Текст книги "Вспомнить Все (СИ)"
Автор книги: Maiyonaka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц)
– Девочка моя, – ее лицо озарила приторная улыбка, к сожалению, не красящая женщину. Люсия прибывала в отличном расположении духа. – Сейчас переоденусь, дождись меня здесь.
Я скривилась, а ведь совсем недавно еще надеялась, что дождь задержит ее до самого вечера, желая оттянуть во всех отношениях неприятный для меня разговор.
– Бокал вина и сладости, – распорядилась она, занимая стул, стоящий напротив меня. – Итак, начнем, – вновь противно улыбнувшись, окинула меня взглядом. – Во-первых, в ближайшее время мы вычистим твой гардероб и выкинем все эти, – Люсия повертела желтоватым пальцем в моем направлении, – детские платья. Пора уже привыкать носить одежду, более подобающую замужней женщине.
– И какую же? – вот честно, не поняла, чем они не пришлись ей по душе.
– Ты одеваешься слишком легкомысленно, поищем более закрытые и строгие наряды. Кроме того, мне выпала честь собрать тебя к первой брачной ночи, – после этих слов она ехидно улыбнулась, неужели думала, что начну выспрашивать подробности?
Я потупила взор, стараясь скрыть смешинки в глазах. Внесли вино со сладостями и, налив почти бордовый напиток в бокал, удалились.
– Будешь? – она покрутила хрустальный бокал в руке, так что несколько капель улетели на пол.
– Нет, спасибо.
– Правильно, я тоже не поощряю, когда молодежь пьет.
Это она мне еще проверки устраивать будет? Я поставила локти на стол.
– Во-вторых, займемся твоим обучением: правила поведения в обществе, с мужем и за столом, – и метнула в меня такой недобрый взгляд, что я невольно откинулась на спинку стула, желая оказаться подальше, – этикет, домашние обязанности, правила приема гостей, дети…
– Дети? И сколько их у вас?
Старуха сжала зубы и с ненавистью посмотрела на меня.
– Как видишь, ни одного, – мое замечание ее точно задело, – но моего жизненного опыта хватит, чтобы донести тебе азы, – после этого она сделала большой глоток вина, и расторопный слуга тут же наполнил его снова. – Танцы… пожалуй в это я лезть не стану. Терпеть их не могу, пустая трата времени, – фыркнула старуха, в глазах то и дело проскальзывал такой же блеск, как и в бокале. – С завтрашнего дня начнем обучение.
И, отвернувшись в другую сторону, дала понять, что разговор окончен.
Первым делом скинула с себя платье и расшнуровала спереди корсет. Его я заприметила в магазине недели три назад, и без преувеличений это оказалось лучшее вложение денег. Будь шнуровка сзади, мне стоило бы огромных усилий снять корсет, а чтобы самой надеть… это вряд ли.
После возвращения тревожные мысли помешали выспаться. Проворочавшись полночи, окончательно проснулась, когда на небе еще не потухли звезды. Встав, я начала ходить из стороны в сторону, ругая себя за несобранность. Ну вот как так-то? Такой выпал шанс без риска попасть к Алексу и попросить о помощи, а я, растерявшись, не только ничего не сказала, но и забыла вырезку из газеты?
А ведь сбора сонных трав осталось только на пару дней. Если идти за ними в магазин самой, вызову подозрение. Вся надежда на Мину, больше довериться некому.
Ранним утром Мина, как всегда, робко постучалась и, получив разрешение, вошла.
– Вы уже не спите?
– Мне нужна твоя помощь.
– Разумеется, самой одеваться проблематично, – и, положив аккуратно новое платье аля «бабушка», выжидающе посмотрела на меня.
– Не в этом. Хочу тебя просить купить мне немного трав, – Мина замахала на меня руками. – Прошу тебя, не отказывай! Я все узнала. Ты зайдешь в магазин «Звериные тропы», скажешь, что от Аниты из соседних краев, и отдашь список требуемых трав.
– Я не смогу. Это же почти преступление!
– Обычные травы, не яды. Никакого вреда никому я не причиню.
– Зачем?
Понимая, что меня просто не слышат, пришла в отчаяние.
