Текст книги "Через двадцать лет (СИ)"

Автор книги: Nat K. Watson

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 29 страниц)

Луиза Рубинштейн (до чего странно прибавлять к ней эту фамилию!) мало изменилась за двадцать пять лет. Похожая причёска, тот же взгляд, наклон головы – нельзя не узнать. Закрыв глаза и прекратив извинительную речь, можно было бы представить, что… Нет, представлять он не собирался, но и не отрицал, что она классно выглядела. И не особо рассерженно. Скорее – сильно-сильно шокировано, со степенью осечка вышла. Поставив стул третьей вершиной треугольника, женщина села между кроватями, слушая сдвоенные объяснения. Дрожащие пальцы теребили рукава, а взгляд – Господи, сколько всего там было! – скользил по дочери и по человеку, которого Луиза уже не надеялась увидеть. Происходящее напоминало сдачу актёрского мастерства самому себе – Алекс говорил, отпуская фрагменты сложного красочного пазла. То, о чём никогда не знала Эрика… То, о чём понятия не имела её мать. Вот, не выдержав, последняя встала со стула, сложила руки на груди и прошлась по свободному участку палаты. За пальцами начали дрожать губы, вопросы то опережали повествование, то обрывались. Голову заполнили давно отторгнутые вещи… О чём Джимми Роджерс мечтал, сидя в переулке Брикброук? О ненависти? О браке возлюбленной? О семейном счастье Джульетты без Ромео?

Здорово, что обмороков нет. А не представлять давнюю встречу уже не получалось. Когда слова иссякали, Эрика приходила на помощь, возвращая от прошлого к настоящему: к знакомству, дружбе, театру и обнаруженной правде. К тому, во что потеряла веру, и что, под влиянием эмоций, открылось два дня назад.

Кошмар, по ощущениям-то минуло не меньше недели…

Луиза судорожно втянула воздух и провела рукой по лицу, избавляясь от выступивших слёз. Эрика снова завозилась на своём месте – она бы охотно улизнула вслед за Дэном, но ей такая возможность не предоставлялась. С другой стороны, для людей, которые только что прошлись по биографии режиссёра Гаррета, мисс и миссис Рубинштейн держались великолепно.

– Очевидно, у меня замедленная реакция, и минуты через две я стану похожа на переваренную капусту, – так, это уже дочкино влияние – Луиза, достав платок, вытерла нос и возвратилась к оставленному стулу. Положила руки на спинку, – все описанные люди, события… Неужели такое бывает в реальной жизни?

Эрика сочла вопрос риторическим. Алекс пожал плечами – жест начинал входить в привычку. А сам он чувствовал себя крайне странно – личность опять раскалывалась пополам, сбрасывая лишнее.

– Ма, до капусты долго, – девушка переняла разговорную эстафету, – просто соберись и ответь – ты ещё в норме?

Луиза улыбнулась сквозь слёзы, подходя к кровати дочери.

– Кто кого должен спрашивать, милая? Недавно я думала, что жизнь незамысловата и лишена сюрпризов. Всё было привычно, а ты азартно тянула меня за собой, и юность моя существовала где-то на горизонте. Отдельно. Я полагала, у Джимми судьба устроилась, он забыл наш роман и правильно сделал. Потом выяснилось, что он умер. Позже – что умер не буквально. А там, на кладбище, сердце ведь едва не выскакивало…

Запрокинув голову, она всхлипнула – невзрачный потолок, спасавший Эрику, сейчас был бессилен.

– Самоубийство, наследство, угрозы. Похищения… Боже, я всего лишь хотела, чтобы ты был счастлив!

– Луиза…

– Не говори ничего, Алекс, не надо. Я пытаюсь убедить себя, что не сплю.

– Твоё право. Но я был счастлив и остаюсь таковым, слышишь? Проблема в обратной стороне счастья – моё, например, вылилась в противостояние.

Тишина.

– Ты злишься, это заслуженно.

– Откуда ты знаешь, злюсь или нет? – нарушила молчание женщина. – Всё ненормально и неправильно, а только потом – заслуженно. Да, ты подверг опасности нашу дочь, и сам мог погибнуть. И мне бы впору бесноваться, но не выходит… Стадия капусты, должно быть, проскочила.

