Текст книги "Кровь и туман (СИ)"

Автор книги: nastiel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 39 страниц)

Я гляжу на Марса, ведь мы оба здесь именно из-за него. То есть, ради Марьи.

Тот отрицательно качает головой. И секунду спустя я ловлю себя на том, что повторяю за ним это движение.

– Как знаете, – цедит Татьяна сквозь зубы. – Тогда вперёд.

Антон вручает нам по ножу. Мы с Марсом выходим в центр ковра. Я жду, что начнут дрожать ноги или подкосятся колени, но ничего подобного не случается.

Я в порядке. Возможно потому, что в случае проигрыша я ничего не потеряю. Кроме собственного достоинства, разумеется. Но в этом я уже профи.

Клятва на моём запястье переливается серебром. Я более чем готова.

Марс атакует первым.

Я успеваю отбить его атаку, потому как он действует медленнее обычного. Если это замечаю я, то Татьяна – и подавно. Я решаю взять инициативу в свои руки и перехожу из защиты в ответное нападение.

Бой заканчивается не больше, чем через тридцать секунд.

Глаза Марселя широко распахнуты, но не от удивления, а от восторга. Сейчас его взгляд очень похож на Марьин.

Я могу сражаться, когда перестаю пугать себя поражением и когда забываю про неуверенность, засевшую на самой мозговой подкорке, ведь именно в такие моменты на первый план выходит Слава из Дуброва – та, что гораздо сильнее меня.

Я нависаю над Марселем, приставив нож к его горлу, а он улыбается, потому что его чёртова идея сработала.

Я снова возвращаюсь в “Дельту”.

***

После смерти Марьи я перестала быть готовой праздновать день рождения по задуманному давно плану в виде ужина в ресторане и прочей праздничной мишуры, которая теперь казалась максимально неуместной. Но отбирать у всех возможность хоть немного перевести дыхание – это и вовсе было бы бесчеловечно.

Тогда мне на ум пришёл компромисс: ужин в столовой штаба в кругу семьи, сослуживцев и друзей. И сейчас, сидя во главе одного из нескольких строенных столов, я оглядываю пришедших, где нет ни одного лица, которого я бы не хотела видеть. С одной стороны от меня сидит Влас, с другой – Лия. Бен, Нина, Марк, Ваня, Даня и Лена – все вместе точно напротив меня. За другим столом мама, Артур (что вызывает больше вопросов, чем каких-либо других эмоций, сидящий вместе с Полиной), Дмитрий, Филоновы и новобрачные Татьяна и Евгений, которые умудряются смотреться невероятно органично вместе, несмотря на категорическую разницу во всём, начиная с характера и заканчивая цветом кожи. С ними же и Антон, с которым наши взгляды пересекаются сразу, стоит мне только на нём остановится. Он всё ещё говорит, что моё лицо кажется ему знакомым, а я всё ещё держу его секрет в секрете даже от него самого. За третьим столом Шиго и Лукас, Саша, который чуть ли не впервые за всё время показался на люди трезвым. (И Шиго ежеминутно проверяет его стакан, чтобы заметить, если он что-то туда подольёт), Боунс, Лиза и Тай, пригласить которых стоило мне многочисленных уговоров. Марсель, по иронии судьбы сначала севший с краю рядом с пустым местом. Я представила на этом стуле Марью, и мне стало не по себе, но к счастью с небольшим опозданием на праздник пришёл Рэм, решивший стать добровольцем после всего случившегося, и именно он теперь занимает стул рядом с Марселем. Сегодня Рэм и Виола, кажется, впервые находятся вместе в одном помещении. По крайней мере, раньше я ни разу не становилась свидетелем этого, и во мне играет любопытство: если они никогда не видели друг друга, то смогут ли узнать каким-то чудом, братско-сестринским нутром?

Краем глаза замечаю, как Влас встаёт, и оборачиваюсь на него.