– Затем, что я не хочу замуж за старика, не хочу допустить мысль, что это возможно, и ищу любые выходы из ситуации, – все сказанное вылилось на одном дыхании, и к концу предложения на глаза выступили слезы. Хотя я и не планировала и не хотела показаться настолько слабой кому-либо.
Я видела ее сомнения и метания, но, чтобы переступить последний рубеж, требовались еще доводы. И я решилась на них, решилась на обман девушки. Спасибо ее родителям, сумевшим вырастить настолько ее чуткой к чужим бедам.
– У меня есть любимый, но он не так богат, как хочет отец. Мне необходимо улучить момент, чтобы встретиться с ним, обсудить подробности плана побега. Иного выхода нет. Просто больше не знаю, что делать.
Опустившись на пол, я закрыла лицо руками, не желая мириться с потерей последней ускользающей нити, дарующей возможное спасение. И глубоко вздохнула, когда Мина обняла меня, проводя рукой по спине, успокаивая.
– Я попытаюсь, но денег у меня почти нет.
Всхлипнув, вымолвила:
– Деньги – моя забота.
Легко сказать и пообещать, а выполнять обещания сложнее в разы, ведь своих денег у меня не было. Сидя за завтраком, обдумывала план действий. Было, как всегда, одно «но» риск и опасность оказаться застуканной на месте преступления. Даже рассматривала вариант проникновения в покои Люсии или Грега.
Утро прошло как на иголках, но к обеду судьба смилостивилась, поменяв планы. Люсия влетела в гостиную подобно урагану.
– Дорогая, я взяла на себя смелость и купила тебе еще одно великолепное платье, украшения и прочую мелочь. Не волнуйся, все любезно оплатил милый братец. И теперь ты полностью готова к началу семейной жизни, – и, словно не замечая моего ступора, закончила: – Покупки занесут в твою комнату. Вижу, как тебе не терпится все рассмотреть и примерить, так что занятия на сегодня отменяются. Грег, проследи…
Ее дальнейшие слова потонули в водовороте мыслей, мир сузился до небольшой сумочки, украшенной камнями, забытой Люсией на стуле.
Как в тумане приблизилась и, затаив дыхание, открыла, запустив руку. Девушки этого времени также не отличались порядком, и в крохотном пространстве лежали расческа, несколько баночек и тюбиков, стеклянный флакон, веер, плоская коробочка с сигаретами и вожделенные деньги в тканевом кошельке. Непослушными руками с трудом открыла кошель и подняла голову. Сердце ухнуло вниз и пропустило пару ударов, пока затуманенный взгляд не осознал, что в дверях замерла не менее испуганная Мина.
– Что вы…?
– Тише, – шикнула я, приходя в себя и закрывая сумочку.
Поспешила как раз вовремя, из коридора послышалось цоканье каблучков. Быстро отойдя от места преступления, я замерла, стараясь придать лицу беззаботный вид, смотря прямо на вошедшую. И тут же спрятала трясущиеся руки с зажатыми деньгами за спину. Исключать ее жизненный опыт также не стоит.
«Если она заметит мое затравленное состояние, то догадается», – подумала я, подавляя паническую атаку, завладевающую мной.
И, воспользовавшись заминкой в поиске сумки, спешно покинула место преступления.
Уже следующим вечером Мина делилась своими полуобморочными впечатлениями от вынужденной вылазки.
– И больше не просите, повторять это выше моих сил. Вы не представляете, как на меня смотрел устрашающего вида продавец, когда я, позабыв нужные слова, перебирала их. А тело сотрясал такой мандраж, словно меня били плетью, – она нервно усмехнулась. – Удивлена, как он вообще выделил нужные слова среди моего несвязного лепета, а не выставил за дверь.
Она протянула мешочек, наполненный сухими травами, каждый вид был завернут в отдельный кусочек ткани.
– Спасибо, – моему счастью не было предела.
