Текст книги "Вспомнить Все (СИ)"
Автор книги: Maiyonaka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 33 страниц)
Достигнув пика, пламя полностью поглотило меня, сжигая дотла и даря чудесную прохладу тьмы.
– Я буду с тобой долго и вернусь еще не раз, – шептала тьма, убаюкивая.
Жутко хотелось спать. Я зажмурилась от яркого света, бьющего из окна, и, перекатившись на живот, накрыла голову подушкой. Почему же так плохо? Попыталась найти ответ, но он никак не давался, сама причина, сама суть ответа ускользала.
Тело ломило, эпицентр неприятных ощущений находился вверху левой ноги. Попыталась сесть, тут же повалившись от сильной слабости. Ложиться под утро случалось и раньше, вот только самочувствие при пробуждении было немного иным: болели голова, глаза, но нога… Облокотив подушку об изголовье кровати, подтянула себя выше, сев. Задрала сорочку, внимательно изучая эпицентр боли.
Вот точно болит здесь, пальцы нащупали что-то, убрала руку – ровная кожа. Что за ерунда? События вчерашнего вечера вяло потекли в голове. Нет, нет и еще раз нет. Я не ударялась, никто меня не трогал. Бред какой-то.
Глаза сами собой закрылись: организм попытался получить недостающие часы сна хотя бы сидя. Едва я начала дремать, как стук в дверь заставил подскочить, разбудив.
– Агнесса, – голос Глории был бодр и полон энергии, – сейчас подадут обед, просыпайся, служанка будет у тебя через несколько минут.
И почему я не дома? Сейчас бы полежала в постельке до самого вечера и распоряжаться своим временем никому не дала. Потянувшись, села, затем подошла к окну в надежде окончательно проснуться и замерла в недоумении. Слабость пропала, навязчивые ощущения в ноге еще беспокоили, но в целом самочувствие стало лучше. Странно.
Одевшись, бодро сбежала вниз по лестнице, застав Глорию с задумчивым выражением на лице. Она подняла глаза с недовольным прищуром, поняв, что это, я тут же улыбнулась.
– Что-то случилось? – озадаченно поинтересовалась я.
– Ты сегодня бледная. Как себя чувствуешь? – вместо ответа спросила она. – Ты так и не вернулась вчера, я волновалась.
Я опустила взгляд в пол. Ну вот, а так хотелось избежать этих неудобных объяснений. Глория не стала дожидаться ответа:
– Сегодня тебя вновь ожидает верховая езда.
Застонав, я опустилась на стул, с шумом придвинув его ближе к столу. Мы замолчали, ожидая, пока слуги расставляют чашки с закусками и салатники, а после подадут второе и суп. Все эти дни я удивлялась ее аппетиту. Глория ела столько, что я оказалась удивлена наличию у нее хоть какой-то фигуры. Украдкой несколько раз бросила взгляд на хозяйку дома, замечая отголоски эмоций, четко проявившихся недавно.
Уже через два часа мы прошли мимо конюшни, ступив в полумрак знакомого строения. Там, тряся головой, по кругу вышагивала лошадь, откидывая копытами крупицы песка.
В этот раз я чувствовала себя более уверенной и ни проверка со стороны животного, ни звучное ржание не заставили трястись от страха. Мне удалось не только без рук усидеть на лошади уже в начале занятия, но и позже успешно поуправлять им. Странно, страх ушел. Огромное животное подо мной не выглядело столь устрашающе и сегодня оно подчинялось моим командам.
– Если бы своими глазами не видела первое занятие, то не поверила в такой успех, – похвалила Глория. – Думаю, на сегодня достаточно. У меня дела, поэтому оставшуюся часть дня можешь провести как пожелаешь, – на лице Глории мелькнула грусть. Девушка не пожелала делиться своими эмоциями, отвернувшись. – Через два дня мы распрощаемся, – бросила она на ходу, направляясь к ожидающему ее экипажу.
Оставшиеся дни в доме Глории прошли на удивление скучно и быстро. Мне показалось, что хозяйка дома по неведомым мне причинам стала избегать общения. Я терялась в догадках о внезапной смене ее расположения ко мне. Поэтому едва моя комната погружалась в сумрак, приходилось ложиться спать. Утром никто не будил, оттого просыпалась только к обеду с желанием проваляться, укрывшись одеялом, весь день.
