Текст книги "Через двадцать лет (СИ)"

Автор книги: Nat K. Watson

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

– Жизненно, – добавил молодой человек, уплетая сочные дольки, – он ругал каждого, кто приходил учиться. А на определённом этапе, начинал уже серьёзную возню и давал дельные советы – особенно по части падений. Забавно, за столько лет я ни разу не грохнулся с мотоцикла и не проверил его слова, а вот на сцене…

В одноместной палате было тихо и уютно. На тумбочке стоял купленный по дороге сок в бутылке – смотреть на кофе больше сил не было. Смятая фольга ещё пахла сыром и горячим хлебом, что, в сочетание с духом цитрусовых, навевало мысли о доме. Эрика, оценившая утром скудные запасы провизии в квартире, успела сделать себе тостики с маслом, а затем, побывав в супермаркете и снова в театре, занялась горячими сандвичами для визита в госпиталь. Дэн, представший перед глазами, выглядел помято, небрито и трогательно, учитывая пижамку в горошек. Рука в гипсе и прикрытый чёлкой синяк дополняли картину. Мисс Рубинштейн, собиравшаяся смело шагнуть в палату, замерла на пороге, чувствуя, как горло перехватывает. Помреж, встрепенувшийся при виде гостьи, попытался сесть, но рухнул на подушку, хватаясь за рёбра.

– Оооу… Привет, – вымученно улыбнулся он и, не видя реакции, настороженно оглядел девушку, – хм… мне жаль?

Молчание.

– Прости, что напугал, – с третьей попытки самое правильное определилось и возымело действие. Эрика, ожив, сделала шаг, затем другой. Объемистый пакет пристроился на одеяле.

– Я так рада, что ты в порядке, – просто сказала она, переводя дыхание, – я так безумно, абсолютно рада…

Дэн, не говоря ни слова, потянулся к ней здоровой рукой. Тёплые сильные пальцы его чуть подрагивали – Эрика уже знала, что так бывает в моменты сильного волнения.

– Как себя чувствуешь? Есть хочешь? – спросила она, кивнув на припасы. – Я немного похозяйничала у тебя, сегодня в меню сложная незапатентованная конструкция с индейкой. И фрукты.

– Чувствую неплохо, даром, что мне тут неделю торчать, – Дэн с трудом принял более удобное положение, – а ты прям как моя мама – она была здесь утром, тоже не с пустыми руками. Кажется, в ближайшее время начнётся откармливание, я стану толстым, и ты бросишь меня.

– Не болтай глупостей. Кстати, ночью приезжал и твой отец.

– Угу, врачи сказали сегодня. Видимо, я пропустил маленький скандальчик…

Эрика, шурша фольгой в пакете, вспомнила гнетущее впечатление от двух встреч со старшим Спарксом. А затем принялась делиться утренними новостями – прогнозы подтвердились, и паршивое состояние охватило многих в театре Гордона после сообщения о несчастном случае. Данную версию активно выжимала полиция, далёкая от творческого мира и явно не стремящаяся в нём задерживаться. Были опрошены охранники, Алекс, она сама и группа машинистов, занятых демонтажем «Тайного восторга». Кому-то дозвонились, кому-то – нет… Потом настал черёд неполного каста «Леди Батлер», у которых интересовались всей сложностью отношений с помощником режиссёра. Актёры, не таясь, поведали, что отношения прекрасные, Дэн – душа общества, подопечный начальства и вообще классный парень. Арнольд Спенсер, временно введённый в работу над спектаклем, заявил так же, что юный Спаркс – не придурок, и в темноте по планшету вряд ли будет бегать, что бы там законники ни воображали.

– Труппа нанесёт визит скоро, – подвела черту Эрика, – да и полиция должна взять показания у потерпевшего.

– Ну вот, за одну короткую ночь стал самым популярным человеком в театре, – протянул потерпевший, жуя сандвич, – полиция – ерунда, а вот предки меня беспокоят. Извини за отца, пожалуйста – я не такое знакомство планировал…

Эрика занялась мандаринами, самоотверженно терзая плотную кожуру.

