Текст книги "Вспомнить Все (СИ)"

Автор книги: Maiyonaka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 33 страниц)

– Увидишь. Ты любишь природу?

– Она кругом, – я в растерянности от вопроса огляделась.

– Поля, леса, луга…

– Романтика, – подытожила я, натягивая поводья, получая несколько ощутимых пинков седлом в пятую точку, пока лошадь переходила на шаг.

Он улыбнулся, наблюдая за мной:

– Если хочешь, – Алекс подмигнул мне, заигрывая, я тут же отвернулась. – Просто иногда появляется желание подурачиться, выпустить на свободу эмоции. Скучаю по былым временам, тогда мы с Николасом и Еланой такое вытворяли… – сбросив темп, лошади пошли рысью, и голос стало слышно отчетливей, а говорить – проще.

– Ты предлагаешь побегать?… – у меня перед глазами появилась именно эта картина детского веселья, и я совершенно не ожидала, что Алекс с ней согласится.

– Угадала, – он был доволен, – можно поваляться в траве или на сене.

Я рассмеялась, приняв последние слова за шутку.

Небольшая извилистая дорога свернула в сторону от проезжей и запетляла между редкими деревцами, затерявшись в поле с ершиком скошенной травы. Дурачиться так дурачиться.

Я хлопнула Алекса по плечу:

– Догоняй! – и не оборачиваясь поскакала вперед.

И вновь незабываемые ощущения, яркой звездой зажегшиеся в день моего первого галопа. Лошадь словно взлетала, и я вместе с ней. Страх свалиться держал меня в седле, не давая ни малейшего шанса слететь кубарем. Лошадь касается земли, мощный толчок ногами, и вновь полет. Встречный ветер норовил скинуть с седла. Я пригнулась, почти ложась на спину животного, опираясь только на одни ноги, практически стоя на них.

С неба светила полная луна – ярко-желтая, похожая на блин. Она отбрасывала холодный свет, и трава окрашивалась синевой.

Вскоре мы спешились, отпустив лошадей и стали кружить меж разбросанных по полю снопов сена, играя в догонялки, точно маленькие дети. Алекс в очередной раз «заляпал» меня, и мы вновь начали петлять.

– Все, я устала! – выдохнула я, согнувшись пополам, тяжело дыша.

Он лениво подошел ближе и облокотился спиной о колючий сноп сена.

– Неужели тебе совсем не нравится Лилит? – произнесенные слова удивили даже меня, не думала, что вообще осмелюсь их озвучить.

Он прищурился и развернулся на девяносто градусов, оказавшись ко мне лицом:

– С ней неинтересно. Лилит, как и я, привыкла к победам, а труднодостижимая цель вдвойне желанна. Почему ты вдруг вспомнила о ней?

– Давно не видела, наверно, – пожала я плечами, пряча бегающий взгляд. – Лучше быть первой не достигнутой целью, чем шестьдесят третьим любовником?

– Разумеется. Ты когда-нибудь валялась на сене? – сменил он неинтересную тему.

– Разумеется.

– А наверху снопа? Незабываемое чувство.

– Почему бы и нет, домой возвращаться рано.

С готовностью вложила свою руку в его. Я почти взлетела по скользкому боку снопа.

Этот вечер оказался настолько странным, что мне оставалось только удивляться происходящему. Алекс был дружелюбен и внимателен, словно это была не просто прогулка, а свидание.

Он позволил мне увидеть себя с другой стороны, без маски надменности и безразличия, которая защищала его. Такой Алекс мне нравился больше.

– Давно хотела спросить, почему вы живете вместе с Энджилом?

– Это длинная история, – уклончиво ответил он.

– Очередной секрет? Может, краткий вариант? – с надеждой заглянула ему в лицо. Слишком много вопросов было в голове, и хотелось, чтобы хоть несколько обрели ясность.

Порыв ветра набросил волосы на лицо, закрыв обзор, вокруг едва уловимо шуршала ночь. Казалось, она хочет сама раскрыть этот секрет. Мы смотрели друг другу в глаза, и в этот раз я дала себе слово не разорвать зрительный контакт первой. Я выиграла, и довольство собой затопило всю меня.