На третий день, сдержанно попрощавшись, отправилась в обратный путь.
Придержав шторку, зевнула, подставляя лицо теплому ветерку. Однообразный пейзаж быстро наскучил, а монотонные укачивания отнимали последние силы. От слабости тело казалось чужим. Устав бороться с собой, облокотилась на мягкую ткань обшивки, прикрыв слипающиеся глаза.
А вот и дом. Когда экипаж остановился, не сдержала тяжелый вздох. Слуга тут же открыл передо мной дверь, помогая выйти, и направился относить привезенный багаж. На крыльце заметила Энджила. Приветливая улыбка не сходила с его прекрасного лица. Все те же золотые волосы, пронизанные лучами заходящего света, отчего глаза стали пронзительно голубыми. Такой прекрасный, слишком прекрасный для человека.
– Привет.
– Привет, – эхом повторил он, недовольно нахмурившись, – ты неважно выглядишь.
– Устала немного, не против, если пойду прилягу?
Я прошла мимо, желая только одного: поскорее упасть на кровать и уснуть.
– Я скучал, – подумав, что мне послышалось, поднялась по лестнице, не оглянувшись.
Уснула я при открытом окне: мне не хватало воздуха и непонятная духота душила, вынуждая тревожно ворочаться на кровати. Проснулась с жуткой мигренью. К закату мое самочувствие немного улучшилось: боль в голове утихла, тело перестало ломить. А неожиданно приснившаяся прогулка по саду вчера вечером смутила. Не помню я никакой прогулки. Это натолкнуло меня на дальнейшие размышления: где я провела вчерашний вечер? Глория вернулась поздно, знакомыми я так и не обзавелась. Поежилась от неприятных ощущений, ведь действительно, несколько часов просто выпали из памяти. Помню, как вышла из дома на крыльцо и… следующих часов словно не существовало. Надо же, такое со мной случилось впервые.
Поднявшись, обнаружила на столике тарелку с фруктами – внутренности противно сжались в отвращении, а вот графину с водой несказанно обрадовалась. Но как только я поддалась искушению и выпила стакан воды, захотелось еще и еще, в конце концов я стала себе напоминать непрозрачный булькающий аквариум, мерзкое ощущение.
По-хорошему стоило позвать служанку и переодеться, ведь платье после сна помялось, а от прически остались одни воспоминания. Но вспомнив, что предстоит пережить во время переодевания, застонала, отметая эту мысль. Может, накинуть на плечи платок? В последние дни после захода солнца становилось прохладно. Не успела открыть шкаф, как рука сама потянулась к шейному платку. Вот зачем он мне? Этот кусок цветной ткани совершенно не сочетался с платьем, уродуя. Сделала шаг ближе к зеркалу, посмотрела на себя: уставшая, бледная, с бесцветными губами.
Придав щекам свежесть и мазнув по губам розовой помадой, постаралась как можно быстрее миновать гостиную, опасаясь оживить дремлющие воспоминания, и торопясь вышла через входную дверь в обволакивающее тепло улицы.
В лицо настойчиво подул нежный и почти невесомый ветер. А подняв голову высоко вверх, залюбовалась раскинувшимся бескрайним небом с яркими вспышками звезд, по которому легкой дымкой скользили полупрозрачные облака. Невольно засмотрелась. Сделав еще несколько шагов, обо что-то запнулась, вскрикнула, метнув взгляд себе под ноги на сидящего на верхней ступени Алекса. Упершись локтями о ноги, его фигура выглядела сутулой и уставшей.
– Можешь и дальше меня не замечать, – выдал на мой немой вопрос он.
«Что это с ним?» – не поняла я, опешив от услышанного, растерявшись. Помня наш последний разговор, застыла, не зная, как поступить: скрыться в доме или ненавязчиво постоять на крыльце.
– Ты считаешь, мы прокляты? – то ли спросил, то ли подытожил Алекс. Так и не поняв, адресован ли вопрос мне, нервно переступила с ноги на ногу. Потревоженная доска издала жалобный скрип.