– Намёк на планирование всё равно приятен. А между прочим, не объяснишь слова врача о твоём профессиональном падении?

Тогда-то и была озвучена история про полезность курсов. Дэн, играясь с дольками, вспомнил начало мотоциклетной эпохи и наставления инструктора. Заодно посетовал на судьбу испорченной куртки.

– Правда, – добавил он в конце, – как подумаю, что мог быть без неё…

– Не надо, – пресекла девушка, – обошлось – и точка. Лучше подумай, стоит ли родителям и полиции говорить одно и то же. Ни первые, ни вторые не хотят верить в худшее.

Дэн, съев очередную дольку, с минуту молчал.

– Я дам полиции, что должен и помню, а родителям – облегчённую версию, тем более, уже просил маму утихомирить отца. Насколько получится. Но знаешь…, – он повернул голову, и Эрика впервые заметила плескавшийся в глазах любимого страх, спрятанный за оптимизмом, – старик Арни прав насчёт не-придурка. Хуже всего то, что худшее – правда: я был там не один, а тот, кто сбросил меня – не чужак. Он из своих…

Примечание к части [67] Джез Баттеруорт – английский сценарист, режиссёр и драматург.

[68] Главный герой «Иерусалима».

[69] Дэвид Хэйр – английский режиссёр и драматург. Помимо пьес известен так же своими киносценариями.

[70] Комедия с элементами фантастики и приключений.

[71] Непосредственно пол сцены, горизонтальный или с уклоном в сторону зрительного зала.

[72] Художественный эффект в литературе или кино для создания тревожного состояния.

[73] История Патрика Пристли подробно описывается в романе «Король Танцпола».

  Глава 14. Йорки и Гордон

Утро принесло первый в наступившей весне туман и слабую хандру, призывавшую не идти на работу. Бронвин Тейлор, для которой погода всегда имела значение, посмотрела за окно и ворчливо потянулась – английский стиль с его недо-дождём она терпеть не могла ещё со времён полиции, вечно пересиливая себя.

За завтраком обнаружилось, что одна невидимка для волос где-то потеряна, и что яиц в холодильнике три, а не четыре, как хотелось бы. А это значило, что два одинаковых омлета на ближайшие два утра невозможны, и придётся идти в магазин… Бронвин не считала и не собиралась считать себя занудой, но определённые вещи вошли в привычку и с трудом вытеснялись новыми. Яиц в холодильнике и невидимок на голове должно быть чётное число – о милом бзике знал только Абрахам Дженнингс. Пытаясь не упустить из виду состояние нынешнего омлета, женщина одной рукой отыскивала в коридоре лак для волос, а другой изучала айфон. Вчерашние сообщения, заметки о текущих делах, список клиентов агентства… Небольшой список, среднестатистический – в таких случаях Кент любил шутить на тему сезонности заказов. Когда настроение позволяло, Бронвин с готовностью поддерживала босса и коллегу, связывая сезоны и специфику расследований. Когда же настроение омрачалось погодой, вот как сегодня, хотелось ругаться. Прервались на рекламу телевизионные новости, включенные скорее для развлечения – всё необходимое и полезное детектив Тейлор черпала из Интернета: и погоду, и валютный курс, и сведения культуры…

«Несчастный случай в театре Гордона».

– Что?! – хандра с погодой тут же были отставлены, как и забытый на сковороде омлет – выронив лак, Бронвин поспешила раскрыть заметку под странным заголовком. Если верить информации, накануне ночью двадцативосьмилетний Дэниел Спаркс, работающий в театре помощником режиссёра, провалился в оставленный открытым люк на сцене. Полиция, вызванная на место происшествия несколько часов спустя, придерживались версии о досадной случайности и нарушении техники безопасности. Никаких подробностей не сообщалось.

Женщина перечитала текст трижды, затем инстинкт сохранения завтрака взял верх, и пришлось бежать на предотвращение яичной катастрофы. Девятичасовые новости возобновились, радуя подписаниями, указаниями и совещаниями – убавив громкость, Бронвин заблокировала рьяный ток политики в сознание. Привычные бытовые звуки наполнили маленькую кухню, но айфон на подоконнике притягивал внимание и под тарелочный аккомпанемент.

