Текст книги "Вспомнить Все (СИ)"
Автор книги: Maiyonaka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)
– Ты перестарался, – если честно, то я и сама испугалась. – Грести надо медленно и размеренно, доверься воде. Если бояться, то не поплывешь.
Спустя секунду он пришел в себя, ему в лицо бросилась краска.
– Давай я снова попробую.
– Я тебя подержу первое время, – я поудобнее обхватила его за талию.
– Не…не надо, – смущенно отвернулся, мне тоже стало немного не по себе.
– А сейчас не спеша греби руками… так… уже лучше.
Даже удивительно, насколько он оказался хорошим учеником. Через полчаса Энждил неплохо держался на воде, пожалуй, даже лучше меня. Я ему показала еще несколько способов, как можно плавать. Он был восхищен внезапной легкостью, ощутив себя фактически полноценным человеком.
– Догоняй! – крикнула я, поплыв вдоль берега по-собачьи. Теоретические навыки у меня имелись, но на практике не хватало силы в руках.
Вскоре меня что-то потянуло за ногу: я вскрикнула, он вынырнул на поверхность, раскидывая в разные стороны брызги с волос.
– Поймал! – я и не думала, что он будет так счастлив.
Увидев мое удивленное лицо, он пояснил:
– Под водой плыть быстрее.
Мы молча смотрели друг на друга. Словно сказка: так нереально, так волшебно, действительность порой бывает прекрасней всего.
– Ты словно золотая рыбка, Энджил, – произнесла я завороженно.
«У него такие красивые глаза, а золотые волосы пронизаны солнцем. Из-за своей внешности он выглядит фантастически».
Пока я плескалась в его небесных глазах, он чуть обнял меня за плечи и его губы коснулись моих в осторожном поцелуе. Даже не успела понять, что он сделал, а когда осознала, должно быть, стала вся пунцовой. Я была поражена, но и тронута случившимся. Ни за что не произнесла бы это вслух, но мне понравилось, хотя не нужно ничего ему говорить – глаза сказали все за меня. Они светились радостью, и я ничего не могла поделать, да и не хотела.
Где-то в глубине души я мечтала поцеловать этого земного Ангела, ох, как же стыдно себе сознаться в этом. Он такой замечательный и добрый, просто весь мир отвернулся от него, в таком случае трудно сохранить равновесие в душе и не закрыться от всего мира.
– И вам не стыдно?
Я ощутимо вздрогнула, и мы оба повернулись на голос. Рядом с высоким кустарником стояла, хмурясь, Лилит. С чего бы это вдруг она забрела так далеко от дома?
– Это просто возмутительно, так ведут себя только куртизанки. Извините, что побеспокоила, продолжайте.
И она, хмыкнув, повела плечиком и пошла прочь по направлению к дому, демонстративно сломав пару веток.
«Меня обозвали шлюхой? Мило», – подумала я. Голова уходящей была высоко поднята, как бы говоря, что она думает о нашем поступке. – Чего ты ржешь?
– Извини… у тебя такой вид, а на нее не обращай внимания, она сама не слишком-то придерживается… гм, в общем, неважно, – он выдержал паузу.
Только хотела возмутиться, что Энджил сравнил нас, но не успела. Он задел меня по плечу.
– Теперь ты догоняешь!
Начинало вечереть. Солнце клонилось к закату, но мы не спешили возвращаться в душные комнаты. Сидя на увядшей траве, иногда перебрасываясь фразами. Одежда на нас уже высохла, лишь мои длинные волосы оставались немного влажными.
– Давай во что-нибудь поиграем! – предложила я, не выдержав затянувшегося молчания.
– Только во что? – тихо рассмеялся он. – Есть идеи? – он повернулся ко мне, и лицо его было спокойно и красиво. – Умеешь придумывать на ходу?
– Что ты имеешь в виду? – не совсем понятно, что именно придумывать он предлагает.
– Ну давай я начну, и сразу будет видно, получится игра или нет.
Я согласно кивнула.
Энджил помолчал минуту и, улыбнувшись, произнес:
– Среди ненастий, бурь и гроз растет цветок, о боже, как же он хорош.