– Предупредили, что их нужно как можно скорее разделить, чтобы не перемешивались аромат и свойства, – и дернулась, опустив руку в совершенно незаметный в складках платья карман. – Чуть не забыла. Еще мне вручили вот этот пузырек – сильное снотворное, но его необходимо употребить не позднее, чем через три дня. Сообщили, что он будет совсем незаметен в чае. Вы не сердитесь, что я самовольно взяла его?
– Конечно, нет. Ты умница.
Мина довольной птичкой выпорхнула из комнаты.
Такого прилива сил и надежды в лучшее давно не испытывала. Вчера высыпала из запасов последние крупицы ароматного чая, а так не хотелось пропускать сегодня день и снижать накопительный эффект. А этот пузырек – просто послание богов. Открыв его, принюхалась, выцепив несколько знакомых ароматов: мята, зверобой и фоном какие-то непонятные сладковатые нотки.
«Надеюсь, не яд», – промелькнула издевательская мысль, и я отложила склянку, не решившись пока использовать.
Осталось заварить напиток и подать его тетушке.
Когда сумерки начали соединять небо и землю, я была в нетерпении. Спрятав вырезку из газеты и вновь приготовив дорожный мешочек, тенью выскользнула за дверь. И уже более-менее знакомым путем покинула дом.
Духота снаружи обволакивала, заставляя дышать чаще и глубже. От нехватки воздуха кружилась голова.
Подняла взгляд к небу с бесчисленно мигающими звездами и полной, до безумия яркой луной. Странно, у нас похожая погода предвещает сильные ливни. Неужели будет дождь? И тут же отмела зародившуюся мысль, ведь на небе не было ни облачка.
В этот раз путь не казался столь пугающим, но несколько раз я трусливо пряталась за деревьями, борясь с собственными страхами перед темнотой леса.
Постучав в дверь, с изумлением уставилась на открывшего ее Энджила.
– Слуг опять нет? – я настолько удивилась его появлению, что даже не поздоровалась.
– Привыкла чувствовать себя королевой? – усмехнулся он, и, не дожидаясь моего ответа, поехал прочь.
В гостиной оказалось пусто, Энджил больше не заговаривал, иногда поглядывая в мою сторону, не пытаясь скрыть заинтересованность.
– Где Алекс? – и за что мне это молчаливое общество? Внутри начинала закипать злость. Так и не дождавшись ответа, бросила: – Что не так?
– Все вы думаете одинаково, жалея меня. Это бесит.
– Да, мне жаль тебя, но не из-за физической травмы, а душевной. Ты так сильно ополчился на мир, что не замечаешь и крупицы иных эмоций, ты их просто не желаешь видеть! – и, переведя дыхание, добавила. – Разберись в себе, прежде чем кидаться на других.
Его глаза расширились от удивления и моей наглости, он многозначительно хмыкнул, тут же отвернувшись. Со стороны лестницы послышались быстрые шаги и веселый голос:
– Ругаетесь? И на минуту вас нельзя оставить одних.
Алекс лично принес с кухни чай, разлив его по трем чашкам, и поставил вазочку с печеньем и конфетами. Пока он отсутствовал, в помещении царило напряженное молчание.
– Угощайся, – и придвинул ко мне вазу со сладостями.
Печенья и конфеты уже два дня находились под строжайшим запретом. Не задумываясь, взяла пригоршню фигурного печенья, одно за другим быстро поглощая их. Следом пришел черед разноцветных конфет. Тут же слишком насыщенная сладость наполнила рот. Второпях сделав несколько глотков чая, отодвинула вазочку, представляя, насколько дико мои действия выглядели со стороны.
– Мне не съесть столько, – усмехнулась я своей глупости, пояснив, – чтобы стать толстой и некрасивой и напугать жениха.
Прикрыла пылающее лицо руками, понимая, что оба мужчины пристально смотрят на меня.
– На этот раз расскажешь, зачем пришла?
Глубокий вдох и медленный выдох чтобы придать себе сил. Сразу же зашуршала, доставая принесенную газетную вырезку, показывая изображенный на ней портрет Алексу.
– Откуда она у тебя?
– Не спрашивай, все равно не смогу объяснить, – отмахнулась я. – Тебе знаком этот человек?
По сведенным бровям было видно, что он задумался.