«Несчастный случай в театре Гордона».

Что же не понравилось в прочитанном? Справедливо будет сказать – всё. Проверив время, детектив убедилась в неторопливости минутной стрелки. Ещё справедливее сказать, что заметка обеспокоила – пока просто по-человечески, а не профессионально. Хотя за годы карьеры личные эмоции всё сильнее вплетались в рабочие, успокаивать иногда приходилось и те, и другие. Несчастный случай… Подробности неизвестны… Ах да, и нарушение техники безопасности. Бронвин заварила чай и повторно схватила айфон.

Эйб, что у вас там произошло? Сейчас увидела заметку в Интернете – всё разрешится или слишком серьёзно?

Она несколько раз переформулировала мысль, не зная, стоит ли вмешиваться, намекать на вмешательство и вообще делать из мухи слона. Театр – это театр; при всей человеческой аккуратности, несчастные случаи неизбежны. И хотя во вверенном её наблюдению храме искусства очень давно ничего не происходило… С подоконника тренькнуло прибытие ответной СМС-ки:

Не знаю и не знаю, приехал раньше, был допрос. Тут сумасшедший дом, ждите меня вечером у себя.

Вот теперь-то усилились и личные, и рабочие эмоции. Бронвин насторожилась, макая чайный пакетик в уже переваренную до черноты жидкость. Заглушённые новости мигали бесполезными картинками, перед носом остывал вполне симметричный омлет, а в сердце кольнуло волнением. Каких масштабов должен быть инцидент, если о нём нельзя рассказать по телефону? Однако Абрахама и остальных могла элементарно задёргать та же полиция – с них станется испортить настроение, любые творческие порывы и сам ход репетиций. Понюхав превращённый в ничто чай, женщина прикинула, как «радостно» сегодня будут репетировать… И каково придётся Александру Гаррету…

Минут через тридцать, выезжая на машине, она намеренно сделала крюк, захватив часть Корт Сквер, где было меньше пробок. Туман рассеиваться не спешил – движение тормозило по обеим сторонам Сильвер-Эша. Едва взглянув на трёхэтажное здание театра, детектив поняла, что вопрос, настороживший дома, превращается из смутной тени во вполне справедливое недоумение:

А каким образом информация так быстро попала в Интернет?

Бронвин, притормозив через дорогу, долго смотрела на размытые белой пеленой очертания стен и балкона. Она привыкла думать, что о расследованиях – особенно, если есть, что расследовать – принято молчать, а тут… Две полицейских машины были оставлены на парковке; где-то на сцене и за кулисами наверняка сейчас шла возня, и хотелось надеяться, что Абрахам с компанией вытерпят нелёгкий день.

* * *

Офис под вывеской с громким названием «Детективное агентство «Шпион» находился в западной части города: рядом с метро, несколькими дорожными разъездами и крупным торговым центром. Дальновидный Кент Карлайл, выбирая точку для будущего дела, не прогадал – многих собратьев по профессии губило именно неудачное местоположение, тогда как в «Шпион» стекались и клиенты, и их деньги. Штат состоял из двух человек: прежде было трое, но Салли Джейкоби, не вовремя, зато удачно вышедшая замуж, осела дома и перестала заниматься отчётностью. Её уход по времени практически совпадал с появлением Бронвин – трио просуществовало меньше месяца. Кент сперва принял новенькую без энтузиазма, будто опасаясь следующего замужества, однако затем, присмотревшись, подбавил дружелюбия. Из полиции уходили не от красивой жизни – он знал это по себе, правда, на нём отставка сказалась в меньшей степени. Бронвин, которой после истории с ранением и несправедливым отстранением требовалось срочно восстанавливать веру в людей и менять обстановку, приступила к новой работе. Точнее сказать, к старой, но с более гибким подходом.