Я перевела взгляд с Энджила на пару птичек, пьющих воду у самого берега. Ненадолго задумалась, подбирая рифму:
– Его питают глупые мечтанья, грусть, боль, печаль и ожиданья.
– Но все-таки надеждою в ночи горит маяк, а может, пламя от свечи, – ответил он.
– Горит то страстью, то холодным огоньком, то вьюгой, то весенним ветерком, – я начала понимать, в чем суть предложенной игры: расслабиться и довериться своему воображению.
– Так хочется ему стать ближе к этому огню, боится только он: а вдруг сгорю?
– Так лучше уж сгореть, чем тлеть веками. Неведомо, что завтра будет с нами, – я откинула упавшие на лицо волосы и придвинулась спиной к дереву.
– Так думаешь, что лучше в омут с головой и все равно, что станется с тобой? – по его выражению лица было совершенно не понять, серьезно Энджил спрашивает или это только слова, пришедшие ему на ум в продолжение игры.
– Жизнь коротка, и в этом суть – успеть пройти свой незабвенный путь. И страх, и нерешительность – порок. Уходит время, утекает, как песок.
– Но стоит ли ее специально сокращать? И рухнуть, чтоб учиться вновь летать? Из пепла возродиться, словно феникс-птица – такое чудо может и не совершиться, – ветерок шелестел в ветках деревьев и играл их листвой, Энджил смотрел на потускневшее небо. – Нам не вернуть, не пережить уже и дня, что нежно, где-то в памяти храня тайком переживаем вновь и вновь, что будоражит и волнует кровь. А может, не придется возрождаться и возжелаешь все-таки остаться?
– А может быть, довольствоваться малым? Иль подождать тот огонек, который бы не ранил? – я и сама не понимала, откуда берутся эти предложения, немного подумать пришлось лишь над первым и вторым, остальные рождались сами собой.
– Тут главное – решить, а не тянуть, ведь ожидания сего порочна суть. Порок не кроется в поступке таковом, а в страхе, что же может быть потом?
– Боятся все… и в страхе нет стыда, уходит он, как талая вода. Проходит вместе с грезами, мечтами, которые когда-то были с нами, и гаснут все мечты, уходят дни и остаются люди не одни. И это жизнь, которой мы живем. Так год за годом, или день за днем, – я заметила, что его выражение лица за время игры как-то преобразилось, став не просто задумчиво-отрешенным, а задумчиво-вдохновленным; напряжение, всегда присутствовавшее в Энджиле, пропало без следа.
– Но каждый хочет быть не одинок, чтоб в трудную минуту кто помог.
– И нерешительность, она же суета, нас побеждает – вовсе не мечта, которой жили. Пыль ушедших дней нам остается в памяти о ней.
– Пусть лучше в памяти останется лишь только счастье, его мы вспомним в большие ненастья, – концовка получилась довольно оптимистичной, чему я очень обрадовалась.
Энджил удовлетворенно вздохнул, давая понять, что игра окончена.
– Ветер усиливается, наверняка будет дождь. Вижу, и тебе стало прохладно, – я действительно обхватила себя руками, кожа то и дело покрывалась мурашками. – Думаю, для первого раза неплохо, может, когда-нибудь еще повторим.
– Обязательно. Никогда не думала, что у меня получится что-либо придумывать на ходу.
– Это легче, чем кажется на первый взгляд.
Быстро застегнув рубашку, он помог мне зашнуровать корсет и одеть платье. Если он продолжал смущаться, то не подал виду. Настроение взлетело выше нависших облаков, как будто стараясь разогнать их. На высохшую землю и жесткие, жаждущие свежести листья упали первые дождевые капли. Два дня нестерпимой жары наконец-то сменит относительная прохлада.
Когда мы с Энджилом вошли в дом, он, извинившись, отправился к себе, упомянув, что вспомнил о чем-то важном, а мне предложил пойти в гостиную. Вот как будто специально, предчувствуя, что там ждет. Я зашла в помещение одна, Лилит бросила на меня взгляд, как будто я тварь ползучая, а она – высшее существо. Ну и плевать, флаг ей в руки и перья в ж…. Я тоже одарила ее любезным взглядом, она демонстративно отвернулась.