– Раз про него вышла целая статья, значит, человек знаменит в определенных кругах. Я поспрашиваю.
– Сколько это займет времени?
С досады потянулась за новой печенькой.
– Постараюсь разузнать о нем и месте, где его можно найти. Приходи через дня три-четыре. В любом случае, прежде чем с ним удастся встретиться, пройдет не одна неделя.
Сколько? От его слов слишком сильно сжала пальцы и печенье брызгами крошек разлетелось по столу и полу. Смахнув их к центру стола, задумалась. До свадьбы остается чуть больше двух недель. Успею или нет? Что мне делать, если все провалится, если мне так и не удастся поговорить с этим человеком? Бежать, но куда? Как поняла, прав у женщин здесь немного. Они что-то навроде приятного приложения к мужчине. В лучшем случае меня ждет тяжелая работа за кусок хлеба, в худшем… даже думать боюсь. Как применить мое хваленое образование и знания, толком так и не удалось придумать. Не удивлюсь, если здесь оно практически бесполезно: изобрести я ничего не смогу, в круг моих интересов не попали ни химия с физикой, ни хобби по построению рабочих моделей, а увлечение травами… мягко говоря, не приветствуется.
Я настолько погрузилась в грустные мысли, поглотившие меня с головой, что не услышала ни заданный вопрос, ни собственного голоса, произнесшего:
– Я, пожалуй, пойду.
И, встав, покинула комнату, даже не взглянув на хозяев дома. Отчаяние начало завладевать сознанием, безумно захотелось побыть одной и разрыдаться, не сдерживая рвущийся крик души.
Позади осталась половина пути, когда спохватилась о забытой сумке. И оказалась неприятно удивлена тяжелой капле, упавшей с неба на лицо. Раздавшийся раскат грома заставил поспешить, вглядываясь в очертания деревьев среди почти полной темноты.
Контуры дома уже угадывались за черными стволами, освещаемыми яркими вспышками. До долгожданного укрытия оставалось совсем чуть-чуть, когда дождь резко обрушился стеной. Шипя, я скользила по влажной траве и проваливалась в разжиженную землю. Намокшее и отяжелевшее платье замедляло ход. Когда я добралась до лестницы, прежде всего пришлось скинуть туфли, чтобы не оставлять грязных и влажных следов на полу, и выжать ткань платья и нижние юбки.
В комнате из последних сил стянула с себя ставшее мокрой тряпкой платье, бросив его на пол. Трясясь от холода и усталости, забралась под одеяло, свернувшись калачиком, пытаясь хоть немного согреться. Организм нехотя погружался в липкий сон.
Последствия моего ночного приключения не заставили ждать. И разбудил меня отнюдь не первый луч солнца, а приступ внезапного кашля. Слабость и озноб усиливались, а к приходу Мины температура поднялась достаточно высоко, чтобы я скинула с себя одеяло. Запричитав, служанка, схватила не до конца высохшее платье выбежав за дверь.
Спустя несколько минут после визита Мины о моем ужасном состоянии знали все. Люсия отправила за врачом, который явился лишь ближе к обеду. Все это время я в беспамятстве металась по кровати.
– У мисс Агнессы Слуцкай сильный жар, – заключил доктор, визуально осмотрев меня и лишь слегка тронув влажный лоб. – Скажите, она не замерзала? – ответ я не услышала, да и смысл сказанного понимался с трудом. – Раз нет, то причина кроется в слишком большом скоплении жидкости в организме. Принесите побольше одеял и укройте больную, рубашку меняйте несколько раз в день. Лучше, если вы затопите посильней печь, необходимо вывести лишнее из организма. И ни в коем случае не открывайте окна, сквозняки губительны.
Сознание уплывало, иногда все-таки выхватывая обрывки услышанных фраз. А когда на меня навалилась тяжесть одеял, я охнула и, облизав сухие губы, попросила воды.
– Жидкость в любом виде строго ограниченна! Только один стакан воды вечером, второй завтра утром, – заявил врач, записывая свои рекомендации на листе бумаги. – Жаль, что я не смог приехать раньше, с недугом удалось бы справиться куда действенным способом – пропарив в бане. Но это требовалось делать только в первый час болезни, – он назидательно поднял палец, чтобы никто не вздумал учудить подобное сейчас.