За несколько лет «Шпион» приобрёл известность, укрепил хорошую репутацию и даже претерпел ремонт офисных потолков. С Кентом удалось найти общий язык – отношения выходили приятельскими, удобными, и это не смотря на извечно шутливое обещание босса переименовать агентство в честь сотрудников:

– «Карлайл и Тейлор». Или «Тейлор и Карлайл»? Что скажешь, Бронвин? – частенько прикалывался мужчина. – Для меня порядок не принципиален.

– Слишком много «Р» и «Л», – обычно отмахивалась детектив, – нас перестанут уважать за избыток пафоса.

На самом деле, вероятно, название-то было и ни при чём – каждый флиртовал по мере сил. Бронвин не хотелось полагаться на служебные романы – полиции и всего, что до неё, хватило для выработки осторожности. Разве не проще заниматься профессиональными делами, звать друг друга по фамилии и вообще…

– Может, по коктейлю вечером, а?

…и вообще, снова себе напророчила.

– По коктейлю? – переспросила Бронвин, отрываясь от рассуждений и компьютера. – Чего вдруг?

Кент пожал плечами.

– Ты так долго и одухотворённо выслеживала лампочку на потолке, что я подумал – всё, конец. Пора вести коллегу в бар, иначе она завянет в офисе.

Женщина смахнула со лба назойливую чёлку, делая дипломатично грустное лицо.

– Извини, сегодня у меня важная встреча, и я до сих пор не знаю, во сколько точно.

Подсознание мигом добавило, что вечером к ней придёт в гости стареющий Голливудский секс-символ, у которого на работе неприятности, что действия полиции смущают, в квартире не слишком прибрано и есть вероятность, что придётся вновь копаться в истории одной семейки. Но Карлайлу знать обо всём этом, конечно, было необязательно.

– Ну, ладно, – не менее дипломатично отступил мужчина, – может, в другой раз…

Бронвин тут же почувствовала себя виноватой – не то перед коллегой, не то перед самой собой, но менять решение было поздно, глупо и неправильно. Голова гудела от мыслей о работе, театре, снова работе – о завершённых делах, о похожей заметке начёт происшествия, обнаруженной несколько часов спустя на другом бесплатном ресурсе. О Дэниеле Спарксе, знакомом только по рассказам Эйба… Что-то с ним и остальными сейчас?

Тем же вечером, около восьми, Абрахам уже стоял на пороге, вжимая кнопку дверного звонка. Пары часов после работы хватило на покупку новых яиц и невидимок, придание однокомнатной дамской норке адекватного вида и организацию небольшого перекуса к кофе, раз уж встреча происходила на её территории. Выглядел друг и кумир устало – похоже, подозрения оправдались, и полиция сегодня превзошла себя.

– Могло быть и хуже, разумеется, но я ждал не такого от наших стражей закона, – едва войдя, заметил актёр, словно подведя итоги. Бронвин открыла шкаф, вещая на свободный крючок пахнущую изысканным парфюмом мужскую куртку – к дешёвым переодеваниям и конспирации минувший день не располагал.

– Проходите, пожалуйста, и подробно, с самого утра.

В скором времени они сидели за столом, наливаясь кофе. Бронвин заметила, что Абрахам почти не притронулся к любимым обоими пончикам, даром, что наверняка проголодался. Он вообще, кажется, до сих пор пребывал мысленно в другом месте – там, где сегодня разворачивались основные события рассказа. Падение Дэна Спаркса в трюм – к счастью, мальчишка отделался незначительными травмами; звонок Александра рано утром; допрос полицейскими и осмотр сцены с пультом – ни отпечатков, ни следов найдено не было… Охрана ничего полезного не сообщила, а потому сам пострадавший и его подруга Эрика, автор готовящейся к выходу пьесы, были наиболее ценными свидетелями. Но делу это – увы – не помогало.

– Мисс Рубинштейн верит Дэниелу, а тот продолжает стоять на своём, и в показаниях, и в рассказанной нам части, – пояснил Абрахам, – в зрительном зале оставался кто-то третий. Он затаился после вечернего спектакля, выжидал, а потом использовал спусковой механизм. Он, по словам Дэна, играл освещением, и сперва всё вообще походило на дурацкую шутку.