– Я рос в благополучной семье и думал, что счастлив, – начал он. – Мама и отец меня любили, но лишь повзрослев, я узнал правду. Родители лишь, притворялись семьей.

Я тогда случайно узнал, что отец изменяет матери и не просто изменяет, а водит девушек в наш дом, совершенно не скрывая своих поступков. Я стал его презирать, избегать встреч с ним, игнорировал. Разразился скандал. Отец орал, что мама не уследила за мной, он был в бешенстве. Тогда он поднял на нее руку, но, думаю, это был далеко не первый раз. Я убежал, раздавленный и потерянный, смог вернуться лишь под утро и тут же узнал, что маме нездоровится. Приехавший врач уже не смог ничем помочь. Она умерла от внутреннего кровоизлияния той холодной весной.

Почти сразу отец привел жить в дом свою любовницу, поначалу не в качестве супруги, конечно. Я не мог этого вытерпеть и покинул дом. Позже у них родился сын.

Пропуская следующие годы жизни, скажу сразу, что, став вампиром, я нашел Энджила и еще несколько лет наблюдал за ним.

Увидев мое ошеломленное лицо, Алекс кивнул:

– Ты правильно мыслишь. Мой отец и отец Энджила – один и тот же человек. Я следил за ним, но, когда он стал калекой, мне стало жаль его. Ведь по сути он не виноват. Мы оба оказались пленниками обстоятельств. Его любили оба родителя, но это не помешало девушке, ставшей причиной распада нашей семьи, встретить новую любовь и оставить сына.

Его глаза были закрыты. Лицо спокойное, руки он сложил в замок на животе. Открыв глаза, Алекс внимательно начал всматриваться в ясное небо.

– Вон там, – он поднял руку, указывая чуть в сторону, – созвездие Цефея. – . Я проследила за его движением, рукой Алекс рисовал фигуру, комментируя. – Звезды образуют неправильный четырехугольник, над верхней частью которого находится треугольник. А на его голове блестит красным светом звезда Цефея.

Устроившись поудобнее рядом, вглядывалась в небесную высь. Само созвездие я обнаружила, но вот красную звезду, к сожалению, разглядеть не смогла.

– Созвездие Цефея окружено созвездиями Кассиопеи, Ящерицы, Лебедя, Дракона и Малой Медведицы. С этим созвездием связана история о любви.

Я что-то слышала по этому поводу, непроизвольно нахмурилась, но припомнить подробности не удалось.

– Напомнишь?

Алекс глянул на меня сонным взглядом, улыбка довольная. Этого вопроса он и ждал.

– Была такая страна – Эфиопия, ею управлял царь Цефей с супругой Кассиопеей. У них была дочь-красавица Андромеда. Царица часто хвасталась ею, чем задела морских нимф и они пожаловались властителю морей Посейдону. Он наслал на Эфиопию чудовище, которое каждый день появлялось из моря. Страх и ужас охватили жителей Эфиопии. В отчаянии царь Цефей спросил у оракула, как можно спасти страну. И оракул ответил, что необходимо отдать чудовищу дочь Андромеду. Такова воля богов.

Долго думали царь с царицей, но все-таки отвели свою дочь к скале.

Море разбушевалось, и из него появилось чудовище. Увидев Андромеду, оно исторгло языки пламени. Андромеда закричала от ужаса.

Но с неба в крылатых сандалиях на помощь ей примчался Персей. Он подлетел к чудовищу и пронзил мечом. Но чудовище не погибло. Тогда он достал из мешка голову Медузы Горгоны, и монстр обратился в камень. Восхищенные подвигом, родители отдали Андромеду ему в жены.

– Я что-то такое припоминаю.

– Это известный миф. Красивая история спасения прекрасной девушки и счастливая дальнейшая жизнь. На земле столько созвездий, которые связаны с мифами. Может, в другой раз, если тебе будет интересно, я расскажу другой.

Мы будто оторвались от реальности и лежали на мягком облаке, глядя в черное, мерцающее звездами небо. Я представила, что там, наверху, о чем-то перемигиваются светлячки.

Алекс привстал, наклонившись ко мне, и осторожно запустил пальцы в мои волосы. Я замерла, он оказался неожиданно близко.