– Добрый вечер, как прошел день? – Алекс чуть склонил голову, в черных глазах мелькнул интерес.
Я даже не успела открыть рот, как оказалась грубо перебита.
– Вы оба друг друга стоите! И чем вы занимались, когда я ушла? Если не секрет, – и она скривилась в довольной гримасе, очевидно, означающей улыбку, мельком глянув в сторону хозяина дома.
Я не понимала, с чего вдруг эти нападки, а после последних слов, до краев наполненных ядом, в которых, не спорю, отчасти виновата сама, во мне зародились ответные чувства.
Легким движением отбросила растрепанные волосы назад:
– А ты подумай! – не сдержалась я, подкрепив ее пошлые предположения ехидной улыбочкой.
Глаза ее расширились. Ей пришло в голову именно то, что предполагал подтекст моей фразы.
– Узко мыслишь, – ядовито ухмыльнулась, огладив платье, движение вышло дерганое и нервное. – А ты не подумала, что мы просто играли?
– Ну-ну, – неприкрытое недоверие сквозило в голосе красавицы.
– Ясно, одна извилина и та направлена в одну сторону.
– Я очень образована, меня обучали лучшие учителя… – вспыхнула она.
– Но ты ничего ни запомнила, – закончила я ее фразу.
– Да я тебе покажу, ты не знаешь, с кем связалась, плебейка. Я – истинная ведьма в десятом колене, – Лилит прищурила карие глаза, блестящие злобой.
– А по-моему, у тебя шиза и ты глубоко в заднице.
– Прекратили обе, – голос громыхнул раскатом грома прозвучав как команда, и мы, вжав головы в плечи, безропотно подчинились.
В комнате наступило полное молчание, Алекс подошел ближе, и его шаги эхом вознеслись к потолку. Неожиданно он издал тихий звук, средний между вздохом и смехом.
– Ты! – обратился он к Лилит. – Если я узнаю, что из-за тебя или по твоей вине ей станет хуже, не позавидуешь тебе и твоим соучастникам. Всего хорошего, – он явно дал понять, что ей пора. – А с тобой у меня будет отдельный разговор.
– Почему ты ее защищаешь? – прошипела Лилит уже около двери и поежилась под взглядом, которым он наградил ее.
– Потому что она моя гостья.
– А по-моему, это твоя любовница.
У меня не было слов, их вытеснили удивление и обида от такой наглости.
– Прикуси язычок, иначе я его вырву, – голос прозвучал тише обычного, что не предвещало ничего хорошего.
Его черты лица стали более угловатыми, глаза – четкими и яркими и блестели яростью, губы искривились в улыбке, показывая заостренные кончики клыков.
У нее глаза полезли из орбит при виде его преображения. Она икнула, словно увидела перед собой морду кровожадного хищника и, чуть не запнувшись на ровном месте, стремглав кинулась к выходу.
Я огляделась и стыдливо потупилась, засмотревшись на стол. Если б случившееся сегодня было бы в моем времени… хотя и тогда вряд ли я бы предложила малознакомому парню поплавать наедине. Похоже желание избежать одиночества ударило в голову сильнее, чем думала. Да черт, что я жалуюсь, ведь день прошел не так уж и плохо, даже замечательно! Я попыталась выкинуть из головы сказанный в мою сторону вздор. Но это оказалось не так-то просто.
Почувствовав на себе внимательный взгляд, невольно передернула плечами. Руками я теребила ткань платья – волнуюсь. Молчание угнетало.
Наконец он повернулся и лицо его было прежним, Алекс улыбался дружелюбной обаятельной улыбкой.
– Ты бы правда сделал, то о чем сказал? – и что меня дернуло спросить именно это?
Он внимательно посмотрел на меня, улыбка исчезла, стало невозможно понять, какие эмоции он сейчас испытывает.
– Да, и она это знает, – он говорил серьезно, и я ему верила.
Алекс увидел отражение страха в моих глазах. А кто бы не испугался?
– Она сказала, что я… – я сжала кулаки, силясь не разреветься от обиды и стыда. – Пойду к себе, можно?