Когда меня, словно в кокон, завернули в жаркие одеяла, от их веса стало трудно дышать. Попытки скинуть их были тут же пресечены.
В следующий раз очнулась от ломоты во всем теле, меня заметно потряхивало, каждая клеточка организма отзывалась болью. Полуслепым взглядом оглядела пустую комнату. Плотно задернутые шторы мешали понять, сколько прошло времени. Я моргнула, уставившись в потолок, по обрывкам фраз восстанавливая последние воспоминания. Тяжелые веки при каждом моргании так и тянуло больше не открывать, поддавшись сладкому забытью.
Заметив возле прикроватной тумбочки таз с водой, пересилила себя. Пить хотелось до безумия сильно. Первая попытка вытащить руки из одеяльного плена провалилась. Накатывающая волнами слабость выступила испариной на лице. Едва я освободила руки, встала новая задача – скинуть одеяла.
Пальцы дрожали и почти не слушались, толстые одеяла выскальзывали из ослабевших рук, доводя до отчаяния. Не знаю, что за силы мне помогли, но одеяла одно за другим медленно удалось скинуть на пол. От приложенных усилий закружилась голова, мокрая рубашка неприятно холодила тело.
Зачерпнув первую пригоршню воды, жадно выпила ее, второй смочила лицо и шею. Дотянувшись до чистой рубашки, аккуратно сложенной в ящике тумбочки, переоделась и почти без сил облокотилась о спинку кровати. Мир пришел в движение, глубоко и медленно дыша, постаралась привести себя в чувство, но кислорода не хватало. Жара от горящего камина и духота сводили на нет все мои усилия.
Перекатившись набок, тяжело рухнула на валявшиеся одеяла и, подтягивая следом чашку с водой, поползла к весело горевшему огню. Пот ручейками бежал по лицу и спине. Несколько раз силы покидали меня и я падала на пол, один раз ударившись об него лбом.
Пылающий камин обдал меня новой порцией жара. С трудом сев, сжала непослушные пальцы на чашке, опрокинув ее содержимое в камин. Огонь отступил, жалобно зашипев. Не разрешив себе слишком сильно расслабляться, добралась до окна и, стиснув зубы, подтянулась за подоконник, приняв вертикальное положение. Последние силы ушли на то, чтобы открыть створку окна.
Приток свежего ночного воздуха подобно живительному глотку воды одурманил, унося прочь последние крупицы сил. Я улыбнулась своей маленькой победе и упала на пол.
Открыла глаза: комната закружилась, не давая возможности схватиться за что-либо взглядом. Тело отказывалось подчиняться. Глубокое, быстрое дыхание вырывалось из приоткрытого рта. Я лежала словно сломанная кукла не способная без чужой помощи привести себя в движение. Закрыла глаза, сил держать даже их открытыми совсем нет.
Странно, но мое тело словно взлетело, руки и ноги беспомощно заболтались в воздухе. Сквозь туманную пелену перед глазами мне почудилось чье-то лицо. Попытка поднять руку отняла последние силы, и я ухнула в забытье. Черное липкое пространство с радостью поглотило меня, лишая любых ощущений.
Мой рот приоткрыли, силой вливая жидкость, нещадно раздирающую все изнутри. Горьковатый вкус обжег горло. Закашлялась, не понимая, что происходит. Внутренний жар начал сменяться вожделенной прохладой, дарящей спокойствие, и постепенно распространился на все тело.
Следующие два дня меня мучила слабость. Организм истощился до такой степени, что по большей части приходилось лежать с закрытыми глазами. Возникающие мысли стремительно улетали прочь, оставляя пустоту и звенящую тишину.
Тетя лишь раз появилась на пороге комнаты, прикладывая к носу накрахмаленный платок, боясь заразиться, и, убедившись в улучшении самочувствия, пожелала скорейшего выздоровления.
Наконец я окрепла до того, что с утра смогла самостоятельно сесть в кровати. Мина помогла привести меня в божеский вид, после покинув меня, чтобы успеть выполнить свои многочисленные обязанности.