– Чего ты так волнуешься? – его лицо очутилось прямо напротив моего. – У тебя сено в волосах, я убрал.

Даже после этих слов мое возникшее вдруг напряжение никуда не ушло, я неотрывно следила за его действиями. Из моих волос он и вправду извлек небольшую сухую веточку.

«И чего я так переживаю?»

– Хорошая сегодня погода, – как ни в чем не бывало продолжил Алекс. – Это лето на удивление теплое.

Вдруг он уткнулся в мои волосы, приобняв за плечи. Я ахнула и постаралась вырваться из его объятий, но Алекс крепко держал меня. Его дыхание согревало шею; легкое прикосновение губ у самого уха, и он отстранился.

Я совершенно не знала, что делать, щеки и уши пылали. Невольно скосила взгляд на его губы, поймав себя на странном желании, и тут же дернула головой, настойчиво напомнив, что внешность обманчива и по возрасту он годится мне в отцы. Вот только желание и не думало пропадать и, противореча самой себе, отвернулась, неуклюже сев. Каждый вдох и выдох давался с усилием, словно корсет неожиданно стал тесным. От волнения воздуха перестало хватать, и я никак не могла надышаться. Поборов свое смущение и стараясь не смотреть в его сторону, стала слезать со снопа.

Приземление вышло не слишком удачным, скатилась я на пятую точку, не найдя, за что зацепиться, и вырвав несколько клочков сена из общей кучи. Алекс оказался рядом легко и быстро, словно кошка, инстинктивно приземляющаяся на лапы.

Он подал руку, чтобы помочь встать, но я лишь хмыкнула.

– Зачем? Зачем все это? – страх возник внезапно, нельзя переходить черту, не знаю, кто я для них обоих, но вряд ли смогу стать их девушкой. А если опыт окажется неудачным и они наиграются в кошки-мышки, то что тогда станет со мной?

– Извини, я не сдержался, привычка. Такого больше не повторится, я надеюсь, – Алекс задумался, словно вспоминая давно забытое прошлое, взгляд стал грустным. – Давно мне не было так легко и весело. Весь в предвкушении новой встречи. Не откажешь?

Я вздохнула. Живу в его доме, на его деньги, никого особо не знаю в этом времени. Есть ли у меня выбор?

– Если прекратишь играть со мной.

– Этого не могу обещать, – я вскинула голову, в удивлении глядя на него, Алекс смотрел прямо на меня, свой взгляд отвела первой. – Не пойми меня неправильно: это не любовь или какие-то сильные чувства, а простое желание попробовать то, что хочется, но твоим быть не может. Ты стала частью нашего дома, но все-таки остаешься такой чужой, – последнюю фразу он добавил, уже залезая в седло.

Дорога домой оказалась приятной и легкой, даже нет, не так, словно едешь действительно домой, будто все происходит так, как и должно быть. Несколько раз мысли возвращались к сказанному Алексом, но не смогла полностью разобраться в услышанном.

Лошади брели неспешным шагом по неровной почве, заросшей травой. Непрекращающийся стрекот цикад и мелодичное пение схоронившихся в отдаленных деревьях птиц радовали слух. Алекс неожиданно остановился, и услышанные слова вызвали у меня искреннее недоумение.

– Тот камень слишком тяжелый для человека, поэтому под ним можно спокойно отдохнуть днем и быть уверенным, что его никто не сдвинет.

Сощурившись, я старалась рассмотреть этот гигантский камень, но, скользя по колышущейся траве, взгляд спотыкался только об овальную проплешину. Алекс никуда не спешил и внимательно наблюдал за моими действиями. Он ждал. Чтобы хоть что-то разглядеть, мне пришлось спуститься на землю и обследовать близлежащую местность. Неуверенные и скованные движения выдавали человеческую слепоту и неприспособленность к ночной жизни.

Чуть не споткнувшись об то место, что приняла за оголенную землю, выругалась потирая ушибленную об край камня ногу. На земле лежала плита, практически ровная, метра два в длину. Странным образом при своих габаритах она не бросалась в глаза и со стороны очень правильно вписывалась в окружающий пейзаж.

– Чертов булыжник! – зашипела я. – Зачем ты показал мне его?