Эрика улыбнулась, чётко определяя симптомы. Режиссёр приободрился её реакцией.

– Ты назвала меня Алексом…

– Внезапно вырвалось. И разве Алекс теперь не твоё имя?

Он не мог бы спорить с истиной. Луиза повторно шагнула к стулу, опускаясь на сиденье.

– Я тоже хотел, чтобы у тебя всё было хорошо – у вас обеих, – сказал мужчина, – я не знал, сына или дочь ты родила, и не переставал думать о нашей связи. Не мог забыть и не искать.

Пауза.

– Прости меня. Признаю, жизнь повернулась совершенно в другую сторону… Она разбросала и помотала нас, зато и научила. Это опыт – удачный или нет, но полезный.

Луиза сделала новый вдох, глубже и увереннее. Шок отпускал, но удивление оставалось на месте.

– Ты изменился… А мы вдвоём тоже тебя искали. Нынешней зимой, когда я поборола глупые комплексы и прекратила чураться собственного ребёнка, мы искали тебя, не так ли?

– Точно, лазили по социальным сетям и строили догадки в тайне от бабушки Элинор, – протянула Эрика, – я поняла, ваши отношения оставляли желать лучшего…

– Так и было, особенно в моей части отношений, – подтвердил Алекс. Затем, рассчитывая силы, приподнялся, – может, это всё – лирика, от которой я отвык, а может, настоящее чудо.

– Чудо? – переспросила Луиза.

– Чудо, – ответила Эрика за отца, – несколько дней назад я рвала и метала, но затем произошёл переломный момент. И мне страшно заглядывать слишком далеко, как и вам двоим, наверное… И я не хочу, чтобы нас снова разбрасывало и мотало.

В глазах её неуверенность смешалась с поразительной смелостью. Дети… Алекс прикинул, что объяснения Дэна и его отца, наверное, мало отличались от их бесконечной исповеди. И лучше Эрики он бы явление не окрестил – переломный момент, во всей своей красе.

– Я тоже не хочу, – признался мужчина, благодарный за формулировку, – что бы там за нашей неопределённой встречей ни следовало, мы её достигли. Значит, так и нужно.

Они с дочерью обменялись взглядами неопытных союзников, только-только постигающих премудрости сосуществования. Иногда, говорят, конец означает начало… Луиза, для которой любые повороты и результаты были пока неожиданными, сминала платок и изо всех сил цеплялась за собственную выдержку, возведённую на школьной работе.

– Потребуется время, – наконец, заключила она, – много времени. Если так действительно нужно, то нам троим стоит заново узнать друг друга.

* * *

Она была права, когда говорила о времени. И прав был Эйб, намекая на обвал трудностей – особенно с прессой. Алекс прикинул, что наверняка найдутся те, кто в случившемся усмотрит грандиозный и намеренный пиар-ход к премьере спектакля – ему и друзьям это казалось диким, но посторонние вполне могли так подумать. Эрика быстро шла на поправку, он сам не отставал, и несколько недель спустя, после обилия цветов, звонков и любопытных, пробил час официального заявления…

– …Мистер Гаррет, почему вы долгие годы скрывали дочь?

– Это связано с главной темой «Леди Батлер»?

– Вы намерены дальше работать вместе?

Как в воду глядел, надо сказать. Едва изложение фактов завершилось, с разных сторон посыпались вопросы. Луиза – наименее заинтересованный в популярности человек – была избавлена от подобного «счастья» и назначенных интервью, а вот Эрике, если она хотела оставаться в театральном мире, приходилось терпеть и привыкать. Но младшая Рубинштейн не жаловалась – вероятно, собственный опыт работы журналистом помогал. Или сведения полиции, отвлекающие от назойливости.