Во рту все пересохло, а стоявший на столике графин оказался пуст. Пошатываясь от слабости, поплелась вниз, не слишком надеясь на скорый визит прислуги. Из прихожей доносился незнакомый низкий мужской голос, звучавший нараспев. Проходя мимо, не удержалась и заглянула за угол узнать, кто там. Лидия с трепетом глядела на церковнослужителя в черной рясе.
– Дочь моя… – начал он, осекшись, услышав сдавленный кашель за спиной.
Лидия встрепенулась, метнув уничтожающий взгляд, и сладко произнесла:
– Дорогая, зачем ты покинула свою комнату?
– Со мной все хорошо, только кашель остался. Доброе утро, – обратилась я к гостю.
Тетя поджала от недовольства губы.
– Познакомься, это преподобный Маркус. В церкви, где он служит, будет проводиться церемония венчания, – и, обратившись к нему, добавила. – В этот раз я навещу вас раньше намеченного срока.
– Царьков благодарит за ваши щедрые пожертвования. Бог все видит с неба, и благие деяния непременно откроют вашей душе двери в Райские кущи.
Я чуть не закатила глаза от услышанного и читаемого благоговения в глазах Люсии.
Дверь отворилась, выпуская одного гостя и впуская другого. Когда я узнала вошедшего, у меня все оборвалось внутри и, бледнея, я уставилась на него.
Пока продолжалось приветствие, простояла неподвижно каменным изваянием, совершенно позабыв о воде. Сердце отчаянно бухало в груди, отдавалось в голове, мысли безнадежно вопили: беги, спасайся! А тело будто вросло в пол, пустило корни до самого основания дома, делая меня не способной к активным действиям.
– Барон Барретт, – всплеснула руками Люсия. – Какая приятная неожиданность!
– Миссис Люсия, прошу вас просто Генри Барретт. Надеюсь, вас известили, что я должен привезти свадебное платье моей дорогой невесте?
Все это время он продолжал мило улыбаться и лишь мельком скользнул по мне взглядом. Из-за активной мимики морщины, словно морские волны, накатывали на его лицо, делая бесформенным.
– Да-да, я получила письмо от брата на днях.
Внутри вспыхнули злость и отвращение к этим щебечущим персонам: оба себе на уме, обоим наплевать на чувства и мнение других. Почтение к этим старикам потонуло в негативных чувствах без шансов всплыть.
– Мне не терпелось увидеться с моей невестой и сделать ей приятный сюрприз.
– Никогда бы не подумала, что вы, барон, настолько не терпеливы, – она противненько захихикала и гаркнула показавшемуся слуге: – Ужин подать в столовую на трех персон, у нас гости. Пошевеливайся!
И величаво прошла мимо меня. В столовой я заняла самое дальнее кресло от Генри и начала молить, чтобы скорее завершилось это мучение. Оба старика разговаривали о новых веяниях моды, но в голосе постоянно проскальзывали фальшь, наигранный смех и желание угодить друг другу.
Я почти не понимала их разговора, оцепенение начало спадать, но внезапное осознание невероятно близкого дня свадьбы опутывало меня цепями, мешая думать о чем-то другом. И вот ужин, проведенный словно в тумане, подошел к концу. Сообщив, что устала, я собралась покинуть неприятное общество.
– С вашего разрешения, леди Люсия, я прошу позволения проводить мою избранницу и вручить ей небольшой подарок в знак моей безграничной любви.
Тетя вновь хихикнула, прикрыв нижнюю часть лица взявшимся словно из ниоткуда веером.
– Разумеется, но ведите себя прилично, барон Барретт, – погрозила она костлявым пальцем.
Он отвернулся, поморщившись от ее слов.
– Разумеется, никаких вольностей с моей стороны, – и добавил, обращаясь ко мне, – ведите, я следую за вами, графиня Агнесса.
Злясь на весь мир и стараясь скрыть отвращение, нарочито медленно пошла к своей комнате, желая как можно дольше оттянуть момент, когда мы останемся наедине.