Выражение его лица поглотила тьма, поэтому не удалось понять, что на нем отразилось. Он склонил голову, ожидая, а до меня медленно начинал доходить смысл услышанного.

– Ты там… – язык не поворачивался закончить предложение, вместо этого я соскочила с камня, не желая верить, глупо надеясь, что это моя выдумка.

– Мне не составит труда поднять его, под ним скрыто одно из множества дневных укрытий, – пояснил он.

– Там спать? В земле? – не поверила я, зябко передернув плечами и делая еще один шаг прочь. Воображение услужливо нарисовало во всех красках изложенный вариант: черную влажную землю, закрывающий сверху, точно покрывало, холодный камень и всевозможных ползучих гадов в почве.

– Фу, – наконец выдала я, – это противно.

– Почему? Темно, прохладно, мягко, если хочешь. И я не совсем человек. Забыла?

– Нет. Помню. С тобой забудешь, – пробурчала я дрогнувшим голосом. – Зачем тебе эти кошмарные логова, ведь ты спишь в доме?

Он как-то странно на меня посмотрел, словно я произнесла полнейший бред.

– Я в таких укрытиях время от времени прячусь. Иногда приходится, иногда просто хочется побыть наедине с собой и подумать. И так, на всякий случай. Мало ли что. Жизнь учит, что необходимо предвидеть не один вариант развития событий.

Я поежилась от противного ощущения, словно сотни маленьких лапок насекомых забегали вдоль позвоночника.

– Это твое секретное логово? А вдруг я случайно выдам? – и я тут же замолчала, поняв, что ляпнула лишнее, инстинктивно отступив на шаг от него.

Он оскалился и неожиданно для меня рассмеялся веселым громким смехом. Я уставилась на него, сбитая с толку: то ли бежать и звать на помощь, то ли принять это за плохую шутку.

– Не скажешь, – я моргнула, совершенно позабыв, о чем мы только что говорили. – Это будет наша маленькая… тайна, – он подмигнул, но лицо приобрело уже обычное выражение. И продолжил как ни в чем не бывало. – Это всего лишь одно из… их у меня много, и то, что ты узнала об этом, не имеет значения.

– Тайна так тайна.

– Твое поведение, общение…Ты другая, и это мне нравится, – лошадь оживилась, затанцевав под седоком. – у нас девушек обучают иначе. Будущие хранительницы очага должны растить детей и заниматься домашними делами, вязать, играть на фортепиано.

Я фыркнула, когда он это произносил. Алекс сильнее потянул за уздцы упирающуюся лошадь и пошел дальше по утоптанной дороге. Я заторопилась забраться в седло. Лошадь двинулась следом, поднимая вверх серую пыль.

– Как ты там говорила: в будущем будет равноправие между мужчинами и женщинами? Не вздумай такое высказать кому-нибудь, подобные размышления не приветствуются.

– Не разрешается высказывать идеи и спорить с господином? – поддела я с сарказмом.

Он кивнул, криво улыбнувшись, добавил:

– Хотя лично мне это доставляет большое удовольствие. Ты вся дрожишь. Тебе холодно?

Алекс стянул с себя плащ черного цвета и накинул на мои плечи, так что я почти слилась с ночью. У крыльца мы спешились. Взяв мою лошадь за повод, он направился в конюшню.

[1] Строки из «Король Лир»

В дом я зашла в приподнятом настроении и тут же смутилась под взглядом ясных глаз. Энджил по-видимому давно с нетерпением ждал моего возвращения, его взгляд с досадой скользнул по скрывающему меня плащу, принадлежавшему Алексу. Моя мечтательная улыбка погасла, уступая место опасению и нерешительности: поспешно развязав плащ, повесила его на вешалку. Непонятное чувство вины подкатило к горлу, пришлось прокашляться, чтобы начать говорить.

– Давно ждешь? – отчего так сложно поднять глаза и прямо посмотреть на него? В воспоминаниях возникло лицо Алекса, настолько близко, что я нервно потянула за лямку, связывающую волосы. Они рассыпались по плечам, скрывая лицо, наполненное нервирующими меня чувствами.