Он вообще конкретно про себя, или и меня зацепило его фантазией?
От повисшей напряженной паузы в горле пересохло. Сейчас я уже жалела, что вовремя не юркнула обратно в дом, разговор, начавшийся с подобного вопроса, априори не мог закончиться ничем хорошим.
– Не думаю.
Из парка ветер донес шелест перебираемых листьев и отрывистый голос кукушки, по поверьям предсказывающей спросившему оставшееся количество лет.
– Правда? – ожил Алекс, обернувшись. Сомнение ярко проскользнуло в интонации.
– У каждого своя жизнь, – пожала я плечами, осмелев. В том, что его что-то гнетет, не осталось сомнений, и хотелось верить, что Алекс не решит за свои неприятности отыграться на мне. Тлеющие угольки глаз не отрываясь прожигали мою фигуру, вынуждая продолжить: – Разве можно сравнивать и утверждать, что жизнь комара лучше, чем лягушки? Только когда ты так сам решишь, это станет правдой. С чего вдруг такой вопрос?
Алекс хмыкнул, поднявшись.
– Эрик, будь он неладен. Умеет он поселить смуту в душе и сознании.
Мотнув головой, пошел в сторону потревоженных ветром деревьев. Я замешкалась, не понимая, это было предложение идти следом? Спустившись и пройдя пару метров по ухоженной тропинке, Алекс застыл в ожидании. Пришлось пойти следом. Уходить вглубь парка не стали, остановившись на небольшой полянке. Отсюда сквозь росшие кусты просматривался дом, в окнах которого через задернутые шторы пробивалось слабое свечение. Алекс молча опустился на заранее разложенный на траве плед. Прямая осанка, спокойное выражение на лице давали надежду, что буря отменяется.
Стараясь до конца подавить притупившуюся тревогу, потеребила край шейного платка и опустилась рядом.
– Во сколько ты можешь появляться на улице? – осмелилась я нарушить задумчивую тишину. Этот вопрос давно волновал меня, однако подходящего момента спросить не выпадало.
– Сразу после захода солнца, – он задумался, подняв взгляд на почти огненную луну, я проследила за ним, изумленно открыв рот. Луна, до этого укрытая облаками, сейчас разливала вокруг себя красноватый цвет. Алекс поменял позу, вытянув ноги. – Знаешь, люди вампиров просто не замечают, мы точно призраки в этом мире.
На его лице плясали розоватые отголоски света, и Алекс казался таким настоящим, живым, только глаза выдавали его, став опасными. В них тоже появились огоньки.
Я обвела взглядом его распущенные волосы, прямой нос, слегка приоткрытые губы, а когда встретилась с цепким взглядом, не смогла скрыть своего смущения.
Наступило молчание. Тишину нарушали только шелест ветра и крик ночных птиц, приносимый издалека. Мысленно повторяла его последние слова. и в голове медленно формировалось понимание легенд. Большинству выгодно в них видеть только легенды и не пытаться перенести реальную жизнь. Момент принятия слишком фантастичен, слишком опасен, слишком…
Неосознанно вновь потянулась рукой к шейному платку, отчего-то неприятно сдавившему шею.
– Сними, – от резкого тона отдернула пальцы озадаченно переведя взгляд на недовольно нахмурившегося Алекса. – Сними его.
Перемена в нем встревожила, пальцы под его жестким взглядом никак не хотели слушаться и, казалось, только сильнее затягивали узел. С трудом справившись, сдернула непонятно зачем завязанный платок. Его взгляд скользнул по открывшейся коже и, кивнув, он удовлетворенно отвернулся, не объясняя причины своих действий.
– Ни разу не интересовался, как тебе живется в этом времени? – наконец заговорил он, я посмотрела на Алекса, возвращаясь к реальности, перебирая руками траву со спящими цветами.
– Непросто, хотя лучше, чем могло быть. По правде говоря, я очень хочу домой, но не вижу выхода, – горько усмехнулась, в груди больно сжалось от одной мысли, что, возможно, больше никогда не увижу дорогих сердцу людей. И. желая сменить тему, спросила. – Кто такие вампиры? Откуда взялись?