– Разумеется. А о случившемся поговорим позже, моя гостья, – и, видя мое состояние, он добавил, – завтра будь готова к семи вечера, – поклонившись, Алекс вышел, оставив меня один на один со своими мыслями.
Едва переставляя ноги по лестнице, остановилась, перед глазами возникла картина с поцелуем. Замерев, сжала зубы, пытаясь все же дойти до комнаты, прежде чем потекут первые слезы. Да, увидь я себя со стороны, в голову бы точно так же закрались неприятные мысли.
***
Утром с трудом удалось разлепить опухшие глаза, бесцельно пролежав еще полчаса, выползла из-под одеяла. Завтрак давно прошел, время близилось к обеду, но хотелось закрыться в своей комнате и не выходить минимум неделю. Со своими законами из другого времени я неудачно влезла сюда и нарвалась на гадкие оскорбления. От этого становилось только обиднее.
Заспанным взглядом окинула комнату. Что меня приятно удивило и озадачило, так это букет цветов на маленьком столике. Подойдя, я вдохнула нежный аромат и прочитала всего два слова на стоявшей рядом домиком бумажке: «доброе утро». Неужели Энджил? Вот так сюрприз. Это немного ослабило горький осадок от его бегства вчера вечером.
Желудок издал жалобный рокот и, отдавшись болью, настойчиво потребовал еды.
Набравшись смелости и выпив полстакана воды (сейчас бы не помешала бутылка вина), спустилась вниз. Не успела я еще зайти в столовую, как меня отвлек голос Энджила, он, словно ожидая меня, тут же показался из-за лестницы:
– Извини меня.
Дернувшись от неожиданности, повернулась в его сторону:
– За что? – на автомате поинтересовалась я, не переключившись со своих размышлений.
– За случившееся, я не должен был, – он грустно улыбнулся и убрал за ухо неприбранные волосы, – это все из-за меня. Подставил тебя, – поднял руку вверх, запрещая возражать. – Алекс просил передать, что хотел сегодня пройтись по магазинам, и напомнить, чтобы ты налила флакон полученной жидкости. А я лучше пойду подумаю над своим поведением.
Я не стала возражать. Если честно, и сама не могла понять, как теперь вести себя с Энджилом и изменилось ли что-то, да и хочу ли я сама перемен? Быстро поев, я тоже ушла к себе, на весь день погрузившись в чтение книг, которые успешно помогали справляться с нахлынувшей апатией. Ближе к шести вечера буквы потеряли свою четкость и начали расплываться, прикрыв от усталости слезящиеся глаза подошла к трюмо. Стоило заранее подготовиться к предстоящей поездке. Открыв флакон, принюхалась, но вновь не уловила никаких посторонних запахов, жидкость походила на обычную воду. Наполнив маленький стеклянный флакончик, закрыла и положила в заранее пришитый кармашек. В заключении сборов покрутилась перед зеркалом, убедившись, что он словно исчез став незаметным в рюшах платья.
Но сборы оказались напрасны. Ни в этот, ни в следующий вечер Алекс так и не появился.
Дни вновь потекли скучной и однообразной чередой. Сидеть целыми днями в доме оказалось просто невыносимо, чтение книг надоело, как и прогулки по уже знакомым дорожкам сада. Развлекающие беседы с Глорией стали невозможны: к моему сожалению, накануне она отбыла погостить к своим дальним родственникам. Энджил же всячески избегал моего общества, строя из себя обиженного ребенка, хотя это вроде я опороченная сторона, а не он.
Ох, как же мне надоела эта игра в прятки! И, не дожидаясь разрешения, после восхода солнца я, пусть это было слегка глупое и беспечное решение, покинула дом. Миновав часть сада, выскользнула за забор. Отчего-то сама себе напомнила одержимую, которой срочно потребовались новые впечатления.
Раннее утро только начинало совершать свои осторожные шаги, окрашивая небо в светлые тона. Я, погрузившись в свои чувства, не спеша шла по пыльной дороге, стараясь в них разобраться. Каша, полночи творившаяся в голове, воспоминания, граничившие с непонятными предчувствиями, – все это сводило с ума. Хотелось действий и немедленных, но в каком направлении начать копать? Единственной зацепкой оставался Байрон Дейлз, но опять же найти его самой без помощи не получится.