– Хотел тебе кое-что показать, – голос прозвучал неуверенно. – Пойдешь со мной? – в общее звучание вплелись просящие нотки.

Я была сбита с толку. Что он напридумывал, пока ждал? Или это случилось, когда я появилась с этой дурацкой улыбкой на губах, завернутая в чужой плащ? И его потухший взгляд наводил на не самые веселые мысли. Я кивнула.

Пройдя через его комнату, направились прямо в мастерскую. Энджил вел себя подозрительно тихо, начиная раздражать своими беспочвенными подозрениями. Но когда в свете расставленных на столе свеч я увидела его творение, обида прошла сами собой.

– Это ты сделал? – восхищенно прошептала я, подходя ближе к окну.

Рука сама собой поднялась и потянулась к витражному окну, пальцы замерли совсем рядом, я медлила, опасаясь разрушить это чудо одним прикосновением. Цветы всевозможных оттенков красного тянулись вверх, переплетаясь с длинной травой и незаметно переходя в голубое небо.

На столе лежали несколько коробочек с перемешанными в них стеклышками разного размера и цвета, небольшие баночки с жидкостью и деревянные лопаточки. Сделала шаг вперед, приоткрыв от восхищения рот. Пальцы все же скользнули по прохладному стеклу, по шероховатым стыкам, перебегая от одного кусочка мозаики к другому.

– Как тебе удается каждый раз меня удивлять? – я подошла к Энжилу и, чувствуя, как овладевшее мной тепло медленно распространяется по телу, обняла его. Почти сразу же меня прижало к его телу, пальцы Энджила начали нервно перебирать мои волосы. Так некстати вспомнились черные глаза Алекса, но после услышанных слов мысли унеслись, точно гонимые сильным ветром облака.

– Ты мне нравишься, сильнее, чем я думал, сильнее, чем кто-либо, – в едва различимом шепоте проскальзывали и радость, и вселенская печаль. – Это пугает меня, – замерев и забыв как дышать, я слушала внезапные откровения, боясь поверить.

Он отстранился и не дав так же сделать мне, взял за подбородок заставляя слегка склониться, его ласкающий взгляд остановился на моих губах и, больше немедля, Энджил приблизился, заставляя и так плохо соображающую голову отключиться совсем.

Мы целовались целую вечность. От его поглаживаний и легких прикосновений возникало лишь одно желание – чтобы все это длилось бесконечно.

– Ты устала, иди отдыхать, – севшим голосом попросил Энджил, все еще выводя пальцем фигуры на моем плече.

– Что? – плохо понимая услышанное, изумилась я, вновь потянувшись к манящим губам.

– Тебе требуется отдых. Прогулка наверняка тебя утомила.

Я попыталась возразить, но он был непреклонен.

– Спасибо за подарок, – смущенно произнесла я, машинально облизав губы, только сейчас осознавая, что на самом деле произошло. Напоследок добавила, заикаясь: – Я… я… до завтра.

***

«Что на меня нашло?» – размышляла я, сидя на кровати. Алексу, значит, дала отворот поворот, а Энджилу…. Значит ли это, что он мне нравится больше, или это всего лишь стечение обстоятельств?

Непривычный жар распространился по всему телу. Сначала испугалась, что у меня температура, но слабости, головной боли и сонливости не наблюдалось. Наоборот, я была чересчур бодра и энергична. Замотав головой, приложила ладошки к пылающим щекам. Сумасшедший вечер, лучше поспать и подумать обо всем завтра.

Едва я успела проснуться, как меня ждал очередной сюрприз – сидящая на пуфике, словно мышка, Лола. Она не отрываясь смотрела в плачущее окно, наблюдая за влажно блестящими змейками дорожек. Заслышав возню на кровати, девочка, обернулась и, тут же спрыгнув на пол, подбежала и взволнованно протянула мне запечатанный конверт. Потерла заспанные глаза, стараясь окончательно проснуться, и, недоуменно покрутив в руках послание, развернула его. Внутри оказалось несколько строчек от Глории. Она приглашала меня в гости. Немало удивившись – последний раз мы виделись на приеме, да и то почти не общались, – скинула покрывало. Лола нетерпеливо поерзала, поглядывая на приглашение.