– Тебе и так известно больше, чем стоит, – и его рука резко оборвала жизнь цветка, откинув в сторону. – Не стоит совать нос в чужие тайны.
Его ответ задел. Поджав губы, отвернулась, понимая в глубине души, что он прав. Пауза затянулась. Наша встреча все больше напоминала бесконечную череду молчания, прерываемую лишь изредка.
– У Эрика очередное безумство, и страшное проклятье он видит в каждом, – наконец излил тревожащие мысли Алекс и, поймав мой недоуменный взгляд, добавил, – Эрик – мой старый друг.
Я дернула бровями, удивляясь неожиданной смене темы разговора. Алекс повернул ко мне голову, и глаза с отблесками пламени смотрели прямо на меня. Я поежилась, только сейчас осознав в полной мере, что мы одни сидим среди огромного полутемного парка: я и вампир. Прошлые беседы всегда проходили в доме, и сейчас окружающая нас природа вместо привычных стен выглядела странно. Бр-р, аж мороз по коже.
– Почему? – заполнила я тишину.
– У Эрика всегда были пессимистичные взгляды на жизнь, а сейчас этот гад притащился и подпортил настроение и мне, – Алекс наклонил голову набок, тень полностью скрыла его лицо. Мой собеседник ухмылялся.
Я кивнула, тоже чуть улыбнувшись.
– А этот Эрик живет где-то недалеко?
– Нет. Эрик нечасто бывает в этих краях. Он, словно сытый хищник, рыщет по свету, забавляясь людскими жизнями. Его внешность неуловима, а взгляд завораживает и пугает одновременно.
По телу пробежали мурашки. Какой-то маньяк этот друг, услышанное оставило неприятный осадок.
– Ну и друзья у тебя, – не удержалась я, усаживаясь поудобнее и невольно протягивая руку к распустившемуся ночному бутону. Слова прозвучали едва слышно.
Алекс слегка коснулся моей руки, выводя из западни мыслей.
– Ты права, друзей нужно выбирать лучше.
Я открыла рот, снова закрыла, наконец, смогла выговорить:
– Это было произнесено мною вслух?
– Ничего, я не обиделся. Сам знаю о своих недостатках, но с ним меня познакомил Николаус, мой учитель. У Эрика слишком непостоянный характер, поэтому дружба на расстоянии – это про него.
Где-то в темноте захлопала крыльями птица, подняв шум, на ее крик откликнулось еще несколько голосов. Похоже, нечто незаметное человеческому взору спугнуло их с насиженного места.
– Сова настигла добычу, – я прищурилась, устремив взгляд в направлении, куда повернулся Алекс. Наивно было полагать, что смогу хоть что-то увидеть.
Особенно сильный порыв ветра отбросил мои волосы назад, заставив прикрыть глаза рукой. Луна полностью скрылась за облаками. На мгновение почудилось, что я вновь нахожусь в лесу, пробираясь от тети к их дому. Передернула плечами, вспоминая свою панику и подгоняющий страх, заставляющий двигаться вперед.
– Пойдем в дом, продолжим в другой раз, – от него не укрылась моя дрожь. Алекс помог подняться, вновь поймала его изучающий, словно ищущий что-то взгляд.
Оказавшись внутри дома, я ненадолго остановилась в дверях столовой, заглянув внутрь. За время, что нас не было, большинство свеч догорели, оставшиеся слабо поблескивали, точно прощаясь с жизнью. Благодаря этому мрачные тени заполнили помещение, перекрасив его в оттенки серого.
Алекс молчал, и я не хотела прерывать тишину.
Прошло три дня. Я устало потерла ногу с внутренней стороны бедра. Сегодня боль ощущалась особенно остро. Не выдержав, подошла к трюмо и, взяв маленькое зеркальце, неприлично высоко задрала подол. Опять ничего, что могло вызвать такую боль. Непонимающе уставилась на небольшие круглые синяки на другой ноге. Если б не моя уверенность, что в этих местах меня никто не касался, то подумала бы… Попробовала расположить пальцы на отметинах. У меня не получилось: расстояние между ними оказалось больше. Мерзкие синевато-красные отпечатки точно оставила не моя женская ручка.
