет уместной и полезной.

* * *

На другой день Эрика проснулась значительно позже обычного – часы показывали половину одиннадцатого, и нерабочий график давал о себе знать. Мелли, добрая душа, приютив туристку-журналистку, естественно, уехала в салон – возиться с маслами, полотенцами и чьими-то болевыми точками, а вот что до её соседки… Морщась, девушка села на разложенном диване, пытаясь стереть с лица остатки сна. Ей привиделось нечто столь же дурацкое, как и перед беседой с Локвудом. Во сне Эрика стояла посреди бескрайнего и совершенно пустого мегаполиса. Дома, улицы, дороги – вокруг не просматривалось ни души. Ни людей, ни животных. Не слышалось шумов или звуков. Коробки зданий, припаркованные у тротуаров автомобили – всё было выверено и размерено, как по линейке, напоминая гигантский пластиковый макет. И она, Эрика Рубинштейн, замерла в глубине нелепой конструкции, не зная, куда пойти и к кому обратиться.

– Найди меня, найди, во что бы то ни стало, – прозвучал издалека бесплотный голос. Девушка побежала за ним, оскальзываясь на неестественно гладком дорожном покрытии. Она бежала и бежала, а голос точно специально звучал всё тише, исчезал всё быстрее.

– Найди меня, найди меня…

– Папа!

– Найди меня, Эрика…

– Папа…

Картинка до сих пор стояла перед глазами. Сетуя на излишне активное подсознание, Эрика выбралась из-под одеяла и начала готовиться к новому дню. Если не считать запроса в архив, ближайшее будущее разнообразия не обещало. А почтовый ящик – хорошего настроения: Хью Браун, эпатажный режиссёр и любитель открывать новые имена, писал, что в данный момент очень, ну просто очень занят, и никак не может позволить себе свежую пьесу, да ещё и никому не известную. Подумав, насколько у отдельных особей слова расходятся с делом, Эрика вспомнила о копиях текста в сумке. Чёрт с ним, с Брауном! Энди Таунсенд, Кристофер Олден, Феликс Брайт – в городе полно других, не менее эпатажных и известных, но более надёжных! С чьими-то работами Эрика была знакома, с чьими-то нет, но знала, что каждый – это целая теория вероятности.