– Думаю, вы понимаете серьёзность такого заявления? – на всякий случай спросила детектив. – Посторонний человек не сумеет быстро сориентироваться в рычажках и кнопочках на пульте – их же там целое полчище! Их нужно изучать, как-то систематизировать…

– Их нужно знать, – подсказал Абрахам очевидный ответ, – вы совершенно правы. И полиция не могла не подумать об этом, когда проверяла вчерашних рабочих и наш сегодняшний состав.

Мужчина рассказал про усвоенный утром метод «подозреваются все или никто», пару женских истерик, вызванных у актрис означенными подозрениями, и попавшую в Интернет информацию о несчастном случае.

– Охранники, если и проболтались, всё отрицают… Сами офицеры? Возможно, но и провокация тоже возможна.

– Провокация? – Бронвин, заметив, что чашки пустеют, занялась новыми порциями кофе. – Вы хотите сказать…

– Именно, – понимавший и понятый с полуслова, кивнул Абрахам, – я скажу вам, что лично я думаю: это похоже на фильмы-катастрофы, где мне пару раз предлагали сниматься. Замечали, как хорошие парни там сперва намекают президенту о готовящемся происшествии, а потом оно случается, наконец, но времени уже не хватает?

Потянувшись машинально к одному из пончиков, он откусил сразу половину, быстро жуя и развивая мысль:

– Алекс сейчас – как тот абстрактный президент из фильмов, хотя я не делал ему намёков, а пытался с вашей помощью следить за ситуацией. Чёрт, скажу прямо – я боюсь, это не несчастный случай, воображаемый полицией, а событие, связанное с женщиной, о которой мы узнали когда-то! Я боюсь, что Исси Йорк или тот, кто на неё работает, перешли от слов к делу: тогда можно было бы объяснить и утечку сведений в Интернет, призванную взбудоражить театр, и следы возле дома Алекса…

– Стоп, что за следы? – обернулась Бронвин.

За первым пончиком начал исчезать второй – если Абрахам и навёрстывал упущенное, то неосознанно. Во всяком случае, кофе оказался не пустым и бесполезным, а хозяйка узнала ещё одну часть истории: парой недель ранее Александр Гаррет, возвращаясь домой из театра, обнаружил следы на своём участке и встревоженного чьим-то появлением пса. Тогда же он, правда, обнаружил и некомпетентность вечернего патруля, но последний к делу относился лишь косвенно.

– «Женщина сдастся быстрее», – отмахивался мой друг прежде. Знаете, если всё связано, и ей по-прежнему нужен театр, она не остановится.

– Вы сразу вспомнили о тех наших поисках? – поинтересовалась Бронвин, чьё утреннее волнение оказалось не напрасным и не беспочвенным. – Вероятность несчастного случая действительно ничтожна?

Эйб грустно усмехнулся.

– Дэниел решил приберечь официальную версию для семьи, чтобы пресечь конфликты и родительскую панику – там всё сложно. А я..., – задумчиво посмотрев в чашку, он будто поискал подходящую формулировку, – я вижу закономерность и склонен верить парню. У нас нет доказательств и, как следствие, оснований обращаться в полицию. Но существование мифической Исси за событиями возможно – а то, что возможно, я не привык исключать.

Пауза.

– Эйб, мистер Гаррет в курсе, что вы пришли ко мне? Он имеет право и должен быть проинформирован, если дело зашло так далеко, – мягко сказала детектив, – прежде мы имели только импульсивные письма, но теперь…

– Он будет в курсе, – согласился гость, – благополучный исход, прежде всего, в его интересах. Полиция вряд ли станет копать хитросплетения семьи Гордона и проводить параллели, но вы – вы могли бы помочь нам найти виновника намного аккуратнее.

Серо-голубые глаза, скрытые за очками, переполняло беспокойство. То деликатное, тщательно контролируемое беспокойство, какого Бронвин не видела уже несколько лет – с момента давней вечерней беседы в офисе. С момента решения об ответной услуге… Мысль о теме встречи не подвела: женщина улыбнулась, осознавая, что от неё сейчас ждут профессиональных качеств – а личные всё равно берут верх над ними. За несколько секунд в сознании пронеслись вопросы и один, вполне конкретный, вывод.