Спускаться вниз не хотелось. От слабости и резко наступившего голода начало подташнивать. Вздохнув, все же подошла к шкафу чтобы одеться. Открыла дверцы, пробегая взглядом гардероб. Меня повело, комната крутанулась и я, сделав несколько неуклюжих шагов врезалась в кресло, завалившись в него.
Задышала чаще, пытаясь унять подступившую к горлу тошноту, и расплывающимся от влаги взглядом зацепила висевшую в шкафу сорочку. Она странным образом оказалась испачкана снизу. Полумрак шкафа и пасмурная погода хорошо скрадывали грязноватые разводы на задвинутой в самый угол ткани. От волнения я прикрыла глаза. А ведь вчера с утра под платье я надевала именно эту сорочку с одним потерянным маленьким бантиком слева.
Отойдя подальше от шкафа, словно это он во всем виноват, села на пол, пытаясь вспомнить весь вчерашний день. Но память обрывалась на моменте моего выхода из комнаты посреди ночи.
Подобные провалы в памяти случались не в первый раз. Я запаниковала. Слишком резко вскочив на ноги, почувствовала, как тяжелеет тело, наливаясь свинцом, в следующую минуту сознание погрузилось в темноту. Очнулась я, лежа на кровати. Тело трясло точно в эпилептическом припадке, желудок скрутило спазмом, и если б я успела поесть, то все содержимое уже валялось бы на полу.
«Надо звать на помощь!» – крутилось в голове. Вот только чем больше я сопротивлялась, моля о помощи, тем мне становилось хуже. Я беспомощно металась по кровати, хватаясь за угасающий, точно закат разум.
Потеряв ориентацию в пространстве и времени, отпустила сознание, и тело начало успокаиваться, расслабляясь.
Ближе к вечеру в гости заглянула Глория.
– Здравствуй, – даже не взглянув, поздоровалась со мной и заняла один из стульев в столовой. – Неважно выглядишь.
Неужели все еще дуется со дня моего отъезда? Да что вообще тогда случилось?
– Здравствуй, дорогая, – входя, кивнул ей Алекс.
Девушка поджала губки и, грустно вздохнув, спросила:
– Мы не виделись почти неделю. Ты не скучал?
– Извини, много дел. Думаю, в ближайшее время придется видеться еще реже.
Метнув взгляд в мою сторону, девушка тут же отвернулась.
В тишине прошло не меньше пяти минут. Алекс задумчиво стоял возле окна, Глория, источая недовольство, смотрела ему в спину, а я в который раз подумывала встать и покинуть это начинающее напрягать общество.
– Агнесса, может, съездим на бал? Нам обеим будет полезно. Ты слишком давно сидишь дома, да и я не помню, куда выбиралась в последний раз. У графини Экшелен скоро состоится прием, – любезно предложила Глория, мило улыбнувшись.
От неожиданной смены настроения собеседницы широко открыла глаза в полном непонимании происходящего. А в памяти тем временем сами собой всплывали картины огромного зала, приглашенных в ярких платьях и строгих костюмах, легко кружащихся пар, заставляя сердце биться чаще. Я открыла рот, не решаясь сказать «да», понимая, что частые головокружения и недавнее падение в комнате – плохой знак.
– Я согласен, тебе не помешает развеяться, – влез так не вовремя появившийся Энджил. Ну вот, все против меня.
– Прием состоится через пять дней, если необходимо сделать покупки, время есть.
И я сдалась, посчитав, что успею поправиться. И тут же усмехнулась. Ох, не завидую я будущим кавалерам и их отдавленным ногам.
Зашел слуга с подносом в руке, аккуратно поставил на столик четыре чашки, чайник и вазочку с печеньем. Спросив, не надо ли чего еще, и, поклонившись напоследок, удалился.
Никто не торопился занимать места за столом. Чашки одиноко стояли на столике, из чайника клубился пар. Стараясь занять себя, подошла и, налила полкружки, сделав два глотка.
– А кто еще будет на приеме? – робко спросила я, боясь столкнуться с обретенными здесь мамой и сестрами.
– Не переживай, твои родные не приглашены, – и последующая кривая усмешка и ответ Алекса на мой непроизнесенный вопрос. – На твоем лице отразился испуг, как при недавнем столкновении с ними.