Наконец дверь аккуратно закрылась и наступила длительная пауза. Генри Барретт смотрел на меня прищурившись, а я старалась придать себе равнодушный вид, хотя лицо то и дело сводило судорогой от омерзения.
– У меня для тебя подарок, – он достал из небольшой коробочки браслет, – красные камни в знак моей любви и преданности.
В шоке от услышанных слов я подняла глаза, открыла рот, снова закрыла. В голове крутилось несколько неприличных фраз, готовых сорваться с языка, вместо этого я усмехнулась:
– Любовь? Преданность?
– Руку вытянула! – это был приказ, жесткий голос хлестнул как плетью. – Не желаешь по-хорошему, будет по-моему. Первой женушке я быстро обломал желание мне перечить, – это он прошипел, змеей кидаясь ко мне.
Больно ударившись о край стола, оказалась припечатана к стене, и, не дожидаясь моих действий, он нацепил браслет.
– Вот так-то лучше. Запомни, меня не стоит злить, – он оскалился и провел свободной рукой по моей шее, меня затрясло от дикости происходящего. А еще пугал разгорающийся нездоровый блеск в глазах Барретта, отчего тело отказывалось подчиняться и сопротивляться. Что же будет, когда я окажусь в его доме?
Усмехнувшись и не добавив больше ни слова, он вышел из комнаты. А я, наконец вздохнув глубоко, зашлась в приступе кашля.
Полночи жалящее изнутри беспокойство не давало возможности сосредоточиться или бездумно посидеть. Кружащие мысли сворачивались в новый виток, и спираль продолжала скручивать и без того натянутые нервы. Но одна мысль кричала громче всех: мне жизненно необходимо как можно скорее побывать у Алекса и спросить, что он смог узнать о том мужчине. Только это еще может спасти меня, а возможно, и вернуть в мое время.
Этот и следующий день прошли в бешеном ритме ускоренного лечения: полоскания, обильное питье и травы поставили меня на ноги и помогли почти полностью избавиться от кашля.
С помощью Мины вечером удалось незамеченной пробраться на кухню. Я замерла, в нерешительности занеся флакон со снотворным над горлышком чайника, и мое промедление обошлось дорого. Я услышала приближающиеся шаги; рука, зависшая над свежим чаем, дрогнула, вылив чуть ли не весь пузырек снотворного. Времени исправлять содеянное не осталось, зашедшая служанка взяла поднос и, поклонившись, унесла. Давясь от страха, что может произойти, поспешила к тете. Ароматный чай успели налить в ее любимую фарфоровую чашку с розовой каймой. Люсия, отсчитав три ложки сахара, беззвучно размешала его, ни разу не задев тонкие стенки чашки. И, смакуя, сделала первый глоток, окидывая застывшую меня подозрительным взглядом.
– Что-то не так с моим лицом? – она недовольно нахмурилась, а я с большим усилием мотнула головой. – В чем дело? Узнаю этот виноватый взор, ты что-то натворила?
Я попятилась, лишь подтверждая ее догадку.
– Говори! Не хочешь? – и вновь ее хищный смешок. – Тогда подойди и вытяни руки запястьями вверх.
Исполняя ее слова, уже знала, что меня ждет. Резкая обжигающая боль клеймом обожгла кожу. Вскрикнув, спрятала руки за спину.
– Так что произошло? – лилейным голоском поинтересовалась Люсия. Длинные прутья розги подрагивали у нее в руке.
Сказать правду было равносильно смертному приговору, и я продолжила играть в гляделки, пряча чувство вины.
– Руки!
Только не снова, я и так уже покарала саму себя. Содрогаясь от очередного наказания, забормотала первое, что пришло в голову:
– Вам показалось, я просто еще не до конца поправилась.
Тут же зажмурилась, готовясь к новой боли.
– Иди и не порть мне удовольствие от чая.
«По сути на чайник это не так и много, – размышляла я, поднимаясь по лестнице, слегка придя в себя от случившегося, – головная боль, тошнота, сонливость, пожалуй, пойдут ей на пользу».
Прошел достаточный срок, и, если Алекс говорил серьезно, то какую-то информацию точно удалось узнать. Времени оттягивать визит не осталось. Как можно быстрее пройдя по коридору, на лестнице зашлась беззвучным кашлем, зажимая себе рот рукой. Оказавшись на улице, побежала подальше от дома, где позволила себе раскашляться по-настоящему.
В этот раз я спешила, подгоняемая непонятным чувством тревоги. И сбавила темп лишь у знакомого дома. Дверь мне открыла незнакомая девушка, я так и замерла с поднятой рукой, собираясь еще раз постучать.
– Проходи, – она улыбнулась и приглашающе открыла дверь шире. За ней замаячил слуга. – Идите, я сама провожу гостью.
– Здравствуйте, – фигурой девушка напомнила мне повзрослевшую Диану, но что-то в ней настораживало.
Проводив меня в столовую, она устроилась напротив Энджила с интересом разглядывая меня. Кивнув золотоволосому совладельцу дома, залпом выпила полстакана кисловатого сока, и вымотанная длительной пробежкой развалилась на стуле, насколько вообще позволял сдавливающий ребра корсет. Наблюдающая за моими действиями девушка, прищурившись, представилась:
– Я Глория. Еще на приеме вы показались мне странной и чудной, словно не из мира сего. Поначалу думала, Анатоль преувеличивает, – я вздохнула, переубеждать кого-то не было ни желания, ни сил. – Мельком слышала, что к старой Люсии прибыла племянница. Выходит, ты не настолько уж и затворница, как думает старуха, раз выбираешься сюда по ночам.
Смутившись от ее слов с явным подтекстом, почувствовала, что краснею. Неожиданно Глория нахмурилась, посмотрев на мои руки.
– И что ты сделала? Не упала перед ней ниц? – и кивнула, указывая на оставшиеся отметины от розги. – Старуха вновь принялась за воспитание своим излюбленным методом?
Стыдливо спрятав руки, едва сдержала улыбку. Если б только Глория узнала настоящую причину их появления, то, боюсь, еще стала бы сочувствовать мне.
Она продолжила задавать вопросы касательно моей жизни и небывалого везения при побеге. А когда узнала про травы, пришла в полнейший восторг и начала почти выпытывать мои знания.
– Достаточно проверок, Глория. Девочке и так приходится несладко, – Алекс бодрым шагом вошел в помещение, легким кивком головы поздоровавшись со всеми.
– Анатоль, добрый вечер, – поприветствовала пришедшего Глория. – Откуда ты столько знаешь? Кто тебя обучал? – обратилась уже ко мне. Девушка совершенно бесцеремонно перешла на «ты», хотя мы виделись лишь мельком на балу. Ее медного цвета волосы были совершенно прямые, забранные в самую простую прическу. Густая челка заканчивалась вровень с бровями. Высокая и статная, внешне она выглядела старше своих лет.
Я покосилась на Алекса, не совсем понимая, можно ли говорить на интересующую меня тему. И, тут же отреагировав на бросаемые мной вопросительные взгляды, он сказал:
– Непростую задала ты задачу. Я поспрашивал про того мужчину. Байрон Дейлз оказался известным в узких кругах философом, математиком, физиком. Сложнее было узнать то место, где он может быть сейчас, – замерев, я старалась не пропустить ни одного слова, от них зависела моя дальнейшая жизнь. – Разочарую тебя, добираться до него придется не одну неделю.
Все надежды, лелеянные мной последние дни, рухнули под тяжестью произнесенных слов.
– Возможно, когда он окажется чуть ближе, удастся встретиться с ним, а пока… твоя погоня за «возможно, тем самым человеком», – процитировал произнесенные мной слова дословно, – займет неразумно много времени. Если честно, я не ожидал тебя сегодня, и у меня остались дела, не требующие отлагательств. Хотел бы предложить тебе экипаж, но подъехать с главного входа будет непростительной глупостью, – Алекс поклонился и вышел прочь.
Глория проводила его томным взглядом и выжидающе обратила свой взор на меня.
– Давно вы знакомы?
– Не очень, – от ее пристального взгляда захотелось сбежать.
– Агнесса, ты еще так молода и многого не знаешь, – я напряглась, не понимая, к чему она клонит, – советую для начала заняться самообразованием.