– Я помогу вам, – отозвалась детектив. И про себя добавила, что в случайно начатом деле с радостью поставит долгожданную точку.

* * *

Она пришла в полицию не тогда, когда юное сердце переполняли сомнительные высокие идеалы, а когда в жизни наступила ночь – внезапная и непоправимая. Бронвин Тейлор, одна из самых популярных девчонок в школе, за свою популярность заплатила на выпускной вечеринке: классика жанра – секс на заднем сиденье автомобиля – окончилась беременностью, абортом и невозможностью иметь детей. С этим получалось выбрать одно из двух: впасть в депрессию и, рано или поздно, наглотаться таблеток или смириться, реализовав себя не в материнстве, а в чём-то ином. Бронвин предпочла второй путь и оказалась в академии. Могла с одинаковым успехом оказаться в профессиональном спорте, занявшись лёгкой атлетикой, но выбрала полицию. Работа, сопряжённая с риском, вначале воспринималась как заслуженное наказание, а позднее – как естественная и нормальная вещь. Личная жизнь не клеилась, точнее, ей не уделялось достаточно внимания и времени, ибо их заняла карьера.

Именно в эпоху службы она отважилась впервые написать любимому актёру – Абрахам Дженнингс, уже набравший космические высоты профессии, был популярен в кино, на телевидении и в театре. Никто не мог знать, что переписка окончится встречей и дружбой, но как раз тогда девушка обрадовалась сделанному выбору, искренне и сильно. Конечно, у Эйба была крепкая любимая семья, и конечно, он не мог посвящать себя исключительно новой знакомой, но жертв и не требовалось. Бронвин, забравшаяся дальше, чем любой другой, ценила и оберегала созданные отношения. История, начавшаяся годы назад, плавно перешла в настоящее, где полицию сменил «Шпион». Приятно было оставить за спиной не только отстранение и уход, но и неудачное замужество. Приятно было, что надёжный Эйб в трудные минуты поддерживал – если не лично, то через письма и по телефону. В то время Кент уже пытался оказывать коллеге знаки внимания, но Бронвин боялась повторения ошибок и обходила стороной возможные тропинки на пути к личной жизни. Впечатление Карлайл производил хорошее, но испытывать его «хорошесть» не тянуло.

А потом, как снег на голову, свалилось первое упоминание Исси Йорк…

О культурной жизни Эйвери-маунтин Бронвин знала не больше рядового обывателя и, наводя справки по досаждающей Александру особе, не предполагала, что дело затянется. Вряд ли Исси походила на вершину огромного айсберга, но сдаваться та, как думал режиссёр, явно не хотела. Впрочем, раньше всё действительно сохранялось в пределах темпераментных писем – бывший офицер по опыту знала, что угрозы и недовольства зачастую так и остаются словами, а их выполнение вроде нового уровня: туда проходит не каждый характер.

Прошла ли на новый уровень наследница Гордона? Бронвин всей душой надеялась, что нет. И ещё ей очень не нравилось вспомнившееся по архивным данным упоминание некоего брата. Двое Йорков – дважды сильный характер и, возможно, объединённые усилия. Правда, они разъехались, завели семьи и, если выводы верны, жили отдельно друг от друга… Но соответствует ли это истине теперь, несколько лет спустя? Перерыв хранимые в столе диски, фотографии, блокноты и кучу ерунды, детектив отыскала, наконец, пылившуюся в самом низу папку – один из двух экземпляров откопированных справок.

Женщина, называемая Исси, ждала своего часа и их с Абрахамом внимания.

Естественно, ничего нового на бумаге не проявилось за время хранения, биографические данные были сухи и скудны как прежде: родилась, воспитывалась, ходила в школу. Родители – Руперт Майлз и Мэри Йорк – вскоре развелись. Старшая дочь пыталась заняться актёрским мастерством, но так и не поступила. Потом была журналистика, незадолго до брака и переезда, после – психология. Бронвин пролистала несколько страниц, отыскав пару упоминаний младшего сына Йорков. Сэмюель Гордон не упоминался ни разу, что понятно – родство с племянницей было не прямым, да и подборка в прошлый раз заказывалась на другую тему. Обнаружив, что не узнала ничего сверхинтересного, кроме творческого сочетания специальностей, Бронвин включила компьютер.