Я задумалась, стараясь ухватить давно крутившуюся мысль за хвост и потрясенно выдохнула, вспомнив статную фигуру графини:
– Графиня вампир?
Глория вздохнула, чуть подвинув свою чашку:
– Нет, конечно.
– Тогда, может, ведьма?
Глория рассмеялась, наполнив комнату резкими звуками:
– Опять не угадала.
Я напряглась, теряясь в догадках. Алекс, сжалился, поясни:
– Графиня благородна. У нее был выбор, но она не воспользовалась им, решив остаться человеком. Быть хрупкой и уязвимой, но все же человеком. Я уважаю ее выбор, – он обвел комнату задумчивым взглядом. – Сама Экшелен не так проста, как кажется на первый взгляд. Это сейчас все знают ее как влиятельную особу. Однако ее отец мечтал о мальчике, а родилась она. Вот родитель и воспитал свою дочь как мальчишку, в том числе обучив фехтованию.
Услышанное удивило, создав в воображении образ сильной, возможно, высокомерной женщины, лишенной страха, напролом идущей к цели. Неоднозначно цокнув языком, я произнесла:
– Мда… неожиданно.
Глория первый раз за весь вечер улыбнулась:
– Разумеется, такое воспитание не афишировалось.
Собеседница встала и прошлась по комнате, словно размышляя. Черты ее лица сделались угловатыми, хищными.
– Анатоль говорил, что граф Экшелен превратил его?
Мои брови поползли вверх. От такой новости забыла про чашку чая в руке, наклонила ее, вылив половину содержимого на стол. Тут же вскочила на ноги, опасаясь, что уже подбирающаяся к краю стола жидкость испачкает платье.
Алекс недовольно зыркнул на говорившую.
– Граф давно мертв, а тебе лучше уйти.
Услышанные слова не обрадовали Глорию, и, не спеша пройдя по комнате, она остановилась напротив Алекса и, обворожительно улыбнувшись, процедила:
– Со мной ты был более осторожен, или тебе наплевать, что будет с ней?
– Ты ошибаешься, – бесстрастно отчеканили ответ.
– Ну-ну. Твое отношение ко мне изменилось, а эти отговорки о срочных делах смешны. Думал, я не замечу? – короткий кивок головы в мою сторону.
Я, навострив уши, ловила каждое слово, однако Глория, резко замолчав, продолжила шевелить губами беззвучно заканчивая свою речь. Недоуменно взглянула на Энджила, но он лишь пожал плечами.
– Хорошо, я уйду, – громко выдала Глория. Повернувшись, одарила меня взглядом полным жалости и презрения, – отдыхай побольше и пореже приглашай гостей в свою комнату.
От услышанного у меня отпала челюсть, а от жара, заструившегося по телу, стало сложно дышать. Захотелось провалиться под землю, чтобы не встретиться взглядом с оставшимися мужчинами.
Неужели и она думает подобное обо мне? Да за какие поступки я заслужила такое отношение?
– Не обращай внимания. Она сегодня не в духе, – тихо рассмеялся хозяин дома.
Кивнула, боясь поднять глаза, что они оба смотрят, чувствовала кожей.
– Можно я пойду? – голос сделался слабым и хриплым.
Прошел еще один день, а мне так и не удалось рассказать о творившейся со мной чертовщине. Что-то не давало этого сделать, и я не могла понять что. Любые попытки и просьбы о помощи заканчивались одинаково – мне становилось хуже; чем сильнее проявлялось желание, тем сильнее прилетала отдача. Я отстранилась от мира, возведя стену, отделившую всех от меня. А на все мое маленькое существо невыносимой тяжестью наваливалось чужое «я».
Я угасала на глазах, хоть и пыталась все скрыть, зачем-то создавая фальшивые улыбки, которые день ото дня получались все менее правдивыми, наносила грим на мертвенно-белое лицо, замазывая синяки под глазами, подкрашивала губы.
Хотелось кричать, что со мной творится нечто непонятное. Но я молчала. Отчего-то слова застревали в горле и даже мысль об этом причиняет боль.
Сейчас я сжала в руке тюбик с помадой и не смогла сдержать слез. Из зеркала на меня смотрела измученная и больная девушка, и сердце разрывалось от жалости к себе.