– Глория после обеда зовет в гости, – удовлетворила я любопытный взгляд. – Поедешь со мной?

Девочка тут же закивала, словно ожидала моего предложения. Быстро позавтракав, я уговорила Лолу надеть купленное мной платье. Взглянув на ее преображение, обняла ребенка: сейчас никто бы не усомнился, что перед ним стоит маленькая принцесса.

Пока мы ехали, мелкий дождь прекратился, оставив после себя лужи, сырую траву и хлюпающую грязью дорогу. Я с упоением вдыхала вкусный воздух, а вот душа отчего-то была не на месте. Пытаясь снять нервозность, переключилась на Лолу. Она нервничала, то и дело оглаживая ткань платья.

– Все будет хорошо, – подбодрила девочку и заодно себя, Лола кивнула в ответ, лучезарно улыбнувшись. Родись она в других условиях, внимание мужчин, как и зависть многих женщин, были бы ей обеспечены, а так…

Экипаж свернул с дороги, проезжая в ворота, и мягко остановился недалеко от входных дверей. Поклонившись и поприветствовав нас, слуга поспешил в дом известить о нашем приезде хозяйку. И та вскоре вышла, высоко подняв голову. Ее надменный взгляд насторожил, но я по-прежнему отказывалась верить дурному предчувствию.

– Агнесса, дорогая, – воскликнула она, поменявшись в лице, – что за ангела ты привела с собой? – заключив меня в неожиданно нежные объятия, отстранилась, наклонившись к ребенку. – Как тебя зовут, дитя?

– Лола, – едва различимо прошептала та, торопливо прячась за моей юбкой.

Звонко хлопнув в ладоши, Глория, позвала к себе слугу:

– Проводи этого ребенка к детям прислуги, пусть поиграют. Нам с Агнессой нужно поговорить о своем, ты ведь не против, милая? – и тут же махнула рукой мужчине, показывая, что он может приступить к исполнению приказа.

Девочка ничего не ответила, вцепившись в ткань моего платья, мне же в каждом ее слове слышалась фальшь, слишком слащавы стали ее речи. В чем же причина? Необходимо разобраться.

– Я недолго, – и успокаивающе погладила Лолу по голове. Она тут же взбодрилась, расправила плечи и, кивнув в знак того, что справится, пошла следом за мужчиной.

– Накинь, а то замерзнешь, – повинуясь ее словам, другой слуга подал мне теплую накидку: после дождя погода испортилась, неприятный ветер колючими иголочками колол кожу.

И, не дожидаясь меня, Глория пошла в сторону небольшого ухоженного садика. К выложенной камнями дорожке склонялась трава, усыпанная переливающимися бриллиантами капель. Едва не поскользнувшись на влажных плоских камнях, окликнула Глорию.

– Зачем мы идем сюда? – мысль, что ей хочется прогуляться именно сейчас, не укладывалась в голове.

– Хотела с тобой поговорить… наедине, – не оборачиваясь пояснила она. – Почти пришли.

Впереди я разглядела беседку с крышей, обвитую плющом и заметную лишь вблизи. Когда я жила здесь, времени и желания гулять по саду не было, а разглядеть с дальнего расстояния утопающую в зелени беседку, точно хамелеон сливающуюся с окружающим пейзажем, человеческому глазу просто не под силу.

Внутри она оказалась достаточно просторной, чтобы вместить две скамеечки и небольшой столик с фруктами, чайником и тлеющими ароматическими свечами; идущий от них запах показался знакомым.

– Угощайся, – ее тон стал неприятно-резким и, проигнорировав ее приглашение, села. – Как тебе живется? – от вкрадчивого голоса передернула плечами и, стараясь, чтобы собеседница не заметила моей реакции, получше завернулась в накидку, делая вид, что замерзла. Продолжать разговор не хотелось, но я по-прежнему сидела словно приклеенная.

– Вот мне стало интересно: чем ты привлекла Алекса, что он предпочел тебя?

Я глупо заморгала. На что она намекает? Кружащийся сладковато-пряный запах неприятно щекотал нос.