– Это будет трудно, но возможно, – сказала она себе, намечая план действий. Требовалось составить новый запрос, а лучше – несколько: по Йоркам и их детям, по Сэму Гордону и по учебным заведениям. Требовалось найти Уильяма Донигера, чьё имя карандашом было подписано в углу на первой странице. Если только он всё ещё работает и хранит документы…

И, наконец, требовалось встретиться и познакомиться с чудесно уцелевшим Дэниелом Спарксом.

* * *

Неделя торчания в госпитале была самым долгим и бесполезным временем в жизни. Дэн извёлся, мечтая поскорее очутиться дома, а потом – снова на работе. Разумеется, ему несколько раз повторили, что дома тоже стоит ещё примерно недельку спокойно посидеть, но это уже выходило за все рамки. То ли с врачами провели беседу родители, то ли здесь не обошлось без Алекса… Впрочем, нет, Алекс вел себя в меру режиссёрской адекватности – на следующий день после падения он приехал, к счастью, из провианта – лишь с пачкой желатинок. Постоял, на манер Эрики, поругался, похмурился… А затем обнял, максимально бережно, но крепко.

– Никогда больше так не пугай меня, ребёнок.

Впервые за восемь лет дружбы Алекс казался не сложной синусоидой, а самым обычным человеком, каких в Эйвери-маунтин тысячи. Дэн улыбнулся давнему прозвищу.

– Не буду, если выслушаешь меня и поверишь.

Режиссёр, не смотря на мелькнувшее в глазах сомнение, вёл адекватность по нарастающей и кивнул:

– Говори. Я знаю, о чём пойдёт речь…

Дэн, вскрыв зубами пакет желатинок, достал сразу пригоршню. И пошагово описал события накануне вечером. Эти же описания он вскоре повторял для полиции, а ещё через день – для незнакомой брюнетки, навестившей его и представившейся как детектив Тейлор.

– Детектив? – он не ожидал такого визита, не смотря на заинтересованность в продвижении расследования. – Вас Александр Гаррет просил приехать?

– Нет, мистер Спаркс, – женщина поправила прижатые невидимками волосы и села на невысокий жёсткий стул, – я приехала по личной инициативе, знакомство с мистером Гарретом на повестке. А вмешаться меня просил Абрахам Дженнингс, наш общий друг.

– Эйб? – такого Дэн тем более не ожидал. – Оу, да… ясно. Вы по поводу случившегося?

– Верно. И я буду очень признательна, – вытащив из кармана небольшой диктофон и щёлкнув кнопкой, детектив установила его на тумбочке. Дэн, стараясь быть последовательным, повторил историю, про себя вспоминая, слышал ли он от Эйба раньше о мисс Тейлор. Выходило, что не слышал. Впрочем, Бронвин, как её звали неофициально, не могла не запомниться. Она задавала прежние вопросы и получала прежние ответы, но на упёртого копа-скептика не походила.

– Думаю, наша встреча не последняя, мистер Спаркс, – заметила в конце женщина и добавила, – берегите себя. А лучше некоторое время проведите вдали от работы.

В её словах был, разумеется, резон, да и само появление человека, верящего в покушение, кое о чём говорило. Но Дэн просто не мог представить себя бездельничающим в разгар сезона и оформления спектакля. Он чувствовал ответственность за людей и за свои партитуры – над последними старик Спенсер наверняка ломал голову.

– Спасибо, что приехали и верите мне, – поблагодарил парень, – но знаете, из двух любимых вещей – сидения за рулём и за пультом – одну я в состоянии и жажду выполнять.

Бронвин кивнула.

– Тогда будьте осмотрительны в театре. И удачи вам.