Дверь с шумом открылась – я как раз заторможенно взирала на свое отражение и словно под гипнозом наносила помаду на верхнюю губу. От неожиданности резко развернулась, едва устояв на ногах и прочертив алую линию на щеке.
Сократив разделяющее нас расстояние, Алекс остановился в одном шаге. Его лицо было сосредоточенно, взгляд скользил по не прикрытой платьем коже, ловил каждое движение, каждый жест, любое изменение на моем потрясенном лице. Непонятно отчего, но меня обуял страх, словно вихрь, внедрившийся в мое тело и прочно зацепившийся там. Мой взгляд заметался, как будто я совершила преступление и искала малейшую возможность избежать наказания.
– Что с тобой происходит? – эти слова точно пытка резанули по венам, причиняя нестерпимую боль, а мое желание поделиться поспособствовало ее усилению.
Алекс подошел и очертил мое лицо от виска к подбородку, пропустил между пальцами безжизненные и тусклые пряди волос, водопадом мертвой воды падающие ниже плеч.
Застонав, я осела на пол, храня молчание, помада, выскользнув из рук укатилась под трюмо. Он тут же склонился, ловя мой взгляд, и выругался, вспомнив, что мои мысли недоступны для него.
Еще пара ругательств (судя по интонации) на незнакомом мне языке сорвались с его губ, прежде чем он извлек маленький предмет и, прикрыв глаза, сжал в руке.
– Ты нужна мне, Анита.
Открыв рот от удивления, я наблюдала, как голубоватое свечение высвобождается из его сжатой ладони, принимая форму прозрачного силуэта женщины.
Меня повело назад, голова закружилась, потеряв связь с реальностью, я утратила возможность мыслить и понимать.
Я пришла в сознание, лежа на чем-то мягком. Первой мыслью было, что я у себя дома и, судя по ломке в организме, умудрилась простыть. Требовалось заставить себя встать, взять телефон и позвонить Адель, сообщить, что прогулка сегодня отменяется. Попыталась вслепую нащупать аппарат, и рука вместо тумбочки соскользнула в пустоту.
– Тише, девочка, тише, – зашептал над ухом незнакомый женский голос.
Растеряв последние крупицы сна, дернулась намереваясь сесть, однако руки женщины, оказавшиеся неожиданно сильными, вернули меня в лежачее положение.
Я обратила на нее дикий взор. Одежда чуть богаче простолюдинки, волосы аккуратно убраны в легкую прическу. В глазах – мудрость. Она нахмурила лоб и сдвинула брови, но тут же спохватившись улыбнулась мне. Ее глаза засветились теплом, и лучики-морщинки побежали по увядающей коже.
– Где я? Кто вы? – я вновь дернулась, но, заметив за ее спиной Алекса, облегченно застонала, перестав сопротивляться.
– Можешь звать меня Анита, – кратко пояснила незнакомка, замолчав.
Заметив, что меня больше не держат глубоко вздохнула, заставляя тело расслабиться. Руки женщины, скользнув вдоль моего тела, замерли в нескольких сантиметрах от головы. Затем Анита, закрыв глаза, начала медленно вести их вниз. Чуть дольше задержавшись в районе груди, затем живота, слегка дотрагиваясь, будто сканируя. Там, где проходили ее руки, под одежду проникало тепло.
Мое же тело отяжелело и, налившись свинцом, отказывалось подчиняться. От мысли, что рядом ведьма слепой страх сковал сознание, и чувство, что в этой ситуации я бессильна, било по вискам. Закончив свои манипуляции, она энергично встряхнула руками.
– Как ты себя чувствуешь? – вкрадчиво и нежно поинтересовалась Анита.
– Хочу домой, – захныкала я, облизав пересохшие губы. Размазывающая по кровати слабость вопила, что мне плохо.
Поднесенная веточка неизвестной травы с мелкими сиреневыми цветочками обожгла легкие едким запахом. Поморщившись, постаралась отвернуться, но эта ведьма еще пару минут заставляла вдыхать этот ненавистный аромат. Источаемый растением едкий запах отдаленно напоминал мускус и вызывал в голове четкие негативные ассоциации.