Миновав забор, опоясывающий владения, двинулась по дороге. Вскоре на горизонте, располагаясь на небольшом расстоянии друг от друга, замаячили крыши одинаковых, как под копирку, домов, напомнивших мне сцену из старого фильма. Это сравнение мне показалось забавным, словно я стала его участницей.
Засмотревшись, я пропустила тот момент, когда в мои мысли вмешался настойчивый детский голосок, поманивший за собой, как кусочек сыра – мышку из мультиков. Ускорив шаг, начала сокращать разделяющее нас расстояние и прислушиваться к разговору спешащих матери с ребенком.
– Мама ты купишь мне новое платье? Мое все в заплатках, – девочка лет девяти с рыжеватыми, немного растрепанными волосами с надеждой подергала маму за платье.
– Сейчас у нас нет денег на такую роскошь. Доносишь старое за старшей сестрой.
– А почему вы ей на день рождения подарили платье, а мне опять донашивать? – не унимался ребенок.
Женщина остановилась и, присев перед дочкой, заглянула ей в глаза, попросив:
– Я помню о твоем дне рождения, и как только заработаем, то тебе первой купим обновку.
И, обняв обиженного ребенка, заметила мою приближающуюся фигуру. Тут же выпрямившись, взяла малышку за руку и поспешила по дороге с холма, к крохотным домикам. Поднявшись следом, не отрываясь наблюдала за удаляющимися фигурами, проследив, пока представлялась возможность, их путь.
И вот я снова задумчиво стою перед воротами и сама не понимаю, чем меня зацепил подслушанный разговор. Ведь по сути эта простая просьба о новой одежде не могла получить отзвук в моей душе, больших проблем с деньгами наша маленькая семья никогда не испытывала, и знакомых со схожей сложной судьбой не припомню.
Уже был вечер, когда в гостиную зашел Алекс и, сделав вид, что меня не замечает, прошел к окну. Я так же хотела проигнорировать его, все два дня его отсутствия обида скреблась внутри и оставляла неприятный след. И… опять не выдержала ощущения, что я пустое место.
– Много крестьян проживает на твоей земле?
– Я не считал, около десяти семей.
– И все они работают у тебя?
– На меня, – поправил он и наконец-то прямо посмотрел на меня. – Ты обижаешься, – поджала губу, попыталась напустить равнодушный вид, но эти притворство и театральность всегда давались мне с трудом. Глаза заслезились, пришлось отвести взгляд первой. – У тебя полчаса на сборы, и возьми с собой флакончик.
За окном стемнело не больше часа назад, а я уже стояла на крыльце и подпрыгивала от нетерпения. Ну наконец представилась возможность выбраться и провести вечер вне дома. Прикрыв глаза от внезапно налетевшего ветра, услышала неприятный хруст гравия, потревоженного большими колесами. Крытый экипаж остановился чуть в стороне. Только я успела подойти, как из открывшейся двери вышел Алекс в классическом черном костюме. Подав мне руку, помог забраться внутрь, сам сел напротив.
Сердце забилось сильнее. И чего я вдруг разволновалась? Встретить здесь моих немногочисленных знакомых, да еще и в определенное время, шансов было не много, а вот развеяться точно не помешает.
– Куда мы едем? – не выдержала я, потому что он молчал чуть прищурившись, изучая.
– По магазинам.
Экипаж дернулся, набирая ход. Удивленно подняла брови.
– И зачем? Так ты хочешь проверить действие этой жидкости? – с сомнением в голосе произнесла я, покачиваясь в такт движению.
Как-то странно ухмыльнувшись, он подался вперед.
– Можешь не сомневаться, шанс представится.
А вот после этих слов дернулась уже я, захотелось выпрыгнуть наружу, его уверенность в словах меня насторожила.