Расследование, по сути, целиком проведённое Бронвин Тейлор и её покладистым шефом, не нуждалось в официальном дорабатывании. Однако благодаря нему выяснились новые подробности. Мелисса Йорк действительно имела два паспорта: в одном значилось имя Мелани Гамильтон. Под ним-то она и попала в салон красоты, где работала ради изящной легенды и безупречного алиби. Девушка давно и уверенно всё готовила, а появление Эрики было спусковым крючком для идеального плана. Массажное дело совмещалось с газетным – основную специальность племянница Гордона не забросила, периодически напоминая о себе как Мелисса Бейкер или вовсе Элли Бейкер. Очевидно, игры с именем пришлись ей по душе.

Кто конкретно, сестра или брат, писали о несчастном случае в Интернете, узнать так и не удалось. Алекс подозревал, что всё же Мелисса, раз она обладала соответствующими навыками и профессиональным опытом. Прелестная милая Исси, напутешествовавшаяся по штатам и навыходившаяся замуж… Воистину, недооценённая актриса! Один из супругов увлекался оружием и научил её неплохо обращаться с пистолетом и винтовкой. На этом месте Эрика, молча слушавшая отчёт, совсем помрачнела. Дэн, которому досталось из-за Брэдли, обнял её, хорошо понимая состояние. У наблюдавшего за ними Алекса сжалось сердце – он бы охотно избавил детей от последствий, но изменить ничего не мог.

Есть опыт, который переживается трудно. И долго.

Сам режиссёр, без конца прибегая к сослагательному наклонению, прокручивал в голове годы работы с Арчером (Йорком) и гадал, как всё обернулось бы в другой ситуации. И была ли она вообще возможна – та другая ситуация? Улики с доказательствами не лгали, но остатки привитой матерью человечности стремились к бессмысленному «что, если бы…» и не давали покоя. Что, если бы машинист одумался, разрушив влияние сестры?

А если бы на мосту он успел выстрелить в спину?

– Мне жаль их, и Брэда, и Исси, – пытаясь разобраться в себе, Алекс поднял трудную тему в каком-то разговоре с Эйбом, – с одной стороны, они – обиженные обделённые дети, до которых никому не было дела. Они могли преуспеть и жить счастливо. Наверное, десять лет назад у меня был шанс предотвратить катастрофу, выслушав Мэри…

– А с другой стороны? – спросил Абрахам, заранее зная ответ. Алекс воскресил инстинкты, вырвавшиеся во время схватки с Йорками.

– С другой – они пытались убить дорогих мне людей. И здесь жалость обнуляется.

Эйб тогда ничего не возразил, поддерживая всей душой. И его шутливое «Ты похож на Зевса-громовержца, Алекс» вряд ли было таким уж шутливым. Иногда обвинительно-злые электронные письма, заполняющие почту, являлись по ночам и нарушали стабильное отсутствие каких бы то ни было сновидений… Каждый раз десятилетний процесс стремительно съёживался до дней, а то и часов, завершаясь неизменным телефонным звонком. Режиссёр просыпался и долго не мог уснуть вновь – два звёздчатых шрама, обновивших «коллекцию», терзали уже наяву свежими воспоминаниями.

Определённо, требовалось время. И тонна терпения.

– Самое разумное для тебя, по-моему, не высовываться какое-то время, – посвящённый в историю Джей-Джей на встрече с боссом выдал готовый мини-план, – от внимания ты полностью не избавишься, Алекс, но частично облегчишь участь. А в данной ситуации надо действовать как раз постепенно. Возьми на себя надоевший офис и бумаги, смотри чужие репетиции и не бери пока новые проекты.

– Дальше, наверное, следует «И сведи на нет общение с дочерью и Луизой»? – поинтересовался режиссёр, на что ему возразили.

– Отнюдь, ты преувеличиваешь. Я, как помощник и человек, в принципе заинтересованный в твоём благополучии, предлагаю немного поосторожничать. Оно совсем не трудно – если наш Голливудский идол сумел прятать офицера полиции и детективные знакомства, то тебе не составит труда поберечь семью, верно?

Тон его под конец вернулся от беспокойного к ироничному. Режиссёр признал, что совет очень даже стоящий, и грех им не воспользоваться – осторожного общения теперь сполна хватало. На один из спектаклей Дэн привёл родителей, а затем пригласил за кулисы. Алекс помнил неловкое чувство, когда пожимал руку Леонарду Спарксу – тот, вероятно, испытывал то же, но делал над собой героические усилия. Разумные взрослые мужчины, ну-ну… Знакомство со сценой и небольшой осмотр закулисья новым посвящённым разрядили обстановку – владелец театра был искренне рад и совсем не хотел знать, что повлияло, и что говорилось в Сент-Мэри в ночь примирения.