– Тебе нравится, как он целуется? – облизав губы, она налила себе в чашечку парящего белыми облачками чая, почти сразу забыв о нем и оставив одиноко стыть на столе. Голос ее стал неожиданно низким, грудным. – Так нежно и страстно, заставляя забыть обо всем. После он спускается ниже, и, едва касаясь, целует в шею, – ее пальцы скользнули по подбородку, – слегка массируя кожу, – рука двинулась дальше, отодвинув повязку, шелковую ленту с кружевами. Мой ошалелый взгляд выхватил две зажившие точки на тон светлее остальной кожи.

Я следила за ее движениями и мне становилось дурно. Она пригласила меня за этим? Маленькие капельки дождя застучали по укутанной в зелень беседке. Я не слышала их, с каждой минутой самочувствие ухудшалось, тело начал бить озноб. Еще и раздражающий запах, хотелось отмахнуться от этого противного аромата, невольно чихнула, тряся головой.

– Он знает, где целовать, чтобы женское тело отзывалось и трепетало только от одной мысли о нем, – Глория прикусила губу, и в глазах зажегся коварный огонек. Слова продолжали литься словно сами собой. – Он целует и ласкает тело, гладит там, куда платье не позволяет так легко добраться, и ты начинаешь постепенно зажигаться и пылать страстью, растворяясь в этих ощущениях, забывая о самой себе.

Я поежилась: накидка не помогала согреться, боль медленно расходилась по телу, и ее центр находился где-то ниже талии. Жар проходил по венам, барабаном ударяя в виски, завершая круг и начиная новый, не менее мучительный.

Прекрасно слыша и осознавая ее речь, не могла понять, для чего этот спектакль. Она что, пытается показать, что я теряю, или, наоборот, хочет, чтобы я присоединилась? В любом случае ее слова звучали неприглядно для меня.

– А когда он спускается еще ниже, – Глория прижала руки между ног, примяв платье, – и целует все настойчивей, с силой, – с ее губ сорвался стон.

Дрожь усилился, как и озноб, теперь мне не удалось бы скрыть его от чужих глаз. Тело заметно потряхивало, и жар, как морские волны на берег, накатывал не переставая. Голова взорвалась болью и я, согнувшись пополам, прикрыла глаза, задышав глубоко.

В память будто из-за завесы ворвались образы: я беспомощно лежу на кровати, а Адис, навалившись сверху, прижимает меня своим весом, на лице улыбка, больше похожая на оскал.

«Думаешь, самая умная и безнаказанно продолжишь избегать неприятностей, прикрывшись слишком самоуверенным Алексом? – слова возникают в голове, въедаясь в мозг, подобно отраве. – Ты сломала мне план, а ведь твой брак с Барреттом сулил мне много, очень много денег и нужные связи, – он наклонился так низко, что за его дыханием стала улавливаться чья-то недавняя смерть. – Тебе не избежать наказания, я буду твоим наказанием».

Где-то в далекой реальности Глория продолжала лить тираду восхищения, не замечая ничего вокруг:

– Этот экстаз, этот разрастающийся огонь внутри, это удовольствие на грани боли…

Мое сознание засасывало все глубже в собственные воспоминания. В них Адис сидел на моих ногах и, не давая мне и шанса освободиться, разрывал мою ночную рубашку, не пытаясь соблазнить, скорее раздражаясь, что приходится возиться со мной. И вновь этот запах, совсем близко, пряный, дурманящий аромат мускуса.

«Испробую тебя… немного… чтоб не заметили. А ты, – он вновь посмотрел на меня обезумевшую от ужаса, но отчего-то смирно лежащую, – это станет твоей платой за мои потери по твоей вине», – и, отодвинув мою ногу чуть в сторону, грубо впился зубами во внутреннюю часть бедра.

Я закричала, но звук, застряв в горле, так и не вылетел наружу, неподвижное тело облокотилось на спинку скамейки неживым манекеном.

Меня всю охватил огонь, я уже не понимала, реальность ли это или продолжение воспоминаний. Кожа горела, пламя пробиралось внутрь, раздирая и поедая мою плоть. Кислород, выжигаемый скручивающей болью, заставлял делать частые вдохи. Я почувствовала, что мир падает, или это была я? За минуту до самой долгожданной темноты голова ударилась обо что-то твердое, зародившаяся вновь боль уже не имела значения.