– Выйди! Я позову.
Дверь за Алексом тут же закрылась, оставляя нас наедине. Не тратя времени, руки Аниты проворно расшнуровали корсет, стянув с меня лишнюю одежду. Оказавшись под пристальным взглядом незнакомого человека, съежилась и желая укрыться потянула на себя покрывало. Не обратив на мои действия никакого внимания, Анита удовлетворенно кивнула.
– Выпей все, – к мои губам прижали овальный сосед с узким горлышком, напомнивший походную фляжку. Едва языка коснулась горько-кислая жидкость, закашлялась, выплевывая ее на себя и постель. – Волью силой, – пригрозила Анита, прижимая горлышко плотнее ко рту.
Стараясь не дышать, осушила его до конца и, вновь закашлявшись, повалилась на подушку. Жар сменил холод. Тело моментально покрылось гусиной кожей, и первая волна дрожи прокатилась сверху вниз.
Пока меня трясло гостья нашла в шкафу ночную сорочку, помогла переодеться, укрыв одеялом.
– Предупреждала ведь. Сейчас я ему выскажу все, что думаю, – донеслось тихое шипение Аниты.
Закрывшаяся дверь унесла с собой все слова и тревоги, и я последовала за горьким привкусом трав в сновидения.
Я лежала на кровати, уткнувшись в подушку. В голове еще звучали чужие слова: «ничего не было. Ты не видела Адиса всю прошедшую неделю». Абсурд какой-то, встречу с этим неприятным типом я бы точно запомнила. Я удивленно заморгала, приходя в сознание.
За окном начинало светать. Но отчего я чувствую себя настолько разбитой? Мышцы ныли, и даже легкое прикосновение покрывала к коже доставляло дискомфорт. Голова включалась медленно, и первое, что я вспомнила, – мне вчера стало плохо и я потеряла сознание. Странно, но никаких подробностей, память словно затерта ластиком.
Мои самокопания прервал робкий стук в дверь. Лениво перевернувшись набок, подала голос, разрешая посетителю войти. В образовавшуюся щель втиснулась смущенная Лола. Ее рыжие волосы, заплетенные в косу, блестели, и невзрачная одежда прислуги выглядела неуместной. Я представила ее в красивом платье. Да, этот образ подошел бы лучше.
– Извините что так рано, – переминаясь с ноги на ногу возле двери, начала она, крепко держа перед собой поднос с чайником и кружкой.
– Не переживай, я уже проснулась, – и, отчетливо осознав, что хочу пить, покосилась на графин.
Это не укрылось от ребенка. Девочка подошла, опустив свою ношу на круглый столик, и проворно наполнила стакан водой, протянув мне. Не без усилий сев, залпом проглотила безвкусную жидкость.
– Что вчера со мной случилось?
– Господин сказал, стало плохо, – Лола раздвинула шторы, и невидимые солнечные лучи наполнили комнату теплом. Стало жарко. – Вам что ни будь нужно?
Откинув одеяло, попросила подать из комода легкое покрывало.
– Мы же договаривались на ты, – вздохнула я, заглянув в извиняющееся лицо ребенка и едва сдержала гримасу, прочувствовав, насколько дико слышать обращение «господин», особенно из детских уст.
– Чуть не забыла, – Лола подскочила, засуетившись, наполнив травяным настоем кружку. Когда я сделала первый глоток, горький привкус всколыхнул память, и я едва не подавилась, вспомнив прозрачный силуэт девушки, зависший в воздухе. Должно быть, вчера мне было хуже, чем предполагала. Горький вкус наполнил рот, в горле запершило сильнее, и я закашлялась, выплюнув остатки жидкости, желтовато-коричневыми пятнами забрызгавшей светлую ткань покрывала.
Весь мой день прошел в кровати. Насколько я поняла, Лоле приказали мне во всем помогать, слушаться и скрашивать мое одиночество, освободив от прочих обязанностей. За это я благодарна. Лежать одной в четырех стенах без телевизора и гаджетов оказалось сущим мучением. Правда несколько раз тайно я вставала, когда Лола покидала комнату. Мне хотелось размяться, но даже эти незначительные усилия вымотали, а после начало клонить в сон.