Это касалось и объяснений с Элинор Шоу, которые старшая и младшая Рубинштейн взяли на себя. Приятно было осознавать, что отвращения и прочих «прелестей» удалось избежать: Луиза, сперва смотревшая на Алекса как на восьмое чудо света, постепенно успокоилась, начав приходить в норму. Эрика помогала ей, даром, что сама порой смущалась. Всё чаще он, мистер Гаррет, звался папой, и от этого теплела каждая клеточка в организме. Привыкание, похожее на комок отсыревшего серпантина, оживало и оживляло самих людей. Они проводили время вместе, заполняя пробелы биографии, они не торопились, не подгоняли и не настаивали ни на чём. Взаимное обещание держала необходимость проживать один день за раз…

В начале мая, когда установилась хорошая погода, и город уже ощущал намёк на предстоящее лето, Луиза пожаловала в театр одна. Несколько её предыдущих визитов – с дочерью, в основном – заложили позитивное настроение и вызвали естественное любопытство. Алекс продолжал внимать данному Джексоном совету вести себя умеренно – он как раз следил за ходом репетиции и раздавал указания, пока молодняк не окликнул, заметив, что к начальству пришли.

– Пришли? Сегодня вроде не планируются встречи, – он подумал, было, о новой порции репортёров по свою душу, но в зрительном зале никого такого не просматривалось. Зато через несколько рядов от его места обнаружилась старшая Рубинштейн, – о… Луиза?

Женщина, одетая в лёгкую светлую рубашку и джинсы, приветственно помахала. С некоторых пор она имела возможность бывать в этих стенах наравне с дочерью, но старалась не злоупотреблять удачей.

– Я не помешала? – она оглядела ряды сидений и сновавших по проходам людей. Алекс встал, делая отмашку актёрам на сцене.

– Джордан, идём с десятой страницы и не отвлекаемся, с замечаниями влезу позже, – а затем обернулся к Луизе, – ничего подобного, я рад тебе. Ты одна? Присоединишься?

– Эрика на работе, а у меня внеплановый выходной – вот и приехала... И да, пожалуй, присоединюсь, – скользнув мимо Алекса, Луиза оставила сумку на свободном сиденье, – у тебя всё хорошо?

– Более чем. Временно изображаю ворчливого дядюшку для тех, кто в этом нуждается, – пояснил мужчина, указав на репетирующих.

Они простояли секунды две и, наконец, вынужденно заняли места – прогон требовал контроля и концентрации. Алекс подумал, что момент настоящий сравним с премьерой «Леди Батлер», когда он сидел вот так же возле Эрики, следя за сюжетом и ведя беседу.

– А твои собственные дела? Как Нью-Йорк?

– С последнего раза – нормально. Работа не стоит на месте, детишки учатся и…, – Луиза, запнувшись, покраснела, – знаешь, я слукавила: мой выходной вполне спланирован и взят добровольно.

– Ради поездки?

– Ну… можно и так сказать.

Оба замолчали, наблюдая сценическую игру. А ведь когда-то именно так воображение рисовало совместный поход в театр.

– Что насчёт новой пьесы Эрики? В последнее время я то и дело слышу о возможном грандиозном воплощении.

– Оно и будет грандиозным, – согласился режиссёр, – уже скоро. Джордан Моран, вон та особа, в клетчатом платье, собирается после нынешнего сразу взяться за следующий проект. Эрика считает, что работа исключительно со мной не раскроет её самостоятельность, а повесит амплуа папиной дочки. Я с ней солидарен.

– Правда?

– Правда. И поэтому пьесу про молодого Роберта с его вкладом в искусство не хватаю себе, а отдаю – так честнее. Хотя Дэн вряд ли откажется от руководства вторым спектаклем, но ему я не буду мешать.

Луиза тихо рассмеялась.