Закашлявшись, я нехотя пришла в себя. Упершись ослабевшими руками в скамейку и тяжело поднявшись, привалилась к ее спинке. Тело озябло, а от долгого пребывания в неудобной позе одеревенело и не слушалось.

Глория развернулась и, обдав меня равнодушным взглядом, продолжила спокойно попивать чай. Пытаясь сконцентрироваться, я перевела расплывающийся взор на посеревшее небо, сплошь затянутое тяжелыми свинцовыми облаками.

– Очнулась наконец-то, – хмыкнула она, зло усмехнувшись, – и что он нашел в тебе? Падаешь в обморок на ровном месте.

Сглотнув подступивший к горлу комок, в панике осознала, что все увиденное действительно случилось со мной. Но почему я не помнила об этом раньше? Горько усмехнулась, тут же найдя в своей памяти ответ. Ведь Адис сам внушил не говорить никому, а в последний приход вообще забыть содеянное. По-любому здесь не обошлось и без Алекса.

– Это все из-за ревности? – во рту пересохло, и выдавить из себя слова удалось с большим трудом.

С нескрываемым раздражением Глория стукнула чашку о стол.

– Я могла его делить с Лилит, она для меня как сестра, – мне не удалось сдержать гримасы удивления, взлетевших бровей и округлившихся глаз. Мое изумление не укрылось от нее, – Алекс сдался ее чарам и пришел к Лилит несколько недель назад, они провели в постели всю ночь. Знаешь, я даже рада за нее.

– Это какой-то кошмар, – твердила я себе, встряхивая руками и ногами, желая скинуть последние отголоски боли, пляшущие по телу, стараясь побороть разливающуюся слабость. Общество Глории стало настолько противным, что я поднялась, собираясь уйти, но, тут же пошатнувшись, схватилась за край стола.

– Иди-иди и забери привезенную с собой нищенку, – в два шага обогнув стол, хозяйка вытолкнула меня из беседки. Чуть не задохнувшись от подобного обращения, проглотила подступившие слезы и, не удержавшись на ногах, вскрикнула, падая в чьи-то объятья.

– Я больше не желаю видеть тебя в своем доме. Все кончено, – руки Алекса крепче сжали мои плечи, позволив облокотиться на его грудь, удерживая. Если б не это, то, не устояв, я бы осела на землю, оказавшись в еще более унизительном положении. – Напоминаю тебе про молчание, иначе пострадают и говорящий, и слушающий. Это я могу гарантировать, – холод его слов чувствовался даже через пальцы, проникая и въедаясь в кожу.

– У нас был уговор! – вспылила Глория.

– Ты боишься, что мы расстанемся, или что не ты бросила меня? – усмехнулись ей в ответ.

Не произнеся больше ни слова, Алекс развернул меня, не оставляя не единого шанса взглянуть в сторону Глории, и повел прочь от злосчастной беседки.

Его конь, нетерпеливо поднимающий поочередно ноги, был привязан к нашему экипажу. Кругом сгущались сумерки, но, даже прикрываясь темнотой, не могла дать волю слезам.

– Где Лола? – надрывным голосом спросила я, слегка шатаясь.

И почти сразу увидела ее высунувшуюся мордашку в окне экипажа. Не желая задерживаться, заторопилась залезть внутрь и только тогда замерла в молчаливом недоумении. Ее замечательное платье было испачкано и порвано, в волосах застряли остатки съестного.

– Кто это сделал? – в памяти тут же всплыли обидные слова Глории в адрес Лолы. Девочка, державшаяся до этого, всхлипнула, спрятав лицо в ладошках. – Вот гадина!

Скинув руку пытающегося задержать меня Алекса, бросила на него злой взгляд, давая понять, чтобы не лез, и вышла на слабо освещенный двор.

Гнев добавил сил, заставляя забыть о плохом самочувствии. Печальная Глория с поджатыми от обиды губами стояла возле лестницы, ведущей на террасу. Заметив меня, она оскалилась в улыбке, вскинув подбородок.

– Решила поглумиться лично? – от напряжения ее голос стал резким и неприятным, красивые черты лица исказились.