Дальнейшие события показали, что удача нужна хотя бы для выдерживания многочисленных визитов: труппа и бывшие собратья-машинисты, словно сговорившись, появлялись то по одному, то сразу тройками. От изматывающей стихийной популярности и описывания одних и тех же вещей даже синяк на лбу разболелся. Безумно хотелось увидеть Эрику, но она как раз была далеко – в Нью-Йорке, куда уехала только после заверений, что за неделю ничего не случится, и в дурацкой пижамке он всё равно не сбежит из госпиталя. Удачность идеи с побегом Дэн осознал после того, как родители, навещавшие ненадолго и в одиночку, неожиданно нагрянули вместе. Минут пять речь шла о пустяках, пока, наконец:

– Мы подумали, а не лучше ли тебе временно переехать домой, в Гринплейс? – Анжела, как обычно, осторожничала в беседе. – Так, наверное, удобнее…

Дэн, которого молчаливое и непонятное присутствие отца не радовало, постарался быть столь же учтив:

– Спасибо, ма, но нет. При любых плюсах дома, мне куда лучше и удобнее в моей квартирке. Да и к работе ближе.

– Но врачи утверждают, что тебе…

– Брось. Ты же знаешь, я никогда не слушаю… врачей.

Леонард Спаркс, точно окутанный сгущающимся воздухом, вздрогнул.

– Мы не в игрушки играем, сын. Тебе необходимы покой и отдых.

– В самом деле? – Дэн, смотревший то на мать, то на свои коленки, накрытые одеялом, за отцом следил лишь краем глаза. – Ну, поэтому я и не хочу перемен. Через пару дней вернусь на Кранберри стрит.

Леонард шумно вздохнул, с трудом контролируя извечный темперамент.

– Анжела, оставь нас, пожалуйста.

– Да, но…

– Всё будет нормально. Просто дай нам поговорить наедине.

И Дэн, и его мать знали, что за подобной фразой вряд ли может следовать что-то хорошее, но миссис Спаркс, вопреки ожиданиям, вышла в коридор, на пороге оглянувшись. Леонард проводил глазами супругу и повернулся к наследнику.

– Когда ты поумнеешь и перестанешь вести себя как взбалмошный мальчишка? Мы с твоей матерью переживаем, каждый день думаем об этом проклятом театре, который едва не убил тебя! Ждёшь повторений? Ты не осторожен в работе, так сейчас прояви сдержанность!

Он говорил и говорил, прохаживаясь по палате и взирая с неодобрением. Темперамент проявлялся, но на очередном повороте, спотыкаясь о рухнувший монолог, доктор Спаркс замер. Дэн откинулся на подушки и смотрел на него совсем не так, как восемь лет назад. И даже не так, как минувшей зимой. Его голубые глаза – глаза Анжелы – были спокойны, в них читалась только грусть. «Странная грусть, – отметил мысленно Леонард, – странная и весёлая».

– Остановись, папа, – будто внезапно сильного взгляда недостаточно, заговорил Дэн, – остановись, ты ничего не добьёшься. Я устал от твоего неприятия, непонимания и ненависти.

– Что?

– Перестань, ты продолжаешь ненавидеть меня, а я сделал не одну попытку к примирению, – молодой человек нервно усмехнулся, – знаешь, достаточно было всего лишь принять мое несоответствие, принять жизнь, которой я живу. Я тоже не просил многого, а?

Леонард, словно пригвождённый к месту, смотрел на сына.

– Не хочу больше извиняться за свою неправильность, – продолжил тот, – я извинялся слишком часто. Театр – мой мир, мой долг и мой смысл: у меня есть превосходная работа, есть друзья, о которых я и не мечтал раньше, есть любимая девушка и куча планов! Теперь скажи, в чём из этого я перед тобой виноват?

Слова, превращённые из вопроса в восклицание, своим звучанием вернули давно забытый удар. Бояться надоело, надоело вновь и вновь бессильно ходить по нескончаемому конфликту и считать напрасные попытки. Если нет – то нет, пускай. Не каждому везёт, не у каждого получается. Что бы там ни случилось, в Гринплейс он не вернётся, не станет слушать неизбежное «Я же говорил» или «Я так и знал» и зависеть от кого-то. Хватит.