– Дэн – чудный парень, они отлично подходят друг другу.

– Несомненно, – кивнул Алекс, периодически поглядывая на женщину. Та, словно подстёгиваемая его взглядом, приготовилась разобраться в самом важном и сокровенном:

– Помнишь первый день в госпитале? а время, что мы стали вновь проводить друг с другом, я пришла к выводу, что не ошиблась… когда назвала тебя Алексом.

Пауза.

– Никогда не любила этимологию, но с некоторых пор кажется, что ты действительно Александр, непобедимый и неустрашимый. А Джимми был тоненькой маской – защитной кожицей, чья необходимость исчезла. Это всё – интуиция, извини; я говорю глупые вещи, но…

– Перестань, – попросил режиссёр, – на интуицию должно полагаться, и на твою – особенно. И, конечно, не считаю тебя глупой.

Они опять замолчали, собираясь с мыслями.

– Я за истёкший месяц не осмеливался спросить, жалела ли ты…

– О нашем расставании?

Кивок. Луиза, сев на край, обняла спинку кресла впереди.

– Жалела… Позже переставала и начинала заново. И так – до бесконечности. Накручивала себя и терзалась мыслями, что однажды следует рассказать Эрике про нас. Что у меня абсолютно нет идей, как она это воспримет.

– А как Джеральд воспринял?

– Я с ним старалась не обсуждать тебя. Не потому, что было стыдно, а потому, что слишком лично.

Алекс, тронутый признанием, сосредоточился на актёрстве с трудом.

– Я Деборе тоже не рассказывал. Поначалу жалел, как ты выразилась, в стадии капусты, потом боролся с обстоятельствами. Думал, недостоин тебя и многого другого… Смирился. Осознал, что рано или поздно всё придёт на круги своя. Доктор Китинг, Сэм и родители вправили мне мозги, подведя к закономерности: если бы я не остался один, я бы не попал сюда и не научился управлять собственной жизнью. Не помог бы чудесному человечку, который, в итоге, и свёл меня с дочерью. Она бы не начала карьеру драматурга… Ничего бы не было, понимаешь?

– Вас бы и не мучила сумасшедшая Мелисса, – заспорила женщина. Алекс тоже придвинулся вперёд, обнимая алую обивку кресла.

– Кого-то другого мучила бы, и он бы расхлёбывал часть моих забот – уж не знаю, как. Но всё сложилось определённым образом – здесь и сейчас я не жалею ни о чём… Джордан, подведи ты ребят к экспрессии! Им нужен адреналин и внутренний кувырок, а не спячка!

Боясь, что перегнул с лирикой, Алекс опять взялся за репетицию. Суетливое биение сердца сделалось чересчур суетливым. Молодая коллега на сцене активно замахала руками, призывая всех расшевелиться и взбодриться. Луиза с улыбкой повернулась, глядя на главрежа пристально, но мягко.

– Необъяснимый феномен: я – последняя в своём роде, смотрю на тебя и вижу двух разных людей… А как будто вчера мы болтали под дождём, и я, прощаясь, заявила, что лет через двадцать встретимся.

– И на пять годков ошиблась, пророчица, – весело сказал мужчина, тоже поворачиваясь. Со сцены что-то крикнули, но адресованные ему слова пролетели мимо ушей. Сердце колотилось бесконтрольно, и, должно быть, лирика возвращалась. Или Луиза и её глаза были всему виной?

– Твои планы до вечера не изменятся? – спросил Алекс, узнавая каждую эмоцию в этих глазах. – Я к пяти освобожусь, а на Корт Сквер, между прочим, есть неплохое кафе – уютное и исторически значимое…

Эпилог

Парк был оживлён и полон отдыхающих, что совсем не удивляло. Начало июня как нельзя лучше подходило для прогулок на свежем воздухе, и сегодняшние условия казались идеальными. По небу плыли облака – ровно столько, сколько нужно для создания ветерка и радужного настроения. Солнце не пряталось и не жгло без пощады – оно дарило тепло всем, кто выползал из тени и подставлялся небу. Жители Эйвери-маунтин, дождавшиеся лета, основательно взялись за мороженое с ледяными напитками. Бродили по многочисленным дорожкам, занимали ярко раскрашенные скамейки между цветущими клумбами. Если свободных не было или душа просила полноценного пикника, устраивались прямо на траве, поверх разостланных пледов. Около озера поиск места усложнялся, но побороться за безмятежный пейзаж стоило. Собаки, радостно лая, носились за летающими тарелочками, мир состоял из музыки, смеха, болтовни и запаха вкусностей…

– …Я чувствую себя старой накидкой для мебели.