– Хочу, чтобы каждый сидящий сегодня здесь понимал: это не пир во время чумы. Мы здесь, потому что всё ещё остаёмся собой и не теряем надежду на лучший исход, – Влас опускает голову и глядит на меня. Я ободряюще ему улыбаюсь. – Слава. Мне кажется, если я начну благодарить тебя за всё хорошее, что произошло в моей жизни после того, как в ней появилась ты, на это уйдёт весь вечер. Поэтому, с твоего позволения, я ограничусь лишь парой фраз. – Свободную от бокала ладонь Влас протягивает мне, не разрывая зрительного контакта. Я принимаю её, крепко сжимая его тёплые пальцы. – Любовь моя. Что бы ни случилось, кто бы ни пытался встать между нами, какими бы сложными ни были обстоятельства, сколько бы километров нас ни разделяло, где бы мы ни находились – моё сердце всегда безоговорочно будет принадлежать только тебе.

Меня парализует, словно передо мной появляются тысячи врагов и сотни препятствий, а против них у меня только пластиковая детская лопатка и картонка вместо полноценного щита.

Даже если я и могу влюбиться во Власа, даже если у меня окажется достаточно сил, чтобы принять его любовь в ответ, буду ли я когда-нибудь достойна хоть малейшей её части, хоть на секунду?

– Спасибо, – произношу я одними губами, потому что сказать это громогласно кажется мне вульгарностью.

Влас коротко кивает. Пользуясь рукой, которую он мне протянул, я встаю со стула и тянусь, чтобы поцеловать его. Когда наши губы соприкасаются, по столовой разлетается звон бокалов и некое подобие одобрительного улюлюканья.

– Неплохо сказано, Ромео! – выкрикивает Татьяна, которую я узнаю по голосу.

Когда отстраняюсь от Власа, гляжу на неё. Она, в свою очередь, уже разговаривает с Евгением. Пока опускаюсь обратно на стул, слежу за ними. Бен рассказал мне, что в прошлом настоящем Евгений был влюблён в Татьяну, и она знала об этом, но отшивала его, потому что боялась. Чего конкретно: самого факта отношений, своей в них роли или, быть может, саму себя из-за наличия крови сирены в своих жилах и потенциальной тяги к уничтожению мужчин – я так и не поняла толком.

И всё же так странно видеть их сейчас вместе.

– Слав, – зовёт Лия. Вместе с этим она толкает по столу в мою сторону какую-то небольшую квадратную коробочку. – Обычно я чрезвычайно хороша в подарках, потому что подхожу к таким делам со всей ответственностью, но обстоятельства…

– Ты не обязана была, – перебиваю я.

– Ага, конечно. После всего, что ты для меня сделала, я должна была преподнести тебе лучший в мире подарок. Это, конечно, не он, но я заметила, как ты особо внимательно разглядывала эту безделушку, когда помогала мне разобрать вещи, что я принесла из дома, так что вот.

Я уже знаю, что в коробке, но даже этот факт никак не мешает мне восторженно улыбнуться, когда я развязываю бантик, снимаю картонную крышечку и достаю на свет браслет с пятью звёздами, переливающимися голубым сиянием и соединёнными тонкими белыми линиями.

– С днём рождения, Слава, – говорит Лия.

– Спасибо, – отвечаю я.

Мы обнимаемся. Я хорошо помню каждый раз, когда мы были в руках друг у друга, в том числе и тот, где одна из нас больше не дышала. И сейчас, когда это остаётся где-то в прошлом, которое так и не произошло, я как никогда счастлива.

– Поможешь застегнуть? – спрашиваю я, когда мы размыкаем объятья.

Лия кивает.

– Привезла это из Огненных земель пару лет назад, – рассказывает она, хватая пальцами тонкую цепочку. – Феникс по имени Ричи там владеет целой лавкой различных драгоценных украшений. Видела бы ты, какие там броши! Боже! Однажды я чуть не оставила у него всю свою магию в попытке выменять на неё новую коллекцию!

– Кассиопея, – слышу с другой стороны от себя.

Ваня с интересом глядит на браслет, теперь украшающий моё запястье.

– Незаходящее созвездие, – продолжает он.

Бен кашляет в кулак слово “зануда”. По столу пробегают смешки, и даже Лена позволяет себе улыбнуться, хотя тут же посылает в сторону Бена неодобрительный взгляд. Но самого Ваню это мало волнует, как и меня.

Дежавю.

Всё это уже было.

– Ты никогда не упускаешь момент провести ликбез? – спрашиваю я, а у самой перед глазами всё как в тумане.

Те же слова, слетающие с собственных губ, звучат в голове снова и снова. И собеседник тот же, разве что местоположение иное.

– Не вижу причины, по которой этот факт не показался бы занимательным, – произносит Ваня спокойно, а затем отправляет в рот вилку салата.

Я трясу головой в попытке избавиться от эха прошлого.

– Забавно, да? – появляется ещё один голос. Он не принадлежит никому в этой комнате, и всё же я знаю его даже лучше, чем свой собственный. – Это происходит снова. История берёт реванш. Возвращает себе то, что вы у неё забрали.

Рис появляется за спинами ребят, сидящих ко мне лицом. Немного пройдясь, он выбирает место точно за Лукасом.

– Как думаешь, как скоро она заберёт тех, кого здесь быть не должно?

Я сжимаю ладони в кулаки.

– Только через мой труп, – отвечаю я вслух, забывая о возможных слушателях.

А вспоминая – не беспокоюсь.

– Что? – переспрашивает Лия.

– Ничего. Передай, пожалуйста, тарелку с овощами.

Праздник продолжается. Мы едим, пьём, и иногда кто-то в столовой встаёт с бокалом в руке, чтобы произнести тост. Так уже выговорились мама с Дмитрием, Валентин, Нина, Лена, Марк и даже Тай. И вот очередь доходит до Бена:

– Я тебе, коротышка, ничего говорить не буду, – начинает он. – Потому что, насколько я помню, об именинниках можно говорить либо хорошо, либо никак…

– Дурак! – вырывается у меня.

Бен довольно хмыкает, словно самой целью его речи была именно такая моя реакция.

– Поэтому, – продолжает он. Прерывается, чтобы что-то достать из кармана толстовки, расположенного на животе. – Мой подарок всё скажет за меня. Послушаешь, как будет настроение.

Бен подбрасывает в воздухе что-то квадратное и плоское, обёрнутое в мятую красную бумагу, с прицепленным сбоку маленьким белым бантиком. Я успеваю поймать этот предмет, прежде чем он сбивает собой бутылку шампанского.

– Что это? – спрашиваю я, взвешивая на ладони подарок. – Диск?

– Список вечных хитов по версии человека с лучшим в мире музыкальным вкусом.

– Вау! Спасибо.

– Не благодари. Я видел плейлист в твоём телефоне, тебе это необходимо.

Я улыбаюсь ему и тут же скрываю улыбку за поджатыми губами, вспоминая слова Лии. Может, именно поэтому она подумала, что Бен мне нравится? Я понимаю, что слишком часто улыбаюсь, когда он рядом, но ведь всё дело лишь в том, что Бен – один из немногих, кто способен поднять мне настроение даже в самые серые дни.

Симпатия здесь ни при чём.

За нашим столом сидят только те, кому я доверяю. Те, кто знают обо мне больше других. Это я сделала специально, когда просила Артура взять рассадку на себя. Мне хотелось, чтобы даже здесь, на празднике и за шампанским, у нас была возможность поговорить о том, о чём при посторонних нельзя обмолвиться и словом.

И всё же первые пару часов мы расслабляемся, а все разговоры, ведущиеся за столом, несут абсолютно будничный характер. Мне дарят ещё подарки. Произносят тосты. Я нахожусь в абсолютном центре внимания, но это не приносит мне никакого дискомфорта.

Только когда со столов убирается грязная посуда, а на её место приходят тарелки с тортами и кружки с горячим чаем, всё меняется.

Первым заговаривает Ваня:

– Я всё думал насчёт твоих видений, Нин, – произносит он, растягивая слова, словно до сих пор не уверен, стоит ли нарушать атмосферу праздника тем, чтобы возвращать нас всех в реальность, полную загадок.

Сейчас Ваня как никогда похож на отца, только твидовый пиджак не грязно-жёлтый, а синий. Даже поза та же: ладони сцеплены в замок, локти упёрты в стол. Могу поспорить, под столом нога закинута на ногу.

Нина приглушённо стонет:

– Никак не успокоишься?

– Но это важно! Внезапно появившиеся способности такого типа причисляются к первому классу опасности и могут наносить вред не только психологический, но и физический. Ты ведь не хочешь, к примеру, состариться к тридцати годам?

– Погоди, – встречаю я. Внезапно эта тема встаёт острым углом и к моей проблеме. – Сколько классов всего существует?

– Три. Третий самый слабый – сюда относятся головные боли, скачки артериального давления, некоторая форма высыпаний на теле. Обычно, это всё имеет временный эффект и проходит через пару дней. Второй класс более серьёзен. Здесь проблемы, связанные с органами чувств, вплоть до потери зрения, например, или способности ощущать температурные колебания. Первый – самый тревожный и почти всегда связан с психологическим восприятием пространства и времени. Сюда входят всякого рода видения, в том числе и те, которые человек может посчитать за… способность к предвидению.

Я гляжу на Риса, который продолжает стоять позади ребят.

– Эй! – Нина хватает с тарелки мандарин и запускает им в Ваню. Тот не успевает среагировать и получает фруктом точно в грудь. – Я не сумасшедшая, и это правда будущее! Я чувствую это. Сколько раз мне нужно говорить, чтобы ты поверил?

– Это не обязательно, – говорит Ваня, потирая ушибленное место. – У меня отличная память.

– Вчера утром ты терроризировал меня вопросом, куда я подевала твой ежедневник, хотя сам же оставил его в лаборатории, – напоминает Лена, сидящая рядом.

Она легко качает головой. В ответ Ваня хоть и фыркает, но совершенно точно не держит на неё обиду за своё разоблачение. Чем дольше я смотрю на них обоих, чем отчётливее мне видятся не влюблённые подростки, а замужняя пара, знающая друг друга как никто.

Интересно, не стань Лена рассказывать Ване о своей болезни, нашёлся ли другой катализатор их взаимному признанию в чувствах, или оба так и продолжили бы играть в друзей?

Так странно и страшно одновременно, ведь в их отношениях именно опасность смерти стала причиной счастья.

– Спасибо, – вздыхая, произносит Ваня. – Что бы я делал без твоей поддержки.

Лена ехидно улыбается.

– Пять видений было, да? – в разговор вмешивается Влас.

– Да, – подтверждает Нина.

Я перевожу взгляд с Власа на неё. Нине уже лучше. Хранителям, не без помощи некоего со-дружественного ковена, удалось создать восстанавливающую сыворотку, которую Нине приходится пить в течение дня. По этой причине у неё с собой теперь всегда имеется фляжка.

– Что это были за видения? – спрашиваю я.

Среди всех присутствующих я – единственная, кому их ещё не описывали. Сначала, после Нининого возвращения, с её видениями пытались разобраться хранители и миротворцы, так как считали, что это лишь пермаментный эффект и классифицировали его как некую болезнь, поэтому Нине не было дозволено делиться с кем-то подробной информацией, начавшей считаться якобы симптомами болезни. Но потом стало ясно, что Нина не больна, а видения – не больше, чем новоприобретённая способность, точно как Ванины глаза или когти, которые он наконец научился выпускать.

А после случилась смерть Марьи, и я, как ни старалась, не могла усваивать совершенно никакую новую информацию, поэтому ребята не решались посвятить меня в то, что со стопроцентной вероятностью я бы забыла уже к утру.

Но теперь я относительно в порядке. Значит, пришло время.

– Самое первое было странным. Какая-то школа, и вокруг неё столпился народ. Кто-то стоит на крыше. Не знаю, возможно, самоубийца. Я тоже среди зевак: подняв голову, разглядываю этого человека. Точнее, девушку. У неё светлые волосы, и они скрывают от меня её лицо. Вторым был Дмитрий. Он кричал на меня так, словно винил во всех своих бедах. Я не слышала слов, но его лицо было искажено яростью и, кажется, в тот момент я сама испытывала нечто подобное. Третьим стал торговый центр. Суматоха. Скопление народа. А в конце, – Нина, до этого сверлившая взглядом кусок торта перед собой, поднимает глаза на меня. – Твоя подруга Лия. Она просто сидела передо мной и, кажется, слушала меня. Опять же, вокруг нас царила абсолютная тишина, но я точно уверена, что чувствовала, как шевелятся мои губы.

Я позволяю молчанию повиснуть за столом лишь на мгновение, а затем сразу выношу единственный пришедший в голову вердикт:

– Это странно.

– Ещё как, – соглашается Даня. – Она будущее видит!

– Нет, я не об этом, – я качаю головой. – Но да, Нина действительно видит будущее. И все эти видения связаны со мной – я присутствовала при каждом из этих моментов. – Нинин взгляд сквозит благодарностью. Я не знаю, сколько раз и скольким количеством народа за всё время, что я не присутствовала рядом, её способность ставилась под сомнение, но сейчас она явно рада заполучить ещё одного союзник на свою сторону. – Пятое видение: смерть Андрея, да?

Нина кивает:

– Да. Он должен был погибнуть, не Марья. Не знаю, почему в реальности всё поменялось.

– Крыша – это попытка Кирилла убить Лию, – объясняю я. – Я была там. Если бы Лиза не спасла её, Лия была бы сейчас мертва. Разговор с Дмитрием – тоже было. Точнее, настоящий скандал. Антон и Влас были свидетелями. – Я поворачиваю голову на Власа, ожидая его подтверждения. Он кивает. – Дмитрий отчитывал меня за то, что я сделала.

– А что ты сделала? – интересуется Нина.

– Спасла тебя, – за меня отвечает Лена.

– Дмитрий посчитал мою связь с Эдзе недопустимой, так как, ну, знаешь, он… сомнительная кандидатура к доверию.

– Эдзе? – переспрашивает Ваня. Вопрос я замечаю не только в его взгляде. – Разве мы говорили не о…

– Миллуони, – вмешивается Бен. – Это один и тот же тип. Он любит менять имена, чтобы было проще убегать от долгов.

– Торговый центр, – продолжаю я. – Задание “Беты” и обезглавленный оборотень. Мы с Андреем стали случайными свидетелями всего этого. Затем разговор с Лией – тоже я. Тут двух мнений быть не может.

– Да уж, странно, – заключает Ваня моим же выводом. – Получается, единственное, что связывает все Нинины видения между собой – это ты.

– Мне кажется, мы смотрим немного не туда, – произносит Влас задумчиво. – То, что там присутствует Слава – это лишь один из факторов. Почти все видения, как я могу судить, связывает между собой ещё кое-что.

– Что именно? – уточняет Лена.

– Эмоции. И очень сильные. Слава видела свою подругу на крыше в шаге от неминуемой смерти – это страх. Разговор с Дмитрием, – а я был ему свидетелем и говорю с уверенностью, – ничего, кроме гнева, у Славы вызвать не мог. Торговый центр…

– Я видела обезглавленного оборотня и его кровь, орошающую пол и стены.

– Отвращение, страх. Возможно, некая форма возбуждения, ведь вы с Андреем не знали, что вас ждёт, когда бежали на крики, и, теоретически, были готовы вступить в сражение, если бы это понадобилось. И разговор с Лией. Не знаю, о чём вы говорили, но наверняка о чём-то важном.

– Да, – подтверждаю я. Гляжу на Лию. Сейчас она – одна из немногих, кто знает тайну нашего путешествия во времени. И если теперь мы поняли друг друга и она мне поверила, то в мгновения, когда разговор на эту тему только начался, она была уверена, что я сошла с ума. Поэтому я честно отвечаю: – Я была подавлена, встревожена и разбита.

– Адреналин, – заключает Ваня, хлопая ладонью по столу, чем привлекает внимание всех в столовой.

– В смысле? – уточняю я.

– Выработка адреналина повышается при стрессовых ситуациях, – Ваня расплывается в улыбке. Похоже, он всё понял, и теперь ему не терпится поделиться открытием со всеми. – Во время ритуала, проведённого Миллуони, ты отдала много крови. В крови стража, пока он жив, всегда присутствует магия.

– Эхно, – вспоминаю я.

– Верно! Скорее всего, твоя кровь была использована не только для того, чтобы вытянуть из защитного поля прах Христофа, но и каким-то образом для того, чтобы вернуть Нину. В таком случае, всё сходится! Благодаря крови и магии в ней между вами образовалась связь. И теперь каждый раз, когда ты, Слава, испытываешь страх, стресс, гнев или нечто такое, что заставляет выбрасывать в твою кровь адреналин, Нина будет видеть будущее, связанное с этим моментом.

– Мрак, – протягивает Нина. – Просто прекрасно!

– И не говори, – соглашаюсь я.

– Нет, серьёзно, даже по нашей сумасшедшей шкале это одиннадцать из десяти!

– Жаль, что это едва ли может сыграть нам на руку, скажем, в войне против оборотней, – со вздохом сообщает Марк.

Слева от меня вилка со звоном падает в тарелку. Лия. Хорошо, что кроме меня этого никто не замечает.

– Я тут недавно понял, что наша “война”, – Ваня и правда делает кавычки! Лия рядом со мной ёрзает на месте. Кажется, это её заинтересовало. – Не совсем война, а нечто вроде игры.

– Игры? – переспрашивает Бен. – Какой? Русская рулетка?

– Очень смешно. Я имею в виду игру с ненулевой суммой.

– То есть, все выиграют? – спрашивает Лия.

Её вопрос повисает в короткой паузе. К сожалению, я не настолько умна, чтобы понимать, о чём они говорят. К счастью, мой недоумевающий взгляд – не единственный мечущийся между Ваней и Лией в ожидании пояснений.

– Нет, – Ваня качает головой. – Все заведомо обречены на проигрыш.

Лия согласно кивает. Они с Ваней поняли друг друга, позабыв, что кроме них самих за столом ещё как минимум пол десятка не таких уж и образованных умов.

– Вы говорите о том, что в этой войне нам не победить? – уточняет Бен.

– Скорее всего, – отвечает Лия.

– Скорее всего? – повторяет Бен, хмыкая. – Нельзя быть немножко беременной! Как насчёт того, чтобы вам, умникам, собраться вместе и хорошенько подумать, как превратить это “скорее всего” в “надрать задницу врагам”, пока остальные, рискуя своими жизнями, спасают тех, кто оказывается под угрозой?

Бен почти переходит на крик. Чтобы его успокоить, я привстаю с места.

– Андрей, – тихо, но твёрдо произношу я. – Что с тобой не так?

Бен бросает на меня затуманенный яростью, взгляд. Но уже спустя секунду словно понимает, кто именно говорит с ним, и его лицо расслабляется.

– Ничего. – Бен резко встаёт из-за стола, отодвигая стул назад со скрипом. – Ещё раз с днём рождения. Продолжайте праздновать, а я пока, с вашего позволения, пойду и спасу пару жизней, за которых мне потом никто не даст медали. Потому что это моя работа. Ведь хоть кто-то в этом чёртовом помещении должен делать свою работу, верно?

Бен пулей вылетает из комнаты, по пути окончательно снося свой стул и роняя его на пол. Ваня и ещё некоторые за столом глядят на меня, ожидая, что я смогу дать объяснение поведению Бена, но мне нечего им предложить. Вместо этого я лишь бросаю: “Сейчас разберусь” и ухожу вслед за Беном.

Ведь всё это явно не просто так.

Не нужно ни гадать, ни спрашивать у прохожих. Здесь, как и в настоящем до этого, как и в любой другой вселенной и другом мире Бен предпочитает один универсальный способ расслабиться и выпустить пар. Я иду в тренировочный зал, и, что было очевидно, попадаю в десятку. Бен там, но он не вымещает свой приступ злости на инвентаре, а просто ходит кругами по периметру, запустив пальцы в волосы.

– Бен? – зову я.

Он не удивлён моему приходу, поэтому даже не останавливается или не вздрагивает от неожиданности.

– Прости, – произносит он. – Не хотел испортить праздник.

– Ты ничего не испортил. Он был паршивым с самого начала. Лучше скажи, какая муха тебя укусила?

Бен шумно выдыхает. Когда он на пятках разворачивается и оказывается лицом ко мне, я вижу застывшие слёзы в его покрасневших глазах.

– Это должен был быть я, – сообщает он.

– О чём ты?

– Я должен был умереть.

Я прикусываю нижнюю губу.

– Знаю, – говорю тихо. – Нина же видела, как ты умер.

– Меня сбил твой крик, – честно отвечает Бен. – Я ведь знал, как работают эти мешочки. Пока мы добирались к вам, один из оборотней кинул его в нас, но я успел выстрелить в мешочек, пока тот был в воздухе, и он взорвался, не успевая сдетонировать и превратиться во что-то большее, чем в безобидный стальной дождь. – Бен прикрывает глаза. – Я знал и понимал, что двух решений быть не может, иначе ранит нас всех, ведь у мешочка достаточный радиус взрыва. Даже бросившихся в стороны Кали и Марселя задело бы.

– Бен…

– Я подумал, что вот он – мой шанс наконец хоть что-то исправить. Ведь мы стали заложниками всего, что происходит. Всё, что мы делаем – это миримся с изменениями, потому что любая наша попытка хоть что-то изменить приводит к новым проблемам. – Бен вздыхает. Открывает глаза. – Дед попал в больницу. Они с друзьями решили вспомнить молодость… Старая гвардия, чёрт бы их побрал! Собрались вчетвером, вооружились и пошли искать оборотней. К сожалению, нашли.

– Я не знала…

– Я никому не говорил, даже Марку. Думал, что ерунда – обойдётся, но… – Бен горько смеётся. – Я не силён в медицинский терминах, но, как мне кажется, нечто, связанное с кровоизлиянием в сердце, как бы оно ни называлось, точно является чем-то серьёзным.

– Ох, Бен.

– В тот момент, когда перед нами упал взрывной мешочек, знаешь, всё вокруг словно замерло, давая мне время. Я вспомнил деда и понял, что если он снова погибнет на моих глазах, я… И мне… Мне казалось это лучшим из возможных вариантов избавить себя от боли, которую, я точно знал, второй раз мне не пережить, но ты выкрикнула моё имя, и я отвлёкся. Буквально на секунду, но этого хватило, чтобы время возобновило свой ход, а Марья приняла мою эстафету.

– Хочешь обвинить меня в её смерти? – спрашиваю я. – Тогда тебе придётся встать в очередь, потому что…

– Два дня назад деду стало лучше, – словно не услышав, перебивает Бен. – Ему сделали операцию, и сейчас он идёт на поправку, и… Говорить так, должно быть, будет чертовски неправильно с моей стороны, но я рад, что остался жив.

– Что ж, у нас наконец появилось хоть что-то общее, – говорю я. – Я тоже рада, что мне не пришлось тебя хоронить.

Я выпала из жизни на долгие пять дней, когда потеряла Марью, которую, к сожалению, так и не успела узнать достаточно хорошо. Если бы на её месте был Бен…

Одна мысль вызывает дикий страх.

Бен поджимает губы и отводит глаза на стену слева от себя. Я знаю, что он не сделает сейчас никакого первого шага; однажды в прошлом, в веке, в котором нас быть не должно было, он уже сделал один и достаточно неуклюжий, скорее по ошибке, чем по велению сердца. Это было неправильно, и мы предпочли сделать вид, словно ничего не было, но именно та ошибка, как мне кажется, дала нам толчок к тому, что мы имеем сейчас.

Мы друзья. И я беспокоюсь о Бене не меньше, чем о Филоновых или Лие. И поэтому теперь пришла моя очередь действовать.

Молча, я протягиваю Бену руку. Он глядит на неё как на что-то, в существование чего довольно сложно поверить.

– Пойдём наверх, – говорю я. – Я… сегодня весь вечер ждала момента, чтобы кое-что сделать, и очень хочу, чтобы ты стал этому свидетелем.

– Почему? – не без интереса уточняет Бен.

– Потому что я иду дальше. И тебе стоит тоже.

***

Личности пиратов больше не находятся в секрете. Дмитрий так взбудоражен, что даже забывает наорать на меня за долгое сокрытие особо важной информации. Вместо этого он требует от меня ожидаемого, и я тут же соглашаюсь, потому что заранее подготовила себя к подобному приказу.

Кирилл будет пойман на живца. Приманкой стану я.

Разумеется, застолье сразу сворачивается. Через созданный портал я попадаю домой, где достаю из-под кровати закинутый туда в сердцах медальон – связь с Кириллом. Надеваю его на шею, берусь за кулон и посылаю короткую мысль:

“Встретимся там, где ты чуть не убил моего друга”.

Ответ не должен поступить мгновенно, но именно это, как мне кажется, я заслужила после того, что случилось из-за Кирилла.

Всё, что слышится мне на другом конце связи – глухая тишина. Однако я уверена – моё сообщение получили.

Уже через пару минут я на месте. Руины, которые когда-то представляли из себя старое здание под снос, слишком плотно въелись мне в память с того самого момента, как мы нашли среди завалов уже едва ли живого, но всё ещё борющегося Ваню, а потому создать для себя портал труда не составляет. Остальные: Бен, Марсель, Лейла, Кали и другие защитники, который Дмитрий послал мне в прикрытие, прибывают сами и прячутся по периметру, используя заклинание, отражающее свет или, если говорить, ненаучным языком, делающее их практически невидимыми.

Не полностью, но для вечерних сумерек и этого хватает.

Ждать мне приходится недолго: Кирилл появляется спустя пару минут после моего прибытия. Он выходит из-за кучи бетонного и кирпичного мусора и останавливается в паре шагов от меня.

– Думал, ты больше никогда не захочешь меня видеть, – говорит он.

Я вглядываюсь в его силуэт. Вдруг, это снова не он, а лишь иллюзия?

– И правильно делал, – отвечаю я. – Ты и носом не повёл, когда из-за тебя едва не погиб Ваня, а он, между прочим, и твоим другом был! Я больше не знаю, чего от тебя ожидать. Я в принципе больше тебя не знаю…

Кирилл пришёл с выражением расслабленности на лице, но теперь от неё не осталось и следа.

– Мы здесь не для того, чтобы вести дружеские беседы, верно? – спрашивает он.

Подходит ближе. Ещё ближе. Я напрягаюсь. Рука самопроизвольно дёргается к креплению, но останавливается, прежде чем схватиться за рукоять меча.

Кирилл сокращает всё расстояние между нами. Теперь, находясь в полуметре от него, я уверена, что передо мной не видение. Но чтобы убедиться в этом, я позволяю себе протянуть руку и коснуться его плеча.

Плоть и кровь.

Я перемещаю руку ниже, на грудь.

Бьющееся сердце.

– Я сразу понял, зачем ты меня позвала, – шепчет Кирилл. – Рано или поздно, это должно было случиться.

Его голос дрожит под конец предложения. А меня вдруг переклинивает. Разум затуманивается, кровь приливает к лицу. Вот я нормальный человек; вот у меня из-под ног уходит земля и я, срывая любые тормоза, набрасываюсь на Кирилла с кулаками.

Я бью до тех пор, пока не перестаю чувствовать боль и различать, сжаты ли ладони в кулаки. Бью до последнего хруста и до последнего противного чвякания, порождённого алой кровью и тем мясом, в которое превратилось лицо моего когда-то лучшего друга.

Я бью, но не чувствую ни облегчения, ни удовлетворения. Всё, к чему я пришла – это грязные руки и сломанные пальцы.

Я останавливаюсь. Переваливаюсь на землю рядом с Кириллом, с трудом, но всё ещё дышащим. Откидываюсь назад, складываю ноющие ладони на животе. В такой позе хоронят мертвецов, но у стражей другая учесть – концом моего пути станет жаркая печь в крематории. Затем, если повезёт и нам удастся выиграть войну и восстановить городскую защиту, мой прах окажется одной из охраняющих жителей сил.

– Почему ты не остановил меня? – спрашиваю я.

На черничном небе полно звёзд, которые знающий с лёгкостью соединит в созвездия, но мне без труда удаётся найти лишь жалкий ковш. Я вспоминаю о том, что однажды вычитала в интернете: люди состоят из звёздной пыли и не существовали бы вовсе, если бы звёзды не взрывались.

Звёзды умерли однажды, чтобы такие, как я бродили по земле и творили великие дела – ведь только этим можно оправдать чью-либо смерть.

– Я заслужил это, – хрипит Кирилл в ответ.

Впервые за долгое время я не пытаюсь приложить ни грамма усилий, чтобы облегчить чью-то боль. Я согласна с Кириллом, и именно поэтому я сейчас здесь.

Думаю, звёзды посчитали бы своё убийство бессмысленной тратой энергии космоса, если бы узнали, как бестолково я распоряжаюсь подаренным ими шансом.

Я слышу голоса защитников. Они покидают свои точки и бегут к нам. Кто-то из них зачитывает Кириллу его права, кто-то поднимает его на ноги. Я не смотрю, но слышу, как он стонет от боли и как шелестят его одежды, когда он оказывается в вертикальном положении.