Отвернувшись к окну, он отодвинул шторку. Окна проезжающих нами домов отбрасывали блеклые полоски света, попадая в экипаж подобно ползучим змеям. Было уже около восьми часов, может, чуть больше, в это время все цвета успели потускнеть, став более устрашающими. Деревья, виднеющиеся вдали, выглядели неестественно, не было видно ни объема, ни других оттенков, кроме черного. Возникало такое чувство, что они вырезаны из черной бумаги и приклеены сюда для наведения ужаса на прохожих.
– Энджил упоминал, что ты интересовалась моими увлечениями, – констатация факта, не более. – Надеюсь, представится возможность поговорить и об этом. Тем более последний твой рассказ про транспорт будущего меня впечатлил. Хотел узнать, какие в ваше время веянья о вампирах.
– Вампиры – это всего лишь легенда, миф, – машинально отозвалась я и тут же подавилась словами, поймав его хищный взгляд зверя. – Легенды возникли слишком давно, чтобы их менять, – Алекс хмыкнул, должно быть, мои слова не убедили. Пришлось продолжить: – Хотя в мое время выходит много романов, а вот там чего только не понапишут. Вы и кровожадные бездушные убийцы, и соблазнители, и герои. Но это только фантазии дорвавшихся до бумаги писак. К чему этот вопрос? Тебе лучше меня известна правда.
– Люблю знать чужие мысли и заблуждения. Это не только интересно, – а иногда и смешно – но и полезно. Как считаешь, мы прокляты? – как ни в чем не бывало спросил он.
Я чуть помедлила, пытаясь справиться с внезапным чувством загнанной антилопы, но все же сказала:
– Возможно, вы обречены… на очень долгую жизнь. Уверена, найдутся те, кто откажется от подобного предложения, – и поняла, что Алекс поднял бровь, ожидая пояснения. – Люди в возрасте или калеки.
– Я понял, о чем ты. К тому же увидеть смерть близких и детей – сложный барьер, но, когда он пройден, поверь мне, дальнейшая жизнь уже не видится в темных красках. Это всего лишь непродолжительный участок времени, безусловно, один из самых тяжелых, этого я не отрицаю.
«Интересно, он говорит из собственного опыта или просто предполагает? И скольких родственников он потерял?». Однако спросить о столь личном так и не набралась храбрости.
– Но время не стоит на месте и залатает раны от утрат, оставив в памяти только рубцы, – он положил голову на спинку сиденья, стало видно, что он очень устал. – Скорее не согласятся люди с устойчивыми принципами и верой в Бога, таких людей очень сложно привлечь подобным искушением без обмана.
Я с укором посмотрела на него. Об Изабелле, молящейся каждый день и исправно посещающей церковь и, несмотря на это, попавшейся на крючок вампира, ничего больше не слышала. Хотелось верить, что она жива.
– Ты пробовал?
Он усмехнулся, в полутьме блеснули клыки:
– Чего я только не пробовал. А ты бы отклонила подобное предложение?
– Я? Я… не знаю, – столь неожиданный вопрос застал меня врасплох, взгляд сам собой уставился в пол.
– Не лги мне, ни за что не поверю, что ты ни разу не задумывалась об этом.
– Это ты сказал, а не я. Мне кажется, все зависит от ситуации. Есть моменты, когда человек ни за что бы не променял свою жизнь на любую другую, а порой люди призывают смерть сами. Ты мне хочешь предложить стать вампиром? – я пыталась выглядеть раскованно, но от напряжения сводило плечи.
– Нет. Пока нет.
Я выдохнула задержанный воздух:
– Тогда и ответа я дать не могу. Хотела узнать кое-что не по теме.
– Что именно тебя интересует? – он машинально облизал губы, вольготней развалившись на упругом сиденье.
– Какое твое настоящее имя? – я с затаенным дыханием ожидала ответа.
– Алекс, – пауза и легкое подрагивание прикрытых век. – По прибытию сюда я сменил имя на Анатоля, это простая необходимость. Хочу пояснить: в моем доме можешь называть меня как хочешь, но на людях только Анатолем.
Он замолчал, мне показалось, что разговор окончен, но через несколько минут последовало продолжение.