– Почему же?

– Потому что ты делаешь мне косички, распускаешь их и делаешь по новой.

Они выбрали высокий участок берега, примостившись под старым деревом. Сидя спиной к стволу, на мягком красном покрывале, Дэн разглядывал мир с интересом счастливого человека. Руки ловко заплетали волосы Эрики, положившей голову к нему на колени. Запасы провизии насчитывали яблоки, домашние чипсы, желатинки, да бутылку минеральной воды. Запасы развлечений ограничивались планшетом, но и тот достался девушке, читавшей электронные новости.

– Если ты – накидка, то никак не старая, – фыркнул помреж, расчёсывая пальцами светлые пряди, – и потом, несправедливо, что обычно играются лишь с моими волосами!

– Это жалоба? – Эрика, хихикнув, оторвалась от экрана. Молодой человек протянул ей пригоршню желатинок.

– Скорее намёк на равноправие. Я предельно честен и хочу немножко побалдеть.

Девушка, грызя угощение, вернулась к новостям.

– Ладно, честный рыцарь, можешь играться. Только не убаюкай меня, а то просплю встречу.

Руки Дэна, тёплые и уверенные, занялись руинами причёски. Над головой, сливаясь в ажурный полог, шумели листья, справа линию берега в произвольном порядке оккупировали многочисленные любители пикников – молодые пары или целые семьи. Кто-то загорал, кто-то пытался работать, уставившись в ноутбук. Самые активные взяли левее от общей «стоянки» и с гиканьем носились по траве, щёлкая фотоаппаратами.

Отпуск, выделенный предприимчивым Локвудом, неизбежно заканчивался – история с ранением и семейными тайнами наделала в редакции шуму. Её приправила весть о спектакле и драматургических заскоках главного кулинара: Эрика стойко вытерпела шквал внимания, подозревая, что свободу ей дали с единственной целью – помочь определиться с желаниями и планами. С возможностью реже скакать по городам, избрав Эйвери-маунтин постоянной точкой. Старшая Рубинштейн к идее отнеслась мудро и понятливо – дочь уже почти всё решила, это правильно. Что же решила сама Луиза, так часто садившаяся в поезд или самолёт, Эрика не знала. Главное, что им было комфортно, и нынешнее воскресенье, когда в парке собиралось семейное трио плюс один Спаркс, служило доказательством.

– Не верится, что время года наконец-то выдержало расписание и календарные сроки, – помреж напомнил о себе, кое-как извернувшись бочком и следя за планшетными статьями. Эрика удивлённо подняла голову и ощупала волосы.

– И снова я без косичек… А разве у вас не каждое лето такое?

– В том-то и дело, не каждое, – пояснил Дэн, – неофициально здешнее лето в июле стартует, а июнь – четвёртый месяц весны.

– Что ж, у правил есть исключения, – девушка собралась вернуться на обжитые коленки, но тут откуда-то сбоку прилетела яркая тарелочка, заставив подскочить, – отдай, это я её поймала!

– Нет, я!

– Я первая!

– Простите, мы, кажется, вас потревожили… Спокойно, Барни, место.

Эрика и Дэн, азартно вцепившиеся в игрушку, оглянулись. Рядом обнаружилась молодая женщина с овчаркой – обе виновато смотрели на пластиковый диск.

– Надеюсь, эта штука вас не ушибла? Мы немного увлеклись.

– Всё нормально, возьмите.

Сдерживая улыбки, они вернули тарелочку. Барни гавкнул, перехватив трофей и рванув к оставленному поблизости покрывалу. Незнакомка же, только теперь внимательно рассмотрев пару, замерла на месте.

