Текст книги "Вспомнить Все (СИ)"
Автор книги: Maiyonaka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц)
– Ты внутри?
Я подскочила, решив, что обращаются ко мне. Еще раз оглядела мрачные серых оттенков прозрачные стены.
– Да, – откликнулась я, находившаяся снаружи.
– Важно узнать информацию, кто он и откуда. Ты стоишь в том помещении, где он находится.
Я до боли сжала зубы. Совсем не похоже на лечение. Что ему нужно? Постаралась сосредоточиться и вспомнить начало разговора: мы с сестрой…? Я открыла рот, желая выплеснуть возмущение.
«Мы с сестрой?»
Но у меня нет сестры! Да куда он вообще заманил меня своим гипнозом?
Я подошла к темной стене и ударила в нее кулаком.
– Посмотри на него и скажи, кто перед тобой, – голос доктора стал более повелительным.
– Он вампир.
Я только занесла руку для нового удара и замерла, услышав свои слова.
«О чем это я?»
Снаружи чуть слышно хихикнули. Отчего-то привиделось хищно улыбающееся лицо и потирающие друг друга ручонки.
«Все, с меня хватит, и пусть я толком ничего не узнала, плевать, пора заканчивать с этими сеансами».
И я со всей силы ударила в сдерживающую меня преграду, затем еще и еще. Матовая поверхность пошла мелкими трещинками.
– Теперь вспомни момент, когда вы с ним наедине.
«Только этого не хватало».
Меня до дрожи начал пугать этот поначалу успокаивающий голос, просящий меня оказаться наедине с кем-то.
«Молчи! Не говори больше ничего!» – кричала я мысленно, продолжая отчаянно бить в стену.
– Скажите, что вы делаете сейчас?
– Он учит меня танцевать.
– Что он вам говорит?
– Шепчет, что у меня неплохо получается, – и почувствовала легкий смех и смущение.
– Он к тебе прикасается, хочет поцеловать или… нечто большее?
От поднявшейся злости стала пинать преграду ногами.
«Да что несет этот извращенец?»
– Сколько ему реальных лет? – не унимаясь продолжал допрос доктор.
«Все, с меня достаточно этой ерунды!»
Стены, начав поддаваться, полностью покрылись паутиной расползающихся трещин. Кое-где черное стекло выпало, в дыры пробивался блеклый свет.
– Ему…
«Да чтоб тебя. Ну же!»
Куб жалобно затрещал, рассыпаясь. Та я, которая лежала в кабинете зашлась приступом кашля. Пытаясь заглотить тут же вырывающийся с бесконтрольным кашлем воздух, начала задыхаться. Доктор засуетился.
– Сейчас ты забудешь все, что говорила и видела, и со щелчком очнешься.
Мир перевернулся, подбросив меня вверх тормашками, и тут же вернулось ощущение тяжести тела и нестерпимое першение в горле.
Я лежала, боясь открыть глаза и выдать свою растерянность, испуг и понимание случившегося, сосредоточившись на подавлении очередного приступа кашля.
– Как себя чувствуешь?
Открыла рот и, резко сев на кушетке, вновь зашлась удушающим кашлем, вытирая выступившие на глаза слезы.
– Сейчас принесу водички, – заботливо заявил врач. – Когда назначим следующий сеанс? Лучше с этим не затягивать.
От продолжения неприятного разговора спас звонок. Быстро сделав глоток воды, вытащила из сумки телефон и, увидев фото улыбающейся Адель, не прощаясь выскочила из кабинета.
Пробежав по коридору и не останавливаясь возле лифта, свернула к лестнице и притормозила только у самых входных дверей.
Ветер приветливо перебирал волосы, но задерживаться у входа в больницу не хотелось, и я заторопилась дальше.
– Привет, – выдохнула я на бегу в трубку вновь возвращая возможность говорить.
– Ты почему не отвечала? А что с голосом, неужели занялась спортом? – с подозрением поинтересовалась подруга.
– Была на приеме у врача. Что-то случилось?
– У меня к тебе дело, – я остановилась, постаравшись выровнять дыхание. – Пока мы отдыхали, в учебном корпусе затеяли ремонт и все мои временно оставленные в подсобке работы отдали на хранение одному из учеников. Сходишь со мной? Мне самой их не донести.
– Разумеется. Когда и куда идти?
***
И вот я сижу на детской карусели в ожидании Адель и бездумно отталкиваюсь ногами, завершаю очередной поворот. Пасмурное небо над головой наполняется свинцовыми облаками и пропадающее временами солнце еще борется за свою свободу.
Я провалилась, казалось, в небытие или даже задремала, в первый раз после сеанса ощущая опустошенность и усталость.
– Прости, задержалась, – прежде чем услышать ее слова, почувствовала, как карусель жалобно ухнула, приходя в равновесие.
Подняла на противоположное сиденье ставший осмысленным взгляд.
– Придется поторопиться, погода портится, – и, предсказывая мои вопросы, закончила: – сегодня единственно возможный день забрать мои картины, потом этот студент уезжает на неделю, а после у меня дела. И ничего я от тебя не скрываю, поверь, мне есть, что рассказать.
Под очередной порыв ветра мы поспешили встать. Высокая, по колено, трава приятно щекотала кожу. Одинокая ржавая карусель жалобно скрипнула, словно прося неожиданных посетителей остаться. Мы молча пересекли недавно отстроенный соседний двор, наполненный детскими голосами, и, завернув за высотный дом, пошли в сторону дороги.
– Не тяни, давай выкладывай свои тайны.
Подруга широко улыбнулась, получше запахивая кофту.
– Ну, – предвкушая дальнейшие слова, протянула она, – я познакомилась с парнем, и… завтра он пригласил меня на свидание. А если все сложится, то на следующей неделе мы поедем к нему на дачу в компании отмечать его день рождения.
– Ты не торопишься?
– Ну ты будто живешь в прошлом веке, тем более ничего такого я не планирую, – Адель нахмурилась, продолжив, – я не говорила, но мы переписывались с ним почти месяц.
Наш путь вновь погрузился в молчание. Я шла, всматриваясь вдаль, немного успокоившиеся мысли нехотя свернули в направлении доктора Марка и проводимого им беспредела.
– Ну ты что, обиделась? – не выдержала Адель. Мы как раз начали подъем на небольшой холм. – Извини, просто не хотела афишировать даже не начавшиеся отношения. Ой, смотри какая красотища! – она, подпрыгнув от нетерпения, указала рукой на желтое поле. – Сфотографируешь меня?
Улыбнулась открывшейся красоте. Колышущаяся и перетекающая гладь цветов вызывала восторг. Залюбовавшись, я остановилась на границе петляющей дорожки и желтого великолепия и, открыв камеру на телефоне, сделала несколько кадров.
– Ну что получилось? Давно мечтала о подобной заставке на телефон.
Пролистав фотографии, мы удовлетворенно кивнули и, спрятав телефон в сумку, Адель потянула меня вниз по тропинке.
Усиливавшийся ветер подул нам в спину, то и дело подгоняя и раскидывая волосы в разные стороны. Мы ускорили шаг.
– Давай поторопимся, – встревожилась подруга, слегка присев под внезапный раскат грома. – Может, нам разрешат переждать дождь в доме? – и охнула от неожиданности, когда на нее упала первая большая капля. – Бежим!
Нам повезло: к тому времени, как дождь разошелся, мы стояли напротив кованых ворот.
Дом располагался в частном секторе в отдалении от города. Три улицы двух– и трехэтажных зданий, каждое огорожено высоким забором, порождали чувство одиночества.
Съежившись под порывами холодного ветра, Адель нажала на кнопку звонка. Несколько минут тишины, и на крыльце показался человек в сером костюме.
– Не думала, что и такие у вас учатся, – шепнула я, поежившись от упавшей на лицо капли.
– Думаю, это его отец, – хихикнула подруга, разглядывая приближающегося мужчину.
Высокий, с коротко стрижеными седыми волосами и с учтивым выражением на лице, он больше походил… я даже растерялась от возникшего сравнения.
– Добрый день. Меня зовут Март. Прошу следовать за мной, – поклонившись, мужчина открыл калитку и, подождав, пока мы окажемся внутри, тут же закрыл ее.
Мы стояли, переминаясь с ноги на ногу, не решаясь идти дальше. Обогнув нас, провожатый не спеша пошел впереди. Мы переглянулись, заторопившись следом. Когда мы оказались на крыльце, на сухую землю хлынул настоящий ливень, в вышине громыхнуло, сверкнула яркая вспышка молнии.
Вздохнув с облегчением, мы шагнули в дом.
Открыв рот, я с восхищением рассматривала большой светлый холл: небольшой пуфик, закрытый шкаф и зеркало во весь рост на противоположной стороне. Спешно разувшись, мы проследовали дальше.
Направо шла гостиная с широким арочным входом, в комнату налево дверь оказалась закрыта, широкая лестница вела на второй этаж.
Мы с восторгом озирались по сторонам. Прихожая и холл оказались оклеены одинаковыми обоями, разделенными на два цвета: снизу зеленые, сверху светло-желтые с такими же зелеными вертикальными полосами, значительно увеличивающими высоту потолка.
«Ни разу не бывала в таких домах и с интересом бы сунула нос в одну из комнат», – поймала я себя на неподобающей мысли. Но экскурсию нам проводить явно не собирались.
Март свернул налево, как раз к закрытой двери, и, повернув ручку, отошел в сторону.
– Выберите свои картины, затем задокументируем, кто и что забрал. Буду ожидать вас в гостиной.
Мы закивали, радуясь, что этот достаточно молчаливый тип не остался стоять над душой.
– И много у вас студентов с личной обслугой? – не удержалась я от реплики, как только мы остались наедине.
– Сама в шоке. Надо будет узнать, кто это такой.
– Хочешь познакомиться? – поддела я подругу.
– Не уверена, – протянула та задумчиво. – Вполне возможно, что такие, как я, вьются вокруг него надоедливой мошкарой. А стать подружкой на ночь… сама знаешь мое мнение на этот счет.
Произнося последнюю реплику, Адель обошла помещение, заставленное десятками картин, да еще не в один ряд.
– Видишь свои?
– Нет, поможешь найти? Попадутся с цветами или деревьями – зови.
Я кивнула, присоединяясь к поискам. Наклоняя каждую на себя, заглядывала на холст, но пока встречались лишь абстракции и животные. Разглядывая очередной шедевр юного Пикассо, чуть не уронила несколько штук на себя. Подруга в это время, ругаясь, пыталась извлечь свою картину из-под чужих.
– Осталось еще три, – положив свое спасенное творение в центр помещения, подытожила Адель, вновь принимаясь за поиски. – Еще две, – довольная собой, улыбнулась подруга, с легкостью извлекая очередную.
Странно как-то, почему нельзя было художества одного автора складывать рядом?
– У меня цветы!
Адель тут же оказалась рядом, заглядывая на холст.
– Не, это одногруппницы. У меня подсолнухи.
– Ты издеваешься? А сразу нельзя было сказать?
Через минут десять все, кроме одной, оказались найдены. Из всей комнаты не проверенными остались три пары стопок, в которых и прятались злополучные подсолнухи.
– Отнесу эти в гостиную, а ты проверь, где не смотрели.
Наступившая тишина делала звук отодвигаемых картин слишком громким, я даже замерла, прислушиваясь. Вскоре вернулась Адель и унесла очередную картину.
– Жду тебя в гостиной. И, кстати, дождь почти закончился.
Последняя из прислоненных картин первой стопки заинтересовала меня своими размерами. Отодвинув ее, оглядела живописный зимний пейзаж. Уже собиралась осторожно облокотить ее о стену, как взгляд скользнул по загораживаемой ей двери.
Вот и испытание для меня, ведь хотела заглянуть за какую-нибудь запертую дверь. Сомневалась я ровно минуту. После выглянула в холл и, убедившись, что никого нет, убрала мешающие открыть дверь картины в сторону.
Открывание двери сопроводил легкий скрип, заставив меня втянуть голову в плечи. Но звук растворился в тишине и не привлек ненужного внимания. В приоткрытую щель взгляду предстало небольшое помещение, заставленное картинами.
Это все нарисовал собственник дома?
Протиснувшись, отодвинула первую: пейзаж с изображением сада, настолько живой, что захотелось дотронуться до воды, убедиться, что это только краска. Следующая завораживала красотой и детальной прорисовкой то ли дворца, то ли старинной усадьбы. С замиранием сердца отодвинула ее, желая взглянуть на третью, и замерла, не сразу сообразив, что именно вижу. На меня смотрел красивый светловолосый юноша, сидящий в кресле. Справа стояла улыбающаяся девушка, слева задумчивый мужчина с почти черными прямыми волосами. Взгляд вновь вернулся к девушке, до странности напоминающей меня.
Помимо моей воли в голове зазвучали странный для данного момента слова, произнесенные приятным голосом, но вот кем конкретно и почему, вспомнить не удалось:
«Что такое эксплуатация? Она была, есть и будет; ибо первопричиной является отчуждение от природы, от деятельности, от результатов труда, от родовой сущности, от человека. Человек всю жизнь страдает и играет тысячи ролей, когда он бывает собой и сам не знает».
– Что вы здесь делаете? – от неожиданности дернулась, разжав пальцы, и картины с грохотом упали на прежнее место.
Я с ужасом замерла, чуть не теряя сознание от скорости биения собственного сердца.
– Я… я… я, – промычала в ответ, слова застряли в горле, так и не вылетев наружу.
Склонив виновато голову, я проскользнула мимо нахмурившегося Марта в гостиную. Адель встретила меня, вопросительно подняв брови.
– А где картина?
Я растерянно развела руками, все еще находясь под впечатлением от увиденного. Меня потряхивало еще несколько минут, а когда Адель вернулась с недостающим экземпляром своей работы я, сжав пальцы, напряженно смотрела в окно.
Дождь успел закончиться. Последние капли еще падали, скатываясь с листьев рядом растущих деревьев, а мы с покрытыми полиэтиленом картинами вышли на расквашенную дождем дорогу. С сочувствием оглядев запачканные босоножки и бросив печальный взгляд на тропинку, подруга зашлепала по лужам.
Не удержавшись, я с упоением вдохнула свежесть после дождя, растворившуюся в воздухе.
Сад, милый сад. Я зажмурилась от слепящего круга на небе. Ясное летнее небо, на котором кое-где виднеются зыбкие призраки облаков. День обещает быть жарким.
Улыбнувшись, отогнала непрошеные мысли, не хочу, чтобы они все испортили. «Сегодня предстоит прощание…нет, назовем это девичник, ведь Тина выходит замуж. А переезд, расстояние всегда можно преодолеть, если не на транспорте, так по телефону».
При приближении к дому волнение нарастало. Озираясь по сторонам, отмечала знакомые с детства деревья, устремленные макушками куда-то ввысь, канавы вдоль дороги, поворот, заворачивающий под углом почти девяносто градусов на мою улицу. Я улыбнулась, вспомнив, как не вписалась в него и влетела на велосипеде в куст шиповника, посмотрела на место своей аварии и обнаружила чуть в стороне стоянку для машины. Куст был безжалостно выкорчеван.
Впереди показалась серая крыша дома.
– Этот тот самый дом, девичья память меня не подводит? – дотронувшись до меня, пропела Адель. – Ты чего, опять не здесь?
Я кивнула, ну надо же как задумалась, даже разговоры девчонок пропустила.
– Да, почти пришли, – кивнула я, соглашаясь.
За прошедший год деревянная калитка просела, забор слегка накренился. Пришлось приподнять калитку, чтобы попасть внутрь.
– Не понимаю, почему вы не продадите участок? – поинтересовалась Тина, оглядывая утопающий в зелени участок.
Деревья стремилась поглотить высоченная трава, некоторые кусты затерялись в ней почти полностью. Культурные цветы из последних сил боролись за свою жизнь с сорняками.
Да, красиво и страшно одновременно.
– Папа не хочет, – тихо ответила я.
– Балда, это же память! – сдвинув брови, за меня пояснила Адель.
Немного повозившись с заедающим замком и наперебой предлагая планы на сегодня, мы попали в дом.
Уютный дом с просторной комнатой и маленькой кухней в детстве был излюбленным местом в выходные дни. Мама безумно любила это место, особенно весной, когда все вокруг начинало цвести и повсюду чувствовался дурманящий аромат оживающей природы.
Я заморгала, прогоняя нежданные слезы. Нет, из-за возникших воспоминаний не стоит грустить, они самые прекрасные. Но приезжать сюда так же часто ни у меня, ни у папы просто нет сил. С подкатившей неожиданно сентиментальностью еще раз оглядела скрытый зеленью сад, и мне послышался тихий, до боли знакомый голос:
«Давно тут не появлялась, дочка». Прикрыв глаза, подавила в себе всколыхнувшуюся тоску.
– Ты идешь? – окликнули меня уже из дома.
– Иду, – чуть слышно произнесла я, зная, что ответ не услышат, и добавила одними губами. – Прости меня, я помню.
Подняв голову, ощутила легкий ветерок, осторожно коснувшийся лица, шеи, старательно перебиравший волосы.
Когда я появилась в комнате, девчонки разбирали вещи, раскладывали продукты и все это под рок-песню любимой группы виновницы торжества. Это был ее день, и никто не собирался ограничивать ее желания.
Дружно перекусили бутербродами, собрали легкую еду для пикника на берегу реки. Что ж, придется поднапрячься и отыскать правильный путь, там я не была еще дольше, лет пять точно.
Пройдя улицу до конца, свернули налево, затем направо и далее прошли по длинной узкой тропинке, с двух сторон заросшей крапивой и высокой травой. Миновав железные ворота, с опаской пробежали под наклонившимся деревом, напоминающим иву. Странно, в моей памяти оно, казалось, готово было простоять десятки лет. Отвернувшись от него, поняла, что отстала от подруг, и нагнала их только у самого полотна железной дороги.
Они стояли в нерешительности, споря, как быть.
– В чем дело? – торопясь за ними, я не обратила внимания на остановившийся на путях состав.
– Мнения разделились, твой голос решающий, – сообщила одна из подруг.
Железные вагоны уходили в обе стороны, теряясь вдалеке за поворотами.
– Я боюсь лезть под вагонами, вдруг поедет, – пропищала напуганная Тина, сколько помню она всегда была паникершей.
– А если поверху? Вон там виднеется лестница и площадка. Так точно безопасней, – уточнила я.
– Так и знала, что ты за приключения! – обрадовалась Адель, обхватив меня за плечи. – Какой смысл маяться на солнце, если впереди нас ждет прохладная вода.
Первой перелезла Адель, продемонстрировав безопасность задумки, и победно крикнула, приземлившись с другой стороны. Следом пошли, дрожа от страха, две приглашенные подруги Тины, Клара и Марта, за ними виновница торжества. Я замыкала нашу процессию.
Неожиданно состав вздрогнул всем железным телом, и я чуть не упала, как раз собираясь прыгать с последней ступени. Новый рывок, напоминающий раскат грома и меня, оступившуюся на камне, подхватили, не дав приземлиться на землю пятой точкой.
Переглядываясь и эмоционально обсуждая случившееся, мы вышли к реке.
Нам повезло: середина недели не располагала к пляжному отдыху и многие сейчас парились на работе, считая часы до окончания рабочего дня. Раскинув плед у самой воды и побросав сумки, мы быстро скинули одежду.
Я зашла в воду, кожа тут же покрылась мурашками. От поднявшегося со дна ила вода приобрела серо-коричневый цвет – и тут же поплыла, энергично гребя руками и ногами. На глубине вода начала светлеть. Я нырнула, меня охватил непонятный восторг, чувство радости, а большой неожиданностью стало еле ощутимое прикосновение к плечу и мелькнувшие золотые волосы, как будто кто-то плыл рядом. Я тут же вынырнула на поверхность, хватая ртом воздух, и с ужасом обнаружила, что нахожусь почти на противоположном берегу. Конечно, речка неширокая, но проплыть столько на одном дыхании мне точно не под силу. Я в полном недоумении смотрела на подруг, которые, сцепив руки, подкидывали друг друга по очереди и с визгом и брызгами падали в воду.
− Эй, давай к нам! Ты чего уплыла? – крикнули они мне, замахав руками.
***
Мы вернулись в дом только под вечер и в завершение дня торжественно вручили Тине сертификат на полет на воздушном шаре. Ее глаза засветились от счастья и, обняв всех, она смахнула слезы.
– Вы чудо. Это моя мечта, которую я и не думала осуществить в ближайшее время.
– А давайте выпьем за мечты! – предложила Адель, наполняя бокалы.
Все весело рассмеялись поднимая их вверх.
Уже было около часа ночи, и, сыграв последнюю партию в карты, все начали расходиться, готовясь ко сну. Небо за окнами приобрело грязно-фиолетовый цвет.
− Я так объелась, что щас лопну! − гладя животик и закатывая довольные глаза, простонала Адель.
– Ну! Где кто будет спать? – поинтересовалась Тина, – у нас две кровати здесь и одна на веранде. И что?
– Я чур с краю. Неважно где, но с краю, – зевая, предупредила Клара.
– Эта кровать раздвигается, на ней поместятся двое, – вмешалась я.
– Как-то мы не учли, что пятеро на три кровати не влезут, – хихикнула Адель и плюхнулась на небольшую подушку, лежащую на полу, едва удержав себя в вертикальном положении.
– Да ничего! Влезем! Как говорится: в тесноте, да не в обиде! – вмешалась виновница торжества.
– Я лягу на втором этаже. И как раз все поместятся, – выдвинула я предложение.
Подруги переглянулись.
– Одна?
– Нет, позову соседа, – усмехнувшись, поддразнила я, и, не получив особых возражений, взяла сменные вещи. – Это всего лишь второй этаж, а не портал в безвременье. Всем спокойной ночи!
Второй этаж чем-то походил на чердак и выглядел немного заброшенным, пыльным, необжитым. Единственное, что там стояло дельного, – это кровать, вполне сносная, а главное, с удобным матрасом. У стены находился старый шкаф, заваленный всяким хламом, на полу валялись бумаги и какие-то тряпки. В общем, полный бардак.
– Спокойной ночи, – откликнулись девчонки, а кто-то добавил, – и пусть клопы тебя не кусают.
Очень смешно.
Наверху царил полумрак, электричество так сюда и не провели. Единственным источником света служило круглое окно, по полу и стенам стелились тени, отбрасываемые множеством ненужных предметов. Тени перекрещивались, делая комнату еще более темной и неприветливой. Устроившись на кровати, я закрыла глаза, а когда очнулась, то обнаружила себя рядом с окном.
Так странно, ночь так и манит к себе в объятья. Появилось нестерпимое желание, возникшее, казалось, извне, немедленно выйти на улицу. Сон как рукой сняло.
Странно все это.
Немного поколебавшись, я открыла дверь, скрытую от посторонних глаз драпировкой, и вышла в уже сгустившуюся тьму на боковую лестницу.
Я тихо стояла на железном пролете, с упоением вслушиваясь в шуршание листвы, цокот кузнечиков и иные звуки, издаваемые невидимыми глазу существами. К середине лета лестница зарастала плющом и терялась в близ растущих деревьях. Сейчас нависающие листья выглядели еще сочными на вид, но на ощупь были жесткими и неприятными, словно жизнь в них уже начала потухать.
Ветер сменил направление и донес до меня чуть слышные шаги по деревянным мосткам, шелест задеваемых рукой листьев, скрип настланных досок и недовольно покатившиеся по дороге камни. Все это больше походило на сон. Я без страха спустилась по лестнице, вышла в калитку и, посмотрев направо – налево, прошла несколько участков вниз по дороге.
– Привет.
Я вздрогнула и стала оглядываться в поисках источника голоса. И нашла его, но далеко не сразу. Удивленно заморгала, когда крохи воспоминаний осторожно всплыли в сознании. Он любил поиграть и подразнить людей, и я не была исключением. Его голос доносился ниоткуда и одновременно отовсюду, любимый обманный маневр. Сгустившийся мрак улиц и многочисленные тени от домов, деревьев, кустов затрудняли обзор и смазывались, пряча силуэты.
– Ты напугал меня. Не смей так больше делать! – недовольно скривилась я, найдя его взглядом.
Он стоял в тени, наполовину скрытый кустом волчьих ягод, и довольно улыбался. Мягкая улыбка озаряла лицо, преображая до неузнаваемости. Весь его облик стал очаровательно-привлекательным, как магнитом, притягивая взгляд. Он сделал шаг и оказался в самом центре тускло-желтоватого света, отбрасываемого фонарем. В этот момент он очень походил на человека, самого обычного человека, которых на земле так много.
– Я рад тебя видеть хотя бы так.
Услышав знакомый голос, нахмурила брови, слегка склонив голову, словно не веря, кто передо мной. Взгляд скользил по черному силуэту. Почему нельзя выбрать более красочную гамму?
Он, будто прочитав мои мысли, расстегнул куртку, под ней оказалась белая футболка с изображением волка.
Наступило молчание. Мы смотрели друг на друга, его глаза выглядели по-прежнему добрыми, но улыбка изменилась, сделав лицо чуть старше. Он стал похож на себя, в те далекие временя, когда я его увидела впервые. Я прищурилась, изучая до боли знакомые черты, пытаясь вспомнить больше.
– Кто ты? – наконец прозвучал мой вопрос.
Он скривился в гримасе, на несколько секунд сделавшись задумчивым, потом посмотрел в темное небо, и звук голоса зазвучал не в воздухе, а сразу в моей голове:
– Взгляни на звезды. Думаешь, они никогда не меняются? Видимость обманчива, их сверкающая красота изменяется постоянно, ежесекундно. Дело в том, что с такого расстояния нам не видны преображения этого необычайного объекта. То же самое с любыми существами и предметами. Все подвержено видоизменению.
Я не поняла, к чему этот разговор. Причем здесь звезды, люди и предметы? Смысла его слов уловить не удалось.
А голос внутри упрямо продолжал звучать:
– Покажи, где ты сейчас!
Слова сбили с толку. Как где? Мы же стоим друг напротив друга! Он что, псих? И как я должна показать? Однако образы улиц, площадей, школы сами собой уже замелькали перед глазами. Пораженная этим, замотала головой, отгоняя наваждение. Человек напротив удовлетворенно кивнул.
– Прошло более ста лет с момента, когда мы видели друг друга последний раз. Немногие люди могут похвастаться, что побывали в прошлом, и тем более – что вернулись назад. Я до последнего не верил, что такое возможно. Энджил, словно наивный ребенок, ждал, что ты вернешься, отказывался поверить, что ты ушла навсегда.
После этих слов я очнулась, резко сев в кровати. Я удивленно озиралась по сторонам: сад, второй этаж, ночная рубашка, все тихо и вскоре за окном забрезжит рассвет. Собеседника не было, да и был ли он? Должно быть, это обычные сны, которые снятся часто, но никогда не запоминаются отчетливо.
Я захлопала глазами, услышанное и тут же забытое при пробуждении имя странным образом взволновало душу. Вздохнув, перевернувшись на бок и укрывшись с головой, закрыла глаза.
Лучше посплю еще чуток.
«Прошлое время»
После бала и до жути пугающей встречи с вампирами я несколько дней не могла прийти в себя. Нервно озиралась по сторонам и вздрагивала по любому пустяку, а ночью мне начали сниться кошмары. Сейчас бы не помешал ночник, мягкий свет которого прогонит притаившиеся в черных углах страхи.
После бала прошло пять дней. В это утро за обеденным столом Минора обрадовала все семейство:
– Сегодня приедет Изабелла с супругом. Ты ведь помнишь Изабеллу и Адиса? – я неопределенно пожала плечами. За последние дни разговор о них заходил настолько часто, что мне казалось, я их знаю лично. – Ей так жаль, что не удалось повидаться с младшей сестренкой на балу, и она решила искупить свою вину.
Кивнув, я попыталась сделать радостное лицо.
Наступивший вечер принес очередное потрясение. Мне с трудом удалось сдержаться, когда в дверях увидела того безумного вампира и инстинктивно попятилась назад. Его преображение сбивало с толку: звериная бездушная маска пропала, на смену ей пришла приветливая и располагающая улыбка. Распущенные волосы немного не доходили до плеч. Каре-зеленые глаза улыбались, выглядел Адис совершенно по-человечески.
– Очень рад вновь с вами встретиться. Слышал, с вами случилась неприятность? – деликатно спросил гость, не подав вида, что мы недавно встречались.
Я ошарашено стояла, не в силах вымолвить ни слова. «Может, это не он? И я перепутала?»
– Чего же мы стоим здесь, пройдемте в гостиную, – Минора поспешила дать распоряжение накрыть на стол и подать чая с пирожными.
Приехавшая следом тетя Люсия подошла к Адису, и он нежно поцеловал ей руку, приятно улыбаясь. Эта улыбка совершенно не вязалась с запомнившейся мне гримасой.
Сдержанно кивнув мне и взяв под руку супруга, Изабелла горделиво пошла за маменькой. Проходя мимо меня, Адис слегка повернул голову в мою сторону и сощурил глаза, в них, как и в тот раз, появился зверь, равнодушный и презирающий всех, которым он в полной мере одарил меня при прошлой встрече. Мне стало страшно, пальцы похолодели, такое чувство, что меня неожиданно окатили холодной водой.
Не иначе как судьба вновь сыграла со мной злую шутку, сведя второй раз с Адисом, и эта встреча обещает стать не последней.
Вечер проходил за милой беседой. Все мое тело, все мышцы были напряжены; неуютно ощущая себя в данной обстановке, я нервно ожидала момента, когда можно покинуть общество родни и спрятаться за дверями своей комнаты.
Отец постучал ложечкой по краю фарфоровой чашки, призывая всех к тишине. И со странной улыбкой глянув на меня, выдал то, от чего я поперхнулась:
– Мы с Мари не просто так пригласили наших самых близких людей в гости, – начал Эдгар издалека, – совсем недавно нас заметил один из самых замечательных и влиятельных людей, а его визит стал для нас самым лучшим подарком. А приходил он с одной конкретной целью – просить руки нашей дочери Агнессы, и мы, конечно, согласились.
Я удивленно подняла взгляд, услышав свое имя. Беда в том, что до этого я не следила, о чем шла речь, и сейчас пыталась понять: меня о чем-то спросили или просто так упомянули вскользь.
– Давно пора! – соглашаясь, кивнула тетя Люсия. – И кто же этот достойный мужчина?
– Генри Барретт! – важным тоном выдал Эдгар.
Тетя сдержанно закивала головой, легкая улыбка тронула ее морщинистое лицо.
Услышанные слова медленно складывались в полную картину, и весь ужас услышанных только что слов отразился на моем лице. Все прочие гости хранили молчание. Изабелла сидела с отрешенным выражением лица, мыслями явно находясь не в комнате.
– Думаю, по такому радостному случаю можно разрешить Агнессе глоток вина, – и Эдгар наполнил одиноко стоявший на столике пустой бокал. – За твою счастливую жизнь, дорогая!
Не в силах справиться со своими эмоциями, одним глотком осушила бокал и, наплевав на правила этикета, выбежала из гостиной.
Шторы были настежь открыты, и мою комнату заливал золотистый свет. Без сил рухнув на кровать, стала массировать виски, пытаясь хоть как-то унять вспыхнувшую боль. Дверь тихонько отворилась, и в комнату зашла встревоженная Минора:
– Дочка, ты не рада? Не волнуйся, ты привыкнешь к нему, возможно, даже полюбишь.
– Того старикашку, приходившего к нам два дня назад? Как же! Только через мой труп.
– Немедленно прекрати! Где ты услышала такие слова? Так не следует выражаться настоящей леди! – сердито заявила мама. – Чтобы я такого больше не слышала!
– Извини, – больше я не придумала, что можно ответить. Хотелось побыть одной, а не вступать в очередные пререкания.
«Что за злой рок? Сбежала от замужества и прибежала к нему же. Что за отстойное время, как же хочется поскорее убраться отсюда, но ни одна дельная идея, как это осуществить, до сих пор не посетила мою голову».
Следом за Минорой вошел, нахмурившись, Эдгар, закрывая за собой дверь:
– Что за неуважение к старшим! – с порога заявил он. – Столь яркие эмоции принято держать при себе, а не выставлять на всеобщее обозрение.