– А какие в ваше время теории появления вампиров? Про Бога и Дьявола можешь не упоминать. Исходя из этого взгляда и мы, и вы прокляты, – Алекс пробежал пальцами по жабо на груди, словно играя, я невольно наблюдала. – Для некоторых бессмертие – это наказание, они считают, что с годами в человеке накапливается все больше отрицательной энергии и злости. Вечно живущий обрекает себя на существование под тяжестью все скапливающихся знаний и воспоминаний. Он живет без событий, способных удивить и потрясти.
– Ты тоже так считаешь?
Волосы упали Алексу на глаза, когда он чуть опустил голову:
– Наверно. Порой бывает очень сложно, а временами невыносимо. Вот в детстве что приносит радость? Да почти все, – сам же ответил он. – А сейчас? То, что казалось тебе волшебством, – обыденная и неинтересная вещь. И с каждым годом таких становиться все больше.
– Но как же? Теперь тебе ведь известно, насколько будущее отличается от настоящего.
– Не в этом дело. Вот ты очутилась здесь, неужели тебе настолько все тут не нравится?
– В этом времени интересно, но…
– Вот именно, тебя многое устраивает, но ты скучаешь. Там все родное, знакомое с детства, все твои мечты и надежды. Твоя жизнь. Мы всегда будем с теплотой вспоминать место, где выросли, ведь именно там родились первые положительные, самые искренние детские эмоции и впечатления. Не так-то просто почувствовать то же самое сейчас и смириться. Ну вот, приехали, – заметил он, слегка растягивая слова.
Мой спутник толкнул дверь магазина, пропуская даму (то есть меня) вперед. Кивнув и улыбнувшись ему, прошла внутрь просторного помещения. В нашу сторону тут же направилась девушка, одетая в нейтрального цвета платье, но Алекс четким движением руки дал понять, что ее присутствие пока не требуется.
С опаской огляделась: одежда, перчатки, веера, вдалеке расположена витрина с украшениями, и, не увидев ни одного знакомого лица, облегченно вздохнула. Человек восемь лениво ходили по магазину, лица мужчин были задумчивыми, женщины, наоборот, светились от предвкушения обновок в гардеробе. У дальней витрины о чем-то тихо спорили девушки, двое мужчин уже расплачивались за выбранные спутницами покупки.
Не знаю, чем руководствовался Алекс, приведя меня именно в этот магазин, но тратить чужие деньги на безделушки мне однозначно не хотелось.
Я бесцельно бродила по залу, когда взгляд, скользнув, зацепился за детское платье с белыми подолами и более плотной алой тканью сверху, собранной наподобие арки, с воздушными рюшами по низу и рукавами-фонариками. В голове тут же возник образ той малышки, а ведь точно, оно идеально подойдет к ее светло-рыжим волосам. Странная и безумная мысль, учитывая то, где живет этот ребенок.
– Купишь мне это платье и три метра вон той ткани?
– Зачем? Оно же детское, а ткань дешевая, – изумился он, остановившись за моей спиной.
– Если скажешь, где можно продать украшения, я покрою сегодняшние затраты, вырученных денег, надеюсь, хватит? А еще могу помочь по дому…
Алекс усмехнулся, не дав договорить:
– Упрямая ты, – и, склонившись к самому плечу, чтобы слышала только я, добавил. – Деньги не нужны и в помощи прислуга тоже не нуждается, – и, выпрямившись, подозвал работницу магазина, по-прежнему зорко наблюдающую за посетителями. – Не знаю, зачем тебе нужно это платье, но я куплю его. Мои требования ты слышала и не предлагай больше этих глупостей.
Мы уже подошли к двери, когда она в очередной раз открылась и в дверном проеме возникла Изабелла. Я остановилась так резко, что едва не упала на входящую. Та тоже замерла, напуганная моей реакцией. Дрожь, пробившая мое тело подобно разряду молнии, заставила поежиться почти от физической боли. А когда за ее спиной замаячила фигура Миноры, тело скрутило точно в судороге.
Попятившись, я открыла рот в немом крике, пораженная неожиданной встречей.
– Вам плохо? – с готовностью отозвалась Изабелла.
К нам тут же подбежала сотрудница и, засуетившись, усадила меня на мягкий пуфик.
– Выпейте воды, – все тот же участливый голос и протянутая рука, сжимающая стакан с прозрачной жидкостью.
Заволновавшись, Минора склонилась ко мне.
– Девочка моя, вы так бледны, – и от этого нежного и родного голоса боль вместе с глотком воды, разлилась по всему телу. И вновь эти глаза, полные затаенного горя и всепоглощающей любви. – Мы знакомы? – осторожно покосилась по сторонам, однако Алекса, который мог стать моим спасательным кругом в данной ситуации, видно не было. Он словно растворился в многочисленных тенях магазина.
– Н-нет, – заикаясь, но уже начиная приходить в себя, вымолвила я.
Изабелла повернулась к сотруднице и, беседуя с ней о чем-то, слегка оттянула давящую на шею бархотку. Мне показалось, что я вновь заметила две маленькие ранки. Изи выглядела еще бледнее, чем при нашей последней встрече, синие круги под глазами были обильно замазаны, а неудачный цвет платья делал ее внешний вид болезненным.
Не давая мне толком прийти в себя, на плечо легла рука, ощутимо сжав. Я дернулась, резко повернув голову. Как бы в ответ на мой затравленный взгляд губы Алекса тронула безжизненная улыбка.
– Пойдем, то, ради чего мы пришли, подтвердилось.
И не обращая внимания на встревоженные взгляды Миноры, поднял меня за локоть. Я нашла в себе силы только кивнуть в ответ моей бывшей семье. Отчего-то захотелось разреветься, и, чтобы не выглядеть еще более странно и не привлекать больше внимания к своей персоне, прикусила до боли губу.
Дорога назад проходила в угнетающем молчании, в голове стояла звенящая пустота. Отчего-то случившееся выбило из-под меня землю похлеще первого дня осознанного пребывания в этом времени. Мысль скользким ужом крутилась где-то на периферии сознания, и наконец я поняла причину. Этот флакончик вновь сделал меня никем, словно пустым местом в жизни знавших меня людей. Вот так просто – раз, и стерли мою личность из общих воспоминаний.
Быстро достав ненавистную стекляшку, я кинула ее на пол. Послышалось жалобное звяканье.
– В чем дело?
– Она работает! Эта чертова жидкость работает! – голос сорвался на крик, и я резко замолчала.
– Я уже понял, – терпеливо ответили мне. – Думал, ты обрадуешься возможности покидать мои владения, – голос звучал мягко и успокаивающе.
Я притихла. Странно, что меня настолько задели возникшие мысли, но о положительном эффекте в те минуты голова напрочь отказывалась думать. И тот печальный взгляд таких родных глаз… Поняв, что пальцы впились в ткань платья, нещадно сминая ее, вдохнула поглубже, постаралась расслабиться.
Как очутилась в своей комнате, понимала с трудом, но сейчас, сидя на маленьком диванчике, взглядом наткнулась на завернутые в бумагу покупки. Аккуратно распаковав их, вновь залюбовалась платьем: будь у меня рыжие волосы, непременно мечтала бы именно о таком. Та девочка вновь возникла передо мной, и те трогательные слова о подарке, который она ждет. И тут же нахмурилась, поняв, что от приобретенного гостинца точно откажутся, слишком оно отличается от повседневной одежды этих людей. Поспешив убрать его в шифоньер, развернула ткань. Простая, не слишком дорогая, серого цвета с легким зеленоватым оттенком. Улыбнулась. Вот и пригодились курсы кройки и шитья из школы. Фанатом подобного я никогда не была, и сшитые фартук, две юбки и платье так и провисели в шкафу, но знания, как сделать простую выкройку, сохранились до сих пор.
Наметив на глаз основные размеры и скрепив две части ткани несколькими стежками, вырезала заготовку. Спать не хотелось; если честно, во время работы я потеряла счет времени, даже не обращая внимания на навалившуюся до этого усталость. Облизнув в очередной раз уколотый палец, внимательно оглядела практически готовое платье. Что ж не плохо. Не сказала бы, что у меня получилось прямо как с завода, но выглядело вполне сносно, мне определенно нравилось. Вывернув платье, еще раз убедилась, что швы не разойдутся, и, удовлетворенно кивнув, повесила его на спинку стула.