– Спасибо и… Не хочу показаться назойливой, вы – Эрика Рубинштейн? – обратилась она к девушке и на осторожный кивок зачастила. – Я – большая поклонница ваших подборок рецептов из «Лэдис Тайм», а ещё ходила на «Леди Батлер», когда узнала, что пьесу написали вы. Трижды ходила!

– Трижды? – дрогнувшим голосом переспросила Эрика. – И как там?

Хозяйка Барни восхищённо вздохнула.

– Жизненно и эмоционально – заставляет терзаться до финала! Надеюсь, «Недописанный сюжет» будет столь же удачен. Собственно…, – тут она замялась, – я бы рискнула попросить у вас автограф, но, наверное, неудобно. Да и ничего с собой нет…

– Если вы при телефоне, я могу сфотографировать вас с автором, – влез довольный Дэн, которого позабавило смущение обеих сторон. И прежде, чем подруга среагировала, получил в распоряжение тонкий мобильник и полный благодарности взгляд незнакомки.

– Улыбку, дамы!

Щелчок. Щелчок. Новые комплименты и вопросы. Уже потом, когда поклонница, заимев аж три эксклюзивных снимка, ушла, приступ смеха прорвался наружу. Эрика, перестав смущаться, веселилась над эпичностью момента, и Дэн не отставал.

– А ведь мы забыли спросить её имя…

– Ну да…

– И это только начало!

– Конечно…

– И таких «тарелочниц» у тебя будет ещё много.

– Много? Я попала!

Посмотрев друг на друга, они хихикнули ещё раз, напоследок, и синхронно перевели дыхание. Идеальные условия стали невозможно идеальными.

– А знаешь, круто – теперь, когда вторая пьеса в работе, поклонники действительно будут множиться, – заключил Дэн уже спокойным голосом, проверяя часы, – интересно… Мне кажется, или кое-кто и кое-кто опаздывает?

– Они придут, – девушка вытащила из рюкзака нагревшуюся минералку, – и что ещё за «кое-кто»? Детские приколы?

– Ой, да они сами ведут себя как дети, – беззаботно сказал молодой человек, – Алекс учил меня наблюдать, вот я теперь и наблюдаю. Без обид, коллега, твоим родителям словно по десять лет.

– Я не обижаюсь, ты прав, – подтвердила Эрика, откручивая крышку, – мне классно с папой, и им двоим классно вместе. Но мы обещали друг другу не торопиться, и скорейшее сближение невозможно.

Листья над головой зашумели сильнее. Дэн снова подсел спиной к стволу и, дождавшись, пока девушка глотнёт воды, робко произнёс:

– Знаю, что их сблизит раз и навсегда. Статус дедушки с бабушкой!

– А? – оплевав от неожиданности собственные ноги, Эрика уставилась на парня. – Ты чего это?

– Развиваю перспективы, – добавил тот, вытирая мини-потоп рукавом своей джинсовки, – третье поколение видится мне самым эффективным способом сблизиться, и я надеюсь в недалёком будущем над ним работать.

Эрика, которой помимо вытирания достался бонусный поцелуй, от греха подальше спрятала бутылку. Мысль о задерживающихся родителях перекрыла другая: в искусно несерьёзной манере Дэн, похоже, выразил готовность к серьёзному шагу.

– Сначала надо убедиться, что ты не перегрелся, а то в голове сплошные эвфемизмы, – с максимально грозным видом она прикоснулась ко лбу молодого человека, но, не удержавшись, возвратила поцелуй, – впрочем, роскошное зрелище было бы – такие бабушка с дедушкой…

Дэн, чья улыбка и не думала исчезать, включил воображение.

– Тогда уж вся семейка оптом: два навороченных медика, интеллигентная учительница и брутальный театрал-байкер. Чёрт, сурово! Кто будет петь колыбельные?

– В алфавитном порядке, если ты понимаешь. И оно не суровее того, что родителями окажемся мы, – подчеркнув последнее слово, Эрика наклонилась и выглянула из-за дерева, – кстати, о родителях: вон мама с папой идут. И, надеюсь, их обнимашки мне не мерещатся…

КОНЕЦ

10